Текст книги "Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости"

Уже процитированное нами предание, которое привел А.Ф. Бычков, начиналось утром рокового дня.

«И того дни (15 мая) царевич по утру встал дряхл с постели своей и голова у него, государя, с плеч покатилася, и в четвертом часу дни царевич пошел к обедне и после Евангелия у старцев Кириллова монастыря образы принял, и после обедни пришел к себе в хоромы, и платьицо переменил, и в ту пору с кушаньем взошли и скатерть постлали и Богородицын хлебец священник вынул, и кушал государь царевич по единожды днем, а обычай у него государя царевича был таков: по вся дни причащался хлебу Богородичну; и после того похотел испити, и ему государю поднесли испити; и испивши пошел с кормилицею погуляти…»

Для нас дорога эта картина тем, что это единственная, кажется, зарисовка, где святой Дмитрий изображен не припадочным, одержимым черной болезнью, сладострастно упивающимся жестокостями (это все говорилось о восьмилетнем мальчике!) отроком, а в более реалистических тонах, в более привычной царевичу обстановке…

Царевич Дмитрий родился 19 октября. Прямое его имя – Уар.

Уар – святой мученик. Жил он в Александрии и был начальником Тианской когорты. Когда начались гонения на христиан, святой Уар обходил по ночам темницы, навещая заключенных христиан.

Однажды святой Уар попал в темницу к семи христианским учителям. Святой просил их помолиться, чтобы он избавился от страха и сподобился пострадать за Христа.

– Если ты страшишься исповедать Христа на земле, то не увидишь Его лица на Небе, – ответили учителя.

Святой Уар слушал их, и в нем разгоралась любовь к Богу…

Утром, когда один из мучеников скончался, святой Уар остался в темнице. Представ вместе с шестью учителями перед наместником, он заявил, что хочет пострадать вместо скончавшегося узника. Святого Уара долго терзали, пока все внутренности его не выпали на землю. Святые молились за него и воодушевляли на подвиг. Наместник приказал увести их обратно в темницу.

– Учители мои! – возопил к ним святой Уар. – Помолитесь за меня последний раз Христу, ибо я уже разлучаюсь с телом, вас же благодарю за то, что вы привели меня к Вечной Жизни.

Когда святой Уар скончался, мучители вытащили его тело из города и бросили на съедение псам.

Одна благочестивая вдова, блаженная Клеопатра, под видом останков своего мужа перенесла мощи святого мученика в Палестину и положила в древней гробнице своих предков. Каждый день ходила она к гробнице, ставила свечи, совершала каждение, а по ее примеру и другие христиане стали прибегать к молитвам святого Уара и получали при гробе его исцеления…

Судьба святого царевича Дмитрия схожа с судьбою его небесного покровителя.

Независимо от того, замешаны ли Нагие в убийство царевича, нравственное состояние их не может быть оценено слишком высоко. Последующие события Смуты и, главное, то, что Мария Федоровна Нагая признала своим сыном Григория Отрепьева, подтвердили это.

А с другой стороны – царевич Дмитрий… Святой, чистый отрок…

Какое напряжение может развиться в таком противостоянии, хорошо известно.

Считается, что слухи о жестокости царевича Дмитрия распускались правительством Бориса Годунова… Рассказывалось, что царевич якобы «находит удовольствие в том, чтобы смотреть, как убивают скот, видеть перерезанное горло, когда течет из него кровь, и бить палкою гусей и кур до тех пор, пока они не издохнут», что он набрасывается с ножом на мать и кормилиц…

Если вспомнить о любви, которую испытывал царь Федор к младшему брату, очень трудно представить, что сановники из его окружения могли позволить себе распространять подобные нелепости. Вместе с тем уже в самом содержании слухов чувствуется отголосок семейных разборок, происходивших в угличской семье. Так что более вероятно, на наш взгляд, предположить, что слухи эти распространяли вечно пьяные братья царицы…

Комиссия Василия Шуйского явно не стремилась найти ответы на все вопросы, встающие в ходе расследования.

«Хто в те поры за царевичем были?»– снова и снова спрашивал Шуйский у мальчиков, игравших с царевичем в тычку, и «робятки», как явствует из документов, один за другим, не сговариваясь, повторяли, что «были за царевичем в тe поры только они четыре человеки да кормилица да постельница».

К месту пришлись и разговоры о том, что царевич якобы страдал эпилепсией.

Как мы знаем, в результате следствие пришло к выводу, что никакого убийства не было, а просто нашла на царевича «болезнь черная… и он ножом покололся».

Василий Шуйский боялся поддержать облыжное обвинение Нагих, ибо тогда упала бы тень на могущественного Бориса Годунова. Шуйский боялся провести расследовать и степень участия в убийстве самих Нагих, поскольку такое расследование могло бы выйти на людей, близких ему…

Князь избрал самый, как ему казалось, мудрый выход.

Он обвинил в убийстве самого убитого.

И этот вывод устроил всех…

И свидетелей – с них снимались подозрения в злоумышлении. И родню, которая так явно, так откровенно что-то скрывала.

И подлинных виновников преступления, которые в результате нечаянно получили в свои руки такое оружие, которого и не надеялись никогда получить…

О причастности Романовых к убийству царевича Дмитрия историки вообще не говорят, хотя обсуждение этого вопроса не лишено смысла…

Во-первых, в некоторых деталях чувствуется почерк Никитичей, а во-вторых, и это самое главное, если для Годунова смерть царевича не принесла ничего, кроме неприятностей, то Романовы в итоге обрели трон.

Разумеется, такие долгосрочные проекты являются результатом стечения столь многочисленных обстоятельств, которых никаким конкретным заговором достигнуть невозможно. Но никто ведь и не говорит, что целью организованного в 1591 году заговора (если такой заговор был) являлся захват трона.

Церковь Димитрия на Крови в Угличе. 1692 г.

Мы уже говорили, что все разговоры о замене царя Федора, все ожидания смены династии привнесены в 1591 год из последующего десятилетия. А тогда, в 1591 году, царю Федору было всего тридцать четыре года, и ничего еще не предвещало скорой кончины. И надежды на продолжение династии тоже не были потеряны…

Годуновых вполне устраивало их тогдашнее положение, а еще более – открывающиеся перспективы, но про Романовых этого сказать нельзя.

В 1591 году силы Романовых и Годуновых были уже неравны, происходила как бы смена шурья.

Никита Романович был любимым шурином Иоанна Грозного. Место любимого шурина при царе Федоре занял Борис Годунов. Никитичи были двоюродными братьями царя Федора, но двоюродными братьями следующего государя, если у Федора будет потомство, стали бы уже сыновья Годунова…

Неизбежная сдача позиций не могла не беспокоить пассионарных Романовых. Такие люди вообще чувствуют себя не очень уютно, когда их шаг за шагом оттесняют с занятых высот…

Разумеется, нечто подобное много раз происходило с другими родами, но такие древние роды, как Шуйские, например, были защищены прививкой столетий придворной жизни. Их род возвышался и попадал в опалы уже много раз…

У незнатных Романовых защитной прививки смирения не было.

Далее мы еще будем подробно говорить о романовском холопе Григории (в миру – Юшке) Отрепьеве… Отца Юшки (Богдана Отрепьева) зарезал по пьянке в Немецкой слободе некий литвин, и Юшка попал на службу к Романовым.

Возможно, сыграло свою роль то обстоятельство, что родовое гнездо Отрепьевых располагалось на Монзе, притоке Костромы, и там же находилась костромская вотчина Романовых – село Домнино.

Вполне возможно, что тогда смышленый мальчуган и попался на глаза пассионарного Федора Никитича… Будущему патриарху показалось вдруг, что Юшка похож на царевича Дмитрия…

Существует глухое предание, якобы бояре подменили царевича Дмитрия, и в Угличе воспитывался не Дмитрий, а его дублер. Этот дублер и был убит 15 мая 1591 года.

Среди участников заговора называются фамилии Нагих, Романовых, Шуйских… Знаменитый наемник Жак Маржерет считал, например, что такие бояре, как Романовы, употребили все способы для избавления царевича Дмитрия от погибели, которую якобы уготовал ему Годунов. Спасти царевича они могли, только подменив его и воспитав тайно, пока не настанет лучшее время и не разрушены будут планы Годунова.

«Сей цели, – пишет Жак Маржерет, – они достигли как нельзя лучше: кроме верных соучастников, никто не ведал о подлоге; царевич воспитывался тайно; по смерти же брата своего Федора, когда избрали царем Бориса, вероятно, удалился в Польшу вместе с расстригою, одевшись монахом, чтоб перейти русскую границу».

Разумеется, это только слухи.

Но слухи, которые ходили в кругах близких к царскому дворцу, и ходили именно тогда, в то время…

Скажем сразу, никаких прямых доказательств того, что Федором Никитичем и его окружением был разработан план замены царевича, нет, более того, это и невозможно было практически осуществить. Совершенно ясно, что подмена, если бы она и была произведена, тут же оказалась бы раскрытой. Грубая реальность русской дворцовой жизни была слишком далека от прихотливых узоров авантюрно-приключенческого романа.

Но если чего-то не могло быть, это не значит, что мысль об этом не могла посетить чью-то многомудрую голову. Попробуем представить, как могла развиваться мысль Федора Никитича Романова…

Двоюродный брат, царь Федор, уходил из рук его семейства…

Царевич Дмитрий был совершенно чужим. Воцарение его, если бы оно случилось, явилось бы для Романовых полным крахом. Царевич Дмитрий нужен был Романовым на престоле еще меньше, чем Федор… Вот если бы подменить Дмитрия каким-нибудь своим Юшкой, который всем будет обязан ему! Но подмену сразу обнаружат, да на нее никто и не согласится, и прежде всего сама мать царевича – Мария Нагая…

А что, если напугать ее, сказать, будто Годунов замыслил худое – Мария поверит, Мария захочет спасти сына… Нет… Все равно остаются соглядатаи Годунова. Постоянно с царевичем проводит время сын мамки – Осип Волохов… Часто наведывается к царевичу сын дьяка Битяговского… Они узнают подмену и раскроют ее. Их надобно будет перекупить, а это ненадежно.

А главное, зачем все это ему, Романову? Зачем вооружать против брата царя Федора, царёнка, который будет любить и жаловать других людей…

Если Федор Никитич и строил такой план, то план этот, должно быть, рождался по ходу дела…

Нетрудно было привлечь на свою сторону Нагих. Сразу с двух концов (с одного – ненавистью к Борису Годунову, с другого – нищетой) горели Нагие…

Федор Никитич мог рассказать, что Борис Годунов злоумышляет убить царевича и потому надо, подменив, спасти его, а чтобы обман не раскрылся, убить младенца, который заменит его, лучше, если это сделают близкие царевичу люди, им тоже можно объяснить, что так они спасают царевича, и, конечно, пообещать денег, а потом их тоже надо убрать, надо замутить народ, свергнуть Годунова и тогда и объявить, что Дмитрий жив…

План Федора Никитича (если такой план существовал на самом деле!) позволяет связать воедино сохранившиеся свидетельства, объяснить необъяснимое поведение Нагих, а главное, он вполне мог быть осуществлен в реальной жизни с той, правда, поправкой, что убивали не Юшку, а настоящего царевича Дмитрия. Впрочем, у Федора Никитича и это должно было быть продумано. Дмитрий на троне ему был не нужен…

Мария Нагая в горячке могла и не догадаться сразу, что подмена не состоялась, поспешила, как и было условленно, чтобы «обрубить концы», а когда уразумела, что произошло, охваченная отчаянием, начала объявлять убийцами настоящих участников заговора. Братья Нагие, разобравшись, что их подставили, попытались фальсифицировать улики, а потом попробовали взбунтовать Углич, Ярославль, Москву…

Мог ли возникнуть замысел подобной комбинации? И у кого он мог возникнуть?

Нагие тут – только соучастники, исполнители, жертвы обмана…

Шуйские еще не оправились от нанесенных ударов, еще не освободились от присмотра, да и простоваты они были для проведения столько изощренной интриги…

Можно возразить, что все это беллетристика и прямых свидетельств, что царевич Дмитрий был убит по проекту Романовых, нет.

Но ведь нет таких свидетельств, как мы говорили, и для обвинения Годунова…

Только слухи…

Вообще же, не выходя из круга сугубо материалистических представлений, прояснить что-либо в этой исторической загадке трудно.

Вывод комиссии Василия Шуйского о самоубийстве угличского отрока не подкреплялся никакой доказательной базой.

Если царевич упал в эпилептическом припадке на свой ножичек, то где же этот ножичек? Его не нашли…

Кроме того, этот вывод следствия был опровергнут фактом святости царевича Дмитрия, нетлением его мощей, чудотворениями, происходящими от его гроба…

 
«Я посылал тогда нарочно в Углич,
И сведано, что многие страдальцы
Спасение подобно обретали
У гробовой царевича доски», —
 

скажет патриарх Иов в драме А.С. Пушкина «Борис Годунов».

Верил ли сам Василий Шуйский в выводы своего следствия?

При Борисе Годунове он утверждал, что царевич зарезался в припадке падучей болезни. Когда Годуновых не стало, утверждал, что решение комиссии было вынесено под давлением Годунова и является ошибочным. И в третий раз, будучи уже царем, Василий Шуйский распорядился перенести святые мощи царевича Дмитрия в Москву, признавая тем самым, что царевич был убит…

И все-таки рассуждения Н.М. Костомарова на эту тему представляются нам излишне запальчивыми…

«…Можно ли показание, данное будто бы детьми, игравшими с царевичем, о том, что царевич зарезался сам, принимать за искреннее показание этих детей, когда тот, кто передал нам это показание (Шуйский. – Н.К.), впоследствии объяснил, что царевич не сам зарезался, а был зарезан? Скажут нам: Василий лгал тогда, когда уничтожал силу следственного дела, но производил следствие справедливо. Мы на это ответим: если он лгал один раз, два раза, то мог лгать и в третий раз; а если он лгал для собственных выгод после смерти Бориса, то мог лгать для собственных же выгод и при жизни Бориса. Все три показания взаимно себя уничтожают, мы не вправе верить ни одному из них…»

Шуйский действительно несколько раз менял свое суждение по поводу этого дела, но в тех исторических жерновах, где угличский отрок, царевич Дмитрий, превращался во Лжедмитрия, самозванца Гришку Отрепьева, а потом в святого царевича Дмитрия, и прежде чем найти окончательное упокоение, снова во Лжедмитрия, еврея Богданко, смололось нравственное сознание многих тысяч русских людей того времени, и Василий Шуйский среди них выглядит если и не адамантом, то, во всяком случае, некоей твердыней, и колебания его – это не движения флюгера под ветром, а сдвиги сотрясаемой изнутри тектонической породы.

Если бы расследование в Угличе велось энергичнее, может быть, удалось бы не только оправдать убитых по наущению Нагих невинных людей, но и обнаружить подлинных виновников трагедии.

Увы… Московские пожары заслонили гибель царевича. Правительство воспользовалось пожарами, чтобы навсегда избавиться от Нагих.

Мать царевича постригли в монахини и отослали в Белоозеро. Братьев Нагих заключили в тюрьму. Удельное княжество в Угличе ликвидировали.

Жители Углича, свидетельствовавшие по делу, превратились в пелымцев. А медный колокол, в который в тот страшный день били в набат, сослали в Тобольск[24]24
  Колокол этот вернется из ссылки только в 1892 году. Интересно, что возвращение его совпадет с «выходом» в историю второго связанного с Романовыми Григория. В 1892 году покидает дом и уходит на богомолье Григорий Распутин.


[Закрыть].

Но этим дело, как мы знаем, не кончилось…

И не могло кончиться.

А.С. Пушкин хорошо понимал, что одним только видимым миром не ограничивается борьба, развернувшаяся вокруг угличской трагедии. В его драме «Борис Годунов» самозванец (для произнесения этого монолога он, вопреки правилам записи драматических произведений, переименовывается в Дмитрия) говорит:

 
Тень Грозного меня усыновила,
Димитрием из гроба нарекла,
Вокруг меня народы возмутила
И в жертву мне Бориса обрекла…
 

То есть у Пушкина Лжедмитрий в самом прямом, а не переносном смысле исчадие ада, и борьба с ним может быть осуществлена, как и говорит патриарх Иов, только святостью самого царевича Дмитрия…

 
Вот мой совет: во Кремль святые мощи
Перенести, поставить их в соборе
Архангельском; народ увидит ясно
Тогда обман безбожного злодея,
И мощь бесов исчезнет, яко прах.
 

Совет патриарха, как мы знаем, исполнен не был, и бесовщина вовсю разыгралась на Руси…

Рассказ об этом у нас впереди, а пока, следуя в указанном Пушкиным направлении и памятуя, как любят бесы игру с цифирью, попробуем перекинуть пятилетний отрезок времени от смерти Никиты Романовича Захарьина (падение влияния Романовых) до трагедии в Угличе в другую сторону.

Мы попадем в июль 1596 года. Тогда, 12-го числа родился у боярина Федора Никитича Романова (будущего патриарха Филарета) сын Михаил, ставший первым царем из Дома Романовых.

Глава четвертая
Шурьё против шурья

Вот и отгорело, отбушевав яростным огнем Иоаннова царствия, дотлело угольками Федорова правления, Калитино племя. 7 января 1598 года умер, не оставив наследника, последний отпрыск великой династии…

Еще 6 января, в Богоявление, в седьмом часу ночи стал царь Федор изнемогать и повелел призвать патриарха со освященным собором. И тут же увидел подступившего к нему светлого мужа в святительских одеждах. Федор Иоаннович заговорил с ним, думая, что это Иов, но окружавшие умирающего царя бояре никого не видели.

– Благочестивый царь! – заговорили они. – Кого ты, Государь, зриши и с кем глаголеши? Еще отец твой Иов патриарх не пришел…

– Зрите ли? – ответил царь. – Одра моего предстоит муж светел во одежде святительской, говорит со мною, повелевая идти с ним…

Пришел патриарх Иов, совершил богослужение, исповедал царя и причастил Святых Даров.

«И в девятый час тоя ж нощи благочестивый царь и великий князь Федор Иванович всея Руссии ко Господу отиде; тогда просветися лице его, яко солнце»…

«Слёз настоящее время, а не словес; плача, а не речи; молитвы, а не бесед… Хотел убо словом изрещи, но грубость разума запинает ми и язык утерпевает и души уныния наносит; хотех же и писанию предати, но руку скорбь удерживает ми… – писал о кончине царя Федора первый русский патриарх Иов. – Было это, говорю вам, в 106 году восьмой тысячи… Год этот – пучина нашей скорби, год нашего общего рыдания, год бездны нашего плача… Сегодня благочестивый государь, царь и великий князь всея Руси Федор Иванович, услышав зов Божий и оставив земное царствие, восходит к Царству Небесному. С этой поры прекрасный и стародавний престол Великой России во вдовстве пребывает, а мать городов, великая, спасенная Богом, царствующая многолюдная Москва, скорбящей сиротой остается»[25]25
  Иов. Повесть о житии царя Федора Ивановича.


[Закрыть]…

На опустевший престол претендовали знатнейшие русские роды, связанные корневым родством с династиями Рюриковичей и Гедиминовичей, и первенствовал тут, безусловно, князь Василий Шуйский.

Князья Шуйские давно уже приблизились к престолу.

Еще при царе Василии, отце Иоанна Грозного, выдвинулся Василий Васильевич Немой-Шуйский. Он женился на двоюродной сестре государя, и после смерти Елены Глинской стал фактическим правителем страны, а умирая, передал свое место брату Ивану Васильевичу Шуйскому, который и митрополитов своей волей менял, и царственного отрока Иоанна Васильевича шпынял.

– Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас не взглянет – ни как родитель, ни как опекун и уж совсем ни как раб на господ, – жаловался потом грозный царь. – Кто же может перенести такую кичливость? Как исчислить бессчетные страдания, перенесенные мною в юности?

И не вынес, не вынес державный отрок.

Едва только тринадцать лет стукнуло, как приказал псарям растерзать князя Андрея Михайловича Шуйского. Тогда же князь Федор Шуйский был отправлен в ссылку…

Но Шуйских еще много оставалось.

Князь Василий Иванович Шуйский и при дворе Иоанна Грозного держался, и при Федоре Иоанновиче не пропал… Кому же еще было претендовать на опустевший царский престол?

Борис Годунов. Портрет из «Титулярника». 1672 г.

Однако реальная власть находилась в руках Годуновых – «сродичей царскому корени по сочетанию брака», – и противостоять шурью ослабевшей за годы опричнины, родовой аристократии было трудновато. На стороне Годуновых, как сказали бы сейчас, находился административный ресурс.

В официальной грамоте объявили, что Борис Годунов с детства был питаем от царского стола, что еще Иоанн Грозный «приказал» Годунову своего сына Федора и все царство, вот и Федор Иоаннович «учинил» после себя на троне жену Ирину, а Борису «приказал» царство.

Ирина от трона отказалась решительно и бесповоротно, и открывшийся перед Масленицей Земский Собор избрал царем Бориса.

Летопись зафиксировала, что только Василий Иванович Шуйский, старший из князей Рюрикова дома, противился этому избранию. Но сопротивление Шуйского, однако, никак не сказалось на результатах выборов. 512 посланцев земель и представителей знати проголосовали за Годунова…

«За Годунова был патриарх, всем ему обязанный, патриарх, стоящий во главе управления… – пишет С.М. Соловьев. – За Годунова было долголетнее пользование царскою властию при Феодоре, доставлявшее ему обширные средства: везде – в Думе, в приказах, в областном управлении – были люди, всем ему обязанные, которые могли все потерять, если правитель не сделается царем; пользование царскою властию при Феодоре доставило Годунову и его родственникам огромные богатства, также могущественное средство приобретать доброжелателей; за Годунова было то, что сестра его, хотя заключившаяся в монастыре, признавалась царицею правительствующею, и все делалось по ее указу: кто же мимо родного брата мог взять скипетр из рук ее? Наконец, для большинства, и большинства огромного, царствование Феодора было временем счастливым, временем отдохновения после бед царствования предшествовавшего, а всем было известно, что правил государством при Феодоре Годунов».

Выборы Бориса Годунова на царство прошли 17 февраля 1598 года.

Пожалуй, впервые в истории Руси обозначилось это роковое число.

17 мая 1607 года убьют Лжедмитрия I…

17 июля 1610 года свергнут царя Василия Шуйского.

17 августа 1610 года Москва присягнет царевичу Владиславу.

17 сентября 1610 года Семибоярщина впустит в Кремль поляков гетмана Жолкевского.

17 сентября 1612 года умрет в плену в Варшаве царь Василий Шуйский…

Можно было бы сказать, что все это происходило еще и в начале XVII века, но так считаем мы, а при Борисе Годунове счет на Руси велся еще от Сотворения Мира, и шло по этому счету семьдесят второе столетие, или, как выразился Иов, «106 год восьмой тысячи», 7106 год…

20 февраля, после молебна, патриарх Иов с духовенством, боярами и народом отправился в Новодевичий монастырь, где с сестрой – царицей Ириной находился и Борис Годунов.

Однако он отверг просьбы патриарха и отказался от трона. И только после долгих уговоров согласился принять царский венец.

– Буди святая Твоя воля, Господи… – сказал он и добавил, обращаясь к Иову: – Бог свидетель, отче, в моем царстве не будет нищих и бедных[26]26
  Три столетия спустя слова эти повторит царевич Алексей, но ему и вообще не дадут царствовать на Руси.


[Закрыть].