Текст книги "Медиатизация экстремальных форм политического процесса: война, революция, терроризм"

Мечты лучших представителей человечества о том, что когда-нибудь сила будет исключена из арсенала средств разрешения различных социальных конфликтов, хотя и служили нравственным ориентиром в стихии войн и конфликтов, но были утопичны. Более того, попытки абсолютизировать эти идеи и реализовать их на практике приводили к иллюзии миротворчества и, что самое важное, зачастую мешали поиску практических способов минимизации применения силы, ее гуманизации. Один из наглядных примеров – односторонняя и неудачная попытка реализации горбачевских принципов «нового политического мышления» на международной арене. Наряду с другими причинами она привела к разрушению Советского Союза, нарушению баланса мировых сил, утверждению США в качестве единственной сверхдержавы, нисколько не умерившей геополитические аппетиты при реализации своих национальных интересов в любой точке земного шара любыми средствами, в том числе военно-силовыми.

Приведенные выше утверждения ни в коем случае не оправдывают пессимистичную позицию в отношении возможности ограничить применение силы. Несомненно, что за последние десятилетия взгляды на фактор сил в социальных отношениях значительно изменились, в том числе и под воздействием передовых идей прогрессивных мыслителей, практики взаимодействия демократических государств. «Жизнь полна противоречий и насилия, – отмечал в свое время известный политический деятель, сторонник ненасилия Джавахарлал Неру, – и, по-видимому, одно насилие действительно влечет за собой другое и, таким образом, не является способом его преодоления. Однако полный отказ от него приводит к совершено негативной позиции, оторванной от самой жизни. Насилие – источник силы современного государства» [Неру, 1990, с. 41]. Он также справедливо полагал, что, прибегая к насилию, лучшее, что можно сделать – ограничить его и использовать таким образом, чтобы зло было наименьшим. Наиболее существенным изменением отношения к применению силы, в первую очередь военной, в конце прошлого столетия можно считать отказ от распространенного мнения о том, что с помощью войны можно решить традиционно спорные проблемы [Военная сила…, 1992, с. 8–9].

Можно предположить, что зло насилия может быть относительно оправдано для предотвращения большего зла, если имеют место следующие обстоятельства:

• при отстаивании независимости, территориальной целостности страны, защите жизни и безопасности граждан в случае неспровоцированной внешней агрессии;

• для защиты граждан от систематического и массового террора в условиях автократического режима;

• с целью подавления антигосударственных насильственных действий в условиях демократического режима;

• при защите жизни и безопасности граждан от уголовных элементов.

Правомерность применения силы в указанных обстоятельствах подтверждает известный французский писатель Андре Моруа: «…в непротивлении злу насилием есть своя прелесть, но она на руку подлецам. Важнее всего – предотвратить жестокость, всеми силами бороться с ее проповедниками» [Моруа, 1983, с. 185].

Наибольший радикальный вызов действующей власти и государству, реализующийся в насилии, бросает экстремизм. Экстремистская деятельность выражается в крайних формах нелегитимного индивидуального и коллективного насилия и возможна в различных сферах – политической (терроризм, расизм, шовинизм); религиозной (фундаментализм: ваххабизм, сионизм, тоталитарные культы); правовой (нигилизм, нарушение юридических и оскорбление моральных законов).

Для субъектов экстремистской деятельности характерны правовой нигилизм и тотальное отрицание данного общественного строя, легитимирующих его идей, традиций, институтов. Для практики экстремизма характерны нетерпимость, бескомпромиссность, сведение многомерных общественных проблем к простым решениям, черно-белое деление мира на друзей и врагов, стремление к тотальному разрушению существующего общественного строя как к условию реализации сакрально-мистических идей иной социокультурной реальности. Данная тенденция проявляется в стремлении экстремистов насильственно «очистить» общество от появившихся в какой-то момент негативных явлений, недостатков, используя риторику очищения, изгнания, насильственного перевоспитания и т. д.

Кроме того, следует отметить некоммуникативность экстремистской практики, отвергающей возможность достижения своих целей в рамках действующих институтов и правил. Субъекты экстремизма отрицают любые формы политического диалога и компромисса со своими оппонентами. Они проявляют нетерпимость к идеологическому плюрализму и инакомыслию, отказывают своим противникам в праве на альтернативную точку зрения. Вместе с тем коммуникационные связи и информационные технологии активно используются в экстремистской деятельности.

При оценке исторических проявлений экстремизма один из важнейших и сложных вопросов – это определение границ и форм политического насилия и его субъектов, которые являются легитимными и приемлемыми с позиций негласного общественного договора. «Эта граница всегда относительна и подвижна в перспективе различных моральных, социальных и исторических позиций, присутствующих в том или ином обществе. Любое политическое насилие может обернуться как общественным благом, так и злом, поэтому границы экстремизма в человеческой истории всегда остаются подвижными. Исторически реализация прав и свобод угнетенного, бесправного человека часто осуществлялась с помощью насилия, будь то восстание рабов под руководством Спартака в Древнем Риме, крестьянские бунты за отмену крепостного права в России, освобождение рабов в ходе гражданской войны в США, буржуазные революции и т. п. Но это насилие имело нравственную легитимность и историческое оправдание, так как восстанавливало для значительной части населения всеобщие основы человеческих прав и свобод» [Экстремизм…, 2012, с. 78].

В принципе, экстремизм характеризует не насилие как таковое, а его крайние, ничем не оправданные формы. По мнению специалистов, «черта между двумя насилиями (государственным и экстремистским) – вопрос нравственной противоположности» [Экстремизм…, 2012, с. 74].

Один из признаков любого государства – наличие достаточно организованной силы, которая способна поддерживать внутренний порядок и внешнюю безопасность. Государство обладает монополией на политическую власть и, соответственно, на применение силы только в пределах собственных национальных границ. За их пределами любое государство лишь одно из многих формально равноправных, политически независимых субъектов; поэтому в международных отношениях формируется противоборство интересов, конкурирующих суверенитетов, своего рода состояние «войны всех против всех». В этом случае сила становится конечным и легитимным методом решения споров между различными странами. «Альтернативой международной системе, базирующейся на силе, является, как представляется, международная система, основанная на согласованных нормах, правилах, в конечном счете законах международного поведения. Парадокс, однако, состоит в том, что для утверждения такой системы, для нормального ее функционирования также нужна сила. Поэтому речь может идти не об “изъятии” силы из международных отношений, а о приучении силы к законопослушному поведению по обеспечению мирового порядка» [Военная сила…, 2009, с. 40].

При проведении военной политики военная сила – основное, но не единственное средство, с помощью которого государство отстаивает внешнеполитические интересы. Если система международных отношений выстроена так, что высока вероятность конфронтации, то понятие силы, естественно, идентифицируется с понятием военной силы.

Военная сила государства может быть применена для достижения политических целей в ходе войны путем уничтожения или подавления противника. В форме вооруженного насилия она применяется в период политических кризисов, приводящих к войнам и вооруженным конфликтам. Вооруженное насилие есть форма социальной борьбы, крайний способ принуждения противника путем применения или угрозы применения вооруженной силы. Политическая элита страны и политическое руководство определяют конкретные формы и методы действия военной силы, а также объекты ее приложения, которые публично излагаются в военной доктрине.

Вооруженное насилие применяется непосредственно (в физическом смысле) и опосредованно (через воздействие на состояние духа противника, его сознание и волю). Опосредованно сама военная сила оказывает непрерывное воздействие на своих союзников и потенциальных противников.

Основным структурным элементом военной силы государства выступают его вооруженные силы, предназначенные для ведения боевых действий. Они оснащены соответствующими средствами вооруженного насилия и готовы применить их в штатном порядке. Вооруженные силы являются не только основным средством для достижения военно-политических целей на международной арене, но и существенным резервом поддержания власти политической элиты и сохранения политического режима. Практика применения государством силы в современных условиях свидетельствует о необходимости взаимодействия всех силовых структур при решении проблем национальной безопасности, оптимизации применения силы при разрешении конфликтов. Силовые структуры государства объективно вынуждены взаимодействовать в своем противостоянии комбинированным угрозам. С этой целью проводится оптимизация их структур. Так, в соответствии с Военной доктриной РФ, к основным задачам Вооруженных сил в мирное время наряду с основным функциональным назначением относится борьба с пиратством, обеспечение безопасности судоходства, борьба с терроризмом на территории России, пресечение международной террористической деятельности за пределами ее территории[4]4
  Военная доктрина Российской Федерации // Рос. газета. 2014. 30 дек.


[Закрыть]. В утвержденной Указом Президента «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» отмечена вспомогательная роль Вооруженных сил, которая заключается в оказании помощи другим силовым структурам, в подготовке и проведении мероприятий по территориальной и гражданской обороне, обеспечении общественной безопасности, участии в охране общественного порядка, ликвидации чрезвычайных ситуаций и обеспечении режима чрезвычайного положения. В свою очередь, иные силовые структуры в соответствии с положениями оказывают информационную, техническую, разведывательную и иную помощь Вооруженным силам в обеспечении военной безопасности стран[5]5
  Стратегия национальной безопасности Российской Федерации // Рос. газета. 2015. 31 дек.


[Закрыть].

Практика комплексного применения государством силовых структур при обеспечении безопасности от внешних и внутренних угроз получила название действий силового механизма государства. Под силовым механизмом государства понимается система органов государства, осуществляющих принуждение, и определенный порядок их взаимодействия как с государством, так и между собой в процессе осуществления своих функций. Этот порядок основан на нормативно-правовой базе и определенных принципах. Кроме того, он базируется на наличии вооружения, спецсредств и права на их применение, военном и близком к нему типе организации, строгой регламентации комплектования и прохождения службы, наличии специальных или воинских званий. Основным критерием включения конкретных элементов в структуру единого силового механизма является функциональное предназначение, зафиксированное в нормативно-правовой форме. Функциональное назначение силового механизма определяется как суммарный вектор функций всех силовых структур государства, обеспечивающих национальную безопасность.

Система силовых органов включает: органы и структуры, непосредственно осуществляющие государственное принуждение военно-силовым методом (вооруженные силы и другие войска, в том числе и внутренние); органы, организации и структуры опосредованного принуждения, которые обеспечивают функционирование основных силовых структур, выявляют военные опасности, прогнозируют и выявляют действия, направленные на насильственное свержение существующего конституционного строя, и призывы к таким действиям (органы внешней разведки, национальной безопасности и др.), а также используются государством в особых ситуациях для проведения силовых операций локально-индивидуального масштаба (полиция, специальные подразделения) [Лабуш, 2012б, с. 73–87].

Как мы уже отмечали, говоря о насилии, обычно имеют в виду физическое насилие, но современные реалии политической жизни требуют обратить внимание на осуществление насилия и принуждения иными способами и средствами: во внутренней политике – административным ресурсом, информационным манипулированием личностью, экономическим принуждением и т. д., во внешней политике – обращением к концепции «мягкой силы».

Концепция «мягкой силы» (sof power) американского политолога Дж. Ная строится на противопоставлении «жесткой силе» (hard power) – способности нации диктовать свою волю другим нациям, используя экономические и военные средства. Политолог отмечает, что «мягкая сила» – это способность получать желаемый результат преимущественно за счет привлекательности, а не путем подкупа и принуждения. В отечественной науке «мягкая сила» понимается как направление внешней политики, которое заключается в создании благоприятной информационно-психологической среды для достижения конкретных внешнеполитических и внешнеэкономических целей. «Мягкая сила», или способность убеждать, базируется на таких нематериальных ресурсах, как положительный имидж или репутация государства, его престиж (часто основанный на экономических или военных показателях), коммуникативные возможности, степень открытости общества, безупречное поведение (во внутренней и внешней политике), привлекательность культуры и идей (религиозных, политических, экономических, философских), научно-техническое развитие, а также членство в международных организациях (способность влиять на содержание повестки дня и решать, какие вопросы достойны обсуждения, а какие нет). Все это позволяет государству удерживать наиболее выгодное соотношение сил [Меттан, 2016, с. 67].

Продолжая разрабатывать свою концепцию, Дж. Най вводит понятие «умная сила» (smart power) – комбинация жесткой и мягкой силы в одной стратегии, что в дальнейшем обобщается понятием «разумная сила» (intelligent power). Это определение подразумевает использование дипломатии, убеждение, сочувствие к культурным нормам и религиозным чувствам, понимание истории, налаживание личностных мостов, анализ личности лидера, поддержку процесса посредством научных исследований, аналитической аргументации, формирование общественного мнения, защиту прав человека, а также непрямое и ограниченное использование «жесткой силы» (демонстрация готовности к войне при технологическом и военном превосходстве, очевидном в ходе маневров и военных игр, публикация и презентация научных разработок в сфере вооружений, а также специальные пошлины на импорт из стран, отказывающихся от сотрудничества, санкции, эмбарго, приостановка льгот на использование воздушного пространства, воздушных и морских портов) [Костырев, 2013, с. 144]. Методы, которые предлагается использовать при реализации концепции «разумной силы», в условиях глобализации соответствуют механизму общественной дипломатии.

«Мягкая сила» действует таким образом, что субъект свободно и добровольно ей подчиняется, воспринимает ее предписания, как если бы он сам принял соответствующее решение. Предполагается достижение стратегических целей без внешнего физического насилия. «Мягкая сила» также понимается как способность одного субъекта убедить других сделать то, что они в ином случае не сделали бы, путем конструирования соответствующих интерпретаций фактов или реальности. «Мягкая сила» – это «способность соблазнять и привлекать», а ее эффективное действие обеспечивается благодаря механизмам установления целей, привлекательности, кооперации на основе ресурсов институтов, ценностей, культуры и политики [Най, 2006, с. 34–35].

Предложенные Дж. Наем термины описывают не принципиально новые, а существовавшие ранее явления, которые не имели общепринятых академических определений. В ходе вторжения в Ирак в 2003 г. ударные американские группировки и их союзники словно позировали перед телекамерами, а в бой вступали только тогда, когда можно было получить пиар-эффект. Тот же сценарий применен в Ливии, он стал новой разновидностью «мягкосилового» воздействия на массовое сознание. В острых конфликтных ситуациях мягкие и жесткие методы воздействия могут дополнять друг друга. «При таком наложении методов воздействия военные конфликты порой приобретают некоторые черты, характерные для постановочных спектаклей, рассчитанных на то, чтобы управлять эмоциями мировой аудитории в интересах реализации определенной государственной политики» [Якоба, 2014, с. 66].

Военные теоретики рассматривают возможность применения различных методов ведения противоборства в рамках стратегии непрямых действий, которой «в первую очередь присуще большое разнообразие применяемых форм и способов военных действий, в том числе ведение информационного, дистанционного (неконтактного) противоборства, сегментированных, полицентрических, электронно-огневых, наземно-морских, ударных воздушно-космических, а в недалекой перспективе и противоспутниковых операций. Именно такую асимметричную стратегию ныне претворяют в жизнь США, стремясь, как показывает опыт локальных войн и анализ военных концепций, нейтрализовать противника без применения оружия (непрямыми действиями), в первую очередь за счет информационного превосходства» [Чекинов, Богданов, 2010, с. 18].

Военные все больше говорят о совокупности целенаправленных и конкретных действий во внутренней и внешней политике, осуществляемых государством в условиях, когда требуется усилить эффективность военной политики. Тем не менее «невоенные меры предназначены для приобретения дополнительных сил (союзников и друзей), ослабления и устранения военных опасностей и угроз (договоры, соглашения, превращение потенциальных противников в нейтралов и т. п.), уменьшения возможностей агрессора (изоляция, создание негативного имиджа в общественном мнении, разоблачение его планов и т. д.), ограничения, вплоть до полного отказа (при определенных условиях), от применения силы» [Лутовинов, 2009, с. 3–4].

Таким образом, сила была, есть и будет существенным фактором социального развития. Как средство властвования и осуществления политики она применяется в виде принуждения и насилия. Применение силы оппозицией оправдывается лишь исторической необходимостью противодействия тирании государства. В современных условиях государство создает демократические условия, чтобы оппозиция могла высказать свое мнение, и механизм смены власти мирным путем. Если в демократических условиях оппозиция прибегает к силовым методам, то речь идет об экстремистской деятельности, и, следовательно, возможны экстремальные формы политического процесса. Вместе с тем военная сила выступает основным средством таких экстремальных форм международных политических процессов, как войны и вооруженные конфликты. Терроризм в его национальной и международной формах абсолютизирует силовой компонент с целью устрашающего воздействия на общественное мнение.

§ 4. Экстремальность политического процесса

Принципиально важно соответствие или не соответствие той или иной формы политического процесса установленным правовым нормам. Вместе с тем, заполняя все политическое пространство, политический процесс распространяется не только на конвенциональные (договорные, нормативные) изменения, которые характеризуют поведенческие акции, отношения и механизмы конкуренции за государственную власть, отвечающие принятым в обществе нормам и правилам политической игры, но и на те изменения, которые свидетельствуют о нарушении субъектами их ролевых функций, зафиксированных в нормативной базе, превышение ими своих полномочий, выход за пределы правового поля. Содержанием политического процесса становятся и изменения, которые спровоцированы субъектами, не разделяющими общепринятые стандарты в отношениях с государственной властью. Возникновение этих изменений связано с тем, что в политической жизни участниками политического процесса являются различные политические институты, представляющие как государство, так и общество. В общем случае политическая жизнь строится на основании норм, принятых государственными органами от лица всего народа. Это не означает, что они всегда соответствуют как интересам отдельной личности, так и интересам и ожиданиям больших социальных групп. Попытки изменить существующий порядок в обход законодательно утвержденных правил вызывает естественное противодействие правоохранительных органов. И если в государстве не существует процедур, позволяющих учесть интересы оппозиции или законным демократическим путем сменить власть, граждане прибегают к неконституционным действиям. Так складываются объективные условия возникновения тех форм политического процесса, которые выходят за пределы правового поля.

Экстремальный политический процесс в определенной мере детерминирован формами политического режима, а значит, возможностью участия во власти, взаимодействия с ней и воздействия на власть. Демократический политический режим предусматривает:

• возможность учета при выработке ориентиров общественного развития интересов различных социальных слоев и групп;

• наличие каналов коррекции политического курса;

• возможность демократической смены политической элиты, находящейся у власти посредством выборов.

В политической системе демократического общества предусмотрены процедурные элементы соперничества различных политических сил. Она представляет возможность сформировать многопартийную систему, допускать существование оппозиции и другие компоненты демократического механизма конкурирования идей, взглядов в обществе. Авторитарные, тем более тоталитарные, политические режимы таким набором механизмов не обладают, а значит, велика вероятность проявления экстремальных форм. С одной стороны, такие режимы не только не учитывают интересы оппозиционных сил, но и прямо запрещают их деятельность. И если при авторитарном режиме у оппозиции есть шанс на существование, то тоталитарный режим, запрещающий инакомыслие, потенциально обречен на принудительный уход с исторической арены, в том числе посредством экстремального воздействия других политических сил.

Наряду с объективными условиями возникновения неконвенционального (незаконного) политического процесса необходимо особо отметить субъективный фактор, который представляют различные субъекты: государство (господствующая политическая власть) при тоталитарном и авторитарном политическом режиме; оппозиция (легальная и нелегальная), выводящая граждан на запрещенные законом протестные действия; экстремисты, радикально отрицающие данное государственное устройство и политический режим.

Внутренний экстремальный политический процесс может инициировать как власть, так и оппозиция или непосредственно экстремистские движения и организации. Экстремальный политический процесс возникает по вине властей в следующих случаях:

1. Если установленный политический режим не позволяет разрешить объективные назревшие в обществе проблемы законным путем, то есть в обществе отсутствуют каналы выражения общественного мнения, нет реакции властей на заявки общества к социальным переменам, оппозиция не допускается к политической конкуренции. Она вынуждена нарушать установленный порядок, прибегать к нелегитимным и незаконным формам протеста.

2. Если государственные структуры превышают свои полномочия в законном использовании силового механизма подавления и преследования политических конкурентов. Соблазн применения силового подавления оппозиции действующей властью весьма силен и кажется весьма эффективным и привлекательным.

3. Если тот же силовой механизм государства используется непоследовательно и неэффективно для пресечения антиконституционных выступлений.

Исторических примеров, подтверждающих вышеизложенные причины и в отечественной, и в зарубежной истории предостаточно: неготовность монархического режима России в начале ХХ столетия к социальным переменам приводит к его свержению; уверенность партийной номенклатуры в непоколебимости советского строя и ее неспособности к реформированию и модернизации страны приводят в 1990-х годах к развалу страны; неумелое применение президентом Украины В. Януковичем сил подразделения «Беркут» для разгона майданнного лагеря с участием молодежи и студентов, а затем введения моратория на применение сил правопорядка, когда этого потребовала ситуация в условиях активизации экстремистских сил и серьезных провокаций, становится одним из факторов, приведших к антиконституционному перевороту и кризису в стране.

В свою очередь, оппозиция или другие силы прибегают к экстремальным формам осознанно или стихийно. Осознанные действия продиктованы названными выше обстоятельствами. На экстремальные действия оппозиция решается, когда крайние радикальные экстремистские взгляды воплощаются в политическую практику.

Следует иметь в виду, что грань между протестной активностью и политическим экстремизмом очень тонка. Как мы уже отмечали, право на протест может характеризоваться как неотъемлемый атрибут демократического общества, посредством которого его граждане могут заявить о своих потребностях и взглядах. Отсутствие четких критериев квалификации экстремистской деятельности или публичной информации как экстремистской затрудняет разграничение экстремизма и схожей с ним общественно-политической активности в виде полемики, дискуссии и т. д., которая не преследуются по закону, а составляет фактически часть демократии и свободы слова, свободы выбора убеждений и вероисповедания.

Но в условиях затяжного политического и экономического кризиса, при неспособности государства удовлетворить потребности общества, при регулярном игнорировании общественных проблем протестная активность начинает перерастать в политический экстремизм. Данные формы проявления политической активности граждан выступают следствием неприятия политического режима, политических институтов, низкого жизненного уровня, невозможности реализации жизненных стратегий, слабого противодействия со стороны властей организациям экстремистского толка, пополняющим свои ряды, предрасположенности к девиациям. «Кроме этого существует практика использования экстремально настроенной молодежи в политических целях различными преступными силами, вследствие чего возрастает число преступлений экстремистской направленности, террористических актов» [Ефанова, 2011, с. 234–235].

Исследователи проблемы выделяют факторы, способствующие экстремистским проявлениям в молодежной среде:

1. Обострение социальной напряженности. Экстремизм постоянно подпитывается неопределенностью положения молодого человека и его неустановившимися взглядами на происходящее.

2. Криминализация ряда сфер общественной жизни (широкое вовлечение молодых людей в криминальные сферы бизнеса). Экстремизм возникает и развивается чаще в тех обществах и группах, где отсутствуют самоуважение и уверенность в себе или же условия существования способствуют игнорированию прав личности.

3. Изменение ценностных ориентаций (значительную опасность представляют зарубежные и религиозные организации и секты, насаждающие религиозный фанатизм и экстремизм, отрицание норм и конституционных обязанностей, а также чуждые российскому обществу ценности). Экстремизм характерен для общностей не столько с так называемым низким уровнем культуры, сколько с культурой разорванной, деформированной, не являющей собой целостности.

4. Использование в деструктивных целях психологического фактора (агрессия, свойственная молодежной психологии, активно используется опытными лидерами экстремистских организаций для осуществления акций экстремистской направленности). Молодой человек озабочен желанием найти свою группу, поиском собственной идентичности, которая формируется по примитивной схеме «мы – они». Его психика неустойчива, он легко подвергается внушению и манипулированию.

5. Использование интернета в противоправных целях (доступ радикальных общественных организаций к широкой аудитории с целью пропаганды своей деятельности, возможность размещения подробной информации о своих целях и задачах, времени и месте встреч, планируемых акциях) [Найда, 2016].

Важно учитывать, что экстремальные формы политического процесса в основном возникают на основании такого морально-политического и психологического явления, как экстремизм. Экстремизм и экстремальные формы политического процесса имеют много общего, хотя отличаются как форма и содержание. Экстремальные формы политического процесса представляют собой более широкий круг явлений, чем экстремизм.

В расширенной трактовке экстремизм рассматривается как всеохватывающее, исторически изменяющееся социально-политическое явление, представляющее собой систему организаций, идеологических положений и установок, а также практических действий, для которых характерным является использование насилия или угрозы его применения по отношению к органам власти, политическим образованиям, отдельным гражданам, населению страны или региона с целью принуждения государственных и политических структур к совершению выгодных экстремистским силам действий.

Чаще всего под экстремизмом понимается идеология крайних, насильственных форм политической деятельности, основанная на непримиримости, вражде и насилии по отношению к своим оппонентам. Поскольку экстремизм часто связывается именно с политикой, его понятие и оценки меняется в зависимости от политической ситуации, характера политических сил, находящихся у власти, политического режима.

Парламентарии Совета Европы определяют экстремизм лишь как форму политической деятельности, которая прямо или косвенно отвергает принципы парламентской демократии. По их мнению, демократия должна обеспечить максимальные гарантии свободы мнений, собраний и объединений, но в то же время защитить себя от тех сил, которые отрицают эти принципы. В отличие от террористической деятельности или националистических призывов, идеологии, отрицающие демократию, не могут быть уголовно наказуемы и преследуемы как таковые. Если понять ПАСЕ буквально, пришлось бы запрещать и коммунистов, и анархистов, и монархистов. В силу этого обстоятельства и возникает необходимость определяться с понятиями. Сложнее всего провести ту черту, за которой убеждения одних могут рассматриваться как угроза правам других [Юдичева, 2011, с. 140].