Текст книги "Восточнославянская этнография"

Обрядовое употребление сена и соломы

В некоторых местах Великой России дом невесты устилают сеном или соломой (104, с. 188; 156, с. 265; 158, с. 69, 85). В Малой России дорогу в церковь во время свадебного поезда устилали или посыпали соломой (40, 2, с. 255). У древних индусов невесту сажали на солому (263, 5, с. 207) – обыкновение, встречающееся в настоящее время в Германии (266, с. 348). Дом устилают сеном или соломою у поляков накануне Рождества Христова, у сербов – накануне Нового года, в Великой и Малой России – на новоселье (73, с. 283; 267, с. 1; 239, с. 192; 87, с. 175).

Народ объясняет обычай устилать пол соломой или сеном на свадьбах в одних местах (Пермская губ.) желанием избегнуть уроков и призоров (158, с. 99) – избитое объяснение, часто являющееся с потерей древнего значения обряда, в других местах (Тверская губ.) – желанием наделить молодых богатством, чтобы они не ходили по голому полу (104, с. 188). С последним значением застилание дома невесты соломой или сеном существовало, вероятно, и в древнейшее время; застилание это вышло, таким образом, из того же лингвистического источника, что и покрывание полой руки во время рукобитья.

Свадьба. Художник И.И. Соколов

В древности застилание дома невесты сеном могло иметь место только в зимнее время взамен травы на корню, на которой в весеннее и летнее время совершались бракосочетания. Совершая во времена незапамятные свадебные молитвы на зеленом покрове весенней зелени, покров этот старались восстановить и в зимнее время постилкой в доме сена.

Дом и его части в свадебных обрядах

Подробности свадебного ритуала имеют ближайшее отношение к жилищу и его частям. К некоторым частям дома относились с большим уважением по их связи с домовым духом и важности в семейной жизни.

Передний угол, святой угол, кут, покут, серболуж. – newscinski kut – обычное место, где садят молодых в Великой и Малой России, Болгарии, Сербии, у поляков и чехов. Белорусская невеста просит своих родных благословить ее сесть «на Божжее место, под вышним вокном, под Божжим крылом, где Бог приказав, где люд рассказав» (135, с. 143). В белорусских свадебных песнях есть указания на обыкновение лить в передний угол пиво (135, с. 163; 92, с. 54) – сохранившееся древнее жертвоприношение домовому духу, покровителю семьи.

Печь в свадебных обрядах играет весьма видную роль, свидетельствующую о том высоком почитании, которым она пользовалась в древности. «При простоте первобытных нравов, – говорит Пикте, – очаг составлял центр дома, обычный пункт соединения семейства. Вследствие этого с очагом были связаны нравственные идеи как с символом домашней жизни и гостеприимства. Словом “очаг” часто обозначаются дом и семья; санскр. Gâti – дом и семья; из санскр. vastya – дом – образовалось греч. гестия – очаг» (253, 2, с. 259). Очаг получил священное значение, потому что огонь, разводимый в нем, почитался божеством, охраняющим мир и спокойствие всех членов дома (11, II, с. 23). Древние греки к очагу относились с благоговением, как к священному предмету (262, 2, с. 236). В немецких сказках перед печкою становятся на колени и молятся ей; преследуемый врагами приносит ей жалобу и доверяет свои тайны (230, 1, с. 595). «Сказав би, та пiч в хати», – говорят малорусы, когда удерживаются от дурного слова.

В Германии девушки у печки просят себе жениха. В игре в фанты (Pfanderspiel) они обращаются к печке с просьбой:

 
Lieber Ofen! Ich bete dich an
Gieb mir doch bald einen Mann[7]7
Печка, дорогая! Я очень тебя люблю,Ниспошли мне мужа поскорее!

[Закрыть].
 

В ночь на 25 января они раздеваются донага, садятся на помело и заглядывают в устье печи, надеясь увидеть здесь суженого (249, с. 98, 133). В Великой и Малой России признают влияние печки на благополучный исход сватовства. В Олонецкой и Архангельской губерниях, в то время как большой сват или сваха отправляется за своим делом, сваха или родные жениха копают лучиной уголья в жаратке (небольшом углублении в печке с левой стороны), чтобы получить со стороны родных невесты согласие (57, 1, с. 114; 98, с. 2). В Болгарии сват, являясь в дом невесты, выгребает уголья (174, 2, с. 43). В Архангельской губ. сваха прикладывает руки к печке в доме невесты в какое бы ни было время года (62, № 13, с. 11). В связи с выгребанием угольев и прикладыванием рук к печке стоит весьма распространенный в Малой России обычай девушки колупать печь в то время, когда заходит речь о сватовстве (251, I, с. 177; 13, с. 143). В этом обыкновении сказалось желание девушки-невесты призвать к благосклонному содействию домового духа. Ослаблением приведенного обычая колупать печь при сватовстве является обыкновение белорусской невесты ковырять пальцем во время сватовства стену (26, № 23, с. 476). В Тульской губ. сват, входя в дом невесты, становится к печке на приступок (172, № 13, с. 83). В Воронежской губ. свата (отца жениха) родители невесты после сговора сажают перед печкой на загнетке и потчуют его водкой (114, с. 220). В Новгород-Северском у. Черниговской губ. на печеглядинах в доме жениха родные невесты едят сало, покрошенное на заслонке, которою закрывают печь (19, № 20, с. 164). В земле донских казаков сваты, выходя из дому невесты, прикасаются рукой к печке, чтобы закрепить за собой невесту. В Украине девушка, отказывая жениху, вынимала из-под печки и вручала сватам тыкву (251, I, с. 177). В Олонецкой губ., когда сваты разъедутся после рукобитья по домам, на средину невестиной избы выходит ворожея-старуха и несет в руках головню с огнем, нашептывая таинственные слова; она делает горящей головней круги на тех местах, где сидели сваты; это для того, чтобы «жених не отказался» (136, с. 110). В Малой и Белой России при сажании короваев в печь стучат лопатой в своды печи (135, с. 142; 92, с. 42). В Украине родители невесты, благословляя ее к венцу, садятся на скамейку около печки (251, I, с. 179). В Виленской губ. молодая, севши на воз, перед отправлением в дом мужа говорит:

 
Добрая доля да идзи за мной,
З печы пламенем,
З хаты камином (82, с. 267).
 

<…>

В Чердыни, проводив молодую с мужем и поездом до ворот, ее родители поспешно бегут в сарай, набирают охапку дров и с молитвой несут их в избу (151, с. 87). Обычай этот не чужд и Малой России, на что указывает свадебная песня:

 
Загрiбай, мати, жар, жар!
Буде тобi дочки жаль, жаль!
 

В Северной России крестьяне говорят, что дрова приносят для благоденствия молодых. Н.И. Костомаров объясняет приведенную малорусскую песню мыслью, что мать, затопивши печку, пожалеет свою дочь, вспомнив, как она помогала матери в трудах (86, 4, с. 67). Здесь двигателем является не заботливость о новобрачных, не грусть матери по дочери, а суеверное, основанное на древнейших воззрениях на домашний очаг, опасение за собственное благополучие. Обряд рассчитан на умилостивление домового духа, обитающего в печке и воплощающегося в огне очага, чтобы он не ушел за молодой из печи пламенем, из хаты камином и не покинул старого жилища и его обитателей. В с. Баглачево Владимирской губ. молодых по приезде из церкви кладут на печку с разными песнями и прибаутками (140, с. 470). Печь роднит и сближает молодых, мало того, она их освящает. «Кто сидел на печи, – говорит пословица, – тот уже не чужой, а свой» (46, с. 470). У болгар родители жениха выражают согласие принять молодую тем, что зажигают на очаге огонь и приглашают ее сесть (129, III, с. 243). У боснийских сербов молодая, вошедши в дом новобрачного, дотрагивается до головней, лежащих на очаге (143, с. 211). Весьма распространено обыкновение обводить молодую вокруг очага в доме новобрачного. Обыкновение это существовало у древних ацтеков (238 а, 5, с. 34) и существует у грузин (129, IV, с. 394). У древних индусов, обводя невесту вокруг очага, произносили: «Агни отдал назад жену с долголетием и блеском (здоровья). Долголетен да будет тот, кто ей муж; да живет он сто осеней. Сома первый обручился (с тобой), Гандарва обручился вторым, третий муж твой Агни. Богатство и сыновей дал Агни мне и эту жену». У древних индусов невесту обводили вокруг очага в доме ее отца (263, 5, с. 318, 365). У римлян молодую обводили вокруг очага в доме новобрачного (256, с. 314). В Вестфалии и Восточной Пруссии молодую обводят троекратно вокруг огня, пылающего на домашнем очаге (266, с. 351; 238, 2, с. 172). У сербов молодую также обводят в доме новобрачного вокруг очага, на котором разведен огонь, причем она кланяется огню со всех четырех сторон, заглядывает иногда в устье печи и мешает кочергой горящие головешки (120, с. 135; 254, с. 146; 236, с. 66). Прикосновение к печке и обведение вокруг очага ослабели со временем до простого приближения к печке. Так, в Чехии молодая, вошедши в дом мужа, должна посидеть короткое время на лавочке у печки, чтобы привыкнуть к своему новому жилищу (270, с. 96).

Обведение вокруг очага было тесно связано с жертвоприношением огню или домовому духу; впоследствии оно заменилось прикосновением к огню, которому, помимо религиозного, придано было юридическое значение. Молодая получала, так сказать, право гражданства в новой семье и делалась хранительницей домашнего очага.

Сохранилось значительное число обрядовых остатков древнего жертвоприношения домашнему огню. В Украине молодая, входя впервые в дом мужа, бросает петуха или черную курицу под печку (251, I, с. 227; 204, 4, с. 434). В Галиции она бросает в печь два небольших хлеба перед тем, как посадить в нее коровай (35, с. 13). Молодая, входя в дом мужа, бросает в печь в Витебской губ. вязку баранок (165, с. 88), в Минской губ. – пояс, в Гродненской губ. кладет на припечке булку коровая (92, с. 79, 80), в Славонии бросает в печь крейцер (236, с. 66), в Чехии – волосы (266, с. 351). В Архангельской губ. тысяцкий опорожненный горшок каши после свадьбы бросает на печь (62, № 14, с. 102). В Волынской губ. свекор бросает покрывало невесты на печь (204, 4, с. 611).

От печки священное значение получили:

а) сажа. В Архангельской губ. на другой день после свадьбы молодой мажут сажей лицо. Здесь же встреча с трубочистом считается счастливой (57, 1, с. 82, 177);

б) кочерга. В Архангельской губ. во время свадьбы, когда жених приедет за невестой, в избу входит из числа зрителей мужчина с кочергой и говорит приговор, в котором характеризует костюм гостей и выговаривает себе угощение. Под постель молодых кладут ухват и кочергу для «сберега от притчи» (57, 1, с. 80, 83). В конце прошлого столетия встречалось обыкновение, что свекровь встречала молодую, сидя на кочерге (205, с. 44), – обыкновение, бытующее доселе в Юго-Западном крае. В Малой и Белой России, когда после свадьбы молодых одаривают, парень чиркает рогачом печку или потолок в избе, так что шпаруны летят вниз (167, с. 18; 92, с. 75);

в) сковорода. В Пензенской губ. сваха идет в дом невесты со сковородой в руках (155, № 17). В Тверской губ., отправляясь в дом невесты, целует икону, став обеими ногами на сковороду (156, с. 255).

Стена и матица в свадебных обрядах играют незначительную роль. В Костромской губ. и в некоторых других местах в стену стучат бревном (187, 2, с. 182), вероятно, выродившееся обыкновение стучать плетью или палкой в матицу, что встречается во многих местах России, в особенности в Западном крае. Довольно распространено обыкновение, что сваты по приходе в дом невесты становятся под матицей, «потому что матица дом связывает» (94, с. 54). Это обыкновение встречается в Олонецкой, Енисейской, Саратовской губерниях и у лемков. Можно думать, что матица, помимо своего связующего значения, понятого в приложении к нравственному миру человека, стояла в связи с домашним духом или с полунощницей. В великорусском заклятье: «Полунощница Анна Ивановна, по ночам не ходи, рабы Божьей NN не буди! Вот тебе работа: днем играй пестом да ступой, а ночью – матицей».

Порог, подобно печи, некогда был предметом поклонения и жертвоприношения в силу того обстоятельства, что вблизи его предполагали помещение домашнего духа – покровителя семьи. Порог был рубежом древнейшего рода – обстоятельство, долго так или иначе выражавшееся в обрядах. Около порога сосредоточивалось значительное число обрядов, имевших целью освятить и укрепить брачный союз, придать ему важное и нерушимое значение в междуродовых отношениях. У южномакедонских болгар невеста над порогом отцовского дома производит троекратный поклон, а в доме жениха над порогом дверей разливает немного вина (28, с. 10, 27). В Чердыни, когда молодые возвращаются из бани, на пороге дома новобрачного ставят полный стакан пенной браги. Молодые становятся перед стаканом на колени, и молодой выпивает половину браги, не дотрагиваясь руками; другую половину выпивает молодая (151, с. 97). В Малой России в XVIII столетии и в настоящее время сваха молодого и сваха молодой в конце свадьбы, имея в руках горящие свечи и под мышкой хлеб, целуются через порог. В песне, которую они при этом поют, высказывается намерение слепить вместе две свечи и соединить тем молодых (251, I, с. 217–218).

Уважение к порогу встречается также у других индоевропейских народов, у римлян, германцев (266, с. 348, 350). В России уважение это могло усилиться под татарским влиянием. Порог у татар пользуется большим уважением. По свидетельству Плано Карпини, монголы XIII столетия всячески остерегались наступить ногою на порог. Татары и по сие время считают грехом сидеть на пороге или толкать его ногою (34, с. 237).

Обрядовое употребление на свадьбах стола

Вокруг стола обводят молодых вместе или в отдельности в Великой, Малой и Белой России, Угорской Руси, Галиции, Буковине и Чехии (251, I, с. 213; 40, 4, с. 402; 35, с. 21; 96, с. 491; 209, с. 287, 288; 92, с. 50, 81; 153, с. 156; 51, № 30; 244, с. III). Обведение вокруг стола бывает в доме невесты, или в доме жениха, или там и здесь поочередно; иногда за молодыми идут весь свадебный поезд и музыканты; молодые обыкновенно держатся за концы хустки или полотенца; обводят до трех раз. У лаборских русских молодые целуют все четыре угла стола (40, 4, с. 432). В Белой России они кланяются лежащему на столе хлебу и целуют его (92, с. 50; 51, № 30). В Малой России молодые обходят стол, держа в руках свечи (251, I, с. 213). В Малой России и Олонецкой губ. невеста, отправляясь к венцу, тянет за собой стол до порога, чтобы подруги ее вышли замуж (48, с. 66).

Профессор Ф.И. Буслаев высказал мнение, что стол в древности мог иметь значение жертвенника (24, с. 48). Судя по некоторым свадебным обрядам, стол мог означать нечто большее; он знаменует небесное пространство, а движущиеся вокруг него молодые – круговращательное движение небесных светил. В Малой России стол уставляют хлебами различной величины таким образом, что он напоминает небесное пространство с одним главным и несколькими второстепенными родственными ему светилами. На чешской свадьбе невеста танцует иногда на столе (244, с. 107), несмотря на общеславянское уважение к столу. В данном случае невеста знаменует собой солнце, которое, по народным поверьям, в весенние дни, дни своего бракосочетания с землей, играет, т. е. танцует на небе (77, с. 107). Обхождение во время венчания вокруг аналоя со свечами в руках – остаток глубокой языческой старины, впоследствии принятый и освященный христианской церковью. Об обхождении вокруг аналоя со свечами в руках во время венчания говорит Мефодий Патарский, живший в начале IV в.

Обрядовое употребление на свадьбах веника

В настоящее время в одних местах веник служит предохранительным средством от колдовства, в других – знамением разногласия и ссоры. В Германии и в Тироле молодые, отправляясь венчаться, переходят через положенный на пороге веник (249, с. 200; 269, с. 21). В Костромской губ. и в Чехии под ноги молодых или одной невесты бросают веник (129, I, с. 16; 244, с. 60). В Курской губ., сажая короваи в печь, возле нее кладут зажженный веник, и через него перепрыгивает сваха (117, с. 50). В Орловской губ. сват голиком[8]8
  Т.е. истертым, облезшим веником.


[Закрыть] прометает дорогу от дверей до невесты и проводит по ней жениха (187, 2, с. 196). В Пензенской губ. при согласии родителей на брак дочери прячут веник как можно далее, чтобы он не засорил дела (155, № 17). В современном свадебном употреблении веника нет указаний на какое-либо особое его значение в древности.

Обрядовое употребление сора

Встречается только на свадьбах – и то редко. Сор при всей своей ничтожности в древности <…> входил в торжественный свадебный ритуал. У древних индусов молодая при входе в дом мужа становилась на кучу сора (263, 5, с. 371, примеч.). В Западной Германии молодую в доме новобрачного обводят вокруг кучи сора (266, 351; 242, 2, с. 37). Подобное обыкновение бытовало некогда в Южной России, на что указывает малорусская пословица «на смiтнику женився» (134, § 8819). В Лепельском у. Витебской губ. при выходе из клети молодых под ноги молодой бросают сор (209, с. 337). Древнейшее значение обрядового употребления на свадьбах сора объясняется следующим древнеиндусским свадебным обрядом с относящимся к нему изречением: на кучу сора клали камень, на него возлагали немного травы, и муж возводил новобрачную на камень, приговаривая: «Для тебя, жена, держу я счастливый и целебный твердый камень в лоне божественной земли» (263, 5, с. 395). Таким образом, сор на свадьбах есть символ земли, и обрядовое его употребление имеет целью сделать молодую такой же богатой и чадородной, как земля.

Сборы к венцу. Художник А.Е. Карнеев

В позднейшее время в силу звуковой близости слов «сор» и «ссора» сор сделался символом семейных неудовольствий и раздоров. В Орловской губ. до приезда молодых из церкви в доме новобрачного тщательно выметают, чтобы не было ссоры между молодыми (187, 2, с. 204).

В редких случаях вметание сора в дом знаменует приезд жениха или женихов; так, в Великой России девушка иногда вметает сор с улицы в избу и заметает его в передний угол, где его никто не увидит, приговаривая: «Гоню я в избу свою молодцов – не воров, наезжайте ко мне, женихи, с чужих дворов».

Одежда молодых

Одежда занимает не последнее место в свадебном ритуале. Если даже на самые мелкие вещи домашнего хозяйства и ничтожные предметы ежедневного житья-бытья, как, например, сор, обращено внимание и дано им место в сфере мифического миросозерцания, нет ничего выдающегося или исключительного, то и одежда молодых должна была приобрести определенное место в народных воззрениях, и значение ее должно было расшириться не по внутреннему достоинству или важности предмета, а в силу особого склада проникавших древнюю жизнь религиозно-нравственных и юридических воззрений.

Сорочка молодой ценится как свидетельство ее целомудрия. Обыкновение молодой женщины угощать после первой брачной ночи в сорочке гостей и отсылать ее родителям, перевязав красной ленточкой (45, с. 46; 92, с. 81), равно как все шутки, проделываемые над сорочкой новобрачной, носят черты глубокой древности. У древних индусов сорочки молодых после первой брачной ночи отдавали жрецу для очищения путем религиозных изречений (263, 5, с. 187, 190, 211). Обряды с сорочкой большей частью относятся к обрядам-приметам: так, надевают на невесту две сорочки, чтобы она жила богато (172, № 12; 187, 2, с. 352). В Черногории девушки надевают в первый день Масленой недели сорочку новобрачной, чтобы выйти поскорее замуж (148, с. 160), и т. д.

Сетка. Жениха или невесту в Орловской, Виленской, Саратовской губерниях обвертывают по голому телу сетью, обыкновенно той, что рыбу ловят (48, с. 65; 85, № 13; 187, 2, с. 202, 352; 209, с. 336), – обыкновение, встречающееся у некоторых диких народов, например у камчадалов (205, с. 12). У грузин сеткой обвертывают кровать родильницы (129, IV, с. 391). В России существуют два народных объяснения обычая обвертывать жениха или невесту сеткой: по одному объяснению, это делается, чтобы муж повиновался жене (187, 2, с. 202), по другому – от колдовства (187, 2, с. 353). Последнее объяснение верное. Сеть предохраняет от чародейства по причине обилия на ней узлов. Колдун должен знать расположение и порядок завязки всех узелков, чего относительно сетки не может знать. Аварские горцы верят, что во время свадебного сговора злые люди, завязывая на нитке столько узлов, сколько заключено в свадебной формуле слов, обессиливают новобрачного (107, с. 25). Подобного рода верование могло вызвать в Великой и Белой России обыкновение надевать на жениха или, что чаще, на невесту рыболовную сеть.

Пояс. В России крестьяне относятся к поясу с суеверным уважением. В Западной России селяне считают грехом обедать без пояса (92, с. 204). В Архангельской губ. с крестом и поясом не ходят в баню; они снимаются и оставляются в домах; то же делают женщины перед мытьем полов (57, 1, с. 105). У болгар жених и невеста держатся за один и тот же пояс (203, с. 19; 129, 3, с. 244). В Белой России на невесту из-за стола выбрасывают пояс (3, с. 47). В Малой и Белой России молодая всех присутствующих одаривает небольшими поясами красного цвета. У многих народов индоевропейского племени пояс играет видную роль на свадьбах и в сказаниях. Брунгильда побеждена только с освобождением от пояса (89, с. 292). У древних индусов пояс невесты, после того как жрец произнес над ним религиозные изречения, слуги отнимали друг у друга, и у кого пояс оставался, тот считался главным среди прислуги (263, 5, с. 390).

Значение свадебного пояса невесты разнообразно.

I. Сохранилось важное древнеиндусское религиозное изречение над поясом невесты, которое раскрывает основное мифическое значение свадебного пояса. Опоясывая шею молодой так, чтобы концы его свободно опускались по плечам на спину, жрец призывал на нее счастье и плодородие, произнеся следующие слова: «Я связываю тебя с молоком земли и травами, с богатством и потомством; опоясанная, будь сильна и счастлива» (263, 5, с. 386). Изречение довольно ясно намекает на радугу, опоясывающую в летнее время землю, после того как она приняла в себя небесное молоко – дождь, зазеленела травами и сделалась богата и сильна. У литовцев радуга носит название небесного пояса и приписывается Лауме – грозовому божеству, заведовавшему громовыми стрелами и покровительствовавшему новорожденным младенцам.

II. Пояс – предмет посвящения и жертвоприношения. У древних греков девушка при выходе замуж свой девственный пояс посвящала богам, т. е. отдавала в тот или другой храм (257, 2, с. 190). У Катулла девицы разрезают пояс для Гименея (188, с. 243). В Белой России молодая бросает пояс на печь в доме молодого, кладет его на веник, на ведро, в овчарне, отдает мельнику, остановившему воду во время движения свадебного поезда (135, с. 154; 3, с. 59; 81, с. 263).

III. Пояс – предохранительное средство от колдовства. С целью предохранить молодых от чародейства их обвязывают поясом в Великой России (155, № 17, с. 101; 172, № 12, с. 79; 31, с. 14) и в Болгарии (28, с. 26, 36).

IV. Пояс изредка в гаданиях является символом жениха. В Буковине вечером накануне св. Георгия (26 ноября) девушки трясут корыто, в котором сложены пояса; девушка, которой пояс выпадает ранее, скорее выйдет замуж (96, с. 386).

V. Обрядовое развязывание пояса имеет целью облегчить молодой женщине предстоящие ей со временем роды. В Норвегии молодая, выходя из церкви после венчания, развязывает пояс, чтобы роды были легки (245, с. 321). В Малой России при трудных родах расстилают красный пояс, и родильница переступает через него (204, 4, с. 4).

Платок и полотенце в славянских свадебных обрядах имеют обширное применение. Г-н Ящуржинский говорит, что ручники на великорусских свадьбах почти вышли из употребления (225, с. 76). Замечание это неосновательно, т. к. обрядовое употребление ручников на свадьбах сохранилось в Великой России в большей степени, чем в Малой России или в каком бы то ни было другом славянском крае. В Олонецкой губ. – сватов, в Псковской губ. – дружка одаривают и обвязывают полотенцами. Завешивание платком лица невесты, расстилание холста перед домом новобрачных, обыкновение оставлять полотенце в бане, обрядовое обтирание губ молодой встречаются только в Великой России (104, с. 191; 187, 2, с. 145, 233; 76, с. 620; 172, № 15, с. 97; 191, с. 90; 129, I, с. 122; 170, 4, с. 150). Есть значительное число свидетельств о древнерусском обрядовом употреблении ширинок. В былине о Добрыне жена его дарила сваху и свата ширинками (80, 2, с. 15). В княжеских и царских свадьбах XVI и XVII столетий, по свидетельству свадебных записей и Гейденштейна, невеста одаривала жениха и гостей ширинками; по свидетельству Коллинса, жених давал невесте платок (160, 3, дополн. 43; 90, с. 125; 63, с. 220).

В Малой России повсеместно невеста одаривает жениха и его родственников платками или полотенцами, коровай накрывают крестообразно ручниками (71, с. 3, 13; 187, 2, с. 526). В одной малорусской песне отец встречает возвратившуюся из церкви после венчания дочь в воротах и держит в руках полотенце в сто локтей. На вопрос отца, будет ли у нее такое полотенце, невеста отвечает, что у нее будет втрое длиннее (161, с. 83). В болгарской песне работы девушки носят название даров, т. к. они назначаются обыкновенно в подарки жениху и сватам. У поленцов в Дибре невеста дарит жениху платок; жених завязывает им себе шею (15, 2, с. 2; 28, с. 14, 31). В Сербии жених, входя в дом невесты, спрашивает: «Jeси лi девоjко пешкир навезла?» (74, 1, с. 21). К левому плечу поезжан прикрепляют пестрый платок (237, с. 531). В черногорской песне девушка высказывает сожаление:

 
Но jе мене данас найжалiе,
Што я не мам свиленога дара,
Да даруем кичене сватове (148, с. 172).
 

У поляков дружки во время сговора или движения свадебного поезда имеют на себе от правого плеча к левому полотенца. У кашубов и чехов невеста дарит жениху, у сербов лужицких – дружку платок или полотенце (38, с. 57; 244, с. 21; 234, 2, с. 244).

Обрядовое употребление полотенец встречается, помимо свадеб, на крестинах, похоронах, по окончании жатвы. В Левобережной Малороссии на могиле парня или девушки прикрепляют к кресту полотенце как знак, что под крестом покоится человек неженатый (96, с. 444). Полотенце бросают на крышу избы, чтобы лен родился высокий (долгий) (11, I, с. 34). В Западной России действенным средством против общественных бедствий считают «обыденные кросна» или «обыденное полотно». Для прекращения засухи крестьянки в один день начистят льну, напрядут его и соткут в один целый кусок полотна известной величины; в случае падежа скота полотно это вешают на кресте, который мужчины ставят по той дороге, по которой более всего ходит скот (92, с. 97, 198).

Г-н Забелин говорит, что свадебный подарок платка означает акт избрания (63, с. 220) – мнение, несомненно, верное в значительном большинстве случаев обрядового употребления платка. Есть, однако, много обрядов, не поддающихся этому объяснению. Г-н Кавелин опоясывание сватов поясом или ручником считает одним из предохранительных средств против чар и порчи (69, с. 208). Мнению этому противоречат некоторые народные рассказы и предания, свидетельствующие, что опоясывание сватов – слишком недостаточная гарантия их безопасности. В Малой России существовал рассказ, что один колдун обратил свадебный поезд в стадо волков. Когда охотники убивали злополучных оборотней, то под волчьей шкурой они находили ручники – знаки достоинства некоторых свадебных чинов (13, с. 31). Мы полагаем, что обрядовое употребление ручников знаменует, подобно обрядовому употреблению пояса, радугу, находившуюся в ближайшем распоряжении облачных дев, превратившихся впоследствии в ведьм. В малорусских сказках прекрасные ручники вышивает мужичка, потом царица, обладающая чудесными свойствами: «Як плаче, жемчуг сиплетця, а як смiетця, так усялi квiтки цвiтуць». В малорусской сказке об Иване Голике говорится о волшебном ручнике, рассекающем пополам человека. Прилетела к Ивану Голику недовольная на него княжна, дочь змея, «зараз виняла з пiд поли рушник з золотими кiнцями, та як махне тим змiевским рушником, так его надвое и разрубила: ноги остались тут (в хате), а туловище з головою изнесло кришу в будинку и впало за сiм верст од будинка» (95, 2, с. 14, 74). По западнорусскому поверью, ведьмы уничтожают молоко у коров посредством полотенца, которое рано утром с наговорами таскают по росе. Как роса убывает из-под полотенца – так убывает у коров молоко (92, с. 126).