Текст книги "Остров"

Я тоже кое-как привел в порядок свою одежду, догнал доктора и пошел рядом с ним. С минуту мы шли молча. Когда оказались на берегу канала, Лесли спросил меня:

– Думал, я решил тебя сдать?

Я кивнул, доктор хлопнул меня по плечу и первый раз улыбнулся.

– Молодец, я бы тоже так подумал. Думаю, мы с тобой подружимся.

«Возможно», – подумал я, но вместо этого сказал:

– Ты не похож на врача. Скорее, на полицейского. Ты хорошо стреляешь.

Лесли усмехнулся, глядя себе под ноги, пробормотал что-то вроде «учителя хорошие были» и ничего более внятного не сказал, но отставать от него я не собирался, и спросил:

– Что это была за штука? Похожа на зеркало.

Лесли снова улыбнулся с таким видом, точно вещь, спасшая нам жизнь, была делом его рук.

– Это полезная игрушка, называется «двойник», она же «фантом», воспроизводит последнее, что увидит перед тем, как разобьется. Я купил ее по случаю у одного человека. Он нашел ее в море, и сам не знал, на что она годится, а когда догадался, было поздно. Но это старая история.

Мы повернули еще раз, оказались на широкой улице, довольно многолюдной. Даже не верилось, что в паре кварталов отсюда стоят брошенные дома и дворы, населенные отвратительными существами. Но море пока было далеко от этого места, однако когда оно подойдет ближе, дома, мимо которых мы сейчас идем, тоже опустеют, люди бросят их и уедут, а океан принесет сюда новых чудовищ.

Мы свернули еще раз, впереди показался огромный мост, он висел над рекой и в подступавшем с воды тумане казался выгнутым хребтом ископаемого монстра. Я вспомнил, что Тэйлор живет за рекой, вспомнил его слова и спросил Лесли:

– Ты, правда, врач?

– Ага, травматолог, – ответил тот, – сломанные руки, ноги, ребра, пробитые головы – моя специальность. Если что – обращайся.

И только он собрался сказать что-то еще, как я перебил его:

– А за что тебя лишили лицензии?

Доктор пристально посмотрел на меня из-под шапки и уточнил:

– Это тебе Тэйлор разболтал?

Увидев, как я кивнул, доктор возвел глаза к небу и скривился, как от кислого, но ответил:

– Узнаю своего братца: к сорока годам он так и не научился держать язык за зубами. Вообще-то это полагается держать в секрете, но тебе я скажу. За секс с пациенткой.

– Ух ты, – вырвалось у меня, – за это могут лишить практики?

– Еще как, – отозвался Лесли и добавил:

– Представь – она сама вешалась мне на шею, говорила, как ей хорошо, а потом донесла в комиссию по врачебной этике. Вот сука, да?

– Еще какая, – отозвался я. Сказал так не просто, чтобы поддержать разговор – вспомнив вчерашнюю официантку, я был полностью согласен с доктором.

Мы добрались до моста, перешли в тумане и ранних дождливых сумерках реку и направились вверх по чистой, хорошо освещенной улице мимо крепких основательных богатых домов под яркими черепичными крышами. Доктор остановился у третьего от моста. Этот дом стоял особняком от остальных, от проезжей части его загораживала высокая живая изгородь, росшая с той стороны забора. Над забором просматривались стены из серого камня и горевшие желтым окна.

– Пришли, – сказал доктор, – мой братец живет здесь. Он поселился тут года два назад после того, как купил яхт-клуб парусных судов. Богатые люди когда-то так развлекались: устраивали гонки под парусами и даже пытались затеять кругосветку. Потом побросали свои игрушки и уехали вглубь страны, а Тэйлор после того, как все началось, первым сообразил, что к чему и выгоды не упустил. Он, в отличие от меня, на радость нашим родителям, получил традиционное образование, закончил университет и мог бы стать политиком или банкиром, но характер не позволял. Ему было скучно в конторе, он авантюрист, игрок, причем везучий. Все родительское наследство он вбухал в парусники и не прогорел, наоборот, богатеет с каждым днем, а все управление свалил на меня.

Доктор открыл калитку своим ключом, мы вошли, по выложенной плиткой дорожке пересекли лужайку и направлялись к входной двери. Ее Лесли просто потянул на себя за ручку, дверь открылась, и мы оказались в холле.

– Он довольно добрый, мой братец, веселый и незлопамятный, любит карты, виски и женщин. А твоя мать – красивая женщина, – неожиданно сказал доктор, – я видел ее у Тэйлора несколько раз и, надо сказать, даже завидовал ему. Они расстались?

Я не знал, что мне ответить, мать никогда не посвящала меня в свои тайны, поэтому решил просто промолчать. С другой стороны, мне показалось, что я глупо выгляжу, и сказал ту часть правды, какую знал наверняка:

– Да, на время. Моя мать пока не может приехать в Бристоль.

О причинах я умолчал, как не сказал об этом недавно и самому Тэйлору.

А тот уже шел нам навстречу: высокий, подвижный, подтянутый, с рыжеватыми, зачесанными назад волосами и бледным лицом человек появился на площадке лестницы, что вела наверх, и рассматривал нас, пока мы шли к нему. Вернее, рассматривал он меня, он даже чуть прищурился и подался вперед, пока я не оказался перед ним. Он отступил на шаг, глянул на меня, на доктора, и тот сказал:

– Это Данила Хиггинс. Это мой брат и хозяин дома Тэйлор. Думаю, нам всем есть, что сказать друг другу, а я зверски устал и хочу есть. Поэтому предлагаю поговорить за столом, если вы не возражаете.

Он скинул пальто, бросил его на длинную деревянную лавку, что стояла у стены и, не дождавшись ответа, пошел по коридору. Я последовал его примеру, незаметно для окружающих, переложив футляр в карман штанов.

Тэйлор не возражал, вернее, он вообще помалкивал и все еще разглядывал меня, но уже не так пристально, как на лестнице, а украдкой, отводя взгляд, как только замечал, что я наблюдаю за ним. Ему было лет сорок или чуть больше, он был старше Лесли, в их чертах было мало общего, только глаза одинаковые. Тэйлор и вел себя по-другому. Более уверенный в себе, спокойный и даже ленивый, как мне показалось. А доктору постоянно хотелось оглянуться и что-то проверить, он прислушивался к каждому звуку, а оглядывался, как показалось мне, просто по привычке, движения его были более резкими, чем у брата, голос громче.

– Как все прошло? – на ходу спросил Тэйлор, пока мы шли по коридору второго этажа. Стены тут не закрывали обои или плитка, их оставили как есть, и над головой, и по сторонам высились своды из серого камня.

– Как я и предполагал, – отозвался доктор и первым уселся за большой, уже накрытый обеденный стол, стоявший напротив камина, повернулся к огню вполоборота, – за нами гнались. Пока не знаю, чьи эти люди, но мы еле оторвались. И все из-за этих объедков.

Тэйлор уставился на брата с другого конца стола, хотел уже уточнить насчет объедков, но тут в комнате появился человек в темном костюме. Он вез перед собой тележку с посудой и блестящими кастрюльками, от которых очень хорошо пахло. Скоро они оказались на столе, Тэйлор велел человеку уйти. Потом глянул на меня и попросил:

– Данила, будь любезен, если тебе не трудно, закрой, пожалуйста, дверь. Я не хочу, чтобы нас слышали.

Мне было нетрудно, и я выполнил его просьбу, подумав при этом, что Тэйлор – человек богатый, раз позволяет себе держать прислугу, и вместе с тем воспитанный и даже деликатный, не самодур, какими частенько бывают люди его круга.

Доктор уже распоряжался за столом, налил мне полную тарелку супа и сам ел с большим аппетитом. Я тоже взялся за еду. Тэйлор смотрел на нас обоих и к своей тарелке не прикасался, потом не выдержал.

– Что за объедки? – спросил он. – Потрудитесь объяснить. Насколько я помню, речь шла о карте.

Лесли глянул на меня и сказал:

– Покажи ему.

Я достал футляр и через стол подал его Тэйлору, потом вернулся к еде, не забывая при этом поглядывать на друга моей матери. Тот обо мне уже забыл, осмотрел футляр со всех сторон, открыл его, извлек скелет и теперь держал его за спинной плавник. В отблесках огня от камина рыбьи кости отсвечивали красным и рыжим, и мне показалось, что скелет дрожит, шевелится и вообще сейчас вырвется от Тэйлора и упадет на пол.

По лицу доктора скользнула еле заметная усмешка: видимо, он вспомнил себя, когда впервые увидел эту «карту». Он глянул на брата, подмигнул мне и положил себе на тарелку хороший кусок мяса, занес над ним нож и вилку. Я позаботился о себе сам, а Тэйлор к еде не прикасался, он вообще вышел из-за стола и рассматривал рыбу так и этак, то подносил ее к глазам, то снова держал за край плавника, как мне показалось, чуть брезгливо и с осторожностью одновременно.

– Интересно, – пробормотал он, не обращая на нас с доктором внимания, – очень интересно. Я считал, что все гораздо проще, но ошибался. Если это то, о чем я думаю, странно, что вы до сих пор живы. Точно я буду знать завтра.

Он вернулся за стол, убрал рыбу в футляр и принялся за давно остывший суп.

Доктор что-то сказал ему, Тэйлор, помедлив, ответил, а я едва не заснул прямо за столом. Сытость, тепло и чувство, что избавился от опасности и можно больше не оглядываться, не высматривать в толпе знакомые бандитские физиономии, думая, что в следующий миг придется бежать без оглядки, точно подкосили меня. Я плохо соображал, глаза слипались, и доктор проводил меня в последнюю комнату по коридору, потом куда-то делся, а я остался один наедине с тем человеком в темном костюме. Человек принес мою куртку, повесил ее в шкаф и обратился ко мне, то ли спрашивал, то ли наоборот хотел о чем-то предупредить, но я не слышал его. Я заснул, стоило мне свалиться на узкую и довольно жесткую кровать, стоявшую у окна, и последнее, что я запомнил от того вечера, был стук дождя по стеклу…

Проспал я, как выяснилось, почти сутки, а когда снова оказался в столовой, за окнами вновь было темно, снова горел огонь в камине, и Тэйлор сидел напротив меня, потягивая виски из низкого стакана. Доктор задерживался, но вскоре появился и он, с мокрыми от дождя волосами, оживленный и, как мне показалось, чуточку злой, вернее, раздраженный. Лесли первым делом поздоровался с братом, потом поинтересовался моим самочувствием и сказал:

– Ну, что тут у нас? Что нового? Этот скелет на что-нибудь годится, или можно выкинуть его крысам?

Тэйлор вместо ответа подвинул брату бутылку с виски, доктор налил себе и передал бутылку мне, но я отказался. Недавний опыт употребления алкоголя был еще слишком свеж в памяти. Я просто сидел и смотрел то на доктора, то на задумчивого Тэйлора, то на огонь. Дрова трещали в пламени, оно отбрасывало красные отблески на каминную решетку, в комнате было тепло и хорошо пахло.

– Что узнал? – нетерпеливо повторил доктор. То ли он куда-то торопился, то ли его терзала неизвестность, но ждать он не хотел, и наседал на брата. А тот допил виски, налил себе еще, и сказал:

– Это не объедки, братец, как ты подумал, хоть и выглядят так, как выглядят. Их вид может обмануть любого из нас, но – сам посуди – разве стал бы их прежний хозяин прятать обычный рыбий скелет в банковской ячейке? Я сегодня показал его кое-кому из наших с тобой общих знакомых, – при этих словах доктор насторожился, назвал несколько имен, которые мне ничего не сказали, а Тэйлор только потягивал виски и покачивал головой. Наконец, доктор выдохся, и Тэйлор заговорил дальше:

– В сущности, это неважно. Важно другое – это и есть карта. Да, да, это карта, – Тэйлор с легкой снисходительной улыбкой посмотрел на нас с доктором. Вид у нас, должно быть, был презабавный, поэтому он откровенно улыбнулся, наслаждаясь нашим недоумением.

– Не тяни, – сказал Лесли, – выкладывай, ради чего я вчера чуть не расстался с жизнью. И Данила тоже, – он показал стаканом на меня.

Тэйлор перестал улыбаться и сказал:

– Это именно карта, хоть и выглядит таким… необычным образом. Оказавшись в воде, она приведет тебя к тому месту, где ее поймали и… законсервировали, что ли. Мой информатор пытался объяснить мне принцип, но, похоже, сам толком ничего не знал об этом, и я не разобрался. Суть вот в чем: у рыбы отрывается любая кость, рыбу бросают в воду и она плывет в то место, где ее выловили. Причем далеко от своей кости отплыть не может. Поэтому даже когда корабль стоит на месте или дрейфует, рыба плавает вокруг него.

Вроде собаки на длинном поводке.

Он положил на стол футляр, открыл его и вытряхнул скелет на небольшое блюдце. Мы уставились на рыбу, и каждый, можно не сомневаться, думал, откуда она взялась.

– Мне кажется, при жизни она была селедкой, – неуверенно сказал доктор, – а селедка живет везде. Но даже если не селедка, то дела это не меняет. А вообще интересный способ запомнить дорогу – не чертить курс на бумаге, не использовать компьютер, а сделать себе вот такого… проводника, что не собьется с пути. И шторм ему нипочем, и перебои с электричеством. Удобная вещица…

– И куда она нас приведет, хотел бы я знать? – перебил брата Тэйлор.

– К острову, где находится пруд с живой водой, – сказал я. В моей голове картинка сложилась сразу, как только Тэйлор назвал принцип действия рыбьего скелета. Все верно, по-другому и быть не может, Биллу удалось каким-то образом превратить рыбу в подобие компаса, вернее, клубка из сказки, что катится по дорожке и ведет путника за собой. Только в нашем случае это будет море и корабль, рыбий скелет и шхуна под парусами.

Тэйлор и доктор теперь смотрели на меня, и я еще раз со всеми подробностями, не упуская ничего, рассказал им о своем знакомстве с Биллом и все, что за этим последовало. Закончил на том, как мы с матерью расстались на дороге, и эту часть повествования, как мне показалось, Тэйлор выслушал с особым интересом.

– Жалко, – сказал он, – жалко, что так получилось. Тереза ничего не сказала мне, и напрасно, между прочим. Я думаю, что этот вопрос можно решить, но только позже.

Он качал на ладони стакан и смотрел на рыбу, смотрел так, точно видел что-то сквозь нее. Доктор откинулся на спинку стула и тоже не сводил со скелета глаз. Оба прекрасно знали сказку об озере с живой водой, о ее действии и, разумеется, оба не верили, как не верил в нее и я. И вот это неверие пошатнулось, дало трещину и того гляди развалится на части: все было одно к одному – и рыба, и рассказ Билла, и вчерашние гонки по городу, и выстрелы, и трое убитых. Значит, они тоже поверили, вернее, они знали наверняка, ведь Черный брат был вместе с Биллом на том острове и на себе испытал воздействие живой воды, и готов был отдать последнее, чтобы снова оказаться там. Значит, это все же не сказка, значит…

– Звучит заманчиво, – проговорил Тэйлор.

– Весьма, – отозвался доктор, ухмыльнулся и потянулся к бутылке, налил себе еще и добавил:

– Если этот пруд жизни найдется, то я лишусь своей практики.

– Ты с ней давно расстался, – рассеянно сказал Тэйлор и положил скелет себе на ладонь. Показалось мне или нет, но в голосе Тэйлора появились новые нотки: так говорят о решенном деле, когда осталось только обсудить детали.

Доктор выругался вполголоса, стало тихо, по стеклам снова стучал дождь, а я ждал, что будет дальше. Тэйлор вернул скелет на блюдце, принялся крутить его на столе… и сказал:

– Надо подумать.

– Что тут думать? – отозвался доктор. – Эти люди, что гнались за нами, знали, за чем охотились. Знают про карту, значит, знают и про пруд и найдут его рано или поздно.

– Ты прав, – так же спокойно ответил Тэйлор. Он оставил рыбу в покое, закурил и теперь смотрел на огонь.

На этот раз пауза затянулась, доктор молчал, я подтянул к себе блюдце с рыбьими костями, провел пальцем по ее хребту. Селедка, килька или сардина – кем бы она ни была в своей недолгой жизни, по смерти она стала дороже всех богатств океана. Она знает путь к Острову, к роднику с живой водой, найти который мечтали многие, и не только из-за богатства, что сулила продажа той воды. Всегда быть здоровым, сильным и молодым – это ли не мечта любого? И на столе передо мной лежит нечто, и это нечто приведет к Острову любого, едва окажется в море. А мое дело сделано, я выполнил поручение матери и скоро отправлюсь обратно к ней, поселюсь у деда с бабкой и займусь чем-нибудь, чтобы не сидеть дома и видеть их пореже.

– Хорошо, я подписываюсь на это, – сказал Тэйлор, повернулся к столу и посмотрел на нас с доктором. Взгляд Тэйлора был уже другим, не рассеянным, как минуту назад, не равнодушным, а острым и цепким. Приятель моей матери даже внешне чуть изменился: исчезла вальяжность, пропала улыбка, на меня смотрел предельно собранный и отлично знающий, чего он хочет, человек, сильный и богатый, способный довести свой замысел до конца.

– Лесли, ты едешь со мной, будешь присматривать за командой. Кроме того, мне нужен врач, как ты понимаешь.

Доктор кивнул и вылил себе в стакан остатки виски, сделал вид, что хочет чокнуться с братом, и сделал хороший глоток, при этом мне показалось, что доктор улыбается. Впрочем, в комнате был полумрак, и в неверном свете огня из камина я мог и ошибаться.

– И ты, Данила, тоже. Тебе же хочется выйти в море на настоящем паруснике? – произнес Тэйлор, глядя на меня, и по его виду я сразу понял, что это не предложение, а приказ. Слова доктора о том, что об острове знают многие, не прозвучали бесследно, он все прекрасно понял. Тэйлору выгоднее взять меня с собой в море, чтобы, оставшись на берегу, я не разболтал секрет. Про парусник он добавил просто так, для красоты, попытавшись заманить меня романтикой, и я сделал вид, что охотно заглотил наживку.

– Конечно – сказал я, – очень хочу. Спасибо вам. Моя мать будет вам благодарна.

Должно быть, эти слова прозвучали несколько двусмысленно, потому что Тэйлор чуть улыбнулся и тут же заговорил о другом:

– Лесли, поезжай в порт, проследи, как готовят «Изольду».

Доктор кивнул и принялся быстро допивать виски, а Тэйлор снова обратился ко мне:

– «Изольда» – это мой лучший парусник, двухмачтовая бригантина, может идти со скоростью двадцать узлов при попутном ветре. Да что я тебе рассказываю, сам все увидишь.

– Завтра же, – сказал доктор, поднимаясь из-за стола, – утром я поеду в порт. Данила, ты хочешь поехать со мной?

– Да, – сказал я, – конечно. Я обязательно поеду.

– Отлично, – Тэйлор накрыл рыбу салфеткой, – мы выходим послезавтра. Надо торопиться, пока нас не опередили. Смиту я позвоню сейчас же, он будет ждать вас. И смотри, чтобы ни одна собака не знала, – как мне показалось, последние слова он произнес угрожающе.

– Не узнает, если ты сам не разболтаешь, – сказал доктор, и Тэйлор немного стушевался, и не нашелся, что ответить брату.

Доктор приехал за мной так рано, что еще толком не рассвело. Я едва успел позавтракать, когда услышал голос Лесли. Дожевывать пришлось на ходу, я схватил свою куртку и сбежал вниз по лестнице прямо навстречу доктору. Он посторонился, пропуская меня вперед, быстро переговорил о чем-то с братом. Тэйлору встать так рано стоило, видимо, больших усилий, он только что не спал на ходу, вышел в холл в теплом халате и там не задержался, быстро ушел наверх, когда доктор догнал меня в саду.

– Смит – наш капитан – ждет нас на «Изольде», – по дороге говорил мне доктор, – сегодня должна начаться погрузка продовольствия и воды, и я очень надеюсь, что она уже началась. Тэйлору не терпится выйти в море, этот скелет в футляре не дает ему покоя, он все хочет посмотреть, как тот поведет себя в воде.

Я подумал, что покоя Тэйлору не дает новость об острове с живой водой, а так же наличие конкурентов, что усложняет дело и заставляет торопиться. Я слышал вчера разговор Тэйлора и доктора, при этом Лесли сказал, что он так и не узнал, кто отправил за нами погоню, чем озадачил приятеля моей матери, тот надолго задумался, но решения своего не изменил. В конце концов, не будут же конкуренты следить за нами в море, гораздо легче сделать это на берегу, в чем я успел убедиться на собственной шкуре.

Дождь усилился, когда мы подъехали к порту. Лесли вел машину – на это раз это был белый «BMW» – между огромных ангаров, высоких зданий без окон с воротами вместо дверей, ловко разъезжался с гружеными фурами и легковушками, повернул, огибая бесконечное строение с металлическими стенами, и за ним я увидел море.

Снова серое, мутное, но без белых барашков на гребнях, море шумно дышало под таким же низким серым небом, волны тихо плескались в бетонные стенки причалов, качали корабли. Их тут было много, так много, что вздумай я их сосчитать, то сбился бы немедленно. Куда ни глянь, я видел только мачты со спущенными и свернутыми парусами всех оттенков белого цвета и мокрые борта, деревянные корпуса, блестевшие под дождем. Слышался глухой стук – это корабли бились о причальные стенки, пахло водорослями и дождем.

Лесли остановил машину, мы вышли и направились к ближайшей пристани. Прошли мимо мокрой пирамиды из длинных темных контейнеров, миновали низкий дом со стенами из пластика и оказались на причале. В самом его начале стоял большой, метров тридцать в длину, а то и больше, корабль с двумя мачтами без парусов. Паруса висели на реях, перехваченные толстыми канатами, и я заметил двух человек, что сидели сверху, бесстрашно свесив ноги с высоты в несколько десятков метров.

– Вот она, красавица, – сказа доктор, – наша «Изольда». Тэйлор купил ее у твоего земляка – какого-то русского миллионера, ему надоели обычные яхты, и он построил себе деревянную бригантину. Его богатые соседи едва не лопнули от зависти, и немедленно заказали себе точно такие же. Бриг, барк, шхуна, каравелла, баркентина, есть даже парочка фрегатов, но сейчас они в море, – Лесли широко взмахнул рукой, показывая на ближайшие к нам и дальние причалы, – чего тут только нет. И все это купил мой братец, отдал последние деньги и не прогадал, шельмец, а теперь живет в свое удовольствие, сдает свой флот всем желающим и в ус не дует, но так же ищет приключений, когда заскучает.

Я еще раз посмотрел по сторонам – в голове у меня с трудом укладывалось, что все эти суда принадлежат приятелю моей матери. По нынешним временам это огромное богатство, каждый корабль приносит Тэйлору хорошую прибыль, и он может не волноваться о своем завтрашнем дне. Мне стало понятно, что наша предстоящая экспедиция для Тэйлора – это просто развлечение, желание сменить обстановку и вспомнить вкус адреналина, почувствовать его жжение в крови. Ему игра, а для нас с матерью последняя надежда если не на богатую, то на обеспеченную жизнь. Но так получилось, что Тереза отправила меня именно к этому человеку, и теперь я понимал, почему. Только Тэйлору с его флотом и деньгами под силу организовать эту опасную экспедицию, у более слабых или у одиночек вроде меня шансов не было даже с «картой» в руках.

Мы с доктором дошли до «Изольды» и по деревянному, дрожащему от каждого движения трапу поднялись на борт. Мне тут сразу понравилось: было просторно и очень чисто, пахло мокрым деревом и солью, гулял ветер. И было очень холодно, мне даже пришлось накинуть на голову капюшон. Доктор натянул на глаза свою черную шапку, зашагал к трюму, сбежал по трапу в сумрачное подпалубное пространство и остановился в коридоре.

– Вон там, там каюты, а там… Пошли, посмотрим, – он махнул мне рукой и шагнул влево, остановился у неприметной железной дверцы и достал ключ. Тот плавно повернулся в замке, дверь распахнулась, и я следом за Лесли переступил порог небольшой каюты. Она оказалась довольно тесной, с низким потолком, и пахло тут знакомо – металлом и ружейной смазкой, а также – еле уловимо – пороховой гарью. Я уже догадался, что увижу дальше, и тут доктор включил свет. Я не ошибся – вдоль стен стояли узкие закрытые металлические шкафы, они занимали почти все пространство, а в центре один на другом стояли плоские деревянные ящики.

– Оружейка, – сказал Лесли, – в нашем деле без нее никуда.

И, заметив мой непонимающий взгляд, пояснил:

– Плыть нам долго, да еще и неизвестно куда.

Моря, как ты сам знаешь, нынче опасные. Пираты там, прочие радости в виде морских жителей. А если пристать придется неизвестно где и там нападет неизвестно кто? Так что тут у меня полный комплект: и парочка наших с Тэйлором карабинов, и гранаты, и десяток АДС. Отличная вещь – удобная, компактная, одинаково убойный как в обычной обстановке, так и под водой. Еще патроны для подводной стрельбы, парочка гранатометов и кое-что по мелочи. Я бы и от пулемета не отказался, да Тэйлор все никак не созреет. Но, думаю, что смогу его убедить…

Бриг, барк, шхуна, каравелла, баркентина, есть даже парочка фрегатов, но сейчас они в море, – Лесли широко взмахнул рукой, показывая на ближайшие к нам и дальние причалы, – чего тут только нет. И все это купил мой братец, отдал последние деньги и не прогадал, шельмец, а теперь живет в свое удовольствие, сдает свой флот всем желающим и в ус не дует, но так же ищет приключений, когда заскучает.

Тут Лесли насторожился, показал мне на дверь и сам вышел следом, погасив в оружейке свет, закрыв толстую железную дверь и несколько раз повернув в замке ключ. Мы вернулись на палубу, доктор покрутил головой по сторонам и пошел навстречу человеку, который направлялся к нам со стороны кормовой надстройки. Ростом выше меня, пожалуй, что на голову, плотный, но не толстый, с прямой спиной и высоко поднятой головой, с редкими седыми волосами под широкой фуражкой с мокрым козырьком, он спешил нам навстречу. На нем был длинный непромокаемый плащ и высокие ботинки, он шел довольно быстро, но уже издалека я хорошо разглядел его серьезное лицо и зеленые глаза под светлыми бровями. Человек с интересом, и даже, как показалось мне, настороженно смотрел на меня, он подошел, поздоровался, и Лесли сказал:

– Добрый день, Смит, – доктор положил мне ладонь на плечо, – это Данила, э-э-э… дальний родственник Тэйлора. Он отправляется с нами, найдите ему какое-нибудь занятие.

Смит посмотрел на меня. Его взгляд стал не просто настороженным, в нем промелькнула досада и даже что-то вроде недовольства – как же, еще один родственник хозяина пожаловал на борт, и его надо пристроить куда-то, чтобы и пользу приносил, и под ногами не мешался. Впрочем, Смит соображал недолго, он дружелюбно кивнул мне и сказал доктору:

– Разумеется, я найду ему дело. Мне как раз нужны три человека…

Говорил он громко, отрывисто и при этом таким тоном, что возражать ему я бы поостерегся.

– Что? – перебил капитана доктор. – Три человека? Но откуда нехватка? Вы вчера сказали, что команда полностью готова к выходу. Где вы найдете сразу троих, хотел бы я знать?

Я смолчал, хотя мог кое-что рассказать на эту тему. Напоить до полусмерти трех человек, привезти их на корабль перед самым выходом в море – разве Лесли никогда не слышал о таком способе вербовки? Странно, или он старается вести дела честно? Но в любом случае я решил в их разговор не встревать, тем более что они оба забыли про меня. Смит повел доктора по палубе, они спустились в люк и пропали из виду, а я пошел вдоль правого борта бригантины. Добрался до бушприта, закрепленного при помощи троса и толстых цепей, постоял, примериваясь к качке, и пошел обратно.

Мне встретились несколько матросов, но они обращали на меня мало внимания, только поглядывали мельком на незнакомого человека, но вопросов не задавали, быстро пробегали мимо по своим делам – их было десятка полтора. Каждый нес что-то: кто коробку, кто ящик, кто мешок, двое тащили огромную флягу с водой, я поспешил убраться у них с дороги… и едва не свалился, зацепившись за протянутый канат. Его немедленно дернули, потащили куда-то, я обернулся и увидел похожего на китайца человека. Он тянул канат на себя и делал вид, что не замечает меня, Я отошел в сторону, решив, что подожду доктора на берегу. Сбежал по трапу вниз, постоял немного, разглядывая «Изольду» со стороны, и пошел по мокрому асфальту мимо пришвартованных кораблей, лодок и катеров к дальнему концу причала.

Над водой высились огромные острые камни, обросшие водорослями и ракушками. По камням бегали маленькие черные крабы, они шустро носились по отвесным стенкам и прятались в щели, но волны настигали их и там. Тяжелые, серые, волны методично хлестали по камням, тащили их за собой в море, но камни пока держались и надо думать, переживут еще не один шторм прежде, чем море проглотит их.

На верхушку камня села чайка с рыбой в клюве, подозрительно посмотрела на меня и принялась клевать добычу, придерживая ее лапой. Но я смотрел не на нее, я разглядывал плоских, как CD-диски, медуз, что болтались рядом с камнями. Их было штук десять или пятнадцать, они качались на волнах и крутились вокруг своей оси, их красивые «кружевные» края качались в воде и двигались в такт вращению. Любой, кто видел этих медуз впервые, подумал бы, что они очень красивы, особенно ажурная кайма, но он не знал, что это была сетка. Липкая и прочная, ее не под силу разорвать и довольно крупной рыбе, которая застревает в ней, точно в паутине, и умирает от яда, каким медуза накачивает жертву. А ужалив, уносит ее в море и так таскает за собой, пока не сожрет вместе с костями и чешуей.

Порывом ветра в море подняло большую волну, она упала на причал, разбилась о камни, смыв с них крабов и разметав медуз, я отвернулся от брызг, что полетели мне в лицо и увидел перед собой человека. Сначала мне показалось, что он хочет столкнуть меня в воду, и даже шагнул вбок, чтобы обойти его, но тот двинулся за мной, преграждая путь. Его лицо закрывал капюшон, но что-то в очертаниях его фигуры показалось мне знакомым, хотя быть такого не могло – я никого не знал в этом городе. А человек остановился, поднял голову, и я увидел перед собой Сильвера.

Одет он был точно так же, как и во время нашей первой встречи, а вот выглядел немного по-другому: встревоженный и, как показалось мне, чем-то то ли напуганный, то ли озадаченный. Он улыбнулся мне, поправил капюшон. По выражению лица Сильвера я понял – что-то случилось.

Сильвер отступил на шаг, махнул мне рукой, и я отошел за ним к краю причала, где груда ржавых огромных бочек навалилась на ограду и почти вырвала вмурованные в бетон штыри креплений. Ветер здесь был не такой сильный, дул в спину, а внизу шумно плескались волны и заглушали наши голоса. Сильвер осмотрел меня с ног до головы, точно желал удостовериться, что это именно я, и заговорил:

– Рад тебя видеть, Данила, – сказал он, и я не сразу понял его слова: Сильвер говорил по-русски. Он старался придать себе спокойный вид, но получалось неважно, я видел тревогу на его лице.

– Я тоже, – ответил я, невольно глянув на правый карман его кожанки. Тот знакомо шевелился, значит, Марта тоже была здесь и слушала наш разговор из-под мокрого кожаного клапана.

Сильвер чуть улыбнулся, перехватив мой взгляд, и спросил:

– Ты нашел своего друга? Того, к которому приехал в Бристоль?

Я медлил с ответом, не зная, что и сказать. Я отлично помнил, что уходя, наврал Сильверу, назвал другое имя, решив, что к этому разговору мы больше не вернемся, но ошибся. И вот неправда всплыла наружу.