Текст книги "Астровитянка"

Она не стала присоединяться ни к одному из поединков, а забралась повыше и устремилась в быстрое пике. Стремительно пролетая над сражающимися, она наносила быстрые удары мечом по крыльям Сов, лишая их подъёмной силы. Но над Джерри, который сражался с Сигизом-Леопардом, она промчалась, не затронув его.

Через несколько минут всё было, по сути, кончено – на батуте сидели почти все Совы и всего один Сигиз, сбитый Джерри. Сразу три Леопарда наседали на оставшегося в одиночестве и отчаянно отбивающегося Джерри. Никки уже не вмешивалась и парила невдалеке, с сочувствием наблюдая его титаническую борьбу. Джерри даже сумел сбить ещё Билли-Леопарда, но его крылья уже превратились в решето, и он быстро потерял высоту. Оставшиеся в воздухе Леопарды разразились воинственным кличем, к которому Никки не присоединилась.

– Быстрая и эффектная победа Леопардов! – торжественно провозгласил комментатор Зигфрид-Дракон.

Болельщики вставали с мест немного разочарованные – они рассчитывали на более длинное зрелище.

Все Леопарды и их болельщики шумно и весело отправились в кафе – отпраздновать славную победу над Совами. Пообломали Совам крылышки-то!

– Никки, почему ты не идёшь со всеми? – крикнул кто-то из проходящих.

– Потому что, когда мой голос сливается в хоре, я чувствую себя пойманной на крючок… – мрачно пробормотала Никки.

Она подошла к Джерри, устало вышедшему из раздевалки.

– Ты сильно расстроился из-за проигрыша? – участливо спросила она.

– Да что ты, Никки! – удивился Джерри. – У меня иммунитет к мелким неприятностям…

Они медленно шли по парку к замку, таща свои потрёпанные крылья.

– Этот иммунитет привил мне отец, – продолжал Джерри. – Я прибегал к нему и жаловался на свои страшные несчастья: палец порезал, рисунок испортил, фломастер сломал, головоломка не складывается – мало ли у ребёнка трагедий в жизни. Он сажал меня к себе поближе и совершенно серьёзно говорил: «Я желаю тебе, чтобы все твои несчастья в жизни были такими».

И я научился понимать, что все эти мелочи – сущая ерунда и слава богам, что мои несчастья всего лишь такие. Это был важный урок. Второй урок он продемонстрировал, когда я уже подрос и фатально сломал любимую игрушку-робота. Заменить его было нельзя, ведь я его долго обучал всяким штукам, и новый робот будет снова дурак – совсем не то, что мой Бипик. Я был безутешен.

Отец сказал мне: «Научись не зацикливаться на безвозвратно утраченном, а попробуй сосредоточиться на том, что у тебя осталось. И ещё – всегда пробуй обернуть поражение победой. Иногда так говорить неуместно, но часто бывает, что нет худа без добра. Например, одно из самых страшных несчастий в нашем жестоком мире – увольнение с работы. Но даже в этом факте можно найти положительное – а вдруг это удобный момент начать собственное дело и разбогатеть?»

Потом папа сел со мной на пол, и мы разобрали бедного Бипика на мелкие части. Тогда я впервые познакомился с ходовой частью робота изнутри – с этого и началось моё увлечение конструированием роботов. Так поломанный Бипик дал мне важный толчок и, в каком-то смысле, оказался для меня более полезным, чем в целом состоянии.

– Он был очень умён, твой отец, – сказала Никки, и её сердце сжалось – своих родителей она почти не помнила, только неясные щемящие ощущения да колыбельная песня, которую ей пела мать…

– О да! – с гордостью произнёс Джерри. – Он работал на стыке математики хаоса и социального моделирования и написал знаменитую книгу. Отец вовсе не был сухарем-математиком, оторванным от жизни, он очень многое знал об этом мире… Помню, как-то он загрустил – уже здесь, на Луне, – сел со мной рядом и говорит: «Джерри, учёный должен служить обществу – с одной стороны, он живёт на его налоги, с другой – он умнее и образованнее прочих и в силу этого должен помогать тем, кому не так повезло… Служи обществу, Джерри. Но, мой тебе совет, не жди от него благодарности… меньше будет разочарований. Постарайся позаботиться о себе сам».

Так, за разговором, они дошли до замка, где в башне Леопардов царило непринужденное послематчевое веселье. Никки не приняла в нём участия, с некоторых пор она избегала участия в шумных компаниях. Чем дальше, тем больше Никки отстранялась от других школьников, уходила в себя и мрачнела.

Настал день матча с «Золотыми Драконами». Когда Никки шла с крыльями под мышкой в раздевалку стадиона, по пути ей повстречалась группа болельщиков Драконов, собравшаяся вокруг своей команды.

– Эй, Никки-Маугли, сегодня тебя понесут с поля! Соскребут с земли всё, что от тебя останется, и унесут в корзинке! – заорал Мин из «Золотых Драконов», рослый плосколицый парень с разбитным выражением физиономии. – Ты слишком зарвалась, тебя надо немножко проучить!

Никки остро взглянула на него, но промолчала и прошла мимо.

Команды-соперники выстроились на стартовых площадках в противоположных концах стадиона. Матч «Золотых Драконов» и «Летающих Леопардов» комментировал Джиллиспи, пятикурсник-Олень: традиция требовала, чтобы комментатор матча принадлежал к нейтральному ордену, не участвующему в матче.

– Отличный состав собрался в обеих командах, – бодро повёл он репортаж и перечислил всех участников матча. У Драконов Джиллиспи отметил Дитбита, сбившего двоих игроков-Оленей в прошлом матче, а у Леопардов больше всех расхваливал Никки, которая нанесла больше всех успешных ударов в матче с Совами и оказалась лидером команды по очкам.

Раздался гонг, и две крылатые пятёрки взмыли в воздух. Драконы летали на ярко-красных крыльях с крупными золотыми драконами, а Леопарды обтянули крылья леопардовой тканью – жёлтой в чёрных неровных пятнах. У всех игроков в руках вспыхнули длинные плазменные мечи, и великая битва в воздухе началась.

Неопытные игроки обычно ввязываются в бой один на один, но сыгранные команды стараются навалиться вдвоём-втроём на одного соперника – чтобы быстро сбить его и достичь начального перевеса, который можно развивать дальше. Такого успеха достичь не удалось ни Драконам, ни Леопардам, и в воздухе закружились пять красочных индивидуальных поединков.

– Принц Дитбит ловко фехтует! – восторгался Джиллиспи. – Вот он нашинковал левое крыло Сигиза-Леопарда, и тот свалился в крутую спираль, стараясь дотянуть до термика и снова выкарабкаться наверх… Вот Дитбит его догоняет и наносит удар сзади по другому крылу. Подбитый Сигиз оказался беспомощен против такого хода…

Это ещё не всё! Принц, пролетая сзади над беспомощным Сигизом, схватил его за ногу и перевернул в воздухе вверх тормашками! Это известный коварный приём… Сигиз, кувыркаясь, падает, и только перед самым батутом ему удается выровняться и спарашютировать… Да, принц просто расправился со своим соперником…

В воздухе по-прежнему кипят четыре поединка один на один… Дитбит снова набирает высоту… и вот он неожиданно нападает сверху на Никки Гринвич, сражающуюся с Пфлюем! Атака удалась! Принц делает поперечный разрез на её левом крыле!

Никки бросает недобитого Пфлюя-Дракона и уходит от Дитбита крутым пикированием… быстро набирает высоту на боковом потоке и уже сама обрушивается на принца. Пролетая над ним на огромной скорости, она успевает сделать разрез сразу на двух крыльях! Маневренность принца резко падает.

Маленький Билли-Леопард, сбив Пири-Дракона, подлетает к медленному покалеченному Пфлюю и наносит ему длинный удар вдоль крыла! Всё – зажужжал Пфлюй камнем вниз… пошёл штопаться… да, плюхнулся в батут…

Тем временем Никки подлетела к принцу на дистанцию ближнего боя, и у них началась отчаянная рубка мечами! Разрази меня Гефест, искры так и сыплются из сталкивающихся огненных клинков! Это уже не треск, а раскаты грома! Скорость фехтования неимоверная! Принц – известный дуэлянт, но где Никки научилась так оперировать огненным мечом? Ха! Она подрезает его крыло снизу!.. И ещё раз!

Принцу уже трудно держаться в воздухе, он отвлекается и… вот это да! Никки поражает его в грудь – в уязвимое «сердце»! Редкая чистая победа! Крылья перестают держать принца, и он начинает снижаться. Но Никки не отстаёт от него! Она догнала его и поддала ему ногой по… гм… сзади так, что он перекувыркнулся в воздухе! Упадёт? Нет, принц выправился и благополучно спарашютировал на батут. Но, кажется, он о-очень недоволен! Это вполне понятно…

Его удачливый соперник – Леопард Никки Гринвич – набирает высоту и высматривает себе следующую цель. Но, собственно, матч уже решён! В воздухе остались три Леопарда – Никки, Маленький Билли и Джонби против единственного Мина-Дракона. Видимо, Мин устал, понял, что его дело – швах, и готов сдаться. Да, вот он перестаёт маневрировать, опускает меч и входит в плавную спираль, тем самым подставляя грудь под традиционный удар милосердия… Игра практически закончена – «Летающие Леопарды» победили «Золотых Драконов»!

Вдруг комментатор воскликнул:

– Эй, посмотрите-ка, Никки забралась выше всех и вдруг устремилась вниз: она что – хочет прирезать Мина в упор? О боги! Они сейчас столкнутся! Мин старается уйти от столкновения, но не успевает. Никки резко пинает ногой его правое крыло! Крыло с громким треском ломается! Святой Кориолис! Мин камнем падает вниз! Кувыркается так, что не разберешь – где ноги, где руки, а где сломанные крылья. Вот он шмякается о батут… его здорово подбрасывает… к нему бегут друзья – помочь выбраться из обломков. Но, кажется, он в порядке – встаёт, машет всем рукой – да, он в порядке… Я вижу ссадину на лице Мина, и вроде нос сильно разбит, но это мелочи для такого падения… Однако оч-чень жёсткий, я даже сказал бы – жестокий ход Никки Гринвич! На этом я заканчиваю репортаж. «Летающие Леопарды» победили «Золотых Драконов»! Я всё ещё не понимаю, как можно сломать крыльевую трубу из термированного дюраля с кремниевыми нановолокнами… Да! Леопарды выиграли у Драконов, да что там говорить – практически вбили их в землю…

– У Никки портится характер, – озабоченно поделился Джерри с Хао после матча.

Хао согласно кивнул.

– Эта история в тоннеле на неё здорово повлияла, наверное, нельзя пройти такой ад и остаться тем человеком, каким был… – вздохнул Джерри.

– Мир людей не оправдал её надежд, – произнёс мудрый Хао с выражением Будды, невозмутимо сияющего для всех жителей Поднебесной. – Никки так мечтала попасть к людям, а они – ладно бы просто старались её убить – так ещё оказались вполне противными. Вот она и расстроена. Раньше она была повелителем своего маленького и уютного мира; сейчас вокруг большой, опасный и вонючий мир, неподвластный ей. Она не понимает, что ей делать. Она ведь цельная натура, а этот вопрос раздирает её на части. Сейчас она проходит этап индивидуального террора, но этот путь – тупиковый. Никки это скоро поймет.

Джерри с уважением посмотрел на Хао, который редко произносил столь длинные речи.

На следующий день Драконы подали жалобу профессору спорта, что Никки использует вживлённый компьютер для пилотирования, что запрещено правилами. Они потребовали её отчисления из команды и переигрывания матча. Профессор спорта вызвал к себе капитана команды Леопардов…

Никки выслушала новость об отчислении из команды равнодушно – вернее, сначала хотела что-то сказать, а потом передумала и пожала плечами. Её место в команде «Летающих Леопардов» заняла Изабелла, и при переигрывании Леопарды снова победили «Золотых Драконов», хотя драка была ожесточённая и долгая. Никки сидела с отсутствующим видом на трибунах зрителей и не оживилась, даже когда Изабелла эффектно распорола крыло Дитбита длинным продольным разрезом и тот, скрипя зубами, вышел из игры.

Так же равнодушно Никки приняла предложение тренера Бенто о переходе в драконоборцы – единственный вид спорта, где наличие Робби, присоединённого к её позвоночнику, не мешало ей участвовать в соревнованиях.

Девушка сильно изменилась за последнее время – друзья с тревогой замечали, что Никки носит в сердце какую-то чёрную, гнетущую тяжесть. И они никак не могли придумать, как ей помочь. Она и сама не знала, что с ней и что её может спасти.

За столом Никки больше молчала.

– Вкусный лосось? – спросил как-то Джерри, пытаясь завязать разговор за обедом.

– Чем-то напоминает муравьиный помёт… – буркнула Никки.

Дальнейшие вопросы для светской беседы, которые закрутились на языке: как наивно-прямые (Откуда она знает вкус названной субстанции?), так и коварно-косвенные (Разводила ли она муравьев на астероиде?) – все были признаны Джерри дурацкими и проглочены – и, что удивительно, на вкус они напомнили тот же самый муравьиный продукт…

Только приступили вчетвером к обеду, как к столику подплыл посыльный робот-дирижабль с одной лапой. В её когтях был зажат плоский пакет с надписью «Для Никки». По равнодушному кивку Никки Джерри сорвал обертку и открыл письмо. Кто-то прислал старательную любительскую картину в компьютерной графике, изображающую, очевидно, Никки среди какой-то крикливо-цветущей заросли. Сопроводительного письма не нашлось.

– От тайного поклонника! – уверенно сказала опытная Дзинтара.

Никки поглядела на изображенное кругловатое лицо с белыми растрёпанными волосами и хмыкнула:

– Как седая задница тарантула…

– Фу… – не одобрила вульгарность принцесса Дзинтара.

Впервые в жизни Никки не отметила свой день рождения – у неё не было никакого настроения для веселья – и даже никому не стала говорить об этой дате. Но утром робот-посыльный притащил ей букет белых роз и… живую канарейку! «Джерри…» – с тёплым чувством подумала Никки. Птичку она сразу заобожала и назвала её Гав-Гав, а та не возражала и будила её по утрам песенкой. Присутствие рядом живого существа грело Никки. Правда, когда она смотрела на весёлую жёлтую птичку, то вспоминала, кто её подарил, и в сердце Никки впивалась иголка болезненной потери. Ведь когда она встречалась глазами с Джерри, то никакой взаимной искры между ними уже не проскакивало.

Глава 15
Замок герцога Джона

В пятницу за ужином Никки вяло сообщила друзьям:

– Герцог Джон пригласил меня на уик-энд в свой замок – покататься на лыжах.

Джерри вздрогнул, но бодро сказал:

– Отличная идея, тебе надо отдохнуть!

– Если хочешь сохранить ясную голову – ничего не пей на вечеринке, – непонятно пожала плечами Дзинтара, – там в бокалах частенько легальные эйфорины…

Джерри помрачнел как туча.

Субботним утром такси Никки приземлилось в шлюзе новенького замка герцога Джона. Замковый купол занимал акров триста на краю кратера, и ещё издали Никки увидела льдистый блеск на крутом склоне – и встрепенулась. Она ни разу не видела настоящего снега.

На заснеженной вершине низкое закатное солнце било прямо в глаза, а от елей, растущих ниже по склону, тянулись длинные синие тени. Никки, в лыжах и массивных ботинках, стояла на горе и любовалась снежинками, падающими откуда-то сверху. «Как странно! – с удивлением подставляла она ладонь под фрактальные льдинки. – Красиво замёрзшая вода летает в воздухе!» Рядом герцог Джон детально растолковывал ей пологую трассу для начинающих. А ещё раньше он лично помог Никки надеть лыжи и прокатил на подъёмнике.

– А там трасса для профи, – махнул герцог рукой на круто обрывающийся вниз склон. – Там есть трамплины и даже слаломная трасса… – Он не успел договорить, как Никки, которой поднадоел этот инструктаж, оттолкнулась палками и покатилась с самого крутого обрыва.

– Никки! Никки! – заорал герцог, но у неё уже ветер гудел в ушах. Склон рвался навстречу, а она, хохоча, на ходу училась балансировать на этих смешных скользелках на ногах. Палки ей только мешали, и она растопырила их в стороны.

«Авантюристка, – ворчал Робби, – тебе нужно ещё научиться входить в поворот, тормозить, держать равновесие после трамплина…»

Никки не слушала инструкции старого друга. Ей давно не было так славно. Она со свистом влетела в ложбину меж хвойных рощ, и её подбросило на незаметном бугорке. Никки взмыла высоко в воздух и решила, что это почти так же здорово, как летать на крыльях. При приземлении левая лыжа зацепилась за ветку, и девушка с размаху нырнула в сугроб, выбросив фонтан снежинок – словно кит, только очень замерзший.

– КАК ХОРОШО! – сказала она, выныривая и отплёвываясь от снега. Потом удивлённо спросила: – А почему я упала, Робби?

– А почему бы тебе и не упасть? – раздался иронический голос друга. – Я вмешался три раза в твои движения, а потом решил, что пора тебе спуститься с небес на землю.

– Зануда! – сказала Никки и стала разбираться с переплетёнными лыжами, ногами и руками.

Робби отказался дальше ей помогать; пришлось Никки смириться и взять у него несколько уроков. Наконец она поймала общий принцип управления лыжами и полетела дальше по склону.

Широкая просека заканчивалась на нижней площадке подъёмника. Разогнавшаяся Никки примчалась туда верхом на снежном облаке и с неудовольствием обнаружила, что на её пути стоит обширная группа гостей, разбирающихся с палками, лыжами и ботинками. Кто-то увидел мчащуюся девушку и истерически завизжал; гости бросились врассыпную, скользя, падая и образовав совсем уж необъезжаемую кучу. Тогда Никки согнула ноги, оттолкнулась и прыгнула. Она пролетела в двух футах над головами очумелых лыжников – тех, кто остался стоять, – и приземлилась на площадку за ними. Чтобы не врезаться в мачту подъёмника, Никки резко затормозила, припоминая советы Робби. Огромный веер снега и льда взлетел из-под острых лыж. Когда снег осел, то Никкиному счастливому взору предстали запорошенные и ругающиеся гости.

«Что ты себе позволяешь? – пробурчал Робби. – Мне снова пришлось вмешиваться – и людей, и столб пожалел…»

– Ты же говорила, что ни разу не каталась на лыжах! – сердито выговаривал Никки герцог Джон.

– Это правда, и что?

– Тогда тебе надо начинать с пологих горок! – назидательно сказал герцог. – Потом, упорно тренируясь, постепенно переходить ко всё более сложным трассам!

– Понятно, – кивнула Никки и двинулась на совсем уж головоломную трассу слалома.

После нескольких часов катания утомлённая Никки остановилась в заснеженном лесу. Среди елей царили удивительная свежесть и чистота. Снежинки медленно падали, оседая на хвойных лапах и на сугробных горбах. Озабоченные красногрудые птички прыгали по лохматым ветвям, осыпая пригоршни ледяного пуха.

Никки вдыхала холодный прозрачный воздух и думала: хорошо бы поселиться в заснеженных горах, чтобы вокруг никого не было, и каждый день выходить под падающий снег – лечить душу, а потом возвращаться домой, к жарко горящему камину. Но только – чтобы вокруг не было ни-ко-го…

Издали доносились голоса посетителей горнолыжного курорта герцога. Никки вздохнула и поняла, что здорово устала и пора заканчивать прогулку. Да и стемнело уже.

Переодевшись в отведённой ей мрачноватой комнате, Никки спустилась в зал приёмов – в гигантское помещение со стрельчатыми окнами и псевдосредневековыми гобеленами на стенах. В зале бродили многочисленные гости герцога Джона – все незнакомые, за исключением нескольких школьников-Драконов. Это была в основном молодежь, хотя за игорными столами сидело несколько компаний людей постарше. В зале циркулировали молодые красивые девицы, все почему-то примерно одного возраста – лет около двадцати. Пожилых леди на приёме у герцога Джона не наблюдалось.

Рядом кто-то засмеялся: «Герцогу всегда удаются отличные мальчишники!..» Никки удивилась про себя: «Мальчишник? При таком-то количестве девушек?» Вдоль стены с картинами – главным образом, натюрмортами – вытянулся стол с закусками, и гости активно подкрепляли подорванные лыжами силы.

Никки сразу почувствовала голод. Сидеть ей не хотелось, и она взяла из вазы большую жёлтую грушу, предварительно посоветовавшись с Робби. Только Никки вгрызлась зубами в сладкую мякоть – подошёл высокий юноша с карими глазами и длинными небрежными волосами, собранными сзади в пиратскую косу.

– Здравствуйте, мисс Гринвич! Разрешите представиться – принц Арнольд Дональдс. Можно поболтать с вами?

Это было плохое начало. Она недолюбливала принцев.

– Привет, принц Арнольд, – сказала Никки, – поболтать можно; а это ничего, если я буду есть грушу? Очень проголодалась.

И непосредственная Никки снова вгрызлась в сочную сердцевину. Принц пристально смотрел на то, как белые зубы Никки впиваются в кожуру плода и как её губы блестят от грушевого сока.

– Это настолько ничего, что я притащу вам вторую, чтобы вы не останавливались… – негромко и ласково сказал принц. – С вас, мисс Гринвич, можно написать замечательную картину – «Девочка, грызущая сладкую грушу». Эх, жаль, нет у меня таланта живописца!

– Я бы всё равно не согласилась вам позировать… – неспешно прожевав кусок, сказала Никки.

– Я вам антипатичен? – неожиданно спросил принц. – Тогда я сейчас же уйду…

«Кажется, он славный парень…» – удивилась Никки и честно сказала:

– Нет, наоборот, вы становитесь мне симпатичны…

Принц даже порозовел от удовольствия.

«Вот странный принц – чувствительный и застенчивый…» – подумала Никки и спросила:

– Вы – родственник герцога Джона?

– Я – его дядя, – охотно пояснил принц. – Я живу на Земле, и Джон пригласил меня на уик-энд в этот новый замок. Отличный дворец, я о таком и мечтать не могу…

– Вы же принц, а он всего лишь герцог! – заинтересовалась Никки.

– Понимаете, мисс Гринвич, – сказал принц, – у моего отца шестеро детей, и я самый младший. Старший брат – принц Вильгельм – официальный наследник, а герцог Джон – его сын. Когда… принц Вильгельм станет королём, герцог Джон получит статус старшего принца и официального наследника династии. Этот замок на Луне и многое другое – часть обширной и тщательной подготовки к его будущей королевской власти. А я навсегда останусь младшим принцем, у которого есть лишь хорошие апартаменты в отцовском дворце и карманные деньги. Так сказать, принц на всякий случай. Никто не заботится о моих замках или о натаскивании меня по законодательным королевским наукам. Я предоставлен сам себе и счастлив этим… Я пробовал поступить в Колледж два года назад, но здорово недобрал баллов… А вы, мисс Гринвич, молодец – сдали с таким блеском, – с искренним восхищением сказал принц.

Никки так понравился этот нищий принц Арнольд, что она сказала:

– Арнольд, зовите меня просто Никки, – и протянула ему для рукопожатия правую руку, которая ещё не была липкой от сока.

Принц, улыбнувшись, осторожно пожал ладошку, и то, что он не воспользовался удобным моментом и не потянул Никкину руку к губам для поцелуя, ей тоже понравилось. Если вам протягивают руку для рукопожатия, то это означает, что вы должны пожимать её – и не более того.

– А где же вы учитесь?

– В замке отца. У него столько детей, что он постоянно держит учителей для нас. Правда, это очень скучно – учиться в замке, там мало молодежи, а все разговоры – только о политике, деньгах, союзниках и интригах…

– А о чём вы любите поговорить? – спросила Никки, доев наконец грушу и вытерев руки влажной салфеткой. – Что интересно вам в этом мире, Арнольд?

– Человек! – серьёзно улыбнулся Арнольд. – Для меня это самый главный предмет интереса и исследования. Я всё пытаюсь понять, как человек может быть одновременно великим и ничтожным, самоотверженным до подвига и эгоистичным до подлости. А иногда всё это ухитряется уместиться в одном человеке… – грустно закончил принц Арнольд.

Никки снова удивлённо посмотрела на юного принца, у которого были такие интересы.

– И как далеко вы продвинулись в своих исследованиях? – поинтересовалась она.

– Пока топчусь на месте, – признался принц. – Даже вы, Никки, ставите меня в тупик. Вы выросли вне человеческого общества, почему же вы – больше человек, чем остальные?

Принц с глубокой симпатией глядел на Никки, и ей это было приятно.

– О чём вы, Арнольд? Я – Маугли, дикарка с астероида… – сказала Никки.

– Не надо меня испытывать, Никки, – мягко сказал принц Арнольд. – Я вам даже завидую… жить свободно, без обязательств и указаний…

«А, пасторалист!» – иронично подумала Никки.

– Полагаю, вы не очень понимаете, чему завидуете… Вот вы берёте еду из вазы… – Никки кивнула на стол, – а мне приходилось её выращивать, роняя на грядку – пардон! – пот и даже кровь. Звучит патетично, но это – буквальность… – и Никки показала длинный тонкий шрам на правой руке.

Принц глубоко вздохнул.

– Это я делала помидорную теплицу… Салата захотелось поесть. Вылилась целая лужа крови… Может, поэтому у меня были отличные красные помидоры. Так что, с высоты вашего социального положения, принц, я – девочка-огородница, или, как меня однажды назвал граф Рединбург, – простолюдинка с загорелой шеей.

– С высоты своего интеллекта и независимости, – сказал принц Арнольд, – вы должны быть снисходительны к людям, которые не мыслят себя иначе как в жёсткой социальной структуре. Они слабы, и эти рамки спасают их от пугающей свободы.

– Вы добры не только к простолюдинкам, но и к аристократам! – хмыкнула Никки.

– Я пристально слежу за вами, Никки, – признался принц Арнольд, – эти ужасные события вокруг вас, эти покушения… они должны внушить вам мысль, что вас окружает мир моральных уродов. Это меня огорчает. Мне хочется сказать вам, Никки, что человечество совсем не такое, каким оно может показаться на первый взгляд, но у меня нет никаких доказательств этому. Потому что этот мир действительно уродлив, кровожаден, жесток…

Разволновавшегося принца остановил сигнал его т-фона.

– Мне надо улетать, – огорчился принц. – Я должен быть на важном приёме отца…

– Вы сами являетесь искомым доказательством, принц… – сказала ласково Никки и протянула ему руку на прощание, со смущением заметив, что подала её выше обычного.

Принц снова порозовел и очень осторожно поцеловал ей руку. У него были мягкие губы. Принц Арнольд понравился Никки настолько, что, когда он склонился для поцелуя, она не удержалась и потрогала тёмные растрепавшиеся волосы… чем, кажется, совсем расстроила принца.

– Никки, можете делать вид, что вы – девочка-огородница, воля ваша. Только прошу: когда будете в следующий раз разбивать помидорную грядку – дайте мне знать. Пожалуй, я решусь сменить корону принца на лопату садовника… – и Арнольд с огорчённым видом откланялся.

«И среди принцев случаются хорошие люди!» – удивлённо подумала Никки, провожая взглядом уходящего Арнольда. Потом она осмотрелась, увидела горящий камин и сразу направилась к нему. Живой огонь был её слабостью.

Только она села в кресло возле камина – возник, как чёрт из табакерки, герцог Джон и стал уговаривать её что-нибудь выпить. Никки, помня о наставлении Дзинтары, захватила со стола неоткрытую бутылку минеральной воды и попросила герцога только пустой бокал.

«Я на твоём месте не пользовался бы даже пустым бокалом в этом замке… побереги чистые соки своего цветущего организма», – проворчал Робби. Никки послушалась и, налив в принесённый бокал минеральной воды, протянула его герцогу, а сама, сославшись на пережитки тяжёлого демократического детства, отпила прямо из горлышка, хотя не любила этого делать.

– Как вам понравилась трасса? Сам замок? – потребовал комплиментов герцог.

Никки похвалила и снежный склон, и лес, и сам замок, вот только ей очень не нравились оленьи и медвежьи головы на стенах зала приёмов. Но об этом она не сказала хозяину дворца.

Юный герцог Джон был бесспорно умен – недаром он смог поступить в Колледж! – и они стали беседовать о разных разностях. Герцог проявил знание таких пластов социальной жизни, о которых Никки не имела ни малейшего понятия, и она слушала его с большим интересом. Потом герцог заговорил тихим интимным голосом о своём одиночестве. Это было уже не очень умно. Он ухитрился заполучить руку Никки для поцелуя и слишком долго её не отпускал, пока девушка достаточно решительно это не пресекла.

Герцог взял тайм-аут и развеселил Никки язвительными характеристиками своих гостей. Многие из них уже разбредались парочками по комнатам – по-видимому, отдыхать от лыж. Заметив это, герцог решил форсировать события и заговорил о своих серьёзных намерениях и даже о возможной помолвке – правда, он не может решить этот вопрос прямо сейчас, это вопрос политический, да и в первую очередь им нужно получше узнать друг друга… – и он положил руку на Никкино колено.

– Герцог Джон, – твёрдо сказала Никки, – пожалуйста, воздержитесь от физических контактов!

Герцог обиженно не выдержал:

– Зачем же вы приняли моё приглашение на уик-энд?

– Вы же приглашали покататься на лыжах! – удивилась Никки, не искушенная в светской жизни.

«Вообще-то, как говорят у вас, у людей, это отличная партия. Я составлю тебе такой брачный договор, что герцог никуда не денется. У тебя будет и замок, и всё остальное. А у таких друзей, как Джерри или Хао, ничего за душой нет. Чем будешь платить за следующий год Колледжа?»

«Заткнись, бездушная железяка!»

Напряжение разрядила подошедшая удивительная парочка: маленький смешной коротышка-Дракон из Колледжа, кажется второй курс, и взрослая девица захватывающей красоты – длинная, полуголая и отчётливо глупая. Толстенький белобрысый Дракон был на голову короче спутницы, но по-хозяйски держал её за обнажённую талию.

«Дракона Винни де Пьюха ты знаешь. С ним местная фотомодель Джудит Муншайн. Лет – двадцать. Интеллект – девяносто. Известна в мужских кругах как Малышка Пиу – в прозвище есть скабрёзный подтекст. Не могу расшифровать. У вас, биосистем, столько накручено вокруг размножения, чёрт ногу сломит…» – проворчал Робби.

– Милочка Ник-ки! – Модель весело покачивалась. – А мне говорили, что тебя нашли в джунглях… полностью покрытой шерстью, а ты… ик… отлично выглядишь! Милочка Ни-икки!

Что-то в имени Никки её позабавило, и она с удовольствием его корёжила.

– Я просто бреюсь каждый день с головы до ног, – приветливо ответила Никки, – милочка Пиу!

– Ой! – мило смутилась модель.

– Винни, убери сейчас же эту идиотку, – велел сердитый герцог.

Это Никки не понравилось: «Джентльмен не должен говорить даме, что она идиотка, даже если она на самом деле идиотка».

Потом Никки беззвучно поинтересовалась у Робби:

«Почему ты рассказываешь мне об этих гостях, а о принце Арнольде ничего не сообщил?»

«А своей головой и сердцем тебе не хочется думать? Или ты предпочитаешь, чтобы я решал за тебя все загадки человеческих душ?»

«Ну… в общем-то, нет».

«Вот и предоставь мне самому выбирать, о ком давать справки, а кого – оставить на твоё персональное рассмотрение…»

«Вот хитроумный темнила!» – удивилась старому другу Никки.

Неутомимый герцог Джон пустился было в новую серию уговоров и соблазнений, но тут на диван напротив опустилась совсем странная парочка – толстый неприятный немолодой мужчина в каком-то сверкающем халате и с ним абсолютно потусторонняя девочка лет двенадцати, с гладко выбритым черепом, бледной веснушчатой кожей лица и в огромных старомодных очках. Девочка была затянута в тесный чёрный комбинезон – весь в застёжках-молниях на самых неожиданных местах. Дочка? Внучка?