Текст книги "Очищение духом. Трилогия"

Глава 15

Ривелсея доспала до позднего утра и встала с неохотой. Позавтракала и напилась чаю из только что приобретённой у Стекольщика чашки. Позавтракала по-ратлерски плотно, чтобы энергии тела хватило на весь день: кусками нажаренного накануне мяса, сыром и хлебом. Перед этим, как всегда – час на ежедневные тренировки. Двадцать минут – на обычные приёмы, сорок – на «вихрь Победы». «Ничто, даже абсолютная мощь, не поможет тому ратлеру, который пренебрегает постоянными упражнениями с оружием и не шлифует и не оттачивает каждый день те приёмы, которые намерен когда-нибудь использовать в бою». В первую очередь, говоря это, Веттар Нарт имел в виду именно «вихрь Победы», поскольку он был необычайно сложен, необычайно быстр и очень эффективен в некоторых ситуациях. Ривелсея никогда не ленилась: Адест, пока она у него жила, подолгу иногда сидел на верху лестницы, глядя, как Ривелсея (поскольку в комнате места было мало, ей приходилось выходить в коридор) вертится внизу в бешеном по скорости и упоительном по красоте смерче металла и смерти – то ли не желая прерывать её занятия, то ли не решаясь спускаться вниз. Он успел переменить отношение к Ривелсее: если сначала считал её почти союзником, то теперь уже начинал думать, что она одна из высших ратлеров, ключевая фигура, расположенная близко к Повелителю. И то и другое было крайностями, весьма мало соответствующими действительности. Как раз где-то посредине между ними в данный момент времени Ривелсея и находилась на своём длинном, в жизнь протяжённостью, Пути ратлера.

К Зенрису Ривелсея явилась где-то в околообеденное время. Он встретил её приветливо. Его доверие Ривелсее, кажется, удалось уже завоевать.

– Здравствуй, Ривелсея, – сказал он. – Рад, что ты пришла. Ты знаешь, – произнёс он с радостной улыбкой, – Посольство принимает тебя в свои ряды. – как показалось Ривелсее, улыбка эта составляла большой контраст с обыкновенным отсутствующим выражением на его лице, она даже удивилась на секунду этому, но не придала значения. – Нам только хотелось бы, что ты оказала небольшую услугу. Впрочем, это незначительно, просто небольшая прогулка. Давно бы надо уже сходить, я и сам мог бы, но всё как-то недосуг.

– Всё что угодно, – ответила Ривелсея. – Почту за честь сделать нечто, полезное Ночному Посольству.

– Вот и славно, – ответил Зенрис, так же широко улыбаясь. – Тогда сходи, пожалуйста, вот по этому адресу, – Зенрис дал ей бумажку, – и отдай вот это послание человеку по имени Рейтон. И ответа дождись – тоже, наверное, что-нибудь нам напишут, а не напишут, так устно скажут, на словах. Вот с этим и вернёшься сюда, желательно – сегодня же.

– Будет сделано, – ответила Ривелсея зачем-то на военный лад и вышла из дома Зенриса. Улицу искала недолго и, уже идя по ней к указанному дому, взглянула на данный ей Зенрисом конверт. Конверт был обычный, из жёлтой дешёвой бумаги, даже не заклеенный. Она секунду думала, потом достала листок из него. Прочитать то, что она несёт, показалось ей нелишним. Она ведь не Посольству служить собралась, а Ордену ратлеров. Любая информация, любым путём полученная, будет или может быть полезна.

Послание, написанное на серой бумаге, было очень недлинным. Корявые, разлапистые буквы складывались во фразу:

«Тираил и Иртон выражают свою преданность Ночному Посольству и готовы оказать ему помощь в любой момент, когда это будет необходимо».

Снизу стояли две непонятных подписи. Ривелсея испытала разочарование. Она, конечно, понимала, что сразу, с первого дня, ничего ответственного ей доверить не могут, но то, что ей было поручено передать, по существу, было пустым местом, поскольку бумага эта не содержала ровным счётом никакой действительной информации. Ведь все эти уверения в верности, как уже поняла Ривелсея, практически всегда – пустой звук, и звук настолько тихий, что его легко заглушить звоном нескольких монет. Настоящая верность далеко не в словах, а в том, чтобы никогда не предать и всегда оказать помощь. Такова, к примеру, её верность Повелителю, которому она и присягала. И она постарается сделать и сделает всё, что Повелитель ей доверит

Раздумывая, каким образом теперь можно ухитриться ещё что-то разузнать, она подошла к двери нужного ей дома и постучала. Открыла женщина, молодая, лет тридцати или около того.

– Здравствуйте, – сказала она вежливо. – Вам кого?

– Добрый день, – ответила Ривелсея. – Мне хотелось бы поговорить с Рейтоном. Он дома?

– Рейтон, кажется, дома, – прозвучало в ответ. – Сейчас я его позову. А вы заходите, садитесь пока.

Ривелсея вошла, опустилась на скамью, стоявшую в углу. Женщина быстро заперла дверь на несколько хитроумных запоров и удалилась в соседнюю комнату.

Рейтон появился через пару минут. Ривелсея, держа в руке конверт, поздоровалась и хотела сообщить, что послание от Зенриса, но Рейтон посмотрел на неё голубыми глазами, взял конверт и коротко спросил:

– Это мне?

– Да, – сказала Ривелсея.

– Хорошо. Мне нужно ознакомиться, – ответил Рейтон и так же удалился в ту же дверь.

Ривелсея снова стала ждать. Ждать пришлось долго – наверное, больше часа. Всё это время Ривелсея расслабленно сидела и думала о чём придётся. Комната, где она находилась, была очень небольшой и узкой, почти без мебели, если не считать скамью, на которой она сидела, и шкаф напротив. На полу был постелен яркий розовый ковёр, а стены просто выбелены в один цвет. Из-за стены почти не раздавалось звуков, лишь изредка Ривелсея слышала то кашель, то шелест бумаги, иногда – обрывки слов. Судя по голосам, там находилось много людей. Голоса то начинали звучать громче, то стихали; как Ривелсея ни напрягала слух, уловить суть разговора она не смогла и под конец уже перестала даже вслушиваться. Её мысли снова стали летать повсюду, по всем областям, которых они могли достичь, и вообще, говоря честно, она близка была к тому, чтобы задремать, но неожиданно из-за стены донёсся громкий раздражённый голос, который был так сильно окрашен гневом и яростью, что сразу разметал обрывки сна: «Предатели!» Это, судя по всему, кричал Рейтон. И другой голос, высокий и дрожащий от испуга, отвечал ему, явно оправдываясь: «Я такого не предвидел!» Потом снова наступило молчание, а затем послышался неразборчивый громкий шёпот.

Ривелсея утомилась уже ждать, к тому же, судя по крикам за стеной, там обсуждали какие-то важные вопросы и даже скандалили, а про неё, с её пустой ненужной бумажкой, просто-напросто забыли, и никто не был озабочен тем, чтобы написать такой же учтиво-бессмысленный ответ или даже передать ей что-то устно. Наконец несколько раз хлопнула дверь, и Ривелсея услышала, как кто-то сказал: «А теперь…» И тут же голос стих почти до нуля, и опять Ривелсея ничего не смогла разобрать. В комнату, проходя в дверь одновременно по двое, вошли шестеро мужчин. Одеты все были по-разному: двое, стоящие впереди, во всём чёрном, один сзади – в зелёной истёртой рубахе, ещё трое – в красном: двое в тёмно-розовом, а последний – в накидке ярко-красного густого цвета, которую явно не одобрили бы в Цитадели Порядка. Ривелсея смотрела на них с ожиданием, надеясь, что хоть один из них ей что-нибудь скажет. Первые двое подошли поближе, затем ещё поближе (Ривелсея решила, что это уже ни к чему, поскольку, что бы они ни намеревались ей сказать, она бы услышала, даже если бы они стали говорить шёпотом), один из них стиснул ей руку за запястье, а затем очень неожиданно, резко рванул её вверх. Ривелсея взлетела со скамьи и тут же ощутила, что вторая её рука тоже стиснута железной хваткой. Пару секунд Ривелсея просто ничего не понимала, потом до неё стало доходить, что говорить с ней не намерены, а намерены сделать что-то другое, что, как было уже понятно, вряд ли будет для неё очень хорошо. Ещё две секунды она пыталась осмыслить ситуацию, которая была явно невыигрышной, и, опираясь на Разум, рассудила, что отдавать себя на волю людей, которые неизвестно что намерены дальше делать, неразумно – а потому нужно освободиться. Мощь послушно нахлынула сразу же, а вот больно ей в этот момент не было, ни телу, ни душе, гнев потому не приходил, и всё что ей удалось – это отбросить одного из них и на секунду освободить правую руку. На секунду, потому что её тут же поймал и так же обхватил третий, одновременно придерживая ей локоть.

Ривелсея снова рванулась, но уже бесполезно, поскольку секунда была упущена и достать оружие она не успела; это сильно изменило бы положение. Теперь же на неё навалились все шестеро и куда-то поволокли, кинжал «Союзник» вывалился по дороге, а второй кинжал она не брала. Идущий последним, появившийся откуда-то Рейтон поднял кинжал, осмотрел и убрал в карман.

Ривелсея успела заметить, как её протащили через несколько комнат и спустя пару минут бросили на пол в помещении без единого окна, освещаемом только просветом дверного проёма. Пол был деревянный и не весьма гладкий, отчего несколько острых щепок сразу впились Ривелсее в тело.

Все семеро, включая Рейтона, столпились над ней и смотрели на неё пристально и изучающе.

Ривелсея медленно, чтобы никто не решил, что она намерена далее оказывать сопротивление (бесполезно, поскольку их было слишком много, а она одна и безоружна. Здесь справился бы Великий Мастер, легко бы справился Повелитель, но не она, начинающий ратлер с только начавшей копиться мощью и вообще в целом несчастная, бедная и брошенная, в данный момент – как в прямом, так и в переносном смысле – девушка из далёкой, в месяце пути отсюда, деревни Росолесной), изменила положение своего тела из лежачего на сидячее и оглядела собравшихся. Лица суровые, но не зверские, убивать в ближайшее время эти люди, кажется, не собирались. По крайней мере, не сразу. Что давало шансы для дипломатии.

– Итак, – сказала Ривелсея голосом как можно более обаятельным, мягким и спокойным, – я так понимаю, что вы хотели бы меня о чём-то спросить?

Что и говорить, умения изображать наивность ей было не занимать. Все переглянулись, словно только сейчас разглядев, кто перед ними. Эта милая девушка никак не выглядела опасной или злоумышляющей. Несмотря на то, что тот, кого она откинула, неудачно налетел на скамью и до сих пор тихо охал и потирал бок.

Одновременно, начиная этот разговор, Ривелсея чутко вслушивалась в себя и незаметно оглядывала комнату, где находилась. Мощи она не потратила почти нисколько, мощь так же спокойно струилась в силе, и запоздало пришёл гнев – гнев от того, что её, ратлера, так унизили. Оружия у неё больше не было, но в углу комнаты, в двух от Ривелсеи метрах, был прислонён железный лом. Неизвестно, кто и зачем решил, что он должен находиться в этой комнате, но если это был один из стоящих здесь, то он допустил большую ошибку, и ошибка эта, при неблагоприятных обстоятельствах, могла весьма дорого стоить. В первый раз им удалось её одолеть, потому что она просто не ожидала. Второй же – это будет значительно, значительно труднее. Но, впрочем, это лишь перспектива, причём не самая благоприятная. Сейчас в первую очередь необходимо было правильно вести разговор, поскольку, как почуяла Ривелсея, ей предоставлялся хороший шанс что-нибудь узнать.

– Она издевается, – прошипел один из мужчин. – Но для неё это плохо кончится. Очень плохо.

– Что с ними? – холодно спросил Рейтон. – Что вы с ними сделали?

Ривелсея сообразила, что спросить «с кем» значит вызвать взрыв гнева у всех сразу, и сама сообразила, что речь идёт о тех, чьи имена значились в принесённой ею бумаге. До неё вдруг дошло, дошло в один момент и быстро, что её крупно подставили и что эти люди, к которым она пришла, не из Посольства и к Посольству относятся крайне плохо. Мелькнул в памяти до странности улыбчивый Зенрис, отдающий ей эту бумажку, и гнев взметнулся так, что теперь к Ривелсее с дурными намерениями лучше было, наверное, не подходить даже в том случае, если ломом завладеет не она. На миг она даже закрыла глаза, чтобы никто не видел, как в них вспыхнул бешеный адский огонь. Она не погасила, а лишь спрятала его, и ответила всё так же холодно:

– Я не могу ничего сказать об этих людях. В Посольстве мне не доверяют, поскольку работаю я у них совсем недавно, и завербовали меня не по моей воле.

Последнее она прибавила, чтобы посмотреть на реакцию. А также вызвать сострадание и дать понять, что её преданность Посольству близка к нулю.

Рейтон из заднего ряда прошёл вперёд, все послушно расступились. Сбить с толку и заинтересовать – это первое, что нужно сделать в трудной и неожиданной ситуации. Дальше можно всегда как-нибудь выкрутиться, это уже в зависимости от удачи. А пока на шее у Ривелсеи висел талисман, в удачу свою она верила.

– Ты – не из Посольства? – спросил Рейтон, глядя пронзительно, – правда? Вообще да, похоже. Своих они так обычно не подводят, а вот врагов и кому не доверяют – сколько угодно. И как же они тебя завербовали?

Рассказать об этом было несложно, пришлось только прибавить, что к Зенрису она пришла не сама, а её нашли и приказали явиться, сразу же почти, как прибыла она в Анрельт. Припомнила она и слова охранника, и то, что говорить ей разрешали только в глубоком и глухом погребе под домом, и тщательный допрос, каковой ей устраивали оба раза. В общем картина получилась очень даже ничего, сильно соответствующая как действительности, так и тому, что Ривелсее в данный момент хотелось изобразить.

Получилось даже жалостливо. К тому же, ей удалось уклониться от вопроса, зачем вообще она посетила Анрельт. Несколько раз она даже всхлипывала, рассказывая, и уловила в этот момент ужас в глазах Рейтона – похоже, он боялся женских истерик.

Во время этого завязавшегося уже разговора несколько человек из окружавших её подходили к Рейтону, шептали что-то ему на ухо, он махал рукой, и они уходили. Очевидно, он решил, что девушка мирная и не склонная к буйству, и для разговора с ней куча людей совершенно не обязательна.

– Да, интересно, – сказал Рейтон, не теряя, однако, мрачности на лице. – И как же тебя зовут?

– Ривелсея, – ответила она и на всякий случай снова всхлипнула.

– А откуда и зачем ты в Анрельте?

Ох, вот и этот вопрос…

– А можно, я уже встану, или у вас принято вести разговор именно так? – спросила она немного нагло для своего положения.

– Вставай, – ответил Рейтон и даже протянул ей руку, помогая, – пошли, – сказал он. – Мне с тобой надо ещё поговорить.

Остаток разговора проходил наедине, в соседней комнате, оба они сидели за столом, и опять Ривелсее пришлось перенести небольшой допрос. Рейтон, впрочем, спрашивал довольно спокойно и почти не напрягал. Она сама рассказала ему всё то же, что и вчера в доме Зенриса, не упомянув лишь про то, что было связано с городской Стражей, и вместо этого заметив, что в Анрельт она приехала по торговым делам. Рейтон слушал, слушал и кивал, а потом тихо сказал:

– Ты даже не представляешь, Ривелсея, как тебе повезло.

– Да? – сказала она. – Весьма возможно, но, к сожалению, я этого заметить не смогла. Хотя, конечно, смотря что вы имеете в виду.

– Я имею в виду, – веско ответил Рейтон, – что ты чуть не вошла в Ночное Посольство, самую тёмную и чудовищную организацию, какая только есть на свете.

В дверь комнаты тихо протиснулся человек, которого Ривелсее ещё не доводилось видеть, с лицом очень озабоченным, и сказал:

– Господин, если будет мне позволено, то я считаю, что очень рискованно то, что вы приказали, и лучше этого не делать. Непонятно как и неизвестно почему, но мы теряем наших верных людей.

– Я не могу этого так оставить, – сказал Рейтон очень тихо. – Они должны поплатиться. Это – наш долг.

– Но если случится то же самое?

– Что случится? Это невозможно. Ты знаешь, кому я всё поручил. Он не предаст, он всегда больше всего не свете был верен величию Рейлинга.

– Больше, чем Иртон?

Рейтон вздрогнул и долго ничего не говорил.

– Будет так, как я решил. Чем бы всё ни окончилось, но это – наша судьба, – промолвил он твёрдо, глубоко в недра души пряча нерешительность, после чего вошедший скорбно кивнул и вновь оставил их с Ривелсеей вдвоём.

Последняя чуть напряглась; она не понимала уже, что вокруг происходит, и ей это не нравилось. Рейтон стал мрачным настолько, что задавать ему какие-либо вопросы казалось просто неуместным. Однако Ривелсея решилась.

– Не объяснит ли мне кто-нибудь, – тихо, чтобы не напрягать обстановку, и совсем без интонации произнесла она, – что вообще случилось?

Рейтон молчал и смотрел, не отрываясь, в одну точку, на дверь. Была тишина почти полная, и время, казалось, не шло.

Наконец он встал, резко и с шумом, и Ривелсея – так, как подобное чует подобное – ощутила в нём страшный, захлёстывающий гнев, который практически никак не проявлялся внешне. Очевидно, у Рейтона было хорошее самообладание.

– Что случилось? – сказал Рейтон. – Если бы я знал. Если бы МНЕ кто-нибудь объяснил, что случилось! Вот тогда бы я мог… тогда бы я знал… что нужно предпринять!

Ривелсея предусмотрительно молчала. Даже самый неразговорчивый человек, дойдя до определённого момента, просто уже не может остановиться и замолчать снова, прежде чем выложит всё, что накопилось у него на душе, всё, что его тревожит, включая свои догадки, намерения и предположения. Если же его спрашивать, то он может вспомнить, что говорит не сам с собой, и снова замкнуться. Терпение, конечно же, оправдалось.

– Это не поражение! – голос Рейтона наконец загремел, гнев вырвался наружу. – Это не поражение, это попрание величия Рейлинга, величия Анрельта, всего на свете! Это не просто предательство, это самое гнусное и отвратительное, что произошло за последние сто лет! Я не могу в это поверить! И я не верю, не верю! Мои люди разберутся, со всеми разберутся – с врагами и, если потребуется… с предателями.

Ривелсея пыталась быстро соображать. Рейлинга ей доводилось уже видеть, в центре Золотой площади. Она, собственно, и не узнала бы, кто это, но его имя было написано со всех четырёх сторон статуи крупными золотыми буквами. Но только причём он здесь, бывший и, надо полагать, давно уже покойный градоправитель Анрельта?

– Вы служите Рейлингу? – спросила она.

Рейтон сперва отмахнулся от её вопроса, не желая отвечать и отрываться от своих мыслей, но потом не удержался и произнёс так же громко, как говорил до этого, и с усиливающимся пафосом на каждом новом слове.

– Да, Ривелсея, мы служим Рейлингу Славному, мы защищаем славу Анрельта! Мы сплотились уже через год после его смерти, сплотились, видя, как враги и предатели расхищают богатство и честь Анрельта, ругаются над славой Рейлинга и ведут город к упадку, разорению и гибели! Мы не позволили им это сделать и не позволим никогда! Девяносто лет мы, и только мы, охраняем порядок и служим причиной процветания Анрельта! Мы, а не Стража, которая мало того что ничего не делает, а ещё и вмешивается, когда мы уничтожаем вредителей и отщепенцев, и вмешивается на их стороне! Хуже всего для нас – Ночное Посольство, и клянусь тебе, наступит, наступит такой счастливый день, когда я заставлю взлететь на воздух их поганые укрытия и лично, если мне позволят, изрублю на куски лживого выродка и предателя Терона!

Ривелсея снова заинтересовалась.

– О, – сказала она. – Так и вы тоже знаете Терона?

– Я? – уже откровенно заорал Рейтон. – Я-то знаю! Я его слишком хорошо знаю! А ты что, уже виделась с ним? Если да, то не ври, что тебе не доверяют в Посольстве! Их шпионов мы обыкновенно вешаем в первый день недели на большой берёзе в ближайшем лесу! Имей это в виду, если пытаешься здесь что-то разузнать!

– Хорошо, приму к сведению, – ответила девушка. – Но поверьте, что если бы я была близка Терону, про которого, к слову сказать, слышала всего дважды в своей жизни, то я никак не притащилась бы сюда сама с этой дурацкой бумажкой, а распорядилась бы, чтобы кто-то другой рисковал ради Посольства своей жизнью и здоровьем!

– Разумно. Да, это разумно, – в размышлении сказал Рейтон. – Я тебе верю. Верю, но не доверяю. Ты – очень скользкая личность, Посольству ты не служишь и не желаешь служить, но и в Анрельт не зерном торговать приехала. Меня, – это слово Рейтон особо выделил, – не так легко обмануть, девушка. Я двадцать пять лет состою в Венце Рейлинга и успел уже повстречаться со многими людьми. Всё, можешь идти. Говорить нам больше не о чем, к тому же мне некогда и не очень хочется говорить с тобой.

Ривелсея, не двигаясь, молча и задумчиво смотрела в окно. День весной длинный, и несмотря на то что до следующих суток оставалось не более семи часов, сумерки ещё и не думали сгущаться. Из-за облаков солнце было розовым и казалось похожим на большое спелое яблоко.

– Ты что, не слышишь? – спросил Рейтон. – Или ещё что-то хочешь сказать?

– Кинжал верните, – попросила Ривелсея. – Фамильная драгоценность, денег стоит.

Рейтон залез рукой в карман, достал, изучающе посмотрел на небольшие однотонные ножны.

– Хм, да, ничего вещица. Блестит так интересно… За неё можно тридцать золотом заплатить. Но анрелл она по-всякому не стоит. И носишь ведь как украшение, верно? Поручусь, что он тупой, как ножка от скамьи. – Лезвием Рейтон медленно провёл по пальцу. – Тьфу ты, – сказал он через секунду, глядя на расплывающуюся красную каплю и прижимая палец пальцем другой руки. – На, возьми свой кинжал. Не везёт мне с тобой, Ривелсея. Совсем не везёт.

– Да, я заметила: не самый лучший день сегодня в вашей жизни, – произнесла та очень вежливым голосом, отчего фраза стала язвительней втройне.

– Всё, хватит, – раздражённо сказал Рейтон. – Тебя никто не держит. Ты свободна.

– Разумеется. Я, конечно же, уже пойду. Но запомните, Рейтон: с Посольством я теперь в личной вражде. Возможно, вы мне ещё понадобитесь. Или я – понадоблюсь вам… Ещё увидимся, я думаю.

– Я сильно не желал бы этого, – хмуро сказал Рейтон.

– Я тоже. Но жизнь и обстоятельства решают многое за нас. До предполагаемой встречи, – Ривелсея встала, повесила на место кинжал, слегка поправила волосы (подстричь их она всё никак не могла собраться, и каштановые тёмные локоны уже не только вились гораздо ниже, чем это устраивало Ривелсею, но и спадали на глаза, что несколько мешало) и проскользнула через две двери, выйдя таким образом на улицу Анрельта.

Было тепло, светло и хорошо. На юге, где находился Анрельт, наступало понемногу и сильно уже было заметно солнечное и приятное, радостное и нежное в самом своём начале лето.