Текст книги "Папа Иоанн Павел II. Именем Бога. Маленькие рассказы о большом успехе"

14. Встреча с архиепископом

Весной 1938 года, незадолго до выпускных экзаменов, гимназия, в которой учился Войтыла, принимала высокого гостя – в Вадовице приехал архиепископ Краковский Адам Стефан Сапега. Этому человеку суждено было стать духовным отцом Войтылы.

Приветственное слово поручили произнести Каролю. И он вышел на сцену ужасно волнуясь, что для него было несвойственно – Войтыла отлично владел залом и к 18 годам, из которых 4 были отданы школьному театру, уже достиг определённого уровня мастерства. Но это был не спектакль…

Войтыла произнёс заготовленные слова приветственной речи. Потом архиепископу показали спектакль. И этот высокопоставленный священнослужитель, в будущем кардинал Римско-католической церкви, рукоплескал так, что едва ни отбил себе ладони.

Потом Адам Сапега подозвал Кароля – юноша в буквальном смысле блистал, выкладываясь по полной. Архиепископ, склонив голову, спросил, чем планирует заняться выпускник гимназии. И Войтыла ответил: «Филологией или актерским ремеслом». И архиепископ неожиданно огорчился. «Жаль, очень жаль», – произнёс архиепископ. – «Жаль, что вы не хотите отдать ваши таланты церкви…»

Позже Войтыла вспоминал, что именно этот разговор с Адамом Сапегой стал поворотным моментом в его жизни. Спустя несколько месяцев, Кароль обратится к Сапеге с просьбой благословить его на монашество. И… получит отказ. И только на четвёртый раз – после трёх отказов Сапега рукоположит Войтылу. Но это будет уже абсолютно осознанный выбор Кароля.

15. Выпускной экзамен

1938 год стал в жизни Кароля судьбоносным. Во-первых, он прошёл Таинство Миропомазания, окончательно связав своё будущее со служением Богу. Во-вторых, получил напутствие архиепископа Краковского Сапеги. В-третьих, успешно сдал экзамены и получил аттестат зрелости (тогда – диплом о среднем образовании).

14 мая 1938 года Войтыла держал последний школьный экзамен – по латыни. У него «в запасе» уже были отличные отметки по польскому, греческому и немецкому языкам, по истории, проблемам современной Польши, философии и физическому воспитанию. Но нужна была и отличная отметка по латыни – Кароль просто не допускал мысли, что может провалить этот экзамен.

Как назло, принимал экзамен самый «вредный» преподаватель, которых отличных оценок не ставил в принципе, считая, что знать латынь в совершенстве не может никто из учеников. Но Кароль настаивал – он знает латынь не хуже родного польского. Сорок минут гоняли бедного Кароля по первому вопросу билета. Второй вопрос – пятнадцать минут. Третий и последний – семь минут. Итог… «отлично». Войтыла ликовал.

27 мая 1938 года состоялось вручение дипломов. В этот день для Кароля закончилось детство. И встал вопрос о выборе дальнейшего пути.

С отцом разговор был короткий. Куда пойти, чтобы продолжить образование? Как – куда? Конечно, в университет. В Ягеллонский, который окончил в своё время и старший брат Эдмунд.

16. Краков

В конце лета 1938 года семейство Войтыл, сократившееся до двух человек – отца и сына покинуло родной Вадовице и переехало в Краков.

Что удерживало Кароля Войтылу-старшего в маленьком Вадовице? Только могилы жены, дочери, старшего сына. Но единственному уцелевшему ребёнку, его мальчику, нужно учиться. Да и не гоже цепляться за воспоминания. Нужно жить, как бы тяжело ни было.

Они собрали пожитки и отправились в Краков. Здесь сняли хорошую квартиру – благо прежнюю квартиру удалось хорошо продать. Кароль легко сдал вступительные экзамены и осенью 1938 года был уже студентом Ягеллонского университета, поступив на факультет философии и литературы.

Жизнь продолжалась. Пока приходилось существовать на пенсию отца, к слову, немалую – на неё можно было прожить, не бедствуя. Откликнувшись на призыв университетского библиотекаря, Кароль на безвозмездных началах устроился работать в библиотеку – выдавать студентам книги и наводить порядок на «километровых» книжных полках.

Не забыл он и об увлечении театром, тут же став членом труппы «Студии 38» – самодеятельного университетского театра.

Той же осенью произошло ещё одно событие. Кароля-младшего, как достигшего призывного возраста, призвали на краткосрочные военные сборы. Учёбе это не повредило, сборы длились всего пару недель. Но надев военную форму, Войтыла отказался брать в руки холодное или огнестрельное оружие. В 36-м пехотном полку, в котором проходили военную подготовку краковские студенты, к этому отказу подошли с пониманием.

О грядущей войне тогда никто не думал.

17. Поэт и драматург

Его главной страстью в университете стали иностранные языки. Именно в студенческие годы он пополнил свой запас знаний, освоив ещё три языка – к уже освоенным девяти. Кароль с увлечением изучал филологию и классическую литературу. И постоянно что-то писал. В будущем он видел себя уже не столько актёром, сколько… писателем. Как в воду глядел! Пройдут годы, и Кароль станет не только «самым путешествующим», но и «самым пишущим» папой в истории Ватикана.

Он учился с огромным желанием и удовольствием, не предполагая, как изменится жизнь всего через год. Но в 1938-м и в первой половине 1939-го все было просто замечательно. Сын приносил из университета отличные оценки, отец только радовался. Сбывалась его мечта – сын выходил на литературную стезю, обещая стать либо хорошим литератором, либо серьёзным учёным.

А что вера Кароля? Она только крепла – не забыв своего гимназического «Марийского общества», в университете он вступил в студенческое общество «Пресвятой Евхаристии и Милосердия». Науку он сочетал с верой, ни минуты не сомневаясь, что одно не противоречит другому.

Зимой 1938 года Кароль попросил у отца разрешения переселиться в студенческое общежитие, чтобы быть поближе к товарищам по учёбе. Отец подумал и согласился, заручившись словом, что сын не будет забывать отца. Человек пожилой – Войтыла-старший уже разменял седьмой десяток – отец Кароля полагал, что сыну будет веселей с молодёжью. Нечего сидеть рядом с отцом. Молодые должны быть с молодыми.

18. «Начинающий святой»

Знавшие папу Иоанна Павла II лично, отмечали его чувство юмора. Редкое для священнослужителя такого ранга качество. В Новом Завете вы не найдёте ни одной шутки Христа, похоже, религия и юмор – вещи несовместные.

В молодости Кароль Войтыла был улыбчивым и даже смешливым. Вера помогала ему и здесь – однокашники Войтылы говорят, что Кароля было невозможно обидеть. На любую остроту, направленную против него, он в ответ смеялся.

Зная его набожность, кто-то из шутников повесил на дверях его комнаты в студенческом общежитии табличку «Кароль Войтыла, начинающий святой». Кароль не только не обиделся, он… не стал снимать эту табличку. Начинающий, так начинающий. Дайте срок… И ведь снова не ошибся. Сегодня после кончины Иоанна Павла II его преемник Бенедикт XVI начал процесс канонизации 264-го папы.

Вообще же, чувство юмора часто спасало Кароля Войтылу в забавных ситуациях. Бремя папства для пожилого человека тягостно ещё и тем, что приходится принимать огромное количество паломников. Многие из них в присутствии главы католической церкви теряются, некоторые не могут говорить. На помощь приходил сам папа. Иоанн Павел II тонко чувствовал, когда шутка может разрядить обстановку и дать человеку посыл – не пасуй, перед тобой обычный человек. Будь проще. Помогало стопроцентно.

И ещё… Рядом с этим человеком было море слёз – очистительных и покаянных. Но было и много улыбок – счастливых и просветлённых.

19. Война

1 сентября 1939 года жизнь сделала неожиданный и трагический поворот – разразилась Вторая мировая война…

Поначалу все шло, как обычно. Работал университет, студенты посещали лекции. Потом на улицах Кракова появились немцы. И все замерло. Университет был закрыт. Масса молодых людей в одночасье лишились возможности продолжать образование. Оккупационные власти сделали это преднамеренно – по законам военного времени все неработающие поляки привлекались к принудительным работам. Большинство из них были угнаны в Германию.

Но несмотря на официальное закрытие, Ягеллонский университет ещё некоторое время продолжал работу – подпольно. Лекции проводились дома у профессоров университета или в комнатах студенческого общежития.

Более того, продолжал работу и студенческий театр – тоже нелегально. А когда в конце 1940 года оккупационные власти разогнали профессорский состав университета, и театр «Студия 38» все же прекратил работу, в Краков переехал гимназический учитель Кароля Мечислав Котлажик, организовавший собственный «Театр Живого Слова» («Рапсодия»).

Оккупационные власти отменили военные пенсии. Жить Войтылам стало не на что. И Кароль устроился на работу. Его первая в жизни должность – курьер в ресторане. Худо-бедно, но на пропитание хватало. Правда, потом ресторан закрылся – жителям Кракова стало не до обедов и ужинов. Над Каролем нависла угроза вывоза на принудительные работы в Германию. И он стал в спешном порядке искать новую работу.

20. Ян Тирановский

Тревожное, трагическое время. В кровавой мясорубке гибли тысячи поляков. Семьи оставались без отцов. Начались массовые аресты евреев. Мир сошёл с ума…

Для Кароля спасением стала вера. Именно в эти самые трудные дни конца 1939 – начала 1940 года он познакомился с портным Яном Тирановским, приверженцем ордена Кармелитов.

Он познакомился с Яном случайно, заглянув по бытовой надобности в мастерскую портняжки. Слово за слово, разговорились. И домой в тот день Кароль вернулся за полночь. Взахлёб рассказывал отцу о Тирановском, понимая, что совершил непростительную глупость, вернувшись после наступления комендантского часа. Отец едва с ума ни сошёл, переживая за сына.

Тирановский познакомил Кароля с писаниями Святого Иоанна и Святой Аквильской. И эти святые книги легли на подготовленную почву, утвердив Войтылу в его почитании Девы Марии. Именно в эти непростые дни вера Кароля окончательно кристаллизовалась, а выбор дальнейшего пути сузился до филологии и миссии священнослужителя. Однако, ему предстояло пройти ещё немало испытаний, прежде чем решение посвятить свою жизнь служению Богу не станет единственно возможным выбором…

В октябре 1940 года Кароль окончательно оставил учёбу в университете. Он бы и дальше продолжал посещать подпольные лекции, но у них с отцом совсем не было денег. А Войтыле-старшему требовались дефицитные по военному времени лекарства – отец страдал от боли в сердце и слабел день ото дня.

21. Каменоломня

Каролю удалось устроится рабочим в каменоломню в Закшовеке под Краковом. Здесь добывали строительный камень и известь. Работа тяжёлая, оплачивалась плохо. Но это были хоть какие-то деньги. Каждое утро Войтыла уезжал за город, возвращался вечером. И при этом успевал переделать множество дел. Он продолжал самостоятельно заниматься литературой, играл в самодеятельном театре Котлажика «Рапсодия», работал в подпольной католической организации, занимавшейся спасением евреев.

Через год Кароля перевели в Краков – в ноябре 1941 года он стал работать на химическом заводе «Сольвей» в отделе реализации. И это была уже совсем другая работа. Вместо изматывающего физического труда дело приходилось иметь с бумагами и складскими запасами продукции завода. Платить ему стали больше – Кароль не оставлял надежды вылечить отца.

Жили они, как и все поляки, бедно, голодно и в постоянной тревоге. Отец переживал, чтобы сына не угнали в Германию – о жизни подневольных рабочих ходили ужасающие слухи. Но работа на заводе по-прежнему оставалась более-менее надёжной защитой.

Сведений о жизни Войтылы в те дни осталось немного. Всегда аккуратный в своих записях, Кароль даже перестал вести дневник, чтобы в случае ареста не навредить друзьям и знакомым. Чего именно он опасался, стало известно лишь после войны. Кароль и его товарищи по католическому сообществу спасали от концлагерей польских евреев. В оккупированной нацистами Польше за это полагалась смертная казнь.

22. Смерть отца

Трагедия разразилась поздней осенью 1941 года. Однажды в один из последних дней ноября Кароль поздно вечером возвращался с завода «Сольвей» домой. По устоявшейся привычке заглянул к Мечиславу Котлажику, чтобы обсудить общие театральные дела. К дому, где они жили с отцом, подошёл уже затемно. Открыл своим ключом дверь. И сразу встревожился – квартира была погружена в темноту. Позвал отца. В ответ – молчание. Кароль бросился из прихожей в комнату. Зажёг свет. Отец лежал на кровати, запрокинув голову. Он не дышал…

Так закончилась жизнь старого солдата Кароля Войтылы-старшего. Он умер от сердечного приступа на 63-м году жизни. И сына с ним рядом не было. Похоже, над Войтылой-младшим довлел какой-то рок… Или испытание?

Когда прошли дни печальных хлопот, и отца отпели в храме, а потом похоронили, на Кароля навалилось невыносимое одиночество. Несколько дней он провёл в слезах отчаяния. Один, совсем один… В Вадовице оставались родственники матушки, но… далеко. Близких родственников не осталось никого. Друзья? Они были заняты собственным выживанием. А навязываться кому бы то ни было Кароль считал неэтичным. Вокруг хватало человеческой беды, чтобы отягощать людей собственными проблемами.

Спасение он нашёл в молитвах и в лице… старого друга и учителя Мечислава Котлажика. Посетив после смерти отца подпольный театр, Кароль завёл разговор о том, как, чем и где живёт Котлажик. Тот неопределённо развёл руками – ответить ему было нечего. Котлажик с семьёй ютился в квартире у дальних родственников.

23. Под одной крышей с учителем

Решение созрело моментально. После коротких препирательств Котлажик сдался. В тот же вечер он с женой и детьми переехал в опустевшую квартиру Войтылы. Так они и прожили вместе до конца войны…

В разговорах с Котлажиком, на репетициях подпольного театра, которые с этого времени проводились на квартире у Кароля, в собственных размышлениях Войтыла мучительно искал ответ на главный вопрос – за что. За что ему это испытание одиночеством? К чему его подталкивает Всевышний, чего хочет от него добиться?

Однажды, в октябре 1942 года, он проснулся с чувством облегчения. Ответ был найден. На следующий день Кароль отправился в резиденцию Адама Сапеги, архиепископа Краковского. Дождался приёма. А когда Сапега принял его, не выдержал и… заплакал.

– Нет, – сказал Сапега. – Рано. Слишком рано. Ты должен пройти свой путь…

– Но я хочу быть священником, – упавшим голосом проговорил Войтыла.

– Хочешь, значит, будешь.

Архиепископ Краковский направил Кароля к своему доверенному лицу, настоятелю краковского костела, где работала подпольная семинария. Нацисты запретили деятельность всех религиозных организаций, не трогая лишь католические храмы – в обмен на молчание Ватикана.

Так Кароль стал семинаристом.

Позже Войтыла рассказывал, что был очень удивлен – архиепископ Сапега узнал его моментально. Хотя прошло несколько лет, а пережитое изменило Кароля до неузнаваемости. Он осунулся, похудел и был уже далеко не так жизнерадостен.

24. Подпольная семинария

Работа на химическом заводе, подпольный театр, ночные бдения над религиозной литературой и собственными стихами… Как только его хватало на всё? А ещё были регулярные занятия в подпольной семинарии, заседания католического кружка, вполне конкретные задания товарищей по вере – передать продовольствие бедствующей еврейской семье, провести в костел еврейскую девушку, родителей которых отправили умирать в лагерь смерти. И многое другое, из чего состоит война.

Кароль был очень старательным учеником. Владея множеством языков и обладая потрясающей памятью, он легко читал средневековые религиозные тексты, легко запоминал целые книги, написанные на латыни, и поражал своих учителей своими способностями.

Сапега следил за своим протеже. И когда в очередной раз настоятель костела появился в резиденции архиепископа, спросил: «Ну, как там наш ученик?». Пояснять не пришлось – настоятель сразу понял, о ком идёт речь. «Пришли его ко мне», – сказал Сапега, выслушав рассказ преподавателя семинарии. – «Из мальчика выйдет толк».

Через несколько дней, в назначенный срок, Войтыла снова посетил обиталище архиепископа Сапеги. На встречу он шёл окрылённым – Войтыле показалось, что архиепископ Краковский готов посвятить его в священнослужители. Но оказалось, что Кароль слишком тороплив. Так из уст архиепископа прозвучал второй отказ. И… предложение вернуться в Ягеллонский университет, который возобновлял подпольную деятельность. Войтыла с радостью согласился.

25. Университет Адама Сапеги

Не прекращая занятий в семинарии, Войтыла стал изучать теологию. Формально он перевёлся с философского на теологический документ. Но только формально – в целях безопасности никакой документации не велось. А студенты посещали лекции под видом нанятых преподавателем ремонтных рабочих.

Распорядок дня Кароля Войтылы уплотнился настолько, что он был вынужден сократить своё участие в театре Котлажика. Но к 1944 году нацистский режим ужесточился. И многие нелегальные организации приостановили деятельность. Культурная жизнь в оккупированной стране замерла, но духовная продолжалась. Несмотря на угрозу разоблачения и жестокой расправы, краковская семинария и теологический факультет университета продолжали работать. Удивительно, но преподаватели даже умудрялись проводить набор новых студентов, принимать экзамены и выставлять отметки.

В январе 1944 года Войтыла уже точно знал, чего он добивается. Своё будущее он твердо связывал с миссией священнослужителя. Так ни разу и не влюбившись, Кароль был готов соблюдать целибат – необходимый для католического священника обет безбрачия. И это тоже удивительно – ему было всего 23 года. Он писал пьесы и стихи о таинстве любви и семейном счастье.

Но выбор был сделан. И здесь характер Войтылы проявился наиболее ярко. Если уж этот человек что-то решил, то следовал выбранному пути до конца.

26. Автокатастрофа

Беда всегда приходит внезапно…

29 февраля 1944 года Войтыла спешил на работу – на завод «Сольвей». Хмурым зимним утром он перебегал дорогу, чтобы успеть на проходную к началу рабочего дня. Уже выбежав на проезжую часть, он услышал хриплый рёв автомобильного клаксона. Инстинктивно отпрянул назад. Удар и… провал в беспамятство. Очнулся он уже в госпитале.

Оказалось, что его сбил армейский грузовик, перевозивший солдат. Обычно в таких случаях немцы даже не останавливались. Здесь же не просто остановились, а подняли раненного Кароля в кузов и привезли в ближайший госпиталь. Поскольку доставлен он был солдатами вермахта, Войтылу оставили на лечение в госпитале.

Две недели он провалялся на больничной койке с сотрясением головного мозга с тяжёлой травмой плеча. Документов при нём не было – кроме положенного работникам химического завода, выпускавшего военную продукцию, аусвайса. Спустя две недели администрация госпиталя стала интересоваться, кто же этот раненный юноша, по какой причине был доставлен на излечение.

Услышав разговор в коридоре, который шёл на немецком языке (офицер и врач госпиталя были уверены, что поляк ни слова не понимает по-немецки), Кароль сообразил, что лучше отсюда убраться. Бросив и аусвайс, и одежду, Войтыла, как был в больничных обносках, так и сбежал домой.

На работу он решил не возвращаться. И ещё пару недель долечивался дома под заботливым присмотром Котлажика и его супруги.

27. «Черное воскресенье»

Этот случай, едва ни закончившийся трагедией, ещё больше убедил Войтылу, что он на правильном пути. «Меня хранит и направляет господь», – думал Кароль. Но то, что произошло дальше, не оставило у него ни малейшего сомнения – Всевышний не просто направляет его. Он Кароля бережёт…

6 августа 1944 года в Кракове началась жестокая акция, получившая название «черное воскресенье». Опасаясь такого же восстания, которое поднялось в Варшаве, нацисты распорядились арестовать всех мужчин, начиная с 16-летнего возраста. В ходе операции было арестовано и интернировано более 8 тысяч мальчиков, юношей и зрелых мужчин.

По улицам города носились военные наряды, отлавливая разбегающихся людей. Кароль успел убежать из дому. Уворачиваясь от расставленных немцами ловушек, он добежал до дома дяди и укрылся в подвале. Целый день немцы рыскали поблизости, но никто из них не додумался обыскать подвал.

Кароль скрывался до наступления темноты. И уже по погружённым в ночную темень улицам – во время войны Краков не освещался, рискуя угодить в лапы патрулю и получить пулю за несоблюдение комендантского часа, Войтыла добрался до резиденции архиепископа Сапеги. Постучался в архиепископский дом и… был моментально пропущен вовнутрь.

Его даже не стали выслушивать – накинули на плечи одеяло, сунули в руки ломоть хлеба и чашку с дымящимся какао. И только потом, когда Войтыла пришёл в себя, Сапега внимательно его выслушал.

Вердикт архиепископа был жестким: больше отсюда ни шагу – до тех пор, пока немцы не уберутся из города.