Текст книги "Борьба за Красный Петроград"

В этом далеко не случайном раздвоении добровольческого Псковского корпуса белых сказалось расхождение в ориентациях двух групп русского офицерства. Части, отошедшие в Эстонию, придерживались антантовской ориентации и послужили в дальнейшем основой для развертывания Северо-западной армии, имевшей объектом своих действий г. Петроград. Отряды русских белогвардейцев, отступившие совместно с немецкой армией на территорию Латвии, придерживались германской ориентации, в силу которой действия их в дальнейшем ходе событий имели своей целью ликвидацию прибалтийских лимитрофов и включение Прибалтики в сферу влияний германского империализма.

С переходом Псковского добровольческого корпуса на службу к Эстонии окончательно закончился период совместной деятельности русских белогвардейцев из корпуса с германским командованием. Вскоре Псковский добровольческий корпус Северной армии был переименован в Северный корпус, и к командованию таковым эстонский главнокомандующий генерал И. Я. Лайдонер пытался привлечь находившегося в Финляндии русского генерала Е. А. Арсеньева, а временно командующим корпусом назначил полковника К. К. Дзерожинского. Последний, вследствие обнаружившихся вскоре серьезных разногласий в политических взглядах между генералом Арсеньевым и эстонским правительством, вплоть до конца мая 1919 г. находился на посту фактического командующего Северным корпусом и должен был проводить в жизнь все директивы эстонского главнокомандующего.

Общая стратегическая обстановка на Западном фронте в начале 1919 г. принимала такой характер, на который с каждым днем влияла успешность дальнейшего наступления Красной армии. Сложный переплет империалистических противоречий в Прибалтике, усугубляемый еще национально-шовинистическими моментами, в своих конкретных проявлениях выразившийся в наличии на территории Прибалтики вооруженных сил с различными устремлениями, не способствовал расширению сферы влияния Октябрьской революции.

С другой стороны, активные задачи, поставленные главнокомандующим всеми вооруженными силами Советской республики Северному и Западному фронтам, не были подкреплены соответствующей по силе группировкой советских войск. Одновременное преследование двух серьезных задач по овладению г. Ревелем и Ригой с вытекающим отсюда направлением удара двух групп 7-й армии не увенчалось предполагаемым успехом. Северная группа 7-й армии – 6-я стрелковая дивизия, имевшая успех в начале своего наступления и достигнувшая рубежа реки Ягговаль, выдохлась в своем наступательном марше и, не имея подкреплений, вынуждена была начать отступление. Эстонские войска, перешедшие 6 января 1919 г. в наступление в направлении жел. – дор. станции Тапс – г. Нарва и поддержанные рядом удачных десантных операций белоэстонцев и белофиннов с моря, к 19 января отбросили Северную группу 7-й армии за р. Нарову.

Южная группа 7-й армии – 2-я Новгородская дивизия, овладевшая в декабре 1918 г. районом г. Валка, Н. Руена и Юрьева, несмотря на усиление ее частями 10-й стрелковой дивизии, встретив сопротивление противника, также вынуждена была отступать. Эстонские войска, перешедшие 18 января 1919 г. в наступление и на южных направлениях – на Валк, Верро и Печоры – Псков и, не встречая сильного сопротивления, занявшие 31 января г. Валк и 1 февраля г. Верро, заставили Южную группу 7-й армии отступать вплоть до линии реки Пимжа.

Эти успехи противника не могли не сказаться в свою очередь на положении Красной латышской армии, которая была образована из латышских частей Красной армии и которая после захвата 5 января 1919 г. власти в г. Риге революционным пролетариатом в половине января вышла на фронт г. Туккум, Митава, Батек, Паневеж, а к началу марта 1919 г. продвинулась еще дальше по линии г. Виндава, Гольдинген, Шруден, Тельши.

Потеря важной для Красной латышской армии исправной жел. – дор. линии Рига – Валк – Псков (жел. – дор. путь Двинск – Рига не был к тому времени исправлен) ставила фланг и тыл ее под угрозу нападения белоэстонцев и требовала рассредоточения сил и раздвоения внимания. Красная латышская армия вынуждена была бороться на два фронта – против белолатышей и против белоэстонцев, вследствие чего эстонский участок фронта армии был растянут тонким кордоном на 180 километров от г. Мариенбурга до г. Вольмара.

Однако стратегические последствия неудачи Северной и Южной групп 7-й армии на эстонской территории не сказались сразу на общем положении красного фронта в Латвии; непосредственным результатом этих неудач было только то, что Красная латышская армия должна была принять своевременно меры для обеспечения себя со стороны Эстонии. Такое положение Красной латышской армии значительно усугублялось переходом в марте 1919 г. белолатышских и германских войск в наступление, в результате которого противник захватил г. Тукнул, затем 18 марта г. Митаву и вскоре после этого – г. Бауск и Паневеж.

Таковы были результаты начавшегося в конце 1918 г. общего наступления Красной армии на Прибалтийском театре.

Одновременно с этими событиями русские белогвардейцы, отступившие на территорию Эстонии и подчинившиеся эстонскому главнокомандующему, принимали участие совместно с эстонскими войсками в борьбе с Красной армией. Самостоятельные же действия русских белогвардейцев, всегда получавшие санкцию эстонского командования, носили характер мелких, но чувствительных уколов, наносимых советским частям. Партизанские набеги на советскую территорию тщательно подготавливались и проводились, в общем, с успехом, внося замешательство в красноармейские части и нервируя их командный состав. Таким действиям русских белогвардейцев способствовало расположение их сил на территории Эстонии.

В январе 1919 г. Северный корпус был разбит на две части, одна из которых находилась на нарвском направлении, другая – на псковском. На первом, нарвском направлении действовали партизанский отряд поручика Данилова и конный отряд полковника Бибикова, а затем туда прибыл еще один отряд под командой подполковника Бадендыка; на втором, псковском направлении были партизанский отряд подполковника Булак-Балаховича, который действовал на побережье Чудского озера, в районе между деревней Мехикорм и островом Перрисар, и Талабский отряд, расположенный на этом острове.

В конце января 1919 г. в Северный корпус прибыл на службу генерал А. П. Родзянко[76]76
  В старой армии А. П. Родзянко был в чине полковника; во время германской оккупации жил в своем большом имении в районе Риги. Узнав о том, что в Пскове формируется Северная армия, полковник Родзянко прибыл к командующему Псковским добровольческим корпусом генералу А. Е. Вандаму с целью непосредственно ознакомиться с ходом формирования и требовал производства его в генерал-майоры и назначения на видную должность. Договориться Родзянко с Вандамом не удалось, и он уехал из Пскова. Когда же в командование корпусом вступил полковник Г.Г. фон Неф, Родзянко вновь прибыл в Псков и в беседе с фон Нефом получил согласие последнего на производство его, Родзянко, в генерал-майоры. Однако приказа по корпусу о таком производстве не последовало, но, несмотря на это, Родзянко считал себя генерал-майором и вскоре выехал в Ригу для вступления в командование имевшимися там стрелковыми батальонами (русский, латышский и прибалтийский). В Риге Родзянко находился до начала 1919 г., а затем в конце января 1919 г. из Либавы приехал в Ревель для службы в рядах Северного корпуса.


[Закрыть], который в конце февраля получил в командование южную группу Северного корпуса. Получив это назначение, Родзянко явился в г. Юрьев, к начальнику 2-й эстонской дивизии полковнику Пускару, а также к финскому генералу, которому были подчинены в оперативном отношении все части, действовавшие на южном эстонском фронте. Переговорив с эстонским и финским командованием о положении фронта и о группе Северного корпуса, Родзянко фактически вступил в командование этой группой и организовал оперативный штаб группы в деревне Разин. Первыми шагами генерала Родзянко была всемерная активизация частей группы. Вскоре был разработан план набега на красноармейские части, в котором должны были принять участие отряд Булак-Балаховича и недавно прибывший отряд полковника Ветренко (навербованный в лагерях Эстонии из военнопленных красноармейцев), при поддержке батареи капитана Смирнова. Согласно разработанному плану набега, отряд полковника Ветренко из дер. Мехикорм должен был занять ряд деревень по другую сторону пролива, между Чудским и Псковским озерами, отряд подполковника Булак-Балаховича должен был с острова Перрисар зайти в тыл красных, выслав заслон для обеспечения левого фланга отряда Ветренко. Но операция успеха не имела вследствие невыполнения приказа со стороны Булак-Балаховича. Отряд полковника Ветренко переправился на восточный берег пролива и имел в начале некоторый успех, но затем под сильным давлением красноармейских частей вынужден был начать поспешное отступление, потеряв убитыми и ранеными около 50 человек.

После неудачи этого набега Родзянко произвел реорганизацию своей группы, упразднив штаб подполковника Булак-Балаховича и переименовав Талабский отряд в Талабский полк, отряд полковника Ветренко – в 53-й Волынский полк (вследствие того что ядром его были остатки 53-го пехотного Волынского полка, прибывшего с подполковником Ветренко из Киева в Псков в ноябре 1918 г.), конный отряд в конный полк имени Булак-Балаховича и батарею капитана Смирнова – в конную батарею[77]77
  Родзянко А. П. Воспоминания о Северо-западной армии. Берлин, 1921. С. 17–22.


[Закрыть]. Все эти части составили 2-ю бригаду Северного корпуса, командиром которой был генерал-майор Родзянко, а начальником штаба – поручик Видякин. Части этой бригады в марте 1919 г. располагались вдоль Чудского озера, правый фланг бригады соприкасался с эстонскими войсками у дер. Раппин, левый фланг занимал остров Перрисар. Бригада несла разведывательную службу, крепко держала остров Перрисар, откуда белогвардейцы имели возможность производить набеги на советскую сторону, а затем, в связи с положением на эстонском участке фронта, принимала активное участие в боях с частями Красной армии.

Русские белогвардейские части, расположенные в нарвском направлении, составили 1-ю бригаду Северного корпуса, которая к концу апреля 1919 г. имела Островский и Ревельский полки, партизанский отряд поручика Данилова, конный отряд полковника Бибикона и офицерскую роту под командой подполковника Алексеева. Части бригады в апреле 1919 г., переправившись на восточный берег р. Наровы, овладели районом селений Усть-Жердянка, Криуши, Омут, Кондуши, Б. Переволока и Скамья[78]78
  Родзянко А. П. Указ. соч. С. 33.
  В своей книге Родзянко вообще не приводит точных дат состояния частей корпуса, и это несколько затрудняет последовательное изложение событий из жизни и боевой деятельности Северного корпуса.


[Закрыть].

Общее командование 1-й бригадой принадлежало полковнику Георгу, который все свои действия согласовывал со штабом 1-й Эстонской дивизии.

Северная, нарвская, группа корпуса также проявляла боевую активность.

Так, 7 февраля партизанской сотней 2-го Островского полка Северного корпуса белых был предпринят набег на хутора Старая Русса, Крабасконда, Лавиконда, Новгород и Кукк. Для содействия русским белогвардейцам была привлечена также эстонская рота, которая получила задание выбить красных из имения Темницы, но в силу каких-то невыясненных причин задачи этой не выполнила. В общем, этот набег был успешным для русских белых, и они стали производить их чаще.

10 февраля 1919 г. был выработан план набега на деревню Поля, но успеха этот план не имел по причине подхода к району предполагаемых действий красного бронепоезда. Участвовавшие в набеге 300 сабель эстонского конного полка и 75 штыков при 2 пулеметах «Максим» из партизанской белогвардейской сотни были встречены артиллерийским огнем красных и вынуждены были отказаться от намеченного плана и отступить.

Желая все же нанести ущерб советским частям, русские белогвардейцы принимали ряд мер для обеспечения успеха своих действий. Первый вопрос, который мог возникнуть, был вопрос о пополнении своих рядов, о мобилизации. С этой целью командующий партизанской сотней 2-го Островского полка поручик Данилов на свой риск и страх объявил мобилизацию в принаровских русских деревнях: Криуши, Пустой конец, Долгияново, Усть-Жердянка, Большая Жердянка и Косари. Приказ был составлен весьма просто: «Всем русским людям указанных деревень от 19 до 40 лет явиться к командиру Данилову, в деревню Черную». Когда крестьяне собрались в деревне Черной и на предложение белогвардейца поручика Данилова ответили отказом, тогда последний решил издать более обстоятельный и обоснованный приказ:

«На основании приказа главнокомандующего эстонской армией и входящих в нее русских частей приказываю всем русским гражданам занятых белыми войсками деревень явиться в деревню Черную, в штаб командира русской части Данилова, в военно-призывную комиссию, для призыва в ряды русской армии. За неисполнение сего виновные караются по законам военного времени эстонской армии»[79]79
  Л. Ф. Зуров. Даниловы // Белое дело. Берлин: Изд-во «Медный всадник», 1927. Т. 2.


[Закрыть].

Ссылка на приказ эстонского главнокомандующего генерала И. Я. Лайдонера была сделана исключительно для того, чтобы не было неповинующихся и уклоняющихся от мобилизации. Возражений и протестов по поводу злоупотребления именем Эстонии со стороны представителей ближайшего к фронту эстонского командования не было формально потому, что там не знали, относится ли изданный приказ генерала Лайдонера к русским областям, а фактически – потому, что и русских, и эстонских белогвардейцев объединяло пока единственное желание подальше оттеснить части Красной армии.

Несмотря все же на второй строгий приказ, мобилизовать белым удалось только 40 человек, которые сразу же стали проходить курс военного обучения.

С первых чисел марта опять начинаются отдельные налеты русских белогвардейцев. 7 марта отряд силою в 140 чел. при 11 офицерах с согласия командира батальона 4-го эстонского полка переправился через реку Нарову, у впадения в нее реки Черной, и взял направление на имение Темницы. Захватив по дороге красноармейцев-телефонистов, выехавших для исправления линии, белые узнали о расположении советских частей, их вооружении и пропуск. Неожиданным для 50-го стрелкового советского полка налетом белогвардейцы сумели занять имение Темницы, захватить 4 орудия, 14 000 патронов, 360 снарядов, 2 пулемета «Максим», 154 винтовки, 55 лошадей, 206 пленных и проч. Из общего числа захваченных пленных при белогвардейском отряде было оставлено 86 чел., 2 политработника были расстреляны, остальных же, не пожелавших служить у белых, отправили в лагерь военнопленных Пяскуль[80]80
  Л. Ф. Зуров. Указ. соч.


[Закрыть].

Другой набег был произведен в ночь с 15 на 16 марта отрядом С. Булак-Балаховича (2-я бригада корпуса) силою около 300 штыков и 100 сабель при пулеметах на базу Чудской озерной флотилии – Раскопель. Воспользовавшись отсутствием должного охранения со стороны отряда флотилии, белые окружили базу Раскопель и подошли вплотную к постройкам базы. Команда базы, насчитывавшая около 30 человек и имевшая к тому же значительный процент больных, не имела возможности сопротивляться, так как доступ к пароходам и пулеметам был отрезан. В результате набега белыми было захвачено 9 чел. пленных, 4 пулемета, 2 замка от 75-мм орудий, 3 автомобиля, 63 000 рублей казенных сумм и проч. Была разрушена радиостанция, некоторые ее части были увезены. Пароходы и мастерские были оставлены в исправности, за исключением механического отделения, откуда были увезены приводные ремни и часть инструментов. Все захваченное имущество было погружено на 100 подводах, ¾ из которых были собраны в окрестных деревнях[81]81
  Озерные и речные флотилии (Север и Северо-запад) // Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Л.: Ред. – изд. отдел морских сил РККФ, 1926. С. 141, 142; Лютов А. Налет Балаховича на базу Раскопель (по материалам следственной комиссии) // Военный вестник. 1928. № 10; Родзянко А. П. Воспоминания о Северо-западной армии. С. 23. Родзянко пишет, что он приказал составить подробную опись на всю добычу, захваченную Балаховичем, однако в опись «попала едва ли одна четвертая ее часть», так как остальное разобрали партизаны.


[Закрыть].

В связи с частыми набегами русских белогвардейцев на советскую сторону уездный комитет Гдовской организации РКП (б) 25 марта 1919 г. обратился со специальным письмом в Северный областной комитет РКП (б), в котором указывалось на недостаточное внимание центра к Гдовскому уезду.

Товарищи писали, что критическое положение уезда заставило партийную организацию принять самые решительные меры по обороне района от набегов балаховцев, но реальных результатов эти мероприятия не давали, так как незначительная группа партийцев в 50 чел. не в силах была держать фронт протяжением до 60 километров. Кроме этого, работа в самом Гдове проходила в условиях полной неосведомленности о том, что делается на фронте; начальники боевых участков не ставили своевременно в известность Гдовский уездный военный комиссариат обо всем происходившем на их участках. Прекратилась также передача оперативных сводок.

Красноармейские части, расположенные в уезде, не являлись вполне надежной силой, только на часть их могла опереться местная партийная организация. В письме отмечалось, что, пользуясь трудным положением уезда и открытым фронтом, белогвардейские агенты спокойно разъезжали по уезду, вели свою контрреволюционную работу, взрывали мосты и т. п. Так, например, был взорван железнодорожный мост у ст. Замогилье по жел. – дор. линии Псков – Нарва, после чего балаховцы произвели свой набег на базу Чудской озерной флотилии – Раскопель. Захваченное и испорченное белогвардейцами имущество на базе Раскопель расценивалось в миллионах рублей. Имея сведения о том, что этот набег прошел не без участия военного комиссара Раскопельской базы, Гдовская организация все же не решилась арестовать его. «Комиссар базы продает, а кто виноват в том, что комиссар базы продает», – так писали товарищи в своем письме на имя СОК РКП (б).

В своем заключении Гдовский партийный комитет просил «глубже вдуматься в положение вещей и обратить должное внимание на г. Гдов». Однако со своей стороны руководители Гдовской партийной организации в порыве отчаяния решили идти по линии наименьшего сопротивления и указывали в письме, что если СОК РКП (б) не примет соответствующих мер, то они сложат с себя ответственность за состояние уезда и в решительный момент оставят его[82]82
  АЛОИ, связка № 5, папка № 10.


[Закрыть].

Вскоре после этого набега в связи с наступлением советских войск на эстонском участке Родзянко решил оказать содействие эстонцам и, действуя во фланг красноармейских частей, очистить от них западный берег Псковского озера. Эта задача возлагалась на первую колонну бригады под командованием полковника Ветренко. Вторая колонна под командой капитана Смолина должна была переправиться на восточный берег Чудского озера и занять дер. Подборовье. Третья колонна состояла из отряда добровольцев в 300 чел. под командой С. Н. Булак-Балаховича и должна была захватить город Гдов. Действия первой и третьей колонн были удачны, так как первая вскоре достигла реки Пимжи и, переправившись через нее, остановилась на расстоянии 18 километров от Пскова; третья колонна Булак-Балаховича, опоздавшая с выступлением на два дня, 5 апреля внезапным набегом овладела г. Гдовом и после кратковременного там пребывания вернулась обратно. Колонна капитана Смолина задачи не выполнила, так как от нее сбежал тот проводник, который должен был провести белогвардейцев к дер. Подборовье[83]83
  Родзянко А. П. Указ. соч. С. 25, 26.


[Закрыть].

О налете Балаховича на г. Гдов и о временном падении Гдова была послана 6 апреля 1919 г. в 9 час. 30 минут в Петроградский губернский комитет РКП (б) следующая телеграмма:

«Гдовский комитет партии сообщает, что 5 апреля утром совершен набег белогвардейских банд на Гдов. Нам пришлось отступить. Резервный полк частью разбежался, частью перешел на сторону белых. Войск в городе не было до 17 часов. Гдов незначительным отрядом коммунистов и красноармейцев был взят обратно. Белые преследуются этим незначительным отрядом. В городе есть убитые и повешенные коммунисты. Весь партийный комитет разграблен, кроме того, разграблено положительно все военное имущество и продовольствие. Все увезено. Казначейство разграблено. Посодействуйте нам. Ждем ваших указаний. Секретарь комитета С. Соколов»[84]84
  АЛОИ, связка № 5, папка № 10.
  В тексте телеграммы сделаны незначительные исправления.


[Закрыть].

Эти мартовские успехи белых партизан создавали Северному корпусу боевую репутацию и усилили его захваченными у красных техническими средствами. Эстонская буржуазия получила возможность без особого для себя риска выпустить Северный корпус на советскую территорию. К тому же этому моменту начала самостоятельных боевых действий Северного корпуса всемерно содействовали лидеры русской буржуазии, нашедшие временное для себя убежище в Эстонии и Финляндии. Исходя из характера Гражданской войны, одна часть руководителей белого движения на Северо-Западном фронте считала наиболее целесообразным и отвечающим всей военно-политической ситуации в России немедленное и форсированное движение на Петроград. Бывший впоследствии министром без портфеля северо-западного правительства петроградский присяжный поверенный H. Н. Иванов так пишет по этому поводу:

«Я требовал молниеносного натиска вплоть до самого Петрограда и занятия Петрограда, полагая, что тот ведет за собой события, кто наступает, что Петроград немедленно вспыхнет широким восстанием, что на силы нам рассчитывать не приходится и что остановка на пути будет катастрофой»[85]85
  Записки H. Н. Иванова // Архив Гражданской войны. С. 40.


[Закрыть].

Относительно общего политического положения в Эстонии к лету 1919 г. тот же H. Н. Иванов дает следующую, наиболее откровенную характеристику, устанавливавшую необходимость боевой активности Северного корпуса:

«К маю положение Северного корпуса стало таково, что необходимо было предпринять крупную операцию и успехами последней доказать целесообразность существования русских частей на счет Эстонии и боеспособность их. Боеспособность не раз отвергалась эстонским командованием, а эстонская пресса бесконечно трактовала русский корпус как реакционно-баронскую, исключительно противоэстонскую затею – левые газеты редко не призывали к разоружению»[86]86
  Записки H. Н. Иванова // Архив Гражданской войны. С. 40


[Закрыть].

К этому необходимо еще прибавить, что русские белогвардейцы старались выслужиться и получить доверие не столько перед эстонской буржуазией, сколько перед «могущественной» Антантой, и главным образом Англией. Только наступление на Петроградском фронте должно было привлечь внимание английского империализма к судьбе русского белогвардейского корпуса и тем самым принести первую материальную помощь союзников.