Текст книги "Избранное"

 
А полынь была когда-то сладкою!
Девица-красавица, сестра,
С кем ты под черёмухой украдкою
Обнималась нежно до утра?
 
 
Солнечной росой, росой оранжевой
Вся ты и светилась, и цвела!
И однажды в поле, поле радостном
Кем-то околдована была…
 
 
Запетляла, в лес ушла тропиночка,
След на ней давным-давно простыл…
Кто ж так огорчил тебя, полыночка?
Кто тебя любил, недолюбил?..
 

1982

 
Что ты, чёрная дорога, запечалилась в дожде?
От какого от порога ты ушла, гуляла где?
Про тебя ли говорили, как молоденькой была, –
Ты не знала даже пыли, вся ромашками цвела.
Ты гуляла, ты кружила, ты летела напролом!..
Отгорела, отлюбила. Не беда и поделом.
Там, где море, сини горы, – всё, что было, не отнять!
Вёрсты светлые и годы будешь ты теперь считать
Как листочки у порога, листья красного куста…
Что ж ты, чёрная дорога, что ж ты плачешь, красота?
 

 
Тяжёлый, тёмный памятник воздвигли –
Во имя тех, кто реку покорил!
И снова думы грустные возникли,
И долго я по берегу бродил.
 
 
Преобразился этот край таёжный –
Трудом, талантом, волей молодых…
Но сколько там угроблено безбожно
И деревень, и судеб золотых?
 
 
И сколько их ещё угробит скоро
Наш покоритель – боже, упаси! –
Ни устали не зная, ни укора,
Задорно он шагает по Руси.
 
 
Вот и сейчас у памятника радость –
Поют, хмелея, пляшут, хохоча!..
Течёт Река внизу – открытой раной
Дрожит в снегах, зарей кровоточа.
 
 
Навек она забыла ледоставы,
Забыла звон купанья в летней мгле!
Водой забвенья воды эти стали,
Грозя вторым потопом на земле!
 
 
«Жить при лучине?» – хмыкнет покоритель.
Да нет же, я сегодня о другом –
Мы разрушаем горнюю обитель,
Где боги, звёзды, солнце, дождь и гром.
 
 
Пора уж покореньем не кичиться.
«Прости, Река!» – давно пора сказать.
Шумит-гудит прогресс! Куда он мчится?
Какое счастье алчет отыскать?
 
 
Зачем, зачем живём с природой в ссоре,
В гордыне суетимся и в грехе?..
Придёт пора – поставят внуки с горя
Хрустальный, звонкий памятник Реке!
 

 
Вечерами виделся на реке
Свет в окне русалочьем под водой,
А теперь там видится на песке
Дом песчаный, горестный дом сухой!
 
 
Ты с какого горя стала сохнуть так?
Ой, ты, речка русская, речь скажи,
Почему осыпался твой овраг
В тишину холодную, в камыши?
 
 
Сохнешь, сохнешь, грустная, день и ночь.
Замутился звонкий твой чудный стих!
И слезами горю-то не помочь,
И дождём-то радостным не спасти.
 
 
Обмелела, грустная, до камней,
Стынет в горле горестном, глохнет крик –
Не приходит милый мой да ко мне
С той горы, где золото мыл родник!
 
 
Не приходит милый мой, позабыл,
Как ему дарила я жемчуга,
Свет в окне русалочьем погубил,
Погубил цветущие берега…
 

 
Где вы, степи юные, степи голубые?
Жгут солому жёлтую, ветер дым несёт…
Голова-головушка в горьком сером дыме,
Светит солнце красное, светит, не печёт.
 
 
В сумерках сиреневых мы с тобой встречалися,
И прощались на день мы, а вышло насовсем!..
На калинах думушка, дума разгорается,
Скрылись гуси-лебеди, ахнуть не успел!
 
 
Вот и солнце красное за поляны катится,
И осталось свету мне – лишь назад взглянуть…
Пусть другому молодцу здесь поётся-плачется,
Да поётся больше пусть, плачется чуть-чуть!..
 

 
Вечерняя дорога завернула
На старый двор, заброшенный давно…
Перед глазами птица промелькнула,
Перекрестив разбитое окно.
 
 
Старинный сад. Забытая беседка
Беседует лишь с ветром и дождём.
Среди ветвей висит паучья сетка
С большим унылым серым пауком.
 
 
Но в тишине покинутой запруды
Ещё живёт весёлый водяной,
И временами чудится оттуда –
То скрип весла, то голос озорной.
 
 
Наполненное миром и любовью,
Похожее на сказку и мечту –
Старинное дворянское гнездовье
Мерещится в таинственном саду,
Протягивает свечи в темноту.
 
 
И музыка, и нежные объятья,
И смех, и беспричинная печаль,
И светлый край взволнованного платья
Среди берёз блуждают по ночам!
 
 
Не первый раз и вижу я и слышу –
Как будто оживает старина.
Чем дальше Русь прошедшая – тем ближе
Душе моей становится она!
 
 
Опять в домашней церкви зазвонили,
Опять слышны романсы, шпоры… Или
Всё это наважденье в свете звёзд?..
О том, что мы навеки схоронили
Рыдают росы молча на погост…
 

 
Коня ворую! Бог меня простит!
Широкой степью стелется галоп.
Спешу полночный берег навестить –
Святой водой омытый уголок.
 
 
От суеты вдали и от огней
Ступаю на несмятую траву…
Сестра мечты несбыточной моей,
Я до рассвета в сказке проживу!
 
 
Погаснет небо в ясном шуме дня
И позовут железные гудки.
Украденного я верну коня.
Сухой асфальт. Пылят грузовики.
 

 
«Над Россией усталые гуси летят!» –
Так поёт мой отец и вздыхает.
Я в гостях у него, он как будто бы рад,
Но с тревогою тайной встречает.
 
 
Он когда-то в степях этих весело жил,
Он гонял поезда по России…
И, частенько гуляя, он матушку бил,
Мы на снег выбегали босые…
 
 
Выхожу я с отцом на сентябрьский двор,
В небе зябком усталые гуси
Всё летят и летят, всё ведут разговор
Поднебесные горькие гусли.
 
 
Я о прошлом ничем не напомню ему,
Я стараюсь быть ласковым сыном…
Но усталые гуси, скрываясь во тьму, –
Как рыдают они над Россией!..
 

1

 
Нигде покоя нет! Куда стремлюсь?
Как зверь, спешу в туман по бездорожью.
И слава богу, и спасибо, Русь,
Что где-то там, за соснами и рожью
Могу забыть печаль свою и грусть,
И долгий путь с тревогами и дрожью.
Спасибо, что на всяком берегу
И тёплый дом, и хлеб найти могу!
 

2

 
Свинцовый сумрак. Тишь перед грозой.
И лишь река всё точит камень, точит,
Да пыльная крушина под горой
Вздохнёт о чём-то вдруг и забормочет.
Да человек споткнётся, сам не свой,
Когда подняться к берегу захочет.
Он молодой, а ходит как старик –
В глазах его застыл какой-то крик…
 

3

 
Гуляй, гроза, и молнией цвети!
И сотрясай угрюмые вершины!
Поток с крутой горы летит, летит…
Каменья, грязь, крушины и кручины –
Всё под обрыв!.. И час, и два гудит…
Потом светлеют тучи и долины.
И солнечный идёт переполох!
Сияет всё – и мой чертополох!
 

4

 
И покидает душу суета.
Иду к ночлегу синим мокродолом.
И слышу трепет каждого листа,
И песню глухаря в ущелье сонном.
Вот заискрилась первая звезда,
Как будто вечер вспомнил о весёлом!
И сам ещё не зная, почему, –
Как мальчик, улыбнулся я во тьму!
 

1982

 
Что ж ты, сердце, разлюбило?
Кем ты расколдовано?
За окном стоит рябина –
Стужей зацелована!
 
 
Тишь да темень впереди,
Только слышит сердце –
Ты пусти меня, пусти
В горницу погреться!
 

 
Ты куда, осина, в эту ночь ходила?
Розовыми пятками
В травах наследила.
 
 
Потому ли розовы,
Что нажгло морозами
В октябре?
 
 
Что шумишь?
В чём каешься
Или с кем прощаешься
На заре?..
 

 
Заснеженный сад показался мне вдруг
Садом цветущим, весёлым!
Когда это было? И было ли, друг,
По городам и по сёлам?
Нежной медовой метелью мело,
Пчелы дурели в сугробах!
Боже, когда это всё отцвело?
Лёд, а не мёд на дорогах.
Душит усталость! Душа в полусне –
За исключением редким.
Крупный снегирь вдруг покажется мне
Яблоком дивным, запретным.
Впрочем, всё это лирический бред,
Он мне уже опостылел!
Гаснет на западе розовый свет
И перламутровый стынет.
 
 
Я возвращаюсь в нетопленый дом,
Я наливаю – согреться.
Станет звезда созревать за окном
Яблоком сладкого детства.
Станет жар-птицей ощипанный чиж
В клетке своей безутешной…
Гамлет в душе моей! Что ты кричишь:
«Быть иль не быть»? Быть, конечно!
Снова цветёт за окошком весна,
Полная песен и женщин.
Жалко, что мало в подвалах вина!
Жить – и того ещё меньше!..
 

 
У вокзала мокрое лицо
И душа трясётся от рыданий!
И луна блескучим колесом
Покатилась в горестные дали.
Проводник заваривает чай –
Словно полночь, он густой и чёрный.
Я бы водки дёрнул невзначай,
А потом стоп-кран сорвал бы к чёрту!
Надоело, брат мой, кочевать,
Всё это никчёмное, пустое!
Время, время камни собирать,
Чтобы дом из тех камней построить.
 
 
Прямо вот сейчас – ведь не слабо? –
Спрыгнул бы на сумрачном разъезде,
Соловьём пропел бы про любовь
Самой ослепительной невесте.
Нарожать бы с ней детишек воз,
Насажать капусты да картошки,
И портвейн сосать среди берёз,
С мужиками скинувшись по трёшке.
 
 
Красота! Да только что-то я
Говорю, а сам себе не верю…
Тот, кто был похож на соловья,
Стал подобен загнанному зверю!
Дерзкий дух куда-то запропал –
Где кураж мой? Где лихая лира?..
Я от жизни радостной отстал
И торчу среди чужого пира.
Всё чужое – люди, города
И пути железные пустые…
Под откос ушли, как поезда,
Годы, годы, годы золотые!
 
 
И нигде приют найти нельзя
Пленнику разлук и расстояний…
У вокзала мокрые глаза –
И душа трясётся от рыданий!
 

 
Кто-то всю ночь на вокзале играет,
Яростно давит басы!
Душное небо огни озаряют –
Рвётся рубаха грозы!
 
 
Пуговки градин во тьму отлетают –
Льдом переполнилась ночь!
Бьётся гармонь на груди и рыдает,
Как сумасшедшая дочь!
 
 
Рельсы, тупик, красноватая шпала –
Отблеск какой-то, огонь.
Вот покачнулся назад… Удержала –
Перетянула гармонь!
 
 
Ширилось небо, светлело под ветром,
Пахло промытым листом.
Где-то затих он в тумане рассветном
Вслед за железным дождём.
 
 
Где-то поставил гармонь на крылечко.
Вот уж и солнца полно!
И закурил он, и сделал колечко –
И укатилось оно…
 

 
Сколько их, золотых мужиков на Руси,
Золотых да бедовых!
Хоть коня, хоть блоху подковать попроси –
Нет проблемы, фартовый.
 
 
Тут живут широко – каждый сам себе князь.
Тут не любят затишка.
Загуляют сады, и в осеннюю грязь
Полетит золотишко!
 
 
В ночь веселья на улицу вытопим печь –
Искромётно, с размахом!
А зачем их жалеть, а куда их беречь –
Водку, душу, рубаху?!
 
 
Чужеземец небрежно смеётся в усы, –
Вам нельзя, мол, иначе.
Хоть коня, хоть блоху подковав на Руси –
Далеко он ускачет!
 
 
А у нас только ветер поёт в закромах
Свои песни пустые!
Сколько будете вы пропадать задарма,
Мужики золотые?..
 

1988

 
Не смотри свысока, не смотри
На того, кто оборван судьбой.
Все мы смолоду, словно цари, –
Коронованы сами собой.
 
 
А потом наступает пора
Бесшабашно транжирить казну.
Золотые стоят вечера,
Серебром наряжают луну!
 
 
По дорогам весёлого дня,
Догоняя то ветер, то дождь,
Ты полцарства отдашь за коня,
А полцарства за так отдаёшь!
 
 
А потом наступает момент –
Дай-то бог, чтобы не наступил! –
И червонца последнего нет,
И коня своего запалил…
 
 
А когда поглядишь потрезвей –
Хоть засмейся тогда, хоть заплачь! –
Ни опричников и ни друзей,
Только плаха, топор да палач.
 
 
А на троне – другой уж сидит.
Самозванец, такой же, как ты.
Свысока на людей он глядит,
Золотые имеет мечты!..
 

 
Трудные осенние улеглись дела.
Нивы обнажённые дремлют у села.
 
 
Холодком седеющим окна чуть прижгло,
Но в застольной горнице молодо-тепло!
 
 
До краёв наполнится, выпьется до дна.
Жизнь моя, сударыня, ты ли не красна?
 
 
Где ты, где ты, музыка? Разверни меха!
Зря ль на мне рубашица в червонных петухах!
 
 
Запылала кровушка, волю позвала –
По полу как по полю!.. Как в колокола!..
 
 
По доске, по краешку, краешку тоски –
Тень мою да чёрную топчут каблуки!
 
 
Смехом или посвистом прозвенит душа –
От зубов как будто бы всполохи ножа!
 
 
А в глазах-то синие всполохи звезды…
Эх, до счастья русскому – что и до беды!
 
 
Пой же, забубённая, про мои дела,
Как синица глупая море подожгла.
 
 
Всё сгорело начисто! Слёзы – кулаком…
Двери настежь… Пепельный вечер над виском.
 
 
Ветер, ветер кружится, рвёт багряный лес.
В мутных лужах – звёздные лоскуты небес…
 

 
За столом поют про Стеньку Разина.
По избе гуляет славный гром!..
А под стол посмотришь – вот оказия –
Стенька отдыхает под столом.
 
 
Стало быть, по Волге да по Яику
Погулял казак наш удалой:
Шаровары где-то скинул яркие
И в одних трусах приплыл домой.
 
 
Стало быть, не месяц это слабенький
Осеняет жизненный уклад.
Это заржавела наша сабелька
За рекою много лет назад.
 
 
И осталась нам от Стеньки Разина
Лишь одна отрада – эта песнь!
И осталось только лишь по грязи нам
Волочить свою хмельную спесь.
 
 
Мужики угрюмые, мордастые, –
Ни чертям, ни бабам не нужны.
Где они, челны твои грудастые,
Серебром гружёные челны?
 
 
Храбрецы в кустах мы да за пьянкою,
Песня душу тянет в забытье.
Эх, была ватага с персиянкою,
Помянем, ребята, мать её…
 
 
За столом орут про Стеньку Разина,
Скоро за грудки начнут хватать…
Стойте, окаянные! Да разве нам
Сердце больше некуда девать?
 

 
Глухомань глубокая, жирный всплеск налима,
Костерок под берегом и цветов навалом.
В общем, зона отдыха – строгого режима.
Лай собак и вышки там, над лесоповалом.
 
 
Ароматный ствол сосны злой топор шатает.
Автоматный ствол стоит крепко, смотрит зорко!
Летом гнус и день, и ночь до костей глодает,
А зимой грызут морозы от зари до зорьки.
 
 
А внутри душа грызёт – эх, судьба досталась!
Но судьба тут не при чём – сам себе судьбина.
Годы, годы, годушки! Сколько ждать осталось?
Не считаешь и не ждёшь – всё теперь едино.
 
 
Как мечты высокие – сосны повалились.
Каменеет чёрная смолистая слеза.
Сердце билось, выбилось – планы прекратились,
Убежать за проволоку, перепрыгнуть за…
 
 
Но опять в тайге пожар и туманы тучей
Наплывут, навалятся с тёплых островов –
И залепят ватою изгородь колючую,
И глаза охранников и матёрых псов.
 
 
И опять кому-нибудь на казённой койке,
Где табличка красная с полосой маячит[1]1
  Красная полоска означает склонность заключённого к побегу (прим. автора)


[Закрыть],
До утра до самого не уснуть нисколько.
И в бега сорвётся он – попытать удачу.
 
 
Ах, беглец, беглец! Когда морочно и глухо –
Люди и собаки здесь стоят живым кольцом!
И в дымах завязнешь ты, как в сметане муха,
И столкнёшься где-нибудь со слепым свинцом!..
 

 
Густеет мёд, всё дальше память лета –
Поляны, пчёлы, радости во мгле.
Никто ещё не выдумал секрета –
Остаться вечно юным на земле!
И что-то мне сегодня так взгрустнулось,
Как не грустилось, может быть, сто лет!
Как будто жало жаркое коснулось –
Как будто и надежды больше нет…
В моей избе видны остатки пира,
В моём окне видна речная мель.
И снег идёт – как будто тихо, мило
Готовят мне последнюю постель.
 
 
Я не хотел бы в эту грусть вдаваться,
И потому твержу для куражу –
Да это пчёлы белые роятся,
Да это в белый сад я выхожу…
Но всё это осталось за горами,
Передо мной равнина холодна,
И я тянусь холодными губами –
Напиться чаю с мёдом у окна.
 
 
Густеет мед – всё дальше память лета!
Поляны тонут в снежной полумгле.
Никто ещё не выдумал секрета,
Чтоб навсегда остаться на земле…
 

 
Пошатнулось дерево под ветром –
Захотело во поле уйти,
Словно бы ему на месте этом
Ни дождя, ни солнца не найти.
 
 
И смотрели рощи изумлённо,
И овраги охали во мгле:
Шелестя рубахою зелёной,
Шевеля корнями по земле, –
 
 
Дерево пошло напропалую
Из родных наскучивших краёв!
Только слышно песню удалую
С бубенцами смелых соловьёв!
 
 
За моря ушло оно, за горы,
За границы, полные добра!
Сколько там беспечного простора,
Сколько там веселья на пирах…
 
 
Сколько и чего там – я не знаю,
Но однажды в поле у реки
Я увидел в ярких красках мая
Дерево, сухое от тоски.
 
 
На плече костлявом, озираясь,
Воцарилась мудрая сова.
И вздыхало дерево, пытаясь
Мне сказать горючие слова!..
 

 
В глуши деревенских опушек
Играет малец у реки.
Храни свою светлую душу,
Надежду, мечту береги!
 
 
И мне это было когда-то
Вполне по плечу, но потом
Нагрянула грустная дата
С холодным и сильным дождём.
 
 
В полях, где зарница резвилась,
Порезали спелую рожь.
Вот так и мечта колосилась –
И угодила под нож!
 
 
Багряная верба роняет
Листы в неуютную ночь.
Вот так и душа облетает –
И с ветром уносится прочь!
 
 
И поздно пускаться вдогонку.
И вот потому у реки
Шепчу я сегодня ребёнку:
«Дружок, береги, береги!»
 
 
Давно я забыл и нарушил
Хорошие клятвы, а ты –
Храни свою светлую душу,
Надежды свои и мечты!
 

1988

 
Он забыл, что актёр. Он заплакал навзрыд.
– Как талантливо плачет! – шептали.
Но когда он пошёл на таран и на взрыв, –
Стало жутко в притихнувшем зале.
 
 
Он рубаху рванул – сердце жжёт красный шёлк!
Он размазывал грим рукавами.
Он пошёл не по тексту – по жизни пошёл
Со своими больными словами!
 
 
Режиссёр за кулисами капли глотал –
Провалился аншлаг, провалился! –
Потому что герой тот всё больше молчал,
Потому что герой никогда не рыдал,
Будто с каменным сердцем родился!
 
 
Но сорвался актёр и забыл, что к чему,
И такое творилось на сцене –
Аж глаза у него были в синем дыму,
Были губы в малиновой пене!
 
 
Это длилось недолго. Очнулись потом.
Зашумели, к порядку взывая.
Падал занавес. Люди толпились кругом.
И лежал он с тяжёлым тесовым крестом.
И смотрел в пустоту – не мигая!
 

 
Опять кипит весенняя река!
Опять не спит прибрежная деревня!
И стонут, и ломаются деревья,
И уплывают прясла и стога…
 
 
Уже зависли избы над обрывом,
И страшно в них остаться на ночлег.
И через лес курлычет сиротливо
Печальный косячок из трёх телег.
 
 
И старики твердят себе – ну что же,
Стихиям не прикажешь, знать, судьба…
О, родина! Уходит что-то больше,
Чем просто деревцо или изба!
 

 
На берегах рукотворных морей
Страшно стоять в тишине!
Выплывет голос деревни твоей –
Скрипы колодцев и скрипы дверей –
Всё, что осталось на дне!
Всё, что ты помнил и всё, что любил,
Входит в полночную тишь.
Голос деревьев и голос могил…
О, человек! Что же ты натворил!
Что ты ещё натворишь?
 

 
Я знал, что такие цветы существуют,
Да только не видел пока.
«Бабуля, а где же у вас тут ночуют?
Гостиница? Там два замка…»
Старуха сказала, что дом её тесен,
Живут в нём козлёнок с козой,
А то бы она – всех быстрей и любезней –
Пустила меня на постой.
 
 
Старуха сказала, что если приспичит, –
В избёнку вон в ту постучи.
Да только поменьше болтай из приличья,
Побольше сопи да молчи…
А кто там, да что там, спросить мне хотелось,
Но бабка спешила к себе.
Закат догорал и, пока не стемнелось,
Пошёл я к той самой избе…
 
 
Любовь настоящая не умирает –
Я вдруг это понял всерьёз!
В глазах до сих пор та картинка сырая –
Сырая, как будто от слёз.
Забор покосился, и дряхлые сенцы
Не протекают едва.
Цветы у порога – «разбитое сердце» –
Их поливала вдова!..
 

 
Зачем я в душе берегу
Чужое далёкое горе?
Кладбище на берегу,
Цветов чёрно-красное море…
Тонет в слезах и в земле
Гроб, словно грубая лодка.
Волосы рвёт на себе –
Рвётся в могилу молодка!..
Зачем это всё у меня,
Господи, перед глазами?
Даже средь жаркого дня
Вспомню – душа замерзает!..
Кто нас научит любить,
Креститься – задолго до грома,
Чтобы потом не просить
Прощенье у горького гроба?!
 

 
Давай прощаться, Дон Кихот!
Держи свои доспехи.
Пытался я, да только вот…
Какие там успехи…
Да и потом – как ни крути –
Он родственник мой, ветер!
Он будет мельницы крутить
Всегда на белом свете!
Что толку, дядя, воевать?
Езжай своей дорогой –
Звенеть доспехами, мечтать
О милой недотроге.
А я прилягу на траву –
Усталость одолела…
Выходят звёзды в синеву –
Уже завечерело.
 
 
И усмехнулся Дон Кихот –
Прощаться, так прощаться.
Лежи на травке, идиот,
Кропай стишки про счастье.
И он пропал в прохладной мгле –
Будто с цепи сорвался…
И стало пусто на земле!
И я засомневался…
 
 
Хотелось мне его догнать –
Прости за эту слабость!
Мы будем вместе воевать –
Вдвоем скорее сладим!..
Спускались тучи с высоты.
Луна – белее сажи…
Едва ли счастлив будешь ты,
Мечту свою предавши!
 

2010

 
Беда нежданная, беда великая!
Никто ворота ей не отворял.
Какие вороны беду накликали?
За что всевышний вдруг да покарал?
 
 
Глаза тоскливые, палата белая,
И всех на свете ты уже простил.
А небо ясное, а речка смелая,
Где мальчуганил ты, в цветах бродил.
 
 
Как быстро всё это завяло, сгинуло,
Листву кровавую теряет куст…
Гроза любимая глухими гимнами
Пусть поиграет здесь, поплачет пусть…
 
 
И солнце мокрое игрушкой глиняной
Бесшумно скатится в пустой овраг.
В полях виднеется дорога длинная.
А жизнь короткая – и только так!
 

 
Дикий камень алмаз, будешь ты бриллиантом,
Если жить надоело в тайге и в горах.
Познакомишься ты с ювелирным талантом,
Посчитает караты в тебе вертопрах.
 
 
Огранят – ограничат – алмазную волю,
Будешь ты, словно пёс, на цепи золотой.
Затоскует душа по горам и по полю,
По цветку, по травинке, пылинке простой…
 
 
Дикий камень алмаз, не завидуй брильянту –
Не за грош пропадёт он среди суеты.
Духом крепким своим ты подобен атланту –
Целый мир, может быть, на плечах держишь ты!
 

 
Звенела солнечная нить,
И под луной цветы сияли!
И невозможно объяснить
Из-за чего мы так смеялись.
 
 
Нам просто было хорошо,
Поскольку дело молодое…
Как быстро век любви прошёл,
А вместе с ним и век покоя!
 
 
Порвалась солнечная нить,
А нитки снега вьются, вьются.
И невозможно объяснить
Из-за чего так слёзы льются!..
 

 
Я вспоминаю дороги вчерашние –
Холод и голод спокойно терпел.
Были глаза мои твёрдые, мрачные!
Что же с глазами случилось теперь?
Где-то услышу гармонику русскую,
Или увижу берёзовый плёс –
Снова под сердцем огонь я почувствую
И не смогу удержаться от слёз!
 
 
Старая церковь – краса бесподобная,
Тихие избы, лазурный причал…
Столько прекрасного, милого, доброго –
Как это раньше я не замечал?
Перекреститься на всё это хочется.
Боже, пускай устоит красота!
В тёмном лесу деревенской околицы
Светлою сказкой восходит звезда…
 
 
Утром пойду я – дороги тут росные –
И натолкнусь на туманный погост.
Вижу цветы я кукушкины слёзные
И не могу удержаться от слёз!
Сколько тут было за плугами пройдено,
Скольких война заставляла здесь выть!..
Потом и кровью омытая Родина,
Как же тебя мне слезой не омыть?
 
 
Снова услышу ли песню я русскую,
Снова увижу ли тройку берёз…
Может, старею, а может, предчувствую…
И не могу удержаться от слёз!