Текст книги "Острова испытаний"

Глава 8

Спустя два часа, только Джонни расстался перед обедом со Стеллой, как встретил около бассейна, кишащего счастливыми детскими телами, напоминавшими разноцветных рыбок, прогуливающуюся сестру.

«Опять она, моя назойливая тень! Ты снова рядом, как будто мы не расставались. Она меня достала уже! – возмутился Джонни. – И почему она не в воде: глядишь, я помог бы ей вдоволь нахлебаться».

Теперь Кэтти хоть и пребывала в незавидном одиночестве, но держалась неприступно и важно, будто к ней и вправду кто-то собирался пристать. Но таких глупцов пока не нашлось. Для них же лучше, признал беспощадный Джонни, всем своим пренебрежительным видом показывая, как же она ему надоела. Вот так он проявлял всю накопившуюся злобу и месть за ее подленькие мысли, длинный язык и желание поучать.

«И правильно делают, что демонстративно игнорируют ее», – признал брат, но ему не удалось проскользнуть мимо: он сразу попал в поле ее острого зрения с тупым углом обозрения. Она с умным видом подошла к нему так близко, что у бедного Джонни родилась страшная мысль: неужели, чтобы больше никогда не отстать?

«И чего ей от меня надо? Я же не магнит и не липучка, чтобы ко мне приставать!»

А она приподняла зонтик и продемонстрировала ярко и безвкусно накрашенные брови и веки, что, по мнению брата, нисколько не приукрасило ее, а только до ужаса обезобразило и исказило.

«Видать, решила сделать меня заикой. Пусть считает, что ей это удалось, – может, отстанет».

Он изобразил на лице сильный испуг и собирался уже с легкой душой испариться, но она ехидно улыбнулась и съязвила:

– Дорогой братец, в тебе столько глупостей, что невольно приходится сомневаться: осталось ли место для чего-нибудь другого. Надеюсь, отсюда ты не сбежишь, как три месяца назад?

– Да ради тебя и от тебя, Кэтти, с удовольствием сделал бы это…

– Не сомневаюсь. Одна беда: некуда – кругом океан.

– Ошибаешься. Да от твоих домогательств куда угодно улетишь, хоть к черту на кулички. Ты только намекни: когда и куда. Я всё исполню и даже обвинительную записку не оставлю.

Назойливая сестра продолжала еще что-то назидательно лепетать, но для него она уже безвозвратно исчезла, растворилась вместе со своим докучливым словоблудием, так как он с великой радостью вспомнил свой тайный побег и полную свободу, которую ощутил вне дома. Взрослые парни собрались в Шотландию, где собирались потренироваться и провести соревнование на серфинге, а затем устроить массовый полет на парапланах. Джонни не мог упустить такую возможность – и махнул с ними, сообщив, что родители разрешили ему. Неделя, проведенная в диких условиях, когда он был на равных не только с необычно хмурой и скудной природой, но и с мужественными парнями, показалась ему просто фантастической. Это были лучшие дни в его короткой и в целом далеко не скучной жизни. Он почувствовал себя там не каким-то человеком-пауком – таких оказалось немало, и все они были наделены необычными редкими способностями, – а экстремалом и этому состоянию души безмерно радовался. Еще бы! Он ощущал себя человеком-птицей, который обретал полную свободу, когда кружил и смело парил над крутыми обрывами и угрюмыми горами, приветливыми зелеными долинами и небольшими лесами, гостеприимным прибрежьем и даже над кусочком неспокойного моря. Дух захватывало во время впечатляющего полета, когда он сливался с северной природой, был ее маленькой, но гордой частью и от счастья терял счет времени. Сроднившись с соратником ветром, он стремился к необъятным небесам, ощущая себя в этот затянувшийся от удивления миг царем птиц и властелином застывшего мира, потому что он выше всех! Облака, солнце и звезды в расчет не брались, поэтому он с ними не соревновался, а заключил нерушимый союз.

Погрузившись в приятные воспоминания, Джонни не расставался с ними весь день. Теперь он был во власти тех захватывающих ощущений, которые с небывалой радостью проснулись в нем и настойчиво напоминали, что есть и другой мир, и ты знаешь, где он находится. Стоит только очень захотеть.

Подводя в мягкой постели итоги очередного круизного дня, удовлетворенный Джонни отметил: «Я и сейчас с радостью оказался бы там: среди старых и новых друзей, которые давно подружились с дикой природой, и их не пугают ни трудности, ни загадочная неизвестность. Как нравятся приятные случайности, рожденные на полюсах сюрпризных крайностей!»

Глава 9

Но загадки поджидали его и здесь. Уже на третий день Джонни случайно обнаружил, что его соседями по каюте оказались те самые подозрительные типы, которых он сначала выделил в толпе, успел скоропалительно заподозрить в преступных замыслах, а потом в них разочароваться. Их служебное помещение оказалось крайним в коридоре, поэтому не очень бросалось в глаза среди кают первого класса.

После обеда возвращаясь из библиотеки, Джонни издалека приметил знакомые силуэты и очень удивился: «Ничего себе! Неужели они вышли из его каюты? Для краж обед – самый подходящий момент. Но что им надо?» – заспешил он, терзаемый большими сомнениями. Но братья внезапно испарились: словно сознательно воспользовались другим выходом.

«Уж больно подозрительно резво скрылись! Значит, есть серьезные основания».

В трепетной душе Джонни затеплилась приятная надежда: теперь они снова – одной малюсенькой ошибкой, крошечной оплошностью – вызвали к себе профессиональный интерес. Однако, внимательно изучив соседнюю дверь, сыщик пришел к выводу: «Выходит, они тут обосновались. Так это к лучшему: теперь я с них не только глаз не спущу, но и уши навострю».

Чтобы отвлечься от нахлынувших мыслей, будораживших его воображение, Джонни стал листать библиотечную книгу и невольно заинтересовался морскими узлами. Сидя в кровати, он внимательно рассматривал рисунки и пытался запомнить сложные названия. «Беседочный, может заменить огон, используется для подъема и спуска людей. Двойной беседочный – подобен одинарному: применение то же. Брамшкотовый применяется для ввязывания шкотов в шкотовые углы парусов и пластырей, для связывания двух концов троса одинакового диаметра при поднятии небольших грузов. Выбленочный – для вязки выбленок к вантам и закрепления концов троса за середину другого троса или дерева. Гаечный и двойной гаечный – для закладывания толстого и тонкого троса. Калмыцкий, весьма практичный и надежный быстро развязывающийся узел, применяется для крепления бросательного конца к огону швартового троса. А еще бывает констриктор – его не развязывают, а разрубают. Далее следовали кошачьи лапки, плоский, прямой, пьяный…»

«Таким, наверно, связывают буйных матросов! – решил он, представив почему-то своих соседей, проявивших в пьяной агонии буйную агрессию. – Не советую, а то мы на вас быстро управу найдем», – на всякий случай предупредил покосившийся на перегородку Джонни, прекрасно понимая, что мысли передаются на расстоянии и имеют свойство материализовываться.

Когда продолжил чтение, то удивился своей проницательности. Этот узел с двумя затягивающимися петлями действительно использовался по смысловому назначению – для усмирения не в меру разгулявшихся моряков. «Надо же, как я угадал. А впрочем, для меня это такая мелочь!»

Затем узлы перечислялись по порядку: рифовый, рыбацкий, рыбацкая восьмерка, ступенчатый, стопорный… А затягивающую удавку иногда называют эшафотным узлом. «Это тоже для них и таких как они. Так что ведите себя пристойно: не советую опробовать на своих шеях», – посоветовал он им и снова углубился в чтение.

Совершенная петля, удавка для подъема тяжестей или бревен, фламандский, хирургический, шкотовый, шлюпочный, задвижной, простой штык, рыбацкий штык, штык со шлагом. «Фу! – выдохнул Джонни. – Нет, никогда мне не быть моряком, потому что невозможно запомнить всё это, чтобы применять на практике».

– Ошибаешься. Есть такие, которые прекрасно в них разбираются, – опровергнул его внутренний голос. – Так что работать надо над собой и запоминать. Пригодится.

Глава 10

Чтобы хоть как-то убить время, Джонни вышел на прогулку: душа требовала каких-нибудь событий, действий. С ознакомительной целью он заглянул в супермаркет и поразился обилию товаров. «Глядя на всё это и на многочисленных покупателей, складывается впечатление, что нас тут не кормят».

В голове Джонни замельтешили мысли, которые были созвучны с его внутренним голосом: в этой толкучей пестроте в первую очередь бросаются в глаза отчетливые черты человеческой суетности и людской нужды, в этом фантастическом хаосе ярче, чем где-либо, ощущается и проявляется всё сумбурное многообразие нашего материально-натурального мира. Перед глазами всё бессмысленно кружилось и мельтешило, ему хотелось закричать:

– Люди, опомнитесь, зачем вам всё это лишнее? Вспомните, как жили ваши далекие предки.

Однако он понял, что эти убогие людишки, отравленные страстью приобретения впрок, его не поймут. Наоборот, даже грубо осудят: кто словом, кто взглядом.

«Ну что же, тем хуже для них», – признал Джонни, не посчитав необходимым перевоспитывать их в данный момент. Лично его ничто не соблазнило в этом бесконечном беспорядке разложенных товаров, и он с радостью выскочил на палубу, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Но видимые и тайные завлекалки, которые и рассчитаны на человеческие слабости, всегда присутствуют где-то рядом: их множество, они хорошо рекламируются – если тут не удалось тебя заманить и опустошить твой кошелек, то здесь-то ты точно попадешь в их расставленные сети и цепкие лапы зла. Таков закон наживы!

«Все негодяи пользуются исключительно негодными средствами и методами. Отними у нас горы чужого или даже ограбь, и никто не возмутится, а попытайся отнять у нас каплю своего – и может начаться война».

Скромный и безобидный на вид мальчишка, на которого никто и внимания не обращал, сделал всего несколько шагов, как его заинтересовала соблазнительная вывеска «Казино». Он сразу загорелся идеей проникнуть внутрь и внешне преобразился. Ведь запретный плод сладок, особенно для мужающего подростка, каким он себя видел со стороны, поэтому Джонни без раздумий ринулся туда.

Важно прохаживаясь по сверкающим залам, он ни разу так и не мог встретиться взглядами с теми, кто уже давно болен неизлечимым азартом, а также теми, кто еще совсем недавно заражен этим опасным недугом, – находясь в плену игрового запала, они так увлечены, что им дела нет до других, тем более до какого-то мальчика, заскочившего сюда на несколько минут. А чтобы тут оказаться, Джонни пришлось тоже прикинуться больным и придумать легенду о потере своих родителей, которые давно ушли играть и до сих пор не вернулись. А ключи от номера у них. Сердобольным охранникам стало жалко беднягу, и они разрешили ему поискать своих беспечных предков. Время – деньги, а с деньгами – не до времени… Даже на родного сына его нет.

И он устроил себе познавательную экскурсию. У крайнего игрового стола Джонни обратил внимание на высокого молодого человека с худым бледным лицом и застывшими стеклянными зрачками: он напоминал обреченного человека, для которого весь мир был потерян. Да, в этот миг для него существовал только один бешеный шарик, крутящийся по разноцветной рулетке. Джонни пригляделся и с трудом узнал того счастливчика, который с юной женой-красавицей совершал свадебное путешествие. Жаль, что она и Стелла в этот момент не видят его – здесь он совсем другой. Думаю, они разочаровались бы в нем. Как мало человеку надо, когда он в плену фанатичного азарта, отметил про себя удивленный Джонни, не отрываясь от сосредоточенной и немного искаженной физиономии, она вытянулась в томлении, а приоткрытый рот готов воскликнуть и предупредить: сейчас решится его судьба.

Но постороннего наблюдателя это совершенно не интересовало. Что касается его, то он действительно слишком юн – Джонни благоразумно признал это, – но не глуп, к тому же карман его пуст, а то бы это безжалостное заведение, не знавшее ни стыда, ни совести, ни морали, и его с радостью обчистило бы. Поэтому вывод объективного исследователя был однозначен: это заманчивое и очень сомнительное занятие – явно не для него.

«Нет уж, господа хорошие, увольте! Даже не просите и не уговаривайте, – резвился он про себя. – Если у игорных заведений и есть душа, то она с жадностью так и тянется к чужому кошельку и добру… своих слабовольных клиентов».

Но тут в защиту их вступился внутренний голос:

– Не суди и не судимым будешь.

– Я не Бог и не судья: им самим решать, как распорядиться своей жизнью и судьбой. А что это ты выступаешь в качестве защитника этих бессовестных обдирал? Может, тебя купили? – Ответа не получил. – Вот и помалкивай.

Перед глазами еще мелькали рулетки, игральные столы, карты, шарики, автоматы… и всё это преподнесено в привлекательной ярко-золотистой окраске, цвете соблазнительного золота. А этот металл избирателен: далеко не всех любит. После коротких раздумий он вместе с собственным «я» заключил: «Лично мне требуется не пламень необузданного азарта и опасный полет без страховки, а обыкновенное стороннее созерцание, чтобы потом обойтись без искреннего сожаления. За короткое время я уже насмотрелся на чужое страшное горе. Даже чья-то временная удача уже сегодня или завтра может обернуться катастрофой». Он юным умом понимал это, поэтому пустить на бесполезное развлечение крошечные карманные деньги, припрятанные в каюте, у него даже в мыслях не укладывалось. Хотя однажды он сказал отцу: «Пап, не пытайся сделать меня слишком хорошим. Лучше сделай меня богатым, а уж счастливыми я и без тебя стану». Но он и на этот раз не услышал его, как и тех, кто продолжал обманывать себя, что они самые удачливые и им непременно когда-нибудь повезет. А вот Джонни с однорукими и прочими «бандитами» не только никогда не дружил, даже не знаком с ними, да и лотерея не для него.

Он направился к выходу и с каждым шагом поражался вроде бы сияющему и в то же время размытому туманному окружению: не люди, не личности, а сплошная расплавленная серая масса, в которую превратил всех присутствующих игровой азарт. Дети во многом учатся у взрослых, а лучше бы наоборот.

«Азарт – порок!» – сказал себе шальной игрок и тут же сделал роковую ставку.

«Какое у этого безумца открытое лицо!» – удивился Джонни, глядя на взлохмаченного парня с красными глазами.

Снова вмешался внутренний голос:

– А лицо это зеркало даже закрытой души.

И вдруг после выкрика крупье цифры 37 эта живая тягучая масса начала расслаиваться и выделять из своего скучного однообразия сначала расплывчатые, а потом более четкие очертания сияющих счастливчиков – но их оказалось только двое. Однако и они выглядели совершенно разными, но всё равно бросались в глаза на фоне понурых с одинаковыми тусклыми физиономиями неудачников – внешне все они казались жалкими копиями самих себя и друг друга, поскольку не достойны быть живыми оригиналами. Изредка встречались и особенные типы, видимо, представлявшие новую струю и свежую кровь в игорном бизнесе. Благодаря им общая невзрачная картина частично видоизменялась: вместо однотипных масок безумия снова встречались относительно спокойные и «трезвые» лица – не успели еще безумно захмелеть и одуреть от соблазнительного или зомбированного азарта.

На глаза Джонни снова попался молодой жених: теперь его покореженное лицо и взлохмаченные каштановые волосы на маленькой голове демонстрировали прическу под названием «всеобщий хаос». Видимо, она в полной мере отражала то, что творилось внутри, в его воспаленных мозгах. А рядом уже стояла прелестная жена в ярком красном платье – зачем она здесь, в этом грязном, хотя и внешне сверкающем, порочном заведении? – и с нескрываемым беспокойством дергала его за рукав, чтобы он вовремя остановился. Но он всё же сделал роковую ставку. Джонни уже прошел мимо, но в самый последний момент что-то заставило его резко обернуться. Неожиданно для себя он увидел в руке обреченного игрока огромный блестящий пистолет, приставленный к виску. Невольно из юной души вырвалось:

– Стой!

Но самоубийца не услышал ее спасительного призыва: прозвучал оглушительный выстрел, родивший панику. Они упали одновременно – он сраженный насмерть, а жена – в обмороке. Юный свидетель подбежал помимо своей воли – перед глазами только кровь, много крови: на виске, на столе, на фишках, на крупье и других игроках… Все перепачканы, только неподвижная белолицая жена оставалась невинно чистой, будто случайно оказавшись здесь, давно уже отключилась от этого жуткого мира. А теперь она даже не догадывается, что ей предстоит пережить, какая страшная трагедия ожидает ее после того, как очнется. В узкой груди всё сжалось, Джонни искренне пожалел эту молодую вдову, но облегчить ее горе он не мог. В его тяжелой голове замельтешили мысли: «А говорят, деньги не пахнут. Еще как пахнут, если на них столько крови!»

Покинув казино, Джонни дал себе слово, что впредь подобные заведения будет обходить стороной.

Потрясенный от увиденного, он всю ночь не спал: перед глазами стояла эта страшная кровавая картина, словно требовала от него каких-то решительных действий.

«Ну что я сделаю? – оправдывался он. – Была бы моя воля – я, даже не задумываясь, закрыл бы эти заведения. Однако если они работают, значит, кому-то это выгодно».

За завтраком наблюдательная мама сразу обратила внимание на него.

– Джонни, что с тобой? Ты не заболел?

– Ничего. Просто не выспался.

После столовой Джонни первым делом направился в казино, а там словно ничего и не произошло. Он не просто удивился, а поразился от сквозившего там цинизма: всё безразлично крутится, блестит, сверкает…

– И вы еще смеете после вчерашнего работать?!

– А что особенного? – пожал плечами упитанный охранник с плоским и круглым как сковорода лицом.

«Ну ты и толстокожий! А впрочем, других здесь просто не берут».

Глава 11

Вечером, услышав, как грохнула соседняя дверь, юный сыщик сначала обрадовался, затем насторожился. Пора действовать, смекнул он и приложил к тонкой перегородке пустой стакан, а сам прижался к нему бдительным ухом: слышимость оказалась великолепной! Вот что значит читать хорошие детективы – там не только смерть и кровь, но и немало полезного!

– Ну и денек сегодня! – донесся усталый и немного сиплый голос.

– Ой, Фреди, мне тоже досталось с этим банкетом. Шеф замучил меня: то ему принеси, то отнеси, приготовь ему это, потом второе, третье… И всё срочно, быстро, бегом…

– Ничего, брат, скоро мы всех поставим на уши и сами будем командовать. Представляешь, мы станем самыми богатыми на побережье. Мы скупим всё и вся!

Пораженный Джонни не удержался и мысленно высказался: «У всех нормальных людей дважды два четыре… а у них в уме всегда миллион! Все мы мечтаем выйти в люди, но не знаем, как потом выйти из этого блаженного миража».

– Фреди, а может, не стоит выпячиваться – мы же не рахиты! Лично я предпочитаю скромно, но со вкусом.

– Билл, ты что, дурак? Чего мелочиться. Даже тузы мечтают стать козырными. А впрочем, ты прав: зачем тебе так много, когда ты сам ничто?

«Вот и познакомились», – по-соседски обрадовался Джонни. Но следующая фраза вызвала в нем взрыв восторга.

– С таким богатством – и скромно? Не получится, даже если очень захочешь. Твоя глупая рожа сразу всё выдаст.

– Это почему же? – последовала обида.

– Да потому, что она предательница: на ней всё написано.

Услышав о богатстве, сердце Джонни заколотилось так сильно, что он даже испугался: как бы барабанная дробь в груди не выдала притаившегося за стеной сыщика. Но разум подсказывал: «Все верят в сказки – взрослые не исключение, – но у каждого свои цели, задачи, мотивы… и свой конец: у одних печальный, у других счастливый».

Однако утихомирить взыгравшее от бурного трепета сердечко оказалось не так-то просто, поэтому ничего не оставалось, как внимательно слушать и запоминать каждое слово. Он даже представлял, что происходит за стенкой. Послышалось бульканье жидкости, звон стаканов и короткий тост:

– Когда мы выйдем в свет, пускай для нас всегда горит зеленый цвет.

Возражений не последовало, а только оживленное причмокивание и возгласы довольства после того, как они с наслаждением выпили. Хотя у сыщика это вызвало обратную реакцию: чтоб вы лопнули от этой гадости.

– Фреди, ты меня сегодня удивляешь. Зачем тебе так много денег, если когда-то всё равно придется умирать?!

– Дело не в них и не в их количестве, а в уважении к ним. Как я буду к ним относиться – так и они ко мне. Поэтому лично я за крепкий и нерушимый союз. А с бабками я всех уважать себя заставлю… Они у меня еще поплачут.

Джонни был иного мнения и про себя честно отметил: «Конечно, деньги для любого человека важны… – И тут же внес существенную поправку: – А уважать себя можно и без них».

– А виски неплохой, – с удовлетворением признал Фреди.

Брат согласился и оживленно предложил:

– А теперь давай за успех нашей операции.

Снова последовало бульканье, звон и удовлетворенные возгласы. Вскоре кто-то чиркнул спичкой и закурил. Судя по следующей фразе, нарушителем противопожарной безопасности оказался Фреди.

– Надо бы прихватить с собой пару коробок сигарет. Не лишать же себя в неволе хоть какой-то радости.

– А может, лучше ром? – предложил Билл, чем выразил свое спиртное пристрастие. – Без курева можно обойтись, а ром он и в Африке ром!

В их спор мысленно вмешался Джонни, который всегда резко осуждал вредные для здоровья пристрастия: «У каждого свои вкусы: одному нравится палитра, другому – пол-литра. И чему только вы учите детей? Они же повсюду!»

– Уговорил. Чтобы не спорить, тогда пополам. И давай сразу договоримся: я буду старшим, а ты – моим верным помощником.

– Почему ты? – справедливо возмутился Билл.

– Да по кочану. Не изображай из себя дурака, когда на роже твоего тупого лица всё давно написано. Сколько раз тебе можно об этом говорить? Как ни крути, но в велосипеде главным остается руль!

– А как же демократия, права, обязанности, плюрализм мнений?

– Права имеют все, но правы только единицы, – Джонни представил, как Фреди убедительно показал на себя. – Плюрализм – это возможность плюнуть на мнение другого, иногда прямо в лицо! Для убедительности своей точки зрения. Возражения есть? Мочишь? Поскольку против ты один, поэтому принято единогласно. И не вздумай возражать. Ты посмотри, что вокруг творится. Ужас! В людях столько хорошего и плохого, что во время грабежей и разбоя даже не знаешь, что с них взять. Иногда такие сомнения охватывают, что становится самого себя жалко.

Безразлично слушать такое Джонни не мог и невольно в очередной раз встрял в диалог старших:

«Если причинно-следственную связь лишить устойчивой связи, то преступность удастся парализовать. А с преступниками-паралитиками, думаю, гораздо легче справиться. Только, к сожалению, никто этим не занимается».

Но они через стенку не услышали его правильных мыслей. А события в соседней каюте накалялись, поскольку непримиримый Билл и не думал сдаваться, он подошел к этому серьезному вопросу с другой стороны.

– Хоть ты мне и брат, но гены у нас разные.

– Это как?.. – профырчал Фреди с набитым ртом. Чуть не подавившись, он вскочил и забегал взад-вперед, угрожая налившимися злостью глазами в любой момент взорваться изнутри. Но и выплюнуть драгоценное содержимое не мог, поэтому терпел до последнего, а потом проглотил всё разом и громогласно раскашлялся. Билл несколько раз с удовольствием кулаком огрел его по спине, чтобы тот пришел в себя и в состоянии был выслушать его умные мысли.

– Да очень просто: ты далеко не гений.

Тогда слишком обидчивый брат поднес к чувствительному носу Билла кулачище – тот сморщился и молча шмыгнул.

– А близко видишь?

Несмотря на очевидное косоглазие, не заметить его было просто невозможно. Но есть еще язык-забияка, и Билл с легкостью пустил его в ход.

– Когда не хватает ума, прибегают к насилию.

– Ну хорошо, будешь не помощником, а заместителем. Так что пользуйся моей добротой и радуйся своему повышению. Прошу не расслабляться: еще раз проверь по списку – может, что-то упустили? Вдруг нам придется задержаться… на неопределенный срок.

– Не дай бог. А впрочем, всё может быть: карте-то более двухсот лет!

– Тс-с! О ней ни слова. Сколько раз тебе говорить об этом. А ты как напьешься, так становишься болтливым бараном.

– А ты трусливым ослом. Не будь ослом, неужели, тебе мало быть свиньей?

– Что ты прошепелявил? Я хоть человек культурный, но деликатничать не стану. Деликатность это настолько тонкая и нудная наука из области этикета, что сейчас многие предпочитают обходиться без нее.

– Это почему же?

– Если, к примеру, дать тебе в глаз, то у другого обязательно родится черная зависть. А я не люблю завистливых: у меня на них буйные кулаки чешутся.

Притаившийся Джонни размышлял: «Какие же люди разные и злые. Даже не знаешь с какими зверями дружить, а от кого держаться подальше. Что касается моих «милых» соседей, то их нельзя любить: их можно только ненавидеть».

– Сколько раз тебе говорить: гусь свинье не товарищ, – торжествующе объявил Билл и вскоре пожалел об этом.

– Что? И как только твой поганый язык мог сказать такое! И на кого, на старшего брата?! Да я тебя…

– А я тебя, ты не смотри, что у меня узкая грудь, за мной стоит широкая спина!

К радости тайного свидетеля, последовала почти бессловесная драка, которая сопровождалась визгом, невнятными криками и сопением, но так и не выявила явного победителя, поскольку, судя по репликам, прилично досталось обоим. При подведении печальных итогов семейного сражения они в выражениях не стеснялись.

«А вы как думали? Коль в ход пустились кулаки, то вместо истины родятся синяки. Мат короля или мат королю – во всех отношениях его не красят. А вы, никчемные пешки, не слишком ли много себе позволяете? Быстро же вы заводитесь, – пришел к выводу Джонни. – Маленькие шалости могут очень болезненно отражаться даже на больших людях. Так вам и надо».

А спустя минуту он вынужден был признать, что они так же быстро и мирятся. Правда, обида у Билли нет-нет да и проскальзывала.

– Какой же ты все-таки… Не хватает в тебе общей культуры, такта, эрудиции, широты мышления.

– Лично мне хватает. Вот только денег не хватает, да и раньше никогда не хватало. Сколько мне платили на свободе? Жалкие гроши! Сейчас, чтобы ничего не делать и красиво жить, такую конкуренцию приходится выдерживать!

Билл с ним полностью согласился:

– Из ничего порой можно сделать такое!

Фреди язвительно усмехнулся:

– Что совершенно ничего не останется в памяти. На такое только ты способен.

Да и Джонни не остался в стороне от этого затянувшегося диалога. Приложившись к стакану другим ухом, он выразился:

«Чем бы лентяи ни тешили себя и свое самолюбие, лишь бы другим не мешали заниматься тем же самым. Ох и пессимисты. Не оценивайте свою жизнь слишком дешево – она и так вас ни во что не ставит».

А старший брат продолжал сокрушаться:

– Если б миром правила госпожа Справедливость, то каждого проверила бы на вшивость. А у нас одним ничего, а другим – всё и сразу!

– Фреди, да кто ж с тобой спорит. У многих есть недостатки, когда живут не в достатке. Если твою душу ласкают только чужие кошельки, не пора ли обзавестись своим?

– Чем поступиться принципами, лучше поступить принципиально. Вороватых людей много, а приворовывающих – еще больше. Поэтому все так бедно и живем, воруя друг у друга. Уж если сидеть, то за что-то, а вот за что – по большому счету и не так важно. Чем больше лазеек в законе, тем легче воровать. А если совсем нет лазеек, тогда кому нужен такой антинародный закон?

– Брат, я бы сказал тебе кратко, но, боюсь, ты меня не поймешь. Плевок в лицо, скорее всего, тебе скажет «нет», чем «да». Вот и подумай.

– Ах вон ты о чем. Раздельное питание подразумевает, что бедные и богатые должны питаться отдельно. А насчет культуры и воспитания, Билли, – не больно-то заносись, а то еще занесешь в свою башку какой-нибудь вирус или прочую заразу, потом не отвяжешься.

– Да я, когда сидел, столько всяких книг перечитал – впору профессором стать. И стал бы, если бы не тяжкие судимости.

– Ой, ой, ой! Не возвышайся над толпой – может убить молнией.

Они снова чокнулись, хотя Билл вдруг отказался пить:

– Чтобы как следует выпить за здравие, надо иметь просто могучее здоровье! А его у меня с каждым годом не прибавляется.

Но старший брат его уговорил:

– Один ум – хорошо, два – слишком много, а на троих – в самый раз!

Сыщик удивился: «Уж не меня ли он имел в виду?»

Облегчив свои души, они решили завалиться спать. Перед тем, как отключиться, Фреди выразил недовольство:

– Если пьешь, пьешь, а здоровья не прибавляется, значит, где-то утечка.

«Правильно мама говорила: рожденный пить рано или поздно будет ползать», – отметил бдительный Джонни и отключился от контроля. Лежа на спине, он с серьезной озабоченностью призадумался: над ним довлели смешанные чувства какой-то глухой неразрешимой озабоченности и тягучего беспокойства. Теперь было не до сна. Еще бы: тут намечаются такие серьезные дела!.. – и почему-то хотят обойтись без него!

«Нет, братцы кролики, так дело не пойдет. Хотите вы или нет, но я обязательно буду в доле».

Его буйная детская фантазия рисовала самые различные варианты последующих драматических событий, которые, конечно же, всегда заканчивались удачей и безоговорочной победой. Но чтобы победить, надо упредить, решил он и наметил первоочередные планы на завтра. А перед сном поделился самыми интересными новостями со своей тетрадкой-неразлучницей, которой он доверял как себе. А поскольку себя он ценил, то прятал ее в надежном тайнике, чтобы ни одна душа не узнала о ней и ее содержимом.