Текст книги "Кровавая Роза"

Глава 13. Верхнопуль

После остановки в деревушке с неблагозвучным названием Скукотень (к сожалению, соответствующим действительности) турне «Сказа» завершилось в Верхнопуле, городе не меньших размеров, чем столичный Ардбург, но гораздо пышнее и роскошнее. Верхнопуль, выстроенный из сверкающего белоснежного известняка, короной венчал вершину пологого холма.

С юга город окружали отроги Заиндевелого кряжа, а в отвесном утесе на севере была высечена колоссальная статуя воина, который одной рукой сжимал рукоять гранитного меча, а другую простирал над городом. По желобам, прорубленным в скальной породе, на раскрытую ладонь стекали талые воды, водопадом изливаясь между сомкнутых пальцев и наполняя бассейн в нескольких сотнях футов ниже.

Верхнопульцы называли статую Защитником, но Вольное Облако объяснил Тэм, кого она изображала на самом деле.

– Тиран? – Тэм прищурилась, вглядываясь в каменное лицо, истертое ветрами и дождями; откинутые назад длинные уши свидетельствовали о том, что моделью изваяния служил друин.

– Некогда он был здешним экзархом. Его звали Говикен, – сказал Вольное Облако. – Он велел своим рабам – сотням людей и монстров – высечь из скалы свое подобие. За десять лет им удалось справиться только с ладонью, поэтому он отправил на работу еще тысячи камнерезов. Спустя лет десять появилась грудь, рука и голова – в общем, все, что перед тобой, но статую так и не завершили.

Друин рассеянно крутил в пальцах странную монетку из лунного камня, – наверное, какой-то талисман, решила Тэм.

– К тому времени Держава начала распадаться, – продолжил он. – Вспыхнули междоусобные войны, экзархи сражались друг с другом. Бойцы Говикена были необученными, ослабевшими и изможденными после десятилетий тяжелой работы. Их быстро разгромили, а экзарха убили. – Вольное Облако вздохнул, и его уши печально поникли. – Я иногда задумываюсь: вот зачем нам все эти битвы, убийства, слава?.. Ради чего мы этого добиваемся, если от нас совершенно не зависит, какими мы останемся в памяти людей.

Тэм припомнила, что об этом же говорил и Браниган на холме у Бойцовского табора.

– Говикен был жестоким и тщеславным, – добавил Вольное Облако. – Этот мелкий деспот жаждал вековечной славы, но лишь обрек на поражение и себя, и свой народ. Однако же он по-прежнему красуется здесь, над городом, хотя все его враги давно сгинули, а те, кто когда-то были его рабами, возносят ему хвалу. Как ни странно, он обрел бессмертие.

Отведя прядь волос с глаз, Тэм спросила:

– А разве друины не бессмертны?

– По сути, бессмертны, – кивнул Вольное Облако, и монетка исчезла из пальцев как по волшебству. – Жаль только, что в большинстве своем мудаки.

Дорога в город огибала холм; по ее левой стороне высился земляной вал, на котором собралась восторженная толпа. Первые телеги Вольницы вкатили в городские ворота под восхищенные крики поклонников, а «Сказ» встретили с буйным разгулом. «Бастион бунтарей» медленно двигался по улицам, на которых с обеих сторон теснились встречающие. Тэм попыталась подсчитать число женщин с ярко-алыми, как у Розы, волосами, но после первой сотни сбилась со счету. Похоже, в городе не осталось ни одного зернышка хакнелла.

«Эх, жаль, не догадалась запастись, – подумала она. – Заработала бы целое состояние».

Какая-то женщина несколько кварталов бежала за ковчегом, умоляя Брюна сделать ей ребеночка, а другая, тыча всем под нос орущего младенца, наряженного кроликом, заявляла, что это отпрыск Вольного Облака.

– Ну что, пора начинать волноваться? – спросила Роза у друина.

Он помахал женщине рукой, устало улыбнулся и ответил:

– Я уже волнуюсь.

Поклонники усеивали балконы и крыши домов. Со всех сторон дождем сыпались узкие яркие ленты серпантина, птичий корм и лепестки роз, такие мерзлые, что больше напоминали град.

Склонившись к облучку, Тэм спросила Родерика:

– А при чем здесь птичий корм?

– Понятия не имею. – Сатир набрал горсть зерен, высыпал в рот и, заметив, что Тэм изумленно уставилась на него, протянул ей руку. – Извини, я не подумал. Угощайся.

– Нет, спасибо, – отмахнулась она.

– Ну как хочешь. – Родерик сосредоточенно всмотрелся в зерна на ладони. – О, тут и пшеничка есть!

Наконец ковчег остановился у трехэтажного постоялого двора под названием «Корявый посох», хозяин которого, бывший маг Эльфмин, приветствовал «Сказ» во дворе и подарил каждому ярко-красный шарф.

– Ух ты, какой теплый! – удивленно заметила Тэм, когда старик накинул ей на плечи толстый шерстяной шарф, от которого исходило ровное тепло.

– Зачарованный, – сказал Эльфмин, поправляя на носу очки с золотистыми стеклами. – Элементарное волшебство, но в Злодебрях придется очень кстати, попомни мои слова.

Остаток дня ушел на то, чтобы расселить на постоялом дворе Вольницу и «Сказ», а потом все, включая Тэм, завалились спать, потому что Роза без обиняков предупредила:

– Ночью будет не до сна.

Пирушка в честь завершения турне «Сказа» должна была состояться на следующий вечер, после битвы на арене, а ночь перед выступлением банда решила провести в верхнопульских притонах. Разумеется, за «Сказом» увязалась Вольница, а еще все те, кому хватало физических и моральных сил принимать участие в разнузданном веселье.

Сначала заглянули в «Василиск», бордель, уставленный статуями прелюбодеев и прелюбодеек, занятых любимым делом. После этого перешли в «Логово горгоны», украшенное примерно так же, только со змеями.

Затем навестили «Мэкис», «Бравый бард» и еще один бордель, «Самый длинный меч на свете», где Вольное Облако, после обильных возлияний и упрашиваний, согласился потанцевать в клетке, под пылко исполненную Тэм песенку «Волшебный мальчик», которую обычно играли на детских утренниках.

На стенах таверны «Щелястый щит» висели сломанные мечи и разрубленные щиты. Посетители, по большей части седые воины, рассказывали длинные путаные побасенки о странствиях по Кромешной Жути. Как выяснилось, почти во всех старых бандах были случаи смерти от черногнили, страшной болезни, которая рано или поздно настигала тех, кто бродил по отравленным лесам. Один старик хвастливо показывал руку, якобы вылеченную от заразы чудодейственным зельем Аркандия Муга, соратника отца Розы.

Тэм спросила одряхлевших героев, какую песню им спеть, и растрогалась, когда ее единодушно попросили исполнить самую знаменитую балладу Лили Хашфорд. Песня «Верные друзья» не только напоминала Тэм о матери, но и помогла ей стать участницей «Сказа». Если бы тогда, в «Залоге успеха», Тэм исполнила что-нибудь другое, то так и не покинула бы Ардбург.

Завершающий куплет старые бойцы исполнили хором, а когда Тэм закончила, у всех посетителей блестели слезы на глазах.

Напоследок «Сказ» посетил таверну «Рынок Чудовищ», где подавальщицы, одетые в вызывающие наряды, изображали различных волшебных тварей, а вместо восковых свечей или керосиновых ламп в склянках цветного стекла томились самые настоящие пикси. По примеру Розы все из «Сказа» и Вольницы сняли по склянке, вышли на улицу, выпустили пикси на свободу и со смехом глядели, как разноцветные сияющие создания на трепещущих крылышках взмывают в небо.

На рассвете все потянулись в «Корявый посох». По дороге Пенни запустила снежком в Брюна, который ответил тем же, но попал не в нее, а в Розу. Снежная баталия продолжалась до тех пор, пока не появился отряд ночных стражников в белых плащах.

Брюна арестовали, потому что он (с Пенни на плечах) не успел убежать. Розу с Вольным Облаком обнаружили в ближайшем сугробе и вменили им в вину развратное поведение, появление в общественных местах без одежды и наличие обнаженного меча.

На обледенелой брусчатке Тэм поскользнулась и чуть не упала, но Кьюра вовремя ухватила ее под локоть. Не разнимая рук, они бросились наутек по узким переулкам и заснеженным площадям. Наконец беглянки оторвались от преследователей. Неподалеку от постоялого двора Кьюра легонько сжала пальцы Тэм и показала куда-то вверх:

– Погляди!

Водопады над Верхнопулем в свете луны превратились в шелестящие полотнища серебристого шелка, а полосы звездного неба между ними мерцали, как озеро, затянутое льдом.

– Какая красота! – прошептала Тэм, глядя не на водопад, а на Кьюру.

Чародейка покосилась на нее и с лукавой улыбкой предложила:

– А давай-ка мы с тобой…

– Сначала надо увлажнить, – заявила Кьюра.

– А больно не будет? – спросила Тэм.

– Если все сделать правильно, то будет не больно, а… ну пощиплет чуть-чуть, и все.

– А ты уже пробовала?

– Да, но только на себе.

– А если мне не понравится?

– Еще как понравится! Даже странно, что в свои годы ты этого еще не пробовала. Все, закрой глаза и не шевелись.

Чародейка вылила на голову Тэм кувшин воды.

Тщательно намочив волосы Тэм, Кьюра отошла. Бард, запрокинув голову и опираясь затылком на край фаянсовой раковины, разглядывала в сумраке кухни потолочные балки «Корявого посоха». Послышались удары пестика в ступке, плеск воды, и Кьюра снова начала что-то измельчать.

– Готово, – наконец сказала она и стала втирать какую-то смесь в волосы Тэм. Кожу сразу же защипало.

Процедура обещала быть долгой, поэтому Тэм решила, что сейчас самое время хорошенько расспросить Чернильную чародейку. Вопросы мучили Тэм с того самого дня, как «Сказ» встретился с Сэмом Ротом; она сдерживала их в себе, будто вздох.

– У Розы правда есть дочь?

Пальцы Кьюры на миг замерли.

– Да, есть. Ее зовут Зарянка.

– Значит, она друинка?

– Нет, она – сильф. И уши у нее самые обычные, не кроличьи.

– Сильф?

– Сильф – это плод союза друина и человеческой женщины. Друинкам повезло – они способны родить одного-единственного ребенка, и то лишь от друина.

Тэм, пораженная новостью, спросила:

– А как же они выжили? Если каждая рожает лишь одного ребенка, то в конце концов вымрет вся раса.

– Так оно и случилось. Или ты не заметила? Они, конечно, бессмертны. Ну почти. Хотя Вольное Облако говорил, что друины иногда умирают от старости, трудно представить себе, что такое старость для кролика. Между прочим, они не из нашего мира.

Тэм знала об этом. Как рассказывала мама, друины попали в Грандуаль из обреченного мира, прорубив проход в соседнее измерение волшебным мечом Веленкором. Они быстро поработили местное население – первобытных людей и чудовищ, не способных противостоять колдовству и передовым технологиям захватчиков. Глава друинов, Веспиан, создал империю, дал ей название Держава и, объявив себя архонтом, правил тысячу лет.

Конечно же, взрослые считали все это сказками, выдумками, смесью полуправды и суеверий. Но Тэм, слушая рассказы мамы, безоговорочно ей верила. Вдобавок Эдвик и Тиамакс своими глазами видели Веленкор, и оба утверждали, что в его клинке отражается потусторонний мир. На смертном одре архонт подарил меч отцу Розы.

– А сколько лет Зарянке? – спросила Тэм.

– Четыре, – ответила Кьюра. – А может, пять. Она живет у дедушки, в Ковердейле. Мы их часто навещаем.

«У дедушки?» – подумала Тэм и уточнила:

– У Золотого Гэба? А почему Роза не берет ее с собой?

Кьюра запустила пальцы в волосы Тэм, что было бы приятно – даже очень, – но кожу уже щипало весьма чувствительно.

– Потому что, – наконец сказала чародейка, – детям не место в гастрольных поездках.

«А зачем же тогда Роза с Вольным Облаком отправились в турне?» – подумала Тэм, но вслух этого не произнесла, а задала другой вопрос, который тоже давно не давал ей покоя:

– В Борфорде Джека сказала, что никогда не встречала такого чародейства. Как это понимать?

– Ну ты же сама видела, – заявила Кьюра, будто хвастаясь. – Круче меня никого нет.

У Тэм щекотало в носу от запаха жженой ванили.

– Нет, Джека говорила не об этом. Она сказала, что ты сражаешься не так, как другие чародеи.

– Потому что обычно чародеи не сражаются, – объяснила Кьюра. – Они развлекают публику. Вырезают фигурки из дерева или протравливают их на стеклянных колокольчиках, а потом сжигают деревяшки или разбивают стекло, чтобы оживить изображение.

– Значит, если чародей вырежет из деревяшки птичку, то…

– У него будет деревянная птичка. А если они вытравят изображение птички на стекле…

– То она будет стеклянной, – сообразила Тэм.

– Совершенно верно. – Кьюра отошла вглубь кухни, зачерпнула кувшином воды из бочки в углу. – А я работаю иначе. Эти изображения вытатуированы на моем теле, смешаны с моей кровью. – Она вылила холодную воду на голову Тэм. – Поэтому, когда я их призываю, они являются во плоти. Они настоящие, ну или почти настоящие. – Кьюра снова шагнула к бочке.

На голову Тэм обрушился еще один холодный поток.

– А что они вообще такое? – спросила Тэм, заметив, что запах ванили стал слабее, – наверное, это был хороший признак. – Этот пламенный древей, морское чудовище, и та штука, пронзенная мечами… Почему они у тебя такие…

– Готово, – объявила Кьюра резким, не терпящим возражений тоном. – Садись и посмотри.

Тэм подняла голову и взглянула на свое отражение в ручном зеркале, которое поднесла Кьюра.

Лицо Тэм не изменилось. Глаза остались теми же. А вот волосы утратили невзрачный мышиный цвет.

Бард стала платиновой блондинкой.

На губах отражения солнечным лучом сверкнула улыбка.

– Ох, ради всех богов, обалдеть, как мне нравится!

Глава 14. Важные персоны

Несколько лет назад, после смерти каскарского короля, его сын и наследник, желая заручиться любовью подданных, велел возвести в каждом крупном городе своего королевства грандиозное сооружение для общественных нужд. Гримстон обзавелся новым маяком, Северный Престол – ипподромом, в Восточном Свистоплясе построили престольную библиотеку, а в Западном Свистоплясе – престольный музей. Ардбургу достался наисовременнейший комплекс банных сооружений – бассейны с подогревом, сауны и зал для вольной борьбы, где, если верить Бранигану, секса было больше, чем в борделе, когда там объявляют скидки на услуги.

В Верхнопуле король Маладан Пайк повелел отреставрировать древнюю арену, разрушенную настолько, что банды и посредники обходили город стороной. Возрожденная арена, получившая название «Каменный сад», представляла собой шестиярусный цилиндр, врытый в скальную породу. Со стороны виднелся только самый верхний ярус, занятый роскошными ложами, откуда городская знать с комфортом наблюдала за кровавой бойней. Самый нижний ярус прозвали «Ямой», и его завсегдатаи часто получали увечья похлеще, чем чудовища на арене.

Оружейная «Каменного сада» блистала невиданной доселе роскошью. Столы ломились от яств, как на королевском пиру, а в баре собрали все мыслимые и немыслимые напитки. На каменных плитах пола лежали толстые узорчатые ковры, а на диванах было столько подушек, что Тэм пришлось переложить некоторые на соседнее кресло, чтобы было где сидеть. Между подсвеченных лампами огромных гримерных зеркал висели шпалеры и гобелены с изображением знаменитых битв.

В одном из зеркал Тэм заметила отражение наемника, чья известность затмевала даже славу Розы. Когда на соседний диван плюхнулся Брюн, разметав подушки во все стороны, Тэм склонилась к нему и прошептала:

– А это кто там? Принц Утский?

– Какой еще принц? – громко уточнил Брюн.

Наемник в пурпурной накидке с капюшоном взглянул в зеркало. За лиловой вуалью, удерживаемой тонким золотым обручем, едва виднелись глаза, густо обведенные черным. Тэм поспешно зарылась в оставшиеся подушки.

Шаман задумчиво почесал в затылке:

– Ты что-то сделала с волосами?

– Не-а.

– Понятно. – Брюн вытянул шею, поглядел Тэм за плечо. – Ага, принц. Между прочим, у него нет банды. Он бьется с монстрами в одиночку. По-моему, это безумие. Группа поддержки нужна всем, даже героям. Вот, к примеру, Роза… – Он осекся и подтолкнул Тэм. – О, погляди-ка!

Посредник принца Утского, грузный нармериец с тройным подбородком, кутаясь в накидку из пятнистого меха, визгливо окликнул распорядительницу оружейной:

– Подойдите-ка, милейшая! Да-да, я к вам обращаюсь! – В пронзительном голосе звучала царственная самоуверенность евнуха; одной рукой, унизанной кольцами, посредник поглаживал мех воротника, а другой величественным жестом указал на стол. – Нам тут перепутали виноград.

По лицу распорядительницы было ясно, что ей хочется оказаться где угодно, только не здесь.

– Виноград? – переспросила она.

– Совершенно верно. Виноград.

– Вот этот виноград?

– Да. То есть нет. Я особо отметил, что виноград должен быть пурпурным, а это, как вы сами видите, грозди белого. Надеюсь, даже ваш недалекий ум сможет уяснить разницу.

Распорядительница предпочла пропустить оскорбление мимо ушей.

– И что?

– А то, – сладеньким голоском добавил посредник, выразительно поглядев на принца. – Его светлость не выносит белого винограда. Он предпочитает пурпурный.

Распорядительница недоуменно заморгала, посмотрела на стол и перевела взгляд на посредника:

– А это белый виноград.

– Да, я это прекрасно вижу. Это белый виноград. Поэтому…

По «Каменному саду» разнесся громкий рев, от которого закачались светильники на серебряных цепях под потолком. Распорядительница воспользовалась удачным случаем и ускользнула. Немного погодя в оружейную вошла Кьюра и объявила:

– «Крысолаки» победили.

– Кого? – спросил Вольное Облако.

– Крысолаков. – Кьюра окинула придирчивым взглядом угощение на столе и выбрала персик. – Прям дурдом какой-то.

Следом за ней появился Родерик и выкликнул:

– Наша очередь!

– А с кем мы сражаемся? – спросила Роза, которая только что приняла дозу львинника, – голос звучал глухо, глаза не сверкали.

Посредник радостно потер руки:

– С орками.

– И много их?

– У загонщиков в клетках – целый отряд. Я велел отобрать дюжину самых свирепых, чтобы побольше да позеленее. То есть по три штуки на каждого из вас, если, конечно, Тэм не выбежит на арену и не начнет стрелять. – Он подмигнул барду. – Отличный цвет волос.

– Спасибо, – улыбнулась Тэм.

– Вот, я так и знал, – сказал Брюн, с довольным видом поглаживая бороду.

Роза смотрела в темную бездну гримерного зеркала, будто играла в гляделки со своим отражением.

– Будем биться со всеми сразу, – заявила она.

Брови сатира подскочили кверху, едва не сбив шляпу с головы.

– Чего-чего? – удивленно переспросил он.

– Будем биться со всем отрядом, – повторила Роза.

В оружейной наступила тишина.

Из глубины зеркала двойник Розы устремил пронзительный взгляд на остальных участников банды. Брюн набрал полную грудь воздуха, а потом утвердительно кивнул. Кьюра с довольной усмешкой откусила персик, а потом сказала:

– Мне нравится такой расклад.

– А мне – нет, – пробормотал Вольное Облако. – Мне больше нравятся ставки на кону. Смерть или слава, так ведь?

Отражение Розы улыбнулось:

– Смерть или слава.

В отряде семьдесят семь орков, и, хотя Тэм никогда не меняет этой цифры, остальные барды считают нужным слегка завысить численное превосходство противника. Вскоре по всем городам и весям Пяти Престолов разлетятся слухи и песни о том, что в тот день «Сказ» вышел на битву с сотней, нет, с полутора сотнями, нет… с двумя сотнями орков.

Однако же Тэм считает, что приукрашивать нет смысла, – правда и без того невероятна. Вот по арене к Розе и ее соратникам с ревом несется зеленая волна свирепых, закованных в латы орков…

…и рев бурого медведя сотрясает окрестности, вселяя страх в сердца. Кривые когти сминают железо и вспарывают орков, будто бурдюки прокисшего вина…

…и с руки чародейки срывается чернильный жеребец, парусами развернув за спиной железные крылья. Громоподобно грохочут копыта, из-под них вылетают молнии, а сам конь, неумолимый, как ненастье, врывается в битву…

…и друинский меч звенит, будто колокол, рассекая воздух; друин движется со стремительной грацией хищника – каждый шаг выверен, каждый удар точен. Сердце его – как подброшенная монета: на аверсе – лицо любимой, на реверсе – лицо дочери, и, какой бы стороной ни упала монета, он все равно проиграет…

…и воительница рубит, режет, колет и наносит удары в вихре огня и стали. Она рождена в тени, но сияет ярче самой яркой звезды и, притягивая к себе все взгляды, пылающей кометой несется навстречу своей неведомой судьбе.

Когда оставшееся от семидесяти семи орков крошево сгребают, сметают и уносят с арены, звучит объявление: принц Утский, сообразив, что не сможет тягаться с подвигом «Сказа», наотрез отказывается выступать.

Зрители презрительно вопят, и тут из оружейной выходит Роза и объявляет, что проведет показательный бой. На потеху взбудораженной толпе загонщики выпускают марилиту – змеехвостую шестирукую тварь, вооруженную мечами. По мнению Тэм, ей самое место среди татуировок Кьюры.

Роза бьется с мастерством гениального актера, будто арена – театральные подмостки, а каждый зритель – бард, слагающий хвалебную песнь о битве. Наконец воительница убивает марилиту, отсекая ей голову скимитарами, потом швыряет клинки на арену и победно вскидывает руки, а толпа неистовствует и ликует, поклоняясь своему кумиру.

С неба дождем сыплются пурпурные лепестки, кружат в косых солнечных лучах, прорезающих тени. Тэм ловит лепесток и улыбается.

Ну конечно же. Розы.

Вечером в «Корявом посохе» устроили пирушку. Наутро Вольница разбредется – кто по домам, кто пристанет к другой банде, – а «Сказ» отправится в Злодебри выполнять заказ. К раскладному столу, за которым сидела Роза и ее соратники, по одному подходили люди, прощались. Пенни расстроилась, потому что Брюн отказался взять ее с собой в поход на север, и вцепилась в руку шамана, будто в мачту тонущего корабля.

Естественно, не обошлось и без наемников. На вечеринку пришли «Крысолаки», те самые, что выступали в «Каменном саду» перед битвой «Сказа», и «Жуткая молодежь» – четверо обрюзглых типов под шестьдесят, которые «гастролировали», без приглашения являясь на пирушки.

Кори Кейн, лучница банды «Акулий завтрак», подошла поздороваться – и похвастаться выпирающим животом.

– А будущий папаша отправился пинать орду под зад, – гордо сказала она. – Я бы тоже с ним ушла, только доспехи не налазят.

Тэм втиснулась на скамью между Кьюрой и Брюном, Роза с Вольным Облаком сидели напротив, а Родерик пристроился на табурете в торце стола, заставленного полными кружками, пустыми бутылками и грязными тарелками с остатками грандиозного пиршества. Шаман с чародейкой обсуждали, в какой из грандуальских Престолов лучше всего уйти на покой после выполнения прибыльного заказа в Злодебрях. Родерик жевал что-то хрустящее, как куриные кости, – наверное, те самые куриные кости.

Тэм изо всех сил старалась не прислушиваться к разговору Розы и Вольного Облака.

– …напрасно лезла на рожон, – говорил друин. – Мы свое отработали. Сражаться с марилитой было незачем.

– Ах, незачем? – осклабилась Роза, затягиваясь сигарой. – Ты зрителей видел? Слышал, как они скандировали мое имя? Даже Золотой Гэб не расправлялся с марилитой в одиночку.

От гнева уши Вольного Облака встали торчком. Он хотел было возразить, но тут же закрыл рот: друинское предвидение подсказывало, что спорить с Розой бесполезно.

– Турне завершилось, – с трудом сдерживаясь, произнес он. – Если помнишь, ты обещала…

– Со львинником покончено. – Роза начертила на груди символ Летнего Короля. – Клянусь.

– Из-за этого зелья ты забываешь об осторожности.

– Зато не забываю развлекать публику, – сказала Роза, выпустив струю дыма. – Ты же знаешь, Облако, он мне помогает.

Друин накрыл ее руку своей:

– Послушай, тебе совершенно незачем…

– Кровавая Роза! – хрипло пробасил Линден Гейл, алебардист «Крысолаков», амбал с помятым и пожеванным лицом, будто побывавшим в пасти голодной дворняги. – Мы тут с ребятами поспорили, а ты нас рассуди. Говорят, вы собрались в Злодебри, мол, взяли заказ у Руанготской вдовы.

– Да, – не оборачиваясь, бросила Роза.

Тэм заметила, что к ним прислушиваются. Внезапно все разговоры стихли. Стаканы и кружки замерли на полпути ко рту. Трубочные чубуки застыли в зубах, лишь из чашечек в прокуренный воздух лениво поднимались струйки дыма.

– И что там, в Злодебрях? – спросил Линден.

– Снег, – сказала Кьюра.

– Скалы, – добавил Брюн.

– Твоя мать-шлюха, – заявил Родерик.

Гости за соседними столами дружно ахнули.

– А что я такого сказал? – с невинным видом осведомился посредник. – Его мамаша и впрямь шлюха. Линден, подтверди.

Наемник неохотно кивнул:

– Так и есть.

– Ну я же говорю. Шлюха в зачуханном борделе в Феттеркарне. Вот только не припомню, как он называется.

– Так и называется, – смущенно признался Линден Гейл. – «Зачуханный бордель».

– Прелестное заведение. А их фирменный супец из козьей головы – пальчики оближешь, – сказал Родерик, облизывая пальцы.

– А еще говорят, – поспешно добавил алебардист «Крысолаков», чтобы поскорее прекратить обсуждение своей матери, – что вы идете на Симурга.

– Верно говорят, – ответила Роза.

К этому времени беседу слушали все присутствующие, поэтому заявление Розы встретили дружным смехом. Хохотали все, даже Вольница. Все, кроме «Сказа».

Громче всех смеялся Линден.

– Да ну, не верю, – заявил он, переведя дух. – Нет, я слышал, конечно, что ты трусиха. Всем грандуальским наемникам известно, что Кровавая Роза даже беса-мусорщика не отметелит, пока львинника не пожует.

Вольное Облако едва не выскочил из-за стола, но Роза удержала его руку.

Линден фыркнул; на Тэм пахнуло перегаром.

– Симург, говоришь? Тебе бы все шутки шутить. Могла бы придумать что-нибудь правдоподобное. Кстати, я тут слышал, что Зимняя Королева воскресла. Ты не хочешь ее изловить?

– А ты сделай мне заказ, я тебе принесу ее голову.

По залу прошелестели сдавленные смешки.

– Когда орда напала на Крагмур, вы были в Ардбурге! – сердито, с укоризной выкрикнул Гейл. – Вам бы сейчас вместе со всеми двинуть на Хладопламенный перевал, чтобы показать этому шлюхиному сыну Бронтайду, как сражаются наемники.

– Шлюхиному сыну? – переспросил Вольное Облако, все еще шутливым тоном. – На твоем месте, Линден, я бы аккуратнее выбирал выражения.

– Да катись ты к Морозной Матери, кролик! – Гейл смачно сплюнул на пол, а потом с ухмылкой склонился к Розе. – А вы тут, в Верхнопуле, прохлаждаетесь, мол, важные персоны и все такое. Только вам до важных персон далеко, Роза. Ты – ссыкло, тебе лишь бы бабла срубить по-быстрому, и, сколько львинника ни жри, к орде тебя волоком не подтащишь. После Кастии-то…

Умный человек произнес бы речь и с достоинством удалился. Но Линден Гейл никогда не блистал умом.

– Так что ты, Роза, позоришь отца, – добавил он. – Золотому Гэбу никакая орда не страшна. В прошлый раз он отправился к тебе на выручку через Кромешную Жуть и сейчас уже был бы на Хладопламенном перевале, если б не нянькался с твоей ублюдочной полукровкой…

Тут он умолк, точнее, его заткнул кулак Розы.