Текст книги "Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг."

Заканчивалось все по-разному. Иногда «беженца» направляли без охраны на другой пост армии США, и по пути его задерживали чехословацкие пограничники. Иногда удивленному «борцу против тоталитаризма» сообщали, что его прошение о политическом убежище в США отклонено, и его «передавали чехам». Причем сведения о таком «негостеприимстве» американцев циркулировали по Чехословакии и удерживали многих от эмиграции.

Например, агент КНБ Яноушек, представившись агентом британской разведки «Джонни», побудил к эмиграции чиновника МВД Олдржиха Малаца, который во время войны работал в разведке у Моравца и в начале марта 1948 года был уволен из МВД. 1 мая 1948 года «Джонни» доставил Малаца на КПП «армии США», где того стал допрашивать «Тони». Однако Малац в 1943-1944 годах жил в США и сразу понял, что акцент у «американского офицера» отнюдь не американский. К тому же у «Тони» был специфический словарный запас, почерпнутый в основном из лексикона британских моряков. Наконец, бывший разведчик Малац увидел на столе «Тони» пишущую машинку чехословацкого производства. Неудивительно, что Малац ни в чем не признался и получил «лишь» 15 лет тюрьмы за попытку незаконного перехода границы.

В том же мае 1948 года в сети операции «Камень» попали майор ВВС ЧСР Гнатек (во время войны воевал в Англии) и еще 11 военнослужащих. Гнатека приговорили к смертной казни, но потом заменили высшую меру 15-летним заключением.

Американцы все же вышли на след «Камня» и в июне 1948 года направили в МИД ЧСР ноту протеста. Следующую ноту американцы прислали 2 июля, протестуя против использования чехословацкими должностными лицами формы американской армии. В ответной довольно саркастичной ноте МИД ЧСР утверждал, что американцы пали жертвой «недобросовестного информатора».

На самом деле «Камень» выдал американцам член одной из разведывательных организаций спецслужб США на территории Чехословакии Станислав Лишка, до войны служивший в полиции ЧСР. КНБ привлекла Лишку в качестве «проводника» для эмигрантов, не зная, что он работает на американцев. Но американцы не берегли своих агентов. В ноте посольства США содержалось такое подробное описание фальшивого поста «армии США», что выйти на Лишку как на источник этой информации для госбезопасности большого труда не составило. 10 декабря 1948 года Лишка был арестован, но, будучи опытным полицейским, он сумел откреститься от всех обвинений, и через пять месяцев его отпустили. 12 августа 1949 года Лишка бежал из ЧСР в Западную Германию. Однако там в одном из лагерей для «перемещенных лиц» Лишку как своего «проводника» узнал один из бежавших из лагеря в ЧСР инженер – жертва «Камня». Американцы арестовали Лишку и обвинили его в работе на госбезопасность ЧСР. Лишке снова удалось оправдаться, доказав свою работу на американскую разведку в течение трех лет. Тем не менее, убежища в США подозрительному агенту не предоставили и поторопились отправить его в Канаду.

Неудивительно, что в противовес столь мощной разведывательно-диверсионной работе из-за рубежа руководство компартии Чехословакии стремилось очистить вооруженные силы ЧСР от ненадежных, а подчас и прямо враждебных элементов.

В январе 1949 года при ЦК КПЧ был образован специальный орган – Военный комитет – для проведения в вооруженных силах политики партии. В комитет входили президент Готвальд, генеральный секретарь КПЧ Сланский, министр обороны генерал армии Свобода, начальник генерального штаба корпусный генерал Дргач, заместитель министра обороны по политическим и правовым вопросам корпусный генерал Прохазка, заместители министра обороны по материальной части и кадровым вопросам дивизионные генералы Дрнец и Рейцин. Позднее в Военный комитет вошли председатель правительства Запотоцкий, министр внутренних дел Носек, министр юстиции Чепичка (зять Готвальда), начальник военной канцелярии президента республики дивизионный генерал Сатори, руководитель военного отдела ЦК КПЧ подполковник Антонин Свобода и председатель Госплана (государственного ведомства по планированию) ЧСР Доланский.

Все вопросы, выносимые на заседание Военного комитета, предварительно обсуждались «узким» руководством министерства обороны. Чистку в армии проводил «Армейский консультативный орган», занимавшийся и до февраля 1948 года в основном кадровой политикой.

После февральских событий КПЧ решила создать свои первичные организации прямо в воинских частях, что и было сделано в сентябре 1948-го. Раньше члены партии в вооруженных силах были записаны в обычные «гражданские» первичные организации по территориальному принципу (по месту дислокации военных гарнизонов). Причем офицеры и рядовые были в разных первичных организациях. Как и в партии в целом, была проведена проверка и среди армейских коммунистов. В офицерских парторганизациях членские билеты сохранили 40 % коммунистов, 60 % офицеров-коммунистов перевели в кандидаты. Среди рядового и сержантского состава в рядах партии оставили 72 %, а 28 % стали кандидатами[69]69
  Vojenske dejiny Ceskoslovenska. Dil V. Praha, 1989. S. 296.


[Закрыть].

В конце 1948 года 80 % всех офицеров армии были членами или кандидатами в члены КПЧ, в то время как перед февралем 1948-го – лишь 15,4 %. Всего в армии на начало 1949 года было 25 тысяч членов и 16 тысяч кандидатов в члены партии.

Чистка в армии началась весной 1948 года, когда различные «комитеты действия» Национального фронта представили предложения в «Армейский консультативный орган» об увольнении из вооруженных сил 981 генерала и офицера. Но уволено из армии было лишь 454 генерала и офицера. Причем этих людей не наказали, а перевели в запас или на пенсию со всеми причитающимися в таких случаях финансовыми выплатами. Остальных офицеров из списка «комитетов действия» перевели в другие гарнизоны или на другие должности.

Однако такая «мягкая чистка» в армии вызвала критику со стороны многих коммунистов и членов профсоюзов. Во второй половине 1948 года началась новая волна увольнений, которая затронула 822 офицера и генерала (6 % всего офицерского корпуса). Уволили также 130 старшин (ротмистров). В основном чистка коснулась тех военнослужащих, которые во время Второй мировой войны служили в чехословацких частях на западном фронте.

Особенно реакционно были настроены летчики, практически поголовно служившие в годы войны в Англии. Стали отмечаться случаи угона военных самолетов на Запад. В этой связи была проведена проверка всего летного состава ВВС, и весной 1949 года из авиации «вычистили» 98 офицеров. Новая волна чисток последовала в связи с разоблачением группы «Йебавы».

Всего после февраля 1948 года и до конца 1949-го из вооруженных сил уволили 2965 человек, то есть 22,2 % всех кадровых офицеров предфевральского периода[70]70
  Vojenske dejiny Ceskoslovenska. Dil V. Praha, 1989. S. 317.


[Закрыть]. Из армии пришлось уйти 52,3 % всех офицеров, служивших в годы войны на Западе, и 25,25 % офицеров домюнхенской чехословацкой армии. Самый большой процент «вычищенных» офицеров был в ВВС (32,1 % от всего офицерского состава) и танковых частях (30,9 %). Что касается национального состава, то из 10 921 офицера чешской национальности до конца 1949 года было уволено 2539 (23,2 %), из 2191 офицера-словака – 426 (19,4 %).

Но если чехословацкая армия к концу 1949 года внешне была гомогенным политическим организмом в кадровом отношении, то ее вооружение и оснащение по-прежнему оставалось крайне пестрым. Например, 73 % пехотного вооружения было трофейного немецкого происхождения (практически все винтовки), 16 % – советского, 9 % – отечественного, 0,3 % – британского. Из боевых машин (прежде всего танков) 42 % были английскими, 22 % советскими и 36 % – немецкими. 78 % самолетов достались ЧСР из арсеналов Третьего рейха, 12 % – Англии и лишь 10 % – из СССР.

В целом, как и отмечало ЦРУ, не только «пражский переворот» прошел для коммунистов легко, но и признаков широкой народной оппозиции в 1948-1949 годах в ЧСР не наблюдалось. Во многом это было следствием успешной экономической политики коммунистов в первые годы после февраля 1948-го.

Сразу же после февральских событий последовала новая волна национализации в промышленности, которая, однако, была отнюдь не такой масштабной, как в 1945 году. Теперь национализация проводилась не декретами президента, а законами парламента – Национального собрания.

Перечень отраслей, где в государственную собственность переводились все без исключения предприятия, был расширен за счет торфяной, лесопильной, керамической, кирпичной, кожевенной, резиновой, стекольной и фармацевтической промышленности (в 1945 году были национализированы вся тяжелая промышленность, энергетика и машиностроение). В строительстве, оптовой и внешней торговле были национализированы все предприятия с более чем 50 работниками[71]71
  Рапош П. Чехословакия: путь к социализму. М., 1988. С. 49.


[Закрыть].

Всего в 1948 году было национализировано 2653 предприятия, что вызвало горячую поддержку рабочих. Правительство фактически реализовало то, что потребовали на своем съезде в феврале 1948 года заводские профсоюзные комитеты. К 1 мая 1949 года в государственном секторе промышленности было занято 95 % всех работавших в чехословацкой индустрии. К 1950 году 98 % всей промышленной продукции производилось в государственном, или, как его стали называть, социалистическом, секторе, в строительстве эта доля составляла 94,3 %, на транспорте – 95,5 %[72]72
  Недорезов А. И. Аграрные преобразования в народно-демократической Чехословакии. М., 1954. С. 152.


[Закрыть].

Во внутренней торговле было ликвидировано примерно 10 тысяч крупных оптовых фирм. Тем самым государство, наконец, покончило с ненормальной ситуацией, порождавшей спекуляцию и позволявшей частникам обогащаться за счет государственных производственных фирм. Ранее частные торговцы с удовольствием закупали на государственных промышленных предприятиях продукцию по низким ценам и перепродавали ее потребителям с наценкой, доходившей до 300-400 %. К тому же торговцы-оптовики часто «придерживали» товар и сбывали его потом на черном рынке, тем самым увеличивая в стране инфляцию.

После февраля 1948 года доля государства во внутренней торговле составила 60 %[73]73
  История Чехословакии. Том 3. М., 1960. С. 485.


[Закрыть].

Логичным было и то, что государство взяло под контроль внешнюю торговлю. Здесь сложилась еще более вопиющая с экономической точки зрения ситуация, когда частники перепродавали продукцию государственных предприятий за границу и оставляли там, в основном в Швейцарии, на своих незаконных валютных счетах большую часть выручки. Естественно, частные предприниматели не горели желанием торговать с СССР по клирингу и вообще закупали за границей только товары народного потребления, в то время как в промышленности не хватало современного производственного оборудования.

До февраля 1948 года на западные страны приходилось 70 % чехословацкого импорта и 35 % – экспорта. Теперь положение стало меняться, в том числе и потому, что под давлением США западные страны все чаще отказывались от закупки чехословацких товаров и вводили запреты на экспорт собственных товаров в социалистические страны.

После 1948-го в руках частников в Чехословакии остались лишь мелкие предприятия местного значения.

Национализация 1948 года имела наибольшее значение именно для торговли, так как ключевые промышленные предприятия и все банки были национализированы еще декретами Бенеша в 1945-м, причем при поддержке всех политических партий. В промышленности изменения в удельном весе различных форм собственности были незначительными. Если до февраля 1948 года на государственный сектор приходилось 70 % созданного национального дохода, то в 1950 году – 80 %. Доля частного сектора сократилась с 29,3 % до 19 %[74]74
  Рапош П. Чехословакия: путь к социализму. М., 1988. С. 65.


[Закрыть].

21 марта 1948 года Национальное Собрание утвердило пять законов об аграрной реформе, которые коммунисты безуспешно пытались продвигать в 1946-1947 годах. Был установлен максимум частного землевладения в республике – 50 га, включая пашню, леса, луга, сады, пруды, болота, ручьи, озера, частные дороги, застроенные участки.

Земельная площадь, превышавшая этот лимит, выкупалась государством и распределялась среди безземельных и малоземельных крестьян. Одновременно с землей государство выкупало пропорциональную долю инвентаря, скота и машин. Прежнему землевладельцу могли по его просьбе оставить один гектар, включая площадь, находившуюся под постройками. Компенсация за земельные излишки базировалась на средней стоимости земли за последние 10 лет перед реформой или в размере средней цены во время реформы, но со скидкой в 20 %. Компенсацию государство платило своими ценными бумаги и лишь в исключительных случаях – деньгами. Следует отметить, что это было обычной практикой для большинства аграрных реформ во всех частях мира.

Новые владельцы получали землю от государства за плату по выкупной цене со скидкой в 10 % и в рассрочку до 15 лет.

При этом в Чехословакии был на практике проведен в жизнь принцип «земля тем, кто ее обрабатывает». Теперь владелец земельного участка должен был принимать личное участие в его обработке, либо в форме физического труда (в малом хозяйстве), либо непосредственно управляя производством (в большом хозяйстве). Причем землевладелец должен был постоянно проживать на территории своего надела, и сельскохозяйственное производство должно было быть его главным источником существования.

До 2 га земли давалось рабочим и служащим, совмещавшим свою основную работу в промышленности с приусадебным хозяйством, до 4 га – тем, кому собственный «огород» был крайне необходим для поддержания прожиточного минимума. Церковному приходу с согласия местного национального комитета оставляли не более 30 га[75]75
  Недорезов А. И. Аграрные преобразования в народно-демократической Чехословакии. М., 1954. С. 153.


[Закрыть].

Помимо распределения земли государство обеспечило деревню дешевым кредитом. В домюнхенской Чехословакии кредитный произвол банков и помещиков был бичом деревни: именно из-за неуплаты грабительских процентов по кредитам разорялось большинство крестьянских хозяйств. По закону от 21 марта 1948 года ставка по кредитам для сельхозпроизводителей не могла превышать 3,5 % при краткосрочной ссуде и 3 % – при долгосрочной (на срок от 5 до 40 лет). При чрезвычайных обстоятельствах (засуха, падеж скота) выплату кредита полностью или частично брал на себя специальный гарантийный фонд при министерстве сельского хозяйства.

Естественно, подобная кредитная политика была бы невозможной без проведенной в 1945 году национализации всей банковской системы.

15 апреля 1948 года был принят давно лоббируемый коммунистами закон о социальном страховании всего населения, в том числе и крестьян. Впервые в истории чешские и словацкие земледельцы получили все социальные блага, о которых раньше не могли и мечтать: бесплатное лечение, пенсию по старости (после 65 лет, если доход крестьянина не превышал половину дохода среднего рабочего), пособия вдовам и круглым сиротам, пособия на воспитание детей, при бракосочетаниях и родах и т. д.

По новой аграрной реформе у помещиков и не работавших на земле землевладельцев было изъято 853 тысячи гектаров, а всего после 1945 года – 4,5 млн га (в основном у немцев и венгров). Таким образом, аграрная реформа «коммунистического правительства» образца 1948 года отнюдь не была коммунистической по целям (никакого обобществления земли не предусматривалось) и громадной по размаху. Землю получили примерно 98 тысяч бедных крестьянских хозяйств.

Новые собственники не могли продать полученную землю или сдать ее в аренду – они должны были заниматься сельскохозяйственным производством сами.

Тем самым чехословацкая деревня после 1948 года, как и российская деревня в 1918 году, «осереднячилась» – то есть стало меньше бедных и непомерно богатых землевладельцев. И, как и в России, здесь были свои плюсы и минусы. К плюсам относился существенный рост жизненного уровня крестьян, которые стали хорошо питаться и доходы которых в целом стабильно росли. Неудивительно, что рост авторитета коммунистов на селе был впечатляющим, то есть реформа, несомненно, удалась с политической точки зрения.

Однако ликвидация крупных механизированных и специализированных хозяйств (в основном немецких, это было сделано еще в 1945 году декретами Бенеша) привела к сокращению товарности чехословацкого сельского хозяйства. Крестьяне стали больше потреблять сами и меньше поставлять на рынок. Это вело к сложностям и перебоям в снабжении продуктами городского населения. Тем более что в ходе бурного развития промышленности после 1945 года это население сильно выросло. Рабочие и служащие – главная социальная опора КПЧ – выражали недовольство эгоизмом крестьян. Ведь только что, в 1947 году, государство за счет бюджетных средств и новых налогов спасло многих крестьян от разорения, когда страну постигла страшная засуха. Очень помог и СССР (сам еще не оправившийся от тяжелейшей засухи, усугубленной последствиями войны) поставками не только пищевого, но и фуражного зерна, предотвратив массовый забой скота в Чехословакии и грядущий голод.

И вот теперь сами крестьяне отнюдь не горели желанием увеличивать производство, ведь их семьям дохода хватало на вполне сносную и даже зажиточную жизнь.

Руководство компартии прекрасно понимало, что экономически из этой сложной ситуации есть только один выход – массовое создание в деревне крупных производственных кооперативов, способных применять современную агротехнику, оплачивать машины и удобрения на полях. Только крупные хозяйства интенсивного типа могли накормить растущее городское население. Однако коммунисты не могли пойти на коллективизацию по политическим мотивам, ведь противники КПЧ и так постоянно запугивали чешских и словацких крестьян «колхозами», без которых якобы невозможен никакой социализм.

Присутствие государства в аграрном производстве было минимальным и после 1948 года. Примерно 0,5 млн га из национализированной земли (причем в основном отобранной у немцев в 1945 году) перешли в ведение государственных хозяйств (госхозов). Госхозы, как правило, создавались в тех районах, где не было спроса на землю со стороны крестьян, – большей частью на пограничных территориях, откуда в 1945-1946 годах были выселены немцы.

Новая конституция ЧСР 9 мая 1948 года закрепила преобладание общественных форм собственности в экономике. В статье 12 основного закона говорилось: «Экономическое устройство Чехословацкой республики базируется: на национализации недр, земли, промышленности, оптовой торговли и финансовых учреждений; на земельной собственности по принципу «земля принадлежит тому, кто на ней работает»… Все народное хозяйство Чехословацкой республики должно служить народу. Исходя из интересов общества, государство направляет всю экономическую деятельность путем единого хозяйственного плана»[76]76
  История Чехословакии. Том 3. М., 1960. С. 486.


[Закрыть].

Тем не менее, в конце 1948 года с частным мелкотоварным и низкоэффективным производством в стране было все еще связано примерно 40 % всего экономически активного населения. В деревне госхозы обрабатывали лишь 5,7 % всей земли. Богатые крестьяне (их на советский манер скоро стали называть «кулаками») владели 17 % сельскохозяйственных земель и производили 20 % всей товарной продукции аграрного сектора. «Кулаки» нанимали за сезон более 60 тысяч рабочих, то есть эксплуатация человека человеком в деревне была отнюдь не изжита.

В городах продолжали существовать десятки тысяч кустарных ремесленных предприятий. В розничной торговле частник пока преобладал – доля госсектора там была всего 31,3 %.

Итоги выполнения восстановительного двухлетнего плана к концу 1948 года впечатляли, хотя фактически планом была связана только национализированная крупная промышленность. Главная задача плана – восстановить, а по ключевым отраслям индустрии и превзойти довоенный уровень, – была успешно выполнена. Выпуск промышленной продукции по сравнению с маем 1945 года удвоился и превзошел уровень 1938 года на 8 %.

Стоит подчеркнуть, что большие успехи в развитии горнодобывающей и тяжелой промышленности не привели к снижению производства в тех отраслях, которые производили товары народного потребления. В 1948 году на личное потребление в ЧСР тратилось 62,7 % национального дохода, на материальное общественное потребление – 16,9 %, на накопление – 20 %. Эти цифры были нормальными для стагнирующей экономики, но абсолютно недостаточными для технического перевооружения и модернизации промышленности или для индустриализации. В этом случае норму накопления следовало бы существенно увеличить, естественно, за счет сокращения потребления.

Большие успехи были достигнуты в отсталой ранее Словакии, где до 1945 года фактически вообще не существовало современной промышленности. Из Чехии в Словакию были перебазированы десятки предприятий, и примерно 40 промышленных объектов возводилось заново. К 31 декабря 1948 года в Словакию было перевезено оборудование с 337 чешских предприятий, которое в первую очередь устанавливалось на уже действовавших заводах. Оборудование это было, прежде всего, с предприятий, конфискованных в 1945 году у немцев. В результате занятость в словацкой промышленности выросла на 23 871 человека[77]77
  Рапош П. Чехословакия: путь к социализму. М., 1988. С. 81.


[Закрыть].

Государство стимулировало словацкую промышленность и путем преимущественного предоставления словацким предприятиям госзаказов, даже если цена продукции там была на 20 % выше, чем в Чехии.

Индустриализация Словакии, начатая в основном под давлением КПЧ, наталкивалась до февраля 1948 года на критику чешских некоммунистических партий, пытавшихся разжечь среди чешского населения антагонизм против «словацких иждивенцев». Например, орган Чешской народной партии газета «Лидова демокрацие» писала: «…Подчеркиваем, что если мы дадим Словакии промышленность, то станем беднее». Национальные социалисты, которые, как и Бенеш, вообще не считали словаков отдельным народом, занимали в этом смысле еще более жесткую позицию. Например, одна из газет ЧНСП «Свободны зитршек» писала, что в проблемах Словакии виноваты те, кто сотни лет назад завел словаков в Карпаты и Татры, а не на берега Лабы (!)[78]78
  Рапош П. Чехословакия: путь к социализму. М., 1988. С. 82.


[Закрыть].

При этом после вхождения Словакии в состав Чехословакии в 1918 году и так эмбриональная словацкая промышленность переживала стремительный спад, так как ее пытались выбить с рынка более развитые чешские конкуренты. В 1918-1932 годах в Словакии прекратили работу 200 предприятий, и без работы осталось более 26 тысяч человек. В 1933-1937 годах закрылось еще 485 заводов и фабрик. В 1937 году в промышленности Словакии работало лишь 2,94 % от всего занятого населения.

Так что ускоренное развитие словацкой промышленности в 1945-1948 годах лишь восстанавливало положение 1918 года.

В целом Чехословакия в 1945-1948 годах могла похвастаться прекрасными экономическими достижениями. Однако за вполне достойными показателями выполнения Созидательного плана скрывалось много проблем.

Хотя до войны Чехословакия считалась промышленно развитым индустриальным государством, это впечатление было во многом обманчивым, так как в промышленности страны имелись большие диспропорции.

В ЧСР вообще не производились машины и станки для целых отраслей промышленности. Например, развитая чешская текстильная промышленность была вынуждена закупать все оборудование на Западе, в основном в Англии. Строительство и сельское хозяйство вообще еще жили ручным трудом. Вся узость чехословацкой промышленной базы наглядно проявилась при поставках советского зерна в 1947 году, когда эшелоны приходилось разгружать вручную – в ЧСР вообще не производилось погрузочно-разгрузочного оборудования. В результате приходилось разгружать вагоны днем и ночью, чтобы зерно не пропало. В Чехословакии производилось мало сельскохозяйственных машин, причем трактора в их число не входили.

В 30-е годы и тем более во время войны фактически не проводилось обновление в промышленности основных фондов, которые к 1948 году сильно устарели как морально, так и физически. Большинство станков и оборудования были введены в эксплуатацию еще во времена Австро-Венгрии (то есть до 1918 года).

Большой проблемой Чехословакии была низкая энерговооруженность производства – требовалось буквально в разы увеличивать генерацию электроэнергии.

В 1948 году доля отдельных отраслей промышленности ЧСР в общем промышленном производстве была следующей:

– пищевая промышленность 21,9 %;

– машиностроение 17,4 %;

– текстильная и швейная промышленность 14,9 %;

– металлургическая промышленность 9,5 %;

– энергетика – всего 1,8 %[79]79
  Рапош П. Чехословакия: путь к социализму. М., 1988. С. 76.


[Закрыть].

Таким образом, и в Чехословакии надо было проводить индустриализацию. В противном случае уже через несколько лет страна могла бы столкнуться с падением производства и жизненного уровня населения в связи с массовым выбытием изношенного промышленного оборудования.

Потребность в индустриализации диктовала и переориентация внешней торговли Чехословакии на Советский Союз после 1945 года. Причем эта переориентация происходила по просьбе Бенеша, которую он высказал Сталину еще в декабре 1943 года. И Бенеш имел на это весьма веские причины.

До войны Чехословакия экспортировала много оборудования для тяжелой промышленности, например кузнечно-прессовое. Поэтому она очень сильно зависела от промышленного цикла в странах-покупателях. При этом Чехословакия всегда закупала за границей продовольствие. Не случайно, что мировой экономический кризис 1929 года сильно ударил именно по ЧСР, – в Европе произошло резкое падение производства, что привело к не менее резкому падению чехословацкого экспорта и массовой безработице в стране. Бенеш абсолютно правильно полагал, что переориентация на огромный рынок динамично развивавшегося Советского Союза на многие годы вперед обеспечит чехословацкую промышленность выгодными заказами и тем самым застрахует страну от безработицы и социальных волнений.

И события послевоенного времени показали верность прогноза Бенеша. В США были накоплены огромные запасы нереализованной продукции, и в чехословацком импорте американцы были не заинтересованы. Вся Западная Европа – традиционный экспортный рынок ЧСР – лежала в руинах и восстанавливалась очень медленно. У западных европейцев не было денег для закупки чехословацкого оборудования, а американцы по своему плану Маршалла давали кредиты только на приобретение американских товаров. К тому же страны Западной Европы в 1945-1948 годах покупали только продовольствие и товары народного потребления для своего живущего впроголодь населения. Жизненный уровень чехов в то время был гораздо более высоким, чем в Англии или Франции.

Постоянные экономические санкции США против ЧСР, которые американцы стали применять задолго до событий февраля 1948 года, тоже властно диктовали потребность поиска надежного и в экономическом, и в политическом отношении импортера, каким в то время мог быть только Советский Союз с его впечатляющими темпами экономического развития.

Поэтому ориентация на СССР была единственным путем для обеспечения чехословацкой промышленности долгосрочными заказами, а при производстве машин и оборудования, требующем больших инвестиций и большого времени исполнения заказа, эти заказы и должны были быть именно долгосрочными.

Однако чтобы плотно работать с СССР, Чехословакии надо было, опять же, перевооружить промышленность и освоить выпуск многих товаров, в которых была заинтересована Москва.

Все вышеупомянутые причины привели новое чехословацкое руководство после февраля 1948 года к осознанию того непреложного факта, что значительную часть инвестиций в стране придется переориентировать с производства товаров народного потребления на выпуск машин и оборудования для перевооружения и модернизации промышленности.

Конечно, политика временного «затягивания поясов» была непопулярной и являлась бы таковой в любой стране с любым социально-экономическим строем. Существовала реальная опасность, что враги ЧСР могут спровоцировать население на выступления против правительства под лозунгами борьбы против социализма, который снизил жизненный уровень народа.

Поэтому руководство КПЧ во главе с Готвальдом попыталось добиться перевооружения машиностроения при одновременном повышении производства предметов народного потребления. Следует признать, что ничего фантастического в постановке задачи не было. Государство после 1945 года владело всей кредитно-финансовой системой и могло оперативно маневрировать капиталовложениями. СССР стабильно обеспечивал поставки практически всех видов необходимого для чехословацкой промышленности сырья. Поэтому коммунисты решили просто развивать тяжелую промышленность более высокими темпами, чем легкую. Но и последняя должна была тоже существенно увеличить выпуск продукции, чтобы не допустить малейшего снижения жизненного уровня населения.

27 октября 1948 года Национальное собрание ЧСР приняло закон о первом пятилетнем плане развития экономики страны. К концу 1953 года предполагалось увеличить промышленное производство в целом на 57 %, производство средств производства – на 66 %, производство предметов потребления – на 50 %[80]80
  История Чехословакии. Том 3. М., 1960. С. 495.


[Закрыть]. К концу пятилетки (1953 год) страна должна была выпускать промышленной продукции в пять раз больше, чем до войны.

Основное внимание уделялось тяжелой промышленности, без которой любая модернизация производства была бы невозможной. Продукцию отраслей металлообработки предполагалось увеличить к 1953 году на 93 %, производство металла – на 49 %. Однако прогнозируемые темпы роста пищевой и текстильной отраслей тоже были более чем впечатляющими – соответственно 69 и 68 %.

По-прежнему опережающими темпами должна была развиваться словацкая промышленность: ее рост к 1953 году планировался на уровне 75 % по сравнению с 1948-м.

Задания плана были весьма напряженными. При этом финансировать инвестиции ЧСР должна была, прежде всего, из собственных источников. У разрушенных войной СССР и Западной Европы свободных капиталов не было, а американцы после марта 1948 года фактически встали на путь тотального экономического бойкота «коммунистической» Чехословакии, мешая ее отношениям и с другими странами. Например, под давлением США Австрия отказалась выполнить заключенное соглашение о поставках в ЧСР оборудования для производства холоднокатаной стали.

К тому же, в отличие от советской индустриализации 30-х годов, чехословацкая индустриализация не могла в финансовом отношении опереться на село: там господствовал частник, который сам сидел без денег, так как мало чего поставлял на рынки. Тем более что катастрофическая засуха 1947 года привела к тому, что план в сфере аграрного производства выполнен не был. В 1948 году объем сельскохозяйственного производства составлял лишь 75 % от довоенного уровня.

Согласно заданию первой пятилетки выпуск сельскохозяйственной продукции в целом должен был увеличиться на 37 %, в растениеводстве – на 115, в животноводстве – на 86 %. Однако было ясно, что при малоэффективном мелком частном производстве в деревне все эти задания почти фантастичны.