Текст книги "Покори мое сердце"

Николь Майклз
Покори мое сердце

Nicole Michaels

WIN ME OVER

© Nicole Michaels, 2015

© Перевод. Н.А. Аниськова, 2016

© Издание на русском языке AST Publishers, 2017

Глава 1

У некоторых людей в шкафу спрятаны скелеты, у Калли Дэниелс были диадемы – огромные, безвкусные и сверкающие стразами, такие обычно венчают начесанные головки участниц детских конкурсов красоты, и для закрепления их требуется целая упаковка шпилек (даже удивительно, что малышки, отягощенные таким весом, не летят вверх тормашками). Калли когда-то и сама была одной из таких девочек, и если жизнь королевы красоты и научила ее чему-либо, так это умению всегда сохранять на лице фальшивую улыбку – очень полезный навык, для тех случаев, когда твоя мать неожиданно появляется на пороге твоей кондитерской.

– Мама, какой сюрприз! – воскликнула Калли из-за прилавка; она очень надеялась, что в ее голосе прозвучало больше искренности, чем отчаяния. Светло-бирюзовые стены ее обожаемой кондитерской «Лакомства Калли» явно дисгармонировали с неестественной белизной волос матери, но, с другой стороны, блонд все же лучше, чем огненно-красный цвет, который был несколько месяцев назад.

– Кажется, единственный способ узнать, что происходит в твоей жизни, – это приехать сюда. Если, конечно, я не хочу услышать новости от Джоан Дженкинс, пока мне делают маникюр. – В голосе матери сквозила обида, и Калли сразу же почувствовала угрызения совести; ей вдруг вспомнилось, что она упоминала о своих делах в разговоре со старой школьной подругой. А сплетни разлетаются быстро, и ей следовало бы подумать об этом…

– Ох, мам, мне так…

– Знаешь, что хуже всего? – перебила мать. – Было прекрасно видно, с каким удовольствием она сообщила мне то, чего я не знала. А ведь ты – моя единственная дочь, и я должна все узнавать о тебе раньше всех. Ты хоть представляешь, какой это позор?

Про «позор» Калли было известно слишком хорошо, и она невольно вздохнула. Сказать по правде, она действительно чувствовала себя виноватой из-за того, что не позвонила, но у нее имелось оправдание: ее жизнь в данный момент была несколько хаотичной. Сегодня, например, она провела все утро за приготовлением тортов и пирожных, заказанных на выходные. Калли как будто находилась в особом состоянии, в некоем кондитерском зен-пространстве, и от этого ей хотелось танцевать вокруг духовок и петь, как принцессы из мультфильмов. Ей не хватало только говорящих зверушек и прекрасного принца в придачу, но в данный момент это было неактуально – у нее не было ни сил, ни времени на мужчин.

– Мама, я вовсе не пыталась скрывать, просто была занята… – пробормотала Калли.

– И мне должно стать от этого легче? Из всего, что только могло случиться… Ты же знаешь, я была в восторге, узнав о том, что ты снова выступаешь. Но, увы, я узнала об этом не от тебя…

– Я всего лишь преподаю, мама. Я не буду выступать.

Барбара пожала плечами.

– Ты все равно должна была мне сказать. Я могла бы тебе помочь.

Именно по этой причине Калли не спешила делиться с матерью новостью – Барбара имела привычку переступать границы в отношении «помощи» (и это еще мягко сказано). Трудно было даже представить, какие идеи возникли бы у матери, скажи она ей, что ее наняли новым тренером танцевальной команды «Пантеры» в школе Престона.

– Ты права, мама. Мне следовало позвонить. Прости. Но честное слово, у меня все под контролем, – добавила Калли, хватая чашку с кофе и передавая его через прилавок. – Вот, выпей, мам.

– Ох, нет, я не пью кофе после ланча, – ответила Барбара. – У меня от него кожа обезвоживается.

– Ну… как хочешь. – Калли отошла к кофе-машине, установленной в небольшой обеденной зоне пекарни.

– Калли Джо, – проговорила мать спокойным, но строгим тоном, – ты хоть как-то заботишься о собственной коже? Заботиться о внешности после тридцати – это серьезная работа, и тебе пора уже начинать…

Отвернувшись к стене, Калли закатила глаза и добавила щедрую порцию сливок и сахара себе в чашку. Мать хотела как лучше – все эти мелкие замечания делала с любовью и заботой, – но она была немного одержима внешним видом. Сказать по правде, Барбара была довольно привлекательной женщиной, даже несмотря на всю свою косметику, в туго обтягивавших ее брюках цвета лайма, блестящих босоножках на высоких каблуках и в блузке с оборками. И все утверждали, что Калли – это юная и менее взбалмошная копия ее матери (такие комплименты всегда вызывали у Калли вместе с благодарностью и мурашки ужаса).

– Я готова рискнуть, мам. Но мне еще два года до тридцати. – Калли сделала большой глоток.

– Ты потом очень пожалеешь, милая. У тебя только одно лицо, и я учила тебя заботиться о нем.

Прежде чем Калли успела досадливо поморщиться от речей матери, ее сотрудник и лучший друг – гей к тому же, – ворвался в торговый зал кондитерской и воскликнул:

– Барб, какой сюрприз! – Эрик посмотрел на Калли, и они с ней незаметно для Барбары, в долю секунды, обменялись беззвучным диалогом, звучавшим приблизительно так:

– Вот ведь… Какого черта она здесь делает?

– Ох, не говори!

– Она уже знает?

– Ага, знает.

– Ты как, нормально?

– Справлюсь.

– Черт, а что это она на себя напялила?

– О господи!..

Эрик широко улыбнулся и заключил мать Калли в объятия.

– По крайней мере, хоть кто-то рад меня видеть, – проворчала Барбара, глядя на дочь через его плечо.

– Я всегда рада тебя видеть, мам, – ответила Калли. Она была уверена, что ее слова остались без внимания.

Эрик же тем временем улыбался и хлопотал; он всегда замечательно справлялся с Барбарой – говорил нужные слова, но не перебарщивал, – и Калли была признательна ему за помощь.

– Честное слово, Барб, с каждой нашей встречей ты становишься все моложе! А твои туфли – просто загляденье!

Барбара засмеялась и в смущении потупилась – она обожала комплименты. Калли же с благодарностью улыбнулась приятелю; она знала, что Эрик искренне любил Барбару. Конечно, она тоже любила маму, но было бы лучше принимать ее в небольших дозах… и не так внезапно. В присутствии Барбары следовало держать ухо востро, потому что та вынюхивала секреты дочери, как полицейская ищейка груз наркотиков, а потом старалась вцепиться в нее мертвой хваткой. Барбаре хотелось быть нужной и постоянно действовать, что, разумеется, очень неплохо, однако… Калли нравилось все делать по-своему, и ее планы обычно являлись полной противоположностью затеям матери – слишком уж они с ней были разные.

– Эрик, но почему ты не заставил Калли позвонить мне сразу же, как только она получила эту работу?

– Барб, дорогая, ты же знаешь нашу малышку. Всегда вперед, вперед, вперед! Уверен, у нее просто вылетело из головы…

Барбара нахмурилась и повернулась к дочери.

– Калли, дорогая, ты слишком себя изматываешь. Ты должна провести со мной день в спа, я настаиваю…

– Спасибо, мам, но я в полном порядке, честное слово, – проговорила Калли.

Потянувшись к собранным в хвост волосам дочери, Барбара ухватила один из непослушных локонов.

– Ты уверена, малышка? Эти кончики – они ведь явно пересушены. Ты давно не стриглась, верно? Милая, такими роскошными волосами, как у тебя, нельзя пренебрегать.

Калли уже несколько месяцев не стриглась. И она ничего не могла поделать с тем, что родилась кудрявой.

– Все в порядке, мам. Я скоро запишусь на стрижку.

– Нельзя быть преподавателем танцев с посеченными волосами, милая. Ты всегда должна быть на высоте. Как ты собираешься найти идеального мужчину? Ведь если повезет, то тебе вообще больше не придется работать.

– Мама, уверяю тебя, состояние моих волос никак не влияет на работу. Поверь, моя внешность в данном случае совсем не важна. Кроме того, я уже тысячу раз тебе говорила: мне нравится то, что я делаю. И даже если я встречу мужчину своих грез – что маловероятно, – то все равно буду возиться в своей кондитерской.

Барбара насупилась и пробормотала:

– Господи, тебе незачем так волноваться, милая. Ты совсем как твой отец. Ох, что мне с тобой делать? – Барбара повернулась к Эрику: – Скажи, когда она в последний раз была на свидании… или хотя бы в парикмахерской?

– Нет-нет, Барб, не втягивай меня в это. Ты же знаешь, я тебя обожаю, но я всегда на стороне Калли. И если ей нравятся посеченные концы и холодная постель, это ее дело.

Калли невольно поморщилась. Ее личная жизнь являлась вечным поводом для споров между ней и матерью. Калли нравилось быть одной, а Барбара не могла этого понять; и Калли была почти уверена, что вся сущность ее матери заключалась лишь в том, чтобы быть миссис Дэниелс. Барбара считала, что женщина должна быть украшением успешного мужа, но ей, Калли, это совсем не нравилось, и она полагала, что такая жизнь не для нее. Более того, ей никогда не хотелось быть украшением чего-либо; и даже в юности, когда она только начинала встречаться с мальчиками, она пыталась вести себя именно так (правда, из этого ничего не выходило). Ведь женщина не игрушка и не трофей, человек. Ей нравилось иногда поразвлечься, и этого вполне достаточно.

А сейчас следовало перевести разговор в более безопасное русло, иначе она наговорит матери чего-нибудь такого, о чем потом пожалеет. У них постоянно случались подобные беседы, и Калли прекрасно знала, что ни к чему хорошему они не приведут.

– Мам, я так рада, что ты меня навестила. – Она попыталась улыбнуться. – Прости, что я не сказала тебе о моей новой работе. Все произошло так внезапно… Но я обязательно сообщу, когда состоится первое выступление, так что ты сможешь приехать и посмотреть.

– А ты уверена, что тебе не нужна помощь с подбором костюмов или причесок? Ты же знаешь, что внешний вид – мой конек.

– Ты отлично всему меня научила, мам. Так что я прекрасно справлюсь. У девочек уже есть костюмы, и все у нас хорошо. – Всего лишь крошечная ложь – девочки отчаянно нуждались в новых костюмах для выступлений, но об этом следовало помалкивать, иначе мать явилась бы в школу со швейной машинкой на буксире.

– Что ж, ладно, милая… Но если тебе понадобится помощь, то сразу же сообщи. И в следующий раз, когда в твоей жизни произойдет что-то важное… Ох, не дай бог, я снова узнаю об этом от маникюрши. Калли, ты слышишь меня?

– Да-да, мама, конечно. Обещаю.

Спустя какое-то время, вывалив на дочь все последние сплетни, съев булочку с корицей и заставив несчастную пообещать, что она непременно запишется на прием к парикмахеру, Барбара, наконец, удалилась. С облегчением вздохнув, Калли пробормотала:

– Ох, слава богу…

– Я ее обожаю, но она чокнутая. Ты ведь об этом знаешь? – с улыбкой спросил Эрик. И оба рассмеялись.

«Что бы я без него делала?» – думала Калли, поглядывая на своего лучшего друга, жевавшего в этот момент пирожок с черникой. Ведь Эрик не только замечательно смотрелся в розовых футболках «Лакомства Калли», но и прекрасно подшучивал над безумной семейкой Калли, и его шутки неизменно заставляли ее смеяться.

Отправив в рот последний кусочек пирожка, Эрик подмигнул ей и сказал.

– Я все равно люблю тебя, Калли Джо, даже несмотря на твое кошмарное происхождение…

Тут зазвенел дверной колокольчик, и Эрик повернулся к покупателю. Что же касалось «кошмарного происхождения», то это была их дежурная шутка; ему нравилось подкалывать подругу по поводу ее сумасшедшего детства на сцене – когда-то мать таскала Калли на любой конкурс талантов, красоты… или чего-нибудь другого. И это просто чудо, что Калли выросла вполне нормальной женщиной. Да, конечно, у нее имелись свои заскоки. Ей, например, нужно было во всем добиваться превосходства, из-за чего иногда возникали неприятности. Кроме того, она считала, что последнее слово всегда должно было оставаться за ней. И вообще, если честно, то Калли была немного избалованной папиной дочкой, но именно немного, совсем чуть-чуть. А что касается заскоков, то у кого нет? Сказать по правде, она многим была обязана родителям, однако считала, что у них немного старомодные взгляды, поэтому в детстве ей часто было за них неловко. Но родители очень любили ее, и они научили свою дочь многим полезным вещам, прежде всего усердно трудиться. Ведь конкурсы красоты – не для слабохарактерных, и Барбара делала все возможное, чтобы ее дочка была успешной (как-то раз Барбара три месяца работала в ночную смену в кафе на заправке – только бы у малышки Калли был новый гардероб для выступлений). Да-да, Барбара была очень сильной женщиной, и Калли хотелось, чтобы ее мать больше ценила в себе именно это свое качество.

По словам отца Калли, все женщины Дэниелс тоже были сильными, но Калли-то знала, что своей силой и решительностью она во многом обязана ему. Отец был необычайно остроумным и трудолюбивым и весьма успешно управлял одной из самых известных водопроводных компаний в Литтл Гроув, в штате Миссури, где она выросла. Калли безмерно восхищалась своим отцом и никогда не отважилась бы открыть собственное дело без его одобрения и наставлений.

Взглянув на витрину, Калли мысленно прикинула, что еще оставалось сделать до того, как отправиться в школу на тренировку танцевальной группы. В «Лакомствах Калли» предлагалось двенадцать видов сладостей каждый день с понедельника по субботу; кроме того, в кондитерской принимали ограниченное число индивидуальных заказов на выходные. Завтра должен был состояться первый матч школьной футбольной команды Престона, и поэтому в дополнение к обычным делам у Калли имелась целая стопка заказов на печенье и кексы в сине-белой глазури.

Колокольчик над входной дверью снова зазвонил, и раздался звонкий голосок одной из ее любимых покупательниц:

– Эррррииикккк!..

– О, малышка Клэр!.. – Эрик выбежал из-за прилавка и стиснул девочку в объятиях.

Следом за девочкой в кондитерскую зашел мужчина, и Калли улыбнулась грубоватому на вид мужчине, сопровождавшему Клэр Эдмонд. Майк Эверетт – это было лучшее из всего случившегося в жизни Анны, матери Клэр и хорошей подруги Калли. Майк и Анна встречались всего несколько месяцев, но Калли знала, что это вполне серьезно. Эти двое были без ума друг от друга. Смешно, конечно, но дело того стоило, потому что этот мужчина делал Анну и ее дочь по-настоящему счастливыми.

– Привет! – Калли вышла из-за прилавка и улыбнулась гостям. – Клэр, а разве ты не должна сейчас находиться в школе?

– Я была у стоматолога. – Девочка выбралась из объятий Эрика и одарила Калли «зубастой» улыбкой.

– Великолепно! Кариес, да?

– Нет-нет, – Клэр энергично помотала головой.

– Она держалась молодцом и даже не испугалась рентгена, – сообщил Майк, сунув руки в карманы. Майк прямо-таки светился от гордости за малышку, и было очевидно, что он по-настоящему любил ее.

– Ну, в таком случае ты заслужила печенье с арахисовым маслом! – с улыбкой пропела Калли и направилась на кухню. – Следуйте за мной в ВИП-зал!

– Что такое «ВИП»? – спросила Клэр.

– Весьма Интересные Пикули, – сказал Эрик, скорчив смешную рожицу.

– Не-а… – захихикала Клэр. – Что это по-правде значит, а, дядя Майк?

– Вовсю Икающие Поросята, я думаю… – с ухмылкой пробормотал Майк.

Калли усмехнулась, услышав, как Клэр назвала Майка (его племянница была ее лучшей подружкой, поэтому Клэр тоже звала его дядей).

Гости прошли на кухню следом за Калли, и та тотчас же сняла уже остывшее печенье с решетки и переложила на поднос (каждый раз при виде превосходно пропеченной выпечки ее сердце радостно подпрыгивало от гордости).

Барбара была ярой сторонницей всевозможных модных диет, поэтому детство Калли наполняли странные десерты из авокадо и яблочного пюре. Поэтому неудивительно, что Калли, отправившись в колледж, начала запасаться мукой, маслом и жирными сливками, чтобы готовить настоящие сладости. С тех пор она не останавливалась.

– Пахнет очень вкусно, – сообщила Клэр.

– Ах, спасибо, моя дорогая. – Калли улыбнулась. – Вот, возьми одну из тех розовых коробок. Можешь также взять немного с собой, чтобы поделиться с мамой.

– О, замечательно! – радостно воскликнула Клэр и побежала к полкам, заставленным картонными коробками.

– Спасибо, Калли, – сказал Майк. – Я подумал, что стоматолог – это отличный повод для угощения. К тому же Клэр впервые ходила туда без Анны, – добавил он с улыбкой.

– Да, согласна, – отозвалась Калли. – Впрочем, выпечка уместна в любой ситуации. Как дела с речью Анны? Ведь по этой причине ты возил Клэр?

Майк утвердительно кивнул.

– Да, верно, эта конференция блогеров заставляет ее серьезно нервничать. Она до смерти боится выступать на публике.

Основав очень популярный блог «Моя прекрасная маленькая жизнь», Анна писала абсолютно обо всем – от организации вечеринок и анекдотов до ремонта мебели. Года два назад она пригласила Калли стать регулярной участницей – выкладывать рецепты и советы о выпечке. А потом к ним присоединилась Линдси Моралес, чья специальность – дизайн и рукоделие. Калли нравилось быть частью онлайн-сообщества, созданного Анной, и она чувствовала себя интернет-знаменитостью. Читатели Анны любили Калли и приняли ее и Линдси с распростертыми объятиями; причем с каждым днем они становились все популярнее. И вот теперь Анну пригласили выступить на конференции блогеров…

– У нее все получится, – продолжил Майк. – Анна все делает превосходно. Я ее даже за это немного ругаю.

– Нет, ты любишь мамочку, – безапелляционно заявила Клэр, продолжая нагружать розовую коробку сладостями.

Доев второе печенье, Майк изрек:

– Твое печенье, Калли, даже взрослого мужчину заставит прослезиться. Только никому об этом не говори.

– Лестью многого можно добиться, но, согласно правилам, на этой кухне плакать разрешается только мне, – ответила Калли… и почему-то вдруг вздохнула.

Майк взглянул на нее с удивлением.

– У тебя все хорошо? – спросил он. Вопрос был задан в том самом мужском тоне, когда подразумевается: «Дорогая, я обеспокоен, но надеюсь, что ты не станешь углубляться, потому что я понятия не имею, как на это реагировать».

Калли снова вздохнула и закрыла крышку коробки, чтобы Клэр не вынесла из кондитерской все подчистую; малышка уже переместилась к подносу с булочками и приближалась к сине-белым кексам «Пантер».

– Не беспокойся, Майк, мне плакать не о чем. По крайней мере сегодня. Но дело в том, что отсюда только что вышла моя мать. Вот так-то…

– Пышные светлые волосы плюс «Мустанг кабриолет» с надписью «ЕВЛИЧСТВО» на номерах?

– О боже!.. Она хотела, чтобы было написано «ее величество», но надпись оказалась слишком длинной и не поместилась, – со стоном пояснила Калли. Ее мать уже много лет разъезжала с номерами «ЕВЛИЧСТВО» – с тех пор как бизнес отца стал называться «Королевский поток». Реклама изображала ее привлекательного, но весьма пухлого отца в короне и в мантии, а в руке он вместо скипетра держал вантуз, так что бедняжка Калли была известна в своей школе как «принцесса вантузов».

Майк ухмыльнулся.

– Твоя мать выглядит довольно… необычно.

– Пытаешься быть вежливым? Хипстеры и феминистки – вот они выглядят необычно, а моя мать…

– Она кошмарная, но мы ее любим, – заявил влетевший в кухню Эрик. Схватив стопку салфеток, он тотчас же удалился.

– Конечно, мы ее любим, – кивнула Калли. – Но ее визиты меня эмоционально изматывают.

– Мне жаль, Калли… – Майк взял у Клэр коробку и начал подталкивать ее в сторону выхода. – Почему бы тебе не заехать вечером к Анне? Она в совершенном растрепе чувств перед конференцией, но я-то знаю: когда вы, девчонки, собираетесь вместе, вам становится лучше. Выпейте вина, съешьте торт… или какой там фигней вы еще занимаетесь?

– Дядя Майк, это нехорошее слово, помнишь? – спросила малышка.

Калли невольно рассмеялась; милая малышка Клэр была большой оригиналкой. По мнению Калли, Майку и Анне следовало раздобыть этому ребенку брата или сестру, причем поскорее. Общаясь с посторонними, девочка была милой и застенчивой, но в кругу близких вела себя как принцесса.

– Кажется, я знаю слишком много нехороших слов, – тихо пробормотал Майк и последовал за малышкой. У самой двери он обернулся и, серьезно посмотрев на Калли, добавил: – Конечно, Анна никогда в этом не признается, но я думаю, гости ей не повредят. У нее стресс, и я буду тебе признателен, если ты приедешь и приободришь ее.

– Тебе обязательно быть таким идеальным? – проворчала Калли.

Майк с ухмылкой ответил:

– Дорогая, я тебя обожаю.

Эрик бросил Майку бутылку шоколадного молока для Клэр, и они вышли.

– Спасибо за все! Увидимся! – крикнул Майк, и дверь за ним захлопнулась.

Посмотрев на часы, Калли воскликнула:

– Вот черт! – Она сняла усыпанный мукой фартук. – Я опоздаю на тренировку, если сейчас же не уберусь отсюда!

Танцевальная группа встречалась каждый день сразу после уроков, кроме пятниц, когда обычно проходили матчи. Во время домашних игр группа выступала в перерыве. Надо признать, что эта ее вторая работа начинала занимать гораздо больше времени, чем Калли ожидала, но ей, как ни странно, это даже нравилось. «Если уж жить, то жить широко и постоянно оставаться занятой», – говорила она себе.

К тому же Калли обожала танцы, которые всегда ее спасали. Ее жизнь с самого детства была хаотичной из-за конкурсов красоты и всего того, что сопутствовало положению дочери «Ее Величества» и «Короля Вантузов». Но какой бы безумной ни становилась жизнь, Калли всегда находила время для танцев – с тех пор как мать в трехлетнем возрасте записала ее на чечетку и балет. И нравилось абсолютно все – и джаз, и современные танцы, и даже бальные, которыми Калли занималась в колледже, где получила стипендию как участница университетской команды по танцам. А теперь она преподавала, и это было потрясающе!

Двадцать минут спустя Калли уже находилась в школьном спортзале, где гремела музыка и где она вместе с девочками разогревалась перед репетицией танца, с которым им предстояло выступать завтра вечером. Калли с облегчением вздохнула – и тут же почувствовала, что стресс, накопившийся за день, оставил ее; теперь она снова была счастлива.

Беннет Кларк опаздывал на тренировку и очень из-за этого злился. Но ученик, нуждавшийся в помощи с выполнением домашнего задания, был важнее футбола, по крайней мере на несколько минут.

Беннет, конечно же, отправил сообщение своим помощникам, чтобы не волновались, но ему все равно не хотелось опаздывать. Ведь школьные занятия начались всего три недели назад, а первые несколько недель тренировок были крайне важны, так как именно в это время команда сформировывалась по-настоящему, становилась единым целым. И именно сейчас Беннет должен был убедиться в том, что все игроки правильно его понимали.

Добравшись до коридора, протянувшегося вдоль спортзала, он ускорил шаг, направляясь к дальнему выходу, ведущему на поле. Внезапно его внимание привлек громкий женский голос, доносившийся из спортзала.

– Леди, если ваша пятая точка не направлена в сторону неба, то растяжка никак не подействует на подколенные сухожилия. Ваша грудь должна находиться между бедер.

Резко остановившись, Беннет осторожно заглянул в спортзал. К счастью, все девушки стояли лицом к противоположной стене, поэтому не могли его заметить. И тут снова раздался властный женский голос:

– Так, хорошо! Держим позу. Мышцы должны как следует разогреться.

Беннет удивленно заморгал. Голос явно не принадлежал Джейн, тренеру танцевальной команды. Она что, уволилась? Или ее уволили? Прошедшей весной ходили слухи о ее неподобающей переписке с администратором, но Беннет старался не обращать внимания на сплетни.

– Так, отлично! Теперь станьте в ряд, и мы попробуем исполнить весь номер целиком. Итак – на счет «восемь». И все широко улыбаемся, – добавила женщина, хлопнув в ладоши. А в следующее мгновение Беннет увидел ее.

«Проклятие!» – воскликнул он мысленно.

Она была миниатюрная, черные штаны в обтяжку прекрасно подчеркивали все достоинства ее фигуры. И у нее была идеальная попка – круглая и пышная, но подтянутая. Черт побери!

«Да уж, это вам не Джейн…» – подумал Беннет, судорожно сглотнув.

Ее стройные мускулистые ноги в маленьких ярко-розовых кедах были широко расставлены, руки упирались в бедра, а непокорные волнистые волосы были собраны в высокий хвост. Ему отчаянно хотелось увидеть ее лицо, но она, глядя в противоположную от двери сторону, начала считать, и на счет «восемь» ряд юных танцовщиц повернулся и стал двигаться в унисон.

Когда Беннет понял, что девочки разворачивались в его сторону, он ушел. Учитель мужского пола, пялившийся на танцевальную команду, выглядел бы не слишком прилично, так что он поспешил, проклиная стрелявшую в ноге боль. Выйдя через металлические двери на солнце, Беннет, то и дело щурясь, направился к лестнице с перилами, потому что поросший травой холм был пыткой для его ноги. Со времени аварии прошли годы, но травма всегда давала о себе знать в футбольный сезон, когда ему подолгу приходилось находиться на ногах.

Услышав знакомые звуки ударов и шлепков кожи о винил, Беннет невольно улыбнулся, и напряжение покинуло его, словно он оказался в родной стихии. Тренер школьной команды – не очень престижно, но если за свои тридцать лет Беннет о чем-то и жалел, то вовсе не о том, что согласился на такую работу. Ведь после аварии он только в качестве тренера мог сохранить футбол в своей жизни как нечто постоянное. Да, эта работа превосходно ему подходила, а о лучшей школе нельзя было и мечтать – футбол для Престона являлся смыслом жизни, и большинство местных жителей скорее пропустили бы воскресную церковную мессу, чем пятничную игру. Беннет был родом из Техаса, где школьный футбол отчасти заменял религию, так что подобный образ мыслей был ему очень близок.

Добравшись до боковой линии тренировочного поля, Беннет взглянул на своего приятеля и помощника.

– Спасибо, что начали без меня, старик. Извини за опоздание.

– Не волнуйся, все нормально, – ответил Реджи. – Мы только закончили разогреваться. Парни сегодня на взводе – это чувствуется. Я разрешил Джону заняться защитой и начать упражнения. Кроме того, он изучает планы игры с Тедом. И раз уж ты пришел… Тогда я забираю своих ребят. Уверен, им уже надоело бегать по этой жаре. А ты, возможно, захочешь поработать с Тейтом и Лейном.

– Да-да, все отлично, – закивал Беннет. Какое-то время он молчал, наконец, не выдержав, с деланым безразличием проговорил: – А ты не знаешь, что случилось с Джейн? Ее что, выперли за тот весенний бред?

Реджи не был простаком, и по его усмешке Беннет понял: приятель точно знал, чем был вызван его вопрос. Не отрывая взгляда от поля, Реджи проговорил:

– Уже увидел, да? Конфетка, верно?

Беннет промолчал, но отвечать и не требовалось. Они с Реджи работали вместе шесть лет и прекрасно понимали друг друга и без слов. Это напоминало отношения игроков в хорошо подобранной команде. Футбол создавал особое братство, хотя, безусловно, далеко не каждый игрок со способностями становился профессионалом. И не каждый игрок, попадавший в НФЛ[1]1
  НФЛ – Национальная футбольная лига (англ. NFL – National Football League), профессиональная лига американского футбола в США.


[Закрыть], становился знаменитостью.

– По крайней мере, теперь мне известно, почему ты опоздал. Засмотрелся на нового преподавателя танцев, – со смехом проговорил Реджи.

– Ладно, перестань. Ты же меня знаешь… Я был занят с учеником, – ответил Беннет. Тут Реджи, наконец, повернулся к нему, и Беннет, пожав плечами, добавил: – Да, конечно, я ее видел. Но задержался лишь на секунду. Всего на секунду.

– Так я тебе и поверил. – Реджи фыркнул. – Слушай, а почему бы тебе с ней не пообщаться? Я уверен, она умирает от желания познакомиться со знаменитым тренером Беннетом. Тебе, знаешь ли, не повредит провести время в женском обществе. Подумай об этом.

В ответ Беннет покачал головой и дунул в свисток. После чего направился на поле к своим квотербекам[2]2
  Квотербек (англ. Quarterback) – позиция игрока нападения в американском футболе.


[Закрыть], стараясь не думать о разговоре с приятелем. Но Реджи был прав. Он и впрямь давно уже не встречался с женщиной. Осознавать это было не так уж приятно, но в свое оправдание он мог сказать, что постоянно был занят – преподавал и тренировал. И поэтому в его жизни не было места для каких-либо отношений с женщинами. Когда-то, очень давно, ему казалось, что он нашел свою единственную. О, как же он ошибался…

Как и многое в своей жизни, Беннет потерял Эшли, свою невесту, сразу после аварии. Когда контракт профессионального футболиста перестал быть частью его будущего, она ушла от него. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что это не должно было его шокировать, но тогда все виделось по-другому. Он был в отчаянном положении и постоянно спрашивал себя: разве близкие люди не должны помогать друг другу в такие моменты? А ведь Эшли ушла от него, когда он больше всего нуждался в ней…

К счастью, преподавание и футбол помогли ему, и он понял, что не все еще потеряно. Конечно, его жизнь оказалась совсем не такой, как он мечтал, но это была хорошая жизнь. Вполне приличная, хотя и немного одинокая. Пожалуй, даже слишком одинокая…

Однако наступающий сезон – не самое подходящее время для каких-либо сожалений. Главное сейчас – команда, которая должна быть в отличном состоянии.

Беннет немного постоял под штангой, внимательно наблюдая за упражнениями нападающих. Как тренер он понимал, что в игре важна каждая позиция, но как бывший квотербек он не мог оставаться полностью беспристрастным и отдавал предпочтение именно нападающим. Его старший квотербек был чрезвычайно одаренным – парень сделал идеальную передачу через все поле прямо в руки принимающего. Тяжкий труд, который он вложил в обучение Тейта Грейсона, начал приносить плоды, и Беннет им очень гордился. Было очевидно, что этот парень многого добьется.

Конечно, у Тейта имелись и недостатки. Он с трудом контролировал эмоции на поле, но руки у него были очень сильные; к тому же он мог смести защиту противника в считаные секунды. А его рефлексы… Беннет подозревал, что они были вбиты в Тейта с малолетства властным отцом. Грейсон-старший никогда не упускал случая напомнить Беннету, что его сын обязательно должен начинать каждую игру. Однако Тейт не будет начинать каждую игру – и не только потому, что это было бы нечестно (в команде, знаете ли, есть и другие квотербеки); но и потому, что это вредно для здоровья. Хотя Беннет прекрасно знал: его самая выигрышная комбинация игроков – это Тейт и его лучший друг Джейсон Старки, левый полузащитник. Мальчишки вместе выросли, а затем и играли вместе: сначала в детской, потом в школьной команде. Они разыгрывали подачи так, словно у них был один мозг на двоих, и Джейсон, казалось, всегда знал, где будет находиться Тейт в тот или иной момент. Смотреть на такого парня – одно удовольствие, и было совершенно ясно: именно такие и выигрывают чемпионаты штата.

Беннет сделал Тейту несколько подач с края поля, а Реджи и ребята из специальных команд остановились, чтобы понаблюдать за ними, после чего радостно загалдели – принимающий прекрасно справлялся.