Текст книги "Беглец"

– Молодец. Нам таких парней, как ты, надо беречь. У тебя есть что-то еще?

– Я могу ошибаться, но у меня есть еще одно предположение по поводу сегодняшнего происшествия.

– Выкладывай, капитан, – Уоррен по привычке потер спинку своего носа.

– Думаю, что к покушению на меня Трейси причастен только как организатор. Таким способом он заметал следы. Прямых улик мы на него не найдем, пока не вытрясем показаний из исполнителей покушения.

– Ты уверен, что простые стрелки что-то знают о заказчике?

– Естественно, нет, но два-три человека, которые все это организовывали и контролировали исполнение на месте, наверняка знают заказчиков.

– Скорее всего, если такие и были, то они уже мертвы.

– Иной раз мертвец разговорчивее, чем живой исполнитель. Смерть или исчезновение подозреваемого уже является косвенным доказательством его причастности к акции.

– Согласен. Мои ребята поработают в этом направлении, но ты сказал – заказчики.

– Да. Слишком масштабно была организована акция. В бизнесе я многим перешел дорогу. Завистников у меня хватает. От зависти до ненависти всего один шаг, при умелом подходе к злопыхателю. О врагах я уже не говорю.

– Кого конкретно подозреваешь?

– Рип Дайтон, Джек Шефил, Сол Марел, Уил Файт, Билли Кранер. Кто-то из этой пятерки наверняка принимал участие в покушении. Естественно, не они сами, а их люди.

– Что собираешься делать дальше?

– Вернусь к работе и начну тщательное расследование. Не думаю, что после сегодняшнего шума они сразу решатся на повторную акцию.

– Есть другое предложение. Ты останешься у меня. Сегодня же выйдут газеты с твоим некрологом. Контрразведка во всем разберется за несколько дней, да и твои парни не будут путаться под ногами.

– Я предпочел бы разобраться во всем сам. Не люблю прятаться от опасности.

– Знаю, знаю. Ты не из тех, кто лезет в кусты после первого выстрела, но здесь уже не частная разборка. Вопросы безопасности – это моя компетенция.

– Как прикажете, господин генерал.

– Вот это правильный ответ. Отдыхай. Как только что-то станет ясным, ты об этом сразу узнаешь.

– Благодарю, – президент понял, что аудиенция окончена и поднялся со своего места.

Почти сразу в кабинет вошел лейтенант внутренней охраны и молча вытянулся у двери.

– Проводите капитана, – приказал Уоррен.

Идя за провожатым по коридорам резиденции, Дикс прокручивал в голове состоявшийся разговор.

«Генерал не проявил при сообщении о предательстве никаких эмоций, не задал множества вопросов, которые должен был бы задать. Не поинтересовался исполнителями, теми, кто следил и выявлял предателей. Из этого можно сделать вывод, что сам факт предательства Уоррену давно известен. Впрочем, наверняка предстоит еще масса допросов, где будут выясняться все подробности. Следователи дотошно и скрупулезно будут цепляться к каждой сообщенной детали. Скорее всего, надо быть готовым пройти через мыслесканирование. Нет, эмоции генерал все же проявил, когда возмущался происками разведки федералов, продажностью чиновников, но произнесенная им речь была явно рассчитана не на собеседника и не являлась размышлением профессионала от разведки. Она скорее напоминала речь, которую произносят с трибуны на большую аудиторию. Ну что ж, поживем-увидим» – решил про себя президент. – «Вот только в каком качестве я сейчас здесь нахожусь? По словам генерала, гость. А фактически? Сопровождающий идет впереди, указывая дорогу. На конвой не похоже. Хотя, куда бежать, не зная, где ты находишься? Генерал не давал никаких указаний о месте, куда следует поместить то ли гостя, то ли пленника. Значит, все приказы были отданы заранее. Куда ведет его офицер? Не похоже, чтобы вел в апартаменты. Там наверняка другая обслуга. Может, в офицерскую казарму? Скорее всего, нет. Там он будет в контакте с другими офицерами. Носителям государственных тайн это не положено. Да и генерал обещал «похоронить», значит, для остального мира, он мертв. Джонсон каркал, что похороны дорогие. Ошибся. Дешевле не бывает. В печь или в крольчатник для экспериментов, а потом опять в печь. Ничего, потерпим. Скоро узнаем, что нас ждет. Недолго осталось. Коридоры незнакомые, ведут другой дорогой. Лифт. Вниз. Правильно. Секреты надо закапывать поглубже, так же, как и их носителей. Хотя какая к чертям собачьим тайна? Возьмут подписку о неразглашении, подозреваемые просто исчезнут или с ними произойдут несчастные случаи. Автокатастрофа, падение с яхты в море или банальное уличное ограбление с летальным исходом. «У нас нет предателей. Все жители планеты едины в своем стремлении к свободе от прогнившей демократии Федерации». О лицах, облеченных властью, уже и говорить не стоит. В высшем свете политические скандалы – строгое табу».

Сопровождающий остановился, и задумавшийся пленник едва не натолкнулся на его спину. Мощная дверь противоатомного убежища, толщиной не меньше полуметра, начала медленно открываться.

Кодовый замок открывается изнутри, отметил про себя президент.

«Похоже, помещают в специальный блок, а это много хуже, чем обычная камера. Крольчатником попахивает. Но почему?» – подумал он, перешагивая через невысокий порог.

За спиной раздался характерный щелчок, отрезая путь назад. В метре перед лицом находилась не менее мощная преграда, которую, похоже, не мог разрушить даже противотанковый гранатомет. Пленник оглянулся. Его сопровождающий остался в коридоре.

Внутренняя дверь переходного тамбура поползла вверх, открывая взору короткий коридор, по обе стороны которого на расстоянии пяти метров друг от друга виднелись по пять металлических дверей. Ближняя к нему слева была открыта.

– Проходите, капитан, не стесняйтесь, – раздался голос из открытого дверного проема.

Президент сделал несколько шагов и оказался на пороге довольно просторной комнаты, оборудованной под кабинет. Напротив входа, у противоположной стены стоял стол, за которым сидел мужчина в белом халате, сосредоточенно работающий за компьютером.

– Присаживайтесь, я сейчас освобожусь, – не отрываясь от экрана, проговорил он.

Гость перешагнул порог и огляделся. Стены кабинета до самого потолка были заставлены встроенными шкафами. Сквозь стекла просматривались полки с книгами, папками, дисками электронных носителей и различной аппаратурой. В двух метрах перед столом стояло низкое мягкое кресло.

«Значит, все же крольчатник», – мелькнуло в голове Дикса, пока он спокойно, не дрогнув ни одним мускулом лица, обогнул кресло и устроился в нем, закинув ногу за ногу.

– Великолепно, капитан, – одобрительно проговорил хозяин кабинета, отрываясь от экрана. – Я сейчас просматривал график вашего эмоционально-психического состояния. Впервые сталкиваюсь с абсолютным спокойствием моих подопечных в здешних пенатах,– разводя руками, проговорил сидящий за столом мужчина.

– И какие эмоции я должен был проявить? Любопытство? Удивление? Радость? – спросил президент, рассматривая внешность разговорчивого хозяина.

Вытянутое лицо, высокий лоб, лысый череп, узкий прямой нос, большие карие глаза и искренняя приятная улыбка собеседника, – и еще с десяток параметров автоматически фиксировались тренированным мозгом контрразведчика. По устоявшейся привычке все систематизировать и упорядочивать, президент присвоил хозяину кабинета кличку Доктор.

– Вы забыли назвать чувство страха, – прозвучал приятный баритон.

– Нам что-то угрожает? – невинно спросил гость. – Я только что от генерала, и он обещал мне абсолютную безопасность. Ваши двери не пробить и прямой наводкой из пушки.

– Прелестно, капитан. Прелестно, – вставая и выходя из-за стола, проговорил хозяин кабинета. – Нам с вами предстоит интересная работа – акцентировать внимание на второстепенных деталях, абсолютно отключив мозг от вопросов: зачем я здесь, что со мной будет? Классическая подготовка. Кто из психологов работал с вами в период обучения? Профессор Шумар? Академик Леслер? Он еще прихрамывает на левую ногу. Блокаду памяти наверняка ставил Витрол. Талантлив, знаете ли. Очень талантлив.

– Это закрытая информация.

– Но не для меня, мой друг. Не для меня. У каждого яда должно быть противоядие.

– И этим противоядием являетесь вы.

– Капитан, еще раз мои аплодисменты. Вы очень догадливы.

– Значит, не упомянутое мной чувство страха, на которое вы обратили внимание – это начало моей психологической обработки?

– Естественно, – присев на угол стола, проговорил хозяин кабинета, склонив голову и внимательно рассматривая сидящего в кресле Дикса. – С такими, как вы, надо работать в открытую.

– К чему столько сложностей? Для генерала я полностью открыт и никакой вины за мной нет.

– Обычная процедура. Вы стали носителем важной информации. Разве нет?

– Стирание памяти?

– Ну зачем же. Дополнительная блокировка с проверкой на утечку.

– А что будет с моими людьми, которые работали по этому направлению?

– У меня на этот счет нет никаких указаний, – пожал плечами хозяин кабинета. – Самый мягкий вариант – это блокада. Сообщите необходимые данные об исполнителях и можете не беспокоиться. Они никогда не узнают, что информацию дали именно вы.

– Мне надо подумать.

– Боюсь, генералу это не понравится. А впрочем, думайте, несколько дней у нас с вами есть. Засиделся я сегодня, – встал из-за стола психолог. – Давайте пройдемся. Как вежливый хозяин, покажу вам вашу комнату, да по дороге посмотрим, что творится в моем хозяйстве. У меня здесь есть преинтереснейшие экземпляры, приходится, знаете ли, вести параллельно и научные исследования.

– Одним из объектов ваших исследований являюсь и я?

– Ну что вы, капитан. Генерал вас ценит. Он так и сказал: – «Знаю я тебя, пройдоха Штиль. Не вздумай там устраивать свои фокусы с капитаном. Чтоб ни один волос …» – А я что. Приказ есть приказ. Сегодня один, завтра другой, – улыбаясь, подмигнул гостю хозяин. – Прошу, – делая жест рукой в сторону двери, закончил он.

Президенту ничего не оставалось, как подняться из кресла и выйти в уже знакомый коридор.

– В вашем распоряжении, кроме комнаты отдыха, будет тренажерный зал, – выходя следом, вновь заговорил словоохотливый хозяин. – Сразу приношу свои извинения за некоторые неудобства. Дверь вашей комнаты или зала будет иногда закрыта. В комнате голограф. Фильмы, книги на ваше усмотрение. Вообще-то, кроме коридора, здесь и гулять негде. Конечно, разнообразием, к которому вы привыкли, ваш отдых здесь не блещет, но, как понимаете, это ненадолго. Давайте сначала заглянем вот сюда, – предложил Штиль, первым перешагивая невысокий порог открывшейся перед ними двери.

– Здесь у нас лечебный сектор, – пояснил он. – Пытаюсь по мере сил вернуть моих пациентов к нормальной жизни. Взгляните, это весьма любопытно.

Коридор, в который они вошли, имел десяток металлических дверей, в каждой из которых имелось небольшое окно, забранное толстым, наверняка бронированным стеклом.

В первой камере на кровати сидел в серой арестантской робе крупный мужчина, бессмысленно уставившись неподвижным взглядом в противоположную стену. Из уголка его рта стекала тонкой струйкой слюна. На груди куртки с короткими рукавами расплылось темное мокрое пятно.

– Бывший полковник, – раздался сзади поясняющий голос хозяина. – Подозревался в связи с сопротивлением. То, что вы видите, результат глубинного мыслесканирования. Подозрения не подтвердились. Хороший специалист в своей области. Генерал приказал вернуть в строй. Стараюсь по мере сил. Сейчас ему уже лучше, понимает простейшие команды: «Лечь. Встать. Есть». Координация движений пока затруднена, но это со временем пройдет.

– Обратите внимание вот на этого, – подходя к следующей двери, проговорил Штиль. – Абсолютно противоположная ситуация. Бедняга. Во время экспериментов на полигоне попал под ударную волну. Полная потеря памяти. Пытаемся восстановить нейронные связи. Записываем через мыслескоп его прошлую жизнь. Сдвиги налицо. Несколько недель назад это было просто неподвижное тело.

Мужчина в камере, куда заглянул капитан, расхаживал по тесному помещению, размахивая руками и что-то, похоже, говоря, так как его губы беспрестанно двигались.

– Что он бормочет? – спросил Дикс.

– Идет реабилитация. Операторы передают в палату запись. Звучат голоса матери, жены, детей, эпизоды из его прошлой жизни. Он повторяет услышанное. Таким образом, мы закрепляем память, ассоциативно воздействуем на подсознание, пробуждаем воспоминания.

– А вот этот бедняга на нашей совести, – подводя капитана к очередной двери, с сожалением произнес хозяин. – Мы должны были провести ему поверхностное сканирование памяти, но аппаратура дала сбой. Произошел резкий взлом нейронных узлов. Мозг безвозвратно нарушен. Оператор, по недосмотру которого это произошло, конечно, наказан, но человека уже не вернешь.

– Зачем же он вам здесь? – спросил президент. – Отработанный материал.

– Вы, конечно, правы, но у нас исследовательский центр. Мы работаем даже с мертвыми.

– И каковы результаты? – рассматривая лежащего на кровати без малейшего движения молодого мужчину, задал вопрос «гость».

– Успехи есть, но они зависят от многих факторов, – уклончиво ответил Штиль и неожиданно заторопился. – Пойдемте обратно, дальше ничего интересного. Я еще не показал вашу комнату, а через десять минут мне нужно быть в лаборатории.

– Какой-нибудь сложный случай?

– К счастью, нет. Нельзя все доверять лаборантам, кое-что на последнем этапе исследований нужно отслеживать самому.

Капитан повернулся таким образом, чтобы зацепить взглядом смотровое окно ближайшей камеры на противоположной стороне коридора. На секунду он встретился взглядом с глазами мужчины, ведущего рукопашный бой с воображаемым противником. Этот взгляд был ему знаком. Холодный, бесстрастный, ничего не выражающий. Зомби. Самые надежные и преданные солдаты, беспрекословно выполняющие любые приказы и не имеющие понятия о разнице между жизнью и смертью. Улыбчивый и говорливый Штиль в своей лаборатории производил отряды бездушных убийц.

Президент мысленно пожал плечами. Во все времена, при любых режимах власти, стоящие на ее вершине стремились иметь беспрекословно подчиняющиеся им армии, которые могли быть использованы не только против захватчиков, но и против своего народа. Он даже знал одного лейтенанта, командующего взводом таких солдат, видел их в действии, когда его команда закладывала ядерный заряд в районе магнитного полюса.

– Полностью с вами согласен, – невозмутимо произнес капитан. – В конечном счете, за результат эксперимента отвечает руководитель проекта, а не простой исполнитель. А этот у вас что тут делает? – кивнул он в сторону камеры, будто только что заметил зомбированного.

– О! Это моя гордость, – напыщенно произнес эскулап. – Абсолютно новая методика. Почти безотходный метод создания супербойцов.

– Судя по внешнему виду и поведению, это зомби.

– Приходилось встречаться?

– Да.

– А что вы знаете о них?

– То же, что и все. Отсутствие страха смерти, болевого порога, абсолютное подчинение.

– А о процессе, в результате которого появляются такие бойцы?

– То же, что и все. Отключение определенных центров головного мозга или полное стирание памяти. Запись программ действий и подчинения. Применение наркотиков. Гипноз. Возможно, что-то еще.

– Значит, все на уровне слухов.

Капитан пожал плечами.

– Зачем мне это? Да и кто будет разглашать информацию под грифом «Секретно»?

– Все, что вы сейчас наговорили, отчасти верно. Сам процесс создания супербойцов абсолютно отработан и не представляет для специалистов никакой тайны. Вопрос в другом. Во-первых – довольно длительный этап производства, а, следовательно, и затратный. Во-вторых – большие потери материала при их создании. Значительное количество индивидов не принимает программ подчинения. С этим тоже можно было бы смириться, НО, – здесь Штиль поднял указательный палец вверх, акцентируя внимание своего слушателя. – Отлично работающий супер неожиданно слетает, как выражаются, с катушек. Заложенная программа дает сбой. Боец перестает подчиняться командам, начинает уничтожать все без разбора, в том числе и своих. А это, как вы сами понимаете, приводит к срыву всей операции, в которой участвует группа.

– Вероятно, нужен постоянный и тщательный контроль, – высказал предположение президент.

– Это не решает проблемы.

– Значит, вы открыли новый, безотходный способ программирования. Поздравляю, – увлеченный темой разговора, с восторгом в голосе произнес капитан, будто абсолютно забыв, где и в каком качестве он находится.

– Нет, я сделал больше, – гордо заявил Штиль. – Этот экземпляр совершенно другого порядка. Он не тупой костолом-уничтожитель, ждущий команды. У него есть определенная свобода воли, он предан, логически мыслит, может работать индивидуально, выполняя только в общем поставленную задачу, исходя и из своих знаний и опыта, и из тех, которые я ему вложу в голову.

– Иными словами, его можно использовать в качестве разведчика или даже агента внедрения? Но для этого не годится простой солдат.

– А кто вам сказал, что этот экземпляр тупой солдафон? Пришлось, знаете ли, повозиться, поискать среди имеющегося стада умную голову.

– Но его взгляд, движения? Они выдают его.

– Я работаю с ним индивидуально. До момента демонстрации никто не должен подозревать о его способностях, даже мои ассистенты. Внешние признаки программирования он уже сейчас демонстрирует по моей команде. При использовании моей методики обнаружились и побочные эффекты, – доктор замолчал, явно ожидая вопроса.

– И что же это за дефекты? – спросил «гость».

– Я сказал – эффекты. Исключительные зрительная и слуховая память. Однажды увиденное или услышанное он воспроизводит с поразительной точностью.

– Гениально, доктор, – проговорил невольный экскурсант, одновременно ругая себя последними словами.

– Работаем, – скромно ответил Штиль, но при этом лицо его даже порозовело от удовольствия.

Самолюбование Штиля сыграло с президентом дурную шутку. Теперь его будущее полностью определилось. Через очень короткое время доктор вспомнит, какой информацией владеет пленник. Даже если Уоррен отдаст приказ выпустить «гостя», то произойдет непредвиденный сбой аппаратуры, и капитан Дикс перестанет существовать. Излишнее любопытство, как и высокое самомнение – это порок.

«Хотя причем здесь я? – подумал президент. – Штиль не выдержал проверку временем. Ему нужен был слушатель. Необходимо чужое признание его достижений. Скорее всего, он выбрал меня подсознательно, понимая, что дальше выданная им информация не пойдет».

– Пойдемте, капитан, здесь нет больше ничего интересного, – совсем уже другим тоном проговорил Штиль, будто очнувшись, и наконец осознав, что произошло.

Они покинули «лечебный сектор» и вновь двинулись по безлюдному коридору.

– А здесь у вас что? – спросил президент, отмечая про себя явно испортившееся настроение хозяина.

Двустворчатая приоткрытая дверь резко контрастировала с закрытыми однотипными дверями коридора, установленными явно значительно позже.

– Склад всякого хлама, – пояснил Штиль. – Старое не нужное оборудование, оставшееся от прежних хозяев. Все не доходят руки выбросить. Вот видите, только отвернись, и уже начинается бардак, – с раздражением произнес доктор, задвигая отодвинутую створку двери на место. – А вот и ваши апартаменты, – пройдя еще с десяток метров, сообщил он, открывая ничем не отличимую от остальных металлическую дверь.

Помещение, куда они вошли, действительно ничем не напоминало камеру, а скорее походило на просторную гостиную. Приятного зеленоватого цвета ковровое покрытие на полу, белоснежный широкий диван, обтянутый материалом с коротким ворсом, дверцы трехстворчатого шкафа, утопленного в стену, с огромным зеркалом, бар-холодильник. Стойка голографа была выполнена в виде вазы, из которой торчали стебли какого-то растения. Две стены занимали голографические окна, на момент появления гостей закрытые белыми жалюзи.

– Эта дверь в бытовую комнату, – пояснил хозяин, отслеживая взгляд гостя, оценивавшего окружающую обстановку. – Вид за «окнами» по вашему выбору, капитан, – он взял со стеклянного столика, стоящего у дивана, пульт управления и протянул его гостю. – В шкафу одежда и постельные принадлежности. Левая дверца шкафа – пищевой блок. Выбор блюд, – он многозначительно постучал пальцем по пульту. – В общем, разберетесь. Мне пора идти.

– Вы говорили о зале, – остановил доктора гость.

– Следующая дверь рядом с вашей по коридору. Да, – идя к выходу и не оборачиваясь, проговорил Штиль, – прикройте входную дверь чем – нибудь, гармонирующим с обстановкой.

«Чертов эстет», – мелькнуло в голове капитана, когда он остался один.

Впрочем, доктор был прав – металлическая дверь его камеры-гостиной резко диссонировала с окружающей обстановкой и, нажав несколько кнопок на пульте, новый жилец прикрыл ее мягкими голографическими шторами, слегка отличающимися по тону от легких кремовых обоев стен.

«Обживаться, так обживаться», – решил про себя президент, открывая шкаф и оглядывая его содержимое. На верхних полках лежали две подушки и легкое одеяло, нижние были заполнены простынями, полотенцами для ног, лица и ванны. Во втором отделении висели два спортивных костюма, голубого и синего цветов, на полках сбоку находились футболки различных расцветок, плавки, ниже стопки носков, а на полу стояли две пары прекрасной спортивной обуви.

Гость ни на секунду не усомнился, что вся одежда будет точно по его размеру, но и этот факт подтверждал его первичные наблюдения. Вывод был очевиден. Его здесь ждали, и ждали по приказу генерала. Уоррен, конечно, не знал, зачем он просит об аудиенции, с какой информацией явится, но уже принял решение оставить его здесь.

«Нельзя задерживаться перед шкафом», – одернул себя арестант.

Он нисколько не сомневался, что за ним ведется наблюдение. «Посмотрел, убедился, что все в порядке, и двигайся дальше», – сказал он сам себе.

Ванная комната сияла девственной чистотой. Зеркала, хрусталь, ионный душ, тепловое полотенце, автоматическая подача напитков, выбор подсветки воды и помещения, и еще полтора десятка наворотов, в которых он не стал разбираться.

Стенки бассейна были одновременно гладкими и упругими, напоминая при прикосновении к ним женскую кожу. Он бы не удивился, если, после погружения в воду, из ее глубины появилась бы если и не натуральная, то хотя бы голографическая нимфа с обворожительными формами. Этот факт еще подлежал проверке, но был явным излишеством, учитывая, что творилось за стенами окружающего его великолепия.

Все вокруг располагало к длительной неге и получению максимального наслаждения.

«А после часовой расслабухи, когда ты забудешь, где находишься, сюда войдет парочка мордоворотов, выдернет тебя из нежных грез и вернет в действительность ударами грубых солдатских ботинок, – промелькнуло у него в голове. – А когда они исчезнут так же внезапно, как и появились, не задав ни одного вопроса, а ты в кровавых соплях, стонущий от боли во всем теле и харкающий кровью, вновь окунешься в теплую ласкающую воду, вот тогда и исчезнут вопросы – что выбрать, как жить дальше? А если и останутся какие-то сомнения, то их поможет развеять доктор Штиль, с милой улыбкой по-свойски усевшись на краю бассейна».

Мысли президента текли в одном направлении, никоим образом не отражаясь на его лице и жестах. Пленник, желающий принять ванну, уже снял китель и теперь что-то высматривал, оглядывая помещение. По-видимому, не найдя искомого, он подошел и повесил пострадавший мундир на один из плафонов, укрепленный на стене. Брюки не удостоились такого уважения и были небрежно брошены в угол. По всей видимости, их судьба волновала хозяина значительно меньше, так как орденских планок они не имели, хотя являлись более важной частью туалета. Попробуйте представить себе бравого вояку в кителе, но в трусах и с босыми ногами.

Сбросив остатки одежды, на что понадобилось не более десяти секунд, и демонстрируя своим непрошеным соглядатаям поджарое, мускулистое тело, капитан повернулся к ванне. Она уже была полна до краев, хотя он не услышал журчания поступавшей в нее воды. Тонна жидкости появилась практически мгновенно и абсолютно бесшумно. Ее поверхность была покрыта мелкими пузырьками, а глубина манила золотистым цветом.

Пленник, не раздумывая, шагнул в бассейн. Погрузившись по шею, он удобно раскинул руки, уложив их на специальные подлокотники, и, откинув голову в мягкую выемку, позволявшую ей оставаться выше уровня воды, закрыл глаза.

Легкие, нежные водяные потоки приятно обтекали его тело, ласково массируя каждую мышцу. На губах купающегося появилась умиротворенная улыбка. Стороннему наблюдателю казалось, что человек забыл обо всем, кроме наслаждения.

«Итак, что мы имеем на сегодняшний день? – заработал мозг контрразведчика с холодной расчетливостью, способной заморозить всю воду в бассейне. – Я пленник, но это ненадолго. Психологическая подготовка к моему расколу идет полным ходом. Лечебный сектор, эти апартаменты, намеки Штиля. Сюда же добавим пищу, в которую можно запихнуть все, что угодно. Значит, я им нужен выпотрошенным. Это хорошо. Значит, у меня есть какое-то время для подготовки. Это шанс. Почему Уоррен меня списал? Что ему от меня нужно? Связь Трейси с Содолом – это придуманный мною блеф. А если она действительно существует? Леруанское месторождение – это богатейшие залежи редкоземельных элементов. Это значительная часть из списка товаров, которыми мы торгуем с Федерацией. Что, если Трейси является ширмой для Уоррена, и деньги на покупку он получил от генерала? Болд Содол тоже человек Уоррена. Тогда получаются два варианта: либо федералам передается больше товара, чем значится по документам, либо цены на товар занижены. И в том, и в другом случае происходит доплата наличными. Если все так и есть, то я залез на чужую грядку, где непрошеным гостям отрывают головы. Трейси и Содола постоянно прикрывали люди генерала. Они не могли не заметить моих людей, ведущих наблюдение за Филом. Черт возьми, права поговорка «Много знаешь, долго не живешь». Наверняка между Уорреном, Батом и Штейнцем идет невидимая борьба за власть. Деньги – это и есть власть. Если так и обстоят дела, то из доброго самаритянина я превратился во врага номер один, угрожающего власти генерала. Бат и Штейнц таких шуток Уоррену не простят. А может быть, и простят. «Ворон ворону глаз не выклюет». У самих рыльце наверняка в пушку. Заплатит Уоррен отступные, и начнут делить поступающий барыш. Нет, на этих двоих ставку делать не стоит. Они в данном случае не защита.

Теперь с покушением все становится понятным. Генерал хотел убрать меня чужими руками, чтобы не возникало лишних вопросов. Что взять с разборок не поделивших жирный кусок конкурентов? Теперь это придется делать самому, но он почему-то не торопится. Хотя почему не торопится? Он сам сказал, что газеты сообщат о моей смерти. Я уже мертв. Теперь торопиться некуда. Неудачника Дикса, раз он попался, надо выдоить без остатка. Скрытые счета, черный нал, дебиторские должники, секретные разработки, местонахождение лабораторий, агентура, компромат на конкурентов. Есть причина основательно покопаться в его мозгах. Здесь слабое место – Джонсон. Будем надеяться, что старого лиса Кейси им взять не удастся. Его люди должны были убрать Фила, чтобы все выглядело натурально в планируемом блефе. Содол заподозрил неладное и зачищал концы. Вот какой вывод должен был сделать Уоррен. Но теперь это не пройдет».

«Иногда нужно попасть в тюрьму, чтобы мозги лучше заработали, – усмехнулся про себя сделанным открытиям пленник. – Интересно, сколько у меня есть времени? Сутки? Двое? Доктор сказал, время еще есть. Здесь все понятно. Это время ему нужно для подготовки моего мозга, с последующим снятием программы самоликвидации. Придется поторопиться. Осмотримся, пока доктор предоставил хоть какую-то видимость свободы. Джонсон уже получил сигнал тревоги и крутится со своими ребятами где-то рядом. Ему наплевать на газетные сообщения о моей смерти. Надо хорошенько подумать и вырваться на поверхность. Самый простой вариант – захватить в качестве заложника Штиля. Сам просил заходить без стеснения, когда понадобится. С его помощью можно выбраться из этого крольчатника. Вполне возможно, что в его кабинете и кое-какое оружие имеется. А вот что дальше? Здесь он, конечно, царь и бог, но в коридорах самой базы обычный сотрудник. Охрана церемониться не станет, пристрелит и заложника, и нападавшего, или просто применит газ. Нет, этот вариант пока оставим в качестве запасного. Будем исходить из того, что у меня есть сутки. Попрыгаем в тренажерном зале, побеседуем с доктором, заглянем на склад, дверь которого не закрывается, может, что и прояснится. Схему бы базы добыть с расположением постов, но это уже из области фантастики, так же как и пароли для дверей, которые наверняка меняются каждые сутки. А может, в компе доктора что-то и есть, все-таки доверенное лицо генерала. С ним надо вдумчиво побеседовать. Наверняка его кабинет видеонаблюдением не контролируется. Вот там и проверим доктора на прочность. Садисты и палачи обычно боятся боли.

Так, что еще? Зомби.

Пароли для их управления наверняка у Штиля. Один пароль я знаю. Тот лейтенант по моей просьбе отдавал команды. Может пригодиться. Программы закладываются по одной методике. Стоит попробовать. Вопрос – где сами бойцы? Единственной боевой единицей здесь особо не навоюешь.

Подведем итог.

Разведка: Зал. Склад.

Информационное обеспечение: комп доктора и он сам.

Прикрытие: Штиль и, в зависимости от обстоятельств, зомби. По крайней мере, на одного телохранителя можно рассчитывать.

Прикрытие, мягко говоря, сомнительное, но «За неимением гербовой …….».

Чистая авантюра, но не идти же добровольно на промывку мозгов, как баран на заклание. Смерть в бою – это лучше, чем смерть в кресле мыслескопа».

От мыслей, что он здесь устроит через несколько часов, у президента даже зачесались ладони. Мелькнула шальная мысль, а не начать ли все это сейчас, не откладывая, когда от тебя ничего подобного не ожидают.

Улыбка человека в бассейне стала еще шире, но этим все и закончилось. Мозг и все тело получили необходимый заряд бодрости и уверенности в осуществимости задуманного.

Выйдя из бассейна, он с минуту постоял под струями воздушного полотенца и, прихватив с собой китель, вернулся в гостиную. Пройдя к шкафу, надел синий спортивный костюм и внезапно почувствовал резкий приступ голода. Похоже, сказались нервные нагрузки последних часов и последующее расслабление после купания.

Быстро разобравшись с пультом, он выбрал горячие блюда и холодные закуски. Осмотр бара подтвердил наличие широкого выбора напитков на любой вкус. Аперитив в виде двухсот грамм любимого коньяка только усилил аппетит, а сделанный заказ не заставил себя долго ждать. Со вкусом поев, пленник, налив себе еще порцию спиртного и устроившись на диване, включил голограф. Минут через десять он уже мирно спал под медленный блюз, звучащий с экрана.