Текст книги "Василий III. История государства Российского"

В Новгороде вечевой быт исчез; но он остался еще до времени во Пскове. И в Псковской летописи вследствие частых столкновений веча с усилившейся властью великокняжескою находим в описываемое время большее число известий о вечевом быте, чем прежде. Мы видим распоряжение веча в 1463 году во время отсутствия князя-наместника; пришла весть о нападении немцев, и вот Зиновий-посадник и псковичи, услыхавши эту весть, поставили вече и дали на вече воеводство Максиму-посаднику и двум другим лицам; немцы ушли; тогда посадники псковские и псковичи начали думать, куда идти за ними? Приехал князь-наместник, и опять встречаем известие, что псковичи дали на вече воеводство посаднику Дорофею; но, как видно, князь-наместник в это время находился в походе, ибо прежде было сказано, что он и посадники псковские начали собирать пригорожан и волостных людей и, собравшись, псковичи с пригорожанами и со всеми людьми выступили в поход. Немцы прислали бить челом о мире воеводе великого князя, который приходил на помощь псковичам, князю-наместнику псковскому и всему Пскову; воевода, князь-наместник, посадники и весь Псков, подумавши, заключили мир, после чего немецкие послы целовали крест на вече пред воеводою великого князя и перед всем Псковом. Послы, отправленные Псковом в Москву к великому князю, по возвращении отдавали отчет в своем посольстве на вече; так, посадник Максим, возвратясь в 1464 году из Москвы, начал править на вече посольство: «Князь великий Иван Васильевич всея Руси тебе, своему наместнику, псковскому князю Ивану Александровичу, посаднику степенному старому Юрию Тимофеевичу, и старым посадникам, и всему Пскову, отчине своей, повествует» и проч. Также на вече отдавали отчет на своем посольстве и послы, возвращавшиеся из Литвы. Мы видели, что еще Василий Темный отнял у новгородского веча право давать грамоты без участия князя, т. е. его наместника; во Пскове при Иоанне мы видим, что вече распоряжается землями в пользу той или другой церкви или монастыря, причем о князе-наместнике не говорится, хотя он находился в это время в городе; под 1471 годом читаем: «Посадники и весь Псков даша им на вече тую землю и воду, и в тыя часы бысть всему Пскову, еще и вече не поспело разойтися, скорбь и туга велика». Но в 1476 году слобожане Кокшинской волости били челом князю-наместнику Ярославу, посадникам псковским и всему Пскову, чтоб позволили им поставить город, и Псков на вече позволил и грамоту дал. Когда в 1501 году явились во Псков московские воеводы, но не хотели идти в Немецкую землю без государева приказания, то князь-наместник, посоветовавшись с посадниками, боярами и псковичами на вече, послал трех гонцов в Москву.

А. М. Васнецов. Псковское вече. 1909

Таким образом, князь-наместник, посадники и вече являются во Пскове тремя нераздельными властями, к которым обращались в делах внешних и внутренних и которые решали эти дела по общему совету. Если вече избирало воевод, то князь-наместник вместе с посадниками собирал войска из пригородов и волостей. Нового князя-наместника принимали честно: духовенство со крестами, посадники и весь Псков выходили к нему навстречу и сажали на княжение в Троицком соборе, после чего он целовал на вече крест ко Пскову на суду, на пошлинных грамотах и на всех старинах псковских; не желая более оставаться во Пскове, князь-наместник выходил на вече и слагал с себя крестное целование. Касательно посадников во Пскове иногда встречаем известия об одном степенном посаднике, иногда о многих: так, под 1462 годом говорится, что заложили псковичи новый Городец при князе псковском Владимире Андреевиче и при посаднике степенном Максиме Ларионовиче; потом читаем, что в 1463 году приехал во Псков на княжение князь Иван Александрович звенигородский при посаднике степенном Зиновии Михайловиче; под следующим годом говорится, что посол, возвратившись из Москвы, правил посольство так: «Князь великий Иван Васильевич всея Руси тебе, своему наместнику, князю Ивану Александровичу, посаднику степенному старому Юрию Тимофеевичу, и старым посадникам и всему Пскову, отчине своей, повествует». Здесь, не предполагая ошибки переписчика, выражение «степенному старому» можно понимать так, что Юрий не в первый уже раз отправлял должность степенного посадника. Но под 1465 годом говорится, что князь-наместник и посадники степенные Леонтий Макарович и Тимофей Васильевич заложили деревянную стену, после чего постоянно говорится о посадниках степенных, обыкновенно двоих, и говорится так, что не оставляет никакого сомнения, например: «И посадники псковские и со псковичи, а в степени тогда был посадник Яков Афанасьевич Брюхатый да Василий Епимахович, и учали сильно деяти над священники». Так же ясно говорится о двоих посадниках степенных в правой грамоте Снетогорскому монастырю и в некоторых других актах. О тысяцком во Пскове не упоминается, но упоминается о соцких после посадников, например, под 1464 годом: «И целовал крест посадник Максим Ларионович, посадник Игнатий Логинович и соцкие»; или под 1472 годом, где говорится о мире Пскова с Новгородом: «А во Пскове посадник псковской Афанасий Юрьевич, и бояре псковские, и соцкие, и судьи тогда же и льняную грамоту подрали, вынувши из ларя, и была всем христианам радость большая». Здесь между посадниками и соцкими видим бояр; кто мог достигать во Пскове боярского звания, видно из известия под 1477 годом: «Псков послал к великому князю двух посадников, а с ними два боярина, Опимаха Гладкого да Андрея Иванова, сына попова, раздьякона (т. е. расстриженного дьякона)». Встречаем известие о губских старостах, которые упоминаются после соцких. Касательно правительственного значения городских концов, отношения их к пригородам находим важное известие под 1468 годом: «Той же весне весь Псков поделиша по два пригорода на все концы, коему же концу к старым пригородом новые жеребьем делили, а имал жеребей князь Василий, князя Федора Юрьевича сын, с престола».

Об устройстве низовых городов в княжение Иоанна III мы имеем очень мало известий; упоминается о городском сотнике как чиновнике, распоряжающем городовыми постройками, имеющем право тянуть окружных крестьян во все пошлины; в Судебнике упоминается староста, глава посадских людей, который вместе с лучшими горожанами присутствовал в суде. Но довольно много известий дошло до нас от описываемого времени о быте городов юго-западной Литовской Руси. В мае 1494 года великий князь Александр подтвердил киевским мещанам уставную грамоту отца своего Казимира; по этой грамоте мещане не поднимали ничем послов польских, московских, валахских, молдавских, но поднимали только послов литовских и ордынских; не стерегли казны великокняжеской и воеводской, только в случае прибытия самого великого князя в Киев обязаны были содержать при нем стражу; не топили бани, не возили дров; коней, животины, овец и свиней по киевским дворам не сгоняли, сена за рекою не косили, косили только один день под борком, скошенное должны были убрать, но в город сена не возили ниоткуда; плотов не сгоняли, на берег не волочили; плотин не сыпали, кроме одной плотинки под городом; в облаву не ходили, города не рубили, не мостили городского моста, не платя, однако, слугам воеводским посекирщины; пленников не стерегли, не ездили на сторожу в поле; вольно им было ездить в бор по дрова во все стороны, также на болоньи и на островах за Днепром сено косить, чем место кормилось; если воевода поедет за две мили от замка или на охоту, то подвод ему не давали, давали только по снопу сена сокольникам воеводским; мещане и слуги городовые с послами в Орду не ходили, вышегородского, чернобыльского, белогородского и глевацкого мыта не платили по всей земле Киевской. Кто из мещан захочет выселиться в другой город или место, тот должен продать недвижимое имущество, а с движимым может выехать в какие хочет области Великого княжества Литовского, только не за границу. Для торговли вольно им ездить, кроме служилых неданных (неясачных) людей; если придет весть о приближении татар, то им с места не ехать, если же поедут, то должны оставлять на свое место людей добрых, которые могут за них отправить великокняжескую службу. Кто возьмет за себя мещанку с домом, тот обязан отправлять такую же службу, которая прежде отправлялась с того дому. Кто из мещан одолжает, тому вольно продать свой дом для уплаты долга, но, кто купит дом, тот обязан отправлять с него такую же службу, какая отправлялась и прежде. На войну данные (ясачные) люди не ходили. Прежде воевода брал пеню с тех, кто по ночам с огнем сиживал; но теперь эти дела были отданы в ведение войта, который должен отвечать, если по его несмотрению сделается в городе пожар. В 1497 году киевский войт, бурмистры, радцы и все мещане били челом великому князю Александру, чтоб освободил их навсегда от мыта по всей вотчине своей, Литве, Руси и Жмуди, потому что они разорены от ежегодных нападений татарских; великий князь исполнил их просьбу. В 1499 году киевский воевода Димитрий Путятин жаловался великому князю, что мещане киевские как скоро получили немецкое право, то отняли у воевод все уряды и пошлины городские. Вследствие этой жалобы дана была киевскому войту и мещанам уставная грамота о воеводских доходах, в которой говорится: если купцы или козаки приедут в Киев и станут на подворье у какого-нибудь мещанина, то последний обязан объявить о них воеводе или наместнику, по старому обычаю; если же не объявит, то платит воеводе пеню. Если осмник, выбираемый воеводою из слуг своих, застанет христианина, мещанина или козака в безнравственном деле с женщиною, то наместнику митрополичьему идет с виновного урочная пеня, а воеводе – копа грошей; если же осмник застанет в таком деле турка, татарина или армянина, то воеводе с виноватого идет двенадцать коп грошей. Козаки, ходящие вниз по Днепру до Черкас и дальше, должны со всякой своей добычи давать воеводе десятину. Если привезут в Киев рыбу, просольную и вялую, то осмник воеводин осматривает ее и обмычивает и берет на город от бочки рыбы по шести грошей, а от вялых и свежих рыб – десятину; если же привезут осетров, то не смеют их продавать целиком, пока осмник не возьмет от каждого осетра по хребтине или от десяти осетров десятого. Перекупщики, которые сидят в рядах и торгуют хлебом и другими припасами, обязаны давать осмнику каждую субботу от товара по деньге; а который человек новый захочет сесть в рядах и торговать съестными припасами, такой должен дать осмнику куницу, двенадцать грошей. Если случится покража на берегу на реке на таком расстоянии, что можно от берега палкой докинуть, то эту покражу судит осмник; также если кто украдет белье или женщина с женщиною подерется, то такие дела судит осмник вместе с наместником митрополичьим. Если купеческий воз, выезжающий из Киева и нагруженный товаром, обломится с одной стороны по Золотые ворота, а с другой – по реку Почайну, то брать его на воеводу, потому что купцы нарочно нагружают тяжело возы свои, чтоб было их меньше и, следовательно, чтобы меньше платить пошлины. Лучники, кузнецы и сапожники должны давать воеводе луки, топоры и сапоги на Светлое воскресенье и на Рождество Христово. Из этой грамоты объясняется для нас должность осмника, которая, по всем вероятностям, была та же самая и в старину, ибо осмник упоминается и в Русской Правде, и в летописи между событиями XII века; объясняется и пошлина осмничее, которую уже мы встречали в Северо-Восточной Руси. Несмотря на то что еще в уставной грамоте 1494 года киевские мещане были освобождены от подъема послов московских и волошских, в 1503 году они подали великому князю Александру жалобу, что послов и гонцов московских, волошских, турецких, перекопских, заволжских и других ордынских поднимают, подводы под них дают, коней и казну посольскую стерегут, в Орду с великокняжескими послами ходят, под воеводских гонцов подводы дают; также от тиунов киевских терпят великие притеснения; жаловались, что в Киеве живут епископские, митрополичьи, воеводские, архимандричьи, княжеские, панские, землянские, милославчане и другие прихожие люди, также разные ремесленники, перекупщики, рыболовы, в Киеве и поселяне торгуют, а служб городских с мещанами не служат и податей не платят. Вследствие этой жалобы великий князь писал к киевскому воеводе, чтобы мещане были освобождены от посольского подъема и вынуты из тиунских рук; также чтоб пришлые люди участвовали во всех городских повинностях, в противном случае мещане могут их грабить.

В 1498 году Полоцк получил магдебургское право с определением войтовских доходов, а именно третьего пенязя от всех судных пошлин, половины мясных лавок, отдачи в его ведомство винных промышленников и торговцев; с освобождением мещан от подвод, сторож, от мыта по всему княжеству Литовскому; с правом построить всенародные бани и ратушу; в городе должно быть всегда двадцать радцев, которых избирает войт, половину закона римского и половину греческого; эти радцы вместе с войтом ежегодно выбирают двух бурмистров, одного закону римского, а другого греческого; бурмистры вместе с войтом управляют общиною: перенос дел от бурмистров и радцев допускается к войту, но от войта перенос дела может быть только к великому князю; войт может решить дело без бурмистров и радцев, но бурмистры и радцы без войта или лент-войта не могут ничего решить. Полоцк обязан платить ежегодно 400 коп грошей в казну великокняжескую. И в Полоцке, как в Киеве, после получения магдебургского права не обошлось без столкновения между властью войта и властью наместника королевского, так что в 1499 году великий князь Александр должен был особою грамотою точнее определить отношения этих властей; по этой грамоте тяжбы о земле между боярином, мещанином или путником судит наместник с старшими боярами полоцкими, по старому обычаю; в случае спора о границах земельных должен ехать наместник или бояр послать; если приедут послы из Новгорода, Пскова, из Лук Великих или от немцев ливонских для решения обидных дел земских, то наместник с старшими боярами, призвавши к себе войта и старших мещан (если дело будет касаться города), послов принимает и отправляет, как было в старину. Бояре имеют право спускать в Ригу по Двине собственное жито, крупу, золу и смолу, не перекупая ни у кого; золу и смолу они должны добывать в своих пущах, а не в великокняжеских и не в городских. Если мещанину или путнику будет дело до боярина или до его человека, то судит наместник в городе с боярами городским правом, а войт и мещане должны быть при суде; если же боярину, или великокняжескому человеку, или боярскому человеку будет дело до мещанина или до путников, кроме споров о земле, то судит войт в ратуше правом немецким, а наместник с великокняжеским человеком посылает судью; если великокняжеский или боярский человек будет виноват, то пеня с него идет его господарю. Люди боярские, живущие в городе и на посаде (на месте) на своих землях и занимающиеся торговлей, должны вместе с мещанами платить все подати, но войт и мещане не должны их судить и в право немецкое писать; также войт и мещане не должны принимать к себе крепостных людей боярских и судить их немецким правом: судит их наместник городским правом. В следующем году Александр почел за нужное исключить из магдебургского права сельских путников и отдать их в ведение наместника, потому что уменьшение числа пригонных людей оказалось вредным для полоцкого замка; но тут же было подтверждено, что люди, принадлежащие духовенству и боярам, также ремесленники и люди, заложившиеся за наместника, духовных лиц и бояр, принадлежат к магдебургскому праву.

В 1499 году получил и Минск магдебургское право с обязанностью платить ежегодно в казну великокняжескую по шестидесяти коп грошей; сравнив эту сумму с суммою, платимою Полоцком (400 коп), увидим всю разницу в богатстве двух городов. В 1503 году князья, бояре и слуги, войт и мещане и земля Витебская били челом великому князю Александру и объявили ему, что приходили злодеи из Великого Новгорода, покрали у них церковь Богородицы и вместе с другими вещами украли и жалованную грамоту (привилей), полученную ими от короля Казимира. Александр дал им новую жалованную грамоту, подобную прежней; по ней Александр обязался не вступаться в домы церковные, купли, безадщины и отмерщины витебские; жен силою замуж не выдавать; в духовные завещания не вступаться; на подводы коней у городских людей и у сельских путников не брать; холопу и рабе не верить; судов предков своих не посуживать; без исследования дела видблянина не казнить; своих судных приговоров не переменять; казнить по вине; челобитья у видблян принимать, не сажая их через поруку в железа и не подвергая их никакой муке; отчин у них не отнимать, в села купленные и поля не вступаться; заочному обвинению не верить; кто станет на них доносить, того имя объявить, а в заставу нигде видблян не сажать; на войну быть всем видблянам готовыми; по волости Витебской воеводе великокняжескому не ездить; поедет на охоту, то его по станам не дарить; сябров городских в пригон великокняжеский не гнать, ни в подводы, ни на охоту; в весы витебские и локоть великому князю не вступаться, а кто провинится на весах или на локте, того видблянам самим казнить по своему праву; у кого из видблян забракуют (загудят) воск в Риге и приедет он в Витебск, то видблянам самим казнить виноватого; великому князю видблян не дарить никому; они освобождаются от мыта по всем владениям литовским; воеводу давать им по старине, по их воле: который воевода будет им нелюб и обвинят они его перед великим князем, то последний дает им другого воеводу по их воле; в первый день приезда своего в Витебск воевода целует крест видблянам, что без суда не будет казнить их ни за что по наговорам. Видбляне живут в Витебске добровольно, пока хотят, а кто не захочет, того силою не удерживать, путь ему чист, куда хочет; поедет прочь в великокняжескую отчину, в Литву, не тайно, св. Благовещенью челом ударивши, объявившись воеводе и своим братьям, мужам видблянам, будучи волен во всем своем имуществе: может продать его или отказать; если видблянин, приехавши в Литву к великому князю, пожалуется на видблянина, то великий князь без истца децкого из Литвы на обвиненного не шлет, хотя бы дело шло о смертном убийстве, но дает жалобщику лист к воеводе, который судит по крестному целованию, рассмотревши дело с князьями, боярами и мещанами, а осудивши, казнит в Витебске по тамошнему праву. Великий князь не отнимает выслуженного имущества у князей, бояр, слуг и мещан, местичей витебских из города не выводит вон. Кто из литовцев или поляков был крещен в Витебске в русскую веру и оставил потомков, тех не трогать, права их христианского ни в чем не нарушать. Сравнивши эту грамоту с грамотами новгородскими, увидим общие черты быта городов старой Руси. При Александре же получил магдебургское право Волковыйск, Высокий, Бельск в земле Дрогочинской; войтовство в последнем городе отдано было в потомственное владение данцигскому мещанину Гоппену.

В 1500 году по просьбе старосты смоленского и всех мещан Александр освободил их от мыта на пятнадцать лет; а в 1502 году освободил их на шесть лет от серебщизны, ордынщины и других податей вследствие разорения мещан от гарнизона; встречаем разные льготные грамоты, данные и другим городам. Мы видели, как псковичи редко уживались с наместниками великого князя московского; видим и жалобы западных русских городов, имевших формы быта, подобные псковским, на наместников и других урядников великого князя литовского; так, жители Витебска жаловались на своего наместника, что когда кто-нибудь из них, купивши мед пресный, жито и рыбу, привезет в Витебск в свой дом, то слуги наместничьи, отбивая замки, силою берут эти товары на наместника и денег за них не дают, а которые хозяева брать не позволяют, тем наместник запрещает продавать эти товары на месте и таким образом разоряет их; от каждого струга, отправляющегося в Ригу, берет по десяти грошей; когда шлет свою золу в Ригу и велит там менять ее на соль, то на каждый мещанский струг накладывает по меху своей соли, а кто из мещан не захочет брать этой соли, с того берет по десяти рублей грошей. Издавна мостили мостовую – каждый человек перед своим двором с пяти топорищ; так хотя бы мостовая была и нова, слуги наместничьи, ходя ночью, вздирают мостницы и за то с каждого двора берут по грошу. Колоду новую наместник устроил, и слуги его за малые вины сажают жителей в эту колоду, а на поруки не отпускают. Мещане содержат стражу в городе: слуги наместничьи заставляют этих сторожей вместо крепости сторожить свои домы. Наместник полоцкий Станислав Глебович стал нарушать магдебургское право, данное полочанам, на том основании, что при этом праве ему нечем поживиться: присуды с мещан все отошли; великий князь запретил ему нарушать магдебургское право, но дал ему для поживы сельских путников в городской присуд.

Вид на Ивангородскую крепость.

Энциклопедия И. Д. Сытина. 1910-е

Относительно внешнего вида русские города вообще (кроме столицы Москвы) не изменились; встречаем известие о постройке деревянных и каменных укреплений; деревянные города, или крепости, получили Владимир, Великие Луки; мы упоминали уже о построении каменной крепости Иван-города на ливонской границе; Новгород после падения своего старого быта не потерял важного значения для московского правительства, оставался вторым городом в государстве, и к 1491 году был построен в нем каменный детинец. Для псковичей опасность со стороны ливонских немцев не прекратилась, потому не прекратились и старания их укреплять границы постройкою новых городков и укреплять самый Псков постройкою новых стен, возобновлением, расширением старых. В 1462 году они заложили на спорном месте над Великим озером Новый Городец, в том же году и окончили его, строили мастера псковские с волостными людьми (волощанами) и взяли за труды 90 рублей; в том же году заложили другой город – Володимерец. Значительнее была постройка укреплений в самом Пскове: так, в 1465 году 80 человек наймитов начали строить укрепления в Кромном городе и строили три года за 175 рублей; под 1473 годом встречаем известие, что псковичи «около буя св. Николы, в Опочковском конце, камнем сделав и врата каменные изрядив, садом яблонями насадили». Благодаря дошедшей до нас переписной окладной книге мы можем иметь довольно ясное понятие о состоянии двух городов – Орешка и Корелы – и по ним судить о других. В Орешке видим дворы на посаде лучших людей своеземцев, где они живут сами; дворы городских людей лучших; дворы молодых людей городчан; всех дворов внутри города и на посаде своеземцевых и городчан лучших людей и молодых, тяглых – 139, людей в них – 189 тяглых; великокняжеского оброка положено на них 8 рублей денег; потом перечисляются на посаде и внутри города дворы своеземцевы, в которых живут дворники: таких дворов 17, а дворников в них 18 человек, тянут дворники с горожанами; далее перечисляются дворы великокняжеские поземные; дворы нетяглые, где живут священники, дьяки и сторожа церковные; дворы, где живут великого князя холопи – пищальники и воротники; наконец, дворы пустые. В Кореле на посаде дворов своеземцевых, и рядовых людей, и рыболовлих лучших, и молодых тяглых – 188 дворов, а людей в них – 232 человека; оброка на них положено 10¹/₂ рублей; потом перечисляются дворы детей боярских и служилых людей, помещиков, дворы духовенства, пищальников, воротников. Относительно мер общественной безопасности встречаем под 1494 годом известие об устроении в Москве по улицам решеток. В Псковской летописи под 1487 годом встречаем следующее любопытное известие: «Бысть в Пскове град велик над градом, как садовое яблоко, из тучи молнии блистания, а взялись тучи с озера; да на Крому костер загорелся, против Лубянского всхода, что снедь блюли собакам на ядь». Можно подумать, что собаки содержались от города для общественной безопасности?

Сохранение русскими городами прежнего вида должно было вести по-прежнему к частым и опустошительным пожарам. В 1468 году погорели в Москве на посаде восемь улиц, Кремль уцелел, хотя и тяжко было внутри его; но через год погорел весь Кремль, остались целы только четыре двора. Через год после этого погорел посад, пожар начался в третьем часу ночи и длился на другой день до обеда, одних церквей сгорело 25; сам великий князь ездил с детьми боярскими, гася и разметывая. В следующем году погорел весь Кремль, едва отстояли большой двор великокняжеский, но митрополичий двор сгорел; в сентябре 1475 года погорел в Москве посад, в октябре – Кремль; загорелось в четвертый час дня; великий князь сам приехал со множеством людей, погасил пожар и поехал к себе на двор обедать, как вдруг в половину стола пожар вспыхнул снова, и сгорел чуть не весь город, едва уняли огонь в третьем часу ночи; сам великий князь являлся всюду, где было нужно, со многими людьми; в 1488 году сгорело 42 церкви на посаде; в 1493 году весною погорел весь Кремль, а летом, 28 июля, был страшный пожар: и в Кремле, и на посаде сгорело более 200 человек. «Летописец и старые люди сказывают, как Москва стала, такого пожара в ней не было», – записано в дошедшей до нас летописи; потом упоминается о большом пожаре в 1500 году. Мы не упоминаем о менее значительных пожарах в Москве. В 1472 и 1482 годах были большие пожары в Новгороде. В 1491 году погорел Владимир весь, и крепость, и посады; и в том же году сгорело в Угличе более 500 дворов с 15 церквами; в 1493 году погорели Кострома и Рязань. Псковский летописец упоминает об осьми больших пожарах в своем городе и один только раз говорит о причине пожара: поджег чухонец, подосланный немцами. В 1471 году был сильный пожар в Вильне: сгорело 400 дворов, король Казимир со всем двором и казною выбежал в поле; но Русский конец и русские церкви остались целы.

Относительно сельского народонаселения видим, что правительство заботится о строгом соблюдении срока для перехода сельчан, именно Юрьева дня осеннего: крестьян, оставивших земли ранее этого срока, переселяют назад, на прежние жилища. В договорной грамоте между рязанскими князьями переход сельчан подтверждается вместе с переходом дружины, чего не встречаем в других грамотах. В статье Судебника Иоаннова «О крестьянском отказе» говорится: «Крестьянам отказываться из волости, из села в село, один срок в году, за неделю до Юрьева дня осеннего и неделя после Юрьева дня осеннего. За пожилые дворы платят: в полях за двор – рубль, в лесах – полтина. Если крестьянин поживет за кем год и пойдет прочь, то платит четверть двора; за два года платит полдвора; за три года – три четверти; за четыре – весь двор. По-прежнему даются льготы землевладельцам, населявшим пустые земли; землевладельцам, населившим свои пустые земли, дается право суда над поселившимися у них людьми, выключая обыкновенно суда уголовного, сами же землевладельцы подчиняются только суду князя или боярина веденого». Из переписной окладной книги Вотской пятины можно получить понятие о размещении сельского народонаселения и его отношении к землевладельцам. Сел и селец с народонаселением от 15 до 120 душ встречаем очень мало; деревень с народонаселением от 7 до 15 и свыше душ также очень мало; обыкновенно деревни состоят из 1, 2, 3, 4 дворов с 1, 2, 3, 4 душами. Как мы видели уже, при каждом селении после перечисления крестьян в переписной книге показывается, что с них идет землевладельцу и его ключнику, например: «Деревня Вахоницы, Микулка Семенов, сын его Иванко; сеют ржи четыре коробьи, а сена косят двадцать копен, обжа; доходу одна гривна и десять денег, а хлеба треть, а ключнику две лопатки бараньи, четверка ржи, четверка овса, четверка ячменя, деньга, овчина, сыр, горсть льну». Сельское народонаселение разделялось на крестьян и поземщиков: крестьянами назывались занимавшиеся земледелием, а поземщиками – занимавшиеся другими промыслами: рыболовством, звероловством и т. д. Селения, состоявшие из людей, занимавшихся хлебопашеством, назывались рядками. Относительно происхождения холопей находим статью в Судебнике Иоанновом, которая повторяет положение Русской Правды с некоторыми, впрочем, распространениями: «По полной грамоте холоп, по тиунству и по ключу сельскому холоп, с докладом и без докладу, с женою и детьми, которые у одного господина; которые же дети живут за другим господином или живут сами по себе, те не холопи; по городскому ключу не холоп; по рабе холоп, по холопе раба, по приданной записи холоп, по духовной холоп. Если холопа полонит рать татарская и он выбежит из плена, то свободен и старому господину не холоп».

Относительно быта сельского народонаселения в областях литовских видим, что некоторые волости освобождались от зависимости городового начальства: так, в 1497 году великий князь Александр писал в Торопец, чтоб дань и тиунщина в старцевой волости сбирались волостным старцем, чтобы наместник торопецкий за данью и тиунщиною в эту волость не въезжал, не судил там и не рядил: судит и рядит волощан старец их или выезжай великокняжеский, который выедет к ним за данью или за каким-нибудь другим делом. В литовских владениях встречаем пожалования людьми: так, великий князь Казимир пожаловал князя Ивана Глинского в Стародубском повете четырьмя человеками с их землями пашными и бортными, сенокосами, реками, бобровыми гонами; волен князь Иван этих людей с их землями продать, подарить, променять и вообще распорядиться, как почтет для себя полезнее. Видим и переход вольных сельчан; в грамоте Александра тому же князю Глинскому на владение сельцом Смолиным сказано: на этом сельце князь Александр посадил людей вольных прихожих; так если они не захотят служить ему, князю Ивану, то он обязан отпустить их добровольно со всем их имением. Относительно перехода крестьян Бельской области грамотою великого князя Александра узаконена важная мера: было определено, сколько дней крестьянин обязан был работать за известный участок земли; определено, сколько отходящий крестьянин обязан заплатить землевладельцу, и прибавлено: «Если бы кто-нибудь из землевладельцев (землян) с целию посадить на своей земле большее число крестьян (кметей) захотел установить в своей земле легчайшие работы и дани, к общему вреду землевладельцев, таковой за нарушение великокняжеского устава платит сто коп грошей». Видим, что к дворам великокняжеским принадлежала невольная челядь и великие князья отдают эти дворы в хлебокормление вместе с челядью невольною, житом, коньми, животиною, людьми путными и тяглыми, с конюхами, рыболовами, землями пашными и проч.