Текст книги "Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости"

Попробуем разобраться, что же произошло тогда.

Иоанн Васильевич Грозный, следуя своеволию и нашептыванию Захарьиных-Юрьевых, пренебрег благословением святого и, не вняв даже его пророчеству, потерял сына царевича Дмитрия, которому, между прочим, уже присягнули все как царю.

И «не стало царевича Дмитрея, назад едучи к Москве, и положили его в Архангеле, в ногах у В.К. Василья Ивановича…» – говорит Никоновская летопись.

Царевич Дмитрий был первым сыном Иоанна Грозного.

Последним сыном тоже был царевич Дмитрий.

Его убьют в Угличе. Одни считают, что произошел несчастный случай и царевич сам себя зарезал, упав на свой ножичек во время игры, другие – и таких историков большинство! – полагают, что было совершено убийство. Одни винят в этом преступлении Бориса Годунова, другие – таких очень мало! – Романовых.

Об этом убийстве разговор впереди, а пока скажем, что на престоле ни одному из настоящих Дмитриев не суждено было сесть. Сел на русском престоле назвавшийся царевичем Дмитрием человек со двора бояр Романовых – Григорий Отрепьев…

Такое невозможно рассчитать и устроить, но и отнести такое к категории случайного тоже не получается. Жесткая и неумолимая закономерность прослеживается в смене кандидатов на царский престол…

Царевич-младенец, которому уже была принесена боярами присяга, умирает по предсказанию святого…

Царевич-отрок, которого убили, чтобы открыть – Годуновым или Романовым? – путь к Престолу, прославлен как святой…

Самозванец, объявивший себя царевичем, садится на русском троне…

Власть… Святость… Обман…

Призрачность власти…

Кажущееся бессилие и неизбежное торжество святости…

Неодолимость лжи и обмана, которая неизбежно рассыпается в результате в прах.

Можно бесконечно выстраивать подобные ряды, вглядываясь в череду этих Дмитриев нашей истории.

Это не случайность. Это знак…

Знак той истории, которая создается вопреки всем интригам и своеволиям…

И бессмысленно рассуждать, что, дескать, напрасно Захарьины-Юрьевы побуждали Иоанна Грозного принуждать бояр и удельных князей к той присяге…

Может быть, и не напрасно…

На судьбе Захарьиных-Юрьевых-Романовых, кандидатов в первые мертвецы, присяга племяннику отразилась очень благотворно. Эта интрига еще сильнее приблизила их к Иоанну Грозному.

Ну а смерть что ж…

На все, как говорится, воля Божия…

Иногда и обида делает сердце зорким.

В каком-то дивном озарении печально знаменитый князь Андрей Курбский назвал Захарьиных-Юрьевых клеветниками и нечестивыми погубителями всего Русского царства.

Он говорил это, основываясь на собственных наблюдениях и пользуясь весьма ограниченным материалом начального периода правления Иоанна Грозного. Что же дало ему основание для такого вывода? Интрига, связанная с присягой царевичу Дмитрию?

Едва ли…

Курбский был слишком умен, чтобы не понимать, что многие царедворцы, оказавшись в положении Захарьевых-Юрьевых, повели бы себя таким же образом.

Кроме того, на положении страны эта присяга никак не отразилась…

Ответ, как нам кажется, надо искать в происходившей тогда в окружении Иоанна Васильевича Грозного борьбе за стратегию внешней и внутренней политики России на будущее.

Некоторые исследователи предполагают, что разногласия между Захарьиными и Адашевым начались, когда решался вопрос, с кем вести войну.

«Адашев и Сильвестр не одобряли войны Ливонской, – пишет Н.М. Карамзин, – утверждая, что надобно прежде всего искоренить неверных, злых врагов России и Христа; что Ливонцы, хотя и не Греческого Исповедания, однакож Христиане и для нас не опасны; что Бог благословляет только войны справедливые, нужные для целости и свободы Государств. Двор был наполнен людьми преданными сим двум любимцам; но братья Анастасии (выделено нами. – Н.К.) не любили их, также и многие обыкновенные завистники, не терпящие никого выше себя».

Это подтверждается и другими историками. Алексей Адашев настаивал на войне с Крымом, в то время как выходцы из Пруссии Захарьины всегда, подобно стрелке компаса, указывающей на север, ломились к Балтийскому морю зачастую вопреки реальным интересам и возможностям Руси.

Алексей Адашев и священник Сильвестр. Рисунок XIX в.

Как показало самое ближайшее будущее, трудно было найти более трудный и более мучительный для России путь, чем тот, который избрал Иоанн Грозный в результате интриг Захарьиных-Юрьевых…

Разумеется, роль их тут преувеличивать не надо.

Иоанн Васильевич Грозный с каждым годом все более совершенствовался в искусстве «перебирания людишек», и смешно было бы надеяться, что он будет относиться как-то иначе даже и к своему любимому «шурью».

Чтобы удержаться у власти, Романовичи должны были научиться угадывать тайные помыслы грозного царя и требовать осуществления именно их, а не каких-то других планов.

Тем более что подошло 13 июля 1560 года, когда в день Собора Архангела Гавриила, словно в напоминание о пожарах, бушевавших в Москве в год свадьбы Иоанна Грозного и Анастасии Захарьиной, снова загорелся Арбат…

Анастасия так испугалась повторения «свадебного» пожара 1547 года, который тоже начался в церкви Воздвижения на Арбате, что слегла.

7 августа 1560 года царицы не стало…

Тринадцать лет «смирялся дух» грозного царя, тринадцать лет рядом с ним была царица Анастасия.

«Предобрая Анастасия, – извещает нас летопись, – наставляла и приводила Иоанна на всякие добродетели»…

Есть, однако, и другие суждения. Андрей Курбский, к примеру, сравнивает Анастасию с Евдокией, женой византийского императора Аркадия, устроившей злые гонения на Иоанна Златоуста… Так это или иначе, судить трудно, но влиянием на царя Анастасия действительно пользовалась. И сейчас, когда она умерла, Романовичи уже постигли все тайны дворцовой жизни и, угадывая, что государю хочется освободиться от стесняющей его добродетельности Алексея Адашева, саму смерть сестры сумели использовать для окончательного свержения наскучившего государю фаворита.

Романовы уверили царя, что это протопоп Сильвестр и Алексей Адашев и извели своими чарами царицу Анастасию…

«Что мне от вас бед, всего того не исписати, – писал Иоанн Васильевич Грозный Андрею Курбскому. – А и с женою вы меня про что разлучили? Только бы у меня не отняли юницы моей, ино бы Кроновы жертвы не было».

Иоанн Васильевич Грозный через несколько дней после потери тридцатилетней «юницы» начал вести переговоры о сватовстве к Екатерине – сестре Сигизмунда-Августа, а когда сватовство не удалось, женился на дочери черкесского князя Темрюка, принявшей в крещении имя Мария.

Эта стремительность в устройстве свадебных дел не очень-то сходится с переживаниями Иоанна Васильевича по поводу потери «юницы» и заставляет заподозрить, что его горесть была рассчитана на публику и выказывалась она, когда уже «воскурилось гонение великое», чтобы оправдать жестокость расправы над прежним любимцем.

Имения Адашева описали на государя, а самого его заключили в тюрьму и начали розыск, закончившийся истреблением всех Адашевых и их родственников. Любопытно, что, когда митрополит Макарий[15]15
  Святитель Макарий, митрополит Московский, почил 31 декабря 1563 года. Когда погребали его в Успенском соборе, «было лицо его как свет сияющее». Прославлен святитель Макарий был на Соборе Русской Православной Церкви 1988 года, одновременно с преподобным Максимом Греком.


[Закрыть] потребовал призвать и выслушать обвиняемых, Данила Романович Захарьин со своими приспешниками сумел убедить всех, что Сильвестр и Адашев «…ведомые сии злодеи и чаровницы велицы, очаруют царя и нас погубят, аще придут!». В результате ему удалось так запугать бояр, что Адашева и не допрашивали, а осудили заочно вместе со всей его многочисленной родней.

Так прирастало после кончины царицы Анастасии влияние Захарьиных-Юрьевых-Романовых. Н.М. Карамзин утверждает, например, что хотя и оставались Захарьины-Юрьевы возле Иоанна Грозного во все время правления, но в кровь опричнины они не замарались.

«Никиту Романовича Юрьева уважали как брата незабвенной Анастасии и дядю Государева, любили как Вельможу благодушного, не очерненного даже и злословием в бедственные времена кровопийства»…

Может быть, это и верно, но с той только оговоркой, что все ужасы правления Иоанна Грозного отчасти благодаря интригам Захарьиных и начались. Именно тогда, когда удалось окончательно устранить от царя сторонников протопопа Сильвестра и Алексея Адашева, и приблизились к трону Алексей Данилович Басманов и сын его Федор, Афанасий Иванович Вяземский, Григорий Лукьянович Малюта-Скуратов…

Ну а влияние Романовичей и их место у трона упрочилось…

Теперь они были родными дядями наследников престола царевичей Ивана и Феодора. В 1562 году, когда по указу Ивана Грозного при семилетнем царевиче Иване образовали регентский совет, в него вошли и Романовичи.

Даниил Романович умер 27 октября 1564 года, и место царского дворецкого занял его младший брат, любимый шурин царя Иоанна Грозного – Никита Романович Захарьин-Юрьев.

Он был дважды женат.

Первый раз на Варваре Ивановне Ховриной, но она умерла 18 июня 1552 года, и Никита Романович женился во второй раз – на княжне Евдокии Александровне Горбатовой-Шуйской.

От первого брака сыновей не было[16]16
  Как утверждается в «Истории родов русского дворянства», составленной П.Н. Петровым, от Варвары Ивановны Ховриной имел Никита Романович дочерей – Анну и Евфимию и сына Федора, будущего патриарха Филарета. Однако, как доказывают изыскания Г.В. Мещеринова, Федор Никитич был рожден во втором браке.


[Закрыть], зато Евдокия Александровна Горбатова-Шуйская, на которой Никита Романович женился в 1555 году, подарила любимому «шурью» Иоанна Грозного шестерых наследников.

Появление первых детей Никиты Романовича совпало по времени с наиболее масштабными успехами (укрепление Казани, взятие Астрахани, Полоцка…) правления Иоанна Грозного…

Никитичи были детьми русских побед Иоанна Грозного…

И это не просто поэтическая метафора, но и констатация реалий той жизни, когда успешность течения государственных и ратных дел определяла успешность течения частной жизни сановников…

В судьбах Никитичей и Никитичен слышатся отзвуки победных литавр…

Анна вышла замуж за князя Федора Ивановича Троекурова…

Евфимия – за князя Ивана Васильевича Сицкого…

Марфа – за двоюродного брата царицы Марии Темрюковны, князя Бориса Канбулатовича Черкасского…

Ирина – за Ивана Ивановича Годунова…

Анастасия – за боярина, князя Бориса Михайловича Лыкова.

Запомним этот список…

Фамилии зятьев Никиты Романовича будут встречаться каждый раз, когда речь пойдет об осуществлении романовских планов…

Пятеро[17]17
  Лев Никитич, как и его сестра Иулиания Никитична, умер молодым.


[Закрыть] сыновей Никиты Романовича: Федор, Александр, Михаил, Иван, Василий – еще при царе Федоре закрепили свое высокое положение…

Боярин Федор Никитич – будущий патриарх Филарет – был необыкновенно красив, осанист и служил, как утверждают современники, образцом для подражания московским щеголям… Александр Никитич, получивший великолепное образование, уже в двадцать лет сиживал «в кривой лавке» во дворце во время приема послов, был он на Соборе, избиравшем царем Бориса Годунова, который и пожаловал его в бояре, а потом сослал умирать в Усолье-Луду на Белом море…

Михаил Никитич, окольничий, был высоким и отличался удивительной силой. Когда его привезли в Ныроб, жилища для него не нашлось, и пристав приказал сторожам рыть яму прямо на том месте, где они остановились. Валил снег. Шестеро стражников пихали тяжелую кибитку и не могли сдвинуть с места. Тогда Михаил Никитич вылез и «в порыве горести» схватил возок и отбросил его от себя шагов на десять. Это происшествие так поразило ныробцев, что они особенно тщательно укрепили настил над вырытой ямой, в которую и поместили несчастного ссыльного. В этой яме и просидел Михаил Никитич, не покидая ни в дождь, ни в страшные морозы, целый год, а потом умер, и на могиле его «израстоша два древа кедри, – едино у главы, второе же у ног».

Ивана Никитича в бояре пожаловал уже самозванец Григорий Отрепьев, когда венчался на царство. Иван Никитич входил в печально знаменитую Семибоярщину, участвовал он и в возведении на престол своего племянника – Михаила Федоровича Романова…

Василий Никитич до ссылки успел дослужиться только до стольника. Был он смел, отважен и непокорен. Когда стрелецкий сотник Иван Некрасов по дороге из Яренска в Пелым начал выговаривать: дескать, «кому Божиим милосердием, и постом, и молитвою, и милостыней Бог дал царство, а вы злодеи изменники хотели достать царство ведовством и кореньем», Василий Никитич оборвал его:

– Свята та милостыня, что мечут по улицам, добра та милостыня, дати десною рукою, а шуйца бы не слыхала…

За непокорство и держал его стрелецкий сотник в цепях и в дороге, и в избе в Пелыме. Прикованным цепями к стене и умер он…

Вот эти Никитичи и начали называть себя не Захарьиными, не Юрьевыми, а Романовыми. Старшему из них – Федору – предстояло возвести на престол своего сына Михаила – первого царя Романова.

Потребовалось на это почти тридцать лет…

И были эти годы, когда Романовы восходили на престол, может быть, самыми страшными в истории России…

Корни и стебли…

Род, из которого вышла царская династия Романовых, происходил от Андрея Кобылы, выехавшего со своим братом Федором Шевлягою из Пруссии в XIV веке…

Пятый сын Андрея Кобылы был боярин Федор Кошка, оставивший четверых сыновей. У старшего из них, Ивана Кошки, тоже было четверо наследников, последний из них, Захарий, дал своему потомству наименование Захарьиных.

Сыновья среднего сына Захария, Юрия, носили название Захарьиных-Юрьевых. Роман Захарьин-Юрьев и был отцом царицы Анастасии и брата ее Никиты. Сыновья его, Никитичи, звались уже просто Романовыми…

Кобылины… Кошкины… Захарьины-Юрьевы… Романовы…

Поражает легкость, с которой меняются эти прозвища…

Она сродни решительности, с которой изменяли свои фамилии наши революционеры.

И как тут не вспомнить снова уже поминавшийся нами разговор А.С. Пушкина с великим князем. Поэт рассуждал, что наиболее революционно настроены в России дворяне.

– Кто были на площади 14 декабря? – сказал Пушкин. – Одни дворяне. Сколько же их будет при первом новом возмущении? Не знаю, а кажется много… Nous, qui sommes aussi bons gentilhommes que I'Empereur et Vous[18]18
  Мы, которые являемся такими же хорошими дворянами, как император и вы…


[Закрыть]…

Великий князь, как замечает сам Пушкин, был очень любезен и откровенен…

В чем заключалась его откровенность, высказанная в ответ на весьма сомнительный комплимент поэта, что и император, и великий князь являются хорошими дворянами, поэт не говорит, но как-то, видимо, эта откровенность приводила к ключевым пушкинским словам:

– Vous etes bien de votre famille, tоus les Romanof sond revolutionnaires et niveleurs[19]19
  Вы истинный член вашей семьи, все Романовы революционеры и уравнители.


[Закрыть].

– Спасибо… – сказал великий князь, – так ты меня жалуешь в якобинцы! Благодарю, voila une reputation qui me manquait…[20]20
  Вот репутация, которой мне недоставало…


[Закрыть]

Говоря о Романовых революционерах и уравнителях, Пушкин не знал, какой жестокой насмешкой будут казаться его слова два столетия спустя…

Романовым еще суждено было пройти путь к своей Голгофе, но и тот, что они прошли к власти, был сходен с путем, которым прошли русские революционеры.

Не об этом ли говорит в «Борисе Годунове» предок поэта, Гаврила Пушкин?

 
Нас каждый день опала ожидает,
Тюрьма, Сибирь, клобук иль кандалы,
А там – в глуши голодна смерть иль петля.
Знатнейшие меж нами роды – где?
Где Сицкие князья, где Шестуновы,
Романовы, отечества надежда?
Заточены, замучены в изгнанье…
 

В словах этих, как и во всей драме Пушкина, почти нет авторского вымысла…

Александр Никитич Романов был сослан в Усолье-Луду на берегу Белого моря, где и скончался в 1602 году.

Василий Никитич Романов умер 15 февраля 1602 года в Пелыме…

Иван Никитич Романов, сосланный в Пелым, три месяца был прикован к стене.

Михаил Никитич Романов умер в земляной яме в Ныробе Чердынского уезда.

Кажется, что речь идет не о родоначальниках царской династии, а о самых настоящих революционерах. Впрочем, ведь и с захваченной ими Россией Романовы поступили тоже как самые настоящие революционеры…

Вглядываешься в события истории и поражаешься не столько ее причудливости, сколько прихотливой закономерности случайностей…

Все Никитичи – в том числе и родоначальник царской династии – от второго брака. Их могло и не быть, но они рождаются и рождаются, как мы говорили, в период наиболее ярких успехов Иоанна Васильевича Грозного (от взятия Казани до начала Ливонской войны)…

Интересно и то, что «демографический взрыв» в семье царского «шурья» совпадает с прекращением (после кончины Анастасии Романовны Захарьиной-Юрьевой) чадородия в Царской Семье, с долгой полосой политических и военных неудач…

Учитывая, что речь идет не просто о семьях, а о династиях правителей России, одна из которых (Рюриковичи) завершается, а другая (Романовы) начинается, не отметить этого совпадения нельзя.

И тут надо снова вернуться к вопросу о выборе Романовыми фамилии.

В принципе, если уж не хотелось братьям называться ни Захарьевыми, ни Юрьевыми, можно было назваться Никитиными… Они же были сыновьями Никиты Романовича. Но родоначальник будущей династии и его братья, самоотверженно помогавшие ему, взяли для фамилии имя деда, а не отца.

И это тоже понятно.

Федору Никитичу Романову (патриарху Филарету) хотелось, чтобы династия будущих царей начиналась от царицы Анастасии… Хотелось, чтобы все помнили, что они были рождены братьями (двоюродными) последнего царя из династии Калиты. И все это верно, за исключением того, что новая династия начиналась от царицы…

Нет, она начиналась возле царицы…

Глава третья
Убиение Святого царевича

Тиранство Иоанна Грозного, пробудившееся после падения Сильвестра и Адашева, летописцы называли чуждою бурею…

«Была она послана, – добавил Н.М. Карамзин, – как бы из недр ада»…

Первые казни Грозного обрушились на родственников и друзей Алексея Адашева.

Казнили его брата, Данилу Адашева, талантливого полководца, героя Крымского похода и Ливонской войны, казнили с двенадцатилетним сыном…

Казнили трех шуринов Адашева – Сатиных…

Казнили некую Марию, жену знатную с пятью сыновьями…

Казнили Ивана Шишкина с женой и детьми…

Зарезали князя Дмитрия Оболенского-Овчину. Царь прямо за обедом вонзил ему в сердце нож…

А князя Михаила Репнина зарезали в церкви…

Казнили князя Юрия Кашина… Удавили воеводу Никиту Шереметева…

Перечень можно продолжать, но это было только начало. Спустя четыре года пришла, как говорит Н.М. Карамзин, «вторая эпоха казней».

Открыла ее казнь князя Александра Борисовича Горбатого-Шуйского. Знаменитому воеводе надлежало умереть с семнадцатилетним сыном Петром.

– Да не зрю тебя мертвого! – сказал отец и первым шагнул к плахе.

Сын его поднял отсеченную голову отца, поцеловал и сам шагнул к плахе…

Гробница Ивана Грозного и его сыновей в Архангельском соборе Московского Кремля

В тот же день казнили шурина Горбатого – Петра Ховрина, окольничего Петра Петровича Головина, князей Ивана Ивановича Сухого-Кашина и Петра Ивановича Горенского…

А князя Дмитрия Шевырева посадили на кол, и он целый день, пересиливая муку, пел канон Иисусу…

Когда привычными стали самые страшные казни, пришло время казнить города…

Новгородцев избивали палицами, жгли составною мудростью огненною, целыми семьями сбрасывали с моста в Волхов… Воистину чуждою бурею, как бы из недр ада посланною возмутить, истерзать Россию, пронеслись над страной эти казни…

Можно рассуждать, что, вырезая старинные роды и целые города, Иоанн IV Васильевич пытался сломить и фактически сломил хребет удельной и местнической психологии…

Наверное, это так…

Но вместе с тем есть в этом рассуждении и изрядная доля лукавства.

Что толку уничтожать удельную психологию, если на смену старой знати поднималась новая, цепко держащаяся за власть аристократия? Она отличалась необыкновенным честолюбием, но при этом умела жертвовать честью, когда этого требовали обстоятельства карьеры…

Местничество было злом для России, а эти люди?

При Иоанне Васильевиче Грозном не удержался ни мудрый Алексей Адашев, ни святитель Филипп Колычев, ни лиходеи Басмановы…

Зато поднимались и крепли роды Романовых и Годуновых…

Иоанн Васильевич не подобрал их, а вывел, «перебирая людишек».

Путь Годуновых в царские «шурья» был труднее, чем у Романовых.

Брак родственницы Годуновых Евдокии Сабуровой с царевичем Иваном оказался неудачным.

Меньше года длилось замужество Евдокии…

Грозный свекор, по совету «любимого шурья» Никиты Романовича, отправил невестку в монастырь.

А несколько месяцев спустя шведская пуля сразила в Ливонии могущественного тестя Бориса Годунова – Малюту Скуратова. Это для Годуновых было пострашней потери Евдокии.

Падение их казалось теперь неизбежным, но Годуновы устояли. Более того, царевич Федор женился на сестре Бориса Годунова – Ирине…

В следующее царствие Русь вступила с двумя кланами царских родственников. Годуновы ровнехонько шли вслед за Романовыми. Борис Годунов занял при царе Фёдоре то же место, что Никита Романович занимал при Иоанне Грозном, – любимого шурина.

Зато сам Никита Романович превратился в дядю царя, а его сыновья, Никитичи, стали двоюродными братьями государя.

И Романовы, и Годуновы – это фирменный продукт эпохи Иоанна Грозного, и не случайно, что именно между этим шурьём и развернулась в дальнейшем основная борьба за власть…

Но это потом, а поначалу, чтобы уцелеть в развернувшейся борьбе, Романовы и Годуновы действовали достаточно сплоченно. Умение позабыть о спорах и разногласиях, когда требовалось расправиться с общим врагом, помогло им выстоять после кончины Иоанна Васильевича Грозного.

Н.М. Карамзин, характеризуя Верховную Думу, составленную умирающим Иоанном, говорит об уважении, которым пользовались представители пострадавшей в правление Грозного знати…

Царь Федор Иоаннович. Парсуна. XVII в.

Князя Ивана Федоровича Мстиславского (Гедиминовича) почитали за знатность рода, в князе Иване Петровиче Шуйском (Рюриковиче) «чтили славу великого подвига ратного».

Отношение к неродовитым, выдвинувшимся при Грозном сановникам было сложнее.

Откровенно ненавидели любимца Иоанна – хитрого Богдана Яковлевича Бельского… Бориса Годунова тоже опасались: «ибо он также умел снискать особенную милость тирана, был зятем гнусного Малюты Скуратова».

Ну а «Никиту Романовича Юрьева уважали как брата незабвенной Анастасии и дядю Государева»…

Эта характеристика точно отражает распределение сил в Верховной Думе.

Хотя взаимоотношения (работало множество сложнейших семейных связей) были достаточно сложными, но в целом всю деятельность Думы определяла борьба родовой знати и новых выдвиженцев, «земцев» и «опричников».

Составляя Думу, Иоанн Грозный надеялся сохранить преемственность своей политики…

Тут он крупно ошибся.

Грозный царь умер, собравшись поиграть в шашки, вечером 18 марта 1584 года, а уже ночью Дума выслала из Москвы многих «услужников Иоанновой лютости», других арестовали, а к родственникам царицы Марии Нагой приставили стражу…

Свояк Бориса Годунова Богдан Бельский, пытаясь утихомирить бояр, собрал подчиненные ему стрелецкие сотни и затворил Кремль.

Опасаясь, что он распустит Верховную Думу и будет единолично править от имени царя, князья Шуйские подняли народ.

Шуйских поддерживала и боярская аристократия, и москвичи.

Бельского – худородные дьяки Щелкановы и стрельцы.

Сложнее определить, кого поддерживали родственники царя. Считается, что Никита Романович действовал против Бельского, а Борис Годунов якобы защищал свояка.

Это не совсем так.

И Никита Романович, и Борис Годунов были родственниками Федора Иоанновича, и ни одного из них не устраивало торжество Бельского, пытавшегося подчинить себе царя. Впрочем, торжество родовой аристократии их тоже не устраивало.

Почему? Да потому, что в сравнении с Гедиминовичами и Рюриковичами Романовы и Годуновы были одинаково и безнадежно худородны…

Неизвестно, координировали ли Годуновы и Романовы свои действия, но они дружно и четко сыграли и против боярской оппозиции, и против «опричников» за свою собственную команду родственников царя.

Борис Годунов помешал свояку развить успех, когда была возможность распустить регентский совет, а Никита Романович, пустив в ход все свое знаменитое благодушие, блокировал попытки Шуйских развить успех восстания. Он уговорил смутьянов удовольствоваться высылкой Богдана Бельского из Москвы… Мятежники разошлись по домам, а Бельский отправился в Нижний Новгород.

Повторим, что система сдержек и противовесов в первые недели правления царя Феодора была сложной, но уже тогда стало ясно, что основная борьба за влияние на царя развернется не в Думе, а внутри Царской Семьи, между шурьем.

Никита Романович вскоре занял первое место в Верховной Думе, но вскоре после венчания на царство Федора Иоанновича[21]21
  31 мая 1584 года, когда Федор Иоаннович венчался на царство, он, не дожидаясь конца церемонии, отдал Державу Борису Годунову.


[Закрыть] его расшиб паралич, и Борис Годунов решительно расправился с учреждением Иоанна Грозного, растворив его в древней Боярской думе.

И как всегда – фирменный знак политики Годунова! – шурин царя Федора сумел сделать вид, будто падение Никиты Романовича осуществлено исключительно руками партии знати, и родовитые бояре действительно приняли его за свою победу и, развивая успех, опрометчиво начали хлопотать о разводе царя с Ириной, чтобы сокрушить заодно и Годуновых.

Заговор был раскрыт, и его вдохновитель – митрополит Дионисий – отправился в Хутынский монастырь под Новгородом.

Год спустя Борис Годунов расправился и с князьями Шуйскими.

Многих из них удавили, а князь Иван Петрович Шуйский, в котором «чтили славу великого подвига ратного», был пострижен в монастырь и «угорел» в своей келье в Белоозере…

Возможно, Годунов на всякий случай расправился бы и с Романовыми, но Никита Романович предусмотрительно выдал за внучатого племянника Годунова дочь Ирину, породнив своих сыновей – двоюродных братьев царя – с могущественным царским шурином и царицей.

Окончательный мир заключили в августе 1584 года, когда Никита Романович, чувствуя приближение смерти, взял с Бориса Годунова клятву «соблюдать» его детей и «вверил» ему попечение о них.

Годунову казалось потом, что он свое слово сдержал и во все царствование Феодора имел молодых Никитичей в «завещательном союзе дружбы»…