Текст книги "500 великих катастроф"

1818 г.

13 октября бригантина «Килия», снесенная штормом к румелийскому берегу, у порта Мидия (Черное море), была выброшена на песчаную отмель у каменистого мыса.

Команда и пассажиры были спасены, но бригантина разбита и занесена песком. В тот же день и почти на том же месте (на расстоянии в 60 м) разбилось трехмачтовое австрийское судно, погибло 15 человек, спаслось 5. По некоторым данным, у того же скалистого мыса в следующую ночь погибли еще два купеческих судна. Во время того же сильнейшего шторма, свирепствовавшего с середины сентября до середины октября, у дельты Дуная разбилось датское судно, спаслось лишь 3 человека.

1837 г.

В октябре у мыса Хаттерас погибло американское судно «Хоум», следовавшее по маршруту Нью-Йорк – Чарлстон, штат Южная Каролина. Погибли 90 человек.

Ураган, шторм и коварные мели не пощадили судно. От удара стихии нос парохода сместился метра на полтора относительно кормы. Волны вынесли искореженное судно на отмель – всего в 900 м от островка Окракок, лежащего южнее мыса Хаттерас. Однако добраться до берега пассажиры были не в силах. Бушующие волны моментально разметали в щепы три спасательные шлюпки, едва их спустили на воду.

Женщины и дети устремились на носовую часть судна, еще заметно вздымавшуюся над водой. Толпа зевак, собравшаяся на берегу, с ужасом смотрела, как громадный вал воды захлестнул нос парохода, как рассыпалась палуба, как судно скрылось в воде, унося с собой жизни 90 человек.

1840 г.

2 октября экипаж и пассажиры английского брига «Австралия» в результате пожара на корабле были выброшены на пустынные берег Намакваленда в Южной Африке. Выжили единицы.

Пожар, вспыхнувший на судне посреди океана, привел к тому, что 27 мужчин, женщин и детей оказались на побережье Намакваленда. Просто чудо, что эти люди, терзаемые жаждой в шлюпках, а потом в пустыне, смогли выжить в такой передряге.

Благодаря дневнику, который вел капитан Адам Йул, хозяин брига «Австралия», история катастрофы восстановлена во всех подробностях…

Берег, где высадились эти несчастные, – теперь «алмазное побережье», в прошлом был настоящий «берег мертвого человека», такой же дикий и опасный, как Берег скелетов на севере.

Капитан Йул понятия не имел об этой опасности, когда 2 октября 1840 г. вел из Лейта новый, хорошо оснащенный бриг «Австралия», он был отважным капитаном и прекрасным руководителем. На бриге было два помощника капитана, стюард, кок, четыре матроса и три юнги. В каютах расположились пять пассажиров, включая доктора Александра Байерса и трех молодых женщин. Третьим классом плыли пять мужчин и молодая семья Чисхолм, два мальчика и три девочки.

На «Австралии» был опасный груз: скипидар, купорос, сера, деготь и уголь, а также немного вина и спирта.

После захода в Рио «Австралия» направилась через Южную Атлантику в Кейптаун. Пассажиры, как обычно, прогуливались по палубе, но вскоре из-за холода разошлись по каютам. Капитан отдал помощнику распоряжения на ночь и спустился вниз. Там он почувствовал запах гари. Осмотр показал, что весь груз охвачен огнем.

Капитан, не теряяя времени, объяснил пассажирам, что, несмотря на бушующий океан, им придется сесть в шлюпки.

Бот перевернули и быстро перенесли на корму, где воздух был чище. Однако и здесь пассажиры уже ослепли от дыма. Судно тяжело переваливалось на волнах. Пламя выбивалось из-под крышки носового люка, и палуба горела под ногами.

В этой ситуации капитан Йул приказал стюарду погрузить в бот провизию. К этому времени рангоут и паруса уже были в огне, но пассажиры сохраняли спокойствие и дети не плакали. Помощник забрался в бот, чтобы помочь матросам погрузить туда бочонки с водой.

Спустили на воду скиф и капитан Йул посадил в него трех женщин и двух матросов.

Йул и еще шесть человек оставались на борту парусника. Они спустили небольшую шлюпу, и капитан на мгновение задержался, наблюдая, как огонь уничтожает его судно.

На рассвете не появилось ни одного парусника, и Йул проверил имевшиеся у них запасы, состоявшие из тридцати галлонов воды, половины галлона рома, половины галлона бренди и нескольких бутылок вина. Он рассудил, что будет благоразумно выдавать каждому не более одного стакана воды в день, и в этом оказался совершенно прав. Удалось спасти два небольших мешочка с сухарями, но часть их повредила соленая вода. Список дополняли два окорока, две головы сыра и несколько банок консервированного мяса. Йул прихватил с собой секстант, хронометр, навигационный альманах и карту. У него были Библия и книга псалмов. В скифе хранились фланелевые рубашки и одеяла.

«Люди умоляли дать им воды, но я отказывал, – записал Йул. – Кричали душераздирающе, особенно дети, сидевшие в скифе. Они не хотели есть. Они просили только воды. Некоторые, несмотря на мои предупреждения, начали пить соленую воду. Два человека в моей шлюпке и два в другой буквально обезумели. Это были те, кто напился соленой воды. Все, что я мог сделать, – выдавать воду три раза в день, одноразовой дозой была столовая ложка на человека».

На рассвете девятого дня люди из скифа окликнули Йула и сообщили, что ночью умер мальчик-сирота Джон Чисхолм. Четыре человека в шлюпке самого Йула были серьезно больны. Один из них, Джордж Пит, умирал.

Шлюпки были в 12 милях от Намакваленда. Каждый всматривался в берег и задавался один и тем же вопросом: были ли впереди спасение и пресная вода – или гибель в бурунах?

Скиф вошел в узкий канал, но налетел на скалу, и несколько человек оказались за бортом. Облегченную шлюпку выбросило прямо на берег. Все миновали прибой в целости и сохранности.

Капитан Йул при помощи секстана вычислил, что они находятся примерно в 11 милях к северу от устья Олифантс-Ривер, находящейся в 200 милях пути от Кейптауна. Теперь их жизнь зависела от того, удастся ли найти воду на месте или выйти к реке. Представлялось безумием оставаться на этом берегу, однако начальник принудил людей задержаться. Они измотались, силы были почти на исходе, и капитан не мог вести их вперед. Матросы соорудили палатки из рангоута и парусов. После выдачи обычной порции воды все улеглись спать.

^{Немногие выжившие после крушения судна}

Проснулся помощник капитана Уоллейс, и Йул обсудил с ним создавшееся положение. Могут ли они снова спустить шлюпки на воду и добраться до Кейптауна? Оба офицера согласились, что это невозможно. Оставалось только идти на юг под палящим солнцем, пока они не доберутся до цивилизации. Йул решил позволить ослабевшим людям отдохнуть весь следующий день и выйти на второй день перед рассветом.

В полдень тело Джона Чисхолма было накрыто флагом. Вырыли могилу, и Йул прочел погребальную молитву. На следующее утро умер Джордж Пит, и состоялась еще одна похоронная церемония.

Перспективы предстоящего марша вырисовывались плачевными. Тем не менее женщины сделали холщовые мешки, чтобы нести продукты. Всю воду перелили в бутылки и банки и распределили между мужчинами, которых считали надежными. Йул определил, что, если не увеличивать рацион, воды хватит еще на шесть дней.

В тот день они прошли шесть миль и разбили лагерь на мысе, овеваемом ветром с моря. Как только они остановились, Йул сделал потрясающее открытие. Один из пассажиров, пожилой человек, который часто отставал, выбросил свой сюртук, чтобы держаться с остальными наравне. Должно быть, у него помрачился рассудок, поскольку в его карманах были две полные бутылки воды. Добровольцы пошли назад, чтобы поискать утраченное сокровище, но ничего не нашли.

Несчастные люди, как обычно, прочли общую молитву и легли спать. Они были всего в нескольких милях от места, где могли получить помощь, но воды осталось так мало, что они могли погибнуть недалеко от реки. Ночью выпала роса и прошел небольшой дождь, но у них не было возможности собрать жидкость. Некоторые пытались сосать мокрые одеяла, но обнаружили, что они просолились за время странствия на шлюпках.

Прошло время, и перед ними показалась возвышенность. Помощник капитана подумал, что видит устье реки. Йул побежал вперед. «Это были широкие воды реки Олифантс и ее плодородные берега, – с радостью записал он. – Я видел на дальнем берегу белые жилые дома и другие строения и различал голубой дымок над трубами. Мы помолились, и я раздал воду».

В этом переходе люди несли с собой судовой флаг, и теперь развернули его. Фермеры заметили их и послали через реку лодку.

Кто-то окликнул их по-английски. «Воды! – только и смогли произнести несчастные. – Можете вы отвести нас к воде?» Англичанин (оказалось, что он был моряком и работал на промышлявшую тюленей компанию «Элефант Рок») сказал им, что на другом берегу реки ест прекрасный родник. Йул и женщины поехали первыми. За три раза они все переправились и наконец-то утолили жажду, день и ночь терзавшую их несколько недель. Эти последние одиннадцать миль пешком по берегу подвели их к смерти ближе, чем шестисотмильное путешествие на шлюпках.

Фермерами, жившими около устья реки, были Виллем Лоув и тот самый Хендрик ван Зил с сыном, упомянутый несколькими годами ранее путешественником сэром Джеймсом Александером в отчете о поездке к Оранжевой реке. Френсис Трутер приехал туда на рыбалку со своей тещей. Все эти люди выхаживали больных и заботились об остальных потерпевших крушение.

Ферма Лоува находилась на южном берегу в четырех милях от океана. Он не мог предоставить пищу и кров для 26 человек. Некоторым из них был нужен заботливый уход. Однако теща Трутера, миссис Волфаардт, предложила свою помощь в присмотре за тремя детьми, дала им одежду и обращалась с ними как мать. Трех женщин отправили в фургоне к мистеру Ричарду Фрайеру, начальнику склада у Донкин-Бей, примерно в четырех милях к югу от реки. Фрайер прислал фургон обратно, нагрузив его продуктами и медикаментами, и отдал своему пастуху распоряжение зарезать столько овец, сколько понадобиться людям. Фрайер, носивший чин корнета, также известил гражданского комиссара в Клануильяме (мистера Д. ван Риневельда, уже упоминавшегося) и попросил его принять меры для отправки группы в Кейптаун.

Однако прошло несколько дней, прежде чем истощенные люди с «Австралии» были готовы к поездке. Большинство людей из группы начало поправляться через пять дней. Они покинули Олифантс-Ривер 19 января в фургонах, на первом этапе проводником был Трутер.

Йул сообщает, что фургоны часто сбивались с пути во время переезда до Кейптауна. В этой дикой местности, среди песка и кустарников, вода попадалась редко. Несколько раз фургоны чуть не опрокинулись.

Они миновали гору Пикетберг. Повсюду их очень радушно принимали фермеры.

Капитан Йул переговорил с полковником Беллом, заместителем губернатора, и отметил, что у его судовой компании нет ни гроша. Белл смог выделить 120 фунтов наличными и раздать пассажирам и матросам кое-что из одежды.

Двое из пассажиров третьего класса решили остаться в Кейптауне. Других пассажиров доставили в Австралию, тогда как капитан Йул и матросы вернулись в Шотландию. Так закончилась эта давно забытая драма, начавшаяся в океане у мыса Доброй Надежды и продолжавшаяся на мрачном побережье Намакваленда.

1854 г.

27 сентября в Северной Атлантике, у острова Ньюфаундленд, мыс Рейс, произошло столкновение пароходов.

Самый быстрый и комфортабельный пароход того времени «Арктик» столкнулся с маленьким французским пароходом «Веста». 87 человек были спасены (65 членов команды и 22 пассажира), более 310 погибли (90 членов команды и 210 пассажиров). Жертв могло быть гораздо меньше, если бы на «Арктике» в достаточном количестве имелись спасательные средства (на пароходе было всего 6 шлюпок, способных увезти не более 180 человек).

^{«Арктик» терпит бедствие}

1854 г.

13–16 ноября британский парусно-винтовой фрегат «Prince» (вошел в историю как «Черный принц») и десять других кораблей англо-французской эскадры погибли во время шторма у Балаклавы. Число жертв превысило 500 человек.

Это было в декабре 1923 г. Инженер B.C. Языков, худой, в длинном, из тонкого сукна пальто, в широкополой шляпе, натянутой на уши, с потрепанным портфелем под рукой, топтался у подъезда ОГПУ, не решаясь открыть дверь. Он крепко прижимал портфельчик, где лежала папка с исписанными листами – доказательством о кладе, который покоится на дне Черного моря со времен Крымской войны.

…Волею судьбы ноябрь 1854 г. стал роковым для многих экипажей вражеских судов, находившихся на рейде перед осажденным Севастополем. Они оставались на рейде потому, что вход в Балаклавскую бухту был перегорожен специально затопленными русскими кораблями. 13 ноября, как писала английская газета «Таймс», над лагерем осаждавших «…разразилась буря. Она началась около семи часов утра. Ей предшествовал дождь и шквал. Около десяти часов, положение было безнадежное». Суда, стоявшие на рейде, срывало с якорей. Погиб «Прогресс», потом «Резолют» с грузом пороха… Всего 27 единиц флота. Один из первых в мире железных винтовых пароходов, «Принц», лишился якорей. Капитан Христи приказал рубить рангоут, чтобы меньше кренило. Судно понесло на скалы. Через несколько минут «Принц» оказался на дне со штабом госпиталя, складом медикаментов, снаряжением на сотни тысяч долларов, первым полевым электрическим телеграфом и подводным аппаратом, предназначенным для расчистки входа в Балаклавскую бухту. И чем дальше отдалялась дата гибели «Принца», тем ярче представлялась легенда о золоте, хранившемся в его трюмах. Та же «Таймс» сообщила, что пароход затонул с 500 тыс. франков, затем сумма увеличилась до 5 млн фунтов стерлингов, которые якобы предназначались для уплаты жалованья осаждавшим и флоту.

С годами вместо «Принца» в людской молве появился «Черный принц». Водолазы, пытавшиеся проникнуть на него, утверждали, что он лежит на 30-саженной глубине под толстым слоем ила с кормой над пропастью. К 1870-м гг. море вернуло все суда, кроме… «Принца». Авантюристы и кладоискатели со всего мира следили за историей легендарного парохода. Его искали французы, англичане, итальянская фирма «Рестуччи». Мысль о богатствах, скрытых под водой, не давала покоя и B.C. Языкову, который собрал массу сведений и объединил свои усилия с талантом другого корабельного инженера – Е.Г. Даниленко. Никто не верил «бывшим», считая их авантюристами, прожектерами. И тогда они решились пойти в ОГПУ, к самому Дзержинскому. Феликс Эдмундович принял инженера.

– …Подводный аппарат конструкции Даниленко, – от теплоты кабинета, заинтересованности слушателей, из которых он знал по портретному сходству только Дзержинского, голос у Языкова становился увереннее, а речь убедительнее, – рассчитан на глубины до восьмидесяти саженей. Три наблюдателя будут связаны с поверхностью грузовым тросом, телефоном, шлангом подачи воздуха и вторым – для выхода отработанного. Иллюминаторы обеспечат почти круговой обзор. Все это облегчит поиск и подъем золота.

Языков умолк. Он смотрел на Феликса Эдмундовича, внимательно разглядывавшего чертеж-схему водолазного колокола Даниленко. Дзержинский поднял глаза от бумаг и ободряюще взглянул на инженера:

– Продолжайте.

– Принцип аппарата не нов, но имеет свои достоинства перед иностранными: свободная циркуляция воздуха, механическая рука для захвата груза…

Дзержинский потер правой ладонью подбородок. Окружающим был знаком этот жест: признак активной работы мысли.

Председатель ОГПУ помолчал некоторое время, изучая схему, потом спросил:

– Вы понимаете, в какое время пришли к нам с проектом?

– Да. Понимаю. Это стоит денег, которых, возможно, не так много у республики. Дело не только в золоте «Принца»: дно морей – это настоящие кладовые.

Рассчитано верно, отметил про себя Дзержинский: золото – это хорошо, но и поднятые суда избавят нас от многих расходов.

Перед собравшимися сидел уже не глава ОГПУ, а будущий председатель ВСНХ СССР, один из первых советских организаторов производства.

– Что вам нужно для этой экспедиции – назовем ее Экспедицией подводных работ особого назначения – ЭПРОНа?

В первый раз на бледном лице Языкова выступил лихорадочный румянец.

^{«Черный принц»}

– Самое малое: баржу с лебедкой, двух водолазов, несколько такелажников, катер, который будет буксировать баржу со спущенными под воду наблюдателями.

Первый советский водолазный доктор Константин Алексеевич Павловский вспоминал впоследствии: «Нас было около тридцати, первых эпроновцев, а в распоряжении экспедиции – испытанный снаряд Даниленко, баржа “Болиндер” с лебедкой и буксирный катер. Нам казалось, что найти “Принца” будет не так уж трудно: он был единственным железным судном, погибшим в том урагане. Подходы к Балаклавской бухте были разбиты на квадраты, и начались поиски. Дно моря было сплошным кладбищем деревянных кораблей. Поначалу мы проходили мимо остатков из мореного дуба, цепей, якорей, мачтовых поковок, но кто-то предложил заняться попутно подъемом всего ценного, что встречалось на пути. В конце концов операции эти настолько развились, что понадобилось увеличить число водолазов и образовать специальную подъемную группу».

В середине 1924 г. группа перешла в Севастопольскую бухту, набитую после Крымской, Первой мировой и Гражданской войн остовами различных судов, кабелями, тросами, противоминными сетями и десятками затонувших и притопленных барж, катеров и военных кораблей. На северном рейде лежало несколько подводных лодок и выброшенный на берег эсминец «Гневный», в южной части – миноносец «Заветный», а у входа в бухту проглядывался затопленный дредноут «Императрица Мария». Не было в ту пору цены тому, что поднималось со дна и снова служило людям. Эпроновцы возвращали к жизни малый флот.

Изучая случайные находки водолазов, профессор Р.А. Орбели пришел к мысли о необходимости «перевернуть страницу» в истории этой подводной организации, отнюдь не отвлекая ее от насущных задач. Он предлагал поставить рядом с геологическими, гидрогеологическими, гидротехническими и флоро-фаунистическими изысканиями исторические подводные изыскания с использованием средств того времени. Он мечтал о Музее подводных изысканий, призывал к широкомасштабному походу в изучении «подводной старины».

Профессор Орбели стал готовиться к первой экспедиции. В это время поступили сведения о пяти «запорожских или турецких судах», потопленных в «давние времена» на реке Буге близ города Первомайска, а также о затонувшем в том же Буге около села Сабатиновка челне. Экспедиция – «грузовая машина с персоналом и аппаратурой» – направилась в село Сабатиновка. Затянутый илом челн лежал килем вверх в 100 метрах от древнего водопоя, под которым впоследствии были обнаружены следы стоянки первобытного человека. Чтобы не повредить находку, решили не применять лопат, а попробовать промывание. В этой работе участвовали десятки колхозников.

Таковы были итоги первой советской подводной археологической экспедиции, которая имела минимальное оснащение для производства подводных поисков.

А что же с золотом «Черного принца»?

Последней его искала японская фирма «Синкай когиоесио лимитед». Ее представители обратились с ходатайством к Советскому правительству о разрешении работ у Севастополя. Взорвав массу подводных скал, промыв и просеяв через специальное сито тысячи тонн песка, истратив около 300 тыс. долларов, фирма подняла со дна Балаклавской бухты… семь золотых монет времен Крымской войны с изображением профиля английской королевы.

Правда, сейчас популярна версия, что золото «Черного принца» все-таки подняли. И на эти деньги построили… Днепрогэс! А кто-нибудь сможет это опровергнуть?

1864 г.

17 февраля у побережья Южной Каролины погибла подводная лодка с ручным приводом – первая лодка, которой удалось потопить военный корабль во время Гражданской войны в США. Погибли 5 моряков. Причина гибели лодки до сих пор неизвестна.

17 февраля 1864 г. во время Гражданской войны в США южане опробовали на противнике свое «секретное оружие»… В тот февральский вечер 9 человек через два люка забрались в 12-метровую железную трубу диаметром полтора метра. Восемь «рулевых» буквально засели за коленчатую рукоятку, похожую на большой коленвал, которая заполняла почти все пространство трубы. Девятый член экипажа, стоя на носу и согнувшись в три погибели, исполнял обязанности капитана. Он наполнил водой две балластные цистерны, размещенные на носу и на корме.

^{Первая в мире подлодка «Ханли» перед спуском на воду}

Вскоре капсула исчезла из виду, погрузившись в глубину. Воздух освежающим потоком хлынул через трубку, торчавшую над водной гладью.

При свете нескольких свечей – они служили своеобразным индикатором на недостаток кислорода – команда принялась вращать коленчатую рукоятку, приводящую в действие гребной винт. Со скоростью четыре узла подводная лодка «Ханли», названная по имени своего изобретателя, покинула место погружения и взяла курс прямо на фрегат северян «Хаусатоник», который – как и другие корабли – дрейфовал в 4 км от берега. Мини-лодка погрузилась достаточно глубоко, чтобы протаранить корму «Хаусатоника» острым носом, торчащим спереди. На острие шестиметрового «копья» находился заряд черного пороха весом 41 кг.

Заряд сработал после того, как лодка удалилась от фрегата северян на 60 м. Через 5 мин. «Хаусатоник» пошел ко дну, а пять членов экипажа корабля погибли во время первого успешного нападения подводной лодки на военный корабль.

Для мужественных моряков-южан это подводное плавание оказалось первым и последним – подлодка также затонула вследствие ударной взрывной волны, как предположили на суше военные. Возможно, ослабли заклепки, а может быть, вода проникла сквозь плохо задраенные люки. Но это только предположения, ибо истинная причина крушения «Ханли» остается загадкой.