Текст книги "Саломатина 8"

Я ему показал свой старый кнопочный телефон.

–Понятно – сказал Юра– приходи потом ко мне в комнату. У меня на ноутбуке микрофон хороший.

Так мы с ним и подружились.

С Максом мы познакомились при весьма печальных обстоятельствах. Шёл матч Вольфсбург-ЦСКА. «Армейцы» уже проигрывали 1-0. Я как раз зашел в общежитие, а там рядом с охранником этот матч смотрел парень спортивного вида.

–Какой счет? – спросил я

–Один-ноль – ответил мне парень – Шюрле забил.

–Опять четвертое место будет. – разозлился я. -Да сколько можно уже?

–Так ты смотри – ответил мне парень – у них, считай, обороне уже сколько лет? Игнашевич, Березуцкий… Скоро вместо них на поле мешки с песком будут стоять.

И тут произошла замена.

–Ха-ха-ха – сказал я – Тридцатишестилетнего Игнаша меняет молодой и перспективный тридцатитрехлетний Алексей Березуцкий.

И тут засмеялись все. Шутка зашла.

Скоро Макс, Юра и Саша подружились и между собой. После окончания университета решили вчетвером снять квартиру и продолжать самостоятельную жизнь. Съем нам делать не пришлось, потому что у Макса недалеко от дома моей бабушки была квартира – досталась в наследство от кого-то. Так и жили. Вели себя хорошо, не буянили.

Однажды эта идиллия нарушилась, когда я в дом привел Веру.

–От лица нашей коммуны, Никита, – сказал Макс – мы благословляем тебя на брак.

Так я от них и съехал. Поселились мы с женой в бабушкиной квартире. Но несмотря на это, стал я видеться с ними очень редко. Во многом из-за того, что я предпочитаю находиться в одиночестве, чтобы привести в порядок свои мысли. Однако в случае чего, мы всегда помогаем друг другу. Однажды Юра нарвался на непонятную даму, которая спустя тридцать минут после знакомства стала строить планы на их дальнейшую совместную жизнь. Мы решили ее разыграть. И знаете, Юра так хорошо сыграл ревнивого человека, что девушка та бежала так, что ее пятки можно было бы использовать вместо проблескового маячка.

А вот отклеить от Саши одну поэтессу, она же – христианка, она же – битник, она же– «Анна Ахматова» оказалось сложным. Он настолько попал в ее чары, что даже не замечал того, что она к себе домой водит каждый день мужиков.

–Они же там молятся – говорил Саша.

–Саня, -ответил ему Макс – Во время молитв «О, Боже» не кричат.

–Она истинная православная – спорил с нами Саша – она сама мне сказала. Даже стихи написала на этот счет. Вот послушайте – Бог один и Он един.

–В общем, счет один-один – засмеялся я. – Санчос, дружище, почему ты у нас такой доверчивый. Про нее такая слава по городу ходит. Она одно время чуть у фанатки Тиберина мужа не увела.

–Ну не увела же? – ответил Саша.

–Конечно, – сказал я – кому нужен хронический алкоголик.

Именно поэтому, когда я узнал, что Люда пошла с Сашей гулять, я мысленно обрадовался. Как бы мне ни нравился ее характер, я все равно отношусь к ней очень хорошо, потому что она сама по себе человек замечательный, несмотря на все ее недостатки. Ну и к тому же у меня был расчет на то, что благодаря этому я смогу породниться с кем-то из моих друзей.

А сейчас мне надо сесть за работу. Я не только перевожу стихи, но и сам их пишу. У меня даже книга вышла. Сейчас мне надо работать, работать и еще раз работать. Но как только я стал работать с подстрочником, в окно постучали.

–Кого там принесло на мою голову – выругался я. За окном стоял человек, чьи регалии если я начну перечислять, то «Война и Мир» покажется вам лапшой⁴. Скажу о нём лишь одно – поэт, писатель, соредактор альманаха «Поток» Борис Яковлевич Тиберин – человек и “патриот” нашего города, в который он вернулся спустя почти тридцать лет жизни в Екатеринбурге. Я не случайно выделил слово “патриот” в кавычки, так как весь его “патриотизм” заключается в самолюбовании и получении за это различных званий и наград.

Я вышел в подъезд и пригласил его в квартиру.

–Я ненадолго, Никита, спасибо – сказал он мне. – Ты над переводами работаешь?

–Да, – сказал я – еще парочка стихотворений.

–Ты поторопись, – сказал мне Тиберин – а то мы в конце недели альманах подписываем в печать.

–Я завтра-послезавтра уже скину Вам.

–Хорошо, – сказал Борис Яковлевич – рад твоей продуктивности. Только ты лучше принеси Артуру Генриховичу, потому что у нас в редакции интернет второй день не работает. А я сегодня в Ханты-Мансийск уезжаю.

–Хорошо, Борис Яковлевич. – ответил я.

Мы попрощались и я зашел в квартиру. Люда в скором времени отправилась на «свидание», а я вернулся за переводы. Честно говоря, еще непонятно что труднее – переводить или писать самому. Писать, думаю, проще, потому что ты показываешь себя, своё мировосприятие. А тут ты пытаешься вникнуть в опыт, мировосприятие другого автора. Еще неизвестно что из этого получится – попадешь ты или нет. Как правило, точно сказать – в чем смысл и идея – может только автор.

Посудите сами. Как то я написал шутливое стихотворение об умершем человеке. Люди назвали его мрачным, грустным, с какой бы интонацией оно не было бы прочитано. Думаю, что если бы я писал сочинение по своим стихам, все учителя русского языка назвали бы меня балбесом и утверждали бы, что автор имел в виду не это.

Мои мысли прервал телефонный звонок от Макса. Я взял трубку, а Ося подбежал и стал истошно орать. Они любят разговаривать друг с другом. У меня всегда есть подозрение, что этот котик жалуется Максу на то, что кормят его шесть раз в день вместо десяти, ругают за шалости и вообще как можно так поступать с таким хорошим котиком? В этот раз Макс с Осей не стал разговаривать, поэтому кот обиделся и стал носиться по квартире.

–Ну что, Никита, – сказал Макс – ты к нам придешь сегодня?

–Макс, я постараюсь, – ответил я – но у меня два перевода осталось. До конца недели надо дописать и отнести в редакцию.

–А то давай приходи. В нарды поиграем, Лигу чемпионов посмотрим. Саня еще с девушкой своей обещал познакомить.

Опа! А как же та «истинно-верующая поэтесса»? И давно они решили начать отношения? А может Саня уже стал считать ее своей девушкой, а Люда пока еще не в курсе? Нет. Я знаю, кого он приведет. Это во-первых. А во-вторых, какой смысл устраивать смотрины? Зачем? Если вы счастливы, то не надо об этом кричать на всех углах. Я с Верой фотографии только раз в год выставляю – на годовщину свадьбы. Вера моих вообще не выставляет (и правильно – не надо. Чем меньше меня знают, тем меньше мне будут надоедать). Не хочу идти, участвовать во всем этом. Но нарды… Лига чемпионов… Черт с ним, беру ноутбук и иду к ним.

Макс сегодня дежурный по кухне. Когда он дежурит, всегда придумывает какое-нибудь блюдо, которое, даже несмотря на наличие несочетаемых ингредиентов, такое вкусное, что хочется добавки. Сегодня он потушил курицу с лапшой быстрого приготовления.

Я сидел за ноутбуком и пытался привести переводы в порядок. Получалось немного косо, но мысль с автором уже совпадала. Макс положил мне его фирменное блюдо в тарелку. Я ел и работал над переводами.

–Ноут свой только не заляпай – сказал Макс – а то Вера убьет.

–К ее приезду я успею его отдраить – ответил я.

В квартиру зашел Юра. Судя по его выражению лица, он либо познакомился с девушкой, либо звукозаписывающая фирма предложила ему контракт, либо он познакомился с девушкой, которая предложила ему контракт с звукозаписывающей фирмой.

–Мужики – сказал Юра – я скоро уезжаю в Грецию

Я подавился.

–Вот это Пападопулос – сказал я.

–Да, ответил Юра – мне сегодня пришел вызов от моей девушки.

–А она точно девушка – спросил я Юру?

–Конечно, – ответил он мне – я проверял. Мы даже по скайпу с ней разговаривали. А еще я хочу там выступить. Так что, Никита…

–Я не думаю, что там поймут мои стихи – сказал я – если только русскоязычная публика.

–Русскоязычная публика тоже иногда твои стихи не понимает – засмеялся Юра. – я к тому, что будем с тобой формировать репертуар. На английском. Ты пишешь русский текст, а я его перевожу на английский.

–И как ты переведешь «А я замызганный поросячьими визгами»?-спросил я

–And I'm filthy with pig squeals – ответил Юра.

–Прикольно – сказал я.

–Юра, – перебил меня Макс – сейчас внимание. Саша приведет сегодня нормальную девушку.

–Не истинно верующую Зирку? – спросил Юра

–Нет. Другую – сказал Макс – вроде бы.

Тут открылась дверь. Зашли Саша и Люда.

–Ребята, знакомьтесь, – сказал Саша, но мы его хором перебили:

–Здорова, Людик!

–Как?-спросил Саша – вы разве знакомы?

–Саня – ответил я -просто когда я тебя звал на свадьбу, надо было приходить, а не выпендриваться, что признаешь только венчание.

–Ну так ты же собирался повенчаться с Верой – сказал Саша, но Люда его перебила:

–Эх, Саша, я бы на твоем месте не верила бы его словам. Ты же знаешь, что Никита атеист?

–И что? – спросил Саша – знаю. Главная помеха в венчании – некрещенность. А атеизм это так.

–Я не знаю, что Никиту подтолкнуло, – сказала Люда, – но теперь должно случиться что-то такое невероятное, чтобы он снова стал верующим.

–Так, религиозные фанатики – сказал я – руки мойте и за стол.

Что касается моего атеизма, то им я стал в двадцать пять лет. Началось все с того, что на первом курсе учёбы я стал допускать того факта, что мы не знаем всей правды о существовании Бога. Естественно, что эти мысли посещали меня очень редко и в трудные минуты я оббивал пороги церквей, храмов, молился каждый день. В двадцать пять лет мой атеистический пазл сложился полностью. Я понял, что религия была придумана только ради того, чтобы объяснять необъяснимые явления. И что нами никто не управляет, а любое событие является не закономерностью, а следствием определенных условий. К примеру, ты вышел из своего дома, а в это время из своего дома вышел пьяный человек и сел за руль. Если вы пересечетесь в определенной точке, то вполне возможно эта встреча может стать фатальной для тебя. Все зависит от того – как произойдет ваша встреча. Если получилось так, что этот человек тебя сбил, то включаются условия следующие – как ты упал, что помогло тебе остаться целым или получить определенные повреждения. Ну и плюс скорость приезда скорой, профессионализм врачей и так далее.

От ребят мы с Людой ушли поздно и, придя домой, я опять засел за свои переводы, а Люду отправил спать. Через какое-то время Люда уснула, а я сел за ноутбук. Белый свет, который шел от экрана заменял мне настольную лампу. И я смотрел. И я погружался в мир авторов, которых я знаю только по тому как их зовут. Увы, чтобы перевести подстрочник в стихотворение, приходится наступать на горло собственной песне. Приходится придумывать, создавать образы, отличные от тех, которые ты создаешь. Я достал из пачки сигарету и, нажав на кнопку, выпустил дракона на маленький свиток с кнопкой, имеющей непонятный вкус и, отличающейся от всех только цветом кнопки. Красная кнопка, зеленая… союз красной и зеленой кнопок. Все на любой вкус. Пепел стремится к округлой чаше, называемой пепельницей, и вроде бы ты начинаешь думать что да как. Тут раздался шум, который прервал тишину, которую нарушал только стук клавиш. Как оказалось, Люда взяла у меня сигарету и начала курить.

–Положи на место – сказал я.

–Только после того, как ты выкинешь каку – сказала Люда.

–Все, открой окно и не мешай мне работать – сказал я.

Люда, открыв окно и докурив сигарету, пошла спать. Я же, в свою очередь, продолжил работать. И за ночь, как плохой студент, я сделал все переводы, после чего я подошел к окну, чтобы понаблюдать за тем, как свет фонарей отражается в и без того желтых листьях. Не знаю почему, но меня завораживала эта картина, хотя признаться, что осень я не люблю. Да, красивая природа, да, хочется писать стихи. Но ведь и в другие времена года хорошо идет процесс написания стихотворений. Скажем, большую часть стихов, которыми я горжусь, я написал летом. И вообще, я люблю лето. За что? За то что я родился летом.

Увы, в свое время такой ответ не устроил мою учительницу. Она сказала, что это не то, что нужно написать о том, что меня привлекает в лете. Да, в своем сочинении я зафиксировал все его плюшки, но все равно я люблю это время за то, что я родился летом. Потому что нет ничего лучше, чем появиться на свет, чтобы, в конце концов, постараться ответить на вопрос – что есть то, что мы проживаем?

Тиберин уехал в Ханты-Мансийск, оставив меня на попечение своему соредактору – Артуру Генриховичу Уфимцеву.

Это выдающийся феномен. Пишет стихи, переводы, рассказы, повести, собирает литературные байки. И каждый день вынужден отбиваться от всяких «звёздных» личностей.

Поэты делятся на две категории – графоманы и неграфоманы. Графоманы делятся еще на две части – кто хочет научиться писать профессионально, и кому это не надо. А последняя категория делится на нормальных и, так называемых «гениальных», которые считают, что Пушкин и Бродский в одном ряду с ними не стоят. И все время обижаются на критику.

Помню, Борис Яковлевич рассказывал мне такой случай. К нему пришел один из «гениальных», чтобы показать свои стихи. Тиберин, разумеется, сказал что стоит в них подправить, на что «гениальный» отправился в кабинет к Уфимцеву. Артур Генрихович, зайдя в кабинет к Яковлевичу долго искал успокоительное. А в это время дверь открыл «гениальный» и сказал Тиберину:

–Ну что, умник, вставило тебе начальство?

Одним из таких непризнанных «гениев» является Семен Феоктистович Алополев. Какие бы ужасные стихи он не писал бы, все равно считает себя лучшим поэтом мира. Всякий раз, когда начинают критиковать его стихи, он сразу же отвечает:

–Да ты просто завидуешь мне, бездарь.

Когда-то давно я ехал на Теплотех. Со мной рядом ехал упомянутый мной выше Алополев. Увидев, что я в наушниках, он пошевелил моё плечо.

–Нет, я еще не выхожу – сказал я – тем более я сижу возле окна.

–Я говорю, что музыку в наушниках слушать вредно – сказал Алополев. – Смотрел вчера документальный фильм, что через наушники иностранные шпионы передают россиянам опасный вирус, который вызывает инсульт и рак желудка.

–Интересно, а как они взаимосвязаны? – съехидничал я

–Да шут их разберет. – сказал Алополев. – Всегда что-нибудь придумают. Вы стихами интересуетесь?

Если человек задал этот вопрос, то значит готовься – до конца поездки ты будешь слушать о его гениальности.

–Ну так… – ответил я.

–Вы знаете, – сказал он – я поэт, которого все считают дураком. А все потому что я пишу лучше этих всяких, как Тиберин, Уфимцев, Годовиков, Арлауцкис, Каделин, Тренин, Еремина Николаев.

Друзья мои, небольшой ликбез. Если с Тибериным и Уфимцевым вы уже кратко познакомились, то пришло время рассказать об остальных.

Николай Ильич Годовиков считается самым старейшим из ныне живущих уральских писателей. Он стоял у истоков «Потока», сейчас вышел на пенсию и проводит занятия для авторов-любителей.

Ян Гедрюсович Арлауцкис это безусловно звезда российской литературы. Пишет стихи, прозу, руководил литературным объединением. Любит играть со словом. Очень замечательный человек. Никогда не забуду, как мы вместе с ним выступали перед студентами автотракторного техникума.

Валентин Осипович Каделин считается настоящим гением современной литературы. Я читал его стихи, они мне понравились. Единственное что мне не нравится– присутствие ненормативной лексики, потому что как бы слово ни просилось, к нему всегда можно подобрать синонимы.

Про папу я уже упоминал не единожды, поэтому если вы запамятовали, читайте выше.

Маргарита Леонидовна Ехш – Марго – мой лучший друг. Это действительно человек своего дела. Всегда восхищаюсь ее энергичностью. Посудите сами – поэт, руководитель литературного объединения, директор кинотеатра, депутат. Так, какая разница к какой партии она принадлежит? Бьют по морде, а не по партбилету.

Павел Олегович Николаев является председателем региональной писательской организации. Это мастер на все руки – поэт, актер, режиссер. В общем, творческий человек во всех сферах.

Так вот, Алополев личность тоже известная. Известная тем, что профессионалы не знают уже куда от него деваться. Постоянно ходит, показывает свои стихи и обижается, если ему сказали что-то исправить.

–Мне кажется, – ответил я – что к профи всегда надо прислушиваться.

–Вот еще– ответил Алополев – пусть попробуют написать также как я. Кстати, как Вас зовут?

–Никита – ответил я.

–О, – сказал он – знаю я. Богатырь был такой – Никита Кожемяка. Не в честь него ли назвали?

–Я при данном событии был в утробе, поэтому не знаю – улыбнулся я.

–Отлично, – сказал он. – Стихотворение в тему – Меня мама родила, чтобы я…

На мое счастье, когда он начал читать стихи, уже была моя остановка. Я поблагодарил Алополева за стихи, пообещав их послушать в следующий раз.

Давайте вернемся обратно в редакцию. Поднявшись вверх по лестнице, я столкнулся с Алополевым.

–О, а ты что тут делаешь? – спросил он.

–Да так, прогуляться решил – ответил я.

Что я ему – буду стихи свои читать? Нет уж. Однако Алополев сам все понял

–Ты стихи пишешь? – спросил он – Приятель, забудь дорогу к этим бездарям. Они совершенно не разбираются в поэзии. – и зашел в кабинет Уфимцева.

Поздоровавшись с Артуром Генриховичем, Алополев спросил:

–А Борис Яковлевич где?

–Он уехал – ответил Уфимцев.

–Точно уехал, а не сбежал в окно, как в прошлый раз? – уточнил Алополев.

–Можете прошерстить все окрестности, Семен Феоктистович.

–Ну цыган какой-то – сказал Алополев – всё кочует и кочует. Чувствуется, что бывший военный.

–Вы по делу, Семён Феоктистович? – спросил Уфимцев.

–Да, я вам принес стихи – сказал Алополев – у Годовикова есть строка “Квадратно в сторону глазел”. Я написал на нее пародию – и начал читать:

     «А я квадратно обнимался

И треугольно целовался»

Как вам?

–Чудесно – ответил Уфимцев. – берем мы Ваши стихи.

–Берете? – спросил Алополев Уфимцева, потрогав его лоб – Ну ладно, не разыгрывайте меня.

–Нет, – ответил Уфимцев – мы правда берем ваши стихи. К тысячелетию города у нас будет специальный выпуск альманаха

(на минуточку, городу нашему всего 225 лет).

–Здорово, – обрадовался Алополев – я доживу – и вышел.

Уфимцев поглядел вслед, убегающему Алополеву и пробурчал:

–А я, Слава Богу, нет.

Увидев меня в коридоре, Уфимцев сказал:

–Никита, заходи, чего стесняешься?

–Артур Генрихович, я переводы принес – ответил я

Отдав Уфимцеву переводы, я вышел на улицу. Тут зазвонил телефон. Звонил папа с Москвы.

–Привет, папа – сказал я

–Привет, сынок – ответил папа.

Расспросив друг у друга как дела – папа начал говорить о стихах. Я отправил ему небольшую подборку, чтобы он посмотрел, что можно будет подправить.

–Я прочитал стихи – сказал папа – над чем стоит подумать, я выделил и отправил тебе на почту.

–Спасибо большое, папа.

Доехав на маршрутке до Цемзика, я зашел в свой двор и увидел, как Людик стучала мне в окно.

–А хозяева за реку переехали. – ответил я.

Люда обернулась и, поздоровавшись, сказала:

–Я не с ума сошла. Я телефон просто забыла. А ни тебя, ни твоих приятелей нет дома. А у меня важный разговор.

Тут мимо проходил Саша. Мы поздоровались и Люда позвала его в ночной клуб.

–Ты ни разу не бывал в ночном клубе. Сходим, отдохнем, повеселимся.

–Да я бы с радостью, но…

–Саша, ты и так живешь по маршруту «дом-храм-колледж-дом». Пойдем, тебе там понравится.

–Ладно – сказал Саша – хоть я и наслышан, что в клубах всякое гадкое происходит, но надо посмотреть – так ли это?

И тут Люда пригласила в клуб и меня.

–Еще чего – возмутился я – смотреть на пьяные рожи, слушать белиберду под крики непонятных личностей?

–Никитос, – сказал Саша – ну за компанию. Ты же был один раз в ночном клубе?

–Да, я там был.-ответил я – И трех минут мне хватило, чтобы понять, что надо оттуда драть когти.

–Никита, – сказала Люда – ну пожалуйста. Ты наверное в каком-то задрыпанном клубе был?

Тут мне позвонила Вера, а Люда у меня вырвала трубку.

–Вера, – сказала она – мы с Сашей в клуб собираемся и хотели взять с собой Никиту, а он не хочет. Тебя – сказала мне Люда, отдавая трубку.

–Никит, – говорит мне Вера – ты переводы закончил?

–Ну.

Сходи с ребятами развейся.

–В клуб? – сказал я – Нет уж.

–Никит, – говорит мне Вера – ну знаешь, не вечно же дома сидеть в четырех стенах. Ты должен отдыхать. Тем более, что я хоть за тебя спокойна буду.

–Вер, – ответил я – давай я у тёщи поселюсь, чтобы ты была спокойна?

–Нет, – сказала Люда – этот ночной музыкальный концерт не по заявкам радиослушателей я не перенесу. Храп – вещь очень серьезная.

–Никита – сказала Вера – все будет нормально. Сходи и отдохни. Ладно?

–Хорошо – ответил я, поняв, что проще согласиться, чем она будет меня уговаривать.

Я положил трубку и сказал Люде:

–Между прочим, Ося, когда я сплю, думает, что я умею мурлыкать. И садится мне на грудь, и тоже начинает мурчать

–Ладно, все – сказала Люда – ну что, мы за тобой зайдем? Моя подруга Нелли обещала с нами поехать, а у нее своя машина.

–Хорошо. – сказал я.

Ребята ушли гулять, а я зашел в дом. Вскипятив чайник, я налил себе кофе и за сигаретой стал думать о том, что я пошел против своей воли. Ну вот как мне объяснить, что отдых в клубе это то еще сомнительное зрелище. И эта фраза «мне так будет спокойнее». Видимо никто не в курсе, что ночные заведения собирают не только тех, кому хочется танцевать, но и всяких алкашей и, так называемых «кайфариков». Тем более, что после бессонной ночи мне требуется отдых.

Я вышел на улицу и, засунув «бананы» в уши, двинул в магазин. Это я так расслабляюсь. Идет жизнь, ты идешь вместе с ней, причем не под унылый шум индустриального микрорайона, который начинает дышать на ладан, а под веселую музыку. А вот, кстати, идет песня, как раз про ночной клуб:

–Они не могут прожить и дня без мордобоя, и войн,

И других инцидентов⁵.

Обожаю группу Крематорий. Да, периодически у них встречаются не совсем хорошие тексты, но стоит отдать им должное – они всегда держат марку, создают такую музыку, которую всегда хочется поставить на повтор.

Подходя к супермаркету, я увидел, как Люду и Сашу окружили со всех сторон старухи.

–Чую, что мы накануне грандиозного шухера – сказал я себе и подбежал.

Люда громко переговаривалась с бабушками. Судя по обрывкам речей, обе стороны с легкостью переходили с «б» на «х» и на другие буквы великого русского алфавита.

Заметив меня, одна бабушка, закричала:

–Здравствуйте, Никита Сергеевич.

–Здравствуйте, – ответил я. – только я Александрович, и мне важно знать что тут происходит.

–Да то, что она оделась, как проститутка.

–На себя посмотри, тварь старая, – в гневе ответила Люда. – я шла спокойно и никого не трогала, а тут ты начала…

–Да ты вообще знаешь сама что такое военное детство? – ответила бабушка – Я, между прочим…

–Между прочим, как говорил Иосиф Бродский… – начала Люда.

–Так, тихо! – закричал я. – Люда, Саша, идемте.

Я еле-еле вырвал их из этого круга и мы пошли.

А бабка одна кричала в след:

–Такая маленькая, а уже грубит бабушке. Я все про тебя Тиберину напишу, потому что он такой патриот нашего города.

–Люда, – прошептал я ей – не обращай на нее внимания.

–Как это «не обращай»? – возмутилась Люда. – И этот – показала она на Сашу – хоть бы слово сказал.

–Так я…-начал Саша.

–Заткнись, тряпка, – ответила Люда. – лучше бы я вообще не начинала с тобой отношений.

–Люда, у этой бабки не все дома. – ответил я. – Ее давно все знают как городскую сумасшедшую. У нее и справка есть.

–По ней видно – ответила Люда.

–И вообще, давай договоримся так, что ты никогда не будешь обращать внимания на разного рода сумасшедших. А Саша правильно поступил. И вообще, – сказал я, сложив руки – Людмила Игоревна, Вам надо быть спокойнее. Потому что если Вы так будете остро на все реагировать, то Ваш организм может дать такой сбой, что может привести к участку на Цинковой. Как раз рядом с твоим дедушкой.

Думаю, что моя речь на нее подействовала, потому что Люда замолчала и попросила прощения у Саши.

–На дураков и любимых не обижаются – ответил Саша. – а на любимых дураков – тем паче.

Люда удивленно посмотрела.

–Это Никита научил тебя этому?

–Да – ответил Саша – он всегда так говорит.

Купив в магазине еды и пачку сигарет, я вернулся домой. Наконец-то я сижу дома за ноутбуком и пишу то, что я давно хотел – собрать воедино свои новые стихи, чтобы начать над ними работать. Увы, они у меня в последнее время получаются безрадостными, но не стоит никогда врать читателю. Стихи – это взгляд, мировоззрение. Поэтому стоит писать только то, что чувствуешь. Естественно, не стоит забывать и фильтровать речь.

У меня оставалось время зайти за Сашей на работу. Сегодня он работал в храме Покрова Пресвятой Богородицы пономарем. Когда я зашёл за резной забор, которым был окружен храм, я увидел настоятеля храма – отца Михаила.

Отец Михаил – один из редких людей, кого я могу назвать умным и с отличным чувством юмора. Неправда, что священники кроме Священных книг ничего не читают. У него дома была большая коллекция – от Гомера и Аристотеля до Докинза и Дарвина.

–Я должен разбираться во всем что происходит – говорит он.

Когда я был верующим, я очень часто ходил в церковь. Отец Михаил даже как-то в шутку предложил мне оставаться в храме с ночевкой.

–Знаешь, – сказал он мне – если ты веришь в Бога, то должен понимать, что это не просто следование обрядности, посещение храма и так далее. Просто представь на минутку – ты обидел человека и пришел в церковь замаливать этот грех. Бог тебя конечно может простить, но вот простит ли человек, которого ты обидел? Прежде чем просить прощения у Бога, лучше сначала раскаяться перед теми кого обидел. А лучше вообще стараться не грешить.

Шло время. Я все чаще задумывался над этими словами. Затем стал читать. Много читать. В конце-концов пришел к выводу-Бога нет. Мы придумали его. Сделали эдаким генератором морали. Что ж, прав был Вольтер, когда сказал, что если Бога нет, то его стоило бы выдумать.

Увы, к сожалению, после того, как началась перестройка в нашу страну хлынули представители разных сект, которые тоже приплели бога в свое желание заработать. Знаете, я за плюрализм мнений, но если вы верите в Бога, ходите лучше в церковь (костел, мечеть, синагогу, короче, куда хотите, туда и идите), потому что секту не интересует ничего кроме ваших денег и полнейшего подчинения их бредням.

Отец Михаил, увидев меня, сказал:

–Что, Никита, грехи замаливать пришел?

–Да – улыбнулся я и сказал – прошу исповедовать меня отец Михаил за то, что я обозвал своего кота, когда он нагадил мне в тапки словом на букву «п».

–Если нагадил кот, то пусть прощения у Бога просит он – улыбнулся в ответ отец Михаил.

Он знает, что я атеист и спокойно к этому относится.

–Главное – больше разумного и меньше эмоционального – говорил он мне.

Подойдя к колокольне, я увидел наверху Сашу,который сидел и ждал окончание своей смены.

–Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось? – спросил я.

–Три секунды. – с улыбкой сказал Саша

–А почему так ма…? – начал было я и в меня прилетел Сашкин блокнот

–Языком твоим лед колоть можно – со смехом ответил Саша.

–Так, -сказал подоспевший к нам отец Михаил – что за драки на вверенной мне территории?

–Да мы балуемся – ответил я.

В это время мне позвонила Люда и сказала, что Нелли – ее подруга, которая обещала нас подвести, не сможет поехать, так как машину у нее забрал папа. Пришлось нам ехать с Сашей на автобусе. Ночной клуб находился на Теплотехе. Дорога была длинной. За это время Саша мне успел надоесть со своей критикой на общественную безбожность.

–Саша – сказал я ему – так было всегда. И не важно как зовут бога и вообще есть ли он.

Мы подошли к клубу. Там нас ждали Люда и Нелли. Она была темненькой, одетой во все модное. Что самое неприятное – провода, как говорил Задорнов, оголены по самую розетку, а на груди был очень глубокий вырез. Хотя, знаете, она не моя приятельница, а Людина. Главное, чтобы не оказывала на Людика дурное влияние.

Когда началась дискотека, я тысячу раз пожалел, что согласился сюда прийти – громкая музыка, однотипные слова песни, неприятный голос исполнительницы. Да и к тому же везде шорохались непонятного вида люди – то ли пьяные, то ли под «колесами», то ли просто дураки. Чуть что – ор, а одна дама так вообще вылезла на сцену и стала раздеваться под музыку. Хорошо, что охрана ее успокоила.

Я подошел к барной стойке.

–Что вам? – спросил меня бармен – молодой человек, который своим взглядом как бы умолял простить его за то, что он здесь работает.

–Дайте мне что-нибудь такое, – ответил я – чтобы я не смог на это смотреть.

–Эх, зёма, – ответил мне бармен – странное это место. Просто я удивляюсь, как люди могут сюда ходить, чтобы напиться и танцевать под непонятную ерунду. Ладно бы просто бы пришли потанцевать. А то ведь и пьют, и колятся, и даже случайные половые связи. И ради чего?

–Видимо, – сказал я – они не читали «Незнайку на Луне».

–Про Остров Дураков явно нет – ответил он мне – про то, что полицейские-бандиты – читали, а про то, почему человек становится бараном – нет. Если всю жизнь провести в развлечениях, то можно легко им стать. Даже не превращаясь в него. Вот и делают себе вечный праздник.

–Насчет полиции – сказал я – я думаю, что они были жертвами обстоятельств. А что поделать – лунные богачи были сильнее. У них было всё, вот полиция и была за них.

–Да уж. – сказал бармен и протянул мне руку – Паша

–Никита – ответил я.

–Слушай, Никитос, – спросил он меня – а ты по специальности кто?

–Историк – ответил я.

–Эх, – сказал он мне – самая неблагодарная профессия в наше время. В СССР гоняли историков, которые не придерживались марксизма. А сейчас ее гоняют люди. За то, что они не пользуются жареными фактами.

–Сейчас, к сожалению, – сказал я – только жареные факты всех стали интересовать. Вот скажите мне, на кой ляд мне знать кто с кем и когда? Мне по фигу. У меня есть семья, работа, друзья, а эти люди меня никак не касаются.

–Любит народ одурачиваться– сказал мне Паша и спросил – Никитос, будешь чай.

–А кофе есть? – спросил я.

Паша налил мне кофе и сказал:

–За счет заведения. Историку от историка.

К стойке подошла девушка. Судя по ее виду, она схватила первую попавшуюся одежду только чтобы прикрыть наготу. Вызывающий макияж, вонь дешевых духов – все это была та девушка.

–Приветик – с кокетством сказала она мне.

–Здрасте, – ответил ей я, отвернувшись в сторону бармена. Он как раз налил мне кофе.

–Как дела? – не унималась девушка.

Показанный мной в ее сторону безымянный палец (после среднего – просто я немного перепутал) ее никак не успокоил, а, даже, наоборот – раззадорил.

–У меня никогда не было с женатыми мужчинами – сказала она.

–Поздравительные открытки по этому случаю продаются в киоске – ответил я.

–Может угостишь меня чем-нибудь? – не унималась она.