Текст книги "Основы ораторской речи"

Кохтев Николай Николаевич
Основы ораторской речи

Главный редактор

д-р филол. наук, проф. Г.Я. Солганик

Редакционная коллегия:

д-р филол. наук, проф. Е.Л. Вартанова;

д-р филол. наук, проф., член-кор. РАН Ю.Л. Воротников;

д-р филол. наук, проф. Л.К. Граудина;

д-р филол. наук, проф. В.З. Демьянков;

д-р филол. наук, проф. Я.Н. Засурский;

д-р филол. наук, проф., член-кор. РАН Ю.Н. Караулов;

д-р филол. наук, проф., академик РАО В.Г. Костомаров;

д-р филол. наук, проф. Л.П. Крысин;

д-р филол. наук, проф. Н.А. Купина;

д-р филол. наук, д-р пед. наук, проф. Ю.Е. Прохоров

Рекомендовано УМО по классическому университетскому образованию в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению 030600 «Журналистика» и специальности 030601 «Журналистика»

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках федеральной целевой программы «Культура России»

Рецензенты:

доктор филологических наук Ю. А. Бельчиков,

доктор филологических наук Г. Я. Солганик

Предисловие

Ораторское, устное слово люди ценили во все времена. Оно – важное и активное средство воспитания и обучения, распространения философских, эстетических учений, политических, экономических и других знаний, постижения культурных ценностей и новых идей. Истинное ораторское слово пробуждает лучшие гражданские чувства, служит целям прогресса.

Оратор общается с людьми непосредственно. И это позволяет ему быстро реагировать на актуальные жизненные вопросы, активно распространять, пропагандировать передовые мысли, стремительно откликаться на события, учитывать многочисленные интересы слушателей, комментировать известные факты, разъяснять политику государства. Оратор обращается к совести людей, их памяти, их национальным, патриотическим, интернациональным чувствам. Он поднимает в человеке духовность, благородное движение разума, ставит на первый план общечеловеческие заботы, интересы, идеи. Благородные цели познания, проповедь гуманизма и милосердия, «открытие» правды возвышают речь, влияют на духовный мир слушателей. Подлинный оратор, вкладывая в речь всю глубину своего интеллекта и страсть своей души, действует на умы и сердца людей.

Демократия предполагает открытость, гласность, широкие ответственные дискуссии, публичные выступления, которые играют огромную роль в возможности высказывания самых разных точек зрения, в оздоровлении общественной атмосферы, в умножении духовного богатства жизни, в объединении всех прогрессивных сил общества. Одна из главных особенностей демократии – возможность убеждать правдивым, свободным словом. Это требует от выступающего в разнообразных аудиториях, порой весьма сложных, высокого мастерства, основанного на хорошем знании материала и активном владении действенной речью – оружием оратора. Это требует колоссальной ответственности за сказанное слово. И предельной взыскательности к своей речи.

Русские ораторы вписали яркие страницы в историю мирового красноречия. Блестящие речи политических деятелей и деятелей культуры прошлого и настоящего, многочисленные выдающиеся работы по теории красноречия – наше наследие, наше национальное богатство, достижение нашей цивилизации. Мы должны изучать это богатство и активно овладевать им. Д.С. Лихачев справедливо заметил, что ценности прошлого должны стать активными участниками жизни настоящего, нашими боевыми соратниками. В произведениях гуманистических, человечных в высшем смысле этого слова культура не знает старения, мы открываем новое в старом. Лучшие произведения ораторского искусства продолжают участвовать в жизни человека, их продолжают читать, они воздействуют на нас.

Речь оратора передает его личность, его индивидуальность, его духовность, его связь с политической и культурной жизнью народа. Всесторонний анализ речей ярких ораторов показывает нам глубину и оригинальность их идей, многообразие жанров и тематики, которая отражает круг их интересов, логику развития их мысли, языковые и композиционные особенности их выступлений.

Сейчас многие выступают с речами и докладами, читают лекции, проводят беседы. Речевая активность людей значительно возросла. И это радует. Но для повышения мастерства, конечно, необходимо изучать теорию ораторского искусства, глубоко анализировать речи выдающихся ораторов, применять теоретические знания на практике.

Еще Платон, древнегреческий философ, подчеркивал, что риторика, как и всякое подлинное искусство, есть творческая деятельность. Эта творческая деятельность, однако, требует тщательной подготовки. Хорошему оратору необходимо много работать над самоусовершенствованием и своими речами. По мнению Платона, он должен проходить особую школу ораторского искусства, которая научила бы его правильно, соразмерно и эффективно сочинять речи. А Цицерон, великий римский оратор, важнейшими условиями для формирования настоящего оратора считал не только природное дарование, но и, что самое главное, изучение ораторского искусства (теория) и упражнения (практика). Поскольку теория красноречия – важное философско-психологическое учение, утверждал Цицерон, она требует к себе серьезного отношения.

Оратор пользуется оптимальной формой подготовленной речи, которая эффективно воздействует на аудиторию в соответствии с поставленной им задачей. А задача, естественно, – убедить слушателей, обращаясь к их разуму и эмоциям, и добиться нужной их реакции. Поэтому предполагается изучение ораторской речи на трех уровнях: на уровне замысла и содержания, то есть определения темы, цели речи, отбора фактического материала; на уровне стиля, то есть использования языковых средств в системе; на уровне композиции, то есть расположения и порядка следования смысловых частей выступления. И все эти уровни связаны с психологией воздействия на аудиторию, с процессом общения с нею. Об этом и пойдет речь в книге.

Глава первая
Ораторская речь как искусство: теория и практика

1. Античная риторика и ее теории

Античные теории красноречия входят в золотой фонд риторической науки. И, естественно, для понимания сущности красноречия необходимо прежде всего познакомиться со взглядами древних риторов.

В древней риторической науке можно назвать имена исследователей, которые занимали ведущее место в разработке теории красноречия. Это Платон, Аристотель, Цицерон, Квинтилиан и некоторые другие. Именно их теоретические изыскания составляют ту платформу, на которой основывались дальнейшие исследования.

В истории европейской цивилизации родиной красноречия считается Древняя Греция. Именно в античной Греции появляются систематические работы по его теории. В государстве рабовладельческой демократии создалась особая атмосфера для расцвета красноречия. Оно становится существенным элементом общественной жизни и орудием политической борьбы. Постепенно складывалось практическое направление – составление речей для нужд граждан, появляются суждения практиков о языке и стиле выступлений, которые послужили затем Платону, Аристотелю и другим теоретикам ораторского искусства основой для его дальнейшего развития.

Большую роль отводили слову софисты, которые были платными учителями философии и ораторского искусства. Они принадлежали к сложившейся в Афинах во второй половине V в. до н. э. школе философов-просветителей, создавших невиданный культ слова и риторики. Софисты мастерски владели всеми формами ораторской речи, законами логики, искусством спора, умением воздействовать на аудиторию. Слово, речь (логос) становится объектом изучения, а риторика – «царицей всех искусств», обучение которой стало высшей ступенью античного образования.

Софисты постоянно подчеркивали силу слова. Так, древнегреческий ритор Горгий в «Похвале Елене» пишет: «Слово есть великий властелин, который, обладая весьма малым и совершенно незаметным телом, совершает чудеснейшие дела. Ибо оно может и страх нагнать, и печаль уничтожить, и радость вселить, и сострадание пробудить» (см. Лосев, 1969, 29). Такова, по мнению Горгия, сила слова. Но над словом следует постоянно работать, чтобы оно приобрело власть над людьми. Поэтому красноречие требует огромного труда. Протагор прекрасно это разъясняет: «Труд, работа, обучение, воспитание и мудрость образуют венец славы, который сплетается из цветов красноречия и возлагается на голову тем, которые его любят. Труден, правда, язык, но его цветы богаты и всегда новы, и рукоплещут зрители и учителя радуются, когда ученики делают успехи, а глупцы сердятся, – или, может быть, (иногда) они и не сердятся, так как они недостаточно проницательны» (см. Лосев, 1969, 30).

Платон в диалоге «Федр» перечисляет блестящих ораторов, которых называет «Дедалами речей». Здесь Горгий и Тиссий с их небывалой виртуозностью аргументации, Гиппий с Продиком, умевшие соблюдать меру в речах. Пол с его «музыкой речей», Эвен Паросский с его похвалами в форме порицаний, особенно же Фрасимах Холкедонский, который был известен своими жалобными речами о старости и бедности. Имеется упоминание о небывалом своеобразии речей Крития, хотя говорили, что он «невежда среди философов и философ среди невежд», Протагор же славился своим талантом как произносить обширные речи, так и выражаться кратко (см. Платон, т. 1, 1970, 159–223).

Такая высокая культура речи в широком понимании этого термина не могла возникнуть сама по себе. Естественно, она стимулировалась теоретическими разысканиями в области ораторского искусства. Ведь софисты уделяли большое внимание не только практике, но и теории красноречия. Протагор считался изобретателем «общих мест»; Горгий стал использовать три самые яркие риторические фигуры: параллелизм (исоколон), антитезу и созвучие окончаний; Фрасимах (современник Горгия) первым, как считают, стал разрабатывать вопросы ораторского ритма; Пол и Ликимий, ученики Горгия, занимались вопросами ораторской лексики (см. Цицерон, 1972, 10). В учении софистов большое внимание уделялось семантике, синонимии (Продик), качествам речи.

Основателем риторического искусства считается Протагор. А.Ф. Лосев пишет, что у Диогена мы находим сообщение о разделении у Протагора всякой речи на четыре части: просьбу, вопрос, ответ и приказание. Другие софисты, которых Диоген не называет, вводили разделение речи на семь частей: повествование, вопрос, ответ, приказание, выражение желания, просьбу и призыв. Среди сочинений Протагора называют: «Искусство спорить», «О борьбе», «О науках», «Повелительное слово», «Прения». Как видим, разрабатываются отдельные аспекты речи.

Но самым главным представителем софистической риторики считают Горгия. А.Ф. Лосев ссылается на Филострата, который отметил, что Горгий сделал очень много: «Он первый ввел в тот вид образования, который готовит ораторов, [специальное обучение] способности и искусству говорить и первый стал употреблять тропы, метафоры, аллегории, превратное соединение слов, применение слов в несобственном смысле, инверсии, вторичные удвоения, повторения…» (Лосев, 1969, 34–35).

Классика занимает в античной эстетике Греции период с VI по IV в. до н. э. Софисты, будучи представителями нового течения эстетической мысли, выраставшего из глубин социально-исторических судеб Греции второй половины V в. до н. э., отмечает А.Ф. Лосев, преодолели старый космологический период античной философско-эстетической мысли, являясь представителями средней (зрелой) классики. Именно в это время мелкий, свободный собственник становится на путь экспансии, идет к разрыву с полисным коллективом, начинает вести завоевательную политику. В сфере афинской рабовладельческой демократии также происходит развитие рабовладельческих аппетитов.

Греческая же аристократия тяготеет к прежним родовым обычаям и авторитетам. Таким образом, растущий индивидуализм и субъективизм требовали не космологического направления, как было раньше, при гармонии рабовладельческого строя, когда эта гармония на Земле отождествлялась с гармонией в космосе. Сейчас космологическая теория отходит на второй план. Уже требуют постановки на первый план проблем человека, проникновения в его субъективные начала, в его психологию, в его переживания. Представителями этого направления и были софисты, их взгляды возникли на почве разложения космологии (Лосев, 1969, 5-10).

Успехи в красноречии, по мнению софистов, связаны с огромной работой над техникой речи, над культурой речи, наконец, речь – это нечто индивидуальное, имеющее своеобразные признаки, связанные с учебой, талантом, душевными свойствами. Качества речи и строгая композиция ассоциировались с гармонией человека, а семантика, значение слова – с субъективными, индивидуальными началами, духовным миром. Б. Чернышев, говоря о характере риторики софистов, которая основывалась на волевых и эмоциональных моментах, пишет: «Сознательное прокламирование формального идеала образования, преклонение перед риторической культурой и составляет момент, который рядом с внешней общностью профессиональной практики и в связи с ней смыкает софистов в некое единство.

Действительно, хотя логическая аргументация и входит в состав средств убеждения, однако нередко и блестящий парадокс, неожиданный эристический прием (эристика – искусство вести спор, полемику. – НК), богатая инструментовка речи может более эффектно впечатлить аудиторию. Если бы мы хотели вкратце выразить задачу оратора, мы сказали бы: он должен загипнотизировать слушателей» (Чернышев, 1929, 162). Таким образом, те основные взгляды на красноречие, которые сформировались у софистов, отражали их философские воззрения на человеческую сущность. Это создавало предпосылки для теорий Платона и Аристотеля.

Теоретические разработки Платона (ок. 427 – ок. 347 гг. до н. э.) были, несомненно, шагом вперед. Можно уже говорить о более системной теории ораторского искусства, которая оказала огромное влияние на ораторов-практиков и теоретиков того времени, что выразилось как в практическом преломлении его теории, так и в дальнейшем ее развитии. Большое влияние теория Платона оказала и на Цицерона, который неоднократно в своих теоретических исследованиях ссылается на него. Как замечает А.Ф. Лосев в предисловии к сочинениям этого философа, «имя Платона является не просто известным, значительным или великим. Тонкими и крепкими нитями философия Платона пронизывает не только мировую философию, но и мировую культуру. В европейской истории после Платона еще не было ни одного столетия, когда не спорили бы о Платоне, то непомерно его восхваляя, то всячески его принижая в каком-либо отношении – историко-религиозном, историко-литературном, историческом или социалогическом» (Платон, т. 1, 1968, 5).

Особенности философских взглядов Платона отразились и в его теории красноречия. Он различает вещь и идею вещи, тело и душу. Душа, идея, знание, вообще все человеческое поведение интерпретируются в его философских работах, в частности в диалоге «Федр» (в нем он также излагает теорию красноречия), в виде идеального прообраза на небе (Платон, т. 2, 1970, 159–223). Идеи (высшая среди них – идея блага) – вечные и неизменные умопостигаемые прообразы вещей, всего преходящего и изменчивого бытия. Вещи – это лишь подобие и отражение идей. Душа же заключена в темницу нашего тела, после смерти которого она переходит в космос. Вместе с тем он говорит здесь о диалектике, которая определяется не только как искусство собеседования, то есть искусство задавать вопросы и отвечать на них, но и как умение возводить все единичное и частное к общей идее и, наоборот, низводить ее планомерно к единичному до получения неделимых и единичных элементов. При этом общая идея, составленная из частностей, мыслится как цельность, то есть новое качество, которое только что возникло и не содержалось в его отдельных элементах. Учение Платона об идеях является предпосылкой его эстетики.

К красноречию Платон подходит сквозь призму своих философских воззрений: «Всякая речь должна быть составлена, словно живое существо, – у нее должно быть тело с головой и ногами, причем туловище и конечности должны подходить друг к другу и соответствовать целому» (Платон, т. 2, 1970, 203). Значит, требуется прежде всего ясное разделение речи на части так, чтобы четко было видно, где общий принцип, где частности, как этот общий принцип, или принцип общей идеи, определяет все частное, чтобы можно рациональным путем переходить от общего к частному и от частного к общему.

Как считает Платон (диалог «Федр»), оратор должен не гоняться за чужими мнениями, а сам постигать и постичь истину того, о чем он собирается говорить; правильная, истинная, точная речь должна исходить из подлинного определения своего объекта, предмета речи: «Тот, кто намерен заняться ораторским искусством, должен прежде всего определить свой путь в нем и уловить, в чем признак каждой его разновидности» (Платон, т. 2, 1970, 202).

По мнению Платона, искусство оратора во многом зависит от способности, умения, охватывая все общим взглядом, возводить к единой общей идее разрозненные объекты речи и разделять все на виды, на естественные составные части, а также умение возводить частное к общему и из общего получать частное.

В диалоге «Федр» Платон предлагает композицию речи: вступление, изложение и свидетельства, доказательства, правдоподобные выводы. Некоторые практики, по словам Платона, выделяют еще подтверждение и добавочное подтверждение, может быть опровержение и добавочное опровержение (Феодор), а также побочное объяснение и косвенная похвала (первый предложил Эвен).

Он считает, что преподаватель ораторского искусства должен хорошо знать природу каждой вещи и ее идеи, а через это знание стремиться к познанию души, знать ее виды и то, какая речь и как воздействует на душу. Он должен соотнести виды речей и виды души и их состояний, установить соответствие каждого вида речи каждому виду души. Знать, какую душу какими речами и по какой причине непременно удастся убедить, а какую – нет (Платон, т. 2, 1970, 212).

Выдвигая на первый план эмоциональную убедительность речи (воздействие на душу), Платон не считает важными логические доказательства, которые отходили у него на второй план. Поэтому он убежден, что в судах «решительно никому нет никакого дела до истины, необходима только убедительность» (Платон, т. 2, 1970, 214). Оратор должен, по мнению Платона, распрощаться с истиной, но построить свою речь так, чтобы она казалась для слушателей правдоподобной.

А.Ф. Лосев подчеркивает: «Теорию ораторского искусства (Платона. – Н.К.) мы должны воспринимать на фоне всей платоновской эстетики, взятой в целом. А платоновская эстетика, взятая в целом, учит о совпадении идеи и материи в одну нераздельную и неразличимую цельность. Для этого достаточно материалов находится уже и в самом «Федре». Следовательно, то совпадение общего и единичного, о котором мы читаем в «Федре», нужно понимать отнюдь не отвлеченно, но именно платонически, а тогда и тот художественный анализ ораторской речи, который формально отсутствует в риторической части диалога, восполняется сам собой и даже играет первую роль. Поэтому учение об идеях и в концепции ораторского искусства у Платона остается, собственно говоря, на первом плане, несмотря на выдвижение здесь морально-политических, педагогических и логических целей на первое место» (Лосев, 1974, 121–122).

Некоторые вопросы красноречия, его сущности, его цели рассматриваются у Платона и в диалоге «Горгий» (Платон, т. 1, 1968, 255–365). В беседе, возникшей между Сократом и Горгием и их учениками, дается ряд определений риторики как процесса от широкого до узкого. Горгий – главное действующее лицо диалога, выражающее идеи Платона, считает, что красноречие составляет величайшее благо и дает людям как свободу, так равно и власть над другими людьми. Он говорит, что риторика – это «способность убеждать словом и судей в суде, и советников в Совете, и народ в Народном собрании, да и во всяком ином собрании граждан. Владея такой силой, ты и врача будешь держать в рабстве, и учителя гимнастики, а что до нашего дельца, окажется, что он не для себя наживает деньги, а для другого – для тебя, владеющего словом и умением убеждать толпу» (Платон, т. 1, 1968, 265). Платон выразился в свойственной ему «размышляющей» манере, однако вполне ясно, чтобы понять конструктивность мысли. Красноречие должно прежде всего воздействовать, убеждать. Эта мысль связана с его взглядами на познание, которое, по мнению Платона, есть анамнезис (воспоминание) души об идеях. Ведь душа до соединения ее с телом созерцала в космосе некоторые (определенные) идеи. Поэтому о чувственных вещах и явлениях возможно не знание, а только весьма и весьма вероятное «мнение». Отсюда красноречие прежде всего связано с убеждением, влиянием на душу, на мнение. И основной принцип красноречия как искусства убеждения, по Платону, состоит в том, чтобы внушить, что справедливо и несправедливо, хорошо и дурно. В диалоге, однако, выделяются два вида убеждения: один вид связан с сообщением веры без знания, другой – дающий знание. Горгий и Сократ приходят в диалоге к выводу, что красноречие должно пользоваться первым типом убеждения, то есть внушать веру, не давая знаний, не пользуясь объективными доказательствами. Слушатели должны принимать на веру то, что выскажет им в эмоциональной речи оратор. «Значит, оратор в судах и других сборищах не поучает, что справедливо, а что нет, но лишь внушает веру, и только» (Платон, т. 1, 1968, 268). Красноречие – инструмент весьма тонкий, и пользоваться им, по мнению Платона, следует осторожно, по справедливости, не злоупотребляя его огромными возможностями. «Красноречие – это мастер убеждения, внушающего веру в справедливое и несправедливое, а не поучающего, что справедливо, что нет» (Платон, т. 1, 1968, 268). Таким образом, не доказательства служат основой красноречия, а эмоциональное воздействие, эмоциональное убеждение, эмоциональное внушение. И в этом недостаток теории Платона. Стремление к эмоциональному внушению приводило к свободной интерпретации факта как такового и к его эмоциональной оценке, которая всецело зависела от восприятия этого факта оратором и аудиторией.

В связи с эмоциональным воздействием красноречие сравнивается с другими искусствами: музыкой, поэзией, театром.

Отсюда в конце диалога делаются выводы, что риторика, очевидно, не может быть просто сноровкой и угодничеством для достижения удовольствий, а должна быть сознательно проводимым искусством насаждения благих чувств. Риторика должна создавать в душе «строй и порядок», приводя ее из состояния раздробленности в состояние цельности, на котором основывается ее совершенство. И здесь, как видим, повторяется космическая идея перехода от частного к общему, от отдельного к целому. Красноречие должно иметь благие намерения (вспомним: высшая идея – идея блага), оно изгоняет из души стремление к дурным удовольствиям и несправедливости, очищает душу_: совершенствует ее.

Риторика, как и всякое подлинное искусство, по мысли Платона, есть творческая деятельность, она приводит эмоции, страсти в системное, упорядоченное состояние, воплощая тем самым высшую справедливость. Эта творческая деятельность, однако, требует тщательной подготовки оратора. И здесь Платон поддерживает идею софистов, которые тоже считали, что хороший оратор должен много работать над самоусовершенствованием и речами. Философ неоднократно говорит о необходимости для всякого оратора проходить особую школу ораторского искусства, которая научила бы его правильно, соразмерно и эффективно сочинять речи. Рассуждения Платона свидетельствуют о том, что он придавал огромное значение именно технической стороне речи, понимая совершенную технику речи в тесной связи с учетом психологии слушателей, считая науку о красноречии важным философско-психологическим учением.

Подводя итог анализу риторических взглядов Платона, можно согласиться с А.Ф. Лосевым, который писал: «/…/ Ясно вытекает вывод об огромном интересе Платона к ораторскому искусству, об его постоянной склонности строить теорию этого искусства, хотя теория эта у него весьма несистематична» (Лосев, 1974, 112).

Большим культурным и научным событием было появление «Риторики» Аристотеля (384–322 гг. до н. э.), который значительно развил учение Платона об ораторском искусстве.

Аристотель критиковал платоновскую теорию бестелесных форм («идей»), но полностью преодолеть платоновский идеализм не смог. Риторику Аристотель ставит в общую систему своего учения, выделяя в нем теоретическую часть – учение о бытии, практическую часть – учение о человеческой деятельности и поэтическую часть – учение о творчестве. По Аристотелю, существует материя, или пассивная возможность становления; форма (сущность, суть бытия); начало движения; цель. Происходит постоянный переход от «материи» к «форме» и обратно, что связано с активностью формы. Существует нечто общее, постигаемое через чувственно воспринимаемое единичное. Условие познания общего – индуктивное обобщение, которое невозможно без чувственного восприятия. Отсюда последний этап в проверке мнения – опыт, который связан с умозаключениями, с наличием фактов и их анализом. Таким образом, для постижения истины необходимо соединять индукцию и дедукцию на основе фактического анализа.

Композиция «Риторики» Аристотеля весьма четкая. В первой книге рассказывается о месте риторики среди других наук и выделяются роды речей; вторая книга посвящена страстям, нравам и общим способам доказательства; третья книга, наиболее интересная для нас, – проблемам стиля и построения речи.

Аристотель считал, что риторика – искусство, соответствующее диалектике, ибо обе они касаются таких предметов, знакомство с которыми может считаться достоянием всех. Это и сближает оба искусства. Он определяет риторику как искусство убеждения, которое использует возможное и вероятное в тех случаях, когда реальная достоверность оказывается недостаточной. «Итак, очевидно, что риторика не касается какого-нибудь отдельного класса предметов, но, как и диалектика, [имеет отношение ко всем областям], а также что она полезна и что дело ее – не убеждать, но в каждом данном случае находить способы убеждения» (Античные риторики, 1978, 18). И еще одно определение: «Итак, определим риторику как способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета» (Античные риторики, 1978, 19). Риторика занимается выделением способов убеждения, теоретическим осмыслением этих способов. Как отмечает Аристотель, действие убеждающей речи зависит от трех моментов: нравственного характера говорящего, качества самой речи, настроения слушателей. Уже в учении Аристотеля говорится о триаде: (отправителе речи – речи – получателе речи), которая находит свое развитие в современных исследованиях.

Основываясь на своей философской концепции, Аристотель в риторике много места отводит индукции и дедукции, силлогизму и энтимеме (умозаключение, в котором не выражена одна посылка). Однако его риторика не ограничивается строгим достоверным знанием, а использует нелогические, иррациональные моменты, что отражает многообразие жизненных ситуаций. Таким образом, риторика неразрывно связана с силлогистикой, которую следует понимать широко, то есть выводы делаются не только относительно полной достоверности, но и относительно кажущегося возможного и вероятного бытия, что вытекало из самой философской концепции Аристотеля.

Аристотель выделяет три рода речей, которые возникли в результате развития социально-политической жизни Греции: совещательные, судебные и эпидейктические. Цель речей совещательных – «склонять или отклонять», судебных – обвинять или оправдывать, эпидейктических – хвалить или порицать. Темы речей совещательных – финансы, война и мир, охрана страны, продовольствие страны, законодательство и т. п. Конечная цель совещательной речи – благо: «Итак, ясно, что мы должны иметь в виду, как желательное в будущем или как уже существующее в настоящем, когда уговариваем кого-нибудь, и что, напротив, когда отговариваем кого-нибудь, потому что второе противоположно первому. Так как цель, которую преследует совещательный оратор, есть польза, потому что совещаются не о конечной цели, но о средствах, ведущих к цели, а такими средствами бывает то, что полезно при данном положении дел, полезное же есть благо…» (Античные риторики, 1978, 33). Философ подробно рассматривает категорию блага во всех его проявлениях (добродетель, удовольствие, счастье, красота и здоровье, богатство и дружба, честь и слава, умение хорошо говорить и действовать, природные дарования, науки, знания и искусства, жизнь, справедливость). Именно благо следует учитывать в речи, это та категория, «откуда нужно черпать способы убеждения, когда приходится склонять или отклонять кого-нибудь» (Античные риторики, 1978, 41). Судебные речи связаны с анализом мотивов человеческой деятельности и поступков человека, с анализом его психических особенностей. Эпидейктические речи связаны с понятием прекрасного и постыдного, с добродетелью и пороком.

Аристотель считает, что оратор должен привести слушателей в такое состояние, которое позволит ему легко убедить аудиторию. Он подробно останавливается на роли в речи гнева, пренебрежения, милости, вражды и ненависти, страха и смелости, стыда, благодеяния (услуги), сострадания, негодования, зависти. Он говорит также о воздействии речи на людей различных возрастных и социальных групп. Как видим, философ намечает разработку проблем психологии воздействия на различные группы слушателей.

Аристотель определяет риторику как искусство убеждения, которое использует все возможное, когда реальная достоверность оказывается недостаточной, поскольку достоверное знание не всегда возможно. В связи с этим риторика рекомендует пользоваться неожиданными суждениями и мыслями, которые возбуждают слушателей, эмоционально убеждают их, воздействуют на них. Таким образом, риторика, по Аристотелю, – это учение об искусстве убеждать не только (и даже не столько) на основе логических доказательств, но, главным образом, на основе внелогических доказательств, то есть на основе эмоционального воздействия, включения различных эмоциональных факторов, действующих на психику слушателей. Несомненно, в его учении прослеживается психологическое направление разработки риторики.

В третьей книге «Риторики» рассматривается проблема стиля. Эта проблема – основная в риторической эстетике философа. Он выделяет три вопроса, которые должны быть обсуждены при исследовании ораторской речи: во-первых, откуда возникают способы убеждения, во-вторых, сущность стиля, в-третьих, как следует строить части ораторской речи. «Так как все дело риторики направлено к возбуждению того или другого мнения, то следует заботиться о стиле не как о чем-то заключающем в себе истину, а как о чем-то необходимом, ибо всего справедливее стремиться только к тому, чтобы речь не причиняла ни печали, ни радости: справедливо сражаться оружием фактов так, чтобы все, находящееся вне области доказательства, становилось излишним» (Античные риторики, 1978, 128). Ясно, что учение Аристотеля о стиле есть учение о способах выражения мысли, о составлении речи по поводу событий, предметов. Он понимает стиль как структуру, которая полностью зависит от говорящего, и сила речи, по мнению Аристотеля, заключается более в стиле, чем в мыслях.