Текст книги "Очищение духом. Трилогия"

Глава 25

А день и в самом деле оказался для неё непредсказуемым, и начался он очень неожиданно, она и поспать-то толком не успела.

Давным-давно, ещё живя в Росолесной, Ривелсея всегда любила после просыпания хотя бы ещё минут двадцать понежиться в постели и совсем не любила резко вскакивать; когда это случалось, у неё заметно портилось настроение. И в этот раз судьба приготовила ей именно такое пробуждение. Причём из всех неожиданных пробуждений это, пожалуй, было самым неприятным. Ривелсея проснулась от громкого звука бьющегося стекла и, мгновенно открыв глаза, она увидела, что на полу рядом с её кроватью валяется вдребезги разбитый горшок. Она резко вскочила с чувством близкой опасности; первым её порывом было броситься к окну, но вместо этого она бросилась на пол, здраво рассудив, что высунуться – это очень хороший шанс немедленно получить в лоб стрелу. Но, впрочем, Ривелсея быстро успокоилась, когда вновь перевела своё внимание на разбитый горшок. Среди осколков была хорошо заметна свёрнутая трубочка бумаги, аккуратно перевязанная зелёной шёлковой ниткой. Ривелсея вздохнула с облегчением. Во всём происшедшем не было никакой к ней недоброжелательности. Просто – так приходит местная почта. Интересно только: что ещё надо от неё Ночному Посольству?

Но здесь как раз она ошиблась. Развязав ленточку, она обнаружила, что автор – совсем не тот, на кого она подумала сначала. Говоря строго, автор вообще указан не был. Но, впрочем, угадывался он более чем легко. И по обращению «милая девушка», и по смыслу. А смысл записки сводился к приглашению «сегодня же, в начале дня, до зноя и жары, посетить место «прекрасное и уединённое, полюбоваться тишиной и красотой и вещами прекрасными и утончёнными и хрупкими, как всё прекрасное». Ривелсея улыбнулась. Нельзя, никак нельзя было не узнать этот необычный стиль. Потом она ненадолго задумалась: надо было решить, соглашаться или не соглашаться на такое весьма необычное предложение. Если соглашаться, то уже нужно немедленно вставать – солнце было высоко – и отправляться на Восточную улицу; если же отказаться, то можно было ещё и поспать. Тяжело вздохнув, Ривелсея стала натягивать на себя одежду.

Фасон одежды, некуда деваться, пришлось выбрать самый официальный. Ривелсея заметила, что ей уже давно хочется пройтись по городу так, как она ходила везде два-три года назад, в лёгкой юбке, не надевая на себя ужасно тёплый по летнему времени серый плащ и не привешивая тяжёлый меч. Но ничего, как только она прибудет в Цитадель, то хоть на несколько дней можно будет расслабиться. Цитадель – это единственное место, где можно ратлеру гулять, ничего не опасаясь. Здесь же приходилось терпеть.

Вот и снова, в третий уже раз, звякнул колокольчик, возвещая опять её приход. Нет, здесь положительно ничего не меняется. Чашки и сервизы стоят и блестят всё так же завораживающе, и тишина всё та же, тот же и хозяин лавки. Он немедленно показался, как только она вошла: вышел из двери, ведущей в соседнюю какую-то комнатку. Вид у него был как всегда – цветущий и жизнерадостный, вот только на этот раз Ривелсея сразу же прекрасно поняла, что это всего лишь маска, из-под которой сейчас очень хорошо пробивалось сильное и явно непритворное беспокойство, если не сказать – что-то большее.

– Пришла? – спросил он, и в голосе его радость была совершенно неподдельной. – Да, пришла-пришла, девушка, а я очень вот рад тебя видеть.

– Столь прекрасная посуда и столь чудесное стекло… – начала по привычке Ривелсея, памятуя о своих прежних посещениях, когда их разговоры со Стекольщиком носили этот напыщенно-приподнятый оттенок. Но сейчас он от этого только отмахнулся.

– Незачем, незачем. Вот пойдём лучше сюда, поговорим с тобой да посидим по-хорошему, да обсудим. Есть тут то, что мне бы обсудить с тобой хотелось, есть дела некоторые…

Он приглашающе махнул рукой в сторону двери, откуда только что сам вышел, а потом в нетерпении схватил её за руку и просто втащил её туда, а дверь закрыл. Впрочем, он был очень галантен: тут же предложил Ривелсее сесть, подвинув к ней мягкий, обитый шёлком пуфик, и сам сел на стульчик, стоявший по другую сторону маленького столика; потом вновь тут же вскочил, достал два поистине драгоценных, оправленных в золото бокала и миниатюрную бутылочку из синего стекла, которую тут же ловко откупорил и разлил содержимое по бокалам.

– Абрикосовое, шестилетнее, – сказал он. – Ну что же, за прекрасный день и за нашу милую встречу! – он первым наполовину осушил свой бокал, немного погодя то же сделала и Ривелсея. Сладковатое и нежное, с чем-то таким хорошим от майского горячего утра во вкусе, – ну, Стекольщик, видимо, разбирался.

Помолчали совсем немного – Стекольщик заметно торопился, и ему нужно было лишь чуть-чуть времени, чтобы собраться с мыслями.

– Ох, Ривелсея, – сказал он. – Удивляешь, сильно удивляешь ты меня. Ты даже не знаешь, наверное, насколько много есть шпионов и всяческих тайных разнюхивателей, которые постоянно шастают по городу и всеми способами ищут, как бы что-нибудь такое вызнать. Кто-то из них кому-то служит, кто-то для себя просто старается, и вот те из них, кто не очень удачлив и умён, в общем-то, тоже не очень, иногда захаживают в мою лавочку – и не за посудой отнюдь! Думают, что я им всё скажу, что я всё знаю, а что я знаю – да ничего я… – Стекольщик замолчал на секунду, сам понимая, что сбился с мысли и просто поддался постоянной своей привычке. – И вот здесь я сильно, как теперь вижу, в тебе ошибся, – он вздохнул. – Денежки с тебя только взял немножко, – и то сказать, абсолютно не богат я стал в последнее время – но тебя серьёзным человеком не посчитал, и очень горько оттого, что так ошибся. А ты между тем кашку-то крепкую сварила, такую, что просто добро пожаловать к завтраку, как говорится. Как раз вот этого-то я от тебя и не ожидал. Ты, как выяснилось, оказалась такой… такой…

– Ну, я старалась.

– Да, я понимаю. Но только скажи мне, если тебя это сейчас не затруднит: кому ты служишь? Какому повелителю? – Голос его затрепетал от нетерпения. – Кто ты, Ривелсея?

– Да, – ответила та. – Я служу Повелителю.

Стекольщик застыл и не двигался почти полминуты.

– Ох, – сказал он. – Ох. Ох. Ну как же я это… Нет, я бы не догадался. Ни за что бы не догадался. Моя мысль металась суетно только вокруг квайзов да Посольства. Значит, снова протянулись с севера к нам в город сильные руки? Так ведь это же замечательно!.. наверное. Я не думал даже, что такое может случиться, решил, что вы нами больше не интересуетесь. Я и сам ведь посылал письмо, но никто мне не ответил и никто ко мне за три месяца не пришёл, вот потому я и решил, что ничего тут не поделаешь.

– Подожди-ка. Так, значит, ты отправил письмо в Цитадель? И именно поэтому мне сказали к тебе направиться?

– Хм, – сказал Стекольщик. – Не знаю. Вот если бы ты сразу мне представилась… Ох, если бы ты сразу представилась! Тогда всё было бы по-другому, поверь мне.

– Так ты готов помогать Ордену? – спросила Ривелсея. Стекольщик менялся у неё на глазах, и это было интересно. – Или ты просто хочешь… немного разбогатеть… если только Орден будет столь добр?

– То есть? Я… нет, Ривелсея, – сказал Дейвис резко. – Конечно, да – я разоряюсь, но здесь я даже и не пытаюсь заработать. От вашего Ордена мне нужно совсем не это.

– Вот как? – она посмотрела на него крайне недоверчиво. В её голове почему-то с трудом укладывалась мысль о том, что Дейвисом движет не жажда нажиться. – А что же тогда?

– Ты помнишь, надеюсь, нашу первую с тобой встречу? – спросил Стекольщик вместо ответа. – Помнишь, ты расспрашивала меня про моего друга Ритола, который погиб? Ты, похоже, не очень-то верила мне тогда, да и это было, конечно же, правильно. Но теперь, – голос Стекольщика стал понемногу переходить в гневный шёпот, – ты должна мне поверить! Это Ночное Посольство его убило, и я с самого начала это знал!

– За что?

– Ни за что! – Стекольщик – притворно или искренне – закрыл лицо руками. – Только за то, что он был моим лучшим другом, а я… Да ведь я ничего плохого и не сделал Посольству… Да, я собирался, но ведь не сделал же! Информация самая различная – и почему только так случается? – как-то сама стекается ко мне, и что ж я сделаю, если я так много порой знаю…

Ривелсея заинтересовалась.

– Ты знаешь что-то такое, из-за чего Ночное Посольство готово тебя устранить?

– Нет. То есть да, я знаю, но нет, «устранить» не готово. Слишком дорого ему это выйдет в конечном итоге, а почему – я сейчас объяснять не стану. Но они хотели меня устрашить, так, чтобы я никому и ничего рассказывать не стал. Но только вот этого-то им теперь и не добиться. За себя я не боюсь, а хуже ещё что-то сделать мне они уже не смогут. Слушай, рыцарь Разума, и запоминай то, что я тебе скажу. Тебе – и никому другому, – Стекольщик улыбнулся. – Да, так уж совпало, Ривелсея. Я надеюсь, что ты сможешь отомстить.

– Я… – начала Ривелсея.

– То есть – я так думал, – прервал её Дейвис. – Думал весь вчерашний день. Потому что лишь вчера я узнал про твои успехи, но сегодня – сегодня я узнал и кое-что ещё, и теперь… Теперь, Ривелсея, я не знаю, можно ли тебе доверять. Ты виделась с во́ронами Ночного Посольства, и я даже не могу предположить, на что они могли тебя настроить.

– Мы договорились с ними о том, что я больше не буду вмешиваться, – ответила Ривелсея, решив тоже хоть немного пооткровенничать в ответ. – Мне нужно теперь решить, могу ли я уже вернуться в Цитадель или нет.

– Нет. Не можешь. Наверняка они тебе заплатили, но, по-моему, вас должны там учить, что нельзя предавать идею за деньги.

Ривелсея вспыхнула.

– Меня обучал мой Великий Мастер. А это значит, что я не нуждаюсь в поучениях кого-то ещё. Да, ратлеры не продаются, в этом можешь не сомневаться. Если я и раздумываю над тем, как мне поступить, – голос Ривелсеи здесь чуть смягчился, – то уж точно не из-за этого.

– Прости. Я лишь хочу тебе сказать, Ривелсея, что в данный момент ты просто морально не имеешь права покинуть Анрельт. Слишком далёк путь до Цитадели. Формально – да, ты вполне можешь отправиться туда, отчитаться и пойти отдыхать и прохлаждаться, пока Повелитель не направит сюда ещё кого-нибудь поопытнее и постарше, но тебе-то до всего этого дела, конечно, уже не будет.

Но именно сейчас – я давно уже живу в Анрельте и, в отличие от очень многих, немного всё-таки соображаю, что здесь происходит – именно сейчас я больше всего опасаюсь, опасаюсь того… того, что может произойти.

– А что может произойти? Нет, я тоже в Анрельте уже ведь не первый день и прекрасно понимаю, что произойти тут может всё что угодно. Однако – со стороны Посольства? Они толковали про какой-то День, но я не сочла это серьёзным.

– И, наверное, зря, – вздохнул Дейвис. – Даже наверняка зря. Эх, сейчас бы сюда ну хоть десяток ваших – позарез как надо! Квайзы – слабаки, ты уж и сама, наверное, видела, что они могут и чего не могут. Да ничего они не могут! Боюсь я, Ривелсея. И за себя боюсь, скажу честно, и за город весь тоже боюсь. Ночное Посольство долго очень смирно сидело, но беда будет, если вдруг распояшется. Да, беды, наверно, всем нам не миновать в этот раз…

Он почмокал губами в задумчивости.

– Опять будет резня? – спросила девушка.

– Похоже на то. Посольство сейчас стало могучим, а квайзы совсем не готовы. Они и всегда, конечно, – он махнул рукой. – Я не знаю, что делать.

– И чем же могу помочь я? – спросила Ривелсея. Она стала чувствовать, что прямо сейчас может докопаться до чего-то крайне интересного.

– Ты? – Стекольщик смерил её оценивающим взглядом. – Ужасно, конечно, что только на тебя тут приходится рассчитывать. Но выбора ведь и нету. Да и в любом случае, ты – мой лучший шанс. – Дейвис улыбнулся. – Однако рисковать тобой не хочу.

– Ну, рисковать я сама собой буду, если вдруг придётся. А придётся, чувствую. Эх, не судьба мне, кажется, в ближайшее время увидеть дорогу в Цитадель. Ни ничего, увижу ещё… Наверное. Только я предлагаю не тянуть просто так время, – подчеркнула она. – Чем конкретно я могу быть полезна?

– Да-да, ты, разумеется, права, – закивал Дейвис. – Времени и вправду немного. Хорошо ещё, если нас не подслушивают. Впрочем, не думаю. От Посольства, конечно, чего угодно ждать можно, но вряд ли они уже выследили, что мы с тобой общаемся: ведь что тебя, что меня они считают временно обезвреженными.

Так вот, а теперь слушай. Немного-таки я знаю про Ночное Посольство. Ты, может, и не знаешь ещё – вот уверен просто, что тебе про это не рассказали, когда пытались выставить себя как самую мирную организацию на свете – но некоторые из Ночного Посольства действительно могут быть опасны. И не только тем, что могут напасть из-за угла. Многие их речи, хотя и безумные на вид…

– Я в курсе, – сразу сказала Ривелсея, припомнив боль в висках и поняв, что хочет сказать Стекольщик.

– Да? Это ещё лучше. Так вот: все члены Посольства делятся на тех, кто подобное умеет и кто не умеет. Ну, кто не умеет – это так, мелкая сошка, они больше по хозяйству, с бумажками возятся или с деньгами, если кому из них доверяют. Они называются «служители», потому как сами ничего из себя не представляют.

– Ну, а вторые? – нетерпеливо спросила Ривелсея. Интересно. Очень интересно.

– Вторые – это «знающие». Они-то и составляют соль Посольства, они могут сводить с ума и подчинять себе, и если они скажут, ты тут же побежишь и сделаешь всё, что они…

– Я – не побегу. Уже пытались. Не вышло. И больше, я думаю, и пытаться не станут.

– Ох, – Стекольщик даже отпрянул от неё несколько. – Ратлерские штучки… Как же я об этом-то не подумал? Извини, решил вот, что тебе просто везёт. Что ж, это очень хорошо. Сейчас все эти «служители» копят деньги и пытаются навербовать побольше людей, которые умели бы держать меч и в случае чего могли умереть за Посольство. Ну, слово «умереть», понятно, никто не произносит, так и бойцов не найдёшь, а просто «немного посражаться» или «капельку рискнуть». Хотя в случае чего этими наёмниками тут же постараются заткнуть слабые места, и чем больше их убьют, тем больше благодарности получит командир от казначея: нет людей – и платить никому не надо. Что делают в это время знающие – я не знаю. Но, однако, боюсь, что они могут объединить свои усилия… Извини, Ривелсея – я-то в этом вовсе не силён, но только я думаю, что они ведь что-то могли бы… Возможно, некий ритуал… И в связи с этим я очень-очень опасаюсь. Тебе говорили ведь про День… Как они его там называют?

– Говорили, – отозвалась Ривелсея. – И про то, что это вещь великая и благая, и про то, что этот день придёт раньше, чем кончится месяц.

– Вот именно. Полагаю, ты сама вполне разумна и хорошо понимаешь, чему следует верить, а чему нет. Я бы, разумеется, поверил только второму. А теперь: сколько осталось до конца месяца?

– Восемнадцать дней.

– Да. Восемнадцать. Именно поэтому ты и не должна сейчас покидать Анрельт. Ты очень нужна, Ривелсея.

– Кому? – спросила она. И этот вопрос, без сомнения, нельзя было не назвать проницательным.

– Что – кому? Нет, не только мне, я не пытаюсь тебя использовать. Но я очень прошу тебя, чтобы ты помогла нам всем. То, что устроит тут Посольство, может больно задеть и другие города и поселения, я больше чем уверен. Так что, – Стекольщик произнёс это торжественно, – тебе и деваться некуда, ты – страж Порядка. Я прошу тебя защитить не себя только, но и очень многих от всяческих ужасов, резни и безобразий. Помоги нам, Ривелсея!

Ривелсея подумала, подумала хорошенько и несколько раз, чтобы потянуть время – и кивнула. Да, доводы Стекольщика были безукоризненны. В опасности было множество людей, и кому, как не ратлеру, надлежало навести здесь порядок? Хотя как же ей не хотелось! Опять лезть в это грязное месиво, сочащееся предательством, жестокостью и силой…

– Я был уверен, что ты, Ривелсея, сделаешь правильный выбор, – устало и довольно кивнул Дейвис. – Теперь нам с тобой необходимо разработать план и решить, что делать дальше. К большому сожалению, у нас не только что не на кого опереться, у нас нет ни союзников, ни подчинённых, ни друзей. Придётся действовать вдвоём.

«То есть – кому-то одной», – подумала Ривелсея. Как будто этот вот второй собирался сам брать в руки меч и идти рисковать! Да нет, конечно, он лучше отсидится в своей лавке. Но она промолчала. Не привыкать.

– То есть, ты хочешь, чтобы мы, в такой вот дружной компании, предотвратили День-дня-и-не-дня Ночного Посольства? – до неё стало быстро доходить, до чего это будет, наверное, непросто, и что вообще браться за это, возможно, и не стоит. Бросить доклад на стол Повелителю – а там уж будет видно. Что она, про́клятая, отдуваться за весь её родной клан и за весь чужой ей город? Совет, между прочим, ей даже напарника не дал. Считал, что сама справится, или просто бесстрастно взирал, справится она или нет? Если не справится – значит, недостойна. Что тут непонятного? Разумный ратлерский закон, и с этим не поспоришь.

– Это непросто, – кивнул Стекольщик. – Ну, и не так уж сложно, с другой стороны. Все эти знающие, которые могут выделывать всякие там штуки – они, в то же время, по большей части, не очень-то смелые и довольно беспомощные в некоторых ситуациях реальной жизни. К примеру, если они встретятся с настоящим воином с мечом…

– … и если воткнуть его им поглубже в глотку, то они сразу станут довольно безобидны, – девушка поймала себя на этом неожиданном цинизме. – Это я понимаю.

– Да. Но дело не в этом только, а и в том, что они испугаются гораздо раньше. Драться сами они не будут, в рукопашную или в ближний бой не полезут – это для них слишком, для этого у них есть слуги. Это не значит, конечно, что они не опасны, нет; но я думаю, что при определённых условиях мы могли бы их победить. Не всех, нет. На самом деле, всё Посольство держится на двух-трёх людях. Если получится разобраться с ними…

Ривелсея вспоминала, с каким трепетом шёпотом говорил Зенрис о Тероне. Похоже, все ниточки сходятся к нему. Конечно, где его разыскать, Ривелсея не знала. Но Стекольщик-то знал наверняка! Ведь от него именно она и услышала впервые это имя. Таким образом… И тут Ривелсее стало вдруг противно. Так противно, что ей резко захотелось отказаться.

– Я вижу, что у кого-то есть очень сильное желание заполучить личного убийцу, которого можно натравить на кого угодно, которого не жалко, если его убьют, и к тому же совершенно бесплатного. Очень выгодно для этого кого-то, с этим не поспоришь. Ты же не надеешься ведь, что Я ОДНА и вправду смогу спасти целый ваш город? Это просто нереалистично. А на что тогда ты рассчитываешь, Дейвис?

– Нет-нет-нет! – замахал руками Дейвис. – Ты меня ужасно неправильно поняла! Я ведь разве говорю, что убивать вообще кого-то надо? День-дня-и-не-дня – это вещь, которая готовилась очень долго и тщательно, но разрушить эти планы не так уж трудно, – Дейвис хмыкнул. – Теоретически. Есть несколько вещей, которые нужно аккуратненько сделать – и, я тебе ручаюсь, в Посольстве начнётся заметная паника.

– И Терона убивать не надо?

– Можно бы, – на лице Стекольщика на миг вспыхнула ненависть. – Грязная скотина, которая давно уже заслужила смерть. Сколько людей вздохнули бы с радостью, если бы его наконец засыпали землёй! Я и сам был бы счастлив. Но если мыслить стратегически, то Терон не так уж нам и нужен. Он – Правитель, то есть главный из тех, кто только прислуживает. Настоящий глава Посольства, конечно же, не он…

– А кто?

– Ох, вот уж с ним тебе не приведи судьба встретиться! Его ты ни за что не одолеешь, просто надейся, что вы не встретитесь, и всё. И имени даже не скажу. Потому что – сам не знаю.

– А кто меня отправил искать Терона в первый раз, когда мы встретились? – мстительно напомнила Ривелсея.

– Ну… В первый раз, в первый раз, – Стекольщик вновь развёл руками – и с раскаянием, и одновременно показывая, что не считает, что поступил неправильно. – В первый раз, – я тебе и объяснил ведь уже, – не очень-то ты мне понравилась. Да и я тебе, наверное, тоже, – Стекольщик хихикнул.

Ривелсея подумала о том, что и сейчас он ей не очень-то нравится. Говорит он, конечно, ровненько и как будто бы всё правильно, но вот почему-то ей казалось, что он тоже в первую очередь печётся о своих выгодах и не слишком-то склонен заботиться о ней. Она подавила вздох. Тех, кто готов был бы позаботиться о НЕЙ (или хотя бы принять во внимание её интересы), она давно уже не встречала. Ну для скольких человек во всём Анрельте то, чтобы она выжила, действительно принципиально? Пожалуй, что только для одного. Да и того она могла видеть лишь в зеркале. Ну ещё, конечно, Рилан. Да, но что он может? Ничего не может. И тем более, не ввязывать же его в эту страшную свистопляску…

– Значит, ты говоришь, убивать никого специально не надо? Кроме Терона, если уж он вдруг мне повстречается?

Стекольщик прыснул.

– Ну, «вдруг» он тебе вряд ли повстречается. А о том, что надо делать… Слушай, Ривелсея, ты любишь мочёные груши? Вот представь, у меня в погребе как раз есть два бочонка. Если ты не возражаешь, я запру сейчас ненадолго лавочку, мы спустимся, и я тебя угощу. Согласна?

Лицо Хитрого Стекольщика сейчас было по-настоящему хитрым. Хотя Ривелсея подумала, что он неоригинален. Он запер изнутри двери в лавку, откинул крышку погреба и, почти уже скрывшись внизу, поднял голову и тихо сказал:

– Для начала тебе необходимо всё-таки отбыть из Анрельта…