Текст книги "Очищение духом. Трилогия"

Глава 5

А следующим утром опять была Линель.

Она сама постучалась в дом к Ривелсее – и та своей интуицией, а также с помощью исключения маловероятных вариантов, заранее почувствовала, что это именно Линель.

Ривелсея открыла. Инавия, кстати, была на месте – у неё на плечах.

– Я пришла, – сказала Линель просто.

– Я готова, – так же просто ответила Ривелсея.

– Тогда пошли. Ты даже не представляешь себе, сколько всего нас ждёт впереди.

И она не обманула. В последующие несколько дней Ривелсея увидела и узнала много такого, о чём она даже не догадывалась раньше.

Сначала была прогулка по Святилищу. Начали они с Источника.

– Ты теперь одна из нас. Прикоснись к воде.

Касаться воды было страшновато. Но она зачерпнула её, почувствовав дыхание сырости очень старого колодца, и подержала немного в руках. Вода обжигала холодом, и казалось, что в руках у неё лёд.

Потом медленно вылила обратно.

– Всё? – спросила Ривелсея осторожно.

– Как ощущения?

– Холодно и сыро.

– И всё?

– Пока да…

Линель очень медленно кивнула.

– Пойдём дальше. Я покажу тебе Святилище.

Интересно, что тут есть такого, что я ещё не видела, подумала Ривелсея.

На деле оказалось, что она не видела вообще ничего.

То, что сначала Ривелсея посчитала Святилищем, оказалось лишь его небольшой частью. Если проводить аналогию с Цитаделью – то жилым районом. Или ратлерским. Здесь такого разделения не было вообще, потому что, как поняла Ривелсея, здесь все были верайлы. И все жили сообща.

Вслед за Линель она углубилась в лес, на опушке которого стояли домики верайлов. Впрочем, «углубиться» особенно не удалось. Они прошли буквально три десятка шагов – и лес кончился. Оказалось, это совсем тонкая полоса. За ней были какие-то делянки. Ривелсея разглядела грядки с фасолью, репой, луком и чем-то ещё. Вот откуда они берут овощи!

При ближайшем рассмотрении оказалось, что овощи росли вперемешку. Луковая грядка пронзала насквозь фасольную, а потом закруглялась вбок и смешивалась с горохом. Как отметила Ривелсея, прополка тут тоже хромала – её мать, да и она сама, приложили бы руки, чтобы всё это поправить. И грядки уж точно были бы ровнее.

– Все так думают, когда видят всё это, – изрекла Линель.

– А? – спросила Ривелсея.

– Все думают, что Марие́ль совсем запустил огород и здесь надо бы всё переделать. И ты в том числе. Нет?

– Ага.

– И я не читаю мысли. Но так и правда все думают. Но может, ты заметишь, что ещё интересного в этом огороде?

– А ты не скажешь?

– Думай сама. Это твоё первое, между прочим, обучающее занятие.

– То есть, это не просто демонстрация местного хозяйства?

Линель не ответила, но продолжала шагать, приближаясь к капусте.

Капуста была крупной. Очень крупной. На полпальца толще, чем обычно росла в Росолесной. Может, это и есть то, что нужно заметить?

Ривелсея максимально включила наблюдательность. Если Линель ждёт, что она чего-то не заметит – то не дождётся. Во всех случаях, когда ей, Ривелсее, не хватало ума – всегда выручали наблюдательность и смекалка. В этих своих качествах она не сомневалась.

Лук тоже был крупным. Ещё он был жёлтым. Ещё тут росли длинные фиолетовые стебли, которых Ривелсея раньше не видела. А также рыжая длинная морковь. А также бобы. А также Ривелсея заметила хозяина всего этого изобилия.

На одной из множества огромных оранжевых тыкв сидел мужчина окологенресного возраста. У его ног стояла корзинка с мелкими луковицами.

Интересно, он один тут на все эти овощи? Если да, то и не просто же ему живётся…

Когда они с Линель приблизились к тыквам, тот поднял голову и посмотрел в их сторону. Но сидения своего не покинул.

Линель слегка подтолкнула Ривелсею вперёд. Наверное, «познакомься».

– Доброе утро, – сказала Ривелсея. – Вы Мариель? Вы верайл? Вы всё это посадили?

– Солнечный восход, – ответил тот. – Я помогаю.

– Восход? – Ривелсея глянула на кромки деревьев. И точно, из-за них выбились первые несколько лучей и показался тонкий, как волосок, краешек солнечного диска.

– Восход вступает в силу.

– Вы хозяин этого огорода?

– Я – часть.

– Понятно, – сказала Ривелсея, следуя всё тому же правилу употребления этого слова, которое помогало не выглядеть глупой, даже если она была далека от понимания.

– Хочешь помочь мне с луком?

Так и оказалось, что минуту спустя она уже занималась луком. Брала у Мариеля маленькие луковки и помогала им удобно усесться в землю. Земля была рыхлая, мягкая, тёплая.

Руки сразу вспомнили работу с землёй. Оказалось, она уже успела по ней соскучиться…

И так, совсем незаметно для себя, она утыкала луковками всё пространство между капустным и тыквенным рядом.

– Поливать? – спросила Ривелсея.

– Сейчас – нет. В нужное время они будут политы.

– Понятно. Спасибо.

А мать всегда учила её, что после посадки надо поливать…

– Приходи, когда захочешь побыть наедине с миром.

– Да. Обязательно.

Мариель прошёл мимо неё и медленно отправился между рядов овощей в направлении восходящего солнца. Он шёл медленно, останавливаясь у каждого кустика и наклоняясь к нему, как обычно делают, если поливают или пропалывают. Однако в руках у него не было ни лейки, ни тяпки.

Линель всё это время просидела на тыкве. Не на хозяйской, а на той, что поблизости. Когда Мариель удалился, она поднялась и жестом показала следовать за собой.

– Что заметила? – спросила Линель, когда они вышли с территории грядок.

– В целом неплохо, но всё заросло…

– И всё? – сдвинула брови Линель.

– Тыквы очень крупные. И лук, который на грядке, тоже.

Линель посмотрела на неё так, что ясно можно было прочитать крайнее сожаление по поводу её, Ривелсеи, умственных способностей.

Если бы нужно было вместо этого сказать про капусту, взгляд не был бы ТАКИМ…

– Мариель. Он необычный, – сказала Ривелсея.

– Мы все тут необычные. А ты так ничего и не уразумела.

– Объясни.

– Нет. Я не даю ответов, ответы ты получаешь сама. Идём дальше.

Отправились дальше через новый перешеек леса. Сквозь голые ветви просвечивало солнце. По веткам прыгала белка. Засмотревшись на неё, Ривелсея наступила в лужицу. Лужица хрустнула тонким слоем льда.

Глядя на этот лёд, Ривелсея всё поняла.

– Ноябрь ведь, – только и выдавила она.

– Да, – не стала спорить Линель.

– Огород… в ноябре?

– Больше ничего не надо. Ты поняла – и хорошо.

– Но я как раз таки ничего не поняла!

– Задумалась. Это самое главное. Раз задумалась – значит, твоя душа дойдёт до ответа.

Потом они долго шли через парк, который Линель почему-то называла садом. Ривелсея была готова увидеть там чуть ли не ягоды, но нет – деревья, среди которых она узнала, в том числе, яблони и вишни, стояли стройными рядами вдоль дорожек, имели оголённые печально поникшие ветви и никоим образом не собирались цвести. То, что Ривелсея увидела у Мариеля, не шло ни в какое сравнение с этим пейзажем. И если честно, этот огород удивил её больше, чем способности канфиларта, Нафайтесла или Ильтаиль, о которых она слышала либо которые видела. Отбросить усилием воли бревно, камень или Веттар Нарта – пока необъяснимо, но представить это она могла. Но чтобы растения среди зимы росли и плодоносили – это же нужно разогреть землю, убрать морозы и холодные ветра, добавить им света и тепла… Но как?..

Оставалось рассчитывать, что её душа дойдёт до ответа. Но пока она никуда доходить не спешила.

Дальше было самое интересное.

Сад кончился, и впереди сверкнула белая гладь реки.

– Это Нестверь? – спросила Ривелсея.

– Да. Подойдём поближе.

Под ногами вовсю хрустел ломкий ноябрьский лёд. Берег Нествери был абсолютно пустынным. С этой стороны к реке спускалось несколько деревьев. Только уже не вишен, а дубов. Другой берег был более низким и как будто вымершим. Там не было никаких деревьев, и только метрах в трёхстах от воды начинались какие-то рощи. Всё, что было хорошо видно – это четыре или пять невысоких холмов, смыкавшихся в цепь друг с другом.

– Что чувствуешь? – спросила Линель.

Ривелсее в уши бил ветер – холодный, речной. Всего за несколько секунд она продрогла до основания.

– Х-х-холодно, – простучала она зубами.

– Понятно.

– Пойдём дальше?

– Нет. Будем стоять, пока не почувствуешь.

Линель опустилась на корточки у самой воды и замерла. Как Ильтаиль, только хвостиков не хватает. Её чуть рыжие волосы были короткими, и она их вообще не трогала: не сплетала и не собирала.

Похоже, она настроилась на длительное ожидание.

И это было плохо. Потому что долго выдержать на таком ветру – это просто невозможно.

Минут через двадцать Линель сжалилась.

– Закрой глаза и слушай себя.

Ривелсея ожидала, что превратится в замёрзшую девушку с закрытыми глазами – и всё. Однако нет. Закрыв глаза, она поняла интересную вещь. Кожа не чувствовала никакого ветра. Коже было не холодно. Но что же тогда это за ледяные волны, которые накатывали на неё?

Этого понять так и не удалось. Зато удалось другое: определить направление. Это шло определённо из-за реки. И даже более того – точно установив направление и открыв глаза, Ривелсея определила: источником была та гряда холмов.

– Холмы, – сказала она. – Ледяной ветер – это от них. И это не ветер. Я не знаю, как это назвать.

– Думай.

– Это очень мощная энергия…

– Злая?

– Нет. Скорее пустота.

И вздрогнула, вспомнив о детях той, кого только что назвала.

– Правильно. Перед тобой Предел зла. Здесь всегда присутствует этот холод.

– Мне рассказывали про Предел зла. Это последняя граница, на случай, если остальные падут. Так?

– Не совсем. Предел зла – это не только последняя, но и абсолютная граница. Злу сюда совсем нет доступа.

– А другие границы – не такие?

– Поставить ТАКУЮ можно только здесь, где живём мы сами. Будь нас тысяча человек верайлов – возможно, поставили бы и по ту сторону Келирона. Хотя большинство людей тогда не смогли бы тут жить. Предел Зла создан не нами, но нашими далёкими предшественниками. И что-то нам с каждым десятилетием поддерживать его всё сложнее и сложнее. Либо мы ослабели, либо напор на него усилился…

– Это его я чувствовала, когда шла сюда?

– Естественно. Предел зла трудно с чем-то спутать.

– Это уж точно. А что он из себя вообще представляет?

– Об этом после. Теперь нам пора идти дальше.

Дальше было место с интересным названием Хлебный лес. По сути, это был просто лес. Почему же он так называется, Ривелсее было предложено определить самостоятельно.

Тут она справилась просто на отлично. Всё-таки лес был её родной стихией с самого детства благодаря матери. Всего за полчаса Ривелсея углядела не только кедры со съедобными шишками, но и остатки кустиков черники и ежевики, клюквы и малины, а также орешник. Но самое главное, что ей удалось найти несколько пожухлых листьев сиреневого цвета. Лазурный лист!

Причём в таком количестве, в котором она никогда его не видела. Привычным глазом Ривелсея определила, что в тёплое время тут росло не менее полусотни кустиков.

В одном месте столько лазурного листа она не видела никогда в жизни.

– Это действительно очень ценное место, – сказала Ривелсея.

– Да. Летом здесь всего в изобилии.

– А сейчас?

– Что сейчас?

– Почему здесь ничего не растёт?

– А должно?

– Нет. Но вы можете сделать, чтобы росло.

– А вот это самый высший урок, Ривелсея.

На этот раз она решила ничего не спрашивать, пока не додумается сама. Думала она долго. Линель не мешала.

– Это значит, что вы не всесильны?

– Нет. То есть да, конечно. Но нет.

Ривелсея подумала ещё немного.

– Не стоит вмешиваться?

– Закончи мысль.

– Я разве не закончила?

– Не стоит вмешиваться тогда, когда вмешиваться не стоит. Это главный принцип верайла, Ривелсея. Лес в своё время даст достаточно плодов, и нет нужды его подгонять. То же самое и с людьми.

– То есть?

– Об этом потом. А сейчас мы возвращаемся обратно. В частности, ты возвращаешься к себе домой. До самого завтрашнего утра я тебя тревожить не буду.

– А что будет завтра утром?

– Твоя душа надела инавию. А это значит, теперь ей трудно быть на одном месте. Она потянет тебя прочь – и я буду с тобой, чтобы отправиться вместе на Болота.

– Боло-о-о-о-ота???

Может, Линель научилась неудачно шутить? Но нет, в душе Ривелсея понимала, что та искренна и правдива.

Но верить в болота ей категорически не хотелось.

– Это будут не те болота, – успокоила Линель.

– Менее мокрые? Менее грязные?

– Нет. Но другие. Там ты обретёшь свою душу и суть верайла.

Ого, подумала Ривелсея. Значит, тоже научусь всем этим штучкам, чтобы стрелы отбивать и малину в январе выращивать?

Это, конечно, не главное. Ей уже надоели мечи и стрелы, да и без малины прожить можно.

Самое главное – что сталось с Литой. А также нужно понять, что она натворила, и найти способ это исправить. Надо выручить Ильтаиль, если та из-за неё попала в беду. И наконец, надо уже понять, где её собственное место. И начать уже ту жизнь, которую она и должна вести.

Между прочим, она уже не ребёнок.

Двадцать два года ей было, когда она ушла из дома, когда она стояла на дороге в Анрельт и думала про предстоящую пустыню.

А когда она пробиралась по болотам, в семидесятый день осени ей исполнилось двадцать четыре.

Что ни говори, а это много. Одна треть, даже если быть оптимисткой.

Другие девушки, намного более нормальные и умные, в этом возрасте уже имеют и дом, и семью, и хозяйство.

Она же имеет лишь опыт в разных передрягах, большое количество врагов, много силы на руках и перспективу опять лезть в болота.

Один из двух людей, которых она, можно сказать, любила, остался очень далеко от неё – на многие, многие сотни километров. Но что самое худшее – теперь она ему враг.

Верайлы, конечно же, очень хорошие люди. Добрые. Даже Линель, хоть она и делает строгие глаза.

Однако друг у Ривелсеи здесь был только один. И в данный момент его не было.

Что же её связывает с этой девушкой? То, что именно с ней первой она познакомилась из верайлов, ничего не значило.

«Я – душа твоей души». Может быть, это?

Так или иначе, но всё, что у неё сейчас в этом месте было своего – это инавия и талисманы. А также она, в отличие от многих, узнала про некое зло, которого в мире куда больше, чем кажется. И которое оказывается часто вовсе не там и не тем, чем кажется на первый взгляд.

Последняя ночь в крепости верайлов (хотя какая это крепость, даже частокола нет) была для неё не очень спокойной. Мягкая кровать, тёплая одежда – это так мало значит для обычного человека и в периоды комфортной жизни. Но когда предстоит зима на болотах, приходится обращать на это внимание.

Но вот незадача – в мыслях о болотах ей так и не удалось нормально заснуть в последний раз под тёплым одеялом. Когда наступило утро (наступило оно только теоретически, потому что тёмная хмарь ночи не подвинулась ни на шаг), в дверь Ривелсеи опять раздался стук.

– Мы выходим.

– Ага, – сказала Ривелсея, выпрыгивая из-под одеяла. – Что с собой брать?

– Ничего.

– А на сколько мы идём? – спросила Ривелсея, надеясь услышать «до обеда» или, по крайней мере, «до завтра».

– Это зависит, в первую очередь, от тебя. Но готовься ко многим неделям.

О нет, мысленно возопила Ривелсея. Несколько недель – на болоте!!

И при этом – ничего не брать с собой?

Она вспомнила, как готовилась к любой вылазке – и притом вовсе не на много недель и не в самые безлюдные места – когда была в Ордене. Рюкзак приходилось напихивать до отказа.

Но, возможно, Линель всё взяла с собой?

Ривелсея разубедилась в этом практически сразу же, как увидела снаряжение Линель. Да не было у неё никакого снаряжения! Та же самая одежда, что и обычно. Кстати, это ей, Ривелсее, приходилось тащиться по болотам в абсолютно белой инавии. У Линель была простая накидка голубоватого цвета по типу плаща. Короткая, чуть ниже пояса, и с большим количеством карманов. Чёрные брюки. Всё.

Будь это нормальная спутница и нормальный поход, Ривелсея бы нашла кучу вещей, на которые стоит указать. Начиная от отсутствия провизии и заканчивая одеждой явно не по сезону. Ноябрь в любой момент может закидать снегом весь этот участок мира, и что они тогда будут делать?

Но всё это пришлось оставить на совести Линель. Пока она просто шла за ней и прощалась со Святилищем. Как же быстро ко всему привыкается – несколько дней прожила, а прощалась уже как с домом.

Глава 6

Они прошли всё Святилище насквозь, мимо Источника – и дальше, по незаметной тропке. Никто на пути им не встретился – видимо, все ещё спали. Тропка виляла между отдельных деревьев, пока Ривелсея не поняла, что это уже лес.

Ни забора, ни стены. Святилище просто осталось позади, и их двоих обступили могучие голые деревья.

– Лес? – спросила Ривелсея.

– Не лес, а Лес, – веско сказала Линель.

Ривелсея не стала ничего уточнять. Разберётся сама со временем. Линель не очень любила вопросы. Поэтому пока она просто шла за своей провожатой в глубь леса.

Так далеко в лес она никогда ещё не углублялась. Ни с матерью (ну у них и лес-то был не очень большой), ни с Ильтаиль.

И она сразу поняла: это и правда Лес.

– Сколько он тянется? – спросила Ривелсея.

– До той опушки ещё никто не доходил.

– А кто здесь живёт?

– Обычных людей здесь нет. Их вообще здесь нет.

– А Ильтаиль тоже ушла в этот Лес?

– Этого я не знаю.

Ривелсея заметила, что Линель иногда смотрит на неё как-то странно. Но при этом, стоило ей самой поймать её взгляд – тут же его отводила.

– Что-то не так? – спросила Ривелсея.

– Забудь. Всё потом.

Вот и весь разговор. Приходилось идти и ни о чём не спрашивать.

В принципе, Ривелсея привыкла к прогулкам по лесам. И у себя на родине, в лесу около Росолесной, порой она не только проводила там весь день, но и ночевала. Так что дискомфорта особенного не чувствовала. Если бы только Линель не пообещала ей опять болота…

Лес здесь был крепкий. Деревья всё больше толстые – дубы и вязы. Действительно, Лес, как и говорила про него Линель.

Что здесь есть такого необычного и важного? Если бы ничего – они не были бы здесь.

А может, ещё и страшного?..

Ну нет. Через весь страх она уже прошла. Страх она видела в битвах. А Ужас – в Опасных Сводах в последней пещере. И ещё когда она шла с Первым ножом. А смерть – так вообще каждый день. Что бы ни встретилось ей теперь, это уже не будет хуже, чем всё, что она видела раньше.

По крайней мере, она сейчас так считала.

По привычке к тому, что было вчера, Ривелсея ежеминутно ожидала, что вот сейчас они остановятся и начнётся новый урок. Однако ничего этого не было. Они проламывались через лесные дебри час, и два, и три, и не только не было никаких уроков, но и разговора даже никакого не было. Часов через пять желудок стал настойчиво бурчать, да и неудивительно, ведь она утром даже не подкрепилась. С истинно ратлерской стойкостью она терпела. На седьмой час, когда солнце уже было в зените, Ривелсея спросила:

– Отдых вообще планируется?

Линель неожиданно легко согласилась. И даже выделила Ривелсее завтрак – два куска хлеба и одну луковицу. Изрядно приправленная голодом, луковица была очень вкусной. Может, ещё и потому, что она из огорода Мариеля?

Сама Линель тоже пожевала луковицу и заявила, что можно двигаться дальше.

Ну что ж, она была не против. Пока кормят, хотя бы иногда, и разрешают отдохнуть – путешествие ей по силам.

Тем более этот Лес… Здесь никто никогда не бывал, это чувствовалось. Кроме, разве что, верайлов. Но нет тут ни охотников, ни лесорубов. И не было никогда. И не будет. Не зря верайлы в такую глубь забрались. Путешествуя по Лесу, Ривелсея ощущала его тысячелетнюю стылость и древний, древний запах листвы, копившейся здесь веками…

Совсем плохо стало к вечеру. Когда на небе высыпали звёзды, Линель вдруг остановилась и села на поваленный дуб.

– Здесь переночуем, – сказала она и замерла.

– То есть как – здесь? – Ривелсея, даже и готовая к худшему, сначала не поняла совсем.

– Здесь – значит здесь. Что не так?

Да всё не так, хотелось сказать Ривелсее. А лучше закричать. Для ночлега нужен лагерь! Он должен быть посреди поляны! Это должна быть палатка! Или хотя бы шалаш! Рядом с ним разводится огонь! Готовится ужин! Собирается мягкая подстилка для сна!

– Погрызи, если проголодалась, – сказала Линель и протянула Ривелсее вторую луковицу.

Голодные зубы сами впились в этот горький овощ, так что она даже забыла про всё, пока грызла.

– Сколько у тебя ещё таких?

– Последняя была.

В принципе, здесь можно было бы прийти в ярость. Эта жизнь ещё хуже, чем была у неё на болотах.

Спокойно, сказала она себе.

Линель от неё чего-то ждёт. И явно не гнева из-за нехватки лука.

Тогда чего же?

Но ничего не придумалось. Хотя она и сидела рядом с Линель, было холодно и неудобно. А вот ту, похоже, всё устраивало.

Не сдамся. Мощь проходит сквозь меня, привычно подумала Ривелсея.

И тут же схлопотала по затылку сильной ладонью.

Она даже опешила от удивления.

– Объяснение? – осторожно спросила она.

– Никаких объяснений.

Взошла луна. Стало особенно одиноко, страшно и тоскливо.

И холодно.

– Верайлы – рыцари холода, – произнесла Линель. – Терпи. Тебе это полезно.

Она молча стучала зубами всю ночь и вспоминала. Вспоминала вчерашнюю постель. Подстилку в домике ратлеров в лесной крепости. Дом Адеста. Палатку Айледа. Замечательную тёплую комнату в Цитадели. И ту, самую любимую свою комнатку в родном доме. Там, где тепло и можно спать до одиннадцати, и никто не разбудит. А ещё всегда есть доступ к молоку, грушам, сыру, хлебу, а также пирогам, варёному картофелю, жареной лапше…

И самое главное – там любят.

Да пропади оно всё пропадом, почти подумала Ривелсея. И лес этот, и верайлы, и холод, и ратлеры, и Совет, и все эти тарего, чаротворы, болота, пустой желудок, Повелитель, канфиларт, Генрес…

На Генресе споткнулась. Не хотела, чтобы он пропадал пропадом. Тем более Айлед. Тем более Ильтаиль.

Она должна терпеть ради Ильтаиль – в этом был весь ответ.

Эх, её бы сюда – с ней было бы весело и нескучно! И ночь пролетела бы незаметно. Да и не стала бы Ильтаиль её голодом морить…

Но приходилось смиряться с тем, что есть. А была только Линель, жестокая и бессердечная. И уже, кстати, начал розоветь восток.

– Есть хочешь? – спросила Линель. Она, кстати, так и просидела всю ночь в одной позе, почти не шевелясь. В то время как Ривелсея не только ёрзала, но и бегала, и прыгала вокруг бревна, чтобы не окочуриться.

– Давай, – жадно сказала Ривелсея.

– Что тебе «давать»? Сейчас пойдём добывать кабаний корень.

Ривелсея, конечно, предполагала, что кабаний корень – это не медовый пирог. Но когда она отрыла этот корень под одним из дубов, следуя указаниям Линель, а затем, промыв в заледенелом ручье, попробовала запихать в рот – то, откровенно говоря, она чуть не увидела вновь вчерашнюю луковицу.

– Не будешь? – спросила Линель. И сама схрумкала этот корень с таким спокойным выражением лица, словно это была обычная морковка.

Да-а, подумала Ривелсея.

Ратлерам, со всей их привычкой к лишениям, до верайлов далеко.

Но при всём уважении к верайлам, на четвёртый день такого издевательства Ривелсее хотелось прибить Линель. В первую очередь потому, что они не делали с ней ничего полезного, что было бы можно назвать «обучением» или даже просто интересными разговорами. Они все дни напролёт тащились через лес по бурелому и без дорожек, рыхлили землю в поисках корней (то есть, рыхлила Ривелсея), как настоящие кабаны, а ночью мёрзли, как проклятые, среди деревьев и без укрытия.

В ратлерском огне она стояла, зная, что это принесёт ей пользу. В кипяток Веттар Нарта ныряла, чувствуя, как её мощь растёт.

Но здесь она не видела и не чувствовала никакой пользы. И потихоньку начинала закипать.

– Мы когда-нибудь начнём обучение? – спросила Ривелсея в конце четвёртого дня. Опять предстояла мёрзлая ночь, и настроение у неё было не очень.

– В своё время, – ответила Линель.

– А когда начнётся это время? Что толку, что мы ходим по лесу просто так?

– Никаких вопросов, – строго сказала Линель.

– Я ведь вижу, ты такая строгая, потому что сама не в себе. Ты в чём-то сомневаешься и чего-то боишься. Может, поделишься?

– Нет.

Ривелсея снова приуныла. Села на очередной пенёк, чтобы провести так очередную ночь. В этой дурацкой белой сорочке, которая была уже далеко не белой, она выглядела как привидение, а самое главное, это было очень холодно. Вот бы ратлерский плащ, тот неплохо тепло умел хранить.

– Меня беспокоишь ты вся. Целиком, – еожиданно сказала Линель. – Ты бесчувственна. Я делаю всё, что могу, чтобы разбудить в тебе чувства.

– Бессердечная? – уточнила Ривелсея. Вспомнив попутно разговор с Сыном пустоты по поводу наличия у него сердца.

– Сердечная-не сердечная, но ты ничего не чувствуешь! Ключи Серида – ничего! Предел зла – почти ничего! Источник – ничего!! Если даже Источник тебе дался легко, то это действительно проблема.

– А что я должна была почувствовать?

Линель махнула рукой.

– Ты дотронулась до молнии и ещё спрашиваешь, что ты должна была почувствовать. Что-нибудь да должна была. Чтобы ты знала, касаться вод Источника можно лишь единожды в жизни, а ещё раз это делает канфиларт, становясь таковым. И всё.

Это Ривелсею озадачило. Что такого в этом Источнике?

– Ты – закрытая дверь, – вздохнула Линель. – Потому Источник и не дал тебе ничего.

– Это ненормально?

– Это очень ненормально.

– А почему я закрытая дверь?

– А как ты сама думаешь?

– Думаю, что если бы я пришла сюда два года назад, перед ратлерами, то я была бы открытой дверью

– Да, – кивнула Линель.

– Проблема в том, что тогда я не пришла бы.

– Да.

– Это всё из-за ратлеров? Из-за того, что я была рыцарем Разума?

– Это всё игрушки. Если выбросишь игрушку, то и не думай о ней.

– Значит, это святилище тарего, – угрюмо сказала Ривелсея.

Похоже, тот день никогда её не отпустит.

– В том-то и дело, что нет. Если ты прорвалась через это, то твоя душа выжила. Это чудо, что ты прорвалась. Но теперь это тоже уже неважно для тебя.

– ТОГДА ЧТО?!

– А ты не понимаешь? Думай.

Она опять думала всю ночь. Линель стала вновь неразговорчивой.

С безрадостными мыслями начался пятый день.

– Я хочу попробовать что-нибудь почувствовать, – сказала Ривелсея за завтраком. Завтрак был традиционный – серый хвостик корня плюс вода из ручья. Ручей, кстати, почти уже затянуло льдом. Ривелсея вообще не понимала, почему она ещё не лежит с горячкой от такой жизни. Привычное тело, ратлерская закалка или присутствие Линель?

– Хорошо. Я тебя подвожу именно к такому месту, где тебе удастся многое почувствовать. Так что не волнуйся. Мы не просто так тратим с тобой время.

Снова заросли, снова кусты и низкорастущие ветви, желающие всеми силами выколоть ей глаза.

А потом Линель исчезла. Ривелсея обернулась и обнаружила, что сзади неё никого нет.

– Линель!

Только эхо.

– А-ууу!

Эхо.

Эх. Похоже, она не случайно потерялась. И похоже, ей придётся теперь самой найтись.

И тут же опережающая мысль: ей, очевидно, надо сначала что-то сделать, чтобы найтись.

Но вот что?

Стоять на месте было, очевидно, не очень умно. Поэтому Ривелсея продолжала передвигаться в том направлении, в котором они двигались с Линель. Что она тут чувствовала? Как ратлер – ничего. Как обычная девушка Ривелсея – горечь зимнего леса, стылость, напряжённое молчание. И холод, конечно. Но к холоду она уже успела привыкнуть, насколько это вообще возможно.

Дикое пустынное место. Такое дикое, что здесь вряд ли кто-то бывал. А вот её сюда, конечно же, занесло.

Рассуждая так, Ривелсея оказалась внезапно на покрытой инеем поляне. Вокруг пустого места, печально склонив ветви, стояли деревья.

А вот в центре поляны… Похоже, она почувствовала его заранее. Ну хоть в небольшой степени.

Потому что ОН – это и было яркое воплощение дикости.

И опасности.

И безумного страха.

Ривелсея рванулась прочь без особых раздумий. Однако зацепилась за корягу, упала. Снова вскочила, лицом к НЕМУ.

ОН был уже рядом.

Ничего подобного Ривелсея ещё не видела раньше.

И очень хорошо.

Сначала ей пришло в голову, что ей сейчас конец и что такое страшилище даже не с чем сравнить.

Потом она поняла, что оно чем-то похоже на медведя.

Но только какого-то уж очень страшного.

Размером с корову, не меньше.

Чёрная шерсть с синеватым отливом.

И очень странные глаза. Они были не столько яростными, сколько задумчивыми.

Хотя весь облик зверя – и его всклокоченная шерсть, и походка – говорили о том, что он чрезвычайно опасен.

Что она ему сделает?!

А потом он издал рычание.

Рычание было похоже не столько на рык, сколько на визг. Больше всего это походило на вопль отчаявшегося человека, только раз в десять громче. Ривелсея отпрянула, закрыла лицо руками. Потом, изогнувшись как кошка (всё-таки Веттар Нарт не зря её учил), прыгнула вбок.

Сознание ещё было не готово сдаться. «Что делать?» – привычно мелькало в голове. Вся её история приключений показывала, что что-то сделать можно всегда. Хотя вот сейчас решение было очень неочевидным.

Она опять ломанулась в кусты по бурелому. Зверь за спиной снова завизжал.

Но она уже успела отломить ветку от упавшего бревна. В общем-то, не то чтобы ветку, а огромный сук в метр длиной и толщиной с ручку от лопаты. Правда, отодрала она его с пяти попыток. Ратлерская мощь почему-то не пришла на помощь, а она уже так привыкла, что та всегда приливает когда нужно – мощным потоком бросается на выручку.

Зверь это всё увидел. Издал хриплый рык.

А затем отделился от земли, как кошка, и секунду спустя обрушился на неё.

Что-то хрустнуло, что-то треснуло. Ветка, хворост, кости?

Судя по жуткой боли – всё вместе.

Ривелсея не то чтобы крикнула, а скорее охнула от боли. А зверь сделал ещё один прыжок и оказался с другой стороны от неё.

– Лине-е-ель!!!

И она не замедлила появиться.

Откуда именно она выпрыгнула, Ривелсея не разглядела. Но Линель достаточно неосторожно подошла к зверю вплотную.

– Она дура, – сказала Линель зверю. – А ты можешь идти.

И погладила его по голове.

Зверь завизжал вновь. Но уже куда тише.

– Подойди к ней и объясни, что ничего не имеешь против неё.

Зверь развернулся и снова посмотрел на Ривелсею. Та готова была броситься бежать, чтобы не быть сожранной. Если бы она могла встать!

Зверь приблизился и опустился на брюхо. А потом наклонился к её лицу и неуклюже лизнул своим громадным языком по лицу и по макушке. Его дыхание было раскалённым и даже не вонючим.

– Теперь иди.

Тот вновь оглянулся на Линель, а потом скрылся среди голых кустов. Бесшумно. А это значило, что это очень хороший и вдвойне опасный охотник.

Линель опустилась на корточки и задумалась.

– Рррр, – сказала Ривелсея. Вообще-то она хотела сказать «Линель», но звуки перепутались, и дальше первого дело вообще не пошло.

– И что ты теперь хочешь сказать? – повернулась к ней Линель.

– Я хочу сказать, что у меня всё очень плохо!

– Да уж это я вижу.