Текст книги "Очищение духом. Трилогия"

Глава 2

Август. Это уже почти осень, что ни говори. Холодно.

Впрочем, в еловом лесу не бывает осени.

Она залезла в канаву под елью. Полчаса устраивалась поудобнее, чтобы согреться.

Перебрала своё «снаряжение».

Плащ, который стал мокрой тряпкой. Непромокаемые вещи очень долго сохнут…

Нож на поясе. Хоть что-то.

Два талисмана.

Всё…

Она полежала часа три. Ратлерского напитка не было, и она разогрела себя мощью. До жара.

А затем резко вскочила и побежала по лесу.

Ей было всё ещё страшно сидеть на месте.

Трое суток просто бежала, очень мало спала и совсем не ела.

Не то чтобы принципиально. Есть было просто нечего.

Лесные яблоки, малина, ежевика, с которой она брала ягодную дань за то, что приходилось продираться – конечно, были не в счёт. От них только пучило желудок, а чувства сытости не было.

И угораздило же меня попасть туда, где вообще никто не живёт, подумала Ривелсея.

Тетерев, который слишком поздно и слишком грузно вспорхнул при её приближении и оказался медленнее, чем нож, за это сильно поплатился.

А Ривелсея неистово тёрла два куска коры, пока не появилось пламя.

Желудок был счастлив.

Она продолжила путь.

Всё ещё боялась. Боялась услышать это «здравствуй» из-за любого куста – и тогда конец.

Нож из руки не выпускала. Хоть и знала, что не справится, если встретит его.

Шла на северо-запад.

Больше ей было идти некуда.

И когда на двенадцатый день пути местность начала меняться, а затем впереди возникли болота – она только тогда и успокоилась.

Оторвалась.

Тринадцатый день, когда Ривелсея уже подошла к болотам, подарил ясное солнечное утро.

Она несколько часов сидела и просто грелась.

Где-то в болотах каркала ворона.

Ривелсее было хорошо.

И она чувствовала – её жизнь начинает изменяться в лучшую сторону.

Предстоял трудный путь.

Но теперь она уже точно знала, куда ей надо.

И когда ступила, подогнув до предела штаны, в прохладную болотную жижу – она точно знала, что на этот раз делает всё правильно.

Августовские холодные утра – она изведала их сполна.

Сентябрьские листопадные тихие дни были отрадой. Вот только морозные ночи. Да ещё дожди…

Октябрь же был вообще немилосерден. И Ривелсее приходилось забираться в самые укромные уголки, чтобы хоть как-то согреться.

Уголков таких было немного. Потому что – болота.

Это слово вошло ей в плоть и в силу.

Болота.

Никакой Веттар Нарт не учил её тому, как не провалиться в такие трясины за первые две минуты.

Учила когда-то мама.

Это и спасало.

Болота здесь были великолепны. Бесконечные зелёные луга… Ох, обманчивы эти луга из тонкого мха!..

Что греха таить, её раз сто чуть не засосало.

Спасала осторожность, резкие ратлерские рывки и ратлерская же пластика движений.

Ах да, ещё и палка из еловой ветки.

Эту палку Ривелсея себе изготовила по ножико-строгальной технологии уже на третий день после того, как высадилась на берег реки Нестверь.

Палка была тяжёлой. И острой.

Она выручала на болотах, а один раз даже стала решающим аргументом в схватке с кабаном. Чем она ему не угодила, почему надо было нападать, увидев, как она проходит от него в двух-трёх метрах – Ривелсея так и не поняла.

Впрочем, он-то ей угодил. Вкусным оказался.

Да ей бы сейчас сырая мышь вкусной показалась, что и говорить. Есть-то приходилось всякую дрянь: одревесневший щавель да сыроежки, можжевеловые ягоды. Малина уже кончилась, настала пора калины да рябины. И клюквы. Этой ягоды на болоте – можно подводы нагружать. Только язык уже болел от кислятины.

Для кабанины пришлось плести мешок из стеблей. Наелась она за те три дня на целый месяц.

Экономии тут не бывает, тут надо есть, пока не протухло.

Впрочем, рыбка спасала. Благо что непуганая. Ривелсея её обычно глушила брёвнами или камнями.

У неё это, «мощь проходит сквозь меня», хорошо получалось.

Один раз целый день потратила на рыбку. Ночь – на большой костёр. Никогда, наверное, в этих болотах не было столько света.

Зато поутру были две связки сушёной рыбы.

Ешь не хочу.

Но какое уж тут «не хочу». Есть она хотела всегда.

Сколько она прошла, в километрах, она и сама не знала. Если бы по дороге – то прошла бы уже чуть ли не тысячу. Но на болотах каждая кочка – это два часа. И кругового движения больше, чем прямого.

И спать надо. И хворост искать. И палочки, будь они прокляты, тереть часами.

Полмира за огниво!

У ратлеров, впрочем, были даже бутылочки с хитрыми пробками. Приоткроешь пробку – и оттуда пшикает пламя.

За такую бутылочку – весь мир. Но то – у ратлеров.

А вот она-то теперь… Эх.

Впрочем – разве ратлером можно перестать быть? Мощь – это навсегда. Она используется уже без всяких мыслей.

Хочешь толкнуть камень – приливает мощь.

Надо перепрыгнуть яму – в ноги льётся мощь.

Надо завалить кабана – мощь идёт в руки.

Ратлер – это навсегда.

Или нет?..

Она сильно этим мучилась. Но – шла на северо-запад. К цели. По-ратлерски. Хотя и не как ратлер.

Как всё перемешалось, часто думала Ривелсея.

Почему у других всё так просто – а у неё всё так путано?

Сама ли она с какой-то ошибкой в голове родилась, или это судьба такая? Или путь исканий всегда непрост?

Правда не знала. Но надеялась узнать.

Интересно, что там Генрес думает про неё? Куда, по его мнению, она направилась?

Догадывается ли он… Может, и догадывается.

На северо-запад. А КУДА ещё?

Алана бы её точно не поддержала. Хотя… поддержала бы. Не идею Ривелсеи, а её саму.

Это намного ценнее.

Алане Ривелсея подбросила свою заколку. Незаметно засунула ей в мешок во время последнего визита, в день побега, когда та ещё не знала, что эта сбегает.

Пусть помнит.

Лучшая подруга – это навсегда.

Что и говорить, Айледа она давно уже простила. Поссорились из-за Дочери пустоты.

Прав ведь он был.

Да и не хватало его, говоря откровенно. Ночью было особенно неуютно. Лезли разные мысли… Об одиночестве. Что никто не поддержит, не прильнёт и не согреет. Что завтра – такой же безрадостный день: с утра рыба – двенадцать часов по болотам – вечером рыба – и спать.

Порой казалось, что всё это бред, что она завтра утонет где-нибудь – и правильно сделает, потому что длить такое существование просто глупо.

Самое интересное – и разум соглашался.

Но в глубине души что-то шептало: иди.

Ну она и шла. Пока шептало – шла. И горячо надеялась, что не сбилась с курса.

Ей казалось, что время, в общем-то, не движется. То есть, так: солнце бегает туда-сюда по небосклону, это да. Но вот глобально ничего не движется.

Она-то сама двигалась… Но местность не менялась, да и цель ближе не становилась. Да и где там она, эта цель – тоже ещё вопрос…

Ох, напоминало ей это что-то… Только тогда было очень жарко.

А сейчас было очень холодно. Ноябрь. А это уже, как ни крути, зима. Надо было снять с того кабана шкуру.

Пока это болото не сняло шкуру с неё самой.

Оно было не сплошным – это так. Попадались и перелески. И Ривелсея с радостью даже стала замечать, что их становится всё больше. А мерзкой жижи – всё меньше.

Наконец ноябрь объявил, что жижи больше не будет. А Ривелсея стала мёрзнуть по-настоящему. Ведь сандалии она утопила ещё в сентябре. Точнее, одну утопила, другую – сама выбросила. Но это дела не меняло.

Босиком по льду. Но ей что-то очень холодно и не было.

Ноги привыкли уже – это да. Но и мощь. Боли нет…

А ведь и правда уже нет. Ратлер-Покоритель не может бояться льда, горячих углей, комаров, простуды, порезов, ударов и ушибов. Их просто для него не существует.

Вот это было странно…

С одной стороны – она использовала мощь. С другой – не хотела опять к ратлерам. История с Литой многому её научила.

Да, она Дочь пустоты… Но они об этом НЕ ЗНАЛИ!!!

И хотели убить.

Без сострадания.

«К кому? К людям? К этим несчастным глупеньким скотинкам?»

О да. Кто не ратлер – тот и не человек.

Кто не Сын пустоты – тот тоже не человек.

Истребим врагов – установим порядок.

Истребим врагов – и будет тишина…

«Слишком добрая».

Это Генрес о Лите. Точнее, это слова Повелителя.

Слишком ДОБРАЯ!..

Не «умная», не «хитрая», не «смелая», не «упорная», не «жадная», не «щедрая» и не все другие слова, которые бывают «слишком».

Добрая.

А значит, нам не подходит…

Вот здесь Ривелсею и кольнуло. Так, что она даже вскочила от нервного импульса.

А ИМ – подходит?..

Детям пустоты, бездушным убийцам, подходит Лита?.. Которая слишком добрая даже в глазах Повелителя?..

Она напоролась на тугой узел.

Если Лита маскировалась, то она смогла обмануть – не её – Повелителя.

Возможно ли это?..

А если Повелитель прав – то Лита не Дочь пустоты.

И это – хвалёное ратлерское мышление!!! Такая простая мысль приходит в голову четыре месяца спустя!!!

Ривелсея билась над этим узлом долго. Но – разбила.

Повелитель не стал бы рисковать – вот был простой ответ.

Если бы он был на пятнадцать процентов уверен, что Лита – Дочь пустоты, он убил бы её прямо у себя в палатке или напоил бы молоком с древомутью.

Значит, сто процентов – нет.

Значит, Лита не Дочь пустоты.

То чёрный наврал.

А ратлеры отправили на смерть девчонку, точно зная, что она безопасна…

Опять узел, ещё похлеще прежнего.

Повелитель приказал убить саму Ривелсею – но при этом послал на большой риск пять человек ратлеров.

Зная, что она, если что, за себя постоит… И что леса небезопасны в высшей степени. Это в его манерах?

И точно ли убить её он их отправил?

Три узла – это уже паутина. Она её быстренько наткала.

Если Шедл лгал, а она вернётся в лагерь – сможет ли она смириться со смертью Литы?

Если Шедл всё же не лгал, и её правда приказано убить – то как вот она вернётся в лагерь… ну пусть – в Цитадель?

Если Литу убили – как доверять ратлерам?

А если она всё-таки Дочь пустоты? А если не убили и не Дочь?

А если не убили, но Дочь?

Вот только Дочь пустоты не ждала бы, пока её выдворят из лагеря, а порезала бы человек десять и сбежала.

Или у неё была особая миссия?

Ааааа, мысленно закричала Ривелсея.

Она не могла всего этого решить. Ну никак не могла. Хотя и думала три ночи. Но сколько ни меси в кадушке муку и сахар, теста всё равно не выйдет. Не хватает компонентов. Так и в её голове – фактов не хватало.

Две ночи она думала, а затем продолжила путь.

За ответами она шла правильно. Единственно правильно.

Шла.

Невзирая на холод.

Невзирая на лёд.

И на то, что отощала. Килограммов на десять.

Шла.

И…

Дошла.

Глава 3

Это случилось понемножку. Не сразу.

Сначала пришли новые ощущения. Мысли, которые так тревожили Ривелсею, отступили. На смену им пришло тонкое, покалывающее ощущение того, что она проходит некий очень сложный путь. И это ощущение её радовало.

Значит, не зря…

С одной стороны, Ривелсея уже ясно ощущала, что пришла, куда хотела. Куда той ночью, сказав «может, ещё увидимся», сбежала Ильтаиль.

К которой Ривелсея, вообще, и шла.

А с другой – она всё больше понимала, что что-то в ней самой сильно не так.

Выражалось это в том, что Ривелсее что-то ощутимо давило на грудь. Именно на грудь – то есть, со стороны того места, куда она шла. Отталкивало.

Порой так, что схватывало дыхание. И чем дальше она шла, тем сильнее это становилось.

Когда на поляне между двух перелесков она чуть не упала на землю от резкого толчка сопротивления, то девушка села, обхватила колени руками и задумалась.

Ратлерской мощью и гневом тут не пробиться. Она не теоретизировала. Она пробовала. Так её чуть в три раза не согнуло.

Но ведь и такой результат – тоже результат.

Значит, вот она – и причина. Да и не говорила ли ей Ильтаиль, что ратлерский гнев разрушителен?

Из этого и будем исходить. Если кому и верить – так это Ильтаиль. Всё, что говорила та, оказывалось правдой.

Значит, нет гнева…

К этому трудно было привыкнуть. Но Ривелсея постаралась. Настроилась на мирный лад, постаралась поднять из своей души всю-всю доброту, какая отыскалась. И – перестала стремиться к цели. Теперь она просто шла – и тихо надеялась, что её в конце концов пропустит.

Полегчало. Так, что она прошла две сотни шагов. И увидела, как впереди расстилается белая гладь.

Сначала Ривелсея решила, что это просто снег. Но потом поняла – нет. Деревья. То ли заиндевелые, а то ли – кто их знает! – сами по себе белые. Отсюда было не разобрать. Поэтому она побежала вперёд.

…И снова наткнулась на преграду.

Да так основательно…

В висках закололо, ударило темнотой. Почти как в тот раз в Полуанрельте, когда её отнесли в подвал.

Даже более сильно. Но всего на пару секунд.

Проблема решена не была, поняла Ривелсея. И её здесь не пропустит, пока она ещё что-нибудь не придумает.

Если честно, на этот раз она думала намного дольше. Каких только мыслей и чувств она в себе ни вызывала – и надежду, и радость, и уверенность… Преграда не давалась. Ну то есть вообще.

От нечего делать Ривелсея сидела и строгала ножом свою палку, дополнительно её заостряя. И мысли, которым надоело кружить вокруг основной задачи, сосредоточились на этом простом действии.

Тут и осенило.

И она от всей души забросила нож подальше в чащу. А вместе с ним и палку. Теперь она была безоружна. Как и воины духа.

И лишь теперь, когда она шагнула вперёд, преграда мягко, в несколько толчков, подалась.

И Ривелсея пошла по белоснежной роще.

О да, верайлы себя надёжно защитили. Стену можно разнести, тайное убежище – отыскать и разорить. Но вот преодолеть обманом или натиском Предел зла, как на себе испытала Ривелсея – это практически нереально.

Она пришла, только отказавшись от оружия. А бывшие тарего или Дети пустоты – никогда бы здесь не прошли. По самой своей сути. Так что пусть Первый нож не говорит лишний раз о том, что верайлы не очень-то сильны. Посильнее некоторых, которых можно утопить, всего лишь задев пару раз струями огня из ратлерских дальнобойных трубок.

К слову сказать, Ривелсея не очень-то верила, что он утонул. Не таков. Но вот интерес к ней он, скорее всего, и правда тогда потерял. Для того, кому обожгли и пламенем, и паром всю голову, это вполне понятно.

Вот она, разница между Детьми и ратлерами! Ратлер бы продолжил путь. И быть ратлером – это всё-таки много преимуществ. Вот только, похоже, пора с этим завязывать.

Белая роща была и правда белой. Хотя и иней тоже был, но цвет коры он не изменял. Таких деревьев Ривелсея нигде ещё не видела.

В этой чудной роще была тропинка. Посыпанная белым песком, припорошенная инеем. Ступни Ривелсеи на этой тропинке очень хорошо отпечатывались.

Дорога очищения – так называлась эта тропа. Но Ривелсее об этом ещё никто не говорил. Поэтому самые яркие ощущения, связанные с тропой, были холод в ступнях и восхищение прибранностью и возвышенной красотой этого места.

Роща петляла – и тропинка за ней. И когда Ривелсея пробежала метров триста, то увидела: на тропинке впереди, лицом к ней, стоит человек. Белая пуховая накидка. И брюки, и обувь – белые.

Пока бежала – разглядел лицо. Знакомый. Нафайтесл.

– Здравствуй, Ривелсея. Я ещё тогда надеялся, что ты сможешь отыскать эту дорогу.

– Непроста ваша дорога, Нафайтесл. Очень непроста.

– Я знаю. Каждый из нас проходил её. Но не каждый из тех, кто сюда шёл, смог пройти через эту рощу.

– Просто я очень захотела.

– Каждый, кто хочет ответов, в конце концов приходит к нам, Ривелсея.

– А к вам – это куда? И сколько вас здесь? И где Ильтаиль?

– Пойдём, я всё покажу. Нас немного, к сожалению. А Ильтаиль пока находится далеко. Но когда-нибудь увидитесь.

Вот так вот последовательно ответив на все три её вопроса, Нафайтесл ввёл Ривелсею в Святилище свободы.

Впрочем, слово «Святилище» она также узнала после. А сейчас очень бы удивилась, услышав эти слова. Потому что святилище – это, воля ваша, что-то торжественное и красивое.

Ну а то, что предстало её взгляду, было совсем не такое.

Три десятка квадратных домиков пять на пять метров – это было практически всё Святилище.

И ладно бы они хоть стояли ровно. Так нет же – как придётся. А между домиками тоже как придётся росли деревья. Какие попало – ели, кедры, дубы. Многие – очень высокие, но большинство только-только начинающие жить. Похоже, дополнительное озеленение места своего обитания с помощью, в частности, молодых рябинок верайлы начали не так уж давно.

– Здесь мы живём, – сказал Нафайтесл.

– Красиво, – ответила Ривелсея. И причём искренне. Не то, что в Цитадели Порядка, конечно. Но по-своему правда красиво. Нет такой строгости – но нет и унылой тени абсолютного порядка. Всё выглядело простым, живым и естественным.

– Красиво, – серьёзно согласился Нафайтесл. – На самом деле, это единственное красивое место на свете пока что.

– Единственное? – тут уж Ривелсея удивилась.

– Да. Неосквернённое.

Она стояла и смотрела на эти домики – самые красивые на свете.

Глаза не понимали.

А сердце соглашалось…

Смотрела – и не верила.

Неужели год назад она стояла рядом с Веттар Нартом и не дышала, боясь услышать ответ на своё глупое признание?

А восемь месяцев назад резала разбойников в лесах?

А шесть месяцев назад бегала от Ночного Посольства по Анрельту?

А пять месяцев назад поборницей отправилась со всей армией ратлеров резать тарего и стала Покорителем?

А три месяца назад – ушла от ратлеров, встретила Сына пустоты, подралась с Шедлом, уплыла по реке; потом по болотам, по лесам – и вот она здесь?..

Немыслимо. Насыщенный выдался год.

А два года назад она сидела в Росолесной, вышивала и варила суп из грибов…

Но здесь, где она сейчас находилась, Ривелсея не могла не признать, что всё это в её сознании смешалось, отдалилось и выглядело незначимо.

Когда она вошла впервые в Цитадель Порядка – с ней такого не было. Наоборот, тогда было возбуждение. Торжество её проклятого авантюризма.

Сейчас в душе было тихо и спокойно.

И из всех мест, где она когда-нибудь бывала, попасть сюда было самое сложное.

Цитадель Порядка, тайные дома в Анрельте и всякие другие Опасные Своды просто блекли перед недоступностью этого места.

И перед его красотой.

– Пойдём, – сказал Нафайтесл. – То, что ты сюда пришла – факт уже известный, но надо же тебя ещё и показать.

И он повёл Ривелсею по тропинке к домикам.

Показали её сразу нескольким. Первой была девушка с рыжими волосами – Ривелсея сразу вспомнила Сайтофнель. Девушка проживала в одном из ближних домиков, зайдя в который, Ривелсея обнаружила, что внутри находятся печь, столик, деревянная кровать на высоких ножках и кружевные занавески. А девушка была задумчивой и приветливой. Звали её Альни́рой.

Она посмотрела на Ривелсею и спросила:

– Было очень трудно?

С искренним состраданием.

Ривелсея не сразу поняла, о чём она. Решила, что про путь по болотам. Ответила «нет». Что уж такого – три месяца нормально не спать и не есть, брести по колено в жиже, а потом – по льду? Неприятно – да, но в её жизни были вещи и понеприятнее. А потом, ведь она… была ратлер.

Альнира посмотрела на неё многозначительно, но больше ничего не сказала. Лишь на прощание добавила: «Ты заходи, если захочешь поговорить».

Ривелсея уже потом поняла, что Альнира спрашивала про борьбу с собой, про те ночи и дни, когда душа разрывалась от сомнений, боли и тоски. И тогда получалось, что Ривелсея ответила неправду.

Хотя что уж… Альнира наверняка и сама знала верный ответ.

На пальцах у Альниры на левой руке было два кольца. Одно с изумрудом, одно с янтарём. Выглядело дорого. Из чего Ривелсея заключила, что та – не последняя среди этих странных и загадочных людей.

Второй был человек по имени Рате́ль. Ему было лет пятьдесят, и он выглядел очень добродушным. Объявил Ривелсее, что домик для неё уже готов и что жить она будет пока что одна. Хотя со временем ей найдут соседку – в Святилище, как она поняла, все живут по двое.

Хоть бы не такую болтливую, как Генрес, подумала Ривелсея. Хотя Генреса ей – что скрывать – сильно не хватало.

Ратель тоже имел два кольца – одно с сапфиром и одно, опять же, с изумрудом.

Наконец, Нафайтесл ввёл её и в третий домик. Там жил Ал-Веро́ль. И это был единственный дом, куда Нафайтесл постучал.

– Заходите, – прозвучало из-за двери.

Нафайтесл пропустил Ривелсею вперёд, так что она остановилась вплотную к обитателю дома.

Ал-Вероль был ростом примерно с неё – а Ривелсея ведь не была слишком уж высокой. Выразительные серые глаза. Бритое молодое лицо. Длинные и свободные, почти как у неё, чёрные волосы. Ухоженные.

Правда, сначала она уже по инерции посмотрела на его руки. Колец там никаких не было. Только на шее, поверх белой холстяной рубахи, висела маленькая золотая бабочка на белом шнурке вокруг шеи Ал-Вероля.

– Я рад тебя видеть, – сказал Ал-Вероль. И улыбнулся. И не только улыбнулся, но и обнял Ривелсею своими очень тёплыми руками. По-дружески, по-братски – но с такой заботой, какой она никогда не видела даже у Айледа.

И сразу появилось чувство, что она дома.

– Добралась-таки, – сказал Ал-Вероль. – Долгий путь, сложные сомнения. Но мы все тебя ждали.

– Меня? Ждали?..

– Да, Ривелсея. Мы всегда ждём. Ждём каждого из тех, кто помогает нам в нашей сложной работе.

Значит, это всё образно, подумала Ривелсея.

– Но мы ждали и конкретно тебя, – тут же добавил Ал-Вероль.

– Не удивляйся. Я ещё тогда сказал Сайтофнель, что ты можешь к нам прийти, – сказал Нафайтесл, который всё это время стоял сзади и наконец вступил в разговор.

– Я поняла, что вы считаете меня особенной, – кивнула Ривелсея. – Иначе не отправили бы меня в Своды. Хотя на верную смерть меня много раз посылали и те, кто особенной меня не считал, – улыбнулась она.

– Ильтаиль долго будет помнить Опасные Своды и то, что вы с ней там натворили, – вздохнул Ал-Вероль.

– Мы? По-моему, я одна.

– Это была её идея.

– Уничтожить Опасные Своды?

– Отпустить забытых рукой неочищенного человека. Соблазн власти слишком велик. Ильтаиль про это забыла.

Да, Ривелсея вспомнила себя тогда… Себя – и ту запись на ВТОРОЙ грани. Она не смогла остановиться, читая её…

– Ты знаешь, что такое быть верайлом, Ривелсея? – спросил Ал-Вероль.

– Нет, – ответила Ривелсея. Ведь вопрос был задан не для того, чтобы она сама на него ответила.

– Быть верайлом – значит видеть зло в мире практически везде. Видеть малейшие его следы и пятна. Но при этом – иметь любящее и прощающее сердце. Потому что ты способна представить мир без этих пятен – и от этого испытать счастье. И ещё потому, что этот мир – наш. А значит, мы можем его и изменить.

А ещё это значит – уметь наслаждаться жизнью. Не искать наслаждений – а наслаждаться тем, что уже есть вокруг. Потому что весь мир – это безбрежность радости и красоты.

– Несмотря на зло?

– Несмотря на зло. Это пыль, она застилает чистое стекло, но ничего не значит.

– Интересно.

– Ты должна подумать над этим, я понимаю.

– Я стану одной из вас?

– Ты думаешь, что Я должен это решить?

– Значит, я сама?

– Нет. Твоя душа.

– Это не одно и то же?

– Нет. Если твоя душа не захочет, её никто не заставит. Даже ты.

– А когда это решится?

– Это уже решается, хотя ты этого и не осознаёшь.

– А когда всё окончательно решится?

– Когда ты почувствуешь решение.

– А что я буду делать это время?

– Что хочешь.

Странно… и необычно, подумала Ривелсея.

– Сначала тебе надо прийти в форму. Поешь хотя бы, – Ал-Вероль гостеприимно показал рукой на свою главную (и единственную) комнату. На столе стояли клюквенный морс, белый хлеб и тарелка с едой. Фасоль, орехи, листья салата, стручки гороха, капуста, изюм.

Учитывая, к какому режиму питания она привыкла в пути – есть сильно и не хотелось. Она съела десяток фасолин и столько же стручков – и желудок подал сигнал, что ему уже есть чем заняться.

– Тебя переоденут, – пообещал Нафайтесл. – Скорее всего, уже сегодня. Также тебя ждут ключи Серида.

– Что меня ждёт?

– Мы не используем слово «баня» по отношению к этим ключам. Они чисты и священны. В них омывается не только тело.

– А завтра начнёшь общаться с Линель. У тебя много вопросов – она будет отвечать, – добавил Ал-Вероль.

– Она – мой Великий Мастер? – уточнила Ривелсея.

Ал-Вероль несколько поморщился.

– Нет. У нас нет ни мастеров, ни учителей. Она просто поможет тебе разобраться. И если у тебя будет что спросить – она ответит. Вот и всё.

– Что ж, хорошо, – сказала Ривелсея. Она уже поняла, что находится в настолько странном месте, что всё время удивляться здесь просто ни к чему.

Ключи Серида были практически сразу же, как только они покинули Ал-Вероля. С ней вместе принимать эту баню отправилась девушка Риа́ль. Ключи находились в самом конце селения, и идти туда пришлось мимо всех строений. Ривелсея всё искала, где тут что-нибудь вроде Совета Разума – но так и не увидела ничего внушительного по размерам или высоте.

– Мы пришли, – сказала Риаль через некоторое время.

И Ривелсея увидела: впереди был холм, в два или три её роста, не больше, высотой.

От подножия холма шёл пар. Приблизившись вплотную, Ривелсея увидела: у подножия лежит штук тридцать больших валунов, достаточно гладких, чтобы образовать площадку.

А из нескольких трещин в холме били струи горячей воды. Пахло как-то странно. Чем-то настолько тонким, что и не описать. Ей почему-то показалось, что так должна бы пахнуть сама энергия.

– Раздевайся, – сказала Риаль. И быстренько с себя всё сняла – белую короткую накидку, юбку, маечку, бельё. Ривелсея несколько замешкалась – смотрела на пар. Да ещё на Риаль несколько раз взглянула. А она была очень красивая…

Ключи Серида – похоже, просто горячий родник, подумала она. И уж не настолько горячий, как водичка у Веттар Нарта. Было тепло – но не как в печке. Вполне даже нормально. Так что Ривелсея тоже довольно резво скинула похожий на тряпку серо-бурый плащ Покорителя Ордена ратлеров, а также такого же цвета комбинезон, пропитавшееся жижей (но когда-то очень даже опрятное, купленное в Невильне) бельё. Тело откликнулось радостью. Телу всё это очень надоело.

А Риаль всё стояла на месте – хотя давно могла бы зайти под горячие струи.

– Идём? – спросила Ривелсея.

– Сначала ты.

– Почему?

– Потому что ты в первый раз. Это важно.

– Я уже много раз в жизни мылась, – с улыбкой сказала Ривелсея. – Правда, не в последнее время, что жалко. Я ведь люблю чистоту, хотя по мне не скажешь.

Риаль не разделила её улыбки.

– Это – ключи Серида, – серьёзно сказала она. – Отнесись к этому правильно.

– Так мне можно идти? – уточнила Ривелсея.

– Иди, – кивнула Риаль.

Ривелсея сделала несколько шагов в перёд. Камни были тёплые.

И ключи – тёплые. Именно такую воду для мытья Ривелсея сама себе намешивала из горячего и холодного как из таза в деревне, так и в Цитадели из волшебных трубок.

Она пять месяцев нормально не мы-ыла-ась!

Поэтому, что и говорить – было хорошо. Первой мыслью было то, что верайлы – это тоже цивилизация. Пусть и со странностями, и не такая, как Анрельт или Цитадель – но явно более высокая, чем лес.

Взглянув на Риаль, Ривелсея увидела, что та до сих пор не плещется рядом с ней – а всё так же стоит и наблюдает. Пристально. Чересчур пристально, учитывая, что Ривелсея была голая. Ну хорошо хоть Нафайтесла с ней не послали…

На такие вот мысли она отвлеклась, и потому – вскрикнула от неожиданности, когда вместо воды, как показалось ей, её обдало чистым паром.

Причём паром, его белизной, заволокло и глаза – резко, полностью, как будто ушло зрение.

Но нет, это всё-таки была вода. Просто ОЧЕНЬ горячая.

– Терпи, Ривелсея, – сказала Риаль.

Но терпеть даже не пришлось. Всё закончилось мгновенно.

На секунду Ривелсея взглянула на свои ноги – и ей показалось, что по ним стекает, уносясь с водой, какая-то вязкая чёрная жидкость.

Но потом она присмотрелась – нет, камни были чистые.

И ноги, что особенно приятно, тоже.

– Мыло? – спросила Риаль. Теперь уже спокойно и буднично.

– Можно бы.

Та подала ей белый кусочек. Очень мягкий и пахнущий лесом.

– Из почек и разных трав.

Ривелсея с удовольствием намылила каждый свой участок. Вода больше не вскипала. А когда она целиком намылилась, к ней наконец подошла Риаль, забрала мыло – и сама занялась тем же.

– Ну как? – спросила Риаль, когда они выбрались из струй, вытерлись белым полотенцем, которое Риаль предусмотрительно захватила с собой, и она же бросила Ривелсее свёрток со свежим бельём. Старое уже настолько поизносилось, что Ривелсея даже не стала бы его стирать.

А новое было хорошим. Не таким тонким, как в Невильне, без клейма портного. Так что, похоже, верайлы тут шили его сами.

Ничего – хорошо шили. Всё пришлось по размеру и было удобно.

– Хорошо, – ответила Ривелсея.

– Я рада.

Сандалии из тёмной кожи тоже оказались в свёртке. А вот верхнюю одежду пока не дали. Пришлось залезать обратно в комбинезон.

– Что у тебя на шее? – спросила Риаль.

– Талисманчики, – смущённо ответила Ривелсея. В таверне Анрельта это прозвучало бы нормально. Но там, где она находилась в последнее время – что в Цитадели, что в Святилище – было странновато и неуместно. Словно игрушечный домик с собой таскала.

– Поближе, – попросила Риаль.

И, не снимая с шеи Ривелсеи, положила оба себе на ладошку.

– Ираелс ливверле, – прочитала она, глядя на символы на талисманчике Ильтаиль.

– Что это значит?

– Будь решительной, открой волю.

– И что ЭТО значит? – спросила Ривелсея, которой этот уровень перевода не показался полным.

– Вопросы – завтра. К Линель. Это тебе Ильтаиль дала?

– Да. А где она, мне никто и не ответил толком.

– Не хочу показаться неучтивой, Ривелсея. Но я уже сказала про Линель.

– Не знаешь?

– Не хочу предварять её работу.

– В общих чертах понятно, – сказала Ривелсея. Так она всегда говорила, когда ей было ничего не понятно, но не хотелось выглядеть тупой.

– И хорошо. Пойдём.

И они пошли обратно. Мимо тех же домиков. Святилище было до обидного небольшим. Ривелсея видела оба его края, которые упирались в густой лес. Может, в лесу было и ещё что-то, конечно, и уж тем более – Ривелсея не видела, где там проходит Предел зла. Но вряд ли всё Святилище было больше семисот шагов.

Ривелсею определили в домик недалеко от Альниры. Хотя, опять же, тут всё было недалеко. Ну совсем не похоже на великое поселение. Деревня в три раза меньше Росолесной.

Но что-то здесь было совсем-совсем особенное.

Этот вечер она провела совсем одна. Но скучно не было. То ли просто она ото всего устала и ей надо было немножко восстановиться. А может – само место было необычным. Расслабляющим.

Ривелсея впервые заснула так спокойно. И во сне почему-то увидела свой фонтанчик в Цитадели Порядка.

Как же это жутко далеко отсюда…

И как теперь недостижимо.

Хотя вода там льётся всё так же…

Она год назад и не думала о том, что всего через двенадцать месяцев будет столь далеко.

И расстоянием, и сознанием.

Быстро, быстро всё происходит, подумала Ривелсея.

Так и вся жизнь промелькнёт.

Жизнь-то промелькнёт, вот только – не напрасно бы…

Но здесь эта мысль её уже так не терзала, как на болотах. И она уснула.