Текст книги "Дорога в Алатырь"

Бабушке был подарен платок, матери – кофта, дядя Юра получил зимнюю шапку с кожаным верхом и сразу утонул в ней, размер оказался велик, но он не унывал, наоборот:

– Тете Наташе оттам, она стелает, – убежденно говорил он Ваньке.

Вот они выпивают за столом, обедают с дороги, вспоминая поездку:

– Ковры наши сразу расхватали и заказали еще больше, – хвастался подвыпивший отец, щурясь на окружающих домочадцев. – Фотографии тоже понравились, Митя хорошо придумал.

– И перевыполненный план сразу в карман, – сбалагурил дядя Митя, и они еще больше развеселились, опрокидывая стопки одну за другой.

– Завтра сбегаю кой-куда, дом присмотреть хочу, – сообщил отец матери, сидящей рядом и осуждающе поглядывающей на выпивох.

– Мама сказала, рядом с ними часть дома продают на Сурско-Набережной. Пока не продали, надо сходить посмотреть.

– Давай завтра с утра и отправимся, – отец не возражал.

– Часть дома ты потянешь, а то сразу на целый размахнулся, – остудил расходившегося отца старший брат. – Если не хватит, поможем, я дам взаймы, – расщедрился экономный обычно дядя Митя и покосился на скептически усмехнувшуюся золовку.

Бабушка млела и таяла от гордости за своих сыновей и поглядывала на фото покойного мужа, как бы разделяя с ним радость, пришедшую в их дом.

Ванька щеголял по комнате в новой школьной фуражке, но подпоясанный офицерским ремнем дяди Мити. Мать довольно оглядела его:

– Теперь хорошо. А то старая форма мала, поизносилась, я и не знала, что делать, во что его одеть, – делилась она радостью со свекровью, та согласно кивала в ответ, ласково поглядывая на сыновей и внуков.

– Вот и ладно, что складно. Даст бог, все наладится теперь…

Семья подъехала к своему новому жилищу на грузовике. Мать с Вовой вылезли из кабины, отец с Ванькой выгрузились вместе с вещами из кузова.

Шофер откинул деревянные борта и помог разгружаться. Правда, скарб был небольшой, и вскоре семья была уже в доме.

Прихожая маленькая, зато комната была просторная с окнами на улицу, большая русская печь вызывала спокойствие и уверенность.

Отец собрал сделанную еще дедом Маресьевым кроватку-качалку для братца, и Вовка сразу же закачался в своем углу радостно-возбужденный от таких перемен в их жизни.

Ванька поставил в угол портфель и попросился у матери:

– Можно я к деду с бабушкой сбегаю?

– Небось, по друзьям соскучился, – проницательно глянула на сына мать, – а кто в доме помогать будет, Пушкин?

– Пускай бежит, какая от него еще польза, сами управимся, – отец был мягче матери, хотя и вспыльчивый до бешенства, и Ванька убежал.

Он вбежал во двор первого в своей алатырской жизни дома и сразу увидел деда с бабушкой: они пилили дрова и не сразу заметили внука.

Радость переполняла его, он подбежал к ним:

– Бабуля, давай я теперь с дедом попилю, – обрадовал он стариков и заступил на бабушкино место. Но теперь он пилил не так, как раньше, в далеком детстве, а вполне уверенно, совсем по-взрослому, и дед вскоре запыхался, выпрямился, остановившись передохнуть.

– Совсем деда уморил, – сообщил он бабушке ее же словами. Она бросила укладывать поленницу, и они радостно заулыбались, особо бабушка.

– Теперь мы соседи, рядом жить будем. Я все время буду к вам в гости приходить, – утешил Ванька загрустивших, было, от его слов стариков.

«Ваня!» – донеслось до Ванькиных ушей, и он увидел друга, выглядывавшего из окна наверху и призывно машущего ему рукой.

– Пойду к Ваське загляну, – вернул он пилу бабушке и взбежал на крыльцо, ведущее в квартиру друга. Дверь открылась, впустив Ваньку под радостный лай забежавшего во двор Дружка.

Из соседней двери выбежал Панька, почуяв что-то неладное, и тоже взбежал на Васькино крыльцо, застучал в дверь сначала рукой, затем ногой, канюча впустить и его на правах друга. Дверь нехотя открылась, и Панька радостно ворвался внутрь…

Дед с бабушкой закончили работу, и дед, поставив козлы у сарая, пошел в дом вслед за бабушкой, когда в калитку на правах соседей вбежали Симак вместе с неразлучным Сашкой длинным.

Они тоже поднялись на Васькино крыльцо и забухали в дверь ногами.

Наконец многострадальная дверь открылась и выпустила на волю троих соскучившихся друг по другу друзей. Вместе с новоприбывшими они сбежали с крыльца. Состоялась долгожданная встреча закадычных друзей-приятелей:

– Ты чо, опять к нам жить приехал? – поинтересовался Симак.

– Он теперь на Сурско-Набережной живет, рядом с Откосовыми, – ответил за друга Васька, довольный передышкой в уроках. Не тут-то было.

Снова открылась дверь, и друзья увидели грозную Васькину мать:

– Вася, не забывай про уроки! – она презрительно оглядела сорванцов и покачала головой, дескать, куда денешься от таких соседей.

– Побежали на Суру, поглядим! – Ванькина идея пришлась всем по вкусу, и компания помчалась вниз по переулку к реке.

– Вася, не бегай долго, простудишься! – закричала им вслед Марь Васильевна, но мальчишек уже и след простыл.

По переулку спускался пьяный в лоскуты дядя Саня Лабуркин, сосед, горланя какую-то непотребную песню, и Дружок испуганно убежал в проулок напротив, а Марь Васильевна поглядела-послушала и плотно закрыла за собой дверь, не забыв запереть ее на засов.

В новом доме было по-новому уютно и тепло. Вовка спал в своей кроватке, а Ванька сидел за столом и рассматривал привезенные отцом книги. Пролистав картинки блокадного Ленинграда, нарисованные художником Пахомовым, он взялся за альбом Блюллова и, просмотрев портреты, приступил к изучению картин Рембрандта.

– Изучаешь? – подсел к нему отец, пришедший со двора. – Про жизнь Рембрандта почитай, я оторваться не мог. Интересно. Особо про сына его Титуса ван Рейна. Да, Рембрандт был настоящий художник, мастер.

Мать стучала посудой в прихожей, убиралась. За окнами синел вечер, сопел брат в кроватке, и Ванька тоже зевнул.

Мать выглянула из прихожей, посмотрела на своих сморившихся мужчин:

– Скоро будем ложиться, потерпите немного. Я сейчас, домою вот.

– Хочешь, я портрет твой напишу? – вдохновленный просмотром работ великого художника спросил отец сына. Ванька неопределенно пожал плечами, но отец уже загорелся идеей портрета старшего сына.

Вынув из-за печки подрамник, примерил холст, открыл этюдник и проверил наличие кистей, красок. Ванька тоже увлекся, следя за отцом.

Мать разобрала кровать, затем постелила Ваньке на печке, уложила Вовку в кроватке как следует, и вскоре все уже спали. Было слышно, как за стеной стучали и разговаривали соседи, лаяла соседская собака на запоздалого прохожего, и Ванька улыбался сквозь сон, чутко реагируя на эти звуки…

Школьный двор оживленно шумит: идет урок физкультуры. Девочки прыгают в высоту, мальчики в длину. Тетя Дуся граблями зачищает песок после каждого прыжка, громко ворча и ругаясь беззлобно.

Прыгнул Вовка Косырев, теперь настала Ванькина очередь.

Он приготовился и по команде учительницы помчался: разбежавшись, оттолкнулся от доски и прыгнул…

Приземлился дальше других на зависть одноклассникам.

– Маресьев прыгнул на «отлично». А ты, Косырев, что же отстаешь? – Мария Михайловна была строга и справедлива, как всегда.

Косырев злобно стрельнул глазами в сторону Ваньки, но промолчал: сказать было нечего. К прыжку готовился Витя Марков, спортсмен и отличник.

Он тоже прыгнул на «отлично». И Ванька стал смотреть на девочек.

Девочки зааплодировали, когда планку высоты ловко взяла Таня Журавлева. Следом за ней помчалась отличница Галя Петрова, но сбила планку и сконфуженная отошла в сторону.

– Теперь поменяемся местами: девочки прыгают в длину, мальчики в высоту. – Побыстрее, урок заканчивается, – скомандовала учительница.

В высоту Ванька прыгал гораздо хуже и сбил планку.

Зато Вовка Косырев прыгнул выше других, перепрыгнул даже Маркова и победно посматривал в сторону Ваньки.

Зазвенел звонок, паритет был достигнут, и соперники побежали в школу, за ними потянулись другие ученики. Перемена так коротка, а надо еще переодеться и подготовиться к следующему уроку…

Мальчишки не спеша шли домой после школы. Один за другим они расходились в разные стороны. Ванька остался наедине с Вовкой. Они шли молча, не глядя друг на друга, но включив боковое зрение.

На Кировской их догнал, как обычно, Васька, и они пошли втроем.

– Давай сегодня в городскую библиотеку запишемся или завтра сгоняем, – предложил другу Васька, но тот вяло махнул рукой. Настроение у Ваньки было препоганое и портилось еще больше по мере приближения к дому.

– Он опять двойку по арифметике схлопотал, мамаша теперь ему задаст, – злорадно пояснил Вовка, и Васька сочувственно глянул на двоечника.

Они остановились у Ванькиного дома, постояли, и Васька пошел дальше к переулку уже в одиночестве.

– Теперь мы соседи, – примиряюще сказал Вовка и Ванька кивнул.

Из ворот дома вышел Юрка Откосов, тоже новый сосед Ваньки, и присоединился к стоящим. Они помолчали, изучая друг друга.

– А ты в школе не был? – спросил Вовка у Юрки, и тот отрицательно помотал головой, хитро ухмыльнулся:

– Я болею, простыл. Куда она денется, эта школа? Находимся еще, верно, Ванька? – он по-дружески хлопнул Ваньку по плечу.

– Ладно, мне домой пора, – Ванька пошел к себе домой, новые товарищи изучающе смотрели ему вслед, словно размышляя, принимать его в свою команду или нет. Они явно сомневались.

Ванька сидел за столом и учил уроки. Вот он открыл дневник, хмуро полюбовался двойкой и стал стирать ее резинкой. Он так увлекся, что не заметил пришедшего отца, пока тот не подошел и молча наблюдал за работой сына.

Ванька вздрогнул и оглянулся, прикрыл двойку рукой.

– Я тоже двойки стирал, – успокоил отец сына. – Не бойся, я матери не скажу. Только она все равно узнает, тебе же хуже будет. По арифметике получил? – наклонился отец к дневнику. Посмотрев, отошел.

Ванька вздохнул, а отец достал подрамник с натянутым холстом, этюдник и удобно расположился у окна на табурете; прямо перед собой на стуле он установил холст, разложил краски, приготовил нужные кисти, налил в баночку разбавитель и довольный собой поглядел в окно. Осталось только подождать, пока сын закончит свои уроки…

Он готовился писать портрет и наблюдал, как сын закончил уроки и стал запихивать учебники в портфель, спрятав дневник подальше.

– Давай садись. Начнем, пока матери нет, – позвал он сына и усадил его на стул возле печки. Поправив белый воротничок на новой форме и алый галстук, отец удовлетворенно оглядел сына и принялся за работу.

Ванька задумался о чем-то своем, глядя в окно, отец увлеченно работал, и они проморгали момент, когда пришла мать.

Тут же проснулся Вова и заорал, вскочив в своей кроватке.

– Рисуете? – злорадно протянула мать, увидев нетронутое молоко в бутылочке для Вовы. – Ребенок голодный остался, без полдника, а им хоть бы хны! – бушевала мать, выхватывая Вову из кроватки и пихая ему бутылочку с молоком в руки. Вова тут же успокоился и принялся за полдник.

Отец с Ванькой виновато молчали, посматривая на него.

– Я на работе целый день, приду домой, тут тоже конь не валялся. Ты хотя бы ужин приготовил, а то у своих сидит или рисует, – ругала мать отца, и тот не выдержал, вспылил:

– Хватит, не то всю плешь пропилишь. Надоело.

– Если надоело, так работать иди, нечего баклуши бить.

– Скоро поеду в Канаш, церковь в реставрацию сдают, настенная живопись облезла, приглашают меня. Это большие деньги, – набивал себе цену отец, но мать неумолима, как приговор в суде:

– Халтура она и есть халтура. Иди на фабрику оформителем, там зарплата каждый месяц, и стаж идет. А то пропьете деньги с братцем да с друзьями, а есть каждый день надо.

Отец вскочил и выбежал из дома, лишь бы подальше от бесконечных скандалов. Настала Ванькина очередь, и он обреченно вздохнул.

– Сейчас отдохну, ужин приготовлю, и уроками займемся. Как я погляжу, не успел, наверно, со школы прийти, сразу рисовать.

– Я учил, – неуверенно отвечал Ванька, но мать не проведешь:

– Вот и посмотрим, чего ты научил. Дневник приготовь, проверю.

Ванька сник, отдаваясь воле судьбы…

Он сидит за столом и все пишет и пишет, шлифуя свой почерк и посматривая на сердитую мать, которая строго следит за его работой.

– Опять напартачил, так не пойдет, – она твердой рукой вырывает очередной лист из тетради, и Ванька снова пишет длинный текст из учебника литературы, отобранный специально для него матерью.

Наконец ей надоело возиться с сыном, и Ванька радостно вздохнул, почуяв слабину. Так и есть, интуиция не подвела его.

– Хватит на сегодня, завтра продолжим. Ты обязательно будешь у меня отличником, как Вася. Ты что, хуже его? Да и Мария Михайловна верит в твои способности, – тут мать с некоторым сомнением оглядела сына, который сразу же забыл про уроки. – Ладно, погуляй с полчасика и домой. Перед домом гуляй, в Подгорье не бегай, уже поздно.

Ванька со всех ног кинулся одеваться, пока она не вспомнила про дневник.

Он выбежал во двор дома и у своего сарая увидел отца, который смотрел в небо, задрав голову. Ванька последовал его примеру, и они вдвоем стали любоваться звездами, усыпавшими небосклон.

Внизу в Подгорье лаяли собаки, чуя волков за рекой, а у них во дворе было тихо, лишь горели окна в доме у соседей.

– Вон Большая Медведица, а рядом Малая, видишь? – показывал отец сыну, но сын был хорошо знаком со звездным небом и в ответ тоже показал отцу:

– А вон Млечный Путь, это вот Полярная звезда.

Отец удивленно посмотрел на сына, и Ванька пояснил:

– Мы с Васькой астрономию давно уже изучаем, с первого класса.

– Хорош, пойдем домой. Мать, наверное, заждалась, – глубоко вдохнул напоследок свежего воздуха отец, и они подались в свой новый уже обжитый дом.

– Мама не смотрела дневник, – счел нужным сказать сын.

– Устала, наверное, на работе, но ты не обольщайся, завтра посмотрит, тогда задаст тебе перцу, только держись, – постращал отец сына, закрывая входную дверь на крючок. В коридоре было темно.

Отец на ощупь нашел дверь в комнату и открыл ее. Ванька зажмурился от яркого света и тепла, пахнувшего навстречу.

В маленькой прихожей было тесно, но отец с сыном дружно раздевались и вешали одежду на вешалку, снимали обувь, не замечая неудобств. Это был их дом, пусть и небольшой, но собственный…

По пашне прыгали скворцы, налетевшие целой стайкой в поисках червяков и другой живности. Ванька с матерью и отцом вышли копать огород.

Соседи уже давно копали, о чем свидетельствовала полоса свежевскопанной земли, по которой сновали скворцы, отгоняя воробьев и синиц.

– Здрасьте, соседушки, – с улыбкой приветствовала их тетя Настя, а дядя Гриша молча кивнул, не отрываясь от работы. – Запоздали малость, проспали, небось?..

– Устаю на работе, тетя Настя, – пожаловалась мать, и соседка сочувственно покачала головой, поглядывая на отца, с энтузиазмом взявшегося за вспашку.

Покопав немного вместе со всеми, отец вдруг разделил участок пашни на три равные части и стал копать свою поближе к тропинке.

Ванька старался изо всех сил, но за матерью ему было не угнаться, как, впрочем, и за отцом. Припекало солнце, становилось жарко.

Отец устал, непривычный к тяжелому труду на земле. Обтерев пот со лба, он покопал еще немного и бросил лопату, чертыхаясь:

– Я художник, а не крестьянин. И горло саднит. Заплатим, вскопают весь огород за деньги-то. Найди кого-нибудь, слышишь?

– Лодырь ты, а не художник. Мама права, – рассердилась мать, глядя, как отец плюнул с досады и полез вверх по тропинке, бросив их на произвол судьбы, но мать с сыном решили не сдаваться:

– Сами вскопаем, не впервой, – мама с сыном еще усерднее принялись за работу, и вскоре у Ваньки образовались волдыри на руках, но он не жаловался.

Завидев деда с бабушкой, вышедших на свой огород, Ванька радостно замахал им руками, мать тоже выпрямилась.

– Надо бы маме с папой помочь, – она обвела свою обширную пашню взглядом и снова стала копать. – Отец твой подвел нас, работничек.

– Мама, ты глянь, тетя Лида с тетей Нюрой пришли и Юрка со Славкой, – снова обрадовался Ванька, увидев своих теток и братьев троюродных, пришедших на помощь бабушке с дедом.

– Слава богу, – тоже обрадовалась мама приходу родственников.

– Можно, я к ним сбегаю?

– Беги уж, я сама докопаю…

Ванька помчался через огороды, и вот он уже рядом со своими родными, о чем-то толкует с братьями, забыв про работу, больше мешаясь под ногами взрослых, чем помогая им; мальчишки – еще совсем подростки.

Вот на огородах появились Васька и Панька с родителями, мальчишки объединились в ватагу и умчались куда-то по своим делам.

Мать вздохнула и снова принялась копать свой новый огород вместе со своими новыми соседями. На душе у нее стало гораздо легче…

Ванька с Васькой вышли из школы и целеустремленно направились к Дому пионеров, что на Ленинской улице. Они боялись опоздать.

– Переходи к нам в кружок, мы скоро настоящий планер запускать будем. Я сейчас макет «У-2» заканчиваю, здоровски получается, – уговаривал Васька товарища, но тот небрежно отмахнулся, не оценив грандиозности замыслов.

– У вас скукота, реечки клеить больно надо. Мы костюм водолаза изучаем, скафандр называется, знаешь? Азбуку Морзе зубрим, на сигнальных флажках переговариваться учимся, как настоящие матросы. Понятно?

Полные разногласий они подбежали к зданию с вывеской: «Дом пионеров».

Васька скрылся за дверью, торопясь в свой кружок, а Ванька побежал дальше. Ему тоже опаздывать ни к чему.

Вот и его здание с вывеской: «ДОСААФ».

В просторной комнате уже начались занятия: бравый моряк-отставник, которого Ванька встречал не раз в обществе тети Лиды, объяснял ребятам устройство глубоководного водолазного костюма, показывая, как надевается он на водолаза, как завинчивается скафандр, как подается воздух.

Рядом с ним стоял Юрка и внимательно слушал руководителя кружка на правах почти родственника. Увидев Ваньку, Юрка важно подмигнул ему и снова углубился в изучение предмета.

«Лидкин хахаль», – вспомнил Ванька высказывание его бабушки на счет моряка-отставника и с любопытством уставился на него, тоже стал слушать и смотреть во все глаза вместе со всеми, представляя, как он в таком водолазном костюме ходит по дну океана, а над ним плавают акулы…

Ванька вбежал домой и, бросив портфель на стул, увидел бабушку, укачивающую брата. Она сердито погрозила ему пальцем, призывая к тишине, и снова стала раскачивать кроватку, напевая что-то.

Ванька сел в прихожей за стол и стал жадно поглощать приготовленную для него еду, он был голодный, как волк. Подошла бабушка и зашептала ему:

– Потише ходи, а то Вовку разбудишь, слон. Я пошла, дома у самой дел невпроворот, дед один там хворый. Мать записку для тебя оставила, на столе лежит. За хозяина остаешься, – она ушла, а Ванька подбежал к столу: «Сынок, уберись по дому, с братом поиграй, будешь умницей – 50 копеек получишь в награду за труды. Мама», – прочитал он и рьяно стал заниматься хозяйством: приволок воды, тщательно вымыл пол, покрикивая на проснувшегося братца. И тот не плакал, зачарованно наблюдая за действиями старшего брата, которого он боялся и слушался.

Переделав все дела, он уселся за стол и стал глядеть в окно на улицу, поджидая мать с работы. Братик играл на полу с игрушками, по радио шла какая-то передача, и Ванька прибавил звук, стал слушать радиопостановку: «Ирина, Ирина, – звал слабохарактерный царь Федор, – скорее позови шурина. Борис!..» – Ванька так заслушался, что едване прозевал мать, шедшую с работы: она торопливо шла по улице с сумками в руках, и Ванька побежал ее встречать, цыкнув на братца, чтобы сидел смирно.

– Вижу-вижу, порядок навел, с Вовиком играешься, – оценила мать старания сына. – Сейчас ужин приготовлю, об уроках, поди, забыл?

– Так завтра воскресенье, мама, какие уроки? – напомнил Ванька, и она согласно замолчала, вышла в коридор и стала накачивать примус, стучать кастрюлями. Ванька показал братику кулак и тот, собравшись, было, заплакать, замолчал, преданно глядя на старшего брата.

За окном сгущалась синь наступающего вечера, по улице мимо их окон прошел кто-то, и снова стало тихо и безлюдно…

Утро. Ванька включил радио: «Шупашкар колозят…», – заговорили по-чувашски, но он привык к этому еще в Чебоксарах, улавливая знакомые слова. Настроение у него было безоблачное, у братца тоже.

Воскресная передача «С добрым утром» пришла на смену местному радио, и настроение братьев улучшилось еще больше.

– Отец когда приедет? – спросил Ванька у матери, хлопочущей по хозяйству. Та промолчала и в сердцах застучала посудой еще громче.

Тогда Ванька открыл книгу про художника Рембрандта и стал читать, помня наказ отца и искоса приглядывая за братцем.

Затем по радио начали передавать сказку про папу Карло и Буратино. Ванька невольно заслушался, отложив книгу в сторону. Мать поставила перед ним тарелку с едой, и он стал завтракать, слушая сказку вместе с братиком Вовой, который тоже завтракал под чутким руководством матери.

– Можно, я с Васькой в кино пойду? – увидев, что мать улыбается, тут же спросил Ванька, и она утвердительно кивнула.

Взяв ридикюль, она щелкнула замочком и, порывшись в кошельке, вручила ему обещанные 50 копеек. Подумав, добавила еще 50, и Ванька расцвел.

Вскочив, он стал собираться на улицу.

Мать с грустной улыбкой прослушала, как сын простучал каблуками по коридору и хлопнул дверью. Взяв Вовика на руки, стала тоже собирать его на улицу, и Вовик обрадованно засмеялся, догадавшись об этом.

– Мы с тобой к бабушке с дедушкой пойдем, в гости вот они обрадуются, скажут: кто это к нам пришел, такой красавчик и умник. Потом погуляем там по саду и домой вернемся, – рассказывала она сынишке, и тот в полном восторге слушал свою любимую маму, торопясь побыстрее оказаться на улице…

– Здорово, я бык, а ты корова! – Симак пожал Ванькину руку, и компания во главе с Васькой торопливо зашагала по направлению к кинотеатру «АРС». Шествие замыкал, как всегда, Панька…

Простояв очередь у кассы и купив билеты, мальчишки вошли в фойе и купили себе по мороженому в вафельных стаканчиках. Паньке не хватило на мороженое, и он завистливо поглядывал на счастливцев, глотая слюну.

Прозвенел третий звонок, и мальчишки заняли свои места во втором ряду согласно купленным билетам. Они вертели головами и чувствовали себя чудесно в шумном просмотровом зале, наполненном самым разновозрастным людом.

Погас свет, и взорам очарованных друзей предстала необыкновенно прекрасная для неискушенного зрителя кинокомедия: «Черноморочка».

Ванька сидел, не сводя глаз с экрана, друзья тоже…

Выйдя на улицу, пацаны кто как мог пересказывали особо понравившиеся места из фильма, больше всех старался Симак, приплясывая под героиню и наступая на оторопевшего Паньку.

В Ванькиных ушах еще звучали песни, мелодии и танцы. Перед его внутренним взором мелькали лица героев, и он шел, молча переживая увиденное чудо.

– Давайте завтра еще сходим после уроков? – предложил он.

– Понравилась черноморочка? Я бы тоже не отказался от такой, – скорчил рожу Симак. – Можем и завтра, и каждый день, чать, целый месяц будут крутить, успеем насмотреться.

В шебутной голове его родилась новая идея, и он остановился:

– Пойдемте со мной, не прогадаете. Я вам таких черноморочек покажу, ахнете! Ляжете и не встанете, гад буду.

Ватага дружно побежала вслед за выдумщиком и вскоре была возле городской бани. Пацаны недоуменно переглядывались.

– Не пойду я в баню, – заупрямился недогадливый Панька, остальные тоже мало чего понимали, ожидая дальнейшего развития событий.

Симак таинственно махнул им рукой и повел за угол бани к окнам, низко расположенным над землей и замазанным белой краской. Мальчишкам стало беспокойно, они озирались по сторонам, опасаясь, не заругает ли их кто-нибудь из взрослых, если увидит.

Симак ловко подобрался к одному из окон, где краска была соскоблена, и пригласил друзей на просмотр: пацаны по очереди приникали к окну и смущенные отходили в сторону.

Настала Ванькина очередь. Он заглянул внутрь: это было женское отделение, и Ванька увидел, как женщины моются, не догадываясь, что за ними могут подсматривать. Они разговаривали, терли друг другу спины, мыли детишек, и Ванька вспомнил себя в этой бане с бабушкой в далеком раннем детстве. Но это было так давно, что казалось неправдой.

Женщины наклонялись, мыли толстые ноги и необъятные по разумению мальчишек задницы, большие груди, окатывали себя водой из шаек, и Ванька засмотрелся, было, такой непривычной была картина, потом отпрянул от окна и подошел к возбужденным мальчишкам.

– Ну, как, хороши черноморочки? – ржал довольный Симак, показывая руками необъятность увиденных женских задниц и грудей.

– Так они старые все, – разочарованно махнул рукой Васька, и пацаны взволнованно засмеялись.

– Там есть одна ничего, не скажи, – размечтался Сашка длинный, вызвав новый бурный приступ веселья товарищей.

– В «Октябре» скоро «Тайны двух океанов» показывать будут, две серии! Вот уж тогда поглядим, – размечтался Ванька. – Говорят, про подводников и шпионов. Приключенческий фильм.

– Лады. Пошли к себе в Подгорье, покурим, – Симак показал товарищам пачку «Прибоя», и компания поспешила домой в родное Подгорье.

– Хотя, Ванек теперь не наш, он уже городской, – подначил, было, Ваньку злой на язык Симак, но получил от Сашки длинного тычок под ребра в знак того, что он не прав, и смягчил свою позицию:

– Наполовину наш, наполовину городской, верняк.

Пацаны не обращали внимания на его треп, торопясь побыстрее оказаться на месте в ожидании нового и не менее увлекательного приключения: посмолить папиросками и поболтать о разном. Ведь они сами уже почти взрослые.

Панька старался не отставать, завистливо поглядывая на карман товарища, в котором лежала заветная пачка папирос.

Мария Михайловна взволнованно оглядела свой любимый класс, где принаряженные ученики чинно сидели парами в ожидании прощальной речи своей строгой бессменной учительницы.

– Ну вот, дорогие мои, сейчас не только последний урок в этом учебном году, после него вы станете учениками пятого класса и осенью пойдете уже в другое здание школы. Там у вас будут разные учителя, классный руководитель, новые предметы, и вы узнаете много нового, станете на ступень взрослее.

Ванька переглянулся с Таней Журавлевой, другие тоже недоумевали, что такое приключилось с их обычно строгой учительницей.

– Я хочу, чтобы вы всегда помнили свою первую школу, не забывали и обо мне, своей первой учительнице. Вы всегда останетесь в моей памяти такими, как сейчас, даже когда вырастете и станете взрослыми людьми.

– Мы вас никогда не забудем, Марь Михайловна! – вскочила отличница Галя Петрова и, подбежав к учительнице, прижалась к ней.

Мария Михайловна приложила платочек к повлажневшим глазам, в классе все взволнованно задвигались. Прозвенел последний звонок, разряжая обстановку, и все шумно вскочили из-за парт, обступили свою учительницу.

Они еще не осознавали важности происходящего. Они радовались, что закончились уроки, и впереди у них целое лето, каникулы. А что будет после, так до этого еще так далеко, когда это еще будет?..

– А сейчас сделаем фото на память. Все идите за мной и тетю Дусю позовите, – ученики вышли из класса следом за Марьей Михайловной и выстроились вдоль стены коридора.

Фотограф установил треногу с фотоаппаратом, усадил и расставил учеников вокруг своей первой учительницы. Марь Михайловна сидела в центре на стуле. Сбоку к стоящим пристроилась тетя Дуся, и все впервые увидели ее смущенную улыбку.

– Приготовились! – скомандовал фотограф и приник к фотоаппарату.

Вспышка на миг ослепила всех:

– Есть, все свободны…

Ванька с Вовкой как соседи спешили домой уже вместе. На Кировской их настигли Васька с Симаком, и все радостно засмеялись – со школой покончено до осени.

– Черноморочку твою наконец-то убрали, – сообщил Симак Ваньке. – Теперь «Подвиг разведчика» идет. Железный фильм, сгоняем, дружбаны?

Дружбаны согласно закивали, продолжая путь к дому.

У Ванькиного крыльца компания остановилась. Подошли Толька Чистяков со своим извечным адъютантом Витькой из соседнего двухэтажного барака, вышел Юрка Откосов.

Хулиганистый Толька Чистяков оглядел мелюзгу, покуривая папиросу. Он был старше года на два и важно вытащил из кармана пачку «Беломорканала», протягивая ребятам и предлагая закурить.

– Ух, ты, ништяк, – не стушевался Симак и вытянул из пачки сразу две штуки.

Остальные не решались, переглядываясь.

– Давайте на огородах покурим вечерком, – предложил Симак, и все согласились. На крыльце показалась Ванькина мать, подозрительно оглядывая компанию и особенно Тольку Чистякова с Симаком. Они ей явно не нравились, те тоже не питали нежных чувств к строгой соседке.

– Ваня, пора домой, – скомандовала она и улыбнулась Ваське, – Вася, заходи к нам в гости, давно тебя не видела. У Вани много книг по искусству, заходи, не стесняйся.

– Зайду, тетя Тося, – отвечал Васька под смешки приятелей.

Ванька попрощался с друзьями и пошел домой, сопровождаемый насмешливыми комментариями Тольки Чистякова:

– Ваня, пора домой, заходи Вася, не стесняйся, – передразнивал он Ванькину мать под гогот приятелей. Ванька сердито оглянулся на насмешника.

– Он оглядывается, напужал меня, ой, помираю! – ерничал Толька, но компания после Ванькиного ухода распалась: Васька с Симаком побежали в Подгорье, Вовка Косырев – домой, Юрку Откосова позвал отец, и он тоже ушел, а Толька Чистяков с адъютантом Витькой большим побрели к своему бараку…

Родное Подгорье утопало в цветении своих садов: цвела сирень пышным цветом, черемуха, вишни и яблони, по откосам оврагов сплошным ковром раскрылись ландыши, стайки птиц перелетали с дерева на дерево, над кустами смородины порхали бабочки, жужжали шмели, майские жуки и мухи.

Ребята расположились по склонам своей любимой воронки, оглядывая окрестности и любуясь птицами. Взрослых рядом не наблюдалось, и они вольготно покуривали папиросы, подражая все тем же взрослым.

– В дальний лес, за кордон надо сходить. Там грибов и ягод, говорят, немеряно, завались, – Симак показал в синеющую даль за Сурой, все тоже поглядели: далеко придется шагать, путь неблизок, но заманчив.

– Это еще не скоро, – отмахнулся Сашка длинный.

– Я сеть плету, сам: ячейки мелкие делаю для верности, сетками рыбу ловить будем, – похвалился трудолюбивый Васька, и ребята уважительно поглядели на него, соглашаясь.

– А я попросил отца велик мне купить. Представляете, на велике по городу разъезжать, – размечтался Ванька, и ребята тоже оживились.

– А у меня самокат есть, брат Саня сделал. С настоящими подшипниками, – гордо сказал Панька, и все добродушно посмеялись над недомерком.

Панька был необидчив и смеялся над собой вместе со всеми.