Текст книги "Муслим Магомаев. Уникальный голос"

42. Встреча со своими

Задержка с оформлением выезда, перелёт, поездка по Парижу, короткий отдых в гостинице… Муслиму пришлось выступать без репетиции, благо его выход был заявлен в премьерном концерте последним.

Концертная программа изобиловала прекрасными песнями и музыкальными номерами. В Париж приехали, действительно, лучшие из лучших… Муслиму было достаточно взглянуть на зрительный зал, чтобы моментально понять, кто пришёл в «Олимпию» в этот вечер. Русская эмиграция. И он сделал своё выступление истинно русским.

Вот что о том памятном вечере написала газета «Русская мысль»:

«Молодой певец Муслим Магомаев прислан из Баку и представляет собой Азербайджан. Он выступает последним номером, и публика не хочет его отпускать, устраивает ему более чем заслуженную овацию… Но когда Магомаев исключительным по красоте баритоном поет арию Фигаро по-итальянски, с прекрасной дикцией, отличным произношением и соответствующей живостью, публика буквально начинает бесноваться. Затем он садится за рояль и, превосходно аккомпанируя себе, поет по-русски «Стеньку Разина» и «Подмосковные вечера» – две вещи, казалось бы, набившие оскомину даже у французов. Но в его исполнении все интересно. Исполняя «Подмосковные вечера», он вдруг обращается к публике, конечно, по-русски, и просит подпевать. Так как в зале немало русских, то ему в ответ несется довольно складно:

Если б знали вы, как мне дороги

Подмосковные вечера».

43. Выпускной экзамен

В Париже, во время первой серии выступлений в «Олимпии» (а спустя три года Магомаев приехал сюда ещё раз), с Муслимом произошёл забавный случай. Прогуливаясь по городу, он вдруг нос к носу столкнулся… с давним приятелем Юлием Соломоновичем Гусманом, ныне знаменитым «КВН-щиком» и бакинцем. Оба были немало удивлены.

– И что же ты тут делаешь в Париже? – спросил Гусман.

– Что делаю я в Париже, ясно всем, кроме тебя, – засмеялся Муслим. – Пою в театре «Олимпия». А вот что ты со своим КВН-ом делаешь здесь, у французов?

Эта забавная пикировка закончилась тем, что Муслим познакомил Гусмана с директором «Олимпии» Бруно Кокатрисом. И был очень рад, что Юлий стал свидетелем парижского триумфа Магомаева…

Кстати, успех Муслима навёл Кокатриса на мысль, что неплохо бы заполучить Магомаева на весь год. И с этим француз обратился к министру культуры СССР. И Фурцева ответила:

– Это совершенно невозможно. Магомаев выступает на правительственных концертах. Он нам нужен самим. Он государственный певец, господин Кокатрис…

Вернувшись в Баку, Магомаев за год закончил обучение в консерватории. И весной 1968 года получил диплом. На его выпускной экзамен собралось столько слушателей, что руководству консерватории пришлось открыть все окна и двери, чтобы поклонники могли услышать голос к тому времени уже прославленного артиста с улицы. Даже выпускной экзамен стал для музыкального Баку настоящим культурным событием – как, собственно, значительным событием становилось любое публичное выступление Магомаева.

44. «Золотой диск»

Отдельная тема – дискография Магомаева. За свою исполнительскую карьеру певец записал 45 сольных альбомов. В семидесятые годы он был самым популярным певцом Советского Союза, а его пластинки расходились невообразимо огромными тиражами. Уже одно это могло превратить его в миллионера. Но речь идёт о государстве «победившего социализма». Богатых у нас тогда не было и быть не могло…

В 1968 году Магомаев снова оказался во Франции, на этот раз в Каннах, где проходил Международный фестиваль грамзаписи и музыкальных изданий. Муслим увёз с собой премию «Золотой диск», полученную им за пластинку, разошедшуюся тиражом в… 4 миллиона экземпляров! Впечатляющая победа, особенно если учесть, что в те годы нормального рынка музыкальных грамзаписей в СССР не существовало. В 1970 году Муслим повторил своё достижение – он снова получил «Золотой диск». И это уже не было ни для кого сюрпризом – в те годы Муслим уже был самым популярным советским певцом во всей Европе, а не только на родине.

Чтобы осознать грандиозность проделанной Магомаевым работы, приведём несколько общих цифр. Его репертуар включал более 600 песен – при том, что на радио и телевидении крутились лишь несколько наиболее известных и одобренных партийными идеологическими органами композиций. Наиболее полно творчество Магомаева представлено в ретроспективной коллекции из 14 компакт-дисков, выпущенной к 60-летнему юбилею певца в 2002 году.

45. Две награды в Сопоте

К концу шестидесятых годов имя Муслима Магомаева стало настоящим международным «брендом», представлявшим достижения советской культуры за рубежом. В отличие от своих коллег у Магомаева были полноценные зарубежные гастроли. Впрочем, статус невыездного, пусть и на короткое время, он тоже «заработал». Но это отдельная история…

В августе 1969 года Магомаева отправили в болгарский город Сопот на IX Международный фестиваль эстрадной песни. Для конкурсной программы исполнителей Муслим выбрал песню Кшиштофа Садовского «Именно в этот день». Он спел её в итальянском стиле, как лирическую балладу о любви. И тут же получил первую премию. У него попросту не было конкурентов – впереди был Магомаев, а потом, очень далеко, ближайшие соперники (это заносчивое утверждение Муслим Магометович непременно бы опроверг, он был скромным человеком, никогда не считал себя «гением» или каким-то недосягаемым талантом).

За конкурсом исполнителей следовал конкурс собственно песен. От СССР в этом конкурсе принимала участие песня Арно Бабаджаняна «Сердце на снегу». Исполнял её Муслим… И тут возник казус. Членам жюри (всем без исключения) было ясно, что Магомаев и тут лучший. И что иначе, как вручением второй первой премии, обойтись невозможно. Но проблема заключалась в том, что по условиям конкурсов один и тот же певец не может награждаться дважды…

Что сделали устроители сопотского фестиваля? Изменили правила – специально ради Магомаева. И Муслим увёз с в СССР обе первые награды.

46. Встреча с отцом

Наезжая время от времени в Польшу с гастролями, Муслим настойчиво искал могилу отца. И весной 1972 года у Магомаева появилась возможность навестить братскую могилу в городке Хойна Щецинского воеводства, в которой покоился его отец. Захоронение помогло разыскать Общество польско-советской дружбы.

А 17 августа 1972 года, в день тридцатилетия Муслима, поэт Роберт Рождественский преподнёс ему стихи «Отец и сын», рассчитывая, что Магомаев положит их на музыку, и получится песня. Песни не получилось – стихи были очень личными. Отцу Муслим посвятил другую песню – «Последний аккорд»…

Вот это стихотворение Рождественского, которое вызывало у Муслима щемящую сердечную грусть.

«Бывает, песни не поются

ни наяву и ни во сне.

Отец хотел с войны вернуться,

да задержался

на войне

Прошло и двадцать лет и больше…

Устав над памятью грустить,

однажды сын приехал в Польшу —

отца родного

навестить».

47. Неприятности

Как при своей занятости и плотном графике гастролей Магомаеву удалось закончить консерваторию? Выдали диплом автоматически (а со славой Магомаева к тому времени мало кто мог соперничать)? Нет, всё было по-честному. Экзамены он сдал экстерном, но по одной дисциплине – игре на фортепиано – пришлось трудиться в полную силу.

Так вот, было бы счастье, да несчастье помогло. С Магомаевым случилась беда. На целый год он стал невыездным. О том, что им заинтересовалась ОБХСС (отдел борьбы с хищениями социалистической собственности МВД), Муслим узнал в Париже во время первых выступлений в театре «Олимпия». Причиной неприятностей стали… высокие заработки Магомаева.

Он всегда получал гонорар по высшей ставке – 200 рублей за концертное выступление. И однажды к нему подошёл некто Павел Леонидов – тёртый калач, опытный устроитель концертов, который умел ловко обводить вокруг пальца и артистов, и государство. Он предложил Муслиму выступление перед 45-тысячной толпой слушателей на стадионе в Ростове-на-Дону. Чтобы тот не отказался, Леонидов заявил, что по закону при выступлениях на стадионах певцу полагается тройной гонорар – 600 рублей против 200. Закона, конечно, никакого не было. Леонидов присвоил себе часть собранных денег. Но Магомаев своё получил… А потом его потянули в милицию, сочтя столь высокие доходы… «нетрудовыми».

48. Эмиграция? Нет!

Ещё во время первой стажировки в Италии у Муслима нашёлся родственник за границей – двоюродный брат Кемал, гражданин Швейцарии, состоятельный человек, предприниматель, о существовании которого дядя Джамал сознательно умалчивал, чтобы не испортить карьеру Муслима (Магомаева бы попросту не выпустили за рубеж). Ко времени парижских гастролей Кемал уже не был секретом для советских властей. Но на него (прежде всего, на Муслима, разумеется) смотрели искоса и… терпели.

Но тут сложилось одно к одному. И «добрые люди» из советского посольства предупредили Магомаева, что по возвращению на родину его… посадят.

О своих тяжких предчувствиях Муслим рассказал Кемалу и своим новым парижским друзьям – эмигрантам первой волны Наталье Казимировне и её детям Ирине и Владимиру. Все они в один голос принялись уговаривать Муслима – мол, оставайся. Обещали помочь в первое время. А потом… он бы заработал бешенные деньги. Муслим же видел, сколько получает за него государство, оставляя Магомаеву унизительно крошечные «суточные».

Но он принял решение вернуться. Будь что будет… Как он мог подвести дядю Джамала, человека партийного, всеми уважаемого? Как мог предать того, кто стал его отцом, кто вложил в воспитание Муслима свою душу? А родные? А… он сам? Как спастись от тоски по родине, пусть даже она, эта родина, готова наказать безвинного?

49. Невыездной

Едва Муслим вернулся в СССР, как его «взяли в оборот». Его таскали в Генеральную прокуратуру, в ОБХСС, требовали признаний. Неожиданно приплели дело о гастролях в Пензе, где Магомаев не был вообще. Но во время очной ставки он увидел главного обвиняемого – глубокого старика. И пожалел его. Сказал: «Да, я забыл, я был в Пензе. И разрешил этому человеку подписать документы за себя…». А это грозило привлечением к ответственности за соучастие.

Расстроенный Магомаев вернулся в Баку. Отправился к прокурору республики и всё рассказал. И тот, человек пожилой, мудрый, сказал:

– Не переживай. Ты ничего ни у кого не украл. Ты эти деньги честно заработал и подоходный налог заплатил.

И от Магомаева отстали. А чтобы показательно его наказать, запретили ему гастроли и поездки за границу. Целый год он проработал в родном театре в Баку, закончив заодно учёбу в консерватории…

Опала закончилась внезапно. Министр культуры СССР Фурцева была против наказания Магомаева в принципе. Но её окружение не переставало зудеть: «Мальчик зарвался, его следует наказать». И вдруг Фурцевой позвонил глава КГБ Андропов. Юрий Владимирович сказал:

– Мы хотели бы услышать голос Магомаева.

– Это невозможно, – ответила Фурцева. – Он наказан и приехать в Москву не может.

– А по нашему ведомству за ним никакой вины нет. Пусть приезжает, – жёстко отрезал Андропов.

И опала была моментально снята.

50. Хрущёв и Брежнев

С высшими руководителями страны у Муслима сложились весьма хорошие отношения. С Хрущёвым он разговаривал лишь однажды, во время какого-то кремлёвского застолья. После того, как Муслим спел, Никита Сергеевич сказал:

– Вот оно как звучит это ваше пение.

И рассказал, что во время войны знал одного солдата-азербайджанца, который пел, словно плакал. И все его просили – не плачь, не рви душу. А он отвечал – да я и не плачу, это у нас песни такие…

Это была национальная техника «мугам», когда мужское пение звучит тягуче-жалобно (этой техникой филигранно владел Полад Бюльбюль оглы, поэтому легко представить, что такое «мугам»). Магомаев знал её и мастерски использовал в народных азербайджанских песнях. Хрущёву очень понравилось…

А Брежнев просто любил голос Муслима. Поэтому Магомаева приглашали практически на все правительственные концерты. Программу этих концертов составляла сама Фурцева. И претензий к Магомаеву у неё было лишь две. Первая – слишком много оперных номеров. Екатерина Алексеевна не могла сказать прямо, что члены Политбюро не знают и не понимают оперной музыки. Во время исполнения арии Фигаро Брежнев откровенно скучал.

И вторая претензия: «Не надо петь псевдорусские песни!». Что это означает, Фурцева объяснить не могла. Она считала, что главный хит Магомаева «Вдоль по Питерской» следует петь иначе – величаво, спокойно, басом. Но что Магомаеву следует изменить в его собственной манере, сказать не могла. Вот такая была… министр культуры.

51. Алиев

Первая встреча с Гейдаром Алиевичем Алиевым у Муслима произошла на излёте «ростовского скандала», когда Андропов снял наложенное на Магомаева наказание за «слишком большие заработки».

Муслима вызвали в КГБ Азербайджана. Здесь он и увидел нового руководителя органов безопасности Алиева. Тот встретил певца как обычного посетителя этой грозной конторы. Просто сказал:

– Вам надлежит выехать в Москву, чтобы выступить перед московскими чекистами.

– Но на мои поездки наложен запрет, – возразил Магомаев.

– Поезжайте. Всё уже устроено, – ответил Алиев.

На том первая встреча и закончилась. И только потом Муслим узнал, что роль Алиева в «реабилитации» певца была далеко не последней. Это он сообщил Андропову, что Магомаев наказан ни за что. И напомнил о существовании певца, которого до обидного мало слышно в Москве…

Потом была ещё одна встреча. И ещё. Алиев, человек в политике очень опытный, умел устраивать случайности так что они превращались в закономерности. Должны были встретиться – встретились. Сработали тайные шестерёнки, один человек передал что-то другому, тот – следующему. И оказалось, что у Муслима в правительственных кругах есть какие-то дела. И там он «случайно» встретился с Алиевым ещё раз. И они поговорили о каких-то пустяках…

Спустя несколько лет они были уже друзьями. В восьмидесятые Муслим почитал Алиева за второго отца. А Гейдар Алиевич очень любил Магомаева. И никогда не скрывал этого.

52. «Зачем тебе это нужно?»

К Алиеву Магомаев обращался за мудрым советом – как к старшему другу, как к своему, почти как к родственнику. И Алиев выделял Магомаева особо, считая его едва ли ни членом своей семьи.

Вообще, это в традиции восточной культуры: взаимопомощь и надёжная мужская дружба – как, скажем, гостеприимство и щедрость. Отношения между старшим и младшим здесь настолько же нерушимы, как отношения между отцом и сыном, сыном и матерью. Почтение к старшим азербайджанцы впитывают с самых первых лет жизни. Это часть их национальной культуры, часть их национального самосознания…

Муслим никогда не состоял в каких-либо политических организациях. Он не был октябрёнком, пионером и комсомольцем. Этих «прелестей» он не познал, хотя членство в детских и молодёжных организациях советские дети получали автоматически, в том числе и в комсомоле, несмотря на все эти пышности с заучиванием устава, сбором рекомендаций и прочими играми во «взрослую партию».

И вдруг он задумался – а не вступить ли в КПСС? Он был сыном героически погибшего солдата великой войны. Был убеждённым патриотом – беззаветно любил свою родину и служил ей в меру своих сил. Он, наконец, представлял СССР за рубежом, разъезжая с гастролями по миру. Почему бы в таком случае не получить партбилет члена КПСС? Разве помешает?

Он поделился своими соображениями с Алиевым – могущественным партийным и государственным деятелем всесоюзного масштаба. И Гейдар Алиевич ответил очень просто:

– Зачем тебе это нужно, Муслим?

И тема была закрыта. Навсегда.

53. Гостиница «Россия»

Муслим, человек открытый, общительный, жизнерадостный, всегда был окружён множеством друзей. Один из самых верных, самых надёжных – Юрий Григорьев, артист, земляк Магомаева, а в определённое время его помощник и администратор. Григорьев был одним из тех близких людей, которые называли Магомаева домашним именем Муся. Их дружба продлилась до последнего дня жизни Муслима Магометовича…

В семидесятые годы Магомаев был вынужден практически безвыездно жить в Москве. В Баку он выбирался крайне редко из-за огромного количества правительственных концертов, записей на радио, телевидении, в студии грамзаписи фирмы «Мелодия». Плюс крайне насыщенный график гастролей и многочисленные поездки за рубеж. Дома Муслим почти не бывал. Это расстраивало не только родных Магомаева, но и руководство республики. И быть бы очередным неприятностям, но у Муслима уже появился влиятельный заступник и друг – Гейдар Алиев, который певца в обиду не давал.

Однако в Москве Алиев был бессилен. Иначе не случилось бы с Муслимом то, что случилось. Он несколько лет прожил… в гостиничном номере. Это была гостиница «Россия», главный отель страны, располагавшийся напротив Кремля. Казалось бы – артист такого уровня, такой популярности, в 1973 году ему, 31-летнему певцу, было присвоено звание Народного артиста СССР (таким образом Магомаев стал самым молодым в советской истории артистом получившим высшее звание, «перепрыгнув» к тому же через звание Заслуженного артиста СССР) – что стоило ему похлопотать за себя? Но… это был Магомаев…

54. «Не жди, не бойся, не проси»

Григорьев рассказывал, что у Муслима не было ровным счётом ничего. Не было квартиры. Не было дачи. Не было машины, она появилась позже, когда Муслим женился на Тамаре Синявской. Не было даже банковского счёта – Магомаев держал деньги в гостиничном номере, рассчитываясь наличными. Более того, спустя годы выяснилось, что у Магомаева, гордости советской культуры не было даже… московской прописки! По сути, он жил в столице нелегально.

Его жизненным принципом была фраза «не жди, не бойся, не проси». И он, действительно, ничего для себя не просил. Никогда! И при этом жил словно на осадном положении. Не мог выйти в магазин, погулять по московским улицам, не мог воспользоваться общественным транспортом. Вся жизнь его в эти годы – репетиционный зал, концерт, ресторан, номер в гостинице «Россия». И бесконечное одиночество, сигарета за сигаретой, расхаживание из угла в угол. Григорьев рассказывал, что для того, чтобы расшевелить Муслима, он с друзьями придумал совершенно дурацкую игру с воздушными шарами – «гостиничный волейбол». Не мог он видеть, как чахнет его блистательный друг.

Всё, что можно было только пожелать, было у Магомаева в Азербайджане. Но исключительно заботами Алиева, которого Муслим тоже ни о чём не просил. Наоборот, отказывался от любых услуг, на что Алиев уже и не обижался. Он знал «Мусю» лучше кого бы то ни было. И почти насильно всовывал ему какие-то дорогие красивые вещи, которые сам Муслим бы себе, скорее всего, не купил.

55. Щедрое сердце

По советским меркам, Муслим Магометович зарабатывал колоссальные деньги. Конечно, с его талантом и востребованностью в Америке или в Европе он бы непременно стал очень богатым человеком – не менее состоятельным, чем, скажем, Фрэнк Синатра. Но у нас в СССР это было невозможно в принципе. Однако, он не бедствовал. Наоборот, денег было больше, чем можно было потратить. Магомаев помогал родным, старался покупать только очень хорошие вещи, но большую часть заработанного тратил на… застолья. Человек восточного темперамента и восточной же широты, он любил угощать. Любил хороший заставленный яствами стол. Никогда не считал денег, расплачиваясь пачкой купюр и не принимая сдачу. О его щедрости в ресторанах Москвы ходили легенды.

Муслим умел и любил выпить, но пьяным его видели редко. Разве что в молодости, когда обычные для взрослого человека «тормоза» не срабатывают, а темперамент перехлёстывает за край. Человек публичный, он строго следил за тем, чтобы его частная жизнь оставалась закрытой от журналистов и публики. Поэтому о его раннеё женитьбе ходили слухи, а отношения Муслима с Милой Каревой были и вовсе никому не известным фактом.

Он прекрасно знал цену «застольной дружбе». Однако, ни в чём никого не упрекал. И когда он оставил сцену и ушёл в тень, один за другим исчезли и те, кого он угощал (а Муслим никому не позволял расплачиваться за ужин, за всё платил только сам). Как Магомаев к этому отнёсся? Философски. Иллюзий в отношении этих людей он не питал.

56. Друзья и… друзья

Вокруг Магомаева было много людей – в основном поклонников его таланта. Они в большинстве своём путали сценический образ певца с настоящим Магомаевым, которого они как следует не знали и знать не могли. Была уйма начальства, которому было лестно иметь какое-то отношение к сверхпопулярному Магомаеву, а порой и к власти над ним. Но были и настоящие друзья. Много друзей, хотя и говорят, что друзей много не бывает.

Среди них есть бакинцы – друзья детства и юности (вроде Юрия Григорьева), друзья творческой молодости (вроде Владимира Атлантова), старшие друзья (Гейдар Алиев и вся его семья).

Было много москвичей – поэты Роберт Рождественский, Николай Добронравов. Композиторы Александра Пахмутова и Оскар Фельцман. Армянин Арно Бабаджанян и дагестанец Расул Гамзатов. Люди, не имеющие отношения к искусству, вроде доктора Леонида Рошаля. И гении от искусства, вроде Галины Вишневской и Мстислава Растроповича, тоже кстати, бакинца… Всех не перечислить.

Муслим обладал удивительным обаянием. Он как магнитом притягивал к себе талантливых людей. И никогда не стремился стать для них лидером, центром всеобщего внимания. Он умел слушать – и это отмечали все, кто общался с Магомаевым. А ещё о нём говорили – если уж кого впускал в своё сердце, то на всю жизнь. Он не рвал отношений с людьми сам, если они не изгоняли его из своего сердца. Но такого случая припомнить невозможно. Разве что первая супруга Офелия, с которой они после развода не общались. Но это исключение лишь подтверждает общее для Магомаева правило.