Текст книги "Очищение духом. Трилогия"

Глава 4

Печь была натоплена жарко и без неё. Так что заснуть, укрывшись тёплым одеялом из заячьего пуха, было совсем даже несложно.

Лучше, чем на острове среди болота, в тысячу раз.

Она заснула, радуясь этому теплу, очарованная этим чудным местом. И зная, что день завтра обещает быть очень познавательным.

Утром Ривелсея проснулась рано. Как никогда. Интересно, сколько сейчас времени?

За окном было темно. Правда, зимой всегда темно. Времени же тут, кажется, вообще не было. В смысле – возможности его узнать.

Спать не хотелось категорически. Неужели такое бывает после многих месяцев, проведённых на болоте, подумала Ривелсея. Но раз бывает – самое время пойти погулять.

Потому что одиночных прогулок по Святилищу у неё ещё не было.

Приоткрыв деревянную дверь, Ривелсея высунулась на улицу, определяя температуру. Земля была покрыта инеем. За дверью стояла стылая тишь. Ноябрь – а что вы от него хотите. Во всей своей красе.

Но Ривелсея рассудила, что если уж ей удалось пройти по болотам и не замёрзнуть, то получасовая прогулка по Святилищу ей точно не повредит. А потому, натянув комбинезон, она выскочила за дверь и плотно её закрыла. Чтобы знать – по крайней мере, за этой дверью её ждёт тепло.

Первая проблема, которую она обнаружила – это практически полная темнота, царящая по эту сторону двери. Чтобы что-то видеть, надо было взять источник света с собой. Впрочем, очертания домов и деревьев – спасибо заходящей луне – видно всё-таки было. А ландшафт здесь, как она отметила днём, был всё же достаточно ровный.

Вторая проблема – на улице никого не было. Похоже, все спали в домиках. Ни одного окна не светилось. Вот местечко, захочешь прогуляться ночью – так все спят, почти подумала Ривелсея. Почти – потому что вовремя вспомнила: это всё-таки волшебное святилище верайлов. И тут всё не такое, каким кажется на первый взгляд. А бывает, что и на второй…

Интересно всё-таки, сейчас ночь или утро?

Вопрос был явно непростой. По двум причинам.

Во-первых, нет часов. Никаких. И солнца тоже нет.

Во-вторых, неизвестно, когда тут начинается «утро». В её деревне пять часов – это утро. В Анрельте, постучавшись в такое время к кому-то в дом, понят не будешь.

А ещё Святилище – это место неожиданных решений. По Цитадели бы Ривелсея не стала просто так гулять ночью, но здесь ей вдруг нестерпимо захотелось пройтись по дорожке, благо что она её разглядела. Да и заблудиться тут было негде. От белой рощи к ключам вела только одна дорога, по ней Ривелсея и направилась.

И на полпути уже заметила, что дорога к ключам – не основная. К ним шло только боковое ответвление.

А сама дорога, которая блестела серебром (или инеем) – она шла дальше.

И Ривелсее, естественно, стало интересно – куда.

Минут десять неспешным шагом привели её к цели. А целью был, как ей показалось сначала, какой-то обелиск. При ближайшем рассмотрении стало видно: не обелиск, а лишь небольшое кольцо из белых ровных камней.

При ещё более близком рассмотрении Ривелсея поняла: колодец.

– Бродишь? – услышала она женский голос.

За каменным окаймлением колодца сидела на корточках фигура, дотоле не замеченная. Сейчас эта фигура поднялась.

Сказать, кто это, сколько лет, какая у неё внешность и какой примерно статус (по кольцам) Ривелсея, к сожалению, не могла – темнота. А так вот задавать эти вопросы неизвестно кому – робела.

– Брожу, – ответила она.

– И сразу – сюда?

– А что в этом такого?

– Это – Источник, – веско сказала женщина.

– Он важен? Да, я понимаю – к нему ведь ведёт основная дорога от самой рощи.

Та кивнула.

– Здесь много волшебных мест, правильно?

– Что ты понимаешь под «волшебным»? – уточнила та.

– Которые излучают что-то особенное, – объяснила Ривелсея. – Особую атмосферу.

– Не совсем так. Точнее, совсем не так. Места ничего не излучают, им это не дано. Излучает только человек.

– И что именно?

– Об этом – потом. А Источник – это память и глубина. В эту воду смотрели те, кто были нашими родоначальниками. Тысячу, полторы тысячи лет назад. Ты представляешь?

– Нет, – сказала Ривелсея, чья попытка представить себе полторы тысячи лет потерпела фиаско.

– Вот именно.

– И как им пользоваться? – ляпнула Ривелсея. Да-а, от ратлерской привычки во всём искать пользу и выгоду так легко не уйдёшь.

– Пользоваться? А как пользоваться небом и звёздами – научишь?

– Прости, – сказала Ривелсея. – Мне тут ещё просто непривычно.

– Я как раз и хотела узнать, – голос стал вдруг твёрдым, – зачем ты вообще пришла?

Прозвучало это не очень-то дружелюбно. И совсем не вежливо.

А самое-то главное, поняла Ривелсея – тут надо говорить правду. И потому, что эту собеседницу вряд ли обманешь.

И ещё для того, чтобы разобраться самой…

– Чтобы разобраться, – так и сказала она.

– В чём же ты не смогла разобраться своим исключительным умом (явный укол ратлерам, подумала Ривелсея), что пришлось искать дорогу к нам?

– В том, как нужно жить. И можно ли ради своих целей не взирать на жизни других.

– А разве ответ не очевиден?

– Если учесть, сколько в мире безумия, а также, что люди часто живут без пользы…

Ривелсея автоматически произнесла выдержку из «Молота Настенарта», но не осознала этого.

– Опять «пользы»? Ты сложный человек, похоже.

– Да, – ответила Ривелсея. – Очень.

И глянула незнакомке в лицо.

Глаза – опять она не может в них смотреть!

Короткие волосы – теперь она это разглядела.

И очень строгое выражение на лице.

Похоже, не всем она тут нравится, подумала Ривелсея.

Хотя – где и когда она нравилась всем?

– Но я могу и проще, – добавила она.

– Давай.

– Всё началось из-за девочки. Которую мне пришлось спасать, но которую я так и не спасла. В тот раз я поняла – мыслить так, как ратлеры, нельзя.

Линель только кивнула в ответ. Знала – или просто показала, что приняла к сведению?

– И один человек может стать ключом к пониманию всего. Почти всегда так и бывает.

– Не только из-за неё! – В этот раз никакого обвинения в исключительном отношении её, Ривелсеи, к Лите не прозвучало, но она всё равно его услышала. – Я просто усомнилась во всём, что делает Орден. Ведь мне лично пришлось прикончить, – она начала считать, но сбилась на третьем десятке, – короче, очень много людей.

– Ты раскаиваешься? – спросила та. То ли с участием, то ли с тревогой.

– Я просто задумалась: а правда ли они все безусловно заслуживали смерти.

Некоторые из этих людей послушно всплыли из глубины её сознания. Или совести.

Те, кого угробить удалось с большим трудом – Литаф, проповедник, Дети пустоты, Попечитель Сводов – эти нет, эти большого сочувствия и раскаяния не вызывали.

Но всплыли другие.

Убегающий разбойник на лесной опушке весенним утром.

Воин Ночного Посольства, лежащий на земле, которого она решила не щадить.

Трудяга Зенрис, который, может, и вообще никогда никого не убил руками.

Бедный стражник-неудачник в анрельтской тюрьме.

Шолин из пристанища тарего, которого пришлось зарезать ножом в полусне.

Пожилой человек в коридорах Сводов.

А также – Назир и Шедл.

Ну эти-то напоролись на родную систему взглядов… но всё равно они – ужасная ошибка.

– Разве Ильтаиль не объяснила тебе этого? – спросила собеседница.

– Про огонь, который мы перебрасываем за спину?

– Именно. Так невозможно ничего добиться. Ты это увидела. Уже после того, как узнала. Но так почти всегда бывает. Лишь мудрейшие могут поверить, не проверяя – и избавить себя от печального опыта.

Ривелсея хмыкнула. Она вот как раз мудрейшая. По ратлерским меркам.

Но не по здешним. Это уж точно.

– У тебя сложная судьба, – сказала женщина.

– Да уж, – с этим бы Ривелсея ни за что не смогла поспорить.

– Я не про твои похождения. Я про то, что я впервые вижу ТАКОГО человека.

– Лесть? – улыбнулась Ривелсея.

– Что? – не поняла та. А когда поняла, только махнула рукой. – Ты не понимаешь. Ты как будто не помнишь. И ты можешь смеяться. Вот это для меня очень странно, если честно.

– У вас не принято смеяться? – насторожилась Ривелсея.

Сколько раз она себя с детства проклинала за болтливый язык и неумеренную смешливость! Но ничего, ничего не могла поделать с собой.

– Ты носила в себе всю тьму тарего!! – чуть не криком закричала та. – И твою душу что, не затронуло?!! Тебе это легко далось?! Это было для тебя всё равно что рагу из индюшки приготовить?!!

Ривелсея прыснула. Она не умела готовить рагу из индюшки.

– Опять смеёшься, – задумчиво сказала та.

– Сама меня смешишь, – ответила Ривелсея смущённо.

– Я наблюдаю за тобой, и мне это интересно.

– Можно не смотреть на меня, как на осколок исторической вазы? – попросила Ривелсея.

– Постараюсь. Вообще, я хотела быть очень строгой с тобой.

– Зачем же?

– Потому что я думала, ты – другая.

– А я не другая?

– Ты – очень даже другая. Но не такая, как я думала. К тому же, именно я должна бы помочь разобраться с твоими вопросами и проблемами.

– Пока – только с вопросами. С тех пор как я пришла сюда, у меня нет проблем. Но только мне сказали, что говорить со мной обо всём будет Линель…

– Приятно познакомиться, – женщина церемонно наклонила голову.

Вот так оборот, подумала Ривелсея.

Ну совсем не так, как у Цитадели.

Хотя что здесь, интересно, было ТАК, как там?

Почти что ничего. И это её, если честно, пока радовало.

– Может быть, тогда ты мне ответишь, где Ильтаиль? – спросила Ривелсея. – Я уже ко многим обращалась с этим вопросом, но что-то никто не захотел нормально мне ответить.

– А ты близко сошлась с Ильтаиль? – неожиданно серьёзно спросила Линель.

Поколебавшись, что же будет правдой для этого вопроса, она ответила «Да, наверное».

– А что? – тут же уточнила она.

Напряжение с лица Линель ушло. Однако видно было, что это сделано волевым усилием.

– Вы хорошая пара, – подумав, заявила Линель. – Ильтаиль очень сильна, да, это уж все знают. Но то, что она делает, часто ни в какие ворота не лезет. И заканчивается через раз неудачно. Среди наших её мало кто может понять. Я бы очень не хотела, чтобы у неё появились последователи.

– А я думала, она у вас на хорошем счету. Даже очень хорошем.

– Она на своём собственном счету. Мудрейший с ней иногда соглашается… но и то часто просто по необходимости.

– Она ищущая, – сказала Ривелсея.

– Да. Вот видишь, как ты легко её понимаешь. Потому что и сама такая же. Впрочем, мудрейший посмотрел уже на тебя – и решил, что в тебе есть необходимая чистота. Хотя с этим можно при желании и поспорить.

– Мудрейший? Когда же он меня видел?

– Нафайтесл тебя ему показывал. В последнюю очередь всегда показывают канфиларту, если он с нами. Если нет – тогда Мейтару, либо Тарнель, либо, – тут она поморщилась, – Ильтаиль.

– Ал-Вероль?!

– Конечно. Ты что, не видела его золотую бабочку?

– Она мне не показалась слишком уж красивой… А что такое золотая бабочка?

– Это – последний Символ. Символ несовершенства и ограниченности знаний. У других вместо этого кольца.

– Но у других куда больше колец! А у той же Ильтаиль всего одно. Обычно золотое кольцо, если я не ошибаюсь.

– Да. Но чем больше колец – тем больше несовершенства. У неё и ещё у двоих – одно кольцо. Впрочем, – нахмурилась Линель, – малое количество колец ещё не говорит об успешности дел.

– Я поражена вашим талантом, – сказала Ривелсея.

– Моим? Каким талантом?

– Не только твоим, а всех вас. Никто так и не сказал, в том числе и ты, ГДЕ Ильтаиль. Хотя я много услышала про неё всякого-разного.

– Ты ведь пришла к ней, я так понимаю? – спросила Линель.

А в проницательности ей не откажешь!

Ривелсея кивнула.

– Ещё бы. Вы обе натворили дел со Сводами. Ты чуть не лишилась жизни и души, а благодаря ей большое зло вошло в мир. Где она сейчас – я конкретно не знаю. Да и никто не знает. Когда верайл проваливает свою Идею – это значит, пусть даже у него совсем нет колец, но он чего-то важного не понимает. Вот у него и будет время побродить и подумать. Такое добровольное изгнание обычно проходит в пустых местах и длится до года. Когда уходила Ильтаиль – я не видела этого сама, но мне говорили – она была очень сокрушена и намеревалась уйти на дольше.

Ох, и всё из-за меня, подумала Ривелсея.

Печально…

– А я могу как-то исправить ситуацию? За себя… и за неё?

– Сложный вопрос, Ривелсея. Что именно считать «ситуацией»? То, что зло попало в мир – так это не пшеница, ты её обратно не соберёшь. Но что-то ты всегда можешь сделать. Что именно – тут уже подсказчик не я, но твоя очищенная душа.

Интересно, подумала Ривелсея. Что-то она мне подскажет?..

– Будут какие-нибудь советы? – спросила Ривелсея.

– Советы? Ты сама должна себя искать.

– Но всё-таки? Искать себя – не та работа, к которой я привыкла.

– Всё шутишь?

– На этот раз – не сказала бы…

Линель кивнула.

– Я понимаю. Не бери в голову Ильтаиль, это всё уже наша политика. Тебе сначала надо разобраться с собой – и только с собой.

– Мне нужно решить, с вами ли я? Я уже почти решила, что с вами. Как минимум, мне больше некуда.

– А как максимум?

– Я хочу приносить пользу. И у меня это не получалось раньше. Может, получится вместе с вами?

– Возможно.

Не натворить бы дел ещё и в новом качестве, подумала Ривелсея.

А то слишком уж хорошо у неё это получалось в прежнем…

– Не торопись с выбором. Впрочем, я не буду заставлять тебя медлить. Если хочешь надеть инави́ю – то можешь сделать это хоть завтра. Но только это ещё не значит, что ты когда-нибудь наденешь саната́р…

– Ты думаешь, я всё поняла? – спросила Ривелсея.

– Я говорю, что ты можешь начать этот путь. Но не факт, что ты его преодолеешь.

– Вот это я поняла. В точности как у ратлеров.

Линель вздохнула.

– Хватит проводить с ними параллели. Они, как ты видишь, ни до чего хорошего тебя не довели. Я ведь вижу, что у тебя в голове один какой-то вопрос всё время сидит. Так спрашивай.

Всё-то она знает, подумала Ривелсея с уважением и завистью. Вопрос у неё, точно, вертелся. И уже который месяц.

– Если честно, то всё началось с девочки. С девочки, которую ратлеры хотели убить, а я не позволяла.

Линель кивнула.

– Я не могла позволить убить ребёнка.

– Естественно.

– Для ратлеров это не было так уж естественно.

– Она выжила?

– Если бы я знала. Я думаю, что они её всё же убили. Но самое страшное – в другом.

– Что же может быть ещё страшнее, чем убийство совершенно безобидного создания? Вот почему мы и не любим ратлеров.

– В том-то и дело, что, может, и не безобидного. Я привязалась к ней – а потом узнала, что она, возможно, Дочь пустоты.

Глаза Линель медленно расширились.

– Ты уже закончишь меня удивлять?! Откуда ты это узнала?

– От человека, с которым мы путешествовали вместе почти неделю. К слову сказать, вы его должны не любить ещё больше, чем ратлеров. Потому что он – Первый нож.

Ривелсея почувствовала, как земля уходит у неё из-под ног – и неожиданно для себя шлёпнулась на траву, хорошо ещё что не на камни Источника. Линель вздрогнула.

– Не он послал тебя сюда. Если бы он – ты бы не дошла, – уверенно сказала Линель, успокаиваясь понемногу одновременно с тем, как Ривелсея с трудом поднялась. – И ты не одна из них.

– Конечно же, нет. Они мне противны. И от этого субъекта я с большим трудом отделалась.

– Ты его убила?! – в голосе Линель был чуть ли не страх перед собеседницей.

– Не переоценивай меня. Я не одна из вас пока, чтобы легко его убить. Его убили наши. И то не факт, что до конца. Потому что он свалился в реку, и больше я его не видела. Но такой может и выплыть.

– Может, – согласилась Линель. – Но ты не верь тому, что говорят скверные. Они всё время лгут.

– Я этого не заметила.

– Правильно, потому что они лгут искусно.

– Лита – не Дочь пустоты?

– Думаешь, я знаю?

– Думаю, что да.

– Допустим. Но если я тебе скажу – что толку?

– Меня наконец-то перестанет мучить этот вопрос!

– И у тебя исчезнет причина идти дальше.

Ривелсея простонала.

– Я так надеялась найти нормальных людей, которые могут просто ответить!

– Просто ответить – это одно, а помочь самостоятельно найти ответ – это другое. Ты пришла сюда не за ответами, Ривелсея. А чтобы научиться их искать. Иначе твои вопросы никогда не иссякнут.

Ривелсея хотела было возразить, но вместо этого задумалась. Смолчала. И неожиданно согласилась.

– Хорошо. Но кто меня научит искать ответы?

– Я уже говорила. Твоя очищенная душа.

Комок, который образовался в горле от того, что она была так близка к ответу про Литу и его не получила, Ривелсея заставила себя проглотить.

И сказала:

– Говори, что мне делать. Я буду делать.

– Хорошо, – неожиданно легко согласилась Линель. – Я вижу, ты готова двигаться вперёд. А значит, я буду тебе помогать.

– И что же мне нужно сделать в первую очередь?

– Через пару дней сходи к мудрейшему и попроси инавию. Тогда я готова буду много всего тебе показать. Того, что пойдёт тебе на пользу.

– Инавия – это одежда?

– Инавия – это знак чистоты, начало пути.

– Ладно, я поняла. А что меня ждёт потом?

– Тебя это не должно сейчас волновать. Ты делаешь выбор – делай всем сердцем.

– Я постараюсь.

– Тогда не буду больше тебе ничего говорить. Разберись сначала с этим, – Линель поднялась.

– Ты уходишь?

– Я оставляю тебя с Источником. А потом ты можешь пойти и ещё поспать. В такое время у нас светает поздно.

– А сколько сейчас времени?

– Ночь истекает. Четвёртый час.

– Но мы ещё увидимся?

– Куда мы денемся. Нам многое нужно решить.

– И тебе тоже?

– После знакомства с тобой – и мне тоже.

– Почему я на всех произвожу такое сильное впечатление, – вздохнула Ривелсея.

– А вот этого я не знаю, – серьёзно ответила Линель. – Доброй ночи.

Она медленно развернулась и пошла по дорожке, откуда пришла Ривелсея. И довольно быстро покрылась темнотой.

А Ривелсея… А что Ривелсея? Она некоторое время стояла над Источником, смотрела на переливающиеся камешки. Хотела зачерпнуть этой воды – но не решилась. У верайлов тут всё такое странное, что даже к воде стоит относиться с опаской. Тем более что этот Источник явно какой-то особенный, раз ему столько внимания.

Но стоять здесь было комфортно. Уходить не хотелось. И это было единственное, что Ривелсея пока что отметила в этом месте.

А потом она вернулась в своё замечательное тепло и уснула. На этот раз быстро и глубоко. Так что когда проснулось, уже было совсем не раннее утро.

Ну и что, подумала она. Я никуда не опаздываю.

Интересно, у верайлов всегда можно дрыхнуть до полудня, или это… только «для прибывающих» льгота?

Ратлеры встают рано, вспомнила Ривелсея.

Да и верайлы наверняка тоже. Что-то она не очень могла представить, чтобы та же Линель или Ильтаиль просыпались к обеду, как она сейчас. У них ведь много разных дел. Хотя и ей, Ривелсее, на данный момент непонятных.

Ох не отказалась бы она сейчас рвануть в ратлерский центр питания и получить десяток порций. А вот тут рвануть неизвестно ещё куда можно, если есть захочется.

Ривелсея с опаской прислушалась к себе. Есть вроде пока ещё не хотелось. А настроение было хорошее.

Да уж лучше, чем если бы опять через болота тащиться!

Она надеялась, что навсегда теперь с ними распрощалась.

Из постели вылезать не очень хотелось. Но она вылезла, не расплескав при этом хорошего настроения.

И решила, что сходит к мудрейшему прямо сейчас. Потому что, как ей казалось, решение уже было принято. К тому же, это было хорошее для неё дело. Особенно учитывая, что других дел у неё вообще не было.

До самого дома канфиларта она шла спокойно. Перед входом почувствовала робость. Ещё бы. Канфиларт – это то же самое, что Повелитель, осознала вдруг она. А значит, важно очень хорошо следить за тем, что она будет говорить.

Хотя канфиларт – это и нечто другое. Столько непонятного в верайлах, а в канфиларте, значит, больше всех!

Примерно с такими мыслями она постучалась. А если там ещё кто-то есть, подумала она. Может, она вообще невовремя… как много раз с ней уже случалось.

– Заходи, – услышала она голос Ал-Вероля. И зашла.

Она ожидала долгое церемонное приветствие. Заготовила десяток дежурных улыбок и слащавое выражение лица.

– Так сразу? – спросил Ал-Вероль.

– Да, – ответила она, даже не успев толком задуматься, правильно ли она его поняла.

– Что ж, я от тебя и ожидал что-то в этом духе. Очевидно, ты всё решила по дороге

– Вероятно, – согласилась Ривелсея.

– Как тебе Линель?

– Полагаю, мы с ней друг друга стоим.

– Именно. Так ты хочешь инавию?

– Можно поподробнее, что это такое?

– Если просто, то это знак того, что ты теперь с нами и можешь учиться всему тому, что нужно для истинного знания. Надевая инавию, ты начинаешь проходить свой путь и уже не можешь отказаться от этого, не потеряв своё право находиться с нами и говорить с нами.

Вот оно как, подумала Ривелсея. Этого Линель не сказала.

– Ты готова дать такое обещание, Ривелсея? Если тебе нужно подумать – не спеши.

– Я уже решила. Окончательно.

Ал-Вероль кивнул.

– Я уже говорил тебе: всё решится, когда ты почувствуешь решение. Одна минута, один день, десять лет – тут не может быть ни слишком медленно, ни слишком быстро. Если ты готова – то возьми.

Канфиларт отошёл вглубь комнаты и через короткое время вернулся обратно, неся в руках нечто вроде белой рубашки.

– Возьми, – сказал он. – Это и есть инавия. Начало пути.

Взяв её в руки, Ривелсея отметила только то, что сделана инавия была из чего-то очень тонкого и лёгкого.

– Я должна это носить постоянно или это символ? – уточнила девушка.

– По крайней мере, в этом ты должна встречаться с Линель и ходить по Святилищу Свободы. Чтобы мы видели, что ты нам не чужая.

– А разве вы и так не знаете всё про каждого?

Канфиларт мягко улыбнулся.

– Видишь эту бабочку? – спросил он, показывая медальон у себя на груди. – Так вот это как раз символ ограниченности знаний.

– Да, мне Линель говорила. Но только мне всегда казалось, что вы, верайлы, знаете больше всех на свете!

– Правильно и неправильно, – со вздохом сказал Ал-Вероль.

– Это как?

– Я знаю много вещей, которые не представляют в моих глазах никакой ценности. Их становится всё больше и больше. В то же время, есть вещи, которых я не знаю. Есть ситуации, из которых нужно найти путь. И я убеждаюсь, что ситуаций, о которых я всё знаю, становится всё меньше и меньше.

Такой ответ достоин канфиларта – вот и всё, что подумала Ривелсея.

Она облачилась в инавию. Та была просторной, так что можно, оказалось, надеть и поверх одежды. Белая ткань тут же окружила её со всех сторон. Как же аккуратно это нужно носить, чтобы не испачкать.

– Не стой на пороге, – сказал Ал-Вероль. – Заходи. Ты ничего толком не ела – это раз. И у тебя есть вопросы – это два. И, – он опять улыбнулся, – я хочу с тобой познакомиться как следует – это три.

Какой он простой и весёлый, невольно подумала Ривелсея. Возможно, она его в этот момент с кем-то сравнила…

– Угощайся.

Снова варёная фасоль, разложенная на тарелке, а также мёд, хлеб, яблоки, а ещё ломтики сыра. Вкусно, сладко, не отягощает желудок. Ривелсея со стыдом заметила, что опустошила всю миску уже в начале разговора. Но Ал-Вероль только улыбнулся и достал ещё такое же блюдо, вновь поставив перед ней.

– Тебе за все болота надо отъедаться.

Но эту тарелку, чтобы выглядеть более прилично, она опустошала уже понемногу.

– Подозреваю, что Линель ответила тебе не на всё, – сказал Ал-Вероль.

– Возможно, – в разговоре с канфилартом, хотя он и производил впечатление хорошего друга или старшего брата, Ривелсея решила быть предельно вежливой и не использовать выражения вроде «ни черта».

– Говори, что хочешь узнать.

– Всё подряд? – улыбнулась она.

– Самое важное.

Может, ещё раз попытаться, подумала Ривелсея.

Но уж точно последний!

– В конце лета я познакомилась с девочкой Литой, которую хотели убить ратлеры. И я ушла, чтобы выяснить, жива ли она. И не Дочь ли она пустоты, как мне сказал первый из скверных.

Привычной реакции «где ты его встретила?!» не последовало. Может, Линель всё уже рассказала?

– Лита – не Дочь пустоты. Не верь обману скверных. Обманывая всех, они обманывают себя и сами у себя крадут жизнь. Они презренны. Не бойся их, но бойся им верить.

Ривелсее захотелось обнять Ал-Вероля. Вот это нормальный верайл – просто, быстро и без вытягивания бесконечной словесной резины.

– И она жива?

Канфиларт прищурился.

– Ты считаешь, что я могу вот так вот, отсюда, рассмотреть биение крошечного сердца среди тысяч других сердец, ни разу не видя ту, о ком ты говоришь? Ты веришь в то, что я это могу?

Разум Ривелсеи мгновенно нарисовал эту картину. Где уж там что-то рассмотреть!

– Нет, – ответила она.

Ал-Вероль вздохнул – и кивнул.

– Вот поэтому тебе придётся самой искать ответы.

Некоторое время висело молчание. Потом Ривелсея снова набралась храбрости.

– Ильтаиль говорила мне, что в своё время вы встречались с человеком, который был для меня образцом очень долгое время.

– Да, – кивнул Ал-Вероль. И опять не удержался от вздоха. – Ты сильно к нему привязана?

Ривелсея подумала. Дурацкая влюблённость, к счастью, уже прошла. В непогрешимости ратлерских принципов она многократно усомнилась. Уважение к опытному и сильному человеку? Да, это осталось. И ещё его пронзительный вопрошающий взгляд – сможешь ли ты, не отступишь ли, не предашь, ты – моя ученица?

А она… эх… что и говорить.

Способен ли он понять её теперь?..

Понять, что она не наелась из ратлерской тарелки, что душа повела её дальше?

Генрес – тот поймёт. Не в своей ворчливой наружности, но глубиной, в которой живёт очень добрый, верный и мудрый человек, повидавший всякое и не так цепляющийся за внешность, готовый душой поприветствовать всё, что есть в этом мире – а разумом стоящий за Разум.

Но вот тот, великий и сумрачный – поймёт ли он её?

– Нет, – сказала Ривелсея.

– Не знаю, насколько ты можешь понять меня сейчас, – проговорил Ал-Вероль. – И как твоё сердце поделено между прошлым и настоящим. Мне глубоко жаль его, хотя я не могу не испытывать к нему искреннего уважения взамен того искреннего презрения, которым он презирает всех нас.

– Уважения – за что?

– Он твёрдо стоит на своём и без устали мечет через себя огненные бураны. Душа его давно молчит, но желание менять мир – из железа. И нет большой его вины в том, что огонь за его спиной – всё такой же огонь.

Желание выспрашивать про тот день у Ривелсеи больше не появилось. Уважение, которому оказался причастен и собеседник, взяло верх – и слышать про позор того для не хотелось, лучше было покрыть всё молчанием – и не говорить ничего.

Ривелсея подумала-подумала и спросила:

– А как ты относишься к Ильтаиль?

«Ты» вырвалось у неё само, и она даже не заметила этого.

– Не так плохо, как ты, наверно, думаешь. Дело в том, что я знаю Ильтаиль девятнадцать лет. А это намного больше, чем любой другой из верайлов. Я знал её ещё тогда, когда мы вместе воровали яблоки из сада, – канфиларт улыбнулся. – Уже тогда я заметил, что ей всегда больше всех надо. Однако она никогда меня не бросала и была самым верным человеком на свете. Я это оценил – и я это не забуду.

Ильтаиль – и ворованные яблоки, подумала Ривелсея. Да ещё и канфиларт… Всё равно что узнать, что Повелитель с Генресом грабили народ в лесу.

Хотя учитывая сущность ратлеров – это как раз вполне возможно.

– Если хочешь, порой мне в Ильтаиль не нравится её жажда деятельности. Порой мне хочется, чтобы она была спокойнее. Однако я не могу забыть нашу дружбу, хотя, признаю – из-за этого я даю ей больше воли, чем бы следовало. Её последняя идея, в которой ты тоже участвовала – это полный провал. И для неё, и для меня. Потому что я был почти полностью согласен.

Лицо канфиларта резко помрачнело, и несколько минут Ривелсея не решалась нарушить эту тишину.

– Ладно, натворили дел – теперь будем исправлять, – сказал Ал-Вероль. – Просто это или нет, ты пока не думай об этом. То, что ты пришла – это очень радует. Так или иначе, теперь многое пойдёт по-другому. Не думай пока ни о чём, кроме своего нового пути. Так ты поможешь и себе, и всем.

– Хорошо.

В дверь канфиларта постучали.

– Я, наверное, пойду? – спросила Ривелсея.

– Как хочешь. Если будут вопросы – я тебя всегда выслушаю.

В дверях Ривелсея столкнулась с Нафайтеслом. Видимо, он тут её увидеть не ожидал.

– Доброе утро, – сказала она Нафайтеслу и улыбнулась напоследок Ал-Веролю. Тот с улыбкой помахал ей рукой.