Текст книги "Очищение духом. Трилогия"

Двухэтажный дом, который полагалось штурмовать, уныло стоял у края дороги и ничем не отличался от других. Окна были закрыты, так же как и дверь. То, что их не ждали, было очевидно.

– Так, – секунду подумал Дивайтен. – Окно выбить! Проникнем в дом и всё обыщем. Не может быть, чтобы здесь никого не было. В тот раз нас тут хорошо угостили. Осторожно.

– Да. Какое окно?

– Вот это, – он указал на ближайшее окно, закрытое деревянными ставнями.

Двое мужчин стали бить по дереву, пытаться что-то подцепить и расшатать. Безрезультатно. Похоже, всё здесь было крепким и новым, не поддающимся так просто разрушению. Смешно же, наверно, выглядело это со стороны – двое у каждого из четырёх окон что-то там ковыряли, а остальные, стоя у двери, пытались разбить дверную петлю рукоятью меча. По счастью, мимо никто не проходил. Пока.

– Стамеску бы, – обратился кто-то к Дивайтену. – Я бы вот здесь за этот крючок подцепил. Сразу, конечно, не поддастся, но если поднажать…

– Или топор, – тут же раздался голос. – Топора-то мы не взяли…

– Мечом попробуй. Только лезвием, а не остриём.

– Соскальзывает, пробовал.

«Тьфу», – подумала Ривелсея. – «Чем мы занимаемся вообще? Столярную мастерскую только открыть осталось».

Она обвела глазами местность. Нет, ничего подходящего нету. Мечом, конечно, не взломаешь, он не для того нужен. Вот молоток бы побольше… Но он нигде поблизости не валялся. Ривелсея, однако, нашла у соседней изгороди увесистое полено. Ну, на худой конец…

Она подошла к группе у окна.

– О, этим? – заинтересовался мужчина. – Можно попробовать, конечно. Позволь…

– Сама, – сказала Ривелсея.

От удара, конечно, ничего не разбилось. Всё-таки бревно – это не профессиональный крушащий молот. Даже и с четвёртого раза – не поддалось.

– Девушка, дай я попробую. Может, всё-таки…

Ривелсея словно не слышала. Она ждала. Неудачные попытки усиливали раздражение и досаду. Наконец, где-то на двенадцатый удар, взметнулась ярость. В следующий раз вышло намного сильнее. Рама хрустнула, стекло радостно зазвенело.

– Ривелсея? – Это Дивайтен подошёл. – Волшебница, – констатировал он. – Ну почему тебе только так везёт? Секрет, наверно, какой знаешь? Что бы мы без тебя делали? Теперь быстренько забираемся в дом и всё обыскиваем, – скомандовал он тут же. – Дверь откройте изнутри.

– Разрешите, я первая, – вызвалась Ривелсея. Ей хотелось быть первой и не упустить ничего важного. А дом, в котором находится один из центров Ночного Посольства, пожалуй, мог оказаться полезным. Опасным тоже, разумеется. И поэтому тоже она не хотела пропускать никого вперёд. Уж лучше натолкнуться на врага первой, чем снова оказаться в ситуации, когда не можешь сказать наверняка, кто поможет, а кто нападёт. Поэтому она, не очень-то дожидаясь разрешения, толкнула раму и пролезла в окно. По ту сторону никого не было. В помещении, куда проникла Ривелсея, находился только большой чёрный шкаф для книг со стеклянными дверцами. Дверцы были закрыты, но сквозь стёкла было прекрасно видно, что внутри пусто. В углу стоял стул, осматривать было нечего. Пахло только не пылью и затхлостью, а чем-то тонко-ароматическим, что исключало версию, что здесь давно никого не было. Эту версию, впрочем, исключало и само задание Хейлера – не просто же так он их отправил в пустой дом прогуляться! Ну, на прогулку это и не было, впрочем, похоже.

Вслед за ней в окно уже влезал кто-то другой, поэтому Ривелсея не стала задерживаться и перешла в соседнюю комнату. Тоже ничего необычного нету. Занавески красные, ещё один книжный шкаф большой, с большим количеством книг. Большая книга по географии и истории в рыжем переплёте. Эту книгу её заставлял штудировать отец. «Кошель торговца». Ну, это неинтересно. Ривелсее никогда не нравились все эти бесконечные цифры. Две книги про растения и про садоводство. Две – знахарские, где что растёт и как лечить болезни. «Меч и копьё». Видимо, техника и теория сражений. Ривелсея взяла её в руки. Так и есть, на обложке – двое мужчин, с упоением потрясающих предметами из названия. В свободное время Ривелсея бы, конечно, полистала: всё-таки бой – это её профессия. «И полистаю», – решила она, засовывая книгу в широкий внутренний карман плаща. Взять что-то в этом доме совесть ей совсем не запрещала. Убрав эту книгу, она быстро взглянула на самую нижнюю полку, где стояли всего три книги. «Ключ жизни». Несмотря на громкое название, книга, в общем-то, для дураков. Которым делать нечего. В ней содержалось много страниц различных поверий, примет и добрых советов, с ними связанных. Например: чтобы хлеб вырос хорошим, нужно вместе с зерном кидать в землю мелкие монеты. Если же увидишь, как на ворота сел филин или ворон, то крайне необходимо сжевать осиновый лист. А вот если ненароком убьёшь бабочку синесвета, то целый месяц надо носить в кармане камень гранит и шерсть козы, иначе – быть беде. В общем, ерунда, как считала Ривелсея. По её наблюдениям, все эти приметы никогда не сбывались; возможно, автор это всё просто так и придумал, только чтобы было что написать.

Вторая книга… Ривелсея почему-то считала, что на сегодня сюрпризов достаточно. Видимо, ошибалась. Вторая книга была такая, что на третью она даже не взглянула. Чёрный тиснёный переплёт из кожи. Строгие ровные оранжевые буквы. «Молот Настенарта».

Ривелсея эту книгу уже видела. Правда, не читала, потому что было некогда, но планировала прочесть. «Молот Настенарта» – это его учение, его наследие, его оружие, которое до сих пор сокрушает легионы врагов. «Молот Настенарта» – основные принципы ратлеров. И вообще, всё, что так или иначе касается Ордена, изложено в этой книге. Конечно, книга эта большой редкостью не является, и её, по идее, должен бы прочесть каждый себя уважающий ратлер. Вот только… Откуда она здесь? Ратлерское знание редко просачивается за границы Цитадели. Настолько редко, что и про ратлеров-то слышал далеко не каждый! Нет, слухи, конечно, разные ходили, ведь ратлеры часто довольно вмешивались в ход событий, а в истории Анрельта они вообще сыграли решающую роль. Но сказать про них что-то конкретное и определённое – всё равно задачка не для каждого. А найти сакральную книгу Ордена в таком вот доме… Между прочим, доме Ночного Посольства! В этом явно было что-то нехорошее, непонятное.

– Что ты тут смотришь? – Один из соратников Ривелсеи тоже подошёл к шкафу и заглянул через её плечо.

– Книгу смотрю, – ответила она.

– А… Про то, как ковать… Да что тут интересного? – он посмотрел на книгу, повернулся и прошёл в узкий коридорчик, где Ривелсея ещё не была. Она, недолго подумав, эту книгу тоже положила к первой, причём с таким чувством, словно взяла что-то своё. Вот и будет возможность ознакомиться. Но всё же, всё же…

Напоследок оглядевшись, Ривелсея вдруг поняла, что первый осмотр комнаты был не слишком внимательным. На полу, в дальнем углу от окна, стоял ещё совсем-совсем небольшой столик. На столике этом вверх дном лежала чашка. Интересно… Ривелсея почти даже не удивилась, когда, подняв чашку, обнаружила под ней маленький серебряный ключик – ей определённо казалось, что там должно что-то лежать.

Все остальные (конечно, в дом проник не весь отряд, а человек шесть) уже поднялись на второй этаж и чем-то там стучали и гремели. Ривелсея решила тоже посмотреть, как там дела. Второй этаж сильно отличался от первого. Было больше пышности и торжественности во всём. Обтянутый красной тканью стол и кресла, несколько комодов и буфетов. Да и сама комната была тоже немаленькая. Однако – ничего примечательного. К тому моменту, когда она поднялась, всё, что было в ящиках, уже валялось грудой на столе, и члены организации квайзов перебирали бумаги, рылись в каких-то бутылочках, ворошили тряпьё. Ривелсея походила туда-сюда, но здесь было неинтересно. Сами, и без неё разберутся. Тем более… Ну не этим она должна заниматься! Ведь очень даже понятно – по крайней мере, было понятно ей – что те, из Посольства, решили не драться, а отступить. Вполне возможно, чтобы ударить как-нибудь исподтишка. Но всё-таки – отступить. А всё ценное они, вне всякого сомнения, тоже прихватили с собой. Поэтому выходило, что, копаясь сейчас во всём этом барахле, квайзы просто тратили время.

Единственное, что волновало Ривелсею изо всех вещей – это книга. Неспроста, неспроста она попалась ей на глаза! Каким образом это с чем-то связано, она, к сожалению, не понимала. И потому внутри рождалось чувство страха. Она не понимала чего-то важного. А это могло плохо кончиться. Коварство Посольства усложняло борьбу, поскольку оно не скупилось применять те методы и делать такие ходы, которые в большинстве случаев являются неожиданными.

Ривелсея вновь спустилась вниз. С улицы слышался тихий гомон – те, кто не вошли, несли караул и о чём-то переговаривались. А Ривелсея ощущала почему-то беспокойство. Не только обычный страх, тяжёлый и мутный, но ещё и то чувство досады и напряжения, которое появляется при попытке разгадать какую-нибудь хитрую загадку. Когда чувствуешь, что вот уже почти-почти, но всё же – никак. Именно такое чувство и овладело сейчас Ривелсеей. Ей казалось, что нужно сделать что-то, что-то такое, после чего многое сразу прояснится. Но вот что именно, она никак не могла догадаться. Она вновь дошла до комнаты с окном, через которое залезла, и остановилась около закрытого стеклянного шкафа. Шкаф был высокий, в человеческий рост, но залазить туда никто не захотел, потому что там ничего не было – это было видно сквозь стекло. А вот ключ, который нашла Ривелсея, мог и подойти. Если попробовать…

Она уверенно щёлкнула два раза. Ключ, и правда, родной. Дверца открылась, она была очень тяжёлой. Причём открылась очень интересно, забирая с собой не только стёкла, но и пустые полки, которые были видны сквозь неё. А внутри была… Нет, не груда тряпья, не книги и даже не пузырьки с ядом. Внутри была – лестница. Если влезть в шкаф, можно было без труда по ней спуститься. Вот только куда? Таких интересных конструкций Ривелсея ещё никогда в жизни не видела. Она прислушалась, втянула воздух носом. Тихо, ничего не слышно. И запах не такой, как из глубокого подземелья. Не земля и сырость, а, скорее доски, смола. Значит, скорее всего, просто погреб.

Она взглянула по сторонам. Рядом никого не было, и никто не видел открытия, сделанного ею только что. Звать всех или сначала взглянуть самой? Она секунду подумала и остановилась на втором. Конечно, в одиночку всегда небезопасно. Но её соратники не внушали ей большого доверия, и открывать им все свои планы и намерения она совсем даже не собиралась. Если бы ей предложили в напарники Генреса (хитрый старый ратлер умел отыскать к ней подход: несмотря на нелюбовь, она близка была к тому, чтобы ему доверять) или хотя бы Айледа, она, конечно, согласилась бы. Но квайзы были не очень-то надёжными: драться не умели, а кроме того, могли ни с того ни с сего напасть. Взвесив всё это, Ривелсея влезла в шкаф и шагнула вниз, машинально захлопнув за собой дверцу. Темнота была неполной; ещё до того, как закрыть дверцу, Ривелсея заметила свет впереди, такой, как будто там, внизу, горела свеча. Она и точно горела, девушка обнаружила её за углом в небольшом погнутом подсвечнике, прикреплённом к стене, и взяла в руку, чтобы можно было свободно двигаться дальше. Лестница была обшарпанной и неровной, и несколько раз Ривелсея чуть не полетела с неё кувырком. Погреб это был или нет, но спуск был продолжительный: почти восемьдесят ступеней. Многовато для погреба. Больше свечей не встречалось – та, которую держала в руке Ривелсея, была единственной на всём пути. Как будто специально рассчитанной на то, что спустится только один человек. Когда лестница наконец кончилась, Ривелсея ступила на ровный деревянный пол. Посветив во все стороны, она выяснила, что площадь этого подземного помещения не слишком велика: шагов десять во все стороны. Никакой обстановки тут не было, потому что никто здесь, вероятнее всего, и не жил. Как погреб это помещение тоже явно не использовалось: никаких бочонков, ни бутылей, ни кадок нигде не было, только гладкий пол и гладкие дощатые стены. И именно поэтому, скорее всего, листок бумаги, прикреплённый каким-то образом к стене, был хорошо заметен. На нём было что-то написано, а пламя свечи, прыгая, под разным углом отбрасывало на него тень Ривелсеи. Она подошла, чтобы прочитать, что же там было написано. Сердце у неё как-то запрыгало: ей казалось почему-то, что то, что было там написано, окажется очень важным. Возможно, этому способствовала и сама таинственность обстановки: помещение под землёй, тени от свечей, и она совсем одна здесь. Сверху порой слышался какой-то стук или удары – это, по всей видимости, люди Дивайтена что-то там двигали или ломали. Но эти звуки доносились словно издалека, тогда как здесь была тишина.

Как она и надеялась, записка, приколотая к доске длинным гвоздём, и в самом деле оказалась для неё очень интересной. Причём поняла она это с самого первого слова:

«Ривелсея!»

Имя было выведено аккуратно и старательно. Дальше почерк сразу начинал сбиваться. То ли писалось второпях, то ли стол был не очень ровным. Хотя, конечно же, бывают и такие почерки, которые не умеют быть ровными сами по себе.

«Ты плохо понимаешь, что такое Ночное Посольство. Поверь, что мы – не просто шайка убийц и мародёров, которые борются за власть.

Ты повела себя изначально, как наш враг. Согласись, что и мы тоже не могли отнестись к тебе более дружелюбно. Жаль, что сложилось именно так. Но ситуацию ещё не поздно исправить.

Приказ о твоём уничтожении был вещью необходимой, у меня не было выбора, кроме как отдать его, после того что произошло с Зенрисом.

Уму непостижимо, сколько ты уже положила наших людей. Как тебе это удалось, я до сих пор не понимаю. Нет, я могу, конечно, понять, что ты хорошо умеешь обходиться с оружием. Только дело даже не в этом. Однако, признаюсь, ты вызываешь у меня невольное восхищение: слишком хорошо у тебя получается действовать. Конечно, ты сочтёшь это за лесть. Но здесь я говорю искренне.

Ты примкнула к квайзам, и это очень нехорошо. Они фанатики, и притом довольно тупые. Их цель, и мотив, и средство – только резать и убивать.

Соглашусь – мы тоже вынуждены это делать. Не любим, но вынуждены. Только у нас это метод, и притом самый крайний. Цель же Ночного Посольства никогда не состояла в насилии. Насилия и так достаточно, умножать его просто глупо.

Убитые тобой наши люди – это, конечно, очень для нас неприятно. Для тебя они – враги, и всё. Для меня же – люди, которые имеют (имели) свой характер, родственников, судьбу, жизненные цели. Это грустно, но тут ничего не поделаешь, побеждать – право каждого. Ты же им предложила то, чего практически никогда не предлагаем мы – честный поединок. Согласись сама: если сражаться всегда по-честному, то возрастают шансы проиграть. Впрочем, на это у тебя может быть и своё мнение, и я его уважаю. Всегда нужно уважать мнение победителя.

Честно скажу: встретиться с тобой как враг у меня желания нет. Но я хочу встретиться по-дружески. Твои цели шире, чем цели квайзов. В любом случае, ты, как мне кажется, слишком умна для того, чтобы всерьёз примкнуть к ним. Они выглядят красиво и благородно, борцы со злом – и всё такое. Но за всем этим, ещё раз повторюсь, нет ничего, кроме глупого и безрассудного убийства. Мы выглядим намного хуже, если смотреть со стороны, я это прекрасно понимаю. Слишком похоже на подлых ночных грабителей, которые пробираются тихо и режут горло спящим. Но – у нас мало людей, крепкую армию из них не сколотить, мне тоже это понятно и от этого грустно. Да и не тем мы должны заниматься…

Жду тебя – и конечно, желательно одну – здесь же сегодня ночью. Разумеется, если ты приведёшь с собой всю эту толпу, то свидание не состоится. Не беспокойся о безопасности, прошу тебя. Конечно, тебе покажется это ловушкой – но постарайся мне поверить! Охотиться на тебя пока не будут, по крайней мере, до тех пор, пока мы с тобой не встретимся. Дальше – посмотрим. Возможно – и я очень на это надеюсь – мы всё же придём с тобой к пониманию».

На этом письмо завершалось. Прочитав его, Ривелсея долгое время раздумывала, глядя на подпись под ним.

Подпись гласила: «Стрела-в-тени».

Глава 23

На закате того же дня она снова сидела в большом зале (скорее всего, это была столовая) того дома, который она уже посещала утром. На этот раз народу было почему-то не так много, даже Ривелсее нашлось место за столом. Но напряжение так же тяжело витало в воздухе и многократно усиливалось тем, что у всех были очень мрачные лица, а Хейлер сидел злой. Казалось, что ему очень хочется орать и метать молнии, но он этого не делал и не кричал, а шипел от гнева.

Повод для гнева у него был, и довольно глобальный. Утром он давал всем задания, теперь почти все они оказались проваленными. И не просто проваленными – всё обстояло намного хуже. Отряд Лейсара, который был направлен по Южной улице, потерпел поражение. Разгромное поражение, настолько разгромное, что назад вернулась лишь половина воинов, а Лейсар сидел чернее тучи: мало того что он сам чувствовал себя уничтоженным, ещё и Хейлер совсем его не пожалел и устроил такой разнос, что тут же назвал его слабоумной свиньёй и тупоголовым тупицей. Вопрос о его дальнейшем командирстве сразу же повис в воздухе. Из обрывков нескольких фраз Ривелсея смогла уяснить, что отряду Лейсара тоже посчастливилось нарваться на подобного проповедника, который встретился и им. Вот только в их отряде, видимо, не нашлось почему-то никого, кто мог бы противостоять его безумию.

Но дело было не только в Лейсаре. И у Рисета, и у Интрата дела обстояли не лучше. Отряд Дивайтена, потерявший всего одного бойца и к тому же выполнивший задание – обыскать дом – очень мало был способен развеять общую обстановку или вызвать радость у Хейлера. Да ничего существенного этот отряд и не сделал. Несмотря на то, что сражённый Ривелсеей человек, по всей видимости, был очень значимым субъектом в Ночном Посольстве, но отчёт Дивайтена выглядел всё равно печально: убили врага, потеряли своего и ни черта не нашли. Ну, Ривелсея-то, конечно, нашла: и шкаф, и письмо на своё имя, а кроме того – там же, в подвале, она обнаружила толстую дверь, не то плиту, из холодного серого камня. Она была вделана глубоко в стену и держалась просто мёртво, на этот раз никакой ратлерский гнев не помог. Но Хейлер-то всего этого вообще не знал, поэтому его взору была доступна лишь общая безрадостная картина всеобщего разгрома.

– Ночное Посольство, – голос Хейлера был металлически напряжённым, – в этот раз опять смогло показать своё превосходство над нами. Несмотря на все наши приготовления, мы опять повержены. Больше всего меня бесит то, – вот здесь его голос просто зазвенел от гнева, – что они никогда! Никогда не относились к нам серьёзно! Несмотря на то, что мы не жалеем усилий, не жалеем своих людей, нам не удаётся не только усмирить Посольство, но даже достичь какой-нибудь временной победы! Чем вы можете это объяснить? Я вас спрашиваю! – Он обвёл сверкающим взглядом всех, несколько раз. Никто не хотел отвечать, пока не зазвучал наконец голос Дивайтена. Несмотря на всё, Ривелсея не могла его не зауважать. Дивайтен был человек решительный, смелый и верный, верный в самой глубине души и с принципами, не позволяющими предать.

– Дело в том, – сказал Дивайтен, – что те, из Посольства, делают с нами что-то такое, что заставляет наших людей сдвигаться. Их слова, хотя и кажутся полным бредом, но воздействуют так, что зажигают ненавистью и безумием. Я, я сам испытал это на себе, и я предлагаю перестать замалчивать этот факт.

– Я не верю! – резко оборвал Хейлер. – Я не верю, что вы все такие слабовольные и можете поддаться на какие-то идиотские слова. А если так, – кажется, Хейлер уже вышел из себя, – то я вообще распущу всю эту бесполезную организацию! Идите домой, можете ничего не делать – пусть всё погибает из-за Посольства! Но я, я – всё равно выполню свой долг!!! – заорал Хейлер. – Я слишком долго просидел здесь, в этом доме, с глупыми планами и приказами, но пусть всякие трусы и пораженцы не думают – я не забыл, как выглядит меч! Надо – я пойду вообще один, и пусть меня убьют, но по крайней мере я не сдамся, не перейду во вражеский лагерь и докажу всем, что никакие слова и никакие уловки не сдвинут с пути воина, который знает, к чему он стремится, и верит в это!

– Можешь орать сколько хочешь, Хейлер, – хмуро проговорил Дивайтен. – Твой вечный пафос и твоя горячность – это, конечно, хорошо, но ты сам видишь, чем это всё кончается. Я всё понимаю, что ты командир и что всё будет по твоим блестящим планам, но я тоже служу квайзам не первый день и имею все права говорить любую правду. Нет, твою смелость я сомнению не подвергаю, да только и я много раз ходил в атаку, и бился насмерть, и проливал силу – свою и чужую. Это замечательно, но, чтобы командовать, надо не только шлем на голове таскать, но и внутри ещё что-то иметь. Ничего не изменится, пока мы не изменим своих принципов. Я понимаю, что слышать всё это тебе не слишком-то приятно, но я хочу, чтобы ты не злился, а крепко подумал обо всём, что сейчас происходит.

– Ты не знаешь, сколько уже раз я обо всём этом думал, – огрызнулся Хейлер. – А тебя если послушать, то получается, что у нас у всех вообще нет никаких шансов. Мало ли кто там и что говорит; надо нормально воевать и сконцентрироваться на том, чтобы не поддаваться на всякие глупые уловки. Да, именно так вот, Дивайтен!

– Возможно, ты в этот раз и прав, – ответил Дивайтен. – Просто надо хорошо стараться. Вот эта девушка, – он указал на Ривелсею, сидевшую как раз напротив, – ну, про неё вообще нужно сказать отдельно: она не только не поддалась на все их дьявольские хитрости, но и вытащила нас всех из этой опасной ситуации. Я, не стыдясь, скажу честно: если бы не Ривелсея, всё закончилось бы намного-намного хуже.

– Ты? – удивился Хейлер, обернувшись к ней. Ривелсея подняла на него глаза, он смерил её долгим испытующим взглядом. – Нет, я всё, конечно, понимаю, Дивайтен, но эта девушка пришла к нам сегодня утром, а ты утверждаешь, что она спасла – СПАСЛА! – целый отряд! Твой отряд, которым я, хоть и ругаю тебя часто последними словами, но которым я всё-таки горжусь. И мне очень интересно, как же…

– Не знаю, как же, – прервал Дивайтен, – но только она не отреагировала ни на какие ухищрения Ночного Посольства, и она же положила конец всем безумным речам и безумным поступкам. Сегодня, хотя мой отряд и отличился в лучшую сторону, но я не буду лгать и хвастаться и выставлять напоказ свою собственную доблесть – это её, и только её, победа.

– Ненормально, – Хейлер обхватил голову руками. – Совсем уже ненормально всё, что происходит сейчас вокруг меня. Не знаю, насколько меня хватит, чтобы не сойти с ума. Все мои бойцы вдруг делаются пораженцами, опытные и разумные (по крайней мере, мне всегда хотелось так думать) командиры проваливают простейшие задания, а победы приносят упавшие с неба новобранцы, про которых мы даже и не знаем ничего!

– Новобранцы? – хмыкнул Дивайтен. – Возможно, эти новобранцы и не такие уж и…

– Так вот это лишний раз доказывает только, – вновь воодушевился и заговорил с жаром Хейлер, – что победу над Посольством одержать можно, и что нужны для этого не мудрствования различные, а хороший меч и отважный дух!

– Опять ты… – устало сказал Дивайтен.

– Да, опять, опять и опять! – яростно начал глава квайзов. Но тут же снова сник.

– Всё, хватит, – сказал он. – Дайте мне отдохнуть. Ривелсея, – он посмотрел на неё многозначительно и со слабым интересом, – приходи, если тебя не затруднит, завтра за час перед обедом, мне хочется с тобой пообщаться наедине. Собрание командиров проведу завтра с утра. А теперь, – он медленно поднялся и отодвинул свой стул, – все свободны.

Ривелсея, никем более не задерживаемая, во второй раз спустилась по лестнице и вышла из дома. Несмотря на то, что она была здесь героем дня, никто её близко не знал, поэтому и не подходил ни с какими вопросами. Однако, уже выйдя на улицу, она услышала, как сзади её догоняет некто, громко сопя при ходьбе. Она, уже привычная и готовая, в общем-то, почти ко всему, резко обернулась. Но нет, ничего особенно неприятного. Она узнала того мужчину, который сегодня утром (Сегодня? И бывают же такие длинные дни!) принёс ей янтарь и познакомил с Хейлером.

– Ты уходишь уже, да? – спросил он, хотя это было довольно очевидно. Ривелсея кивнула.

– А я вот хотел тебя спросить, – он приближался медленными шагами и, видимо, подбирал слова.

– Про что? – спросила Ривелсея. Вечер был тёплый, и ей было очень жарко в плаще, но снимать его тоже было нельзя, потому что ходить по улицам Анрельта с оружием вообще-то не полагалось. Ей очень хотелось как можно быстрее попасть домой к Адесту, умыться, напиться холодной воды и как следует поесть. Когда она вернулась после сегодняшнего похода, ей, конечно, выдали что-то наподобие обеда: большую холодную овсяную лепёшку, яблоко и кружку кипятка, но после такого тяжёлого дня на обед это никак не тянуло.

– Про Ночное Посольство, как там всё на самом деле было… И вообще… про тебя…

– Вроде как Дивайтен уже всё официально доложил, – отозвалась Ривелсея. – А про меня-то что?

– Да хоть что-нибудь, – сказал мужчина. – Тому, что сказал Дивайтен, я вообще не очень-то верю. Но ты не думай, что я от Хейлера в восторге, тоже ведь повезло нам с главой: говорит-говорит, говорит-говорит, а толку от всего этого – чуть. Про тебя вот хочется побольше узнать, ты ведь наш новый соратник и, судя по всему, стоящий. Я вот хочу твои взгляды узнать, что ты вообще думаешь о происходящем. Ты в такое удачное время просто попала, что никто тебя ни о чём поспрашивать не успел, а вообще-то мы, конечно, расспрашиваем. Верность ты уже неплохо доказала, доверие у меня лично к тебе хорошее. Просто… ну, как бы тебе сказать – ты ведь, наверное, пришла к нам не с таким настроением, какое у тебя сейчас. Скажи честно – да что там, я по глазам твоим вижу, что ты разочаровалась во всём этом. Так?

– Не знаю, – сказала Ривелсея. – Цель наша, конечно, благородная и хорошая, но…

– Но! – прервал собеседник. – Вот точно: с этого «но» всё и начинается! Или, точнее сказать, заканчивается: все наши великие цели, громкие и красивые слова. Они, знаешь, всё время как-то о реальность разбиваются, и вот, смотри сама, что мы имеем…

– Вижу, – кивнула Ривелсея. – Но Хейлера, по-моему, вообще во всём обвинять не стоит.

– Да? – удивился собеседник. – Да, – кивнул он в ответ. – Разумеется, не стоит. Я это понимаю, да и все это понимают. Просто, когда всё вот так вот разваливается, то всегда почему-то кажется, что кто-то виноват.

– Да, наверное, – сказала Ривелсея. – Мне кажется, надо более спокойно реагировать на такие неудачи. Всегда можно отыграться, это во-первых. И потом, – она выдержала секундную паузу, – если вдуматься, что представляют собой квайзы, то, возможно, и не стоит так однозначно…

– Ооо, куда тебя потянуло, – с удивлением заметил мужчина. – Ты хочешь сказать, что мы вообще не на той стороне, возможно, воюем? Может, и не на той, конечно, – вздохнул он, – особенно если учитывать, кто побеждает. Но тут всё не так просто: ты на Хейлера, наверное, слишком много насмотрелась, он – да, он точно фанатик, и только из-за фанатизма своего к нам и пришёл. Но мы далеко не все такие. Вот я, например, сюда вообще примкнул только потому, что данная организация предлагает шесть анреллов в год всем, кто в ней состоит, а по нашему времени это деньги немаленькие. До этого я в городской Страже состоял… Ну, ничего такого не скажу, а вот поживи на пятнадцать золотых монет в месяц, когда и живёшь не один, и налоги городу платить надо, да ещё и за владение домом плати-ка чуть не девяносто серебром каждые четыре недели – вот тогда ты наверняка поймёшь, почему я ушёл из Стражи.

– Так что, только из-за денег? – спросила Ривелсея.

– Ну, как тебе сказать… Может, и не только, конечно, я рад, что хорошее дело делаю, но если бы… ну, в общем, сама ведь понимаешь, без денег никто не служит. Хотя в Ночное Посольство я бы служить не пошёл, не по нутру оно нам всем, что ни говори, тем более за двадцать пять золотых монет в месяц.

– А за пятьдесят? – быстро спросила Ривелсея.

Он расхохотался.

– Сложные вопросы очень задаёшь! За пятьдесят ты бы и сама ведь пошла, не так, что ли? Такое жалованье разве что Верховный казначей получает, да Градоправитель. Ну, они-то не нам чета, они сами себе всегда добавят, сколько им захочется. Мы – другое дело. А всё-таки странно… – начал и не закончил он.

– Что странно? – спросила Ривелсея.

– Да вот, на тебя глядя, странно как-то становится, что ты служить отправилась в организацию воинского типа, ведь тебе – извини, конечно – но больше бы подобало замуж определиться, чем нарываться в этом возрасте на опасности разные. Или что, ни одного парня нормального в Анрельте не сыскалось? Это ему бы служить, а не тебе, если уж на то пошло! Разве нет?

Ривелсея ответила не сразу.

– Мне пока не до этого, – сказала она. – Парни-то всегда, наверное, найдутся.

– Верно. Но до чего же тебе тогда – не понимаю. Неужели на пару с Хейлером ты решила истреблением зла заняться? По мне, так на твоём месте – выбирай кого-нибудь, кто не очень противный да с деньгами тоже, да и выходи, пока другая его не оттянула. Не так, что ли?

– Нет, – ответила она. – В моём случае, по крайней мере, всё не так просто.

– Не так просто? Понимаю, – ответил мужчина. – Печальный опыт прошлых лет нам заслоняет белый свет. Ты не думай, у меня такое тоже ведь было. Ты не раскисай, главное, добиться всегда можно чего угодно, что бы там ни было в твоём прошлом. Я, вообще, к тому это говорю, что, может, зря ты к нам записалась. Нет, командир тебя, конечно, хвалил, что и говорить, ты вообще молодец, но только ситуация сейчас такая, что лучше бы и не связываться, особенно тебе.

– Особенно?

– Да, – кивнул он. – Никогда ведь не знаешь, чем всё это кончится. Умирать-то ведь наверняка не хочется тебе, а тут с этим ведь очень просто. Ты не обижайся на меня – напротив, я очень ценю твою доблесть, но просто, по-человечески – не понимаю я совсем, зачем тебе всё это нужно. Дело-то в том, – он взглянул на неё быстро и отрывисто, – что Хейлер тебя наверняка высоко оценил, а это-то и есть плохо. Он завтра тебя пригласил «поговорить», можешь наверняка быть уверена – значит, он тебе собирается что-то предложить, скорее всего, необычное. Вот я и хочу тебе потому сказать: ты поаккуратнее, на деньги сильно не зарься. Он, может, и много тебе предложит, но ведь ты головой подумай: получишь ты их, только если выберешься из всего этого. А может, не ввязываться здесь будет самым даже умным. Думай сама, конечно, но только Хейлер, он одержимый слишком, и в своей одержимости погубить может только так. Конечно, я не в интересах квайзов сейчас говорю, но ты мне просто нравишься чем-то, поэтому я и решил тебя предупредить немного. А дальше, конечно, ты уж сама, как тебе больше нравится.