Текст книги "Андрей Сахаров. Во имя правды. Маленькие рассказы о большом успехе"

14. Война

22 июня 1941 года Андрей вместе со студентами своей группы пришел на консультацию перед последним экзаменом 3-го курса. Собрались около 11 часов 30 минут. К студентам долго никто не выходил. Затем всех позвали в аудиторию. И здесь, в полном молчании в полдень ребята услышали обращение по радио Молотова – о нападении Германии на Советский Союз…

С этого момента изменилась жизнь каждого гражданина СССР. Экзамены в Московском университете прошли своим чередом. А потом, спустя несколько дней после объявления войны, студенты вместо каникул были привлечены к оборонной работе.

Сахаров получил назначение в университетскую мастерскую по ремонту военной радиоаппаратуры. Затем был переведен в изобретательскую группу доцента Дехтяра. Вот что об этом писал сам Андрей Дмитриевич: «Мне было поручено выбрать схему и изготовить опытный образец магнитного щупа для нахождения стальных осколков в теле раненых лошадей… Прибор получился не очень удачным и не пошел в „дело“… Но приобретенные знания в области магнитной дефектоскопии и физики магнитных и ферромагнитных явлений оказались чрезвычайно полезны позже при работе на патронном заводе, а психологическое значение этой работы (практически первой самостоятельной научной работы) было существенно для моей дальнейшей научно-изобретательской работы».

Ещё не инженеры и не ученые, но уже и не просто студенты. Многим из однокурсников Андрея было суждено сложить головы на фронтах великой войны.

15. Спецзадание

Андрей не был комсомольцем, как впоследствии, уже будучи ведущим специалистом в области ядерной физики, не был членом партии. В начале июля 1941 года его аполитичность (а сам Сахаров называл свою пассивность единственной причиной, по которой он не вступил в комсомол) стала причиной того, что он не был направлен на выполнение «спецзадания». Что это было за задание, студенты не знали. Но всех комсомольцев курса собрали и направили куда-то за Москву, как выяснилось позже – на рытье окопов. Мальчики с этого «спецзадания» не вернулись – прямо с работ их направили в ополчение.

Спустя несколько дней всех студентов-отличников вызвали на медкомиссию – производился набор в Военно-Воздушную Академию. Сахаров отбора не прошел, а Евгений Забабахин, будущий коллега Сахарова по Арзамасу-16, физик-ядерщик и академик, был отобран в числе немногих, чтобы стать курсантом Академии.

В июле 1941 года начались воздушные налеты на Москву. И Андрей вместе с отцом стал дежурить на крыше дома, чтобы вовремя сбросить вниз зажигательную бомбу. «Почти каждую ночь я смотрел с крыш на тревожное московское небо с качающимися лучами прожекторов, трассирующими пулями, юнкерсами, пикирующими через дымовые кольца», – вспоминал Андрей Дмитриевич.

В тревогах за друзей прошло лето и начало осени. Занятия в университете носили нерегулярный характер. А в середине октября Москву охватила… паника. И Сахаров был свидетелем этого безумия.

16. Москва военная

13 октября 1941 года начались ожесточенные бои за Москву. 15 октября большая часть правительства СССР, министерства и ведомства, а также иностранные посольства были эвакуированы в Куйбышев. 16 октября Москву охватила паника.

По запруженным повозками и гудящими автомобилями улицам ветер носил хлопья пепла – в государственных учреждениях жгли документы и архивы. К вокзалам и автобусным станциям сплошным потоком двигались люди с рюкзаками за плечами и узлами со скарбом в руках. Общественный транспорт практически не работал. Андрей с большим трудом добрался до университета, где встретил растерянных товарищей по курсу. Никто не имел ни малейшего понятия, что будет дальше.

Андрей и ещё несколько студентов направились в партком университета. Нашли председателя парткома. Спросили, что им делать. И тот закричал: «Спасайся, кто как может!».

Спустя неделю университет с преподавателями и студентами стал собираться в эвакуацию в Ашхабад. 23 октября на вокзале Сахаровы провожали Андрея – он должен был добраться электричкой до Мурома, чтобы там присоединиться к эвакуационному эшелону. Месяц спустя Андрей узнал, что в тот же день в их дом в Гранатном переулке попала авиационная бомба. Дом был разрушен, но никто из членов семьи не пострадал.

До Мурома пришлось добираться «на перекладных». Был момент, когда Андрей ехал на открытой платформе, с разбитыми танками, которые везли на ремонтный завод.

17. Эвакуация

Десять дней собравшиеся в Муроме студенты и преподаватели Московского университета ждали воинский эшелон. Сахаров потратил это время на чтение трудов Якова Ильича Френкеля по квантовой механике и теории относительности. И по словам самого Андрея Дмитриевича «как-то сразу очень много понял». Возможно, это была защитная реакция организма – Андрей полностью сосредоточился на науке, пытаясь отгородиться от ужасов войны.

А потом целый месяц университетские добирались в теплушках до Ашхабада. Дорога была долгой и богатой на впечатления. Для Андрея этот месяц пути стал первым и, по словам самого Сахарова, запоздалым выходом из семейного круга, первым контактом со студенческой средой и… девушками. Человек неразговорчивый, всю дорогу Андрей помалкивал, читал книги Френкеля и прислушивался к разговорам.

Каждый вагон был оснащён двухъярусными нарами на 40 человек, с печкой посередине. Время коротали интеллектуальными играми (играли в «Остаповедение»). Читал лишь один Андрей.

6 декабря состав прибыл в Ашхабад. Студенты разгрузили университетское имущество и стали обживать школу в центре города. Потом студентам было выделено общежитие. На занятия же приходилось ходить в пригород – университет расположился в Кеши. Транспорт не ходил – на лекции добирались пешком.

И уже здесь, в Ашхабаде, Андрей подружился с двумя студентами – Петром Куниным и Яковом Цейтлиным. Это были его первые друзья.

18. Время учебы сокращается

Начало учебного года было скомкано эвакуацией – занятия начались лишь в середине декабря. Но учиться пришлось всего полгода – в связи с войной курс физфака и других факультетов был сокращен на один год, с 5 до 4 лет.

Очень трудная ситуация сложилась с учебниками и лабораторным оборудованием. При полном отсутствии книг обходиться пришлось лекционным материалом. А лабораторные работы были упразднены из-за отсутствия условий для их проведения.

Жилось голодно – каждому студенту полагалось 400 граммов хлеба в день и, если повезёт, тарелка горячей затирухи (мучной болтанки). Иногда перепадала картошка, которая становилась настоящим лакомством.

Ни о каких пропусках занятий уже не было и речи. После лекций Андрей приходил в общежитие, ложился на кровать и… начинались долгие разговоры-размышления, которые никогда не касались политики или войны. Только наука, только физика.

В эту пору – в начале 1942 года Андрею удалось сделать одно любопытное «изобретение», повлиявшее на здоровье студентов. Он «вычислил» доступный источник жиров, которых очень не хватало молодым растущим ребятам. Сахаров обнаружил в ближайшей аптеке… касторовое масло, на котором можно было готовить пищу. Попробовали – получилось замечательно.

А к весне 1942 года курс стал готовиться к выпускным экзаменам. Студенческая жизнь подходила к концу. И впереди у всех была… война.

19. Будущий физик

Кто никогда не сомневался в том, что Андрея ждёт будущее ученого, был отец Дмитрий Иванович Сахаров. Вторым стал профессор Анатолий Александрович Власов, преподаватель курса квантовой механики. Именно Власов разглядел в Андрее будущего физика-теоретика…

В соответствии с временем курс Сахарова выпускался по специальности «Оборонное металловедение», хотя ничего общего с металловедением их обучение, в общем-то, не имело. Сахарову была предложена тема для дипломной работы – замена серебра в устройствах релейной защиты. Андрей решил использовать вместе серебра нержавеющую сталь. Раздобыл на рынке электрическую вилку с зубьями из нержавейки. Отпилил контактные стойки и вбил одну из них в отверстие сердечника реле, высверлив серебряный сердечник. С этим самодельным «прибором» и отправился на защиту прибора, добавив к нему солидное теоретическое обоснование.

В июне 1942 года Андрей заболел. Ослабленный голодом и неустроенным бытом молодой организм сдался перед дизентерией. Выходила сокурсница Елена Талалаева, дочь врача.

А потом наступила пора экзаменов – дипломная работа шла в зачет вместо не пройденных студентами лабораторных работ. Все экзамены Сахаров сдал на отлично. Накладка вышла только с экзаменом по… физике. Андрею достался вопрос по теории относительности. Экзамен принимали профессора Игорь Тамм и Михаил Леонтович. Сахаров очень сжато изложил основную часть теории относительности. И получил… тройку!

20. Диплом с отличием

Легенда это или действительный случай, но мы приведём эту историю, поскольку случай прелюбопытный и в высшей степени показательный. В личном архиве Сахарова документальных подтверждений этой истории нет, но она рассказана академиком Вонсовским, который, в свою очередь, ссылался на рассказ Тамма

После окончания экзамена Игорь Евгеньевич Тамм не мог найти себе места весь вечер. Поздно ночью позвонил Михаилу Александровичу Леонтовичу и сказал: «Слушай, так этот студент все правильно говорил. Мы его не поняли – это нам надо тройки ставить! Надо завтра с ним поговорить…»

На следующий день Сахаров был вызван в ректорат. И его несчастная тройка была тут же исправлена на пятерку. В результате Андрей получил диплом с отличием – одни пятерки и ни одной четверки.

При выпуске профессор Власов предложил Андрею остаться при институте для научной работы. Сахаров отказался – посчитал, что во время войны должен «заняться делом», хотя понятия не имел, каким именно. И заявил, что намерен ехать по распределению. Оказалось, что он едва ли ни единственный с курса, кто не стал рваться в Москву.

Сахаров получил направление в Ковров. В конце июля 1942 года Андрей снова пересек всю страну с юга на север. Спал на чемодане между скамеек, доставал билеты на поезда, чтобы добраться до места. Но в Коврове пробыл всего 10 дней. Оказалось, что ружейный завод не может подыскать Андрею работу по специальности.

21. Ульяновск

Со справкой от руководства ковровского завода Андрей отправился в Москву – в Наркомат Вооружения, где должен был получить новое назначение. Впервые за 10 месяцев Сахаров получил возможность встретиться с родителями и повидать младшего брата Юру, который только что закончил 10-й класс. Юру ждал призыв в армию…

31 августа Андрей получил назначение в Ульяновск на патронный завод на должность «по договоренности» с окладом в 700 рублей и предоставлением общежития. На месте он был 2 сентября, на 4 дня раньше назначенного наркоматом срока.

И здесь ситуация повторилась. Руководство не имела представления, как можно использовать молодого физика. Сахаров был направлен в распоряжение главного механика завода. А тот решил избавиться от юноши, переправив его на… лесозаготовки…

Это было самое безумное назначение, которое только можно представить. Готового ученого, выпускника с «красным» дипломом направили в лес в качестве… обычного вальщика! Две недели Андрей надрывался на валке деревьев. Он не подходил для этой работы категорически, но старался не подвести физически более сильного напарника. Уставали оба просто ужасно.

В конце рабочего дня опытные вальщики находили в себе силы отправиться в поле за картошкой на зиму. За ними плелись и Андрей с напарником, но могли набрать лишь на ужин. Недоедание, невыносимо тяжелая работа и ощущение напрасно проведенных в университете лет сделали свое дело – 16 сентября Андрей получил травму руки. И его направили на завод за новым назначением.

22. Чертежник

Когда Сахаров вернулся в Ульяновск (патронный завод располагался на левом берегу Волги, город – на правом), оказалось, что он уже неделю числился в новой должности – младшего технолога в заготовительном цехе. Здесь он хоть что-то мог сделать полезное, помогая старшему технологу составлять чертежи.

Но и здесь работать было очень нелегко – по причине принципиальности Сахарова… Позволим себе пространную цитату из личного дневника Андрея Дмитриевича.

«По ходу работы я бывал в большинстве цехов, ознакомился с производством и с условиями работы и, в какой-то мере, жизни рабочих. Это были очень сильные впечатления. Я работал в заготовительном цеху до конца октября и ушел при довольно напряженных обстоятельствах. Однажды начальник цеха поручил мне провести по технологической линии ящик с заготовками из только что полученной партии металла. Металл был попросту ржавым, и его нужно было отправить прямым ходом на переплавку или на какие-то другие цели. Но, видимо, никто не хотел принять на себя ответственность. Я отнес ящик мастеру участка и попросил в работу не пускать. А на другой день разразилась буря. В цехе устроили собрание. Мастер произнес речь примерно такого содержания: „Товарищ Сталин отдал приказ – ни шагу назад. На фронте дезертиров расстреливают. Мы не можем терпеть таких действий на нашем заводе“».

Что к этому можно прибавить? Только развести в горьком недоумении руками…

23. Инженер-исследователь

В поисках применения своим знаниям Андрей отправился в центральную лабораторию завода. Заведующий лабораторией Борис Вишневский очень обрадовался, сообщив, что на днях лаборатория получила задание разработать прибор на определения полноты закалки бронебойных сердечников. Возьмет ли Андрей Дмитриевич эту тему? Сахаров согласился.

11 октября 1942 года приказом по заводу Сахаров был переведен на должность инженера-исследователя химической лаборатории. Он занялся созданием заказанного прибора и с заданием справился блестяще. Месяц спустя конструкция была готова, принята к испытаниям, а позже внедрена в производство. Этот прибор стал первым изобретением Сахарова, на которое ему было выдано авторское свидетельство (через год).

Речь шла о бронебойных патронах калибра 14,5 мм для противотанковых ружей. Стальные сердечники пуль подвергались закалке в соляных ваннах. Но из-за большого объема заготовки прокаливание не всегда проходило на всю толщину металла. В результате пули не пробивали броню, а лишь сплющивались. Контроль над выходом заготовок осуществлялся вручную. Женщины (!) выбирали случайным образом пять сердечников из каждого ящика заготовок и вручную, кувалдой (!!) разрушали заготовку пули. Если металл сминался, партия шла на переплавку.

Сахаров придумал прибор, который позволял определить степень закалки без физического воздействия на заготовку пули, что повышало точность контроля и избавляло женщин от тяжелейшей работы.

24. Клавдия

В первый день работы в химической лаборатории – 11 октября 1942 года (по другим источникам 10 ноября, Сахаров сам путал эти даты) – Андрей увидел Клаву Вихиреву, простую лаборантку. И… влюбился!

Это была его первая и на многие годы, до самой кончины Клавдии Алексеевны, единственная любовь Сахарова. Очень милая девушка, на два года старше Андрея (Клавдия Алексеевна родилась в 1919 году), с покладистым характером, она не успела закончить институт. И после замужества наукой больше не занималась, став для Андрея Дмитриевича верной спутницей и хранительницей его семейного очага.

Их отношения развивались очень неспешно и… деликатно. День своего знакомства (правда, остается неясным – 11 октября или 10 ноября) супруги Сахаровы старались отмечать, как день рождения своей любви…

1 мая 1943 года Андрей и Клавдия вместе вышли на городскую демонстрацию. Это был их первый совместный праздник. А потом, в тот же день, Андрюша – так его звали на заводе и так стали звать Вихиревы – познакомился с родителями будущей супруги. Он оставил очень хорошее впечатление. Ужасно застенчивый, интеллигентный, молчаливый… В бытовом смысле он был совершенно беспомощен. И предельно внимательно относился к другим людям. Сам постоянно недоедая (в военные годы друзья отмечали, что Андрей был сильно истощён), Сахаров был донором. И новым родственникам стоило больших усилий уговорить Андрея отказаться от сдачи крови, поскольку донорство сильно ослабляло его и без того не особенно могучий организм.

25. Свадьба

10 июля 1943 года Андрей и Клавдия стали мужем и женой. Брак был зарегистрирован Заволжским ЗАГСом Ульяновска. После церемонии молодые приехали в дом Вихиревых. И отец Клавдии благословил супругов иконой Божьей Матери «Неопалимая Купина». Неверующий Андрей возражать не стал – он был деликатным человеком и, как говорил позже, при материалистических убеждениях существование «Высшего разума» не отрицал.

Свадьбу справили в родительском доме Клавдии, кстати, при бракосочетании Клавдия сохранила девичью фамилию, оставшись Вихиревой. Гостями были сотрудники химической лаборатории патронного завода. А на стол выставили картошку с огурцами – роскошное по тем временам угощение.

После свадьбы Андрей переехал из общежития к Вихиревым. Здесь супруги жили вплоть до отъезда в Москву… Как жили? Трудно – как и все советские люди в ту пору. Но трудности были не в супружеских взаимоотношениях, а в бытовом плане. По тем временам Андрей очень неплохо зарабатывал. И пока у них был угол в родительском доме, Сахаровы могли позволить себе и кое-что из одежды, и лакомства с местного рынка (вроде горсти дешевых конфет или кулька пшеничной муки, не более того). А вот в Москве, когда Андрей поступил в аспирантуру, им пришлось очень туго. У Сахаровых очень долго не было своего жилья. И практически вся аспирантская стипендия уходила на оплату съемной комнаты. На жизнь оставались копейки.

26. Семья

Между супругами Сахаровыми не было той духовной близости, к которой стремятся многие интеллектуалы. Нужно понимать, что то, чем занимался Андрей Дмитриевич в годы расцвета своего таланта, было глубоко засекречено. И Сахаров не имел права раскрывать некоторые детали своих изысканий даже самым близким людям.

Далее – он занимался очень сложными исследованиями, понять суть которых был способен только ученый-теоретик, человек очень подготовленный и много знающий в области физики ядра. Клавдия Алексеевна таким багажом знаний не обладала. Это была добросердечная русская женщина, которая любила своего талантливого супруга, стремилась обустроить его быт и быть рядом и в радости, и в тревогах – не более того, но и не менее.

Каких-либо проблем на этой почве у супругов не возникало. Но роскошь полного взаимопонимания, полного духовного единения с супругой Андрей Дмитриевич испытал только в браке с Еленой Георгиевной Боннэр – после кончины Клавдии Алексеевны. Более того, это единство душ ввергло Андрея Дмитриевича в шок – он и не предполагал, что их мысли и устремления могут быть настолько близки… И все это будет спустя годы и годы – в другой жизни, в другой реальности.

А пока молодые супруги наслаждались своими чувствами и боролись с многочисленными бытовыми проблемами, вызванными такой знакомой, такой естественной для советских людей того времени причиной, как бедность.

27. Дети Сахаровых

У Клавдии и Андрея Сахаровых было трое детей. Первой – 7 февраля 1945 года родилась дочь Татьяна. Затем 28 июля 1949 года на свет появилась младшая дочь Любовь. Последним ребенком стал сын Дмитрий, родившийся 14 августа 1957 года.

Каким Сахаров был отцом? Ровным. Заботливым. Внимательным. Но при своей занятости (уже будучи физиком-теоретиком, академиком и ведущим специалистом в области «ядерной программы») детям и семье Андрей Дмитриевич уделял меньше внимания, чем можно было ожидать.

По стопам великого отца не пошел никто из детей Сахарова. Одно время в науку пробивался Дмитрий Андреевич, но… не получилось. И сегодня дочери Андрея Дмитриевича живут в США, а сын – в Москве. После смерти мамы (Дмитрию было 15 лет) отношения с Еленой Георгиевной, второй супругой Сахарова, не сложились. Сын обвинял в этом Боннэр, но что там было на самом деле, знает только сама Елена Георгиевна.

Оставим… Вокруг памяти Сахарова в постсоветские годы возникло много спекуляций. Кто-то из коллег Сахарова относится к Елене Георгиевне с глубоким почтением, кто-то, напротив, старается не упоминать её имени. Но совершенно ясно, что Сахаров был счастлив в первом браке и очень счастлив во втором. И это главное. Семья для него была больше, чем крепость. Она была его тылом, его опорой и объектом неустанной заботы.

Кто мы, в конце концов, такие, чтобы оценивать личную жизнь великого человека? Со своими бы проблемами разобраться…