Текст книги "«В минуты музыки печальной…»"

Летел приказ
(Воспоминание)

Однажды к пирсу

Траулер причалил,

Вечерний порт

Приветствуя гудком!

У всех в карманах

Деньги забренчали,

И всех на берег

Выпустил старпом…

Иду и вижу —

Мать моя родная!

Для моряков,

Вернувшихся с морей,

Избушка

Под названием «пивная»

Стоит без стекол в окнах,

Без дверей.

Где трезвый тост

За промысел успешный?

Где трезвый дух

Общественной пивной?

Я первый раз

Вошел сюда, безгрешный,

И покачал кудрявой

Головой.

И вдруг матросы

В сумраке кутежном,

Как тигры в клетке,

Чувствуя момент,

Зашевелились

Глухо и тревожно…

– Тебе чего не нравится?

Студент!

Я сел за стол —

И грянули стаканы!

И в поздний час

Над матушкой Двиной

На четвереньках,

Словно тараканы,

Мы расползлись

Тихонько из пивной…

Очнулся я,

Как после преступленья,

С такой тревогой,

Будто бы вчера

Кидал в кого-то

Кружки и поленья

И мне в тюрьму

Готовиться пора.

А день вставал!

И музыка зарядки

Уже неслась из каждого окна!

И, утверждая

Трезвые порядки,

Упрямо волны

Двигала Двина.

Родная рында

Звала на работу!

И, освежая

Головы опять,

Летел приказ

По траловому флоту:

– Необходимо

Пьянство пресекать!

Портовая ночь

Старпомы ждут

           своих матросов.

Морской жаргон с борта на борт

Летит, пугая альбатросов,

И оглашен гудками порт.

Иду! А как же? Дисциплина!

Оставив женщин и ночлег,

Иду походкой гражданина

И ртом ловлю роскошный снег.

И выколачиваю звуки

Из веток, тронутых ледком,

Дышу на зябнущие руки,

Дышу свободно и легко.

Никем по свету не гонимый,

Я в этот порт явился сам

В своей любви необъяснимой

К полночным северным судам.

Вот бледнолицая девица

Без выраженья на лице,

Как замерзающая птица,

Сидит зачем-то на крыльце.

– Матрос! – кричит. —

                  Чего не спится?

Куда торопишься? Постой!

– Пардон! – кричу. —

Иду трудиться!

Болтать мне некогда с тобой!

Хороший улов

У тралмейстера крепкая глотка —

Он шумит, вдохновляя аврал!

Вот опять загремела лебедка,

Выбирая загруженный трал.

Сколько всякой на палубе рыбы!

Трепет камбал – глубинниц морей,

И зубаток пятнистые глыбы

В красной груде больших окуней!

Здесь рождаются добрые вести,

Что обрадуют мурманский стан!

А на мостике в мокрой зюйдвестке

С чашкой кофе стоит капитан.

Капитан, как вожатая птица,

В нашей стае серьезен один:

Где-то рядом в тумане таится

Знаменитый скалистый Кильдин…

Весна на море

Вьюги в скалах отзвучали.

Воздух светом затопив,

Солнце брызнуло лучами

На ликующий залив!

День пройдет – устанут руки.

Но, усталость заслонив,

Из души живые звуки

В стройный просятся мотив.

Свет луны ночами тонок,

Берег светел по ночам,

Море тихо, как котенок,

Все скребется о причал…

Портовая ночь

На снегу, как тюлени,

   Лежат валуны,

Чайки плещутся в пене

   Набежавшей волны.

Порт в ночи затихает,

   Все закончили труд,

Огоньками мигает

   Их домашний уют…

Вдруг вода загрохочет

   У бортов кораблей,

Забурлит, заклокочет,

   Как в кипящем котле.

И под шум стоголосый,

   Пробуждаясь, опять

Будут жены матросов

   Свет в домах зажигать.

Будет снова тревожен

   Их полночный уют,

И взволнованно тоже

   Дети к окнам прильнут.

Знать, поэтому шквалам,

   Нагоняющим жуть,

К заметеленным скалам

   Корабли не свернуть.

О собаках

Не могу я

Видеть без грусти

Ежедневных

         собачьих драк, —

В этом маленьком

Захолустье

Поразительно много

               собак!

Есть мордастые —

Всякой масти!

Есть поджарые —

Всех тонов!

Только тронь —

Разорвут на части

Иль оставят вмиг

Без штанов.

Говорю о том

Не для смеху,

Я однажды

Подумал так:

«Да! Собака —

Друг человеку

Одному…

А другому – враг…»

«Осень! Летит по дорогам…»

* * *

Осень! Летит по дорогам

   Осени стужа и стон!

Каркает около стога

   Стая озябших ворон.

Скользкой неровной тропою

   В зарослях пасмурных ив

Лошадь идет с водопоя,

   Голову вниз опустив.

Мелкий, дремотный, без меры,

   Словно из множества сит,

Дождик, знобящий и серый,

   Все моросит, моросит…

Жнивы, деревья и стены

   В мокрых сетях полутьмы

Словно бы ждут перемены —

   Чистой, веселой зимы!

«В твоих глазах…»

* * *

В твоих глазах

Для пристального взгляда

Какой-то есть

Рассеянный ответ…

Небрежно так

Для летнего наряда

Ты выбираешь нынче

Желтый цвет.

Я слышу голос

Как бы утомленный,

Я мало верю

Яркому кольцу…

Не знаю, как там

Белый и зеленый,

Но желтый цвет

Как раз тебе к лицу!

До слез тебе

Нужны родные стены,

Но как прийти

К желанному концу?

И впрямь, быть может,

Это цвет измены,

А желтый цвет

Как раз тебе к лицу…

Над рекой

Жалобно в лесу кричит кукушка

О любви, о скорби неизбежной…

Обнялась с подружкою подружка

И, вздыхая, жалуется нежно:

– Погрусти, поплачь со мной, сестрица.

Милый мой жалел меня не много.

Изменяет мне и не стыдится.

У меня на сердце одиноко…

– Может быть, еще не изменяет, —

Тихо ей откликнулась подружка, —

Это мой стыда совсем не знает,

Для него любовь моя – игрушка…

Прислонившись к трепетной осинке,

Две подружки нежно целовались,

Обнимались, словно сиротинки,

И слезами горько обливались.

И не знали юные подружки,

Что для грусти этой, для кручины,

Кроме вечной жалобы кукушки,

Может быть, и не было причины.

Может быть, ребята собирались,

Да с родней остались на пирушке,

Может быть, ребята сомневались,

Что тоскуют гордые подружки.

И когда задремлет деревушка

И зажгутся звезды над потоком,

Не кричи так жалобно, кукушка!

Никому не будет одиноко…

Воспоминание

Помню, луна смотрела в окно.

Роса блестела на ветке.

Помню, мы брали в ларьке вино

И после пили в беседке.

Ты говорил, что покинешь дом,

Что жизнь у тебя в тумане,

Словно в прошлом, играл потом

«Вальс цветов» на баяне.

Помню я дождь и грязь на дворе,

Вечер темный, беззвездный,

Собака лаяла в конуре,

И глухо шумели сосны…

Деревенские ночи

Ветер под окошками,

                тихий, как мечтание,

А за огородами

           в сумерках полей

Крики перепелок,

             ранних звезд мерцание,

Ржание стреноженных молодых коней.

К табуну

      с уздечкою

               выбегу из мрака я,

Самого горячего

            выберу коня,

И по травам скошенным,

                  удилами звякая,

Конь в село соседнее

                понесет меня.

Пусть ромашки встречные

                   от копыт сторонятся,

Вздрогнувшие ивы

              брызгают росой, —

Для меня, как музыкой,

                 снова мир наполнится

Радостью свидания

               с девушкой простой!

Все люблю без памяти

                в деревенском стане я,

Будоражат сердце мне

                в сумерках полей

Крики перепелок,

             ранних звезд мерцание,

Ржание стреноженных молодых коней…

Первое слово

Холод, сосны, звезды в ноябре.

Поцелуи наши на дворе.

Как в тумане яркие огни,

В памяти сияют эти дни…

Вдруг, порывы юности поправ,

Стал моим диктатором устав, —

Отшумел волос девятый вал,

Штиль на голове,

             в глазах – аврал.

Все же слово молодости

                  «долг»,

То, что нас на флот ведет

                   и в полк,

Вечно будет, что там ни пиши,

Первым словом мысли и души!

Матросская слава

Вижу,

    как, вскинув штыки

И ленточки закусив,

           с яростными глазами

В бой идут моряки.

«Ура!» – кричат, что есть сил,

Суровыми голосами.

И снова раздавлен враг,

Мороз превращает в лед

Снег, красный от пролитой крови…

За верность присяге в боях

С любовью родной народ

Прозвал моряков: «Герои!»

…Зари коммунизма взлет

Все пламенней над страной.

И нынче на страже мира

Нас образ отцов ведет.

И нету силы такой,

Чтоб нашу славу сломила!

Слава героев войны

И слава нашей страды,

         где тот же запал – присяга,

Схожи, как две волны,

Схожи, как две звезды,

Как два кумачовых флага!

Слава о флоте гремит,

И путь у нее большой:

           она на сердца молодые

Действует, как магнит,

И с детства сильных душой

Зовет в просторы морские.

Грусть

Любимый край мой, нежный и веселый.

Мне не забыть у дальних берегов

Среди полей задумчивые села,

Костры в лугах и песни пастухов.

Мне не забыть друзей и нашу школу

И как в тиши июльских вечеров

Мы заводили в парке радиолу

И после танцевали «Вальс цветов».

А дни идут…

         На палубе эсминца

Стою сейчас. Темнеет небосклон.

Чернеют скалы. Волны вереницей

Стремительно бегут со всех сторон.

Смотрю во тьму. И знаю я, что вскоре

Опять маяк просемафорит нам.

И мы уйдем в бушующее море

По перекатным взвихренным волнам…

Любимый край мой, нежный и веселый,

Февральских нив серебряный покров

И двор пустынный, снегом занесенный..

Как я грущу у дальних берегов!

И передаст стихов живая краткость,

Что с этой грустью радостно дружить,

Что эта грусть, похожая на радость,

Мне помогает Родине служить!

Октябрьские ветры

О ветры! Октябрьские ветры!

Не зря вы тревожно свистели!

Вы праздник наш

             гордый и светлый

В своей сберегли колыбели.

Вы мчались от края до края —

Но, прожитый день прославляя,

Мы смотрим, волнуясь, в грядущий.

Мы смотрим вперед,

               как матросы

Сквозь бури идущего флота:

Еще ожидают нас грозы,

Работа, работа, работа!

Еще неспокойны и долги

Дороги под флагом бессмертным.

Еще на земле не замолкли

Октябрьские сильные ветры!

Сердце героя

Спит герой у холодного моря,

Где о подвиге слава родилась.

Словно мать, затаившая горе,

Над могилой березка склонилась.

И под этой березкою низкой

При торжественных гимнах прибоя

Будто светит звездой с обелиска

Неумершее сердце героя.

Это сердце под ношею горя

Было чистым, как солнце в кристалле.

В этом сердце сильнее, чем в море,

Гнев и ярость в бою закипали.

Ничего нет врага ненавистней!

Тот, кто смело врагов истребляет,

Никогда не уходит из жизни,

Если даже в бою погибает!

И у моря холодного близко,

Как маяк, негасимой звездою

Будет вечно светить с обелиска

Неумершее сердце героя.

Первый поход

От брызг и ветра

            губы были солоны,

Была усталость в мускулах остра.

На палубу обрушивались волны,

Перелетали через леера.

Казался сон короче

              вспышки залповой.

И обостренность чувств такой была,

Что резкие звонки тревог внезапных

В ушах гремели,

            как колокола.

И вот тогда

        до головокружения

(Упорством сам похожий на волну)

Я ощутил пространство и движение…

И с той поры

         у моря я в плену!

И мне обидно,

          если вижу слабого,

Такого, что, скривив уныло рот,

В матросской жизни

               не увидит главного

И жалобы высказывать начнет.

Когда бушует море одичалое

И нет конца тревожности «атак»,

Как важно верить

             с самого начала,

Что из тебя получится моряк!

Учебная атака

Улыбку смахнул

            командир с лица:

Эсминец

      в атаку брошен.

Все наше искусство

              и все сердца

В атаку брошены тоже.

Волны взревели,

            как стадо волов,

Крепко обиженных чем-то.

Пенную воду ревущих валов

Эсминец

      бортами

             черпает.

«Товсь!» – раздается,

                и мыслей поток

В слове команды сгорает;

Вспыхнув,

       по жилам,

              как электроток,

К мышцам

        кровь приливает;

В теле

    и легкость полета есть,

И твердая сила гранита…

С восторгом, как дети, встречаем весть,

Что цель

       торпедой

              накрыта!

Сыграют отбой. Но в себе найдешь

Все те же переживания.

И даже во сне говорить начнешь

О многом,

       запавшем в сознание.

Что, назовите, для моряка

Есть еще выше

            счастья!

В трудной учебе

            из ученика

Вырасти

      в смелого мастера!

От имени жизни, идущей в зенит

Расцвета – в заветное завтра,

Эта же сила мира гремит

В наших учебных залпах.

Сила, способная дать отпор

Врагам, что к безумству близки!

…Спокойно с ресниц

               командир стер

Соленые

      едкие брызги.

На вахте

…Ax, этот мир, на кладбище похожий!

Могильный мрак сгущается вдали.

Но я привык. Я чувствую без дрожи

Вращенье умирающей земли.

И, головой упершись в воздух плотный,

Ногой на кнехт небрежно наступив,

Вот и сейчас я с миной беззаботной

Плюю с борта в чернеющий залив.

А вахта кончится —

            конечно, не заплачу.

Уйду, возьму газетку перед сном,

Стакан воды холодной……

И все пойдет обычным чередом.

«Да будет тот счастливый вечер…»

* * *

Да будет тот счастливый вечер,

Когда за праздничным столом

Ты будешь водкой обеспечен

С большим семейным пирогом.

И вновь, забытым чувствам внемля,

Сквозь поздравлений громкий шквал

Ты вспомни пасмурную землю,

Сплошь состоящую из скал.

Как волны грохали за бортом,

И, над ведром разинув пасть,

Бранился ты на воздух спертый,

На сногсшибательную трясь.

Все-все припомни для начала

И, над столом поднявшись в рост,

Провозгласи, в руке с бокалом,

За тех, кто в море, – первый тост!

Письмо

Дорогая! Любимая! Где ты теперь?

Что с тобой? Почему ты не пишешь?

Телеграммы не шлешь… Оттого лишь – поверь,

Провода приуныли над крышей.

Оттого лишь, поверь, не бывало и дня

Без тоски, не бывало и ночи!

Неужели – откликнись – забыла меня?

Я люблю, я люблю тебя очень!

Как мне хочется крикнуть: «Поверь мне! Поверь!»

Но боюсь: ты меня не услышишь…

Дорогая! Любимая! Где ты теперь?

Что с тобой? Почему ты не пишешь?

Т. С.

Или в жизнь ворвалась вьюга,

Нежность чувств развеяв в дым,

Иль забудем друг про друга —

Я с другой,

        а ты – с другим?

Сочинять – немного чести.

Но хотел бы я мельком

Посидеть с тобою вместе

На скамье под деревцом

И обнять тебя до боли,

Сильной грусти не стыдясь,

Так, чтоб слезы поневоле

Из твоих катились глаз.

Сто «нет»

В окнах зеленый свет,

Странный, болотный свет…

Я не повешусь, нет,

Не помешаюсь, нет,

Буду я жить сто лет,

И без тебя – сто лет,

Сердце не стонет, нет,

Нет! Сто «нет»!

Море

Я у моря ходил. Как нежен

Был сапфировый цвет волны.

Море жизнь вдыхало и свежесть

Даже в мертвые валуны,

Прямо в сердце врывалось силой

Красоты, бурлившей вокруг.

Но великой братской могилой

Мне представилось море вдруг.

Под водою бездонно-синей

В годы грозные, без следа,

Сколько храбрых сынов России

Похоронено навсегда!..

Говорят, что моряк не плачет,

Все же слез я сдержать не смог.

Словно брызги крови горячей

Расплескала заря у ног.

Стало сердце болью самою.

Но росло торжество ума:

Свет над морем борется с тьмою,

И пред ним отступает тьма!

Встреча

– Как сильно изменился ты! —

Воскликнул я. И друг опешил.

И стал печальней сироты…

Но я, смеясь, его утешил:

– Меняя прежние черты,

Меняя возраст, гнев и милость,

Не только я, не только ты,

А вся Россия изменилась!..

«Бывало, вырядимся с шиком…»

* * *

Бывало, вырядимся с шиком

В костюмы, в шляпы – и айда!

Любой красотке с гордым ликом

Смотреть на нас приятно, да!

Вина веселенький бочонок,

Как чудо, сразу окружен,

Мы пьем за ласковых девчонок,

А кто постарше, те – за жен!

Ах, сколько их в кустах и в дюнах,

У белых мраморных колонн —

Мужчин, взволнованных и юных,

А сколько женщин! Миллион!

У всех дворцов, у всех избушек

Кишит портовый праздный люд!

Гремит оркестр! Палят из пушек —

Дают над городом салют!

Поэзия

Сквозь ветра поющий полет

И волн громовые овации

Корабль моей жизни плывет

По курсу

      к демобилизации.

Всю жизнь не забудется флот,

И вы, корабельные кубрики,

И море, где служба идет

Под флагом Советской Республики…

Но близок тот час, когда я

Сойду с электрички на станции.

Продолжится юность моя

В аллеях с цветами и танцами.

В труде и средь каменных груд,

В столовых, где цены уменьшены

И пиво на стол подают

Простые красивые женщины.

Все в явь золотую войдет,

Чем ночи матросские грезили…

Корабль моей жизни плывет

По морю любви и поэзии.

Пой, товарищ…

Пой нашу песню, пой,

Славный товарищ мой.

Снова душа поет,

Если идти в поход.

Пой, мой товарищ, пой!

Короток наш досуг.

Нету тревог… А вдруг?

Будь начеку, моряк,

Знай, что не дремлет враг.

Короток наш досуг.

Сердце не тронет грусть.

Служба сурова? Пусть!

Если моряк поет,

Если он любит флот,

Сердце не тронет грусть.

Пой нашу песню, пой,

Славный товарищ мой.

Если душа поет,

Значит идем в поход!

Пой, мой товарищ, пой!

«Жизнь – океан, волнуемый…»

* * *

Жизнь – океан, волнуемый

                    скорбями,

Но ты всегда не робкий был

                    пловец,

Ты скован был вселенскими

                    цепями,

Но лучших чувств ты был всегда

                        певец!

Пусть бьют ключом шампанское и

                         старка!

Я верю в то – ты мне

                не прекословь! —

Что нет на свете лучшего

                  подарка,

Чем в день рожденья

               общая любовь!

Вспомнилось море

Крыша. Над крышей луна.

Пруд. Над прудом бузина.

Тихо. И в тишине

Вспомнилось море мне.

Здесь бестревожно.

А там,

В хмуром дозоре ночном,

Может, сейчас морякам

Сыгран внезапный подъем.

Тополь. Ограда. Скамья.

Пташек неровный полет…

Скоро из отпуска я

Снова уеду на флот.

Я расскажу, как у нас

Дружным звеном из ворот

С радостью в утренний час

В поле выходит народ.

Я в чистоте берегу

Гордое званье «матрос»,

Я разлюбить не смогу

Край, где родился и рос.

Крыша. Над крышей луна.

Пруд. Над прудом бузина…

С детства нам дорог такой

Родины светлый покой.

Сестра

Наш корабль с заданием

В море уходил.

Я ж некстати в госпиталь

Угодил!

Разлучась с просторами

Всех морей и скал,

Сразу койку белую

Ненавидеть стал.

Думал,

Грусть внезапную

Как бы укротить?

Свой недуг мучительный

Чем укоротить?

– Жизнь! —

Иронизировал. —

Хоть кричи «ура»! —

Но в палату шумную

Вдруг вошла сестра.

– Это вы бунтуете? —

В голосе укор.

Ласковей добавила:

– Сделаем укол.

Думал я о чуткости

Рук, державших шприц,

И не боли —

Радости

Не было границ…

Ночь

Вал разбежится,

           до рева зол,

Всклокоченный, бесноватый,

И прогремит,

         налетев на мол,

Гулко, как взрыв гранаты…

Воздух соленый

            будто бы пьем,

Жадно вдыхаем ртом мы.

Ждем, когда в рупор

               крикнет старпом:

– Боцман, отдать швартовы! —

Если водой

        полубак залит,

Если волна – под ноги,

Значит тихий причал

               позади,

А впереди —

           тревоги.

Сразу заставит

           забыть про сон

Море ночным разбоем.

Трудно представить

              больший простор

Чувствам,

       мечтам,

             работе!

И не представить,

             чтобы в пути,

В гуще походного гула

Кто-то сказал,

          глаза опустив:

– Больше

        так

           не могу я… —

Верность Отчизне

             силы придаст

Тем, кто слабеет в штормы,

Всем, кто уйдет

           выполнять приказ,

Срочно

     отдав швартовы!

Северная береза

Есть на севере береза,

Что стоит среди камней.

Побелели от мороза

Ветви черные на ней.

На морские перекрестки

В голубой дрожащей мгле

Смотрит пристально березка,

Чуть качаясь на скале.

Так ей хочется «Счастливо!»

Прошептать судам вослед.

Но в просторе молчаливом

Кораблей все нет и нет…

Спят морские перекрестки,

Лишь прибой гремит во мгле.

Грустно маленькой березке

На обветренной скале.

Рассказ о коммунисте

Он поднял флаг

Над сельсоветом.

Над тихой родиной своей,

Над всем старинным белым светом

Он поднял флаг!

В краю полей

Он дорожил большим доверьем

И даже,

Брошенный женой,

Не изменил

Родной деревне,

Когда ей было тяжело.

Он не стремился

К личной славе,

Не верил скучным голосам.

Он знал: кто едет,

Тот и правит!

И в трудном деле

Правил сам!

За изобилье

В каждом доме,

За добрый говор —

Напрямик

Он твердо шел,

Собою скромен

И одновременно

Велик…

Минута прощания

…Уронила шелк волос

Ты на кофту синюю.

Пролил тонкий запах роз

Ветер под осиною.

Расплескала в камень струи

Цвета винного волна —

Мне хотелось в поцелуи

Душу выплескать до дна!

Морская служба

Все вы привыкли

            к слову «аврал».

Это по духу то же,

Что и могучий девятый вал…

Ну а на штиль

          похоже

Что-нибудь в жизни,

               которой флот

Славит себя в народе?

Не замирала

        и не замрет

Трудная жизнь на флоте.

В том и романтика

             без прикрас,

Что до конца от начала

В буднях горячих

             служба у нас

Вся как порыв аврала!

Обо мне говорят

Говорят, что жить я не могу,

Что не прячусь я от непогоды,

Говорят, что я не берегу

Драгоценной молодости годы!

Да, они правы, что я спешу!

Но спешу не ради личной славы,

Не простят хвалебный этот шум

Горных сел обычаи и нравы!

Ты свети в дали своей, свети,

Счастье! Ты зови меня, как сына!

Достигают счастья лишь в пути,

А не возле теплого камина.

Да, спешу я к людям деревень

И к живущим в городе рабочим.

Я спешу сказать им: «Добрый день!»

Я спешу сказать им: «Доброй ночи!»

Я спешу и к сумеркам глухим,

И к рожденью солнечных рассветов.

Я спешу сложить свои стихи

И прочесть стихи других поэтов…

Жеребенок

Он увидал меня и замер,

Смешной и добрый, как божок.

Я повалил его на травку,

На чистый, солнечный лужок!

И долго, долго, как попало,

На животе, на голове,

С восторгом, с хохотом и ржаньем

Мы кувыркались по траве…