Текст книги "Острова испытаний"

Глава 20

Спустя секунды он в мягких кроссовках тихо спускался по трапу, затем резвой тенью пронесся по серебристой дорожке нужной палубы и затаился у таинственной двери. С замком справился легко, уже внутри помещения включил фонарик: ученье – свет, а свет нам легче оценить в потемках. Осмотревшись, он приступил к детальному осмотру содержимого подсобки.

– Вот здесь мелочей не должно быть, – убеждал он себя.

Чего там только не оказалось: свежие продукты, крупы, соль, сахар и консервные банки – и всё это мешками и коробками! Кое-что пришлось попробовать на язык и убедиться в съедобности. В отдельном ящике обнаружил лампы, фонари, ракетницу с патронами, веревку, котелок, топор, ножи, мачете. Даже рыболовные крючки и лески! А в другом – двухместную палатку, два спальных мешка, мыло и мазь от комаров.

– Никак наши друзья собрались в длительный поход. Но куда? Мы же в открытом океане. А может, это приготовлено для команды в случае кораблекрушения? Именно так они и скажут в свое оправдание, если я подниму шум. А меня только на смех поднимут. Нет, надо всё до конца выяснить. А пока всё сфотографировать – пригодится для следствия или истории.

Щепетильный Джонни достал цифровой фотоаппарат и скрупулезно задокументировал всё увиденное, затем аккуратно закрыл коробки, ящики и завязал мешки. После себя оставил всё как было, а кое-где даже протер тряпкой, чтобы не осталось ни одного следа ночного визитера.

– Как учили в криминальных романах и фильмах! – с удовлетворением отметил он, осторожно пятясь назад и еще раз осматривая узкое помещение: не забыл ли чего?

Благополучно преодолев освещенную луной дистанцию в обратном порядке, он столкнулся с новыми трудностями: предстояло опять навестить спящих братьев в качестве невидимого гостя и вернуть позаимствованный ключ на прежнее место. Это оказалось не так-то просто. С каждым приближающимся шагом он ощущал, как ему нагло из каждого угла и даже из-под ног подмигивает страх – проверяет нервы на прочность, но Джонни – разведчик и продолжал с некой опаской красться под строгим наблюдением ночного светила. Вскоре он избавился от космической свидетельницы и оказался в своем коридоре. С каждым бесшумным шагом на цыпочках он приближался к цели.

К счастью, братья по-прежнему спали мертвецким сном и усердно колыхали спертый воздух. Фреди и на этот раз интересовал Джонни в меньшей степени, а вот Билл – теперь он надрывно посапывал на другом боку – хоть и неосознанно, но всё же создавал проблемы: те же самые. Рисковать не было смысла, поэтому сыщик так опоясал голову Билла веревочкой, что если тот приподнимет ее или встанет, то она окажется на его тонкой шее, а ключ – на груди, где ему и положено быть. И никаких тебе сомнений и подозрений.

«Теперь пора и честь знать», – признал Джонни, довольный результатами ночной операции.

Он уже собирался отправиться спать, но вспомнил про ссору братьев относительно каких-то денег.

«Это непорядок. Я должен вмешаться и внести свою лепту, – решил он, снова осматривая каюту. – Если они не доверяют друг другу, наверняка у каждого есть свой тайник. Но где?» – ломал он голову. Почему-то в первую очередь привлек внимание шкаф. Заглянул за спинку и заметил там что-то темное. Просунул руку и достал темный целлофановый пакет. С волнением развернул, а там пачка денег.

«Если они на этой стороне, значит, это тайник Билла. А деньги – либо общие, либо принадлежат Фреди, – размышлял сыщик, с неприятием разглядывая его обрюзгшую физиономию. Но справедливость важнее. – Надо сделать так, чтобы он увидел этот пакет, и тогда начнется очередная потасовка, исход которой для меня очевиден. Вор должен получить свое!»

В этом справедливый Джонни не сомневался, поэтому засунул пакет на прежнее место, однако специально сделал так, что часть его высовывалась из-за шкафа. Проснется Фреди, потянется, сидя на своей кровати, и сразу обратит внимание. А раз ему это бросится в глаза, то невольно и руки потянутся – а там! Тут такая развлекаловка начнется! Джонни даже четко представил эту ужасную для Билла картину. Ой, что будет! Ничего, завтра через перегородку он обязательно услышит и с удовольствием узнает, чем закончится это родственное сражение, которому больше всего подойдет название «кровное».

* * *

Джонни вернулся к себе, однако ночные размышления изводили его, они растягивались на сотни и тысячи громыхающих километров, вымощенных неровными кусками брусчатки. И каждый представлял собой отдельный жизненный эпизод, вырванный из памяти и неудачно вставленный в настоящее время. Нередко Джонни мысленно улетал и в отдаленное будущее. В голове всё путалось и мешалось до такой степени, что из череды событий и фактов получалась несуразная каша. Он даже боялся заблудиться, пропасть в неведомых пространствах, потерять ось времени, вокруг которой вращалась лишенная всякой логики его личная жизнь и вся свихнувшаяся планета – такой она ему казалась в эти сумасбродные минуты и нескончаемые часы.

И только под утро он так крепко уснул, что проспал завтрак, за что получил нагоняй: в первую очередь от матери, а потом от отца. Стоя перед ним с опущенной головой, он сопел себе под нос, а сам размышлял: «А что же меня соседи не разбудили? Выходит, они не дрались? А я так старался ночью. А может, я спал как убитый и ничего не слышал? Жаль! Такой концерт пропустил».

Ему так было обидно, что он не мог не осудить свое беспечное поведение: потеря бдительности для суперагента – подобно провалу и влечет за собой неминуемую гибель. А со смертью ему встречаться рановато.

«Эх, я – всё на свете проспал. А ведь я каждую секунду с огнем играю! И на тебе – такая легкомысленная халатность. И правильно меня отец ругает. Надо еще сильнее».

Свою злость он решил выместить на своих соседях, это из-за них у него возникли неприятности, поэтому виновные сегодня же должны пострадать. Он сидел в своей каюте и обдумывал план дальнейших действий, однако ничего умного в голову не приходило. Тогда выпорхнул на палубу и сразу ощутил желание срочно увидеть Стеллу. Ему не составило большого труда найти ее, окутанную легкой дымкой, показавшейся ему романтической.

– Ты как фея из сказки, – произнес он вместо приветствия. – Прошу тебя, не улетай от меня.

Она только благодарно улыбнулась. Джонни присел рядом и уставился за борт.

«Можно часами смотреть на густой туман и ничего не видеть, а можно сразу такое разглядеть, что больше уже не захочется», – подумал он и взглянул на свою застывшую соседку. Она сразу уловила его настроение.

– Что-то случилось?

Джонни колебался, окончательное решение он принял, выслушав мнение внутреннего голоса: «Не открывай душу нараспашку, а то продует на сквозняке».

– Да нет, ничего. Такая погода нацеливает только на серьезные размышления.

За спиной раздался скрипучий женский голос.

– Девочка, это вы вчера со своими друзьями поздно вечером как бешеная носилась по палубе? Прямо перед моим иллюминатором.

Сначала Стелла растерялась, но, увидев перед собой старушку с неприятным взглядом и выпирающей челюстью, собралась:

– Да я бы рада побегать и попрыгать… и даже получить от вас хороший нагоняй, да не могу.

– Ты еще и дерзишь? А с виду вроде приличная… Тогда кто же, если не вы? – теперь ее острый взгляд вонзился в Джонни, который сразу узнал ее. – Я из-за вас уснуть вовремя не могла.

Она несколько раз освежила свое морщинистое лицо веером и ждала правдивого ответа. А Джонни сначала мысленно оскорбил ее: «Да твою старость даже встречный шторм не в силах сдуть с убогой физиономии». Поскольку стерпеть необоснованные обвинения и такую откровенную наглость он не мог, то сразу же про себя окрестил старушенцию с навязчивыми бредовыми идеями Мымрой. А вслух порекомендовал:

– С этим вопросом к капитану: он всё про всех знает. Думаю, и про себя много интересного узнаете.

– Я уже была.

– А у врача?

– Какого?

– К педиатру не ходите – немного опоздали, а вот к психиатру – еще не поздно. К нему никогда не поздно.

– У них только невропатолог. Он мне выписал таблетки, а они мне не помогают.

– Тогда выход один: есть одно очень надежное французское изобретение, разом снимающее все головные боли. Так что идите и не просто идите, а требуйте направление. Поверьте, очень надежное и эффективное средство.

– Тогда я пойду: а вдруг и вправду поможет избавиться от мигрени.

Она засеменила и вскоре ее фигура скрылась в белесой дымке.

– Беги, Мымра, беги, гильотина от всех болезней помогает, – захихикал Джонни. Однако тут же нарвался на осуждающий взгляд Стеллы.

– Ты уж слишком: уважай хотя бы ее старость. Еще неизвестно какими мы будем в ее возрасте.

– Уверяю тебя: другими. Но я уважаю ее заболевание, поэтому и направил по адресу.

* * *

После ужина Джонни с большим нетерпением забежал в свою каюту. За перегородкой услышал оживление: братья вернулись после вахты. Включив магнитофон, сыщик приложился ухом к стене и тут же просиял, услышав голос Фреди:

– Ты лекарства на ночь принимал?

Последовал неуверенный ответ:

– Нет.

– Тогда с кем же ты ночью разговаривал?

– С ковриком.

– Еще раз так задушевно побеседуешь, я засуну его тебе в пасть, чтобы вы лучше понимали друг друга. Я из-за вас вообще не спал.

– А кто же тогда храпел?

Короткую паузу прервал очередной вопрос Фреди:

– Слушай, а что это торчит?

В ответе Билла прозвучали нотки испуга.

– Не знаю. Откуда он взялся?

– Ну-ка давай посмотрим.

Донеслось шуршание пакета, а потом угрожающий возглас:

– Ах ты, крыса!

– Нет, это не я.

– Больше некому. Говорят, чужие деньги не пахнут, тогда почему от тебя так разит?! Ах, сволочь! Как ты посмел стырить наш неприкосновенный запас? Да я тебя убью!

Далее послышались дикие вопли, нецензурные выкрики и грохот сломанной мебели.

«Ну вот, совсем другое дело, – повеселел Джонни, – не зря я старался, рискуя собственной жизнью. Глядишь, и вас заставил порезвиться после утомительного дежурства».

Соперники продолжали отчаянно дубасить друг друга, а Джонни позволил себе крамольную фразу:

– Если в вашу мышеловку попала крыса, то не пытайся выяснить ее происхождение и национальность – лучше сразу прибей.

Развалившись на кровати, он сомкнул кисти на затылке и, уставившись в потолок, представлял кровопролитное сражение буйных братьев.

– Только попробуй лягнуть меня в лицо – тогда я сразу умываю руки! – верещал Билл. – Что ты делаешь, паскуда? Ты еще об этом пожалеешь.

Однако спустя несколько минут Джонни утомился и совсем неожиданно для себя безмятежно уснул, окунувшись в свой детский мир приятных сновидений.

Глава 21

Проснулся внезапно – уже светло – и сразу навострил уши: кругом стояла подозрительная тишина. Он даже не поверил своим ушам: неужели он так долго спал, что за стеной уже давно закончилась война и враждующие стороны заключили вечный мир? Опять проспал всё на свете, осудил он себя и вышел прогуляться, чтобы насладиться морским воздухом. Вчерашний туман растаял, озорное солнце и яркие блики на воде невольно заставляли его щуриться.

На привычном месте нашел невозмутимую Стеллу: на этот раз она вышивала.

– Джонни, ты какой-то хмурый и заспанный, – сразу определила она и подарила ему светлую улыбку.

– Да меня с вечера как сморило, так и… Еще не отошел, – признался он смущенно.

– Пригодились ли тебе мой магнитофон и фотоаппарат?

Вспомнив о своей миссии, Джонни сразу оживился:

– Еще как! Я потом покажу тебе и дам послушать. А пока рано – надо продолжить.

Она и не настаивала, проявив учтивость и деликатность. А озабоченный Джонни заглянул в ее удивительные глаза – цвет не изменился – и озабоченно спросил:

– Ты не знаешь, где можно достать клей?

– В магазине. Я видела там бумажный и универсальный.

– Вот универсальный мне и нужен. Ты можешь выручить меня? Только ни о чем не спрашивай.

Она снова одарила его лучезарной улыбкой, что означало согласие.

– И что я должна сделать, повелитель мой?

– Не взорвать, не убить, не зарезать… Только одно: купить этот клей. Чтобы раз – и намертво!

Для убедительности он хлопнул ладонями и не торопился разнимать их. Она поверила и тут же удивила его, проявив не свойственную женщинам эрудицию и специфические познания.

– Ты перечислил не все средства убийств. Отравление, например. Утопление…

– Дорогая Стелла, да я и не собираюсь никого… – он тут же осек себя и прижал указательный палец к губам.

– Тогда зачем же тебе клей?

– Кое-кому заклеить рот, чтобы не болтали лишнего.

– Уж не мне ли за мою женскую назойливость? – она сделала вид, что испугалась, и ее левая бровь красиво застыла в странном изгибе.

Взволнованный Джонни поспешил разубедить ее:

– Да что ты, да я за тебя…

– Тогда смею предположить, что это грозит твоей сестре. Уж больно она язвительно отзывается о тебе.

– Откуда ты знаешь? – мгновенно вырвалось у него, а внутри уже всё закипело. Еще бы, он был на пороге сокрушительного провала.

– Не только земля, но и моря и океаны полнятся слухами, – как-то завуалированно ответила она. На ее прекрасном лице затаилась загадочная улыбка – в этот момент Стелла выглядела не просто взрослой, а умудренной жизненным опытом светской дамой.

А Джонни мучил вопрос: что же успела разболтать Кэтти? Морской ветер здесь быстро распространяет всевозможные слухи и новости. А для него, который занят очень серьезным делом, это грозит реальной опасностью: теперь он не сомневался, что эти типы действительно задумали что-то из ряда вон выходящее. Характеристика, личная отзыв и даже нелестная оценка Кэтти его мало интересовали и вовсе не задевали мужавшее с каждым годом самолюбие – ничего, как-нибудь переживу, хотя выглядеть негодяем и разгильдяем в глазах Стеллы ему совершенно не хотелось, – главное, чтобы сестра не проболталась про подсобку.

– И что же она говорила обо мне? – не удержался он.

– Не ладите вы. Что родители и учителя замучились с тобой, что ты непредсказуемый, несерьезный и так далее.

– А про мои игры на судне?

– Какие еще «игры»? Что-то новенькое? Расскажи? – заинтересовалась она и умоляюще взглянула на него.

– Обязательно, только не сейчас. Возможно, я даже привлеку тебя: это очень интересно!

От такого заманчивого обещания Стелла откровенно загорелась и заверила, что с удовольствием примет в этом участие. Сосредоточенный Джонни с деловым видом подвез ее к магазину, вкатил коляску внутрь, а сам быстро пробежался глазами по витринам и вышел. Опираясь своим острым подбородком в кулак, который словно прилип к теплому поручню, он наблюдал за бесполезно снующими волнами.

«Сколько энергии впустую пропадает! А где-то не хватает электричества».

Вскоре появилась внешне невозмутимая Стелла и протянула тюбик. Сыщик прочитал свойства применения клея и остался доволен, его радостные глаза для нее были самой лучшей благодарностью, так как словесной она не ожидала от этого одержимого своей загадочной идеей мальчишки.

* * *

День пролетел как-то обыденно и не привнес ничего примечательного. Зато ночь обещала очередные волнения и требовала от Джонни продуманной дерзости и риска. Но он уже настроился и на всё был готов. Громогласный храп братьев послужил ему сигналом: пора начинать. Он с легкостью проник к ним в каюту, где без противогаза долго пребывать опасно для здоровья, и тихо вышел, прихватив с собой только обувь Фреди. Подошвы потертых башмаков густо облил клеем – показалось мало: надавил на тюбик и выдавил на пол еще две липкие змейки, затем по очереди положил на них пропахшую потом обувь. А для убедительности еще наступил и целую минуту постоял, чтобы плотнее прижать их к полу, полагая, что так быстрее клей схватится. Душа его в этот момент ликовала, предвкушая завтрашнюю разборку между свирепыми братьями, которая для посторонних покажется комедией. А для него эта, казалось бы, безобидная шалость – будет маленьким праздником, он привнесет в его скучную однообразную жизнь – за редким исключением – хоть какое-то разнообразие.

Чтобы избавиться от пахучей улики, он вышел на палубу и выбросил тюбик за борт.

– Да простит меня вся живность океана, но иного выхода у меня просто нет. Конспирация требует жертв!

* * *

Ранним субботним утром белоснежный с головы до ног капитан судна, сухопарый первый помощник и грузный боцман обходили все палубы. Везде порядок и чистота. И только в одном коридоре они столкнулись с безобразием.

– А это что такое? – возмутился капитан и сурово посмотрел на подчиненного, что рангом значительно выше другого. Перпом мгновенно передал по инстанции одним взглядом уже двойной гнев, в том числе и свой, на бедного боцмана – как всегда, он оказался крайним. Тому ничего не оставалось, как теребить свои жесткие от возмущения усы и высказаться предельно кратко:

– Непорядок.

– Пропадут, а потом все претензии к нам. Что за беспечность… Кто у нас здесь? И куда уборщица смотрит?

– Да это наши, – полушепотом выпалил боцман. Лучше бы он этого не говорил.

– Что?! – возмутился больше прежнего капитан. – Почему здесь?

– Вы же прекрасно знаете: лайнер переполнен. Пришлось срочно увеличивать команду, а мест нет. Да еще они попросили поселить их вместе. Вот и пришлось из подсобки сделать простенькую каюту. Хорошо еще, что согласились. Но я их строго предупредил: чтобы на глаза никому не попадаться, ни шороха, ни звука… и выдавать себя за обычных пассажиров.

– Кто такие?

– Эти, как их… – замялся боцман, вспоминая фамилию. – Братья Фристон.

От злости первый помощник пнул башмак, но он даже не шелохнулся: все трое удивленно переглянулись. Тогда капитан пожертвовал своим ботинком, отливающим при свете идеальной белизной, и тоже старательно приложился, но и на этот раз они остались на месте. Такую откровенную наглость выставленной за дверь обуви начальство не могло вынести: последовал нервный стук в дверь, спустя несколько секунд она испуганно распахнулась – уж не пожар ли? И тогда командный состав стал свидетелем неприглядной картины под общим названием «бардак». Возмущенный капитан грозным пальцем указал сначала на братьев, затем на боцмана.

– Что-то на притаившихся мышей они не похожи. Скорее, свиньи.

После этого каждый из проверяющих вылил на нерадивых матросов, застывших как истуканы в полном недоумении, столько заслуженной грязи – особенно в этом преуспел словоохотливый и хорошо подготовленный боцман, – что нормальные люди давно утонули бы в этом потоке помоев, но только не братья, которые так закалились в местах лишения свободы, что стали непотопляемыми. В заключение односторонней воспитательно-профилактической «беседы» по душам раскрасневшийся капитан потребовал строго наказать виновных. Чтобы другим неповадно было! Он продолжил осмотр, а взбешенный боцман задержался и, сопровождая свою впечатляющую речь звериными рыками, размахивал угрожающими кулаками.

К сожалению, Джонни этого не видел, зато прекрасно слышал. И не только эту прелюдию, но и бурное продолжение, состоявшее из взаимных упреков и оплеух. Более агрессивным оказался пострадавший Фреди, который никак не мог отодрать свои заношенные штиблеты от пола. Конечно же, он во всем обвинял своего мстительного брата.

– Ты не только крыса, но и порядочная сволочь. Скажи, ну чем тебе помешали мои безобидные башмаки?

– Да не я это.

– В чем они перед тобой провинились? У, паскуда, я тебя когда-нибудь прибью.

Фреди со всей силы дернул один башмак и рассвирепел еще больше: подошва вместе с каблуком осталась на полу, а всё остальное в его руках. Церемониться со вторым не было смысла: ремонту всё равно не подлежит, поэтому придется покупать новые.

– Дуй в магазин, пока я отдеру их.

– Почему я?

– Потому что за твой счет.

– Да я же, как ты, спал. Может, ты вчера где-то вляпался во что-нибудь, а сегодня не помнишь.

– А почему тогда они оказались в коридоре? Твои-то где – на месте! А мои, значит, гуляли, гуляли ночью как блудливые коты, потом вернулись и сразу так красиво застыли у порога, что ни за что не оторвать.

– Фреди, ты не их вини, а себя: еще неизвестно, где ты без меня шатался. А разулся, чтобы не пахло в каюте… и сразу шмыг в постель.

– А почему тогда я ничего не помню?

Сияющий Джонни охотно подсказал им, но его не услышали:

«Вино – причина, виновность – следствие».

Зато Билл пытался ему доходчиво пояснить:

– Крупные ссоры запоминаются тем, что потом никто не может вспомнить повод. К тому же не надо лопать все напитки подряд: когда их мешаешь, в голове получается мешанина, а она отрицательно влияет на твою дырявую память.

– Да мы вроде вчера немного, – на этот раз уже Фреди оправдывался.

– Для кого-то, может, и немного, – Билл взглянул на себя в зеркало и ужаснулся: «У меня такой вид – испугался б даже СПИД!» Затем, осторожно приложив руку к самому свежему синяку, добавил: – От дурака что угодно можно ожидать: как следы, так и отпечатки его дурости. Не буду показывать пальцем, но кому-то даже пинта пива лишняя, если не умеет вести себя в приличном обществе.

– Чтобы быть приличным человеком, надо получать приличную зарплату. А сколько мне платили? Поэтому пошел воровать, грабить… Слушай, Кощей, неужели ты считаешь себя «приличным»? И где же ты стал таким? Уж не на нарах ли?

– Да, считаю. Стоя в приличной очереди, хочется занять в ней достойное место. И я его заслужил своими лишениями!

Затем он задумался и сразу припомнил выражение: ничто так не пристает к человеку, как грязь и прозвища, но решил не отвлекаться от поднятой темы.

– А всё хорошее я впитывал с молоком матери. А потом занимался самовоспитанием, неважно где, главное, наглядный результат!

– Я так и вижу тебя, когда ты из грязи шагнул в лорды! – съязвил Фреди. Затем, сопя себе под нос, он привстал и угрожающе сжал дрожащие от нетерпения колотушки.

– Так меня, выходит, не тем молоком поили?

– Похоже, брат, что козлиным, раз до сих пор от тебя разит. Такая вонь!

За тонкий намек относительно косвенной причастности старшего брата к семейству козлов пришлось Биллу ответить по полной программе, что не прибавило свежести на его и без того вечно унылом и сером лице. Правда, и агрессивный налетчик получил пинок в пах, после чего долго со стоном отлеживался в скрипучей кровати.

Взгляд Джонни устремился на часы: пора идти. Оставив магнитофон включенным, он побежал на завтрак, чтобы как можно быстрее вернуться: душа жаждала продолжения «радиоспектакля» за стеной. Когда вернулся, оттуда доносились уже совсем другие интонации.

– Билли, и долго ты будешь валяться? Я гляжу, ох и любишь ты дурака валять!

– А ты не гляди, как я тебя презираю.

Когда боль немного утихла, Фреди снова начал отдирать подошвы от пола, однако клей схватился намертво. Только с помощью специального растворителя удалось очистить линолеум и избавиться от неслыханного позора и ехидных насмешек со стороны невольных очевидцев.