Текст книги "Очищение духом. Трилогия"

Глава 29

Она тяжело поднялась по лестнице. В висках сразу застучало, в глазах запрыгали пятна, когда она впервые за столько часов (дней?) увидела свет. Солнечный, очень яркий. Значит, день.

Тишина, такая милая и солнечная тишина старого дома. Да, действительно старого: дверь держится еле-еле, оконные рамы покосились, все краски осыпались и выцвели. Везде пыльно, и всё какое-то застывшее: и старая мебель, и горшок с давным-давно высохшим цветком, и какие-то пыльные тряпки в разных местах. Похоже, что здесь давно никто не жил, обычный заброшенный дом… И именно этот дом и его на редкость гостеприимный подвал Ночное Посольство решило использовать, чтобы навсегда избавиться от неё.

Самое интересное, что здесь же, на пыльном столе, валялись и её ножны, и её меч. Странно. Почему-то его не бросили вместе с ней в подвал, а кто-то отстегнул ножны и положил сюда. Скорее всего, просто решили, что вещь ценная, вот и всё. Наверняка кто-нибудь хотел забрать их позже, но вот, видно, ещё не успел. Ну и хорошо.

Пришлось опять надеть плащ. А что делать, если как-то надо девать куда-то оружие? Ох, и не помешала бы ей сейчас генеральная прямо-таки починка! Перевязать раны, поесть и выспаться, а потом помыться и постираться – была бы как новенькая! Что сейчас происходит в городе, её не интересовало. Смыться отсюда, и поскорее, а то и так уже она здорово перевыполнила все свои поручения. К вечеру, если добраться докуда-нибудь, до любой деревни, то можно устроиться где-нибудь, переночевать… Кто-нибудь ей да поможет, наверное, вот только – не здесь, ни в коем случае не здесь. Здесь так помогут, что потом никогда уже помощь не потребуется. Разве что… опять сменить свой образ? Теперь она уже официально покойная, никому и в голову не придёт, что она может снова ходить по улицам. Ходить. Только ходить. Больше она ничего уже не хотела. Дойти до ворот и отправиться в Цитадель.

Она походила по комнате. Ну нет, так не пойдёт. Тогда-то, в подвале, она не очень чувствовала, но сейчас у неё резко всё заболело. И рука, и нога, и голова, и живот – что-то от голода, что-то от ран. А если раны не промыть, то и вообще: гной и зараза могут раствориться в силе, и уж хуже этого ничего быть не может. Это-то она знала прекрасно, впитала с трёх лет. И – поесть… Да она же на ногах не стоит! Выпустить, что ли, этих из погреба, попросить, чтобы они её перевязали? Ну нет, никакого риска! Если донесут, что она воскресла, то ей не жить. Выпустить бы надо, конечно… Но не обязательно сейчас, да и вообще не обязательно. К тому же, нет у них наверняка еды, ничего вообще нет. А что же тогда? Как быть?

Приходилось полагаться на удачу. Одна безумная мысль ей в голову уже пришла, и больше ничего. Ладно. Надо попробовать. Или так… Или никак.

Она вновь скинула плащ, бросила на стол меч, поправила волосы, а потом сняла даже и комбинезон, чтобы вообще никак не походить на себя бывшую. Осталась в одной узкой маечке. Ничего, лето и день, не замёрзнет.

Она вышла из этого дома, накинув на левую руку какую-то старую тряпку, чтобы ничего не было видно. Хоть бы воды где взять чистой, что ли…

То ли талисман так работал, то ли что, но она тут же увидела то, что искала. Дом, из которого она вышла, находился на улице, к счастью, всё же обитаемой. Напротив был другой дом, красивый, в один этаж, с красной крышей и большим цветником. В цветнике копалась девочка лет двенадцати. Она рвала траву и рыхлила землю. Ривелсея подошла к забору, и та подняла глаза. Нет, не очень удивилась, да вроде бы и нечему.

– Послушай, – обратилась Ривелсея. – Ты, может быть, поможешь мне немного? Я очень тебя прошу!

– А чего надо-то? – спросила та. – Мне время терять некогда, иначе меня накажут. И так мама заставила весь день в саду работать, она считает, что я лентяйка.

Ривелсея, вообще, хотела попросить сперва именно того, в чём нуждалась. Но сейчас ей что-то расхотелось. Дружелюбно её не воспримут, это уж точно. Грязная, оборванная, невесть откуда взялась и, главное, без денег… Вот это хуже всего. Где-то там, в повозке, у неё двадцать пять анреллов, но это – неизвестно где вообще, она даже не знает ведь, где она сама, и не найдёт. Да и повозка-то не её. Не её… Ох…

– Слушай, – сказала она более решительно. – Я… я не скажу, кто я, но только я тебе могу помочь больше даже, чем ты мне.

– Чем это? И с какой стати?

– Во-первых: это Полуанрельт или Анрельт?

– Да ты странная какая-то, как я посмотрю…

– И всё-таки?

– Полуанрельт, конечно. Что, не соображаешь, где находишься?

– Теперь – соображаю, спасибо. А ты – вот что: хочешь заработать анрелл? Ну, сорок золотом, короче?

– Хочу, – ответила девочка. – Но не верю. Ты обманешь. Это слишком много.

– Нет, немного, – сказала Ривелсея. – А от тебя требуется вот что: если за два часа добежишь до Анрельта и найдёшь там Хитрого Стекольщика, то получишь их от него тут же. Только скажи ему, что я прошу, и всё.

Девочка посмотрела заинтересованно.

– Никуда я не могу, говорю же. Если узнают, что я опять сбежала…

– Отдашь маме половину, – улыбнулась Ривелсея. – И ничего.

– Да… Обманешь ведь?

– Нет. Мне просто очень надо, чтобы кто-то добежал до этой посудной лавки. Если не ты, то я и ещё кого найду.

Пять секунд та думала. Потом кивнула.

– Ну, смотри, если без обмана… Я быстрее добегу, я повозку какую-нибудь остановлю, меня всегда за бесплатно подвозят. Только Стекольщик твой жадный, с него ни монеты не вышибешь, а чтобы анрелл…

– Даст. Скажи: я тебе пообещала.

– А кто это – «ты»? Как зовут-то тебя?

– Просто, – сказала Ривелсея, – просто передай ему вот что: «Мечта вернулась. Врач и помощь, и что происходит». Понятно, что ли?

– Ох, как интересно, – удивилась та. – Я не забуду, ты не переживай. Память у меня хорошая. Всё?

– И скажи ещё, конечно, что вот это за дом? – спросила Ривелсея, указывая на дом, откуда вышла. – И что за улица?

– Это? Переулок Кузнецов, а этот дом – он номер шестнадцать, наверное, выходит, хоть он и рухнул давно.

– Ну вот, и это тоже скажешь. Больше не надо ничего, он поймёт.

Девочка кивнула.

– Ладно. Сбегу ещё раз. Надеюсь, не накажут потом.

Она выпорхнула из калитки без единого звука.

– Слушай, – спросила она. – «Мечта» – это ты, что ли?

– Я, – ответила Ривелсея. – Быстрее давай.

– Ну, ладно, – сказала та и припустилась бегом. – Не переживай, всё сделаю. Только – без обмана чтобы!

– Спасибо, – тихо сказала Ривелсея, проводила её глазами и отправилась обратно в заброшенный дом. Никому не попадаться на глаза. Никому-никому.

Страшно хотелось есть. Но здесь еды взять было негде. Идти и просить – значит привлекать к себе внимание. Здесь её знали слишком многие, очень уж она хорошо себя проявила. Воровать по огородам… нет, тоже не выход. Тем более, в конце весны… ничего там, пожалуй, и не найдёшь, кроме лука да неприятностей.

Ладно, ещё только немного подождать. Она надеялась, что Дейвис всё ж таки ей поможет. Ведь она ему… ну, по крайней мере, она старалась. Ривелсея вновь зашла в дом, затворила за собой дверь, села на лавку, закрыла глаза и стала ждать.

Стекольщик оказался лучше, чем о нём все думали. Ривелсею вывел из дремоты стук колёс и цокот. Она выглянула через щель в ставне и увидела повозку, почти как у Рилана, только лошадь, конечно же, была не Рябинка. Сперва оттуда выскочила уже знакомая ей девочка и быстро проскочила в свою калитку. Солнце было ещё высоко, вечер даже не собирался, а это означало, что девочка обернулась и вправду быстро. Она быстренько скрылась в дверях своего дома. Что ж, можно было надеяться, что деньги она получила и её простят за отсутствие в цветнике.

А затем из той же повозки выбрался другой человек, в обеих руках у него была закрытая корзина – большая и маленькая. Он неторопливо перешагнул через поваленный забор и двинулся в сторону заброшенного дома. Зелёненькая куртка, чёрные штаны и очень серьёзное лицо. Чёрные суровые глаза. Незнакомый. Ривелсея встретила его в дверях. Он не удивился.

– Ну, добрый день, – сказал он. – Дейвис очень рад тому, что Мечта вернулась, можешь не сомневаться. Он и просто очень печалился, и виноватым себя чувствовал. Всем, чем сможет, он поможет. Он у тебя в долгу, так и просил тебе передать.

– Вот как? А что же я сделала?

– Я не в курсе, он со мной болтать времени не нашёл, а только попросил съездить и тебе помочь и заплатил, чтобы я всё хорошо сделал. Да ты не переживай, там тебе письмо есть, если что – прочитаешь.

– Давай, – сказала Ривелсея.

Тот отрицательно мотнул головой.

– После. Давай сначала с тобой разберёмся. Мда, уже и так вижу, что тебе туго пришлось. Давай руку, сейчас всё сделаем.

Он открыл маленькую корзину, достал сверкающий термос с кипятком и стал отмывать ей руку. Вода текла прямо на пол, но дом-то всё равно ведь рухнувший, ему не страшно.

Сразу заныло и закололо, и особенно тогда, когда он протёр чистым платком всю руку, а затем – другим платком, смоченным в эфире. Резкий запах чистоты, щиплющая боль. Ривелсея терпела. Ещё несколько протираний, и наконец ленты белоснежной ткани скрыли её рану.

– Ничего, заживёт, не беспокойся, – сказал мужчина. – Давай, что ещё там у тебя?

Он перевязал ей и ногу, хмыкнул и сказал:

– Тебе, знаешь ли, ещё повезло. Во-первых, рука не раздроблена, я прощупал. Во-вторых, и с ногой тебе повезло, болт тебе только кожу содрал, самую малость. А ещё то, что стрелы не отравленные и что тебе не прострелили шею, или грудь, или живот. А ведь могли бы.

– Могли бы, – вздохнула Ривелсея.

– Да… Ну ладно, сейчас уже лучше, сейчас уже ничего. Всё заживёт, не пройдёт и недели. А ты пока ешь давай!

И он достал из второй, большой корзины завёрнутое в тёплое зелёное полотенце блюдо со свежими горячими ватрушками и ещё один термос, с тоже горячим мясным бульоном. Интересно, где Стекольщик это всё достал? Впрочем, достал – и достал, и спасибо. Ватрушки стали быстро исчезать: ну она же несколько дней, наверное, не ела!

– Как сейчас в Анрельте? – спросила она.

– Да нормально всё. А, ты, наверное, про дела там ваши спрашиваешь… Ну вот, читай, если не боишься запачкать.

Зелёный маленький конверт. Почему Стекольщик так любит всё зелёное? Она легко сломала печать и вытащила листочек. И листочек тоже маленький, в несколько раз сложенный и испещрённый таким мелким почерком, что Ривелсее даже пришлось присматриваться. Но стиль Стекольщика был сразу узнаваем. Ривелсея улыбнулась.

«Приветствую Мечту!»

Это было написано отдельно и четыре раза подчёркнуто.

«Очень-очень за тебя волновался, очень рад, что ты жива, я на это уже и не надеялся почти. Ты встретилась с тем самым, с кем я не хотел, чтобы ты встречалась. Как он тебя не угробил – не знаю. Видимо, ты просто хорошо чему-то научилась. Слава Настенарту!»

Это тоже было подчёркнуто.

«Книги, конечно, мы не достали: первую отбили у квайзов (хотя и с большими для себя потерями) в то время, пока отряд Хейлера был под стражей, вторую, как я понимаю, отобрали у тебя. Я и не рассчитывал, если говорить честно, что с книгами удастся, вот только если бы хотя бы у квайзов хватило ума её сжечь! Но чего нет, того нет.

Но ты сделала (подчёркнуто) то, что я хотел от тебя. Кто, как не ты, смог бы это сделать! Тобой сражён Литаф, который именно и приказал убить моего друга. Моя месть совершена, и я тебе очень, очень, очень благодарен!»

«Кроме того: День дня-и-не-дня теперь долго не настанет! Можешь в этом не сомневаться, потому что Литаф, как и ещё один его напарник, были далеко не мелкими сошками, они были Владеющие Ночного Посольства, а таких Владеющих всего, как мне известно, одновременно бывает лишь четыре. Ты разбила их Круг, ты порвала их Нить, Мечта! Ты – Молодец!!!» (Подчёркнуто).

«ЕСЛИ БЫ ТЫ УБИЛА СВЯЗУЮЩЕГО! ЕСЛИ БЫ ТЫ УБИЛА СВЯЗУЮЩЕГО!.. Но нет, я понимаю, это слишком, даже для тебя. Хорошо, что он тебя не убил, я и этому-то поражён очень. Меня бы уже точно не было в живых, будь я на твоём месте. Но у них не было выхода, им надо было позарез отнять у тебя книгу. Я на это и рассчитывал.

Если бы ты убила Связующего, то Посольство бы раскололось, а может, и совсем бы померло. Это очень серьёзно для него. Будь на твоём месте Повелитель, Анрельт бы дышал теперь спокойно…

Ладно, и так – уже лучше. Теперь. Как я понимаю, с тобой были ещё парень и девушка в компании. За девушку не переживай, она быстро оклемалась и сбежала к квайзам. Ты этого уже, похоже, не видела, но только Стража у ворот прибежала к тому месту, где ты встретилась с Посольством, так что девчонка спаслась. А вот насчёт парня – не знаю, готовься к худшему, если ты лучше меня только не осведомлена о его судьбе.

И наконец: я к тебе посылаю врача, зовут Ирсев, хороший человек. Захочешь ко мне наведаться – садись с ним, он обеспечит скрытность. Не захочешь – тогда, пожалуйста, в Цитадель, он тебя до Келирона довезёт до самого, ему за всё заплачено, так что не стесняйся, проси его обо всём, чего тебе надо.

Анрельту только всё равно нужна бы ещё помощь, Посольство всё равно ещё опасно, и хорошо бы, чтобы этим кто-то занялся. Если забросить, через пару лет снова будет то же самое. Обязательно расскажи об этом Совету! Обязательно!

Ну что же, всё. Очень благодарен тебе. Буду рад видеть тебя всегда.

Д.»

Она прочитала, посмотрела на Ирсева. Тот снова встрепенулся.

– Да, тут вот ещё что. Тебе… подарок, – он улыбнулся. – Пожалуйста.

Он вытащил маленький зелёный свёрток. Она приняла, развернула. Внутри было блюдечко и чашка. Подобную чашку из тенистого стекла Ривелсея уже приобретала у Стекольщика, но её она, конечно же, с собой не взяла, а оставила в подарок Адесту: ну не тащить же её с собой до самой Цитадели? Рюкзак, к сожалению, у неё не умел раздвигаться до бесконечности, а и так всегда было что туда запихнуть. Рюкзак… Он остался там, в повозке Рилана, которую он оставил… а вот где он её оставил? Нирсела с Ривелсеей вообще стояли в соседнем переулке за углом, пока он договаривался с конюхом. Ривелсея быстренько перебрала мысленно всё, что лежало у неё в рюкзаке. Фрукты сушёные в мешочке, фляжка с водой. Легко можно купить. (Очень уж не хотелось ей возвращаться за всем этим!) Знаменитая персиковая кофточка, серые брюки, ну, ещё несколько мелких элементов одежды. Ерунда, и это купить всё можно. Возьмёт денег у Ирсева – и всё. Зеркальце, пудра… заколка с изумрудом… мыла маленький кусочек, расчёска, флакончик эфира для всяких ран. Книги… а вот это серьёзно. «Путь ратлера» и «Молот Настенарта». И дело не в том, чтобы это всё было нельзя достать, а просто ратлерские знания не следовало разбазаривать по свету, никак не следовало. Была там и ещё, кажется, какая-то книжка, взятая ею в доме Ночного Посольства, но она-то не ратлерская, её можно и оставить. А кроме того – и деньги. Двадцать пять анреллов. Столько денег… И кому они, интересно, достанутся? Конюху, конечно, если он хоть сколько-нибудь любопытен и позарится на деньги. Ну а если он честный, то городской Страже… Опять же – кому? Ривелсея просто чувствовала, что до городской казны они по-любому не дойдут, а кто-нибудь прикарманит и потратит на себя. Не лучше ли отдать Совету Разума? Конечно же, лучше! Ну не все, половину бы можно и себе оставить, но Совет Разума найдёт им лучшее применение, чем какой-то там конюх!

Обременённая такими мыслями, Ривелсея совсем забыла про подарок. Снова взглянув на него, она увидела, что к чашечке прилагалось ещё и блюдце. И вот тут Ривелсея удивилась щедрости Стекольщика: блюдце было из золота. Самое настоящее, даже не позолота, и к тому же – с несколькими сапфирчиками, вделанными в него по краям, что было очень и очень красиво. И только потом, взглянув на чашку ещё раз, она заметила, что прямо по стеклу пущена тонкая и на диво искусная надпись: «Ривелсея». Это уже превосходило всякое разумение. Когда бы, интересно, он успел это сделать? То, что это лично ей – вне сомнения. Перед тем, как к нему прибежала девочка, он не стал бы «портить» чашку – ведь он думал наверняка, что Ривелсея мертва, а чашку с её именем потом было бы не продать и не подарить никому. А если потом… Не успел бы! Никак!

– О чём так задумалась? – спросил Ирсев доброжелательно. – Нравится?

– Очень.

– Ну, и вот это ещё.

Маленький звенящий мешочек. Ох, вот за это спасибо. Ведь не факт, что она вернёт себе деньги Ирсы, да она и не решила ещё, стоит ли ей это делать. Одна синяя монетка, пятнадцать золотых и куча серебра, всё продумано, чтобы и деньги нормальные были, и мелочь была: не совать же анрелл, к примеру, за кусок хлеба в харчевне?

– Ещё чего понадобится? – спросил Ирсев.

– Мне тоже надо несколько писем написать.

– Да, пожалуйста, – он протянул ей пару листов бумаги, карандашик.

Ривелсея помусолила карандашик, стала сочинять. Сначала – записку к Ирсе. Да, именно к Ирсе: её она посчитала нужным известить о заточённых в подвале могильщиках. Тут она была предельно кратка и сообщила лишь, что «В подвале дома шестнадцать, переулок Кузнецов, Полуанрельт, двое ваших союзников ждут освобождения – выпустите, если посчитаете нужным». И не удержалась, черкнула «Д.-М.» вместо подписи. Может, и глупо, но очень хотелось увидеть… ну, хотя бы представить круглые глаза Ирсы, когда она это прочитает.

Второе – Белтону. Она считала своим долгом хоть кому-то сообщить о гибели Рилана. В этом письме – Ривелсея едва не разревелась вновь, пока его писала – она сообщила Белтону, что Рилан погиб, защищая её, что он был верный и смелый парень и что ей его очень-очень жаль, а также что она навсегда удаляется из Анрельта и вряд ли они ещё увидятся. Также она просила его забрать повозку и лошадку, которые находятся где-то в Полуанрельте, и что он может забрать всё, что там найдёт. (Ривелсея уже решила, что не будет сама искать эту повозку: слишком рискованно ей это выйдет!) Здесь она подписалась уже нормальным именем и попросила конверты. Конвертов, конечно, у Ирсева не было: не настолько он был предусмотрителен, чтобы взять и их тоже. Ривелсея надписала адреса, куда надлежит их отдать (в случае с Ирсой – просто адрес заброшенного дома на Серебряной улице, с указанием «зайти внутрь и положить на видное место»), и передала Ирсеву.

– Отправишь?

– Хорошо, – пообещал он. – Письма отправлю. А куда отправить тебя?

– Меня – до Келирона, – и какая же тяжесть словно слетела с её плеч, когда она НАКОНЕЦ-ТО смогла произнести эти заветные слова! Не пройдёт и недели, как она будет уже в Цитадели Порядка, и на всё ей будет наплевать, и никакие враги туда не дотянутся!..

– Ещё что-то, или уже пойдём? Просто Дейвис велел мне торопиться, хотя тебе, конечно, виднее, – улыбнулся Ирсев.

– Уже пойдём. Я тоже тороплюсь.

Они быстренько собрались и погрузились в повозку. Вроде как никто их не увидел. Ирсев однозначно решил: никакого плаща, никакого меча; он ещё до того, как выйти им из дома, бросил ей целый свёрток одежды. Нежного утреннего голубого цвета маечка, такого же цвета юбочка до колен (ох, не привыкла она так ходить, ну да ладно), новые песчаного цвета сандалии, даже завязочка для волос, с помощью которой Ривелсея снова сделала себе хвостик и стала выглядеть на редкость мило и безобидно. Что, собственно, и требовалось. Да на сколько же Стекольщик, интересно, потратился? Еда, одежда, врач, подарок, повозка, лошадь… Да ничего, не обеднеет и не разорится. Но, похоже, она ему и вправду помогла. Отомстила за друга… Ну что же, значит, у Стекольщика есть какие-то ещё ценности, кроме денег. Это, конечно же, разумно. И хорошо, что так.

Ирсев тронул лошадку, она побежала бодрой спокойной рысью. В маленькую щель в стенке повозки Ривелсея могла наблюдать всё, что проносится мимо неё. Полуанрельт почему-то казался ей похожим на большую деревню: большинство домов деревянные, дворы бывали тоже разной степени ухоженности. Ехать было приятно. Сытая и, вроде как, почти что здоровая. Вот только… Теперь любая повозка, перестук лошадиных копыт всегда будут напоминать ей о Рилане. О том, кто, похоже, и вправду увлёкся ею, и пусть страсть его была слишком сильной, неразумной и неправильной… Но как же его жалко! Просто – хороший, весёлый, добрый парень, которому… Ну зачем он вообще её встретил?

Опять, опять защипало глаза. Но на этот раз она сдержалась, хотя и с трудом. Просто, просто… Он жил бы сейчас, и ему бы вообще ничто не угрожало!

Жил бы простой человеческой жизнью, ездил бы на своей Рябинке…

Опять сдержалась. Мощь проходит сквозь меня. Ратлеру – не подобает.

А так, связавшись с ней – чего он добился? Погеройствовал один раз… Да нет, скорее – просто хотел её спасти. Но куда ему спасать ратлеров от Связующих! Это же не уличная драка. Он этого не успел понять.

И теперь он ВСЕГДА останется с ней. Неизбежно и неотвратимо, он постоянно, до конца её дней, будет ей вспоминаться. Уже теперь он казался ей прекрасным. Самоотверженным. Добрым. Нежным. Любящим. Верным.

Совсем не по-ратлерски прекрасным. Совсем не как Веттар Нарт. Не великий и не могучий, но зато и не угрюмый, не суровый…

Может, он и правда её любил?

Теперь не сдержалась. Да что же это такое? Смотрела на мелькающие за окном постройки, а слёзы смазывали ей всё, и она ничего не видела. Вытирала рукавом новой маечки, рукав намок. Да что ж такое! Ну… понятно, потерять друга… Но как всё не по-ратлерски! Веттар Нарт отругал бы её, а Генрес бы, как всегда, начал насмехаться. Он всегда насмехается. Но был бы прав.

Мощь проходит сквозь меня. Мощь проходит сквозь меня. Полегчало. Ведь что, в сущности – погибла одна человеческая жизнь. Что такого? Да, он был предан ей. И хорошо. И погиб за неё. Хоть и бессмысленно. И бестолково, почти без пользы. Он был ей хорошим другом…

Я не чувствую огня. Я не чувствую огня. Нечего так переживать из-за чужой смерти. Хорошо, что погибла не она. Как справедливо сказал Ирсев – «а ведь могла бы». Это было бы действительно ударом по мощи Ордена, дрогнула бы твердыня Настенарта. Не развалилась бы, понятно, не пошатнулась бы даже, но – дрогнула. Сколько ратлеров в Ордене? Не больше тысячи, в любом случае. Скорее, наверное, меньше. Человек пятьсот.

Выдернуть одно семечко из подсолнуха – это заметно. Всё равно – заметно. Смерть обычного человека не так важна. Нельзя так убиваться.

Воля Разума сильна. Да, сильна. Когда все люди осознают мощь Разума, вот тогда всё это и кончится. Не будет бессмысленных убийств, не будет пустого желания нажиться, не будет Ночного Посольства, которое только и делает, что несёт распад и отвергает Разум.

Отвергает Разум.

Повелитель не останется безучастным.

Ночное Посольство будет раздавлено. Ночное Посольство истечёт силой, и этой силой смоется его великая скверна. Разум победит. Разум победит.

Победит.

А значит, и все её действия тоже не напрасны.

– Мы выезжаем из Полуанрельта, – сказал, обернувшись, Ирсев.

И тут же резко затормозил.

– Что такое? – спросила Ривелсея.

Она почему-то решила, что уже хватит.

Неужели нет?

Громкий окрик: «Стоять!»

И свист рожка.

Стража у ворот решила их не пропускать?

– Что такое? – спросил Ирсев. – Я никого не трогаю, ничего такого не делаю, везу девушку на дачу отдыхать. Лето, знаете ли…

Он широко улыбался. Хитрый и отлично умеющий прикидываться наивным. Как Стекольщик.

– Лето, не лето, – пробурчал стражник. Ривелсея видела его: правильный, сверкающий, в стражеской знаменитой форме. – Тут такое творится, очень тебе везёт, что ты этого не знаешь. Всех обыскивать на въезде и на выезде из города, личный приказ Ирти́ла, Главного командира Стражи Анрельта. Вылезайте ненадолго, мы осмотрим вашу повозку.

Ривелсея посмотрела на меч, который лежал на дне повозки, прикрытый какими-то старыми мешками, но совсем-совсем не спрятанный. Ох, и зачем она его взяла?

Нет, конечно, очень жалко было бы его оставить…

Хотя ей бы и выдали новый в Цитадели…

Ратлер – без меча?

Но сейчас всё это плохо кончится, можно не сомневаться. Плащ рядом, но накинуть его она не успеет. Да и всё равно не дураки ведь, прощупают. А спрятать его в таком вот наряде… под маечку или под юбочку… нет, никак.

– Вылезай, – стражник обошёл повозку сзади и даже подал ей руку, чтобы ей было легче слезть. Она спрыгнула. До чего же это паршиво, вот так вот стоять и ждать, что сейчас будет, и при этом знать, что ничего хорошего. Может быть, Ирсев что-нибудь придумает? Он ведь хитрый…

Один стражник стоял спереди, держа лошадь, второй сзади, третий залез внутрь.

– Мы и сами, конечно, понимаем, – как бы извиняясь, сказал Ривелсее тот стражник, что стоял рядом с ней, – что ничего такого у вас нет, но приказ ведь не нарушишь, так что деваться некуда, уж потерпите.

И тут же из повозки раздался характерный звон.

– Нет, не скажи, Митар, – спокойно проговорил тот, кто внутри. – Вот посмотри, что возят с собой девушки отдыхать на дачу!

Он вынул меч из ножен и взметнул его в воздух, чтобы все видели.

– Охохо, – второй стражник, постарше, посмотрел на Ривелсею укоризненно. – Что ж это такое-то?

Ривелсея смотрела на свой меч. Да… Конечно, времени у неё было мало, и она об этом не вспомнила. Она не доставала его из ножен с момента своего «воскресения». И в ножны-то его убрала ведь не она. Но… протереть его тряпкой она могла бы догадаться!

Ратлерское оружие обычно не ржавеет. Но на этот раз видна была ржавчина, даже на этом сверкающе-ярком металле, который почему-то никто не может распознать. Вроде и железо, но какое-то необычное, слишком твёрдое, острое и сверкающее.

Сейчас было прекрасно видно: лезвие покрыто грязными пятнами. Ох… совсем непохоже на дорожную грязь.

И если Ирсев хотел сказать стражникам что-нибудь вроде: «Мы едем из кузни, дед просил починить ему меч», то теперь уже так не скажешь. Слишком всё видно. И оружие необычное: таким мечом даже Стражи бы сражаться не смогли! Сколько её учил Веттар Нарт… И металл. Но самое худшее – пятна.

– Та-ак, – это третий, похоже, главный из них. – На дачу, значит… Да, я понимаю. Вы задержаны.

– Но… – начал Ирсев.

– Вы задержаны, – грубо повторил стражник. – Оба. Сейчас вы будете доставлены в Дом Стражи. Допрос, потом расследование, потом заключение Главного командира Стражи, подпись Градоправителя под ним и исполнение. Болтать бессмысленно, всё будет строго в соответствии с законом. Если тут кто захочет подраться или попробует сбежать, то у меня предписание убивать подобных личностей. Быстро, быстро. Всё по правилам.

Ирсева быстро притянули и молниеносно скрутили ему руки и ноги толстой серой верёвкой. Он даже не успел заметить, откуда они её достали. Ривелсея взвешивала варианты. Пять секунд спустя верёвка обкрутила и её. Да уж, своё дело знают. Один кусок верёвки на всё, но связан так, что при попытке двинуть ногой начинает сжимать шею, а рукой – нестерпимо впивается в ноги.

– Чья повозка?

– Моя, – уныло сказал Ирсев. Бросил на Ривелсею подбадривающий взгляд. «Ничего, держись!»

– Повозка будет удержана именем Градоправителя. Если вас признают невиновными, она будет возвращена. В противном случае, продана на покрытие штрафа, если у вас не будет иных средств. Это относится и ко всему, что там. Список удержанных вещей будет составлен и показан вам обоим после допроса. Всё, поехали!

Тут уж не посопротивляешься. Стражи тут же помогли им залезть обратно, один сел с ними, один – управлять лошадью, третий остался у ворот. Повозка покатилась дальше, но только уже совсем не туда, куда стремилось сердце Ривелсея. В Анрельт, надо полагать, ведь главный Дом Стражи находился именно там.

То, что ночью скрывала темнота, теперь она могла рассмотреть. Дорога была длинной, петляющей, пыльной, местами она проходила через скопления деревьев, целые небольшие рощицы, поднималась на холмики и скатывалась с них, но Анрельт вдалеке был прекрасно виден с самого начала. Если смотреть откуда-нибудь сверху, то дорога эта наверняка казалась очень небольшой.

Ехали в молчании. Видимо, так было положено. До самого Анрельта никто не произнёс ни слова. Но вот уже замелькали знакомые улочки, смутно знакомые переулки (всё-таки очень уж много их было в Анрельте), и повозка подкатила к Дому Стражи. Ближайшая судьба Ривелсеи казалась очень плачевной. Что, интересно, с ней (Ирсев-то выкрутится) сделают, если докажут, что она не просто носит меч, а использует его для убийств? Им неважно, что Ночное Посольство – это зло, им неважно, что погибло бы намного больше людей, если бы не она! Они вообще не хотят об этом слышать. Ривелсея уже составила себе представление об основном принципе властей Анрельта: делать вид, что всё хорошо. И вправду замечательный и очень похвальный принцип!

У них нет Посольства. Нет Венца Рейлинга. Нет убийств и убийц. Пара воров-карманников на весь город – это максимум, в чём могут они сознаться!

И по всему выходило, то Ривелсея влипла.

А ведь… Могут её повесить?

Рилан что-то говорил ей про это: да, за убийство, кажется, и могут.

Проклятье… Она почему-то всегда представляла городскую Стражу чем-то положительным: по крайней мере, они ведь не дадут убить её Ночному Посольству? Ну да, не дадут.

Они сделают это сами.

Причём – всё будет правильно, в полном соответствии с законом и порядком.

Может, сказать, что она ратлер?!

Тогда не повесят, даже если она если она ещё человек сто убьёт. Просто не посмеют, ссориться с Повелителем – это себе дороже. Тем более что ещё сто человек она вряд ли убьёт, а то, что она делала сейчас, им вообще неизвестно, и наверняка ведь втайне они сознают, что ситуация неблагополучная, и понимают, что Повелитель Ордена ратлеров может видеть ситуацию намного глубже и действовать куда как эффективней…

Да, тогда она спасётся. Но вот только Орден не давал ей таких указаний. Упомянуть об этом по секрету тем, кто не выдаст – это одно. Если даже кто и выдаст – это будет слух, не более. То, что она превратилась в легенду Анрельта – это… приятно и неизбежно, хотя если бы кто знал, как это всё ей осточертело!

Но делать официальное объявление властям города – это уж слишком! Что тут начнётся? Отправят письмо в Цитадель с запросом, что Повелитель планирует провести в Анрельте – это уж как минимум. Их ведь не может это не интересовать! Если бы Повелитель счёл нужным, вообще бы мог захватить город и установить здесь настоящий Порядок. Он бы не стал делать вид, что всё хорошо! Он бы…

Да, если бы ратлеры управляли Анрельтом, то было бы несравненно лучше. Возможно, когда-нибудь они сделают это. А пока… Интересно, хватило бы у Ордена мощи на захват города? Наверное… да. Даже если было бы активное сопротивление. А его наверняка бы и не было. Услышав слово «ратлеры», ни один дурак бы в бой не стал рваться. Даже Ночное Посольство с его штучками. Против ратлеров-то как раз они не очень работают, в этом они имели уже счастье убедиться не так давно на целом ряде примеров.