Текст книги "Нежнее неба. Собрание стихотворений"

«Весной задыхаешься в каменном склепе…»

 
Весной задыхаешься в каменном склепе
Огромного города, сердце полно
Желаньем уйти в пробужденные степи,
Где воздух и солнце пьянят как вино.
 
 
Весною небесная глубь бирюзова,
Певучее голос, пленительней смех,
И сердце раскрыто для каждого зова
И отклик ответный находит для всех.
 
 
Весною не нужно грядущего с прошлым,
Живешь настоящим мгновеньем дыша,
И пошлое часто не кажется пошлым,
И в глупости видит наивность душа.
 
 
Весной в каждой женской улыбке загадка,
И даже у черствых светлее чело,
Весной быть любимым особенно сладко,
А быть одиноким вдвойне тяжело!
 

<9 марта 1918 г. Суббота.

Москва>

«Мы ехали в простой коляске…»

 
Мы ехали в простой коляске
По чахлым нивам ячменя,
И от усталости и тряски
В глазах мутнело у меня.
 
 
Скрипели жалобно колеса
И, догорая, запад гас,
Его лучи ложились косо
И неприветливо на нас.
 
 
Ты… но тебе и горя мало:
Поводья выпустив из рук,
Ты как ребенок задремала,
А мне тоскливо стало вдруг.
 
 
Поля, и небо, и дорога,
И скрип несмазанных колес,
Все было грустно и убого
И сердце трогало до слез.
 

<28 марта 1918 г. Четверг.

Москва>

«Смотрят сумерки в окна ко мне…»

 
Смотрят сумерки в окна ко мне…
Волокнистое небо так ало…
Умирают цветы на окне
В беспощадных объятьях бокала.
 
 
Робкий ветер почти не дыша,
Запах тополя в комнату вносит,
И в забвении странном душа
Никаких впечатлений не просит.
 
 
Ей желанно теперь лишь одно:
Отрешившись от помыслов здешних,
Погрузиться на самое дно
Этих розовых сумерек вешних…
 

<5 апреля 1918 г. Пятница.

Москва>

На даче («Над клумбой вьется мошек рой…»)

 
Над клумбой вьется мошек рой
И пахнет приторно жасмином,
И запад летнею зарей
Как будто вымазан кармином.
 
 
Сойду с террасы в сонный сад,
В гамак прилягу за беседкой,
Где плющ и дикий виноград
Переплелись кудрявой сеткой.
 
 
Раздастся щелканье бича
И будет видно мне из сада
Как пыль взметая и мыча,
Пройдет медлительное стадо.
 
 
Когда ж померкнет свет дневной
И скроет контуры аллея,
Я знаю, ты придешь за мной,
В потемках блузкою белея.
 
 
Ты позовешь меня пить чай
И побежишь ко мне навстречу
И поцелуем невзначай
Я вместо слов тебе отвечу.
 

<1918 г. 13 апреля. Суббота.

Москва>

«Сладко нежиться в мягкой и теплой постели…»

 
Сладко нежиться в мягкой и теплой постели…
Нет желанья вставать… Утро серо и хмуро…
Тополя, что вчера лишь на солнце блестели,
Стали полунагими и смотрят понуро.
 
 
Знаю, выглядит сад наш теперь изнемогшим,
Он с холодным туманом и сыростью дружит,
Ветер грубо и зло по аллеям промокшим
Ворох ржавых лохмотьев швыряет и кружит.
 
 
Косо тянутся с неба стеклянные нитки,
Шорох капель по веткам размерен и нуден,
И от самого дома до ветхой калитки
Сад теперь неуютен, уныл и безлюден.
 
 
Нет, уж лучше скорее сомкну я ресницы
И еще подремлю и понежусь немножко,
Может быть мне сегодня, как в детстве, приснится,
Что весеннее солнце сияет в окошко.
 

<14 апреля 1918 г. Воскресенье.

Москва>

«Хорошо в аллее кленовой в ясный вечер сентября…»

 
Хорошо в аллее кленовой в ясный вечер сентября…
Парк безмолвен и безлюден, мне никто сейчас не встретится;
Пламенеющими бликами ранней осени заря
Сквозь завесу хмурых елей на стволах и ветках светится.
 
 
В небе прядями лохматыми разбросались облака,
От лучей загоризонтных зарумяниться им велено,
И, ногою взбудоражено, на песке шуршит слегка
То, что золото сегодня, а недавно было зелено.
 
 
Красота природы гаснущей успокаивает глаз,
Жадно грудь вдыхает сырость горько пахнущую тлением,
И душа в очаровании молчаливо отдалась
Пробудившимся внезапно пережитым впечатлениям.
 

<19 мая 1918 г. Воскресенье.

Москва>

«Я проснулся на заре…»

 
Я проснулся на заре,
Распахнул окошко в сад;
Небо млело в янтаре
Перед солнечным восходом,
И в окно из цветника
От левкоев аромат,
Вместе с вздохом ветерка
Веял в спальню мимоходом.
 
 
Ты, раскинувшись, спала,
Сладко грезила во сне;
Как прелестна ты была
В бледно-розовой сорочке,
Я хотел уже вставать,
Но пришло желанье мне
У тебя поцеловать
Разгоревшиеся щечки.
 
 
На мгновенье я затих,
Сон боясь нарушить твой,
И коснулся губ твоих,
Но внезапно ты проснулась,
И увидев вдруг меня
Наклоненным над тобой,
Заодно с светилом дня
Лучезарно улыбнулась…
 

1918 г. 20 мая. Понедельник.

Москва

Импровизация («Ветер ворвался в ресторан «Яр»…»)

 
Ветер ворвался в ресторан «Яр»
И огрел по-уху обожравшегося буржуя,
И от неожиданности чуть не подавился я,
Мне показалось, что сейчас рожу я.
 
 
Подскочил официант и нагло рыгнул,
Обдав меня запахом самогона как закоренелого врага,
Но я мужественно и мужиковато заорал: «Ну,
Ты, свинья и боров, мне в лицо не рыгай!..»
 
 
Он сделав языком кукиш, показал мне кулак,
Я по привычке выразился по матерному;
А у вечера невероятно раздулась скула
И он помочиться направился к ватеру…
 

1918 г. 18 июля. Четверг.

Москва

«Под рдеющим лучом заката…»

 
Под рдеющим лучом заката,
У запыленного окна,
Душа в тисках тоскою сжата
И горечью уязвлена.
 
 
И я давно прошедшим грежу
Невозвратимым вновь живу
И ненасытным взором режу
Бледнеющую синеву.
 
 
Там резвый выводок крылатых
Чертит широкую спираль,
И облака в закатных латах
Спешат в загадочную даль.
 
 
Широк и светел путь небесный,
В нем нет сомнений и обид,
Тоска не будет ношей крестной
И взор ничто не оскорбит.
 
 
И снова в сердце малодушном
Горит желанье горячей
Стать ветра спутником воздушным,
Зарозовевшим от лучей.
 

<6 августа 1918 г. Понедельник.

Москва>

После ненастья («Как ярок августовский день!…»)

 
Как ярок августовский день!
Перед крыльцом сверкают лужи,
И за ночь вымокший плетень
Склонился на бок неуклюже.
 
 
Глядит помятый клен в окно,
Стучась в обрызганные стекла,
И на террасе полотно
Потяжелело и промокло.
 
 
Вчерашний ветер стих, успев
Смести к ступенькам листьев груду
И небо, чуть позеленев,
Подобно стало изумруду.
 

<13 августа 1918 г. Вторник.

Москва>

На встрече Нового года («Желаю всем присутствующим здесь…»)

 
Желаю всем присутствующим здесь, —
Да сохранят небесные вас духи, —
Изящно год пропрыгать весь,
Не спотыкаясь с голодухи!
 

1918 г. 31 декабря. Вторник.

Москва

«Возвращенная к жизни теплом животворным…»

 
Возвращенная к жизни теплом животворным,
Зеленеющим пухом окуталась рощица;
Суетливо чирикая в споре задорном,
Воробьи целый день в светлой луже полощатся.
 
 
Благодатное солнце апрельское зорко,
От лучей его в тень ничего не закатится;
В стороне от дороги, на склоне пригорка,
Улыбнулся подснежник в голубеньком платьице.
 
 
Молодой ветерок освежающ и ровен,
Он приносит с полей запах прели и сырости,
У стены, возле груды напиленных бревен,
Бархатистая травка успела уж вырасти.
 
 
Почти сухо повсюду, лишь жирная слякоть
На убогом проселке изрытом копытами,
И от хмеля весеннего хочется плакать
Молодыми слезами давно позабытыми.
 

1918

«Душа как пленница томится…»

 
Душа как пленница томится
По неземному необъятному
Ей – изнемогшей – часто снится
Дорога к солнцу незакатному.
 
 
Но тщетны робкие усилья,
Стремилась в высь уже не раз она;
У ней подрезанные крылья:
Навек она к земле привязана…
 

1918

«Зарумянила осень…»

 
Зарумянила осень
Смятый бок у куста;
Неба чистая просинь
Холодна и густа.
 
 
Истомленности летней
В свежем воздухе нет,
С каждым утром заметней
Между веток просвет.
 
 
В ржавом парке печальней
И безмолвней теперь;
На реке у купальни
Заколочена дверь.
 
 
Ветер небо расчистив,
С цветником заиграл;
Ворох кленовых листьев
Рдеет словно коралл.
 
 
И так радостно взору,
И душа так ясна
В эту краткую пору
Полугрез-полусна.
 

1918

«К холодным стеклам тусклых окон…»

 
К холодным стеклам тусклых окон
Недужный день прижал виски;
От слез бесплодных изнемог он
И обессилел от тоски.
 
 
Между карнизом в промежутке
Взметенных листьев пласт прилип,
И неестественны и жутки
Скелеты ясеней и лип.
 
 
И каждым утром взором каждый
Обводит мутных туч канву
Томим неодолимой жаждой
Увидеть солнце наяву.
 
 
Но тщетно день надеждой начат:
Мы несвершаемого ждем,
И нынче небо также плачет
Тупым безудержным дождем.
 

1918

«Последний пламень солнце мечет…»

 
Последний пламень солнце мечет
Пурпуровый и золотой,
И меркнет августовский вечер
В борьбе бесплодной с темнотой.
 
 
За облаком дорожной пыли
Не разглядеть зари уже,
И вот опять слова застыли
Как сгустки крови на ноже.
 
 
И жутко видеть почему-то
Как тают тени у куста,
И знать, что с каждою минутой
Растет и крепнет темнота.
 
 
Что скоро вечер изнеможет
И упадет под вражий меч,
И чувствовать, что сердце может
Своей тоски не уберечь.
 

1918

«С каждой минутой сумрак мглистей…»

 
С каждой минутой сумрак мглистей,
И у панели на ветру
Заводят высохшие листья
Свою осеннюю игру.
 
 
В кирпичной щели переулка
Затих многоголосый гам,
И тротуар холодный гулко
Аккомпанирует шагам.
 
 
Вдали пропел свисток как флейта,
Лег на асфальт из окон свет,
И у подъезда вырос чей-то
Туманно-смутный силуэт.
 
 
И снова тишь… Как будто город
Смирил трамваи и авто,
И резкий ветер треплет ворот,
Стремясь пробраться под пальто.
 

1918

«Сентябрьский вечер тих и розов…»

 
Сентябрьский вечер тих и розов;
Малейший шелест ловит слух;
Еще далеко до морозов,
Но воздух холоден и сух.
 
 
Перед калиткой в сизой луже
Расплылся след от каблука,
И непривычно-неуклюжи
Опаловые облака.
 
 
Редеют с каждым часом клены,
Лохмотья сбрасывая в ров,
И вытоптан газон зеленый
Тяжелой поступью коров.
 
 
Все явлено другим для взора,
И лишь по-прежнему пыльна
У полусгнившего забора
Общипанная бузина.
 

1918

Пейзаж («От заревых лучей сиреневых…»)

 
От заревых лучей сиреневые,
Прилипли к небу облака,
И у плотины гребни вспенивая,
Шумит и брызжется река.
 
 
Белеет берег одуванчиками
И мнится издали седым,
И над трясинами обманчивыми
Висит белесоватый дым.
 
 
Уходит солнце, переваливая
За невысокий горизонт,
И полоса заката палевая
Над далью вскинула свой зонт.
 

1918

«В кадке с водою у колодца…»

 
В кадке с водою у колодца
Из хрусталя сквозной налет,
И ветер стал больней колоться
Весь день короткий напролет.
 
 
Желтое солнце как из воска
И ничему оно не впрок,
И гулко дребезжит повозка
По мерзлым рытвинам дорог.
 
 
Глухо в саду убогом воя,
Жесток, безжалостен и груб,
Ноябрь последнее живое
Заставил превратиться в труп.
 
 
Голуби хохлятся под крышей,
И за околицей у риг
Над копнами соломы рыжей
С утра сухой вороний крик.
 

1918

«Мы прощаемся… Ты уйдешь сейчас…»

 
Мы прощаемся… Ты уйдешь сейчас…
Может быть навек расстаемся мы…
Но забуду ль я звезды ясных глаз,
Что светили мне по ночам зимы?
 
 
Не забыть того, чем жила душа,
Что своим теплом грело сердце мне;
Пусть в любви к другой догореть спеша,
Не увижу вновь я тебя во сне.
 
 
Пусть тропа к тебе зарастет травой,
Но меж нами все ж не порвется нить;
Что бы ни было, ведь я в прошлом твой,
А минувшего нам не изменить!..
 

<22 февраля 1919 г. Суббота.

Москва>

В роще («Прошумел по листьям дождь… Отгремел за речкой гром…»)

 
Прошумел по листьям дождь… Отгремел за речкой гром…
Разгорелась ярко алая полоска…
В роще пахнет сыростью и весенним вечером
И стволы березок кажутся – из воска.
 
 
И когда нечаянно схватишься за деревце,
Будешь вмиг обрызган россыпью жемчужной,
И по-детски весело и наивно верится,
Что для жизни больше ничего не нужно…
 

1919 г. 24 февраля. Понедельник.

Москва

«Вот и солнце низко, значит близок вечер…»

 
Вот и солнце низко, значит близок вечер;
          Внятней каждый звук;
Если вечер близок, то и ночь близка…
Знаю я, что снова будут капать свечи
          И чадить вокруг,
И за сердце схватит жадная тоска.
 
 
И еще я знаю, что прийти не может
          Сон к душе больной,
Не смыкая глаз я встречу новый день,
И утешусь мыслью: не напрасно прожит
          День вчерашний мной, —
К смерти стал я ближе на одну ступень.
 

<1 марта 1919 г. Суббота.

Москва>

«В сумерки весенние…»

 
В сумерки весенние
Дышится отрадно;
Ласковы мгновения
          Чуткой тишины;
Отзвуки далекие
Ухо ловит жадно
В мглисто-синеокие
          Сумерки весны.
 
 
Контуры и линии,
Тени и намеки
Спрятались под синею
          Дымкой волшебства,
Смутной грезой мучая,
Плавно льются в строки
Ритмы и созвучия,
          Мысли и слова.
 
 
В этот сумрак радостно
И легко поэтам,
В теле томно-сладостно
          Кровь поет, звеня;
Сумерки весенние —
Грань меж тьмой и светом,
Час успокоения
          Гаснущего дня.
 

<1919 г. 21 марта. Пятница.

Москва>

«Вздыхает нива золотая…»

 
Вздыхает нива золотая,
Шумят зеленые леса,
И сердце в смутных грезах тая,
Горит и верит в чудеса.
 
 
Весь день с веселою заботой
О берег плещется река,
И каждый вечер позолотой
Заря обводит облака.
 
 
В еще невыгоревшей сини
Зенит лазорев и высок,
И все от розы до полыни
Впивает зрелой жизни сок.
 
 
Но только лес в осеннем горе
Стряхнет потрепанный наряд,
Поблекнет синь, померкнут зори
И грезы сердца догорят.
 

<25 марта 1919 г. Вторник.

Москва>

«О, предводитель воинства…»

 
О, предводитель воинства
Очередного изма,
Твоих стихов достоинство
В том, что они как клизма.
 

1919 г. 26 марта. Среда.

Москва

«Гремит Максим фанфарно…»

 
Гремит Максим фанфарно
В сто первый раз одно,
Хоть длинно и бездарно,
Но все-таки смешно!
 

1919 г. 19 апреля. Суббота.

Москва

«Вы, рифмуя, старательно пишете…»

Н. П. Кугушевой

 
Вы, рифмуя, старательно пишете,
Но где нужно не ставите там ять,
И стихи отдадите Вы Мише те,
Чтоб хранил у себя их на память.
 

1919 г. 2 мая. Пятница.

Москва

«Только знать, что готова награда…»

 
Только знать, что готова награда,
Только чувствовать сладость любви,
Больше мне ничего и не надо,
Чтобы сердце запело: «Живи!..»
Чтобы гордости жесткие путы
Разорвать без усилий совсем,
И чтоб с этой блаженной минуты
Братом стать обездоленным всем.
Чтоб найти потаенные двери
И направить к ним шаг не скользя,
Чтоб опять в свои силы поверить
И не знать, что такое «нельзя…»
 

1919 г. 8 мая. Четверг.

Москва

«Он славословит стихи Адуева…»

 
Он славословит стихи Адуева,
Адуев – Пушкин, и лучше даже!..
И будут жарить за то в аду его
На сковородке в смоле и саже.
 

1919 г. 19 мая. Понедельник.

Москва

«В Союзе два обеда слопав…»

 
В Союзе два обеда слопав,
Пломбир и порцию ухи,
Стал бальным голосом Нетропов
Читать фанфарные стихи.
 

1919 г. 21 мая. Среда.

Москва

«Уж сколько зим и сколько лет…»

Уж сколько лет и сколько зим…

М. Гинзбург

 
Уж сколько зим и сколько лет
Я жил без всякой к жизни жажды,
Но по дороге в Назарет
Мне кто-то дал нюхнуть однажды.
 
 
И с знаменательного дня
Того, я сохну словно веник:
«Его» ни грамма у меня,
А для покупки нету денег.
 
 
И я тогда лишь заживу
И каждый миг мне будет дорог,
Когда увижу наяву
В своем кармане граммов сорок!
 

1919 г. 23 мая. Пятница.

Москва

Винегрет из Мачтета («Вторая Мещанская Матрена и Фекла…»)

 
Вторая Мещанская… Матрена и Фекла…
Бурое в синем… На улице июль…
Припрыгивает, упрыгивает… Собор в Реймсе…
Ударили к обедне… В занавесках тюль…
Если б я был маленький!.. Персей и Андромеда…
Мебель «рококо»… Ты как Мессалина…
Мякушкина поляна… Стихи Ратгауза…
Бордюр «трамблэ»… Душа без сплина…
Загнусила шарманка… Выругался кто-то…
О, Рыдвань!.. О, Рыдвань!.. О, Рыдвань!..
Восторг Мамая… После завтра – суббота…
 

1919 г. 28 мая. Среда.

Москва

Валерию Брюсову Акростих («Весна! Как счастлив я! Покончено с зимой…»)

 
Весна! Как счастлив я! Покончено с зимой…
Апрельский вечер тих и легкий ветер вея
Ласкает ветки верб; улегшись на траве я
Ему отдал себя, он – брат весенний мой.
 
 
Раскрыли облака свой веер с бахромой,
И от закатных стрел стыдливо розовея,
Юг весь заволокли, а выше и правее
Блестит звезда любви над алою каймой.
 
 
Резва и весела беспечная летунья
Юлит вокруг меня, и только нежно дунь я
Слетит с прозрачных крыл пыльца из серебра…
 
 
О, милая моя! Не избегай меня ты:
В душе как здесь – апрель, душа вдвойне добра,
Усталость и недуг с нее весною сняты!
 

<Не позже мая> 1919

В альбом на ходу

1. Н. П. Кугушевой («Примите мои пожеланья хорошие…»)

Н. П. Кугушевой

 
Примите мои пожелания хорошие,
И в них я скромен, а не неистов,
Получить Вам желаю по карточке галоши и
Быть подальше от компании кокаинистов!..
 

1919 г. 14 апреля. Понедельник.

Москва

2. Н. Н. Ольховской («Что такое жизнь здешняя наша?..»)

Н. Н. Ольховской

 
Что такое жизнь здешняя наша?
Сегодня не то, что было недавно:
Вчера она – просто Наташа,
А нынче – Наталия Николавна!..
 

1919 г. 26 мая. Понедельник.

Москва

«Нетропов и Мачтет давно друг другу любы…»

 
Кукушка хвалит петуха,
За то, что хвалит он кукушку…
 

И. А. Крылов

 
Нетропов и Мачтет давно друг другу любы,
Как тот, так и другой поэты «бламанже»!..
У первого в стихах гремят фанфарно трубы,
Второй поэт дзинь-дзинь с обоями драже.
 
 
Пусть разный вкус у них, для нас неважно это,
Пусть любит пиво тот, а этот хлебный квас,
Навек пленен Максим бессмыслицей Мачтета
И грохотом фанфар Нетропова – Тарас.
 

1919 г. 28 мая. Среда.

Москва

Н. П. Кугушевой («Хотя не хорошо хорошему поэту…»)
Надпись на книге

 
Хотя нехорошо хорошему поэту
На память о себе дать даже Кузмина,
Я все-таки прошу принять Вас книгу эту
Так как моя – увы! – еще не рождена.
 

1919 г. 5 июня. Четверг.

Москва

«Я знаю: завтра будет то же…»

 
Я знаю: завтра будет то же,
Что было нынче и вчера;
О, как неразличимо-схожи
Мои простые вечера!
 
 
Но ты, душа моя, ты рада,
Уверена ты свято в том,
Что зреет для тебя награда
В уединеньи золотом.
 

1919 г. 18 июня. Среда.

Москва

«Среди членов Союза…»

 
Среди членов Союза,
Что в кафе «Домино»,
Выделяется муза
Ротермунд де-Гурно
 
 
Начиная с походки
И кончая – увы! —
Всем обличьем кокотки
С ног и до головы.
 

1919 г. 29 июня. Воскресенье.

Москва

В. А. Гиляровскому («Писать экспромты мне судьбою суждено…»)
В альбом

 
Писать экспромты мне судьбою суждено!..
Явившись в этот мир с фамильей экспромтиста,
          (Хоть в том, конечно, не вина его,)
Приходится сейчас обделать дело чисто:
Вам написать в альбом в мгновение одно,
          Чтоб поддержать престиж Минаева!..
 

1919 г. 9 августа. Суббота.

Москва

Н. С. Берендгофу («Качаясь вышел на крыльцо…»)
В альбом

 
Качаясь вышел на крыльцо
И сел с трудом в авто граф…
Я сделал кислое лицо,
Внося в альбом автограф.
 

1919 г. 13 августа. Среда.

Москва

«Вся жизнь – напряженье в прицеле…»

 
Вся жизнь – напряженье в прицеле,
Томление вечной жаждой,
И каждый стремится к цели,
Но цели достигнет не каждый.
 
 
И кто в свои силы верит,
Идет не колеблясь прямо,
Откроет заветные двери,
Войдет в святилище храма.
 
 
А тот, кто ищет проселков,
Обходит в пути преграды,
Страшится мнений и толков,
Никогда не найдет награды.
 
 
Иди дорогой любою,
Пути не ищи короче,
Никого не зови с собою,
Не бойся обманов ночи.
 
 
Доверяй лишь собственным силам,
И тогда – в расцвете ль, в конце ли,
Но ты окрепшим иль хилым
Достигнешь желанной цели.
 

1919 г. 3 декабря. Среда.

Москва

«Слегка трещит камин и золотистый блик…»

 
Слегка трещит камин и золотистый блик
Бежит через ковер и прячется в портьере;
В раскрытом словаре пучок сухих гвоздик,
И милый голос твой доносится сквозь двери.
 
 
Массивный книжный шкаф уходит в потолок,
В нем собраны стихи поэтов разных вкусов,
Здесь к Северянину прижался плотно Блок,
И с Фофановым в ряд стоят Кузмин и Брюсов.
 
 
Волнует сердце рифм и образов игра,
И плавно и легко в ритмическом потоке,
Одна вслед за другой, скользят из-под пера
В раскрытую тетрадь ямбические строки.
 
 
А на дворе мороз и светлый диск луны
Взбирается в зенит, сквозь облака ныряя,
И траурная тень от каменной стены
Легла наискосок до ветхого сарая.
 
 
Откинешься на стул, закуришь не спеша
И позовешь тебя – счастливая минута! —
И грезу пережив приветствует душа
Покой и красоту домашнего уюта.
 

<10 декабря 1919 г. Среда.

Москва>

«Два крепко спаянных звена…»

 
Два крепко спаянных звена,
Мы пополам делили годы
Все, чем любовь была полна
В минуты счастья и невзгоды.
 
 
И нам казалось, что вокруг
Ни у кого нет прав и власти
Разъять сплетенье наших рук
И разделить нас на две части.
 
 
Но камень брошенный судьбой
Нам доказал бесправность права,
И разлетелись мы с тобой
Налево ты, а я направо.
 

<31 декабря 1919 г. Среда.

Москва>

Радость («Подойдет недотрогой-царевной…»)

 
Подойдет недотрогой-царевной,
Свяжет сердце атласной тесьмой,
И промолвит с улыбкой полдневной:
«Улыбнись!.. На сегодня ты мой!..»
 
 
И посмотришь, не так уже хмуро
Стынет небо над садом нагим,
И лицо у хромого амура
Точно стало мгновенно другим.
 
 
И поверишь, что жизни ты нужен,
Кровь шумнее ударит в виски,
И разорванной нитью жемчужин
Разобьются сомненья в куски.
 
 
И надеждами ум обнимая,
Невозможным мечты серебря,
Вдруг почувствуешь веянье мая
Вместо жестких тисков декабря.
 

1919

«Вокруг замкнутые уста…»

 
Вокруг замкнутые уста
И неестественные лица,
Но воплощается мечта
И каждый должен веселиться.
 
 
А жизнь – к Голгофе крестный путь
И, повинуясь жесткой плети,
Спешим, не смея отдохнуть,
К недостижимому на свете.
 
 
Покорны рабскому ярму,
От унижения сгорая,
Идем как в затхлую тюрьму
К вратам обещанного рая.
 
 
И жутко в этой суете
Изображать собой паяца,
И даже в муках на кресте
По приказанию смеяться.
 

1919

«Все отойдет и – без возврата…»

 
Сердце, сердце, успокойся,
Все навек, все без возврата…
 

В. Брюсов

 
Все отойдет и – без возврата,
И крепкая порвется нить,
И как ни тяжела утрата
Ей сердца не оледенить.
 
 
Влюбленным предстоит разлука,
И есть конец весне ль, зиме ль,
И каждый день стрелой из лука
Летит за тридевять земель.
 
 
Бессмертной даже красоты нет,
И песнь замолкнет, прозвенев,
И все пройдет, и все остынет,
И страсть, и мужество, и гнев.
 

1919

«День был томителен и зноен…»

 
День был томителен и зноен,
От солнца вяли облака,
Но ветер – бунтовщик и воин —
Навеял грозовые тучи
Откуда-то издалека.
 
 
И стал прохладным полдень жгучий,
Природа, притаясь, ждала;
Вот гром прогрохотал тягуче,
И вспарывая тучи в небе
Черкнула белая игла.
 
 
И полил дождь… И ожил стебель,
И пыльный лепесток воскрес,
И сделался каким он не был,
Веселым, бодрым и лохматым,
Казавшийся зачахшим лес.
 
 
И все цветы в хмельном расцвете,
Почувствовав избыток сил,
Благодарили хором ветер
За то, что он был добрым братом
И вновь их к жизни воскресил.
 

1919