Текст книги "Очищение духом. Трилогия"

Глава 13

Когда пришла в себя, то, ещё не открывая глаз, пыталась убедить себя, что это просто сон.

Правда, возник вопрос – с какого именно момента. И на каком моменте Ривелсея хотела бы проснуться.

Когда она шла по лесу с чёрным? Когда бегала с Линель от Проклятия? Когда шла к верайлам много месяцев?

Ни один из этих вариантов её не прельщал.

Она заранее тяжело вздохнула и добро пожаловала в то, что имелось, открыв глаза.

После счастливого напитка, как и после крепкого алкоголя, перепитого накануне, было настолько же плохо, насколько накануне было хорошо.

То есть, было очень плохо.

Овраг, в котором она валялась, был довольно грязным. Хуже того, она лежала в некой наполовину жидкой субстанции, и несмотря на слабость, Ривелсея поспешила подняться и выбраться из неё как можно скорее.

Одежда грязная, лицо перепачкано, обувь в глине. Красота. Вокруг непонятная местность, грязь и холод. Она закашлялась, горло откликнулось резкой болью. Давно и долго её ничто не брало, а вот сейчас, очевидно, пришло время расплачиваться.

Тело чёрного лежало на земле рядом.

Как ей повезло, что тот всё время бродил один, что не понабегут его дружки. Или понабегут? Вдруг почувствуют? Сколько времени она была в отключке, и сколько им надо времени на то, чтобы прибежать и… где она вообще?

Тьфу, да разве тут решишь эту задачу, когда дано ноль?

Ну хорошо, а что теперь делать?

Сначала надо бы найти тёплую одежду, а то её колотит от холода просто. Только что тут найдёшь, не на базаре. Разве что позаимствовать чёрный балахон вот этого вот…

Вещи снимать с окаменевших трупов, лежащих в грязи – да не привыкать, насмотрелась и наснималась, что уж там.

А балахон был не так уж плох. Этот чёрный, при всей своей любви к пустоте, и себя не обижал. Балахон не из какой-нибудь мешковины – шёлк, толстый и плотный. Ещё бы подсушить…

Имущества у этого чёрного было не очень-то. Не разжиться. Конечно, где-нибудь в болотах или, наоборот, в городах, у него, может, есть сундуки с тряпьём, мешки с анреллами, дворец, два дворца, десять дворцов. Всё-таки руководитель, не должен быть бедным. Но лично её это не спасало.

Лично она по старой дружбе позаимствовала только нож. Грязный, кривой и зазубренный. Припомнилось Бесшумное лезвие. Шумное-бесшумное, лишь бы резало! А то и мяса не нарезать. Кстати, было бы оно ещё. При мысли о мясе настойчиво захотелось есть. Ну вот, ещё этого не хватало.

На прощание она потрогала тело. А его тело было не таким уж и холодным. Либо времени прошло мало – она не знала, сколько там его прошло. Либо… ну уж нет!

Он вроде не был живым, не дышал, не двигался. Но она не могла рисковать. Ничего, кроме его собственного ножа, у неё не было. Она занесла нож над его горлом. По-ратлерски холодно и прицельно сделала нужное движение.

Больше не увидимся. Точно.

Бутерброды кончились. А жаль.

Дротиков с телемортом при нём не было. От этого Ривелсея испытала досаду, хотя и не знала точно, зачем они ей понадобятся. И вообще она ожидала, что у него с собой целая лаборатория ядов, бомбочек, всяких опасных вещиц. И ничего! Ни одной отравленной иголки. Жаль. Ну да ладно.

И теперь… она хотела максимально отдалить этот момент, но не получилось.

Куда теперь-то?

Бедная девочка Ривелсея. Сначала она просто девочка, потом ратлер, потом верайл, потом почти что Дочь пустоты. А сейчас-то кто?

Да никто. Уже никто.

В первый раз она почувствовала, как же она устала.

Год с лишним, как она ушла из Росолесной.

Целый год. Сначала была жажда активной жизни, желание сделать что-то хорошее для мира.

Потом – служение Ордену, порой через «не хочу». Да всегда через «не хочу». Потому что так надо. Потому что Настенарт что-то там завещал. Что-то, кому-то, а отдуваться должна она. Почему-то.

Разочарование в ратлерах, почти полное и непримиримое. Верайлы. Они знают лучше. А что в итоге? Болота. Одиночество. Линель сбегает, канфиларт её не защищает, да и относится к ней, как к изгою. Чёрный её спасает, потом каждый пытается втравить её в схватку на своей стороне. И верайлы, кстати, побеждают. Наверное. Ведь неизвестно, как они выдержали удар.

Но сколько можно давать использовать свою голову как молот?

Может, хватит?

Пора домой.

Но только куда домой?

Ривелсея не знала.

Просто брела по этому странному лесу – и не знала, где она вообще и где тут направления в Анрельт, Невильн, Цитадель, Святилище или хоть в любую деревню, где можно подрядиться стирать грязные тряпки за кусок хлеба.

Хлеб. Очень хорошая вещь, кстати. И плохо, что у Ривелсеи его не было.

Она долго думала, куда ей лучше направиться. И в итоге решила, что просто отправится на восток. Не туда, где было Святилище – вряд ли там её примут после всего того, что она натворила. Не к ратлерам – там точно её не поймут, а может быть, и казнят за своевольности. Домой, к родителям, путь ей тоже заказан. Разве что потом, в конце всего.

А что же это будет, в конце всего? И… разве сейчас ещё не конец?

Раз она жива, то ещё не конец, видимо.

Что же, раз ещё не всё, то опять надо выбираться.

Вот зараза. Опять.

Сколько раз уже. И сколько ещё…

Да ладно, что об этом думать. Надо двигаться. На восток так на восток.

Глава 14

Чем хорошо это направление – его просто отследить по солнцу.

Восход. Свет. Надежда.

На что? На кого? Да неважно.

Девушка Ривелсея, повидавшая многое, но зачем-то до сих пор живая, которая превыше всего ставила цель – теперь шла в путь без особой цели.

Не стой, замёрзнешь – вот основная мотивация.

Ну и ладно. Ну и хорошо.

Солнце было в спину. Закат. Красивая вещь. Но она не оглядывалась.

Ей уже было всё равно.

Скоро превращусь в лесного дикаря, печально констатировала Ривелсея через пару дней пути. Уж что там говорить – не девушка, почти уже и не человек. Девушки носят брошки и красивые платья, пьют чай с печеньем и вкусно пахнут. Она вся в мокрой и вонючей одежде, скитается по лесам, основные интересы – найти еду и воду. Про место для сна – тоже нехитрую, в общем-то, потребность – даже не думала. Спать можно и на земле. Уже привыкла.

Все инстинкты отточены до предела. Опасность – с любой стороны чувствует за сотни шагов. Правда, всего-то и было опасностей за эти два дня, что лисица, подошедшая понюхать странное создание с расстояния двух десятков шагов, но и ту Ривелсея заметила. Услышала.

Как? А вот поползай несколько месяцев по болотам, и научишься. Основная проблема при такой жизни – еда. Все мысли о еде, вся радость и печаль – по поводу еды, найденного корешка или его отсутствия, пойманной или упущенной птицы.

Да тут совсем озвереешь!

Ривелсея и раньше порой считала себя зверем. В бытность свою ратлером, например. Но нет, это было не то. Тогда она носила мягкую одежду, питалась здоровой пищей, отдыхала как человек. Даже лучше чем человек – в Цитадели всё удобно, современно, в городах такого и не видели.

Только редко она там бывала, в Цитадели-то. Да и в городах тоже. Скоро совсем одичает, если так и дальше пойдёт.

Такие вот мысли толпились в голове – и особой радости не приносили.

Но неужели ещё не конец и она ещё должна что-то сделать?

Раз жива – значит, так и есть.

А может, ей просто повезло выжить, хотя она ни для чего и не нужна. Тоже ведь – не исключено.

А может, она просто должна успокоиться? Вернуться в цивилизованный мир, найти себе парня, родить детей?

Всё бы ничего, вариант как вариант. Вот только…

Как она теперь будет обнимать парня, качать детей, со всеми теми ужасами, которые она видела и создавала?

Как будет спокойно засыпать, помня всё, начиная от волка, которого она убила первым, и заканчивая Первым ножом?

Нет уж, девочка, сказала она сама себе тоном Веттар Нарта – Генреса. Такая жизнь не для тебя. И не надейся.

А пока что бреди куда-нибудь, а неприятности тебя и сами найдут.

Так она и брела несколько дней подряд. Без особой надежды и стремлений. Пока наконец не поняла, что же она искала.

Всё было как всегда. Сначала в голове зазвенел дождик – а потом сзади тихо подошла она.

– Здравствуй. Наконец-то мы с тобой нашлись, Ривелсея.

– Ильтаиль!!!

Уж тут Ривелсея себя показала. Взрыв восторга был такой, что Ильтаиль даже пришлось отступить назад, с трудом выбравшись из объятий.

– Тише, тише, – с улыбкой сказала она.

Хвостиков больше не было. Волосы были стянуты в пучок и обвязаны одной-единственной верёвкой.

А в остальном – ничем не изменилась.

Когда же они в последний раз виделись? Летом, когда та предлагала ей уйти. Вот и надо было сразу с ней бежать!

Ведь потом, придя к верайлам, Ривелсея поняла понемногу, что пришла-то она к Ильтаиль.

– Рассказывай, – сказала Ильтаиль.

А что ей рассказывать, задалась вопросом Ривелсея. Ведь всё главное та видела своими глазами… ну или как там у этих верайлов это называется.

Но она и начать-то толком не успела.

– А я пришла к тебе, сбежав от верайлов, – заявила Ильтаиль.

– Сбежав?!

– Мне строго было запрещено к тебе приближаться. Но я… в некоторой степени у меня был конфликт с мудрейшим, и вот я здесь.

– Первый нож мёртв, – сказала Ривелсея.

– Угу. Сколько их уже было, этих Первых ножей. И Вторых. И Третьих. Мерзость.

– Как же ты теперь… будешь без верайлов? – спросила Ривелсея.

– Пусть лучше они подумают, как они будут без меня, – фыркнула Ильтаиль.

– А что такое?

– Я вхожу в Союз Героев. Нас всего четверо, включая Ал-Вероля. Союз Героев решает у верайлов… всё.

– Как Совет Разума?

– Да, примерно, – Ильтаиль не стала говорить о недопустимости сравнений устройства её клана с чем-то ещё. Впрочем… может, уже бывшего клана?

– Союз Героев – это немножко не то же самое. Не просто люди, которые сидят в креслах в одной комнате и сообща всё решают. Мы – проводники воли. Мы – как четыре столба, на которых стоит дом. Воля верайлов ведь общая.

– Общая?

– Объясню на понятных тебе примерах, – улыбнулась Ильтаиль. Улыбнулась для неё… хотя внутри ей вряд ли было до смеха. – Мощь ратлера – это хоть и неприятная вещь, но она у каждого из вас своя. И что ты там делаешь с её помощью – твоё личное дело. Воля же верайлов – общая. Каждый сам по себе лишь отдаёт её в общую копилку. А Союз Героев её распределяет.

– То есть… Верайл сам по себе и былинку колыхнуть не может?!

– Ну не настолько. Но на великие дела у нас воли не хватает. И мы её экономим.

– Поэтому вы не любите сражаться?

– Да. Когда одни сражаются – все теряют. К тому же, любая драка только добавляет зла в мире. Так что причина двойная.

– А то, что я уничтожила Первого ножа, это не считается?

– Его уничтожил Ал-Вероль, а не ты.

– Всегда бы так. Чтобы я будто ни при чём.

– Да уж. Всем бы хотелось.

– И тебе?

– И мне.

– А ты убивала людей?

– Людей – нет.

– А если без философии?

– Да, – она тряхнула волосами.

– Но ты верайл?!

– А скверные – не люди.

– А убивать волей – не то же самое, что мечом?

Ильтаиль не ответила.

– А мечом – не то же самое, что ядом?

– Я понимаю, – вздохнула Ильтаиль.

– А мне надоело убивать, – призналась Ривелсея. – Даже вот этот скверный… Не знаю, для кого-то он, может, и скверный, а меня спас от смерти.

– Потому я и ушла от верайлов.

– Ты ушла бесповоротно?

– Да.

– Из-за чего?

– Потому что мне надоело, – с жаром сказала Ильтаиль. – Надоело сидеть и ждать, пока яблоко само свалится. Можно его сбить, можно спилить дерево, да много чего можно, и это лучше, чем сидеть и ждать!

– Я тоже не люблю ждать, – кивнула Ривелсея.

– Вот потому мы и нашли друг друга.

– Ты думаешь, это не случайно?

– Если бы что-то было случайно, – вздохнула Ильтаиль.

– И что же мы теперь будем делать?

– Пойдём. Сначала нам нужно отдохнуть, наговориться и подготовиться. Потом всё обсудим.

– Опять скитаться по лесам?

– Ну нет, что ты. Сдались нам те леса. Нам надо выбираться к цивилизации.

– Далеко?

– В паре дней – деревня Конец Всего. Там можно будет прийти в себя. Особенно тебе. Тебя-то совсем все вымотали.

– А тебя нет?

– И меня.

– Ты бродила по лесам, оплакивая свою ошибку в изгнании, после наших с тобой дел, так? – участливо спросила Ривелсея.

– Сидеть и плакать – делать мне больше нечего, – фыркнула Ильтаиль. – Я бродила там, где живут люди, много чего узнала. И в целом мои догадки подтвердились. Те догадки, о которых я даже мудрейшему не рассказывала.

– У вас с ним были сложные отношения?

– У нас ТЕПЕРЬ сложные отношения. Теперь, когда я покинула верайлов, и Союз Героев рухнул.

– То есть, воля теперь не распределяется, как раньше?

– Именно.

– И ты потеряла все способности?

Ильтаиль не ответила. Огромное старое бревно, целый дубовый кряж, поднялся в воздух, перелетел через девушек и грузно ухнул о землю.

Ривелсея чуть язык не откусила от неожиданности. Когда немного пришла в себя, спросила:

– А как же трата воли? А как же цель и смысл каждого действия?

– А я теперь не с ними. Мне наплевать.

Пока шли, Ривелсея всё думала про Ал-Вероля. Мягкий, добрый, как ей казалось. Милая улыбка…

– Маска, – сказала Ильтаиль.

– Я уж поняла. Но всё равно не верится.

– Мне тоже много во что не верилось, Ривелсея…

Во время краткого привала Ривелсея спросила:

– Верайлы не будут тебя искать?

Поневоле пришли на память ратлеры. Её-то вот Повелитель не сразу забыл.

– Я не знаю, – сказала Ильтаиль.

– Но почему ты не лишилась своих способностей?

– Да потому что я – Столп. Я из Союза Героев. Можно осушить лужу, болото, канал. Но осушить родник – нельзя. Теперь остались только трое – Ал-Вероль, Мейтар и Тарнель. И воля верайлов не сможет нормально распределяться.

– А если выбрать новый Столп?

– Пока я жива – я Столп.

– А если…

– Да. Поэтому я и спешу убраться от верайлов подальше.

– Но верайлы не могут убивать!

– Своими руками нет.

– Ратлерам тут проще.

– Да нет никакой разницы. Только в словах.

Ривелсея грустно кивнула.

– А я?.. – спросила она вскоре. – Как насчёт меня?

Она хотела добавить: «я больше не верайл?», но Ильтаиль поняла.

– С тобой сложнее, – сказала она. – Ты прикоснулась к Источнику – и ты верайл.

– По-настоящему?

– А что конкретно тебя интересует? Общая мудрость верайлов? Следование пути верайла? Общение с верайлами? Дело верайлов? Или фокусы?

– Не знаю, – сказала Ривелсея. – Фокусы – нет. Они впечатляют… но они хороши для сражений. А мне уже надоело.

– Наши фокусы и для сражений не подойдут, – вздохнула Ильтаиль.

– Я хотела понять саму себя и найти верный путь, – сказала Ривелсея. – Сначала – когда шла к ратлерам, потом – к верайлам.

– И нашла? – серьёзно спросила Ильтаиль.

– Да… когда встретила тебя. Тогда. И сейчас.

– Я… но я ведь просто…

– Душа моей души. Так?

– Это имя моё так переводится, – рассмеялась Ильтаиль. – А так-то я обычная девчонка.

– А кстати, ты откуда? И почему решила пойти к верайлам?

– Расскажу, – пообещала Ильтаиль. – Когда доберёмся до Конца Всего.

– Почему такое название, кстати?

– Сама подумай. Это самое последнее людское поселение в этих местах. Дальше ничего нет. Хорошего.

– Да уж. Насмотрелась.

– Тут недалеко. К вечеру доберёмся.

Две девушки брели по холодному лесу. Лес был здесь нетронутый, вековой. Первая тропа, которую они обнаружили, вызвала у Ривелсеи просто бурю восторга, хоть и была совсем хилая. А потом, когда на горизонте показались огни деревни, у неё возникло ощущение, что она вернулась домой. Пусть не к себе… но всё равно.

И даже приветствие «Кого там темнота несёт?» показалось ей чуть ли не дружественным.

Запах хлеба, тепло… и нормальные обычные люди.

И они с Ильтаиль вместе. Кто бы мог подумать!

Просто как в сказке. На которую она и не надеялась уже, когда после смерти своего спутника шла куда глаза глядят.

А Ильтаиль, получается, всё время тут была неподалёку? Или нет?

Но той сейчас было не до того, чтобы отвечать на вопросы. Ильтаиль развернула бурную хозяйственную деятельность. Ривелсея изо всех всех сил ожидала, что та того и гляди применит какой-нибудь верайлский фокус, чтобы расположить к ним хозяйку. Но та применила ещё более верное средство – вытащила из кармана серебряные монеты. Это оказалось более чем действенно – старуха Зерга́ сразу же оживилась, потеплела к гостьям и накрыла на стол, удовлетворившись объяснением, что они «странницы и очень устали». А Ривелсею, например, вообще было бесполезно спрашивать, куда они идут. Она и не знала. Ну то есть совершенно.

Простые серебряные монеты – а сколько сразу любви, подумала Ривелсея, уписывая жареного цыплёнка со свежим хлебом и с солью. Не пережаренного, не полусырого, и с солью, а не так, как в лесу! Эх, придётся жить за счёт Ильтаиль. У неё-то из имущества только нож Первого ножа. А его максимум на кусок хлеба можно поменять, выглядит он так себе, а старухе не втолкуешь, что раритет.

А ведь была богатой, и ещё какой. В рюкзаке у неё цена дома с собой лежала, да не одного. И в Цитадели ещё лежат сбережения. Хотя нет, уже не лежат, конечно. Деньги долго не залёживаются. Даже если они чужие.

После ужина была баня. Тут Зерга без лишних сантиментов сказала, что ни за что не будет греть воду два раза, но что у неё есть глубокое корыто, а следовательно, пусть обе туда и полезают. Они и не возражали.

– Что какая грустная? – спросила Ривелсея, когда они лицом друг к другу развалились в поистине огромной деревянной ванне.

– Вспоминаю ключи Серида, – сказала Ильтаиль.

– Я купалась там… Но не почувствовала ничего необычного.

– Там и нет ничего необычного. Просто память…

Ривелсея вспомнила свой фонтанчик из Цитадели. Тоже – просто память, ничего особенного. Но ещё Айлед…

– Скучаешь по кому-то? – спросила Ильтаиль. – А мне вот не о ком скучать. Я в верайлы ушла чуть не в десять лет. До этого ни с кем не дружилась, а уж после этого тем более.

– Что, у верайлов всё так плохо с хорошими мужчинами?

– Не у них плохо. У меня плохо.

– Вот это я хорошо понимаю.

Ильтаиль грустно улыбнулась.

– Либо чужое счастье, либо своё. Так?

– Чаще – ни себе, ни другим.

– Да, так и бывает.

– Значит, ты верайл с самого детства?

– Ну как сказать. Родилась я около Келдара двадцать пять лет назад. В деревне Вишнёвая. Родители мои были, мягко говоря, небогатые. И мне надо было, мягко говоря, уже с шести лет вкалывать весь день в курятнике, в коровнике, в огороде, на кухне. Да ещё и за остальными смотреть, хотя я и была почти самая младшая.

– Так ты была не единственной в семье?

Усмешка.

– Я была восьмой.

Вот так вот, подумала Ривелсея.

У неё у самой и родители были зажиточные, и работать она особо не работала, а покупалось любимой дочке всё, что она хотела, и даже больше. А у Ильтаиль, её идеала, всё было совсем не так радостно.

Не говоря уже про то, как она отплатила родителям за их любовь. До сих пор было больно вспоминать.

Но не могла она на тот момент иначе, не могла!

– Когда мне было всего десять лет, к нам в деревню и зашёл он. Тот, кто, как я сейчас понимаю, искал новых людей для верайлов. Он меня сразу и выцепил, хотя я и работала в курятнике и не выглядела очень уж интересно.

– Взял с собой?

– Да.

– Тайком?

– Ну что ты, я бы так не смогла. Наговорил, что будет меня учить Истинному Зрению, что будет меня воспитывать, что я не такая как все, что родители могут мною гордиться. Я всё не понимала, чем тут гордиться, если вся суть моя на тот момент в курах была. Ну а самое главное, он пять золотых отцу насыпал, тот и согласился.

– Пять золотых?! Это же меньше анрелла! – воскликнула Ривелсея.

– Для нас это было много. Очень. Да и не то выгода, что деньги, а то, что не кормить меня, – объяснила Ильтаиль.

Да, подумала Ривелсея. В Росолесной так не жили. Не все, конечно, золотые серьги носили, но чтобы по цене серьги дочку?!

– Ты меня, что ли, жалеешь? – улыбнулась Ильтаиль. И опять как будто дождик зазвенел. – Не жалей, не надо. Что я дома видела? Одну скотину. А что там?

– А что же там?

– Ну как сказать, конечно, сначала я разницы почти и не заметила. Отправили на мельницу работать, так я два месяца только зерно видела да муку, сыпь-собирай, сыпь-собирай, не особо интересно. Потом на кристаллы перевели.

– Кристаллы?

– Ага, это ещё лучше. Стоит такой котёл большой, в нём что-то варится, порошки разные, пахнет противно донельзя. Потом, когда закипит, выливается всё в таз и потом кристаллы получаются на холоде. Моя задача была – варить, остужать, а потом перебирать и шлифовать кристаллы. Их там по тысяче штук за неделю делалось, так что работы хватало.

– А зачем они вообще нужны?

– А это уже интереснее. Такие кристаллы верайлы делают сами для себя. Причём делаются они из какого-то особого вещества, которое способно зафиксировать в себе… то есть структура которого способна сохранять в себе… в общем, их можно наполнить волей верайла. Только не спрашивай как – видишь, я в терминах не сильна.

– Вот как?! – здесь Ривелсея уже конкретно удивилась.

– Да.

– Имея такие кристаллы, любой дурак может перебрасывать через себя деревья? Почему же их не продают повсеместно?

– Если бы это было так, мы бы их и не делали, – засмеялась Ильтаиль. – Нет! Никто не сможет, не будучи верайлом, ничего такого делать. Мало того, и воли такой кристалл не даёт. Она остаётся общей. Больше, чем тебе отведено, ты не потратишь. Разница лишь в том, что на короткое время такой кристалл делает верайла искуснее. Например, разрушив десяток кристаллов, новичок сможет использовать Слёзы чистоты. То, на что способен только очень, очень опытный верайл.

– Это когда все застывают, а ты видишь море?

– Все разное видят. Но души становятся лучше.

– Почему же нельзя использовать это тысячу раз в том же Анрельте? Тогда бы и проблемы все ушли у многих людей!

– И иссякла бы воля верайлов. И Предел зла бы пал.

Ильтаиль вылила себе на волосы мыльный раствор и начала намыливать. Запахло пеной и вкусным запахом мокрых волос.

– Что же такое Предел зла?

– Это то, что защищает от зла самих верайлов. Самые искусные постоянно заняты его поддержанием. Это очень тонкая и сложная работа.

– А что такое зло?

– Это сложно, об этом после.

– Тогда про кристаллы дорасскажи.

– А что я ещё не рассказала? Сначала мне дали их варить, через два года заряжать. Мне это далось как-то очень просто. И тогда меня уже заметили и стали учить серьёзно.

– А верайлов не сразу учат?

– Нет, конечно. Сначала занимаешься хозяйством, к тебе присматриваются. Кормят одними овощами – год, два, три. Ты сидишь на мельнице или украшения делаешь, которые верайлы сами не носят, а продают в города. Правда, редко, но зато и помногу.

– Так вот откуда у вас деньги!

– Ну да. Украшения, ткани. Мы всё делаем сами.

– А кольца, которые вы носите?

– Тоже сами, конечно. На меня в своё время чуть не десяток колец повесили. Изумруд, рубин, серебро, золото, а также бриллиант, янтарь…

– Шесть драгоценных колец?! Это на каждый палец, что ли?

– Ну да. Но чем больше их, тем хуже. Каждое из них – это твой недостаток. Изумруд – неуверенность. Янтарь – страх перед новым. Серебро – зависимость от других. Бриллиант – нежелание слушать. Рубин – поспешность. Золото – «круг» – это неумение принимать решения.

– И сколько ты с ними ходила?

– Смотря с какими. Серебро и янтарь сняли с меня через пару месяцев. И то сказать, страха перед новым у меня было мало, раз я вообще из дома ушла. Да и других слушать я не сильно умею. С решениями я стала сильно самостоятельной уже в шестнадцать, тогда ушёл и изумруд. Рубин с меня Ал-Вероль тоже убрал, но сказал, что я всё равно очень тороплива. Бриллиант я таскала ещё четыре года, пока в Союз Героев не приняли. С ним уже как-то неловко туда вступать, считается, что у тех, кто в Союзе, не должно быть колец, или уж только одно какое-то. Мне оставили Круг – сложность принятия решений. И это правда. Это моё проклятие.

– И моё.

– Вот. Я знаю, ты меня понимаешь. Кстати, вода остывает, ты давай тоже мылься поактивнее.

Ильтаиль подала ей мочалку. Грудь Ильтаиль на минуту показалась из воды. Какая же она была красивая. Была бы мальчиком – точно бы не устояла.

– Ой, да ладно тебе, – прыснула Ильтаиль. – У тебя ещё лучше. Объёмнее. А мальчик… был у меня один. Но об этом я тоже расскажу в другой раз. А ты расскажешь про своего дружка из ратлеров, – подмигнула она.

– Наверняка у нас у обеих история с грустным концом, – вздохнула Ривелсея.

– А что делать. Жизнь такая, – ответила Ильтаиль.

– Когда я шла к ратлерам, я надеялась, что удастся сделать жизнь лучше, – вздохнула Ривелсея.

– И что, это получается?

– С ратлерами нет. Кому как не тебе знать. Огонь через себя, и всё такое.

– Да. Конечно.

– Однако Орден даёт уверенность, что ты делаешь всё правильно. Пусть даже это и не так.

– А с верайлами не так. У нас, как правило, ничего не делаешь. Только ждёшь, тренируешься. И надеешься, что что-то да поменяется когда-то. А потом… Не выдерживаешь. И решаешь всё сама.

– А что ты хочешь теперь делать?

– Об этом и поговорим сейчас.

Две девушки сидели в ванне в мыльной пене. И готовы были решать вопросы, касающиеся многих людей. Наверняка Ильтаиль замыслила нечто глобальное. Тут Ривелсея не сомневалась.

– Итак, – сказала Ильтаиль, и её взгляд погрустнел. – Знаешь ли ты… хотя конечно же, ты не знаешь… чему учат верайлов, когда они уже наденут санатар? Тебе, к сожалению, недоступный. Когда я сама его надела, я была изумлена услышанным. И это будет особенно интересно узнать тем, кто пытается изменить мир и сделать его лучше.

– И что же именно? – заинтересовалась Ривелсея.

– Откуда, по-твоему, берётся всё то зло, что разлито в мире? – спросила Ильтаиль.

Ривелсея думала долго. И правда, вопрос был непростой. Но когда ответила – обобщив весь свой опыт – то ответила твёрдо:

– От людей.

– Поразительно, – сказала Ильтаиль. – На моей памяти ты первая, кто угадала. Винят неравенство в деньгах, правителей городов и отдельных личностей. В то время как ты безусловно права – всё зло от людей.

– Эээ… А разве не от отдельных личностей?

– Понятно, и ты туда же, – махнула рукой Ильтаиль. Махнула так, что брызги мыльной пены попали Ривелсее на волосы.

– Ты хочешь сказать, что люди виноваты все? Поголовно?

– Да. То есть не виноваты. Но да.

– И эта женщина, что налила нам эту ванну – она тоже виновата в том, что в Анрельте Посольство резало Венец, а Венец – Посольство? А потом я и Генрес – вообще всех без разбора?

– Да.

– Поясни.

– Поясню. И начну с того, что тебе будет понятно. Тебе, как никому. Сама сказала про Ночное Посольство. Ты хорошо помнишь тех, кто был в нём и с кем тебе приходилось встречаться?

– Да.

– Вспомни самого страшного из них.

– Вспомнила, – сказала Ривелсея.

Самого страшного… того, кто отправил её в подвал.

– Ну вот теперь ответь на простой вопрос – чем он тебя ударил?

– Как чем?

– Ну не рукой же, не ногой, не бревном. А чем же?

– Я и сама над этим долго думала.

– И что придумала?

– Да ничего. Ратлеры всё это отрицают.

– Отрицают, что им по башке дают? – фыркнула Ильтаиль.

– Ну и это тоже. Приходится, чтобы система не рушилась.

– А если бы хоть с этим разобрались, так и всё бы поняли, – сказала Ильтаиль. – Ну а ты сама как думаешь?

– Я не знаю. Чем-то не предметным. Своей злобой.

– Своей?

– Ну да.

– У одного человека столько злобы?

– А как же тогда?

– Весь Анрельт, Ривелсея. Весь Анрельт. Как минимум.

– Не до конца понимаю…

– Всё просто, Ривелсея. Злые помышления людей не пропадают. Злые поступки людей не пропадают. Такие помышления носятся в воздухе, невидимо… для тех, кто не видит.

– А ты… видишь?

– Ну конечно. Не так, как вижу тебя, естественно. Но их присутствие ощущается.

– Кто они?

– Ну как же. «Разбиватели», или «разрыватели», которые как раз и несут всё зло. Точнее сказать – разносят. Пример: когда ты натворила дел с тарего, то разбиватели не испарились. Они перефокусировались на юг. И там усилились Ходящие под покровом.

– Кто?

– Они призывают народ к тому, чтобы получать «свободу» и не подчиняться властям. Но, по сути, они просто очень хорошо направляют иле́ров-разбивателей. И те разбивают людям волю и доброту, и уже произошёл ряд неподчинений и восстаний в Анрельте и Келдаре.

– И это следствие того, что я натворила?

– Да. Градоправитель Анрельта после покушения отлёживается с раной в животе. Полуанрельт захвачен Ходящими и теми, кого они сбили с толку. Среди людей считается, что лидер восставших – бывший казначей Артион, который хотел править Анрельтом. И он сам так тоже считает. Однако всему виной Ходящие под покровом. И разрыватели.

– И я.

– И ты. Но ты не так сильно. Тебя могут проклинать жители Анрельта – и благодарить те, кто живёт по эту сторону Келирона.

– И наоборот. Когда Орден зачистил Анрельт, я была инициатором обратного. Там успокоилось. Но затем нас сразу послали воевать с тарего.

– Хранитель равновесия просто, – фыркнула Ильтаиль. – Но ты пойми одно: сколько ни воюй, толку не будет. Каждый удар ножом в горло вызывает к жизни новых разрывателей. И неважно, чьё это горло. Даже если это горло того, кто сам убил десятки людей

– Значит, лучше ничего не делать?

– Этого я не говорила. Я сторонница действий. Другое дело, что действовать надо с умом.

– Что же ты хочешь? Как бороться с твоими илерами?

– Моими? – улыбнулась Ильтаиль.

– Ну да, моих в тысячи раз больше. Мои мысли… летают по миру… убивают народ… это странно.

– Это странно, но потом привыкаешь. Начинаешь следить… за своими мыслями.

– Но как с ними бороться, с этими разбивателями? Они разумны?

– А мысли людей – разумны?

– Когда как.

– Вот и они – когда как.

– Но не все люди думают злое.

– Все, но не всегда.

– Есть и доброе.

– Есть. И потому есть «воссоздатели». Или «восстановители». Всё, что могут верайлы – это использовать их. Помнишь Предел зла? Если ты там была, то чувствовала это Предел зла образуют тавья́ны – противники илеров, сущности восстановления. Проще говоря, добра.

– Да, я видела Предел зла. Ну то есть чувствовала. Но особой доброты там не заметила.

Ильтаиль грустно улыбнулась.

– Доброта разная бывает. Наша доброта – твёрдая доброта. Без лишнего сахара и конфет.

– Так ты их видишь?

– Скорее, чувствую. С глазами у меня всё в порядке. Как у тебя. Но если илеров слишком много – верайл не выдерживает. Отражать их – неблагодарное дело. Мы пытаемся избегать столкновений с Сидящими в темноте, которые были раньше, с Ходящими под покровом, с Посольством. Мы всегда помним, что добра в мире меньше, чем зла. И с ним надо аккуратно и бережно обращаться.

– Верайл не способен защититься от разрывателей?

– Способен. Но на это будет уходить очень много воли из общих запасов клана. Поэтому лучше не ввязываться.

– А у тебя были такие случаи…

Ривелсея не закончила.

– Да, – сказала Ильтаиль. – Если интересно, я могу рассказать. Хотя… Это не очень приятно.

Ильтаиль не считала себя очень хорошим рассказчиком. Однако рассказ её вдруг облёкся для Ривелсеи красками – и она словно бы увидела всё своими глазами.