Текст книги "Цель – корабли. Противостояние Люфтваффе и советского Балтийского флота"

Всего в 1943 г. по Ладожскому озеру были перевезены 556 тысяч тонн различных грузов, в том числе 120 тысяч тонн продовольствия. Однако если в 1942 г. на водную коммуникацию пришлось 90 % всех грузов, доставленных в осажденный город, то теперь ладожские суда перевезли всего 20 %. Были потеряны два крупных транспорта – «Стензо» тоннажем 315 брт и «Вилсанди», около 25 барж и несколько катеров.[145]145
  Всего же за годы войны Северо-Западное речное пароходство безвозвратно потеряло около 200 судов, в том числе 52 самоходных.


[Закрыть]

Тем не менее усилия Люфтваффе по нарушению коммуникаций не прошли даром. Все попытки советских войск организовать наступление на Ленинградском и Волховском фронтах закончились крахом. Не удалось захватить даже станцию Мга – ключевой пункт во всей германской обороне. В итоге ослабленной 18-й армии Вермахта в период тяжелых боев по всему Восточному фронту удалось удержать свои позиции вплоть до начала 1944 г.

Глава 10 «Русская Мальта»

Запасная цель

Лавансаари (ныне Мощный) – это низкий, поросший хвойным лесом песчаный остров площадью всего 15 кв. км. Он расположен почти ровно посередине между северным, финским, берегом и южным, русским, берегом Финского залива, в 105 км к западу от Кронштадта. Остров окаймляют каменистые берега, изрезанные многочисленными небольшими бухтами.

До начала войны этот клочок земли не имел никакого стратегического значения в отличие от находящегося дальше к западу острова Гогланд, где была настоящая база Балтфлота. Посему на Лавансаари первоначально находился только небольшой гарнизон и пост ВНОС. Противовоздушная оборона острова осуществлялась одной зенитной батареей и пятью береговыми 45-мм орудиями.

Летом 1941 г. фронт стремительно откатывался на северо-восток к Ленинграду и Ладожскому озеру, и уже в августе Финский залив стал прифронтовой зоной. В сентябре Лавансаари впервые начал использоваться для дозорной службы. Сюда заходили катера и мелкие корабли ОВРа, осуществлявшие наблюдение в западном районе дозора. Именно в это время в районе острова произошли первые бои между дозорными кораблями Балтфлота и Люфтваффе.

В декабре, когда Финский залив замерз, русские оставили остров Гогланд, после чего его заняли финны, пришедшие туда по льду пешком. Однако после Нового года этот кусок суши зачем-то вновь понадобился, и по приказу командующего флотом вице-адмирала Трибуца в январе 1942 г. морские пехотинцы внезапной атакой отбили Гогланд. Однако финское командование не могло смириться с потерей этой «балтийской твердыни». Возле острова проходили все глубоководные судоходные фарватеры. Поэтому контроль над Гогландом облегчал борьбу с подводными лодками и теоретически с крупными кораблями.

После тщательной подготовки финские войска 28 марта, воспользовавшись плохой погодой, штурмом взяли остров. Советские лыжники попытались снова отбить его, но вскоре начался ледоход, и Гогланд окончательно остался за финнами. После этого значение Лавансаари сильно возросло, остров стал передовой, причем самой западной, базой Балтийского флота, фактически находившейся в

тылу противника. Поэтому весной 1942 г. на нем была развернута военно-морская база.

На северном берегу острова в бухтах Окольная и Рыбачья базировались торпедные катера, катера «МО» и канонерские лодки, державшие под контролем проходивший здесь большой фарватер. Эти корабли вели непрерывную дозорную службу, разведку и осуществляли ночные поиски. Лавансаари с его удобными бухтами стал также передовой базой подводных лодок, направлявшихся из Кронштадта в западную часть Финского залива и далее в Балтийское море и возвращавшихся обратно. На острове был оборудован и аэродром для истребительной авиации.

Снабжение гарнизона Лавансаари могло осуществляться только во время навигации в Финском заливе, т. е. с мая по ноябрь. Обычно грузы доставлялись по ночам караванами барж с кораблями охранения. Зимой же бойцы жили за счет накопленных запасов.

Вскоре началось и усиление противовоздушной обороны базы. Из Кронштадта на Лавансаари на баржах была перевезена 200-я зенитная батарея среднего калибра капитана П. Л. Сырмы. Правда, если путь конвоя по открытому морю прошел без приключений, то во время выгрузки со стороны солнца появились девять немецких самолетов, сбросивших на причал фугасные бомбы. В результате часть пушек была повреждена, имелись потери и среди личного состава батареи.

Ранней весной 1942 г., когда лед растаял лишь частично, дозорные катера вышли в море. Их задачей было слежение за фарватерами, по которым велась проводка конвоев и подводных лодок. Несмотря на жесткий лимит горючего, удалось создать в общей сложности 12 дозорных линий. Впрочем, морякам не пришлось долго безмятежно любоваться просторами Балтики.

Вскоре катера стали подвергаться ударам с воздуха. Так, 27 мая катер МО-210 старшего лейтенанта В. М. Панцирного, по утверждению экипажа, был атакован сразу тремя Не-111, которые обстреляли его из пулеметов. В результате был ранен командир катера. При этом впоследствии Панцирный нескромно утверждал, что его пулеметчики «завалили» два «Хейнкеля». Катер МО-121 старшего лейтенанта А. А. Козихина дважды – 27 и 30 мая – подвергался атакам с воздуха. На «морской охотник» МО-204 сбросил бомбы финский «Бленхейм», который, по утверждению командира катера старшего лейтенанта Шаромова, сам был сбит.

Летом 1942 г. действия немецкой и финской авиации в районе Лавансаари заметно активизировались. По несколько раз в сутки пролетали самолеты-разведчики. Время от времени бомбардировщики атаковали рейд, причалы и аэродром. Последнее объяснялось следующим обстоятельством.

После завершения минирования фарватеров в районе Кронштадта в рамках операции «Лягушачья икра» бомбардировочные группы 1-го воздушного флота получили новое задание, причем довольно нетипичное для них. Командир I./KG53 майор Фритц Покрандт затем рассказывал: «В июне мы перелетели на аэродром[146]146
  Имеется в виду аэродром около поселка Котлы, расположенного приблизительно в 27 км северо-восточнее г. Кингисепп.


[Закрыть] западнее Ленинграда. Задание: предотвратить прорыв русских подводных лодок в Балтийское море. Сумасшедшее задание с временными ограничениями, налагавшимися на группу. Летать можно было только днем. Входить в определенные сектора западнее Кронштадта было запрещено из-за имевшихся там наших собственных минных полей.[147]147
  Это можно объяснить желанием «подтолкнуть» противника использовать эти сектора для прохода своих кораблей, поскольку в них якобы не было никакой активности авиации, а также чтобы этой же активностью раньше времени не выдать расположение выставленных минных полей. Запрет же на ночные вылеты, вероятно, объяснялся просьбой моряков. Они не хотели демаскировывать свои действия в Финском заливе пусками сигнальных ракет, чтобы экипажи самолетов могли отличить их корабли от вражеских.


[Закрыть] Запрет на ночные вылеты объяснялся активностью наших морских сил. Запасной целью был аэродром на острове Лавансаари, который был занят истребителями. В большинстве случаев вылеты выполнялись парами или звеньями. Неделями без какого-либо успеха бомбы всегда сбрасывались на Лавансаари. Как ни странно, но по моим воспоминаниям мы едва ли сталкивались с русскими истребителями. Не были ли это, возможно, лишь макеты?»

Однако переходы подлодок между Кронштадтом и Лавансаари становились все более опасными. Так, 13 июня из Кронштадта вышла подводная лодка Щ-320 под командованием И. М. Вишневского. Последний грубо нарушил инструкцию и приказал идти до базы в надводном положении. В результате субмарину внезапно атаковали три Ju-88. Сброшенные ими бомбы взорвались рядом с бортом. Щ-320 срочно погрузилась, но на глубине 15 метров возле нее прогремели еще 15 мощных взрывов. В результате на лодке сгорели предохранители центральной распределительной станции, вышли из строя вертикальный руль и гирокомпас. Только на следующий день поврежденная субмарина добралась до Лавансаари, где экипаж занялся ремонтом.

24 июня немцы атаковали четыре дозорные линии, обстреляв множество катеров. 27 июня катер МО-201 старшего лейтенанта В. И. Басова, находившийся в дозоре севернее острова Пенисари, был внезапно атакован несколькими самолетами, летевшими на высоте около 700 метров. Матросы открыли огонь из 45-мм пушки, чем не напугали пилотов Люфтваффе, которые сделали по несколько заходов, поливая суденышко очередями. В результате обстрела экипаж понес большие потери, причем среди погибших оказался помощник командира лейтенант Шалдин. Возник пожар, вышли из строя моторы. Вскоре к горевшему «охотнику» подошел находившийся неподалеку МО-410 старшего лейтенанта В. Н. Орлова. Он принял на борт уцелевших моряков и отвез их на Лавансаари. Спасти же сам катер не удалось. На нем взорвалась топливная цистерна, и МО-201 затонул.

29 июня из Лавансаари вышли катера МО-302 старшего лейтенанта И. П. Чернышева и МО-308 старшего лейтенанта М. Д. Аму-сина. Районом их дозора был определен Сейскарский плес. Сам Амусин потом вспоминал: «Дозор с воздуха не прикрывался. За все время несения дозорной службы в этом районе мы ни разу не видели наших самолетов. Авиация противника фактически действовала беспрепятственно, если не считать пушечно-пулеметного огня дозорных „охотников“».

В 22.00 того же дня оба катера были атакованы четырьмя Ju-88.[148]148
  В части источников говорится: «четыре раза атаковали Ю-88».


[Закрыть] Маневрируя и перекладывая рули с борта на борт, катера сумели уклониться от попаданий, а их комендоры даже заявили о двух якобы сбитых самолетах.

Надо сказать, что экипажи катеров почти после каждого налета докладывали о «сбитых». Если верить этому, то Люфтваффе несли над Финским заливом просто катастрофические потери, ежедневно теряя по три-четыре машины только от зенитного огня с кораблей. Если расчетам зенитных пушек и пулеметов удавалось, как им казалось, «зацепить» самолет и тот затем ушел за горизонт, то они всегда считали его сбитым.

Однако морякам все же один раз действительно удалось сбить Не-111Н из I./KG53, совершавший очередной патрульный полет в поисках русских подводных лодок. Причем принадлежал он не кому-нибудь, а командиру группы майору Покрандту. Тот впоследствии вспоминал: «Однажды я наконец натолкнулся на корабль. Как нам казалось, это, пожалуй, бъш торпедный катер или тральщик. Мы сразу же перешли в атаку, в крутое пикирование. Еще прежде, чем мы успели сбросить бомбы, нас словно из душа окатила счетверенная зенитная установка. И это на высоте примерно 200 метров. Фонарь кабины разлетелся на куски, машина загорелась, и почти одновременно оба двигателя потеряли мощность. Мы смогли сбить пламя в кабине лишь потому, что бортрадист открыл свой колпак. Огненный шар мгновенно исчез позади самолета. Однако я и мой пилот, как мы затем поняли, успели получить ожоги. С остановившимися двигателями мы сели на воду как раз перед побережьем и, проскользив по ней, в последний момент выскочили на пологий берег. Слава Богу, мы совершили вынужденную посадку на финской стороне и, получив квалифицированную медицинскую помощь, спустя пять или шесть дней через Хельсинки вернулись обратно в Коровье Село.

Между тем это бестолковое задание[149]149
  Имеется в виду аэродром около поселка Котлы, расположенного приблизительно в 27 км северо-восточнее г. Кингисепп.


[Закрыть] было наконец отменено, и группа вернулась на свою основную базу. Кто мог выдумать такое задание? Вместо полностью укомплектованной бомбардировочной группы для этого хватило бы нескольких самолетов-разведчиков, которые при подобных обстоятельствах вполне могли следить за морскими районами».

Вечером 30 июня катера МО-302 и МО-308 были с бреющего полета атакованы 12 «Мессершмиттами», из которых опять же два «сбили». В то же время сами катера получили значительные повреждения, на бортах возникли пожары. Потери составили четыре убитых и 11 раненых. М. Д. Амусин вспоминал: «Это была явно карательная акция. Самолеты проносились над мачтами „охотников“, стараясь направить пушечно-пулеметный огонь вдоль палубы корабля… Во время одной из таких атак я почувствовал сильный удар в правое плечо, но в горячке боя не придал этому значения… Вскоре я почувствовал, что правая рука немеет, висит неподвижно, кровь

пропитала рукав кителя и капала с пальцев». Личному составу удалось погасить огонь и даже продолжить несение дозора. Лишь когда через два часа прибыла новая группа катеров, изрешеченные МО-302 и МО-308 повернули обратно и уже ночью вернулись на базу.

Эта малая война велась с большим напряжением. В связи с большим количеством убитых командование базой в Лавансаари решило принять меры по снижению потерь. На мостиках катеров и у пушек установили броневые щитки, а экипажам выдали металлические каски. Слабость броневой защиты «морских охотников» объяснялась тем, что они изначально проектировались как чисто противолодочные катера и не предназначались для борьбы с авиацией. По теории их должны были прикрывать флотские истребители. Что же касается последних, то ПВО Лавансаари время от времени осуществлял все тот же 71-й ИАП ВВС Балтфлота, вооруженный И-153 и И-16. Если бы эти старые, ободранные колымаги и летали «на прикрытие» катеров, то вряд ли смогли бы помешать «Мессершмиттам» атаковать их.

Деятельность в районе Лавансаари в летние месяцы была довольно активной. В июне в дозорах одновременно находились 25 катеров. Кроме того, часть «морских охотников» привлекалась для сопровождения подводных лодок и конвоев. В течение мая – июня было зафиксировано 36 атак немецких самолетов. Однако это было только начало борьбы. Действия русских катеров мешали финским и германским кораблям минировать фарватеры, поэтому военно-морское командование требовало от Люфтваффе активнее противодействовать им.

Будни «морских охотников»

Выходы катеров становились все более опасными, особенно в условиях белых ночей. Так, МО-211 старшего лейтенанта М. Анпи-лова в период с 2 по 5 июля каждую ночь по три раза подвергался атакам двухмоторных бомбардировщиков.

В ночь на 4 июля трудное испытание выпало на долю МО-413 старшего лейтенанта Ф. И. Родионова. Едва катер отошел от Лавансаари и отправился к району патрулирования, как со стороны солнца его внезапно атаковал одиночный Ju-88A. В последний момент командир успел снизить скорость, в итоге первая бомба упала перед носом. В следующий заход столб воды, наоборот, поднялся за кормой. В итоге попасть в «охотник» немецкий пилот так и не смог. Впрочем,

поразить столь малогабаритную цель, да еще и во время движения было делом весьма сложным даже для опытного летчика.

Пока «морской охотник» следовал дальше к линии дозора, его атаковали еще два самолета, снова сбросившие бомбы мимо. Родионов упорно продолжал вести катер по заданному курсу и вскоре приступил к патрулированию. Но и здесь немцы не оставили его в покое, словно получили приказ уничтожить именно МО-413. На линии дозора самолеты произвели шесть атак с разных направлений. Перекладывая руль то влево то вправо, меняя скорость, Родионову удалось уклониться и от этих бомб.

Когда над Финским заливом опустилась ночь, все матросы вздохнули с облегчением. Но как оказалось, до спасения еще было далеко. Уже ночью при свете луны МО-413 снова атаковали двухмоторные самолеты. Пулеметчики и артиллеристы отчаянно отбивались, но боеприпасы уже подходили к концу. Вся палуба была завалена гильзами, стволы покраснели от перегрева.

Через несколько часов из тьмы снова вынырнул Ju-88A! Его пилот оказался точнее других, и бомбы взорвались в кильватерной струе рядом с катером. Поднялся огромный столб воды, подбросивший корму вверх. Находившиеся на палубе матросы вскрикнули от ужаса, боясь оказаться в темной воде, но все обошлось. Покачавшись, «морской охотник» пошел прежним курсом, не получив серьезных повреждений. Тем временем «Юнкерс» скрылся в облаках, потом появился снова, пройдя в стороне. Члены экипажа внимательно следили за бомбардировщиком, стрелки подсчитывали оставшиеся боеприпасы. Катер находился вдали от базы, стояла ночь, поэтому любое попадание могло стоить жизни всему экипажу.

Но каково же было изумление моряков, когда из облаков вывалились еще три «Юнкерса» и два «Мессершмитта»! Они поочередно пикировали на МО-413, и бомбы со свистом неслись на маленький кораблик. Вокруг поднимались водяные столбы, огненные вспышки на мгновения освещали море, самолеты с ревом проносились над рубкой, стреляя из пулеметов. Родионов бросал катер в разные стороны, то вел его зигзагами, то по дуге, и всякий раз взрывы гремели в стороне. В итоге воздушная атака снова оказалась безуспешной. На следующий день «морской охотник» подвергся еще нескольким налетам, но чудесным образом опять избежал попаданий и в итоге благополучно вернулся на Лавансаари. Здесь матросы могли наконец перевести дух.

«Ведем бой!» – эти слова в июльские дни 1942 г. очень часто содержались в радиограммах командиров кораблей, находившихся в море. Такие донесения регулярно присылали дозоры, отряды тральщиков, эскорты и конвои. Таковы были военные будни в районе Лавансаари. Получившие большой опыт действий во время бомбежек, командиры катеров выработали некоторые тактические приемы. Командир МО-308 старший лейтенант Амусин вспоминал: «Постоянно подвергаясь ударам немецкой авиации, мы выработали некую целесообразную систему маневрирования при отражении атак самолетов. Если атаковали Ю-87, то при обнаружении самолетов „охотник“ уменьшал ход до малого и поворачивал на самолет, при этом артиллерия „МО“ старалась удержаться на максимальной для этого случая высоте. В момент отрыва бомб или при заходе в пике самолета ход „МО“ резко увеличивался до самого полного, и он поворачивал на 90 гр. вправо или влево. Бомбы падали недалеко от борта, но, как правило, не в корабль.

Если атаковали истребители с бреющего полета, «МО» на максимальной скорости стремился маневрировать «под самолет» и в нужный момент подставить ему борт, чтобы полностью использовать огневые возможности корабля».

Как правило, немецкие самолеты совершали налеты на катера и саму базу в одно и то же время суток группами по три-четыре машины. Если целей было несколько, самолеты разделялись, если же одна, то обрушивали на нее всю свою мощь. По воспоминаниям катерников, в систематических бомбардировках был и один положительный момент. «После каждого разрыва бомбы в воде всплывало большое количество глушеной рыбы – лещей, судаков и даже миног, которых матросы вылавливали. После страшной голодной зимы у нас было вдоволь ухи, жареной рыбы и других деликатесов»,– делился своими впечатлениями старший лейтенант Амусин.

Но отнюдь не всегда «Юнкерсы» только «кормили» моряков. 6 июля на находящийся в дозоре МО-210 были сброшены десятки фугасных бомб, взорвавшихся вокруг корабля. В результате четыре матроса погибли, 14 получили ранения, в том числе командир катера. В критический момент катерникам удалось сбросить за борт горящие кранцы со снарядами, предотвратив тем самым взрыв. На МО-211 также были сброшены, по словам экипажа, около 100 бомб! Но ни одна так и не попала в катер. Правда, через пять дней «охотник» погиб со всей командой, подорвавшись на мине.

Вот еще типичный для того времени боевой эпизод. В дозор вышли два катера старших лейтенантов И. Бокова и В. Федорова. На море подул сильный ветер, и стали вздыбливаться большие волны, поэтому малоразмерные «морские охотники» сильно раскачивало. Неблагоприятные метеоусловия породили надежду, что плавание пройдет спокойно. Но не тут-то было! Вскоре из туч вывалились четыре Bf-109 и, повернув строем, сразу же устремились на катера. При подходе к цели «Мессершмитты» разделились, на каждый корабль шли по две машины. Матросы открыли довольно меткий огонь, и пилоты не смогли выдержать курс, отвернув в стороны. Но вскоре истребители пошли на второй заход, решив на этот раз атаковать катер Бокова с разных направлений. Они начали один за другим пикировать на «охотник». Матросы отчаянно отстреливались из крупнокалиберных пулеметов и сумели зацепить первый «Мессершмитт», который вышел из боя и ушел на аэродром. Остальные выполнили еще несколько заходов, но серьезно повредить катера так и не сумели.

С 24 июля базовые тральщики Т-207, Т-218, Т-215 и Т-217 начали разведывательное траление Восточно-Гогландского плеса. Поначалу операцию было решено проводить ночью, однако в условиях плохой видимости экипажи не сумели справиться с задачей. В конце концов после нескольких неудачных выходов командир базы в Лавансаари приказал тралить днем. 30 июля три базовых тральщика, два катера «МО» с параван-тралом в охранении еще четырех катеров вышли в указанный район, расположенный в 30 милях к западу от Лавансаари. Поначалу все шло благополучно, но потом тралы были повреждены взрывами, и отряд повернул обратно. По пути на базу его атаковали немецкие бомбардировщики.

8 этот же день Люфтваффе произвели налет непосредственно на рейд острова Лавансаари. Одна из фугасных бомб взорвалась возле борта канонерской лодки «Москва», повредив ее корпус и внутренние механизмы. В последующие дни удары повторились. И хотя немцам не удалось добиться прямых попаданий в малогабаритные корабли, многие тральщики получили осколочные пробоины и другие повреждения.

9 августа в небе над островом снова появились бомбардировщики. Самолеты шли группами с двух направлений, поделив цели между экипажами. В это время базовый тральщик Т-215 капитан-лейтенанта Опарина стоял на рейде острова в нескольких сотнях метров от скалистого берега. Два других тральщика и канонерка «Красное Знамя» спешно стали выбирать якоря и одновременно дали ход. На многочисленных катерах, стоявших у пирсов, стволы пушек и пулеметов задрались вверх.

На самом Т-215 тоже приготовили к бою носовое 102-мм орудие, зенитные автоматы и пулеметы. Когда «Юнкерсы» начали заходить для атаки, по всему острову прокатился грохот выстрелов. Открыла огонь корабельная артиллерия, а с суши – 76-мм и 85-мм зенитки. В небе появились черные облачка разрывов. Однако самолеты упорно шли на цель, и вскоре послышался свист падающих бомб. На рейде поднялись огромные фонтаны воды, окатившие находившиеся там корабли тоннами воды и донного ила.

Тральщики и канонерка отчаянно маневрировали, резко меняя курс. Вскоре матросы на Т-215 увидели, как один из Ju-87 сделал переворот через крыло и устремился прямо на них. Опарин тотчас приказал резко увеличить ход, а потом до отказа переложить руль на борт. В итоге, почти завалившись бортом на воду, тральщик выполнил немыслимый зигзаг, и все три бомбы рванули неподалеку в воде. Когда налет закончился и самолеты уже повернули в сторону берега, со стороны Кронштадта появились истребители И-153, но преследовать противника они не стали.

Впрочем, потери флот нес не только от авиации. 3 августа тральщики вышли из Лавансаари для встречи подводных лодок Щ-303 и Щ-406. Однако запланированное рандеву не состоялось ни в этот день, ни в два последующих. Причем, 5 августа на Балтике разыгрался шторм, выбросивший Т-205 на каменистую косу Эйстор на северо-западной оконечности острова. Снять тральщик с мели удалось только через девять дней.

Тем временем командование Балтфлота решило усилить ПВО базы на Лавансаари. Впрочем, лишних зениток не было, взять их можно было только с других менее значимых объектов. В июле – августе на остров были переброшены еще две батареи зенитных орудий среднего калибра. 418-я под командованием А. С. Концевайло была снята с форта «Первомайский», а 951-я В. А. Соколова – с Ораниенбаумского плацдарма. Затем в сентябре на Лавансаари был сформирован 2-й отдельный артдивизион под командованием майора П. И. Петрова. Он включал в себя четыре батареи 76-мм и 85-мм зенитных орудий и две батареи МЗА. Пушки были установлены в специально приготовленных капонирах, но с таким расчетом, чтобы при необходимости можно было вести и настильный огонь прямой наводкой. Это было необходимо на случай германо-финского десанта. На соседнем острове Сейскари так же был сформирован 8-й ОЗАД под командованием капитана Е. А. Никитина в составе двух артбатарей.

15 августа в районе острова Сейскари немецкими самолетами был потоплен катер МО-210. Всего же за летнюю кампанию 1942 г., по данным штаба ОВРа, корабли и катера в районе Лавансаари 244 раза подвергались атакам авиации, при этом были потеряны два «морских охотника», еще 10 катеров и ряд других кораблей получили повреждения. Это объясняется тем, что около острова действовали только малые боевые суда, попасть в которые бомбой даже с пикирования можно было только при большом везении. Пулеметный же обстрел обычно приводил к большим потерям среди экипажей, но не мог потопить сам катер.

В общей сложности в течение 1942 г. на участке Кронштадт – Лавансаари было проведено 50 конвоев общим составом 259 кораблей и судов, потребовавших 78 выходов катеров типа «МО» и 197 – катеров-тральщиков и дымзавесчиков.

Тем временем 16 ноября наконец крупного успеха на Балтике добились финны. Торпедные катера «Сиёкси», «Винха» и «Вихури» атаковали и потопили прямо на рейде Лавансаари канонерскую лодку «Красное Знамя».[150]150
  Была заложена 15.12.1894 г. и спущена на воду 09.11.1895 г., в составе Балтфлота участвовала в Первой мировой войне. После революции она прошла ряд модернизаций. Имела водоизмещение 1790 тонн, толщину брони борта – 76 – 127 мм, палубы – 12,7-25 мм, рубки – 25 мм. Вооружение: пять 130-мм пушек, семь 45-мм и 50 мин. Экипаж – 18 чел.


[Закрыть]

Приближалась зима, и, следовательно, возникала опасность захвата острова по льду. И действительно, еще весной 1942 г. германское командование предложило занять Лавансаари. Однако немцы и финны так и не смогли договориться, кто именно будет осуществлять десант, и он был отложен на неопределенный срок.

Между тем гарнизон продолжал укреплять оборону острова. Осенью в его юго-западной части началось строительство полноценного аэродрома для истребительной авиации. Этот факт не остался незамеченным разведчиками Люфтваффе, и в ходе строительства площадка несколько раз подвергалась бомбардировке. Тем не менее к концу года работы удалось завершить, и на Лавансаари перелетела одна эскадрилья 71-го ИАП под командованием майора Н. И. Королева. Хотя вместо современных истребителей моряки на Лавансаари увидели хорошо знакомые по предвоенным парадам «Чайки», все равно на душе теперь было теплее.