Текст книги "Медиавирус"

Глава 36
Злая белая женщина

Япония, подземелья Токио

Коридоры сменялись коллекторами, а те – новыми коридорами. Таро-кун в нимбе иссиня-белого света от лампы шагал впереди с уверенностью, непонятно каким образом ориентируясь в сером однообразии.

Дикарь думал о чем-то своем, Даля тоже молчала. Постепенно в голову стали лезть коварные и неприятные мысли о завтрашнем дне, о будущей жизни. И от этого настроение, и без того не летное, вообще обрело массу свинца.

О новой работе можно уже забыть. Ведь она не успела предупредить сотрудников «MYM», что не явится на работу, да и сможет ли сделать это в ближайшее время? И вообще, сможет ли теперь работать? Надолго ли затянется вся эта канализационная возня?

Мысли о работе, точнее, теперь уже, наверное, о потерянной работе, поселили в душе какую-то особую и мрачную грусть в смеси с разочарованием и злостью. Ну вот почему у нее не получается просто жить и радоваться? Разве мало она перенесла? За что ей это?

Глаза опять защипало, на этот раз от жалости к себе. Сложив ладони на животике, она подумала, а как изменится ситуация, когда родится ребенок? Что будет делать Данил? Защитит ли? Сбережет ли?

Тайком от Дикаря вытирая слезы, она шла, не замечая дороги. В горле застыл комок, а под сердцем образовалась тоскливая пустота. Впервые в жизни захотелось зарыдать в голос и чтобы все вокруг носились, утешали, жалели. Разве она этого не заслужила? Совсем чуть-чуть внимания и заботы, чуткости, мужской защиты – это ведь так мало!

Размякнув от подобных мечтаний, Даля уже всерьез подумывала закатить истерику. Все-таки это здорово сбросит напряжение, с ней будут нянчиться, обещать, сюсюкаться, говорить розовые глупости…

Но… вместо этого она глубоко вздохнула. Раз, потом другой. Украдкой вытерла слезы и приказала себе собраться. Сказалась суровая школа жизни, через которую ей пришлось пройти в юности, когда они с Асей лишились родителей.

Не время раскисать. Да и, в конце концов, разве она забыла, с кем идет рядом? Даже сильные мужчины теряются, увидев женские слезы, а гики просто в ужас придут! Еще неизвестно, кого придется утешать…

«Нет! – подумала Даля, стиснув зубы. – Сначала мы выберемся отсюда, надаем пинков этому Аннигилятору, а уж потом… ну-у, Данил, держись!! Одним кольцом не отделаешься!»

Подумала и опять расстроилась. Вспомнила, как однажды они с Данилом оказались на выставке ювелирных украшений. Даля сразу положила глаз на умопомрачительный серебряный браслет с красиво обработанными камнями. Указала на него с игривым намеком Данилу, а тот… фыркнул и язвительно рассмеялся! Выдал нечто в духе: «Кошмар! Какой дурак такое покупает? Геологи, чтобы дикарям обменивать бусы на шкуры?» Даля надулась, а он все никак понять не мог, что такого сказал…

«Ну уж нет! Теперь все будет по-другому!»

* * *

– Что ты знаешь об Аннигиляторе? – спросила Даля, когда молчать стало невмоготу.

Дикарь вздрогнул, сказал, покосившись:

– К сожалению, – немногое. О его личности ничего не известно, все запросы упираются в глухую стену. Был бы с нами Neo Dolphin, тот бы разобрался, а пока мы можем лишь гадать и наблюдать, вдруг эта сволочь погорит на информации!

– В каком смысле?

– Мы пока нашли только один источник его информации. Два месяца назад на один из наших дата-центров в Казахстане было совершено нападение. Обставили это так, будто целью были серверы одной не слишком крупной фармацевтической компании. Однако, когда наши ребята стали гибнуть, стала понятна истинная цель нападения. Мы, конечно, быстро заткнули эту крысиную нору, но дальше не продвинулись. Кто мог – исчез. Но и Аннигилятор ходит только скрытосетями. Без информации засечь его просто невозможно. И самое худшее в том, что теперь мы вообще не знаем, откуда он берет новую инфу для атак. Нам не известны ни его осведомители, каким-то волшебным образом знающие о нас все, ни спонсоры. Каждая его новая акция все масштабней, требует серьезной подготовки и вложений, словно он намеренно играет на публику. Да и атака на дата-центр была осуществлена не компьютерным гением, а – военными. Возможно, наемниками.

– М-да… негусто. Хотя, как обычно, вы сами виноваты.

Дикарь сощурился с подозрением:

– Это в чем же?

– Это ж вы, хикки, кричите на каждом углу, что информация должна быть бесплатной. Вот кто-то ею и пользуется.

Хакер надулся. Буркнул:

– Свободной.

– Что?

– Не бесплатной, а – свободной.

– А в чем разница?

Дикарь от такого даже вскинулся:

– Разница есть! Бесплатно – free as free beer, а свободно – as free speech. Первое для пиратов и любителей халявы, второе для людей идейных, трудолюбивых, часто самих разрабатывающих программное обеспечение и его распространяющих. Вторые, между прочим, понимают, что лицензии и копирайт, когда дело касается экономики, вещь необходимая. А вот первым на это попросту плевать, то жадные и беспринципные юзвери.

Даля пожала плечами, но хакер не успокаивался:

– Разница заключается в том, что люди требуют доступной каждому, свободно распространяемой информации. Не бесплатной для каждого вора, бомжа и алкоголика, которые почему-то все еще живут среди хороших людей, а – свободной. Будь то политика, данные о новой болезни, способах защиты или просто новый продукт. Пусть, говорит эта фраза, пусть каждый человек на планете получит доступ к ней, все равно, купит или нет, главное, чтобы получил доступ.

– Что-то я не очень понимаю… разве сейчас не так?

– Не всегда. А вообще, впервые фраза стала использоваться в конце двадцатого века, когда полным ходом шло противостояние сверхдержав. Тогда все новейшие разработки электроники, техники, компьютерной инженерии и интеллектуальный труд тщательно цензурировались. Часто люди в других странах просто не имели ни доступа, ни даже понятия о новинках, как было в Советском Союзе, Америке, Индии или Китае. Информация была все еще оружием в первую очередь.

– Оружием для чего?

– Для начала Третьей мировой войны. Интеллект тогда стремились использовать, в первую очередь, в военной промышленности, придумывали все новые и новые способы уничтожения друг друга. Но первым, как и всегда, идея всеобщего мира и свободы информации пришла в голову именно создателям первой сети, которая еще не имела привычного нам всем названия Интернет.

По лицу его бродили тени, брови сшиблись. Он сказал:

– Теперь чувствуешь разницу между человеколюбивым, благородным и честным «информация должна быть свободной», чтобы мир был всюду единым и честным; и тварным, паразитическим «информация должна быть бесплатной»?

Немного подумав, Даля уронила с внезапно прорезавшимся раздражением:

– И все-таки от некоторых людей нужно скрывать определенную информацию.

Прислушивающийся к разговору Таро-кун осведомился вежливо:

– Вы имеете в виду Аннигирятора?

– И Аннигилятора, – отрезала Даля, – и вас! Лезете вечно… гики!

И зашагала дальше, оставив пораженных парней позади.

– Берые женщины такие зрые, – сказал Таро-кун укоризненно. – Японки не такие.

Даля уже хотела как следует выругаться, что с ней случалось исчезающе редко, когда, обернувшись, заметила жесты хакера.

Дикарь, выпучив глаза и кривляясь, изо всех пытался донести непутевому японцу сигнал немедленно заткнуться.

«Иначе, – кривлялся он, – капут!»

И красноречиво чиркнул пальцем по горлу.

– Дураки! – фыркнула Даля.

Глава 37
Каждый сам за себя

Япония, Токио, офис Интерпола

Леонид остро распознал в голосе месье Бенуа усталость. И дело было отнюдь не во временной разнице. Кажется, он заранее знал, чем закончится именно для ЕГО человека это задание. Знал, что все надежды на удачу разобьются о будничную реальность ковровых обещаний и истинных суботношений между специальными Бюро. Дипломатия по своей сути родственна шантажу, вымогательству и чему-то вроде древнего правила «самый сочный кусок – сильнейшему». И эта же дипломатия сейчас вынуждала его сказать:

– Не лезь, не мешай, не встревай не в свое дело и не провоцируй конфликт.

– Осознал, – ответил Леонид в темноту кабинета.

Видеосвязь гугл-очки сейчас не транслировали, что и понятно, в Лионе, наверное, раннее утро, месье Бенуа в спальне или только выскочил из постели.

Сидя с закрытыми глазами в кресле в своем кабинете, погруженном в ночной мрак из-за опущенных жалюзи, Леонид казался сам себе средневековым алхимиком или магом. И сейчас происходящая беседа – нечто вроде сеанса телепатической связи. Звук никому не слышен, из динамиков в дужках очков он транслировался через стенки черепа прямиком во внутренне ухо. Слышны только ответы Леонида, ответы человека, словно погруженного в транс или разговаривающего сам с собой.

– Продолжай работать, – говорил месье Бенуа. – В любом случае, мы узнали уже достаточно много, и этот опыт, как ты понимаешь, бесценен.

– Понимаю.

– Хорошо. И, Леонид, запомни, – голос шефа приобрел легкий оттенок двусмысленности, – если что-то пойдет не так, если возникнет необходимость – мы своих не бросаем. Я тебя моментально вытащу, понял?

Ага, а вот последняя ремарка означала нечто вроде: «Работать-то ты работай, но если что-нибудь узнаешь или добудешь, как говорят репортеры – эксклюзив, то я против не буду».

Приободренный, Леонид зачем-то кивнул:

– Все ясно, месье Бенуа, благодарю вас.

* * *

Некоторое время он продолжал полулежать в кресле. Попытался представить, как поочередно расслаблялись мышцы всего тела, как уходило жжение из натруженных стоп. Получалось, мягко говоря, никак. Сколько он ни пытался в жизни освоить йогу или прочую тантрическую чушь, ничего лучше не помогало для релаксации, чем старая добрая чашка глинтвейна.

Жаль, что ни глинтвейна, ни расслабления ему пока не светило. А нужно ему…

Леонид придавил клавишу на панели интеркома, попросил:

– Черный кофе, пожалуйста.

Ответа не последовало.

Леонид попробовал еще раз.

Результат был тот же.

Проверил подключение – вроде все работало. Значит, вся обслуга то ли разошлась по домам, то ли занята подготовкой кабинетов для русских. Придется идти за кофе самому.

Вздохнув, Леонид поднялся. Пока включал свет, набрасывал на плечи пиджак и выходил, мозг пытался определить вектор дальнейших действий.

Беннет вплотную занялся Аннигилятором. Туда лезть не стоит, если сам не попросит. Теперь это запретная тема. Табу.

Зато с Дикарем дела обстоят иначе. С одной стороны, это теперь негласная юрисдикция неприятного типа по фамилии Волошин, а с другой – хакер позвонил именно Леониду. Никому другому, только ему. Назначил время и место…

Леонид мазнул взглядом по циферблату часов на запястье: до назначенного часа еще уйма времени.

…и сам предложил побеседовать. Видимо, Аннигилятор их всех там прижал. Хотя еще неизвестно, кто больше прижал: Аннигилятор или Интерпол. Но это все мелочи. Главное остается под вопросом.

– Ехать или нет? – пробормотал Леонид.

– Вы это мне?

Леонид вздрогнул, поднял глаза. Оказывается, он уже идет по коридору и, кажется, попал в неудобное положение, разговаривая сам с собой. Волошин, этот новоприбывший русский – ну что за взгляд такой?! – глядит так, что мороз по коже.

Леонид отвел взгляд.

– Нет-нет, – сказал он поспешно, желая поскорей закончить разговор. – Это я сам с собой.

– Бывает, – отозвался Волошин холодно.

Не зная, что сказать, Леонид уже хотел с облегчением проскользнуть мимо, испытывая странный дискомфорт рядом с этим человеком, когда в коридор вывалились остальные русские.

– Мы готовы, шеф!

– От-тлично. Тогда – по машинам.

Группа Волошина – все здоровенные, как один, головорезы – дружно рванула к лифту. А их главарь, напоминающий Леониду ледяного великана из скандинавского эпоса, неожиданно улыбнулся.

– Наконец-то и на нашей улице праздник, – проговорил он. – Это большая удача, что мы смогли засечь Дикаря. За этим п-персонажем давно бегаем. А тут – не просто нашли, но еще и заперли в одной клетке с п-подельниками.

Чувствуя, как немеют скулы от холодного призрака улыбки Волошина, Леонид переспросил:

– Заперли?

– Большая удача, – повторил Волошин. – Извините, но п-подробности я бы не хотел афишировать. Надеюсь, вы п-понимаете.

– Понимаю, – Леонид кивнул и, неожиданно для себя спросил: – А можно мне с вами?

Ледяной великан даже на миг не смутился, но тон его убил всякую надежду на пререкания:

– Лучше не нужно. Мои ребята п-профессионалы. Мы разберемся сами. А вы, если захотите, побеседуете с задержанными здесь. Мы их непременно д-доставим в офис.

«Что-то я сомневаюсь», – едва не брякнул Леонид. Но тут же отвесил себе мысленную оплеуху. Не говорит ли в нем банальная зависть?! Такое поведение просто недостойно! Пусть этот тип и странный, даже слишком, пусть он не вызывает симпатии, но это не повод относиться к нему как к врагу.

– Ни пуха, – пожелал Леонид почти искренне.

– К черту.

Но, когда Волошин уже вошел в распахнувший двери лифт, Леонид неожиданно вспомнил:

– Господин Волошин!

– Да?

– Позвольте узнать, – и после вскинутой с раздражением брови Леонид спросил: – Зачем вы велели отпустить Суворова?

– От-тпустить? – с невероятной ледяной бездной в глазах переспросил тот.

– Да. Ведь вы же знали, что на него шла охота.

– Знал, – согласился Волошин. – Но, месье Аль-Дагит, не я ее начал. У этих п-парней изначально были терки с Аннигилятором, а последний – главная цель. Нам нужна была п-приманка, и это был слишком удобный случай. Все сошлось: мы следили за Суворовым, Аннигилятор – тоже. Пришлось идти на г-гамбит. В конце концов, Internet Hate Machine с самого н-начала знали, что никто поблажки им не даст. В этом мире только один Господь Бог за всех, а люди – каждый сам за себя.

Двери лифта сомкнулись, скрывая страшного человека.

Леонид вновь поймал себя на мысли, что у него от Волошина мороз по коже. А после этой беседы так вообще волосы дыбом!

Еще Леониду показалось, что произнося фразу «каждый сам за себя», Волошин стал чуть более откровенным. Но вот только это Леонида не обрадовало. Ему привиделось, будто в глубине души Волошин еще холодней, чем снаружи.

«Да, черт возьми, в его сердце натуральный ледяной ад!»

Глава 38
Машинный вальс

Япония, Хоккайдо, Вакканай

Рев двигателя напомнил Андрею рык разъяренного льва, готового в любую секунду сожрать жертву. Дрожь автомобиля передалась и ему, словно в крови так же воспылал бензин. Андрей изо всех сил рванулся из-под днища машины. И если минуту назад низость клиренса казалась удачным качеством для скрытной позиции, то теперь Галл его проклинал!

Обдирая кожу об асфальт, напрягая мышцы, Андрей, извиваясь, пытался протиснуться наружу. Каждый сантиметр давался невыносимо тяжело, бушлат не только увеличил и без того широкую грудную клетку, но и, разодранный оконным стеклом, теперь цеплялся за каждую шероховатость. Вдобавок что-то больно упиралось в бок, что-то твердое. Все это тормозило движение, отбирало необходимые мгновения.

Гул двигателя только нагнетал обстановку. Удаленный водитель сыграл с педалью газа, потом еще. И каждый раз сердце Андрея обрывалось.

Молясь, чтобы автомобиль не сорвался с места именно в этот момент, Андрей протащил тело мимо вращающегося колеса. В лицо ударила удушливая вонь плавящейся резины.

Рванувшись изо всех сил, едва не порвав от напряжения мышцы, он выполз наконец из-под машины, быстро подтянул ноги. Рядом, красноречиво показывая, что стрелок не спит, душераздирающе взвизгнула пуля, кожу царапнули мельчайшие брызги осколков асфальта.

«Снайпер!»

Из огня да в полымя.

Машины, одна за другой, сорвались с места. Воздух наполнился дымом, но теперь и он маскировал слабо. Андрей лишился последнего укрытия.

На миг он растерялся. Слишком много опасностей вокруг: стрельба полицейских из кузова броневика, вышки с плетками, мчащиеся в дьявольском вальсе автомобили. Движения и звуков так много, что в один момент Андрей попросту перестал их воспринимать. Словно в бреду, он, пригибаясь, бросился к промышленным контейнерам. Едва не угодил под колеса патрульной машины, что, будто одержимая бесами, подпрыгивала на ухабах из мертвых тел, гнала по кругу, забрызганная кровью.

Андрей шмыгнул в проем между контейнерами, ощущая себя мышью, в панике спасающейся от одуревших от крови котов. Мышцы на спине были сведены судорогой в бесплодной попытке защититься от беспощадной пули. И, только пробежав метров десять, он с недоумением понял, что за ним никто не гонится. Никто не стрелял вслед. Даже автомобили прекратили безумную гонку.

Ноги подломились, Андрей опустился на корточки, ловя ртом воздух. Взглядом пошарил по сторонам, выискивая огневые точки. Но, кажется, ему опять повезло.

И тут он различил рокот вертолетных лопастей. Что-то скрыло на миг ночное небо, а в следующую секунду мелькнуло брюхо полицейского вертолета.

Вот на что отвлекся снайпер! Появились приоритетные цели.

Андрей сплюнул тягучую слюну, поднялся. Пока есть шанс, нужно бежать. Потом будет поздно. Еще немного – и в порту соберется вся полиция Японии.

Была только одна сложность: куда бежать? Все контакты у Ицхака, а пластиковые карты, судя по всему, уже не обналичить.

«Все равно, – подумал Андрей решительно, – надо сваливать, а все остальное – позже!»

Со стороны офиса портового управляющего донеслась отрывистая стрельба, к ней присоединились хлопки пистолетов-пулеметов спецназа. Многократно усиленный мегафоном голос заговорил монотонно:

– Бросайте оружие! Сопротивление бесполезно. Полиция Японии.

– Ага, – сказал Андрей язвительно, – так они и бросили…

С отвращением он содрал остатки бушлата, остался в джинсах и футболке. С металлическим лязгом из кармана бушлата вывалился «люгер». Вот, оказывается, что ему мешало выбраться из-под машины.

Андрей подхватил вычищенное и смазанное оружие, сунул за ремень джинсов. Потом задрал футболку. Рана оказалась не то чтобы пустяковая, кровища хлестала из-под рассеченной кожи, но пуля, кажется, просто скользнула по ребрам. Правда, это не слишком утешало. Края раны уже посинели, а к утру будет еще хуже. Уже сейчас дышать трудно, видимо какой-то накол или, не дай бог, вообще пара ребер сломана.

С ногой дела обстояли еще хуже. Лодыжка прострелена насквозь, удивительно, как он вообще смог двигаться. Не иначе как адреналин обезболил. Или тестостерон. Уже и не вспомнишь школьный курс биологии, благодаря чему там мужчины резкую боль переносят легче…

Сквозь выстрелы внезапно пробился новый голос. Заговорил по-английски:

– Аннигилятор! Говорит Джон Беннет, ЦРУ. Я уполномочен доставить вас в безопасное место. Если вы немедленно прекратите сопротивление и сдадитесь, обещаю…

Что хотел пообещать этому выродку Джон Беннет из – ну ни фига себе! – ЦРУ, Андрей не узнал.

Рокот вертолетных винтов неожиданно сменил тональность, стал надсадным. Над головой промелькнул вращающийся летательный аппарат, оставив в воздухе зловеще черный след. А через секунду послышался металлический скрежет, будто вертолет налетел на одну из осветительных вышек. Что-то сверкнуло, земля содрогнулась от грохота и страшного удара. Андрей машинально пригнулся, когда его накрыл гром взрыва.

– Твою мать! – не выдержав, заорал он. – Это война, что ли?!!

Подтверждая его предположение о том, во что врезался вертолет, с той стороны с протяжным стоном рухнула осветительная вышка. Звонко посыпались осколки прожекторов, сыпанули брызги искр.

Когда Андрей поднял голову, с ужасом увидел, что рухнувшая вышка перегородила ему пути к отступлению.

– Да чтоб тебя!..

Остатки его ругательств потонули в повторном взрыве, уже со стороны офиса портового управляющего. Кажется, «приземлилась» и вторая вертушка.

Андрей рванулся туда, едва не упал, чудом удержав равновесие. Сцепив зубы от боли в лодыжке, запрыгал на одной ноге. Заглушая боль в груди, разрасталось тоскливое отчаяние. Кажется, судьба делала все, только бы он сегодня не выпутался из передряги!

Он огляделся: место побоища предстало в еще более адовом виде, чем он себе представлял. Вдобавок к трупам, расстрелянным автомобилям и крови на асфальте теперь появился и рухнувший вертолет. Падая, он еще и смял офис портового управляющего. Теперь все это подсвечивалось водопадами пылающего топлива.

Патрульные автомобили вновь пришли в движение. Уже действуя по какой-то непонятной схеме, разгонялись, со страшной силой сминались о броневик спецназа, аж зады к небу взлетали. Стрелок-водитель словно пытался завалить броневик грудой металлолома.

Андрей смотрел на это с недоумением. Было такое ощущение, будто невидимый маньяк пытается забаррикадировать фургон. Или…

Внезапную догадку подтвердил выстрел снайперской винтовки. Патрульная машина дрогнула, из-под днища что-то потекло.

«Или пытается устроить громадный костер!» – догадался Андрей с ужасом.

Снайперу требовался для каждого бензобака только один выстрел, и на асфальт тут же плескалось топливо. И как он только видел, куда нужно стрелять, сквозь корпус-то?!

Вторая пуля угодила в асфальт, но ничего не произошло. Зато третья высекла желаемую искру. Вспыхнуло мгновенно, пламя взвилось так высоко, что на миг скрыло броневик.

Оттуда послышались первые неуверенные крики…