Текст книги "Очищение духом. Трилогия"

Если честно, в прошлый раз она уже попробовала…

В конце концов, подумала Ривелсея. Пора ей правда поумнеть…

Однако её правдолюбивая сущность ну никак не могла согласиться с этой мыслью.

Глава 29

Ривелсея очень удивилась, когда из-за поворота в часе ходьбы от крепости появилась фигура в таком же точно, как у неё самой, плаще.

Всего пять человек… И не боится он вот так разгуливать?

– Как успехи, девочка?

– Двое.

В этом слове было всё. А всё остальное было видно и так.

– Пятеро? – спросил Генрес.

– Да. Плюс один воздаятель.

– Мда, Агонарт может по-разному отреагировать. Объяви привал, потолковать бы надо.

– Нас ждут.

– Там знают, что я вас встречу.

Да она была только за! Наконец-то присесть, пусть и ненадолго!

– Итак, им удалось сбежать, – начал Генрес, когда они вдвоём сели в отдалении от всех на лужайке.

– Да, там был тайный ход. Они сбежали, а потом напали на нашу группу засады со спины.

– Ты была в той группе?

– Нет.

– Что ж, уже хорошо.

– Да ничего хорошего, Генрес.

– Ты о пятерых погибших?

– Да скорее, о шестом.

– Что с ним приключилось, и с кем из них?

– А ты что, обоих знаешь?

– Шедла знаю, вместе воевали один раз. Но Назир, если что, по-всякому его опытнее.

– Ну вот не по-всякому, видимо.

– Что случилось, говори.

– Ты что, девчонку не заметил?

– Да уж заметил, конечно. Могла бы побольше пленных привести.

Ривелсея фыркнула.

– Какая она пленная, ей и десяти нет, её запугали, и всё тут. К ней подобрее, да кормить, да читать выучить, если она не умеет…

– Как у тебя всё просто-то!

– А ты что, тоже будешь говорить, что её убить надо?

– Тоже? Значит, Назир тебе это говорил?

Ривелсея вздрогнула от того, как легко она выболтала такую подробность.

– Подожди, Генрес. Я думаю.

– И о чём же?

– Может, я прямо сейчас и поумнею. Когда решу, говорить ли тебе всю правду, или не стоит.

– Да уж мне-то скажи, а то другому выболтаешь, кому не надо, без всякого обрамления – и ещё хуже будет.

– Ты специально для этого пришёл, Генрес?

Нотка благодарности, как всегда, увязла в показной иронии. Но она была.

– Уж для чего я пришёл – это моё дело. А ты давай-ка рассказывай, что с Назиром произошло.

– Ну в общем, сгорел он.

– Как его угораздило?

– Бочонком, как же ещё. От него уж ничего не осталось…

– А кто бросал тот бочонок, девочка?

– Он сам и бросал.

– Вот хорошо, что я тебя встретил!

– В смысле?

– Не умеешь врать – так не ври. И куда же он его бросал? В себя, наверное?

Ривелсея хотела сказать «во врагов», но потом поняла – эта дорожка уже сгорела, пора перебегать на новую.

Как тогда в Анрельте перед Шарсоном! Только Генрес попроницательнее будет. А ведь потом ещё и Повелитель… И сбежать некуда.

– В общем-то, это всё из-за девчонки, Генрес. Он хотел её убить.

– А ты?

– Я не хотела.

– И что?..

– Я не хотела, Генрес…

Генрес закатил глаза. Задумался. Изредка на неё поглядывал, но – долго молчал.

– Скажи, ты ПРАВДА не хотела?

– Он был упрямый, как баран.

– А девчонка, значит, дороже ратлера?!

Она чуть не сказала «она ребёнок!» Но вовремя передумала.

– Честь Покорителя дороже.

– Значит, всё-таки специально?

– НЕТ, Генрес. Но здесь столкнулись Цели.

Тот долго думал, а потом кивнул. Но затем сразу покачал головой.

– И кто это видел?

– Никто.

– А девчонка?

– Ну девчонка.

– Я поражаюсь тебе, Ривелсея. Твоя «ну девчонка» ещё натворит дел.

– Она вообще ни при чём. Кому до неё дело?

– Агонарт с ней побеседует, могу анрелл поставить.

– И что?

– А ничего.

Здесь задумалась Ривелсея.

– Да ничего она не скажет.

– Ну это как расспрашивать, девочка.

– Вряд ли её будут так уж расспрашивать.

– Если я попрошу, то будут.

– Вот видишь!

– Что?

– Зря я тебе всё рассказала.

– Не сказал бы, чтобы ты мне всё рассказала, Ривелсея.

– Я скажу Игеронарту правду. Пусть делает, что хочет. Он умный. Он поймёт.

Вот тут Генреса перекосило.

– Даже и не думай!!!

– Но почему???

– Вообще такие вещи Настенарт завещал карать равноценно. А ситуация неоднозначная, так что не надо бы ТАК подставляться.

– Да ты бы видел, как это было…

– Я ничего не видел. И никто не видел. И это хорошо, в принципе. Ну а девчонку…

– Что – девчонку? – спросила Ривелсея чуть ли не угрожающе.

– Да думаю я, девочка.

– И что надумал? – спросила она, немного подождав.

– Давай её сюда. Побеседуем.

– Нет уж. То её пугать будешь и выпытывать. А ей бы хоть в себя прийти.

– А сейчас она что делает?

– Сейчас Алана её успокаивает.

– Ну и глупа же ты. Немедленно веди сюда свою девчонку, пока и если ещё не поздно.

– Хорошо. Но не пугать.

– Ох, не умеет старый Генрес как будто с детьми разговаривать!

– Откуда бы ты, интересно, научился…

Через пару минут Паторах привёл Литу. Последняя дрожала. Ривелсея усадила её к себе на колени, дала знак Патораху исчезнуть и сказала:

– Ты ничего не бойся, Лита. Тебя покормили?

– Д-д-да. Только я пока не очень есть хочу.

– Ничего, потом ещё поешь. Тебя раньше, я чувствую, не очень-то кормили?

– Н-ну почему не очень, п-почти каждый день.

– Совсем не кормили, – удручённо сказала Ривелсея. – Это дедушка Генрес, он очень добрый. Он тебе поможет, будет о тебе заботиться.

– Л-лучше ты обо мне заботься. Не обижайся, дедушка Генрес, – поспешно прибавила она. – Но я ей больше всех верю.

– Ты, девочка, и правда не переживай, – сказал Генрес. – И ты уж нам расскажи немножко, кто ты и откуда. И пряничек вот съешь пока, – он извлёк из кармана мантии Покорителя немножко завалявшийся медовый жёлтый пряник и протянул Лите.

Той очевидно не очень хотелось – зубы у Литы стучали, но отказываться она боялась и потому откусила кусочек. А потом разломила напополам и дала половинку Ривелсее.

– Й-я и не знаю, кто, – сказала Лита. – М-меня Харас воспитывал, о-он строгий был, и бил иногда, н-но он почти не сердился, если еда у меня получалась невкусная… и вообще он хороший, я на него не обижаюсь! – последние слова Лита чуть не прокричала, и было видно, сколько в них страха.

– Харас, говоришь? – спросил Генрес. – Ну а кто, кто такой этот Харас, и где ты его встретила?

– Он сам меня в-встретил. Я гуляла недалеко в лесу, там он меня и встретил. Я испугалась, он ведь был во всём ч-чёрном, и на поясе большой нож, и я не хотела идти с ним, но он сказал, что мои мама и папа поручили ему следить за мной, а сами ушли. Я тогда была маленькая, и плакала много, и всё спрашивала, к-когда они вернутся. И только п-потом я узнала, что они ушли в п-пустоту.

– А где жили твои папа и мама? – быстро спросил Генрес. Пока девочка не вообразила себе очень живо то, о чём рассказала – и не разревелась.

– В нашем д-доме, вместе со мной.

– А где дом-то был?

– В нашей д-деревне, где же ещё?

– Понятно, и спасибо, что рассказала, – сказал Генрес. – Уж не обессудь, что дедушка ещё спросит: а где ты жила с Харасом?

– Мы путешествовали. С нами были ещё л-люди, все такие же, как он. Они всё спрашивали у него, и куда он говорил, туда все и шли. Иногда приходили новые люди, но я знала, что их не надо бояться, пока Харас ко мне добрый. А он был добрый, он один раз п-принёс мне ч-чьё-то платье и сказал, чтобы я завёртывалась в него, когда буду спать. И правда, так было намного теплее, чем просто на земле…

– Ну а что было сегодня? – просто спросил Генрес.

Лита сначала посмотрела на Ривелсею. Та кивнула.

– Расскажи, Лита, и дедушка Генрес тебя отпустит опять к Алане. Тебе с ней ведь хорошо было?

– Х-хорошо. Она добрая. Но только т-ты ко мне тоже приходи.

– Конечно.

– Ну-ну, Лита, – сказал Генрес.

– С-сегодня всё было, как обычно, – простодушно ответила девочка. – Эти три дня вообще всё было хорошо: мы жили в т-тёплых пещерах, и я там даже не замерзала. Хараса не было, а я жила в его комнате. Выходить он мне запретил, но я и не хотела, мне там в-всё нравилось… Вот т-только хотелось на солнышко.

– А сегодня?

– А сегодня он пришёл и сказал, ч-что нам всем надо уходить, иначе придут злые люди и у-убьют нас. Я н-начала плакать, но он сказал, чтобы я прекратила. А потом меня затащили на х-холм и сказали, что они уйдут, а я отправлюсь в п-пустоту, потому что меня убьют враги, которые очень злые. И с ней правда пришёл один очень злой, он всё говорил, что я должна его задушить, а я не хотела его душить, тогда он рассердился и стал бросать в меня ножом…

– А потом?

Девочка всхлипнула, остро переживая эти моменты.

– Я заревела, а он побежал ко мне, но подавился злобой и умер.

– Прямо подавился? – Генрес хорошо изобразил удивление.

– Подавился, подавился, – закивала Лита. – У него лицо было такое страшное: у! И он всё кричал, чтобы я его задушила. А потом он побежал, споткнулся, и упал, и захлебнулся.

– А ты хорошо это видела?

– Да, но только я глаза закрыла. Я испугалась очень.

– Хм, – сказал Генрес.

– Не веришь? – насторожилась Лита.

– Ну ты что, как тебе не верить! Подавился и умер. Это бывает.

– Я ж-же виду, что не веришь. Но я всю правду рассказала.

– Замечательно, – одобрил Генрес. – Беги к Алане, а Ривелсея к тебе скоро придёт.

– Правда? – уточнила Лита у Ривелсеи.

– Правда.

– Хорошо, т-только ты не забудь.

– Подавился, значит, и умер, – произнёс Генрес, когда девочка скрылась из виду.

– Не издевайся, она маленькая. Ты в восемь лет тоже войском не командовал.

– Я и сейчас не командую, как некоторые вот очень успешные командиры.

– Ты слышал, что она сказала?

– Я-то слышал, а вот ты?

– Можно не беспокоиться…

– Вот и я говорю.

– Что ты говоришь?..

– Что поумнеть тебе пора, девочка! Агонарта прямо и не смутит ничего, думаешь, в её рассказе?

Вот так вот, мрачно подумала Ривелсея.

И что теперь делать?

– Я поговорю с ней, – пообещала она.

– Думаешь, поможет?

– Да она мне всегда поможет.

– А думаешь, сможет?

– Предложи что-нибудь получше.

– Кроме того, что мне надо поумнеть, – добавила она через секунду.

– Сама чего лишнего не скажи. И знай: я тебя выгораживать не буду.

Спасибо, подумала Ривелсея.

Правда спасибо.

Раз сказал, что не будет – значит, постарается.

– Генрес, почему я всегда делаю, как лучше, а получается всё не то?

– Кому лучше, Ривелсея?

– Людям, кому ещё-то.

– Вот потому именно. А надо – Ордену.

– А ратлеры – не люди?

– Люди – не ратлеры.

– Не вижу между этим разницы.

– Не было бы разницы, не было бы и Настенарта.

– Разве не людям мы должны делать добро?

– Мы его и делаем. Но они его не хотят.

– А верайлы?

Это как-то само сорвалось. И она тут же об этом очень пожалела.

А Генрес только вздохнул.

– Да уж лучше бы ты у своего ухажёра на коленках в пять раз больше сидела.

– Что? – не поняла Ривелсея.

Намёк-то она поняла, не поняла, что значит «лучше».

– Не можешь без женского общества, да? То одна девочка, то другая девочка…

Он знает, поняла она.

И молчит?!.

И молчит.

– Ну и что она тебе наплела? Верайлы, тоже мне. Ну и что, что дурак умеет лбом стену разбивать, если дурак – так всё равно дурак.

– А ты знаешь, как Веттар Нарт…

– Мастера почитай, Повелителю повинуйся. Забыла?

– То есть – знаешь?

Генрес снова вздохнул.

– Веттар Нарт не так давно говорил мне, что вот есть в Ордене ратлеры, которые никогда не влипают ни в какие истории, и есть те, которые иногда в странные истории влипают. Есть и те, которые регулярно влипают в грязные истории. Наконец, и те, что всё время влипают во все подряд.

– И?

– «И ещё есть ты, Генрес».

Ривелсея прыснула. Не ожидала.

– Только он не договорил.

– Что он не договорил?

– Что ещё есть ты, Ривелсея.

– Верайлы не дураки, Генрес.

– Да знаю я, знаю.

– Знаешь?..

– Но я и ещё кое-что знаю, Ривелсея.

– Что же?

– Что если всех подряд слушать, то и себя потеряешь.

– А может, найдёшь?

– Ты ратлер. Ты себя ещё не нашла? Не поняла, где цель?

И он посмотрел на неё так, как никогда не смотрел раньше.

С напряжением. Ожиданием. И страхом.

– Поняла, конечно. Не переживай, Генрес.

– Все так говорят. И где же?

Ривелсея задумалась.

– А ты сам-то знаешь? – улыбнулась она. – Я могу сказать: служить Ордену. Но ведь это общая цель.

– Правильно, – кивнул Генрес. – Но есть ещё и личная. Так вот какая она у тебя, Ривелсея?

На этот раз она совсем долго думала.

– Помогать миру стать лучше.

– Ой ли?

– Да, Генрес.

– И ты считаешь, это ратлерская цель?

– Это МОЯ цель. А что, не похожа на ратлерскую?

– Можно ведь по-разному делать мир лучше.

– Не вышло бы хуже.

– Ты пугаешь меня.

– Чем?..

– Очень своевольно мыслишь. Не к добру тебе все эти свидания пришлись, ох не к добру.

– Ратлер не свободен в своих мыслях?

– Мыслить надо правильно, Ривелсея.

– Как все?

– Не как все, но правильно.

– Я пойду поговорю с Литой.

– Иди. Но мы ещё продолжим этот разговор.

– Да уж не сомневаюсь, ты любой разговор по сто раз продолжишь.

– И не смейся. Это очень важно!

Но она, по его примеру, уже не расслышала.

Разговор с Литой происходил уже по пути в лагерь. Они шли вдвоём, впереди остальных, с отрывом шагов в десять. Лита воспринимала это как нормальное, но Ривелсея, если честно, переживала, как всё это выглядит со стороны. Она очень бы хотела не создавать ситуаций, провоцирующих вопросы. И чем больше хотела, тем хуже у неё получалось.

– Ривелсея, ты себя хорошо чувствуешь? – спросила Лита, внезапно оборвав свой сбивчивый, но эмоциональный рассказ про своё житьё с Харасом.

«У тебя всё нормально?» – как задала бы этот вопрос сама Ривелсея.

Вот она, детская проницательность!

– Почти хорошо, Лита. И было бы совсем хорошо, если бы ты согласилась выполнить небольшую мою просьбу.

Ривелсея, в общем-то, сама всё это время думала, как подобраться к данной теме, пока они ещё не подобрались к лагерю. Так что Лита ей сильно помогла.

– Я? Твою просьбу? – искренне удивилась Лита. – Да что я могу сделать такого, что не можешь ты?? Но конечно, конечно, я согласна, – поспешно добавила она.

Ривелсея на миг задумалась. Как бы это изложить?

– Понимаешь, вот этот человек, который злой и который пытался тебя убить… Ну, мои хозяева не поверят, что он просто «подавился и умер».

– Как не поверят? Но ведь оно же так и было, я сама видела!

– Да, оно так и было, но мои хозяева недоверчивые. Очень добрые, но недоверчивые.

– И что же делать?

Лита смотрела очень сосредоточенно и взволнованно. Может, ей и правда можно доверять, подумала Ривелсея.

– Лита, ты не бойся. Если они даже и не поверят, то тебе ничего не сделают, а накажут меня.

– Лучше меня! Пусть меня накажут, я привыкла! Только пусть по коленкам не бьют!

– У нас никто никого не бьёт… – начала Ривелсея.

– Вообще?!

– Вообще. Мы разумные. Можно всё уладить и без этого.

Но Лита, похоже, не очень-то поверила.

– Одним словом, Лита, если тебя будут спрашивать, как умер тот человек – не могла бы ты сказать, что он неудачно бросил бочонок и обжёгся огнём?

– Бочонок?

– Угу, бочонок со смолой. Тебе всего лишь нужно сказать, что бочонок взорвался у него в руках, когда он его бросал в убегающих врагов.

– Врагов?

– Лита, я тоже не люблю лгать и никогда этого просто так не делаю. Но если ты скажешь, как я прошу, то меня никто не тронет и не помешает мне за тобой присматривать.

– Я скажу, – серьёзно пообещала Лита. – Только чтобы тебя не наказывали.

– Не надо просить, чтобы меня не наказывали, – Ривелсея изобразила улыбку. – Просто скажи: он обжёгся, а враги сбежали. И всё.

– Хорошо, Ривелсея.

Она потрепала Литу по волосам. И в то же время, переживала. Как бы Агонарт не копнул глубоко…

Хотя, казалось бы – ну с чего ему?

Пять убитых, шесть убитых – дела это не меняет…

– Скажи, со мной будут хорошо обращаться?

Ривелсея кивнула.

– Как Харас?

С ума сойти… И она считает, что ЭТО было хорошо!..

– Намного лучше, чем Харас. Бить не будут. И спать будешь в тепле. И оденут, – она посмотрела на местами сильно изорвавшееся одеяние Литы, – в новую одежду.

– В красивую?

Ривелсея улыбнулась.

– Ну не в Вилла Асо́льта, конечно. Но в хорошую.

– Что такое Вилла Асольта?

– Да это один портной из Анрельта лет двадцать назад открыл пошив одежды на своей вилле. Шьёт он только короткие розовые юбочки да платьица, да брюки белого цвета. И на каждом платье – крупная пришитая роза из бархата.

– Красиво? – мечтательно спросила Лита.

– Я бы не надела. Но некоторые настолько помешались, что покупают эти юбки да брюки по три анрелла. В год этот Асольт получает шестьсот, не меньше. И при этом всех убеждает, что его одежда самая лучшая. В Анрельте «Вилла Асольта» на каждом третьем столбе написано. Но никто уж не читает, всем надоело.

– Здо-о-рово, – сказала Лита.

А Ривелсея подумала, что вот она бы могла носить Вилла Асольта.

Ну да. В таком наряде она бы КРАСИВО убегала от анрельтских негодяев.

Нет уж.

Но она могла бы заказать такое платье Лите. Вот та была бы рада!!!

Да уж заслужила, пожив в таких условиях и столько времени. Заслужила и Вилла Асольта, и всё остальное!

Хотя самая лучшая для неё была бы одежда – не платье с розой, а фиолетовая рубашка, подумала Ривелсея.

Надо при случае поговорить с Повелителем.

Или… ой… наоборот, не надо?

В таких смешанных чувствах она и добралась до лагеря.

К удивлению Ривелсеи, Агонарт не был недоволен. То есть, конечно, доволен он тоже не был, и его лицо в очередной раз помрачнело от полученных известий.

Но он не был недоволен лично ею.

– Ты всё сделала правильно, насколько это возможно. Я опасался худшего, когда отправил тебя одну со всеми дивизионами.

Дивизионами. Она ведь почти легиосом сегодня командовала!

В эту ночь она заснула намного лучше.

Послезавтра – в дорогу…

Лита боялась спать одна. И Ривелсея взяла её к себе. Генрес был не против. Он был только за, чтобы та всегда была поблизости и под присмотром.

Глава 30

Утром Ривелсея подумала, что надо бы сходить к Айледу. Но Лита была против. Она попросила её почитать что-нибудь вслух, и та прочитала несколько глав «Пути ратлера». Лита слушала увлечённо. Или делала вид. И Ривелсея даже пообещала, что ещё ей почитает после ужина.

Ну а на следующую ночь Лита была всё же отдана Алане. Предлог – та живёт одна. На самом деле, в домике было тесновато для троих. Тем более что завтра – уже наконец-то день отбытия из этой порядком надоевшей лесной крепости. И ей бы уже выспаться. Поэтому, несмотря на то, что Лита заявила, что хочет спать только с ней, Ривелсея её всё-таки отдала.

И правильно сделала, как оказалось.

Разговор, который она услышала сквозь сон, был одним из самых запоминающихся в её жизни.

Неизвестно, как она вообще проснулась. Потому что диалог, разбудивший её, проходил очень тихо.

Может, поэтому и проснулась? Может, подсознание уже успело привыкнуть, что именно шёпот и тайна – признаки самого главного?..

… – И ты будешь говорить, что ничего не знаешь?

– А что бы я должен знать?

– Я был там, Генрес. Я был там.

– Где?

– Я всё видел своими глазами. Я видел его. Он обгорел, но он не сгорел, и умер он не от огня!!!

С этого момента Ривелсея стала прислушиваться уже сознательно.

– Пламя сожрало его наполовину, изуродовало лицо, но глаза оставило. И эти открытые глаза, ночью, в глухой тишине, молили меня отомстить!

– Скверно. О-очень скверно.

– Что для тебя скверно, Генрес? То, что она это сделала? Или то, что я его нашёл?!

– Не кипятись, Шедл. Ты знаешь меня. И знаешь, какой я человек.

– Ты очень хитрый, Генрес. И я тебя даже боюсь. Но не тогда, когда речь идёт о том, чтобы дать покой моему другу и собрату и отомстить.

– Кому, Шедл?

– Ей!

– А ты так уверен, что это она?

– Да, уверен, Генрес.

– Давай мыслить разумно, Шедл.

– Давай. Если мыслить разумно, то я иду к Игеронарту прямо сейчас.

– А чего ты добьёшься, Шедл?

– Её накажут.

– И Орден потеряет ещё одного ратлера.

– Предателя клана!

– Нет.

– Что «нет»? Ты веришь тому, что она одна убила сто тарего?

– А ты видишь какое-то другое объяснение тому, что тарего побеждены?

– Мне не до философии, Генрес. Я обязан отомстить за своего друга.

– Однако зачем-то же ты пришёл ко мне.

– Потому что ты тоже мой друг. И просто умный ратлер. И чтобы не сделать ошибки. Я сначала опасался идти к Повелителю.

– Почему же?

– А если он не поверит?

– Почему же?

– А если это неправда?

– Во-от.

– Но теперь я понял, что это правда, Генрес.

– Шедл, мы все совершаем ошибки. Ты разве не в курсе?

– ТАКИХ ошибок я не совершал!!

– Из-за неё – один, из-за тебя пятеро, Шедл.

– Но не я же их…

– А какая разница??

– Те пятеро… Я сожалею, Генрес, что так получилось.

– И она тоже.

Наступило молчание.

Давно Ривелсея так не прислушивалась.

– Так ты считаешь, Генрес…

– Верь мне, Шедл. Верь мне как другу. Верил же ты мне тогда, когда мы три дня прятались за камнями у дороги и ждали ИХ…

– Тогда верил.

– И сейчас верь. Если бы ты знал её поближе, ты бы понял – она не со зла. И она никогда не предаст Орден.

– Я не могу с этим спорить, я её не знаю.

– А я знаю. Опрометчивая – да, безрассудно действует порой. Ну так все мы, – Генрес со свистом вобрал воздух. – Но если её засыпать землёй, то остановится ещё одно горячее, верное и преданное Настенарту сердце.

– Ты опять меня перехитрил, Генрес. Мне нечего возразить, но я чувствую, что я зря тебя послушал.

– Эх, Шедл, Шедл!.. Пойми: я учился у Веттар Нарта, а он был Покорителем уже тогда, когда ратлер Игер только-только прошёл посвящение. И он научил меня видеть людей. Я не умею так махать топором, как некоторые, и не умею красться, как мышь, но в этом я не ошибусь. Порукой в том – моя жизнь. Если ошибусь – возьми её.

– Не надо, Генрес. Я тебе верю. Возможно, это я не прав.

– Прав тот, кто говорит на пользу Ордену. Она великий ратлер, и сильномогучий давно это заметил. Он её и не тронет, – добавил Генрес этот аргумент, как будто незначительный.

– Тогда я пошёл спать. Только спать я не буду, чтоб ты знал. На закате я хоронил то, что осталось от моего лучшего друга. А сейчас я буду сидеть у себя в палатке и пить, не какой-нибудь напиток, а крепкий анрельтский ром, пока совсем не забудусь и не потеряю свой разум.

– И правильно поступишь. Утром ты будешь трезв и собран. Ты же ратлер, Шедл. Ты ратлер.

– Теперь ты мой лучший друг, Генрес.

– Что ж, надеюсь, я не опозорю этого звания.

– Доброй ночи, Генрес.

– Доброй ночи. И, поверь мне, не последней.

Оба голоса смолкли. Очевидно, Шедл ушёл пить, а Генрес вышел на улицу, чтобы «пройтись».

А Ривелсея… проревела целый час. Слёзы лились и лились, и она их не останавливала. От благодарности, раскаяния, вины. Она всхлипывала и шептала, что нет, Генрес, я тебя не подведу, не предам, никогда не заставлю тебя пожалеть обо мне, я и не знала, что ты так веришь в меня, и прости меня, Назир, я и правда не хотела, но мне было жалко девочку, и ты же видишь, она и правда хорошая, я буду достойна твоего доверия, Игеронарт, и я до сих пор верно тебе служила, и ты сам знаешь, что это так!.. Хотелось дождаться Генреса, поблагодарить его, всё ему излить… Но слёзы кончились – и она тут же уснула.

А утро было серым, строгим и не располагающим ни к каким излияниям.

Тем более – это было утро того дня, когда лагерь выдвигался в Цитадель.

А потому все были немножко нервные. Хотелось побыстрее отбыть – и радоваться уже в дороге.

Сейчас же было не худо сконцентрироваться на том, чтобы ничего не забыть.

Ривелсее самой, конечно, «не забывать» было нечего. Всё её богатство называлось «рюкзак». Еды брать не надо, воды брать не надо – вообще хорошо. И в рюкзаке были лишь немного белья, полинявшая персиковая кофточка, комбинезон, пара глотков ратлерского напитка, книги, склянка с эфиром, пакетики с разными травами на случай болезней, пара чисто женских вещей, ложка, плошка, чашка и мешок с анреллами. Самый тяжёлый. Не могли ей деньги в Цитадели выдать, раз всё равно их тут использовать негде?..

Хотя что, пусть как раз тащит. Наверняка так ведь и рассуждали.

Завтрак был беспокойный и оживлённый. После завтрака – немножко общения с Айледом, а потом сразу к Лите.

Ривелсея не могла ничего делать спокойно, не зная, как там Лита.

Та её всегда ждала. И Ривелсея тоже хотела её видеть.

На этот раз с Литой всё было в порядке. Она выглядела более прилично в зелёном платье, которое, правда, пришлось сильно обрезать и подшить из платья Таны, которое та носила на всякий случай, но в целом вышло очень ничего.

Зелёный – цвет новой жизни, вспомнила Ривелсея.

Хотелось бы надеяться, что это правда так.

А уж имущества у Литы и вовсе никакого не было.

«Скоро у тебя всё будет хорошо. Скорее, чем ты думаешь», – сказал ей добрый Генрес после того, как вчера с Литой полчаса беседовал большой чёрный человек с жгущимися от внутренней энергии глазами. Хотела бы она отомстить своим врагам и Третьему ножу пустоты Харасу? – спросил он её. Да нет, зачем, сказала тогда Лита. Она на них не обижается. А что главное в человеке, как ты считаешь? – спросил большой чёрный человек. Доброта, конечно же, ответила Лита тут же. Что ещё-то? Вот Ривелсея ко мне добра, и я хочу быть с ней.

Кем ты хочешь быть, когда вырастешь, Лита? Кем угодно, лишь бы никому не мешать и никого не обижать. А ты знаешь, для чего ты живёшь? Конечно, знаю. Чтобы делать хорошее людям.

В первый раз большой чёрный человек кивнул.

А что делать, если человек не принимает твоё хорошее, хотя это для него было бы лучше? Значит, пусть так, убедительно сказала Лита. Нельзя делать хорошее против воли.

А если бы ты очень хотела сделать хорошее, и человек был бы согласен, но вот Ривелсея была бы против?

Я бы не стала, ответила Лита. Не хочу огорчать Ривелсею. Но получается, твоё дело было бы не сделано? Ну и что же, удивилась она.

Благодарю, что поговорила со мной, сказал большой чёрный человек и велел Генресу накормить её кашей и выдать десять карамельных конфет из запасов Ордена. Генрес от своего усердия раздобыл ещё и пирог с изюмом. Вот только он что-то погрустнел и не захотел сказать Лите, в чём дело.

После завтрака тронулись. Сперва в ворота выдвинулись штук тридцать повозок. Ривелсея и не знала, откуда Повелитель успел раздобыть столько лошадей. Лошади были сытые, толстые и бежали бы быстро, не будь на них навьючены все припасы лесной крепости. А так они бежали не очень быстро. А поскольку Повелитель сказал, что сохранить повозки очень важно и опережать их они не будут, то Ривелсея и заключила, что быстрее пятнадцати дней им до главной крепости ратлеров и не добраться.

Ривелсея была вроде бы спокойна. Только одно «но»: она всё время оглядывалась и проверяла, как там Лита. Странное, необоснованное чувство, но она почему-то очень боялась, как бы с Литой чего не случилось. Она, по обыкновению, вставала на час раньше, чтобы распорядиться о выдаче Лите каши без очереди и до завтрака, а также старалась раздобыть для нее пирог и молоко одной из тех коз, что путешествовали вместе с ратлерами. Будить её тоже почти всегда шла сама, даже если та спала у Аланы. Впрочем, сейчас, во время перехода, когда уже не было домиков, а были только палатки, Ривелсея обычно брала её к себе, чтобы спать спокойно. Генрес же обитал по ночам в собственной палатке и ни на что не жаловался.

Лита была донельзя спокойной и некапризной. Поэтому Ривелсея по многу раз спрашивала, удобно ли той и не холодно ли. Когда же Лита наконец засыпала, то Ривелсея часто подолгу смотрела на неё и… нет, нельзя никак описать это странное чувство. Не то удовлетворение, не то тоска, не то что-то посередине. Но ей определённо было важно то, что с Литой всё хорошо. И та находится с ней рядом.

На пятый день их пути, когда отряд уже практически подходил к окраинам Великой Лесной равнины (и леса на самом деле стали реже и перешли в лиственные), Ривелсея как ни в чём не бывало возвращалась с вечерней тренировки, которую организовали тут же. Тренировка в таких условиях, когда не было больше никаких дел, обыкновенно длилась два с половиной часа. Ривелсея довольно активно помахала мечом и шла в свою палатку, когда на полпути ей внезапно встретился Генрес.

– Что-то случилось? – спросила она, видя, что он стоит на её дороге и, очевидно, ждёт именно её.

– Ой, девочка, надо поговорить.

– Хорошо. Я только переоденусь и попью воды, – кивнула Ривелсея, направляясь к палатке.

– Да нет, сейчас бы надо.

– Что такое? – Ривелсея начала волноваться. Остановилась.

– Пока тебя не было, тут кое-что произошло. И тебе это может не понравиться.

– Лита?! – Интуиция или просто страх?

– Главное, пойми всё правильно…

Ужасные слова, после которых можно ожидать чего угодно!!!

Ривелсея рванулась к палатке, но Генрес удержал её за руку.

– Да жива твоя Лита. Жива.

– Где она???

– Сейчас объясню.

– Да не найдёшь ты её, – добавил он, когда Ривелсея снова рванулась к палатке, где Лита – как она была уверена до совсем недавнего времени – должна была её дожидаться.

– Ривелсея, послушай меня как ратлер.

Она постаралась собраться. Успокоиться. Глубоко вздохнуть.

Жива.

– Послушай меня как ратлер, и ты всё поймёшь и согласишься. Сильномогучий разговаривал с твоей Литой.

– И что?!

– Она не ратлер. Она никогда им не будет.

– Почему ты так думаешь?!

– Это он так думает. Слишком добрая. Слишком мягкая.

– Что вы с ней сделали?!

– Да ничего не сделали, Ривелсея. Она теперь там, где ей будет хорошо.

– Где же?!

– А вот этого тебе не надо знать. Остальным можно, а тебе нет. Девочку отдадут в одно из селений в трёх днях пути отсюда. Пара Скрытых воздаятелей, которые не входят в легиосы и потому более свободны, уже отправились с ней в нужном направлении.

– Воздаятелей?!

Её прямо обожгло.

– Что не так, Ривелсея?

– Шедл??

– И что?

– ЕМУ доверили ЕЁ?

– Не только её, но и один анрелл для тех, кто её удочерит. А такие деньги – это даже более ценно.

– Он же убьёт её!!

– Зачем же?

– Я слышала тот разговор!

– Потише, Ривелсея.

– Он ненавидит её за Назира!!

– Потише, Ривелсея!

– Он будет мстить ей вместо меня!!!

Крик далеко-о разлетелся.

– Сдурела, – Генрес зажал ей рот рукой. – Что тебе эта девчонка, ты ей мать, что ли? Говорю тебе – ничего ей не сделают!

– Не верю я вам!! – прокричала Ривелсея, оттолкнув Генреса.

– Так решил сильномогучий.

– Да будь прокляты вы все, вместе с… – рука Генреса опять вернулась на место.

– Пошли в палатку, – и он насильно поволок её за собой.

– Ну что ты взъелась? – спросил Генрес, бросив её, как рюкзак, на землю внутри палатки.

– Почему вы мне не сказали?

– Потому именно, что ты бы заупрямилась, знаю я тебя.

– Поэтому и время выбрали, когда меня рядом не было?

– А ты как думала?

– Ненавижу… И это тоже сильномогучий приказал?

– Ну нет, это уж я своими мозгами решил.

– Умник, тоже мне.

– Да не жалуюсь.

– В какое хоть селение её отдадут, если не убьют?

– Я и сам не знаю. Мне-то что?

– Вот уверена, что знаешь. И скажи ты мне, как ратлер: какой смысл Шедлу, или кто там ещё с ним, уводить её куда-то далеко, да ещё отдавать кому-то деньги, если можно спихнуть её в реку, отомстить, а деньги – себе?

– Ратлерская честь, девочка.