Текст книги "Очищение духом. Трилогия"

И в этот момент она проснулась.

Проснуться было как-то обидно, хотя её сон подарил ей осколки ощущений небывалого счастья в реальность, и даже проснувшись, она ещё раз закрыла глаза и зарылась лицом в душистую траву, как будто пробуждения и не было, и ещё немножко подержала в себе этот сон. Что-то в нём было такое, чего не было в её жизни, и вот потому ей не очень хотелось из него выбираться, хотя Ривелсея уже точно знала, что частички этого состояния будет носить в себе до конца дня, если не дольше. И ей это заранее нравилось, и было немножко по-доброму грустно.

А день, между тем, уже начинался. Ей-то показалось, что она спала часа два, но нет, ночь уже завершилась. Ещё одна досада пришла от того, что даже в такой прекрасный день ей уже не выспаться. Раз было светло, то наверняка минут через двадцать ей уже пора завтракать со своим отрядом, а потом, если ничего сегодня не будет, то – тренировки до самого обеда, а потом – до вечера. А может, что и будет, кто его знает? Вот Генрес, наверное, уже знает: его в палатке не было, он тихо и бесшумно ушёл, пока она спала. Как заметила Ривелсея, Генрес был вообще на редкость собран и тих, даже во сне он не храпел и умел не только уходить, но и собираться бесшумно.

Ну и хорошо, что ушёл. По крайней мере, можно одеться спокойно. На подаренную Стекольщиком маечку она натянула мантию поборника – и, в общем-то, была готова.

На завтрак опять была лапша. Все члены отряда Ривелсеи ели её достаточно уныло. Когда вошла она, они наклонили головы – это было принятое приветствие командиру, а Тана даже пожелала ей доброго утра, когда Ривелсея села рядом с ней.

После того, как было покончено с лапшой, Ривелсея вспомнила о своём желании найти Айледа. Сейчас это желание ещё усилилось. Впрочем, «искать» его было и не нужно: он завтракал с отрядом Галисана за соседним столом. Вот только подойти к нему ей было не очень-то удобно, все обратили бы на это внимание. Что может быть нужно поборнице от воина другого отряда? Без мантии она могла бы сделать это легко. Но ходить без мантий тем, кто их имеет, как поняла Ривелсея, не принято. Ой-ой-ой…

Однако она всё равно подошла к нему после завтрака, в те пятнадцать минут, которые отводились на подготовку к занятиям. Оглянувшись, она убедилась, что особого внимания всё же не привлекла: не только она одна воспользовалась паузой в ратлерском распорядке дня для общения.

Айлед, увидев, как она подходит, сразу поднял на неё глаза. Потом опустил, а потом снова поднял. Может, он не очень уже сердится?

– Здравствуй, Айлед. Ты… всё ещё обижаешься? – она виновато улыбнулась.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Да нет. Не очень, – потом секунду помолчал и тихо произнёс: – Грустно без тебя…

Какой же он всё-таки искренний!

– Помиримся? – предложила она.

– Давай, – улыбнулся Айлед.

Он крепко сжал в руках её ладошку.

– К сожалению, времени гулять тут нет почти. Да и негде особенно, это всё-таки не Цитадель, ратлеров больше, чем квадратных метров… А за крепость я гулять не пойду. Опыт подсказывает мне, что этого делать не стоит.

– Ты и тут уже успела отличиться? – спросил Айлед, глядя на неё с неким беспокойством: что ещё она тут успела и не было ли для неё это опасно, да и могло ли не быть?

– Отличиться – нет. Но повстречаться с Детьми – уже успела.

Две секунды молчания.

– …Пустоты? Ой-ой-ой… Мне про них уже все уши прожужжали. Они страшные?

– Он едва не убил Покорителя. Про меня я уже не говорю, – махнула рукой Ривелсея.

– А я как раз про тебя бы хотел. Зачем ты вызываешься на такие вещи? Твой Анрельт – вообще тёмный ужас, судя только по твоим рассказам. А тут, я чувствую, ещё хуже?

– Да нет. Не хуже.

– Но зачем ты постоянно…

– А ты думаешь, меня спросили?

– Страшно за тебя. Сегодня «чуть не», через неделю «чуть не»…

На это, наверное, она должна была сказать что-то вроде: «Прекрати меня жалеть! Я сама знаю, на что иду», но сегодня как-то не захотелось, и она лишь слабо улыбнулась.

– Жизнь такая.

– Всё равно я очень за тебя…

Её губы на миг дотронулись до его щеки. Это было, наверное, нужно, чтобы он перестал вспоминать прошлый раз.

Можно было бы и ещё раз, у неё сегодня было какое-то странное настроение, которое этому не препятствовало. И даже Рилан как-то притупился в памяти… А ведь месяц ещё не прошёл. Или прошёл?

Пятнадцать минут – вот они прошли точно. Вспомнив про это, она быстро пожала ему ладонь и уже через несколько мгновений возглавила свой отряд.

Тренировки, поединки, отработка новых приёмов и освоение «Чёрной мантии» – неотъемлемая часть ратлерской жизни, которая требовала много времени, и после ужина, по обыкновению, сил хватало только на лечь спать. В таком же точно ритме прошли и следующие четыре дня. Откровенно говоря, тренировки были не очень комфортными, потому как места было мало – это не знаменитая площадка в Цитадели, где весь Орден, наверное, можно собрать! Но тут уж ничего не поделаешь.

Помимо данного неудобства, было и ещё одно. Конкретно никто ничего не говорил, но обрывки фраз о том, что что-то намечается, в воздухе так и носились. А если такое начинается, то значит – и правда что-нибудь будет. Вот только – что?

Генрес, как и всегда, на интересующие её вопросы отвечать не стал. Да и видела-то она его мало, только по вечерам, когда притаскивалась с тренировок. Он лишь посоветовал ей «наточить меч». Оскорбление для ратлера. Когда её меч был не наточен и не начищен до блеска? Кроме одного случая – всегда был.

Однако Генрес всё-таки про неё не забывал. Однажды вечером он пришёл раньше обычного, когда Ривелсея ещё не успела заснуть.

– Не спишь? – спросил он, поймав её взгляд.

– Сплю, – ответила она.

– Устала после тренировок? – задал Генрес ещё один столь же содержательный вопрос.

– Что-то случилось? – Ривелсея успела выучить манеры Генреса: просто так начинать разговор – не в его привычках.

– Пока ещё нет. А случится ли что в ближайшее время, я тебе не скажу. И никто тебе этого точно не скажет, – добавил он поспешно, уже тоже, видимо, выучив манеру Ривелсеи после его «не скажу» отворачиваться тут же к стенке и говорить «спокойной ночи».

– Так всё-таки?

– Всё-таки… Несколько раз за последние дни я разговаривал с Мастерами. Ну да, разговаривал…

По мнению Генреса, это было самое удачное место, чтобы вставить двухминутную паузу. Ривелсея ждала.

– Короче говоря, готовься, девочка. Дня через два планируются активные действия.

– Какие?

– Хм… Ну какие у Мастера Агонарта действия могут быть? Особенно с учётом того, что ратлеры здесь кое-кому уж и правда что бревно в колесе, и местные разбойники взбунтовались. Взбунтовались против своих предводителей… не своих, то есть, собственных предводителей, а тех пришлых, кто тут всем верховодит.

– Вот как? А вы-то об этом откуда знаете?

– Ну как откуда? Что-то пленные ещё тогда рассказать пожелали о настроениях разных, которые среди местных ходят, а что-то и сами разбойники пришли и сообщили. Думаешь, тут до сих пор не налажена сеть платных доносчиков? Плохо ты Агонарта знаешь.

– И что они делать собрались? Не штурмовать же нас будут?

– А вот тут пока неясно, девочка. Возможно, что штурмовать как раз и будут.

– Нашу крепость?

Кивок.

– Они что, совсем…

Генрес поднял вверх палец.

– Вот именно. Поэтому очень важно вовремя понять, в чём здесь ловушка и в чём подвох.

– Может, они просто сдурели?

– Может, – не стал отрицать такую возможность Генрес. – Но ты же понимаешь, что при разгадывании планов врагов не с такой вероятности надо начинать.

– Понимать-то понимаю… Ну а с какой? Может, вашим платным разбойникам заплатил ещё кто-то, чтобы они врали побольше?

Генрес кивнул.

– Либо так. Либо – а вдруг они и правда нас сильнее? Вдруг мы не удержимся? Я же говорил уже, что ратлеры под носом им всё равно что бревно посреди…

– Сильнее нас? – Ривелсея присвистнула.

– Кончай уже, – потребовал Генрес. – Кончай уже со своей установкой «ратлеры всех сильнее», девочка. Ты что думаешь, этот частокол в лесу – Цитадель Порядка?

– Но всё равно…

– Ведь покрушили же враги Образ Мощи?

– Так почему они этого раньше не сделали, раз такие могучие? Ждали легиос Кестанарта, без нас неинтересно?

Генрес фыркнул.

– Это ведь как вопрос поставить: почему они не могли без нас или почему Агонарт поторопился попросить Повелителя прислать ещё легиос. Ты что думаешь, у Повелителя легиосов – как деревьев в лесу?

– А сколько? – заинтересовалась Ривелсея.

– Предыдущие сто лет обычно считалось, что восемь. Но предшественник Повелителя решил, что не худо бы девятый создать, а наш Повелитель идею поддержал и развил. Мощь Разума растёт, как видишь, – Генрес почесал бороду. – Конечно, девять-то легиосов из Цитадели уводить нельзя, самое большее семь, а то что ж останется-то там? Я всего лишь хочу сказать, что два на одно трудное место бросить – это что-то значит.

– И что?

– Жарко будет, девочка. Готовься.

– Жарче, чем неделю назад, когда на нас с тобой напал…

Не дав договорить, Генрес кивнул.

– Жарче.

– Ну тогда я должна выспаться, – ответила Ривелсея и отвернулась к стене.

Генрес только крякнул. Воспитанница частенько его удивляла. Но дело в том, что она уже просто привыкла к различным неприятностям. К тому же, она надеялась: вдруг она снова увидит тот сон? «Готовиться» – она и так была всегда готова.

Глава 6

Следующее утро было, в общем-то, нормальным: на крепость никто пока не покушался, она проснулась с таким чувством, что выспалась, а на завтрак была говядина с варёным картофелем и ещё салат из овощей, так что утро Ривелсее даже понравилось. Ещё больше понравилось то, что после завтрака, когда все построились для тренировок, их сине-оранжевый сектор быстро обошёл ратлер с мешочком и свитком в руке и в числе прочих, вытащил для Ривелсеи одну голубую монетку. А вот Генресу отвалили целых два с половиной анрелла. Ну да ничего, куда ей столько? Ей и этот-то анрелл не особенно был сейчас необходим, однако всё равно было приятно получать постоянные деньги. Тем более, не такие уж плохие, по обычным-то меркам. Её отец, опять же, каждый месяц продавал своих изделий на десять-пятнадцать золотых монет, да из них ещё и на покупку железа и угля откладывал. Нет, здесь она, в любом случае, получала хорошо.

Интересно было только то, что обычные ратлеры не получили ни гроша, в отличие от сражавшихся здесь союзников, имевших от Ордена двадцать пять золотых монет в месяц. Очевидно, считалось, что такая система лишний раз должна напоминать простым ратлерам о необходимости стремиться вперёд.

По тем или иным причинам, но сегодня и тренировки кончились пораньше. Анистал, в котором, видимо, Мастера усмотрели хорошего наставника, отпустил их сразу же, когда к нему подошёл ратлер в синей накидке и потребовал его в палатку Мастеров. Ратлеры проводили его настороженными взглядами. Что-то там эти Мастера и Покорители замышляли, и было как-то не очень вот так вот ничего толком не знать. К сожалению, кроме переменчивого между болтливостью и скрытностью Генреса источника информации у Ривелсеи не было.

Как бы там ни развивалась ситуация с тактикой ратлерской войны, но неожиданно появившееся свободное время она просто так терять не хотела. И Айлед – тоже не хотел. Он нашёл её сразу же, как только основная часть ратлеров разошлась по палаткам. Она молча и с улыбкой снова вложила свою ладошку между его горячих рук. Ответная улыбка Айледа тоже была горячей.

Тренировочная площадка в этой лесной крепости была маленьким квадратом в двадцать шагов, огороженная низким частоколом, и стоять здесь было неуютно, а гулять – тоже негде: между палатками приходилось не ходить, а лавировать. Что же касается прогулок за крепостью, то даже если не брать во внимание крайнее несогласие Ривелсеи с этим вариантом, несколько Протекторов охраняли все калитки наружу и не выпускали никого без разрешения и приказа Мастера.

Поэтому она решила, что самым лучшим вариантом будет, пока Генрес сидит на совещании, отправиться к ней. Айлед, в отличие от неё, в настоящее время жил в маленькой палатке с другим учеником Келлнарта, и сидеть там было бы неудобно.

Айледу у Ривелсеи понравилось. И просторно, и светло – ратлеры не пожалели вырезать несколько окошечек – и мягко пахнет травой. Они уселись на ту траву, толстый слой которой составлял её постель. Решив, что уж отдых – так отдых, Ривелсея за секунду нашла в рюкзаке фляжку с напитком и мешочек с сушёными грушами, и они с Айледом с большим удовольствием стали потягивать напиток, который, как оказалось, Айлед до сих пор всего два раза пробовал, и грызли несколько высохшие груши. Айлед шумно отхлёбывал напиток, и несколько раз он определённо делал это в тот момент, когда собирался что-то сказать, но в последний момент не решался.

– Айлед, извини, – начала поэтому она. – В тот раз… Ну помнишь, я рассказывала тебе про моего друга, который погиб в Анрельте? Не знаю почему, но он мне вспомнился… в тот момент. Прости, я не могу… никогда не смогу забыть его лицо… в ту секунду, когда мне пришлось хоронить его после моего собственного возвращения из Тёмного мира…

Айлед вздрогнул от этих слов и даже ничего не решился спросить, услышав новую подробность о её двухнедельной жизни в Анрельте. Похоже, мрачность этой тайны вызвала в нём некое трепетное почтение, и он ничего не попытался уточнить или вызнать.

– Так ты… к нему… – начал Айлед.

– Какая теперь разница?

Мелькнувшая за этими словами смерть снова заставила Айледа смолчать.

– Прости, – опять сказала Ривелсея очень тихо.

– Да нет, я… ничего, – так же тихо ответил ей Айлед и через миг медленно повернулся и посмотрел ей прямо в глаза. Придя сюда, она аккуратно сняла мантию поборника и отстегнула меч, и сейчас она, одетая в голубую маечку (которая, кстати, несмотря на всю продуманность действий Хитрого Стекольщика, была ей всё-таки мала, так что она её с трудом натягивала) и серые брюки, выглядела так, как ей несвойственно было выглядеть обычно, и он придвинулся поближе.

Она улыбнулась… как-то очень мягко. Айледа поразило ощущением того, что она – просто… просто девушка, этой улыбкой она преобразила себя так, что показалась Айледу какой-то маленькой, милой и беззащитной. От этой мысли его тело всколыхнулось, задрожало, а в голове понеслась бушующая сладкая пустота. Ещё раз взглянув на её застывшую и как бы притягивающую улыбку, он не выдержал напора бушующей сладости, и стоило ему подвинуться к ней, как тут же его руки обхватили её шею и он притянул её к себе с такой энергией, что она даже ойкнула. Но разрешающая улыбка с губ Ривелсеи не исчезла и тогда. Действительно девочка, мягкая и горячая, и нежная, это Айлед уже успел почувствовать. Но хотелось ещё.

Она и не думала, что Айлед такой горячий, его губы прильнули к её настолько сильно, что у неё даже голова закружилась, и она откинулась спиной к деревянной стене. Руки Айледа достаточно стремительно приближались туда, куда никакая другая поборница им бы приблизиться не позволила. Но в данный момент ей было как-то так хорошо, что она даже не возражала. Затем он мягко отодвинул её голову от стены и подложил вместо этого себе на грудь, и его губы прижались к её шее. По телу побежал благодатно-холодный огонь, и какая-то темнота перед глазами… но она, в общем-то, не очень уже задумывалась над происходящим. Она просто чувствовала поочерёдно мягкие и сильные прикосновения. И всё… Всё…

Чтобы как-то выплеснуть своё чувство, она повернулась к нему лицом, и дальше тоже было хорошо, они не двигались долгое время, потому что и так было очень и очень, только ладони Айледа, не желая останавливаться на уровне её живота, спускались, а она ничего не говорила, потому что – не хотелось, а потом клубами стала вскипать сладкая чернота, а потом громко стукнула дверь, и в проёме появился Генрес. Он недолго, не больше полминуты, постоял в дверях, а затем прошёл к своей стене и стал копаться в одном из двух своих огромных бездонных мешков, которые, как думалось Ривелсее, привезли вслед за ним на повозках, потому что она не помнила, чтобы Генрес во время марша хоть что-то нёс на своих плечах.

Айлед неловко вскочил и тут же склонился в поклоне. Не перед соседом Ривелсеи по домику, конечно, а перед Покорителем Ордена. Ривелсея не очень помнила: говорила она ему о том, что живёт вместе с Генресом, или нет?

Яркая мантия Генреса колыхалась перед глазами Айледа, пока тот не выудил из мешка маленький кожаный мешочек, туго набитый бумагами. Обернувшись, он взглянул на Айледа и коротко сказал:

– Здравствуй.

Айлед ещё раз склонил голову, а потом бегло посмотрел на Ривелсею, невнятно произнёс «увидимся завтра» и медленно прошёл к двери, тихо открыв и закрыв её за собой.

Ривелсея неспешно дохлёбывала не допитый Айледом напиток. Генрес вынул три листа бумаги и углубился в чтение, как будто её тут и нет. И хорошо. Ей почему-то хотелось сейчас если не поваляться на постели, то хотя бы посидеть не двигаясь на одном месте. Последнее ей никто делать не мешал. Генрес только каждые две минуты странно и многозначительно хмыкал, пока читал свои листки, да и потом, когда кончил читать, тоже хмыкал, и не только в течение этого дня, но и в последующие, чего за ним раньше не замечалось.

Впрочем, придя немного в себя, она сразу поняла: в данный момент Генресу просто не до неё. Если взяться определять по его лицу уровень озабоченности, тот вот сейчас она была максимальной.

– Ну что опять? – спросила она, как только он оторвался от чтения. Голос её немного дрожал, хотя нельзя было сказать, чтобы она чего-то боялась, какие бы новости ни оказались у Генреса.

– Завтра начнётся веселье.

От этих спокойных слов она встряхнулась, наверное, даже сильнее, чем если бы за окном пронёсся десяток человек, вопя «Всему конец!»

– Ну что, что?

– А что тебе рассказывать… Тебе-то нечего особо рассказывать. Завтра пойдёшь со мной в дозор.

Вопрос «какой дозор?» вряд ли бы принёс много пользы, поэтому она спросила:

– Утром, днём, ночью?

– Ни разу не угадала. Вечерочком.

Как будто за ягодами звал!

– Меч брать?

Просто чтобы задать вопрос – вдруг Генрес при ответе на него заболтается?

– Нет, ты метлу возьми, – фыркнул он. – И меч, и ножички захвати, у тебя иногда они в дело идут. А я, сверх того, захвачу ещё и арбалетик, а сверх того, те иголочки, которые я, если помнишь, у нашего бывшего знакомого одолжил, а сверх того, Кестанарт позволил мне взять несколько чрезвычайно полезных вещичек из арсенала…

– А сверх того, четыре булавы и три секиры, а сверх того, сорок ратлеров и тридцать четыре катапульты? – спросила она. – Мы на кого идём-то, что такая серьёзная подготовка? И кто ещё с нами? Если вдвоём, то мне это заранее не нравится.

– Тут, в общем-то, так: Мастера распределили задачи. Легиос Кестанарта защищает крепость, а легиос Агонарта задаёт врагам перцу. Но Кестанарт объяснил, что столько народу, по его мнению, в крепости не нужно, и один из дивизионов, вместо того чтобы мешаться, не давая остальным возможности развернуться на маленьком пространстве, может быть употреблён с большей пользой.

– Почему всегда я? – вздохнула Ривелсея. Что-то сейчас у неё не было желания опять сражаться. Может, просто устала?

– Да везёт тебе просто, вот и всё… И не только тебе, но и всему твоему отряду: Кестанарт решил, что твой отряд будет одним из двух центральных…

– Наверняка ведь не Кестанарт…

– …и займётся выполнением очень важного задания: ударить врага в тыл и, если получится, сжечь ещё одну крепость из двух оставшихся, в которых угнездились бандиты самого главного местного главаря Си́нлокта. Если мы его вышибем, то разлив тут же сменится отливом.

– А что за Синлокт?

– Мелкая сошка, – жёстко отрезал Генрес. – Убить его, если ты до него доберёшься, ничего не стоит, но ты потрудись перед этим обратить побольше внимания на «местных» и тарего.

– Опять чаротворы!

– Если только там не случится кого ещё похуже, – тонко намекнул Генрес.

– Генрес, я что-то никак не пойму: с твоим статусом у тебя должен быть под командованием дивизион, так же как у Сальваона и Анистала. И… где?

– Ух, – неопределённо сказал Генрес. – Дивизионом могучие ратлеры командуют и опытные очень, где уж мне…

Ривелсея секунду подумала.

– То есть – недосуг ерундой заниматься? – перевела она.

Генрес молчал. Его внимание уже переключилось с Ривелсеи на какой-то странный предмет, который он держал в руках. Предмет представлял собой небольшую короткую и толстую трубку из металла, на который сверху выдавался длинный стерженёк с закруглением на конце, наподобие пуговки.

– Что это? – спросила она.

– Интересная вещичка, правда? Ну, да она нам завтра пригодится.

– Ну нет, ты мне всё-таки объясни, – да, девушка была настойчива. – Неужели тебе правда умения не хватает? Не верю. Тогда, получается, ты хочешь сказать, что Анистал тебе в подмётки не годится?

Вот тут Генрес крякнул.

– Анистал, – выдохнул он. – Нет, до Анистала, – он вздохнул, – мне далеко, девочка. Ты бы знала, кто его обучал…

– Обучал? И кто же?

Но Генрес опять вздохнул и стал засовывать трубку в маленький холщовый мешочек.

Что-то ей это не нравилось. Уже сегодня. Уже заранее. И спать она легла с очень тяжёлым, щемящим сердце чувством. Как в Анрельте в ту, предпоследнюю ночь. Что-то тёмное вновь застлало ей сердце, и чудесный сон в эту ночь ей, конечно же, не приснился.

Как это ни странно, но на следующее утро их даже не подняли, как обыкновенно, звуками ударов молота по куску железа, в связи с чем она проснулась только в восемь, не сказать бы – полдевятого. Да и поняла она это не сразу, только тогда, когда вышла на волю и увидела, что солнце не только уже давно вышло из-за горизонта, но и поднялось туда, где оно обыкновенно бывало в середине утренней тренировки.

Генрес сидел на своей кровати, перебирал какие-то предметы.

– Я проспала? Мог бы и разбудить, – обиженно сказала она.

– Да расслабься пока что, ничего ты не проспала, завтрак сегодня в десять, а тренировки отменены.

– Хм… Отменены?..

После завтрака, когда Ривелсея вернулась обратно, Генреса уже не было. В крепости вообще и в её домике в частности было очень тихо. Она лежала, смотрела в потолок и слушала тишину. Было уже прекрасно понятно, что она останется ненадолго. Но сейчас всё равно было хорошо от этой тишины, лишь изредка прерываемой вскриками носившихся над лесом птиц. Может, она даже подремала ещё полчасика, мягко погрузившись в дневной сон, наполненный теми же звуками, а может, и нет. Приближался полдень. Наверняка по лесу сейчас крадутся ратлерские патрули, которые, как только что-нибудь начнётся, тут же примчатся в крепость, и Агонарт сожмёт кулак для ответного удара.

Ривелсея, чтобы чем-нибудь себя занять, достала остатки недоеденных вчера сушёных груш и «Молот Настенарта» и, хрустя грушами, принялась читать. Эта книга была не написана, а напечатана яркими фиолетовыми буквами. Сто шестьдесят страниц, достаточно солидно.

Главная книга ратлеров начиналась как бы издалека. Если бы Ривелсея не знала, что у неё в руках, то она ни за что бы не подумала по первым страницам, что это вообще труд ратлеров. Однако же, читать дальше она бы стала, если бы даже просто увидела этот текст в любое время в спокойной обстановке.

На первых страницах книга показывала панораму земной жизни, и показывала, в общем-то, отрицательно. Кто по-настоящему написал её, Ривелсея, естественно, не знала, но ей показалось, что она узнаёт стиль того, чьим именем она называлась. «Ничто и никогда не делается ими вообще и для всех, но только для себя». «Они видят в этом житейский смысл, не сознавая, что это безумие». «Безумствами корысти и мести, жалостью и неборением разрушается мощь каждого». Не очень заметно, но решительно повествование подходило к самому главному: люди не способны сложить свои усилия и люди не желают высвобождать то Скрытое, что есть в каждом, которое упорядочило бы их жизнь и реально было бы способно изменить их мир.

«И из этого осознания мощно взметнулась наша ярость и доросла до неба в гневе на бесполезность суетной жизни, и ярость эта не сгорела впустую и не разлилась, чтобы сгинуть, а создала великое Здание».

Здание.

«Оно воздвиглось навеки. Оно не рухнет».

Самоуверенно… Но ведь – это правда? Впрочем, Мастер-Основатель был реалистичен.

«Безумие будет вечно нападать на него, изранит его, но не разрушит».

И какая вера!

Завершалась же эта мысль словами:

«И здание это, от самых корней Разума, будет расти долго. Много ветвей сломают ему безумные, но в один из дней мощь Здания пересилит их рассеянную злость, и тогда от самых вершин его упадут Меч и Свиток, и каждый выберет своё».

Ничего себе размах… По её душе прошёл трепет. Но ведь это… – Настенарт вряд ли мог ошибаться, даже в этих словах он не был мечтателем… но ведь это – правда?

Она задумалась. Через эту книгу панорама жизни мира открылась и ей. Да, Настенарт во многом прав. Было явно, что его опыт жизни среди безумия намного превышал её собственный. Сколько же раз надо сталкиваться с ним, чтобы досада и непримиримость выросли ТАК и вылились в ТАКУЮ ярость, из которой, по его собственным словам, создался весь Орден?!

«Но самым главным я считаю разрушение всего, что ослабляет. Мне ненавистна слабость, идущая от упрямства и лени, и все те, кто не хотят её преодолеть ради себя же самих, ради всего того, что есть ценного и разумного в мире, чтобы жизнь приобрела смысл, потому что человек без смысла и сам чувствует, что не живёт».

Нет, Настенарт не был жесток. Несмотря на «Меч и Свиток». Всё равно не был. Ривелсее вдруг представился его образ: высокий, тощий (согласно преданиям, Мастер-Основатель не был широкоплеч), и при этом – с яростным блеском в глазах, жгущим и ненавидящим любую слабость и малодушие в каждом человеке. Скрещенные на груди руки, почти всегда – доспехи (только в конце жизни он надел так полюбившийся ему плащ цвета мощи). Сколько людей он убил своей рукой? Неизвестно, вполне возможно, что не так уж много. А сколько умерло по его приказу? М, да… И даже до сих пор. Но вот только мера заботы его о людях, очень возможно, во многом превышала заботу всех благодетелей, вопящих и рыдающих о том, что кто-то несчастен, и твердящих о необходимости дать всем обездоленным то, чего им так не хватает. Ривелсея представила себе это, и капля от ярости Настенарта закипела и в ней. Ну нет! Никогда не накормятся те, кто не потрудился для своего прокормления, никогда не будут счастливы, кто не борется сам за своё счастье, и не наполнишь никак своим собственным смыслом людей, которые и с лежанки не готовы встать, чтобы начать его поиски. Да не жалеть их надо! Пусть сами…

Дальше мысль закипела уже без слов, но с ещё большей, через край хлещущей энергией. Прав! Кто ничего не хочет, тот ничего и не получит. Если свинья хочет булькать в грязной луже, то что её оттуда, сетью вылавливать, что ли? И ладно бы она была одна… Прав!

Она прочитала только сорок страниц, но как уже заклокотало внутри чувство правости и истинности Ордена! Придёт день, и они все… Теперь было к чему стремиться. Вот теперь – было. Возможно и скорее всего, это будет ещё не скоро, но это Цель. Конечно, что тут говорить: Путь ратлера – отрезок величиной в жизнь, а Путь Ордена – много веков, и зря, наверное, думать, что она или любой другой ратлер могут много значить на этом необозримом Пути. Но… Может быть, хоть один шаг с её помощью?

Стоило постараться.

И сегодня, похоже, у неё был шанс.

В голове билась первая строчка второго куплета гимна: «Настенарт завещал навсегда». Снова и снова. Ривелсея отложила книгу в сторону, встала и, вытащив из ножен меч, вышла на воздух. Желание что-то делать было очень сильным, и взамен отменённой тренировки она устроила свою собственную, отрабатывая мастерство и, самое главное, скорость. Скорость-скорость-скорость… Залог всех побед. Не хватало ей упражнений с Веттар Нартом! Эффектность – эффектностью, но ей хотелось развить «вихрь Победы» так, чтобы его можно было использовать не только против нерасторопных разбойников, но и в схватках с действительно опасными врагами. А что она могла им ещё противопоставить – ну, кроме ножичков? Последний поход вызвал у неё очень критичное отношение к собственным способностям. И вот это пробуждало в ней огненное желание тренироваться. Надо развить в себе то, что позволило бы ей… нет, не то чтобы победить. Но хоть выжить.

«Вихрь Победы». Один его цикл – шестнадцать ударов. Два месяца назад за минуту она успевала сделать восемь циклов. Теперь девять, но… медленно, слишком медленно. Великий Мастер требовал двести ударов, но и не это было самое сложное, а самое сложное было между мельканием «циклов» не терять внимательности, не пропускать ударов противника, строить свои циклы так, чтобы под каждый вражеский удар приходился своевременный и соответствующий выпад. Легко сказать! Этому наверняка нужно было учиться чуть не всю жизнь, поскольку, кружась в таком бешеном танце, вообще очень трудно что-либо нормально видеть, а замедлив хоть один из ударов, Ривелсея чувствовала, что какая-то особая энергия этого приёма тут же из неё вытекает, и можно было только начать сначала. Таким образом, ей предстояло научиться «разбрасывать» все движения всех девяти циклов так, чтобы одновременно закрывать недостатки в своей обороне. Если бы этому научиться, а ещё довести количество циклов до тринадцати, то этот же самый приём уже будет именоваться «Веер смерти». Так объяснил ей Веттар Нарт, и до этого она должна была бы дорасти. Трудно. Пока все движения не станут рефлективными – так и вообще невозможно. Но цель казалась очень уж заманчивой. Научившись такому, она, быть может, решилась бы сразиться даже с Покорителем. А что, вот бы показать Генресу, что она может его победить? Может, тогда девочкой называть кончит?

Мечты, мечты… Генрес появился через полтора часа и сразу сказал:

– Собралась, девочка?

Был ли он обеспокоен сегодня, было непросто понять. Скорее, он был просто немножко хмурым, но в то же время и каким-то странно радостным, как в ожидании праздника. Генрес пристегнул к поясу меч – обычный, между прочим, меч, а также два собственных метательных ножа, потом достал уже знакомую ей металлическую трубку, любовно покрутил её в руках, подобрал тонкую палочку и засунул её внутрь узкого отверстия, а затем дотронулся до пуговки сверху. Что-то щёлкнуло, и палочка резко и стремительно вылетела оттуда и ударилась об стену, срикошетив к полу.

Ривелсея фыркнула.

– Очень страшное оружие.

– Угу, – согласился Генрес, вынимая из деревянной коробочки тонко блеснувшую иглу, столь же аккуратно запихивая её внутрь своего устройства и закручивая спереди специальный колпачок.