Текст книги "Батюшки Амвросия наследник. Священноисповедник Георгий Коссов"

VIII

Совсем остыл мой пыл к отцу Егору, когда часу в восьмом вечера я пришел к нему для условленной беседы. Надо будет, думалось мне, отделаться от нее под каким-нибудь благовидным предлогом, попросить благословения да завтра ехать пораньше домой, тем более, что Антоныч успел «сдать свои грехи» и причаститься. Душа моя испытывала тягостное чувство разочарования и даже некоторого озлобления: за что, в самом деле, я перенес муку зимнего путешествия, без сна, без еды, лишенный малейшего признака удобства, к которому привыкло мое избалованное, изнеженное тело?

У батюшки меня опять просили подождать: кто-то был у него в гостях. Тонкая перегородка отделяла меня от жилых комнат. Слышался разговор о самой что ни на есть обыденщине деревенской жизни. Голос отца Егора вмешивался в разговор такой заурядный, такой безынтересный.

Ну что я приехал искать себе здесь? Что удовлетворяет какого-нибудь Антоныча, может ли дать удовлетворение мне?! Я злился. Полчаса, проведенные в ожидании, показались неделей.

В начале девятого часа вышел за мною отец Егор, такой приветливый и ласковый, что у меня немного отлегло на сердце. Я попросил благословения, и как-то сразу на душе стало легче и радостнее.

Не успели мы с отцом Егором усесться за столиком в его гостиной, как он меня буквально, что называется, с места огорошил таким вопросом, который в немногих словах охватил все сокровенное моей души, всю ее многолетнюю тайную скорбь, все то главное, о чем я хотел было вести с ним беседу, пока еще не полонял моего сердца сомневающийся дух противления. Я остолбенел. Слезы подступили к самому горлу. Откуда ему все это открыто? Тайна моей души читалась им, как в открытой книге; и речь простая, исполненная теплоты и ласковой задушевности, лилась целительным бальзамом, врачуя незажившие раны, бодря мою унылую душу. Я молчал, а слезы тихо катились, изумленные, радостные…

Я не могу рассказывать об этой беседе…

Так вот она, эта прозорливость! Совершившееся превзошло все мои ожидания. Но как обнаруживался этот благодатный дар?! Батюшка все время говорил не то полувопросами, не то полуутверждениями: он точно хотел скрыть значение этого дара, усиливаясь словам своим, представлявшим для меня целое откровение, придать форму обыкновенной интимной беседы старшего с младшим.

Скажу одно: я получил полное утешение – мне был дан ответ на все мучительные запросы моего сердца. Не так-то это легко было сделать…

– Ну, как вам понравилась наша церковка?

– Дивная, батюшка! Не одно столетие, должно быть, пережила она? Такие церкви теперь только на картинках разве рисуют.

– Правда ваша – древний храм! Я застал в нем антиминс, освященный еще во времена царевны Софии Алексеевны. Совсем заваливалась церковь-то, когда я поступил сюда на служение.

– Как это вам Бог помог устроить все, что мне довелось здесь у вас видеть?

– Сила Божия в немощи нашей совершается. Пока человек рассчитывает на свои силы, до тех пор нет проявления соспешествующей силы Божией. А вот оставили тебя твои силы, ближние твои отступили от тебя, нет спасающего: тут-то и возопи с верой и смирением! А Бог-то, Он тут как тут. Скор и внезапен Он, Милосердный, на помощь всем, призывающим Его во истине. Кажется: вот-вот затоптали человека люди и обстоятельства; а он возопил к Богу из глубины душевной, и вот – где топтавшие?! Моя жизнь прошла через такие-то искусы. Когда петля, казалось, захлестывала меня, помог Господь, да как помог-то! через старца Амвросия – блаженная ему память, угоднику Божью!

– Как же это, батюшка, случилось?

– Извольте, расскажу! Я из этого тайны не делаю, да и нельзя делать тайны из проявлений Божественной силы и благости. К тому же и касается вся эта история больше отца Амвросия, чем меня, многогрешного… Немощь нашу вы уже изволили видеть. Со дня моего поступления в здешний приход я уже успел, по милости Божией, кой-что восстановить, кое-что поисправить. Но когда я сюда приехал, меня оторопь взяла – что мне тут делать? Жить не в чем, служить не в чем. Дом – старый-престарый; церковь, пойдешь служить, того и гляди – самого задавит. Доходов почти никаких… Прихожане удалены и от храма и от причта. Народ бедный; самим в пору еле прокормиться… Что мне было тут делать?! Священник я в то время был молодой, неопытный, к тому и здоровьем был очень слаб, кровью кашлял. Матушка моя была сирота бедная, без всякого приданого. Поддержки, стало быть, ни оттуда, ни отсюда не было, а на руках у меня еще были младшие братья. Оставалось бежать. Так я и замыслил.

На ту пору велика была слава отца Амвросия. Пустынь Оптинская от нас верстах в шестидесяти. Как-то по лету – ночь бессонная – взгомозился я от думушек… Ни свет ни заря, котомку за плечи да и пошел к нему отмахивать за благословением уходить мне из прихода. Часа в четыре дня я уже был в Оптиной. Батюшка меня не знал ни по виду, ни по слуху. Прихожу в его келью, а уже народу там – тьмы: дожидают выхода батюшки. Стал и я в сторонке дожидаться. Смотрю – он выходит да прямо меня через всех и манит к себе:

– Ты, иерей, что там такое задумал? Приход бросать? А? Ты знаешь, Кто иереев-то ставит? А ты бросать?! Храм, вишь, у него стар, заваливаться стал! А ты строй новый, да большой каменный, да теплый, да полы в нем чтоб были деревянные: больных привозить будут, так им чтоб тепло было. Ступай, иерей, домой, ступай да дурь-то из головы выкинь!.. Помни: храм-то, храм-то строй, как я тебе сказываю. Ступай, иерей. Бог тебя благословит!

А на мне никакого и знака-то иерейского не было. Я слова не мог вымолвить.

Пошел я домой тут же. Иду да думаю: что же это такое? Мне строить каменный храм? С голоду дома чуть не умираешь, а тут храм строить! Ловко утешает, нечего сказать!

Пришел домой: кое-как отделался от вопросов жены… Ну что ей было говорить? Сказал только, что не благословил старец просить перевода. Что у меня тогда в душе происходило, кажется, и не передашь! Напала на меня тоска неотвязная. Молиться хочу – молитва на ум нейдет. С людьми, с женой даже не разговариваю. Задумываться стал.

И стал я слышать и ночью и днем – больше ночью – какие-то страшные голоса. «Уходи, – говорят, – скорей! Ты один, а нас много! Где тебе с нами бороться! Мы тебя совсем со свету сживем!..» Галлюцинация, должно быть…

– Батюшка, я верую!

– Ну да! Что бы там ни было!.. Только дошло до того, что не только во мне молитвы не стало, – мысли богохульные стали лезть в голову; а придет ночь – сна нет, и какая-то сила прямо с постели стала сбрасывать меня на пол, да не во сне, а прямо въяве: так-таки поднимет и швырнет с постели на пол. А голоса-то все страшнее, все грознее, все настойчивей: «Ступай, ступай вон от нас!»

Я в ужасе, едва не мешаясь рассудком от перенесенных страхов, опять кинулся к отцу Амвросию.

Отец Амвросий, как увидал меня, да прямо, ничего у меня не расспрашивая, и говорит мне:

– Ну, чего испугался, иерей? Он один, а вас двое!

– Как же это так, – говорю, – батюшка?

– Христос Бог да ты – вот и выходит двое! а враг-то – он один… Ступай, – говорит, – домой, ничего вперед не бойся; да храм-то, храм-то большой каменный, да чтоб теплый, не забудь строить! Бог тебя благословит!

С тем я и ушел.

Прихожу домой; с сердца точно гора свалилась. И отпали от меня все страхования. Стал я тут и Богу молиться. Поставишь себе в церкви аналойчик за левым клиросом перед иконой Царицы Небесной, затеплишь лампадочку, зажжешь свечку да и начнешь в одиночку в пустом храме канон Ей читать, что теперь читаю. Кое-что из других молитв стал добавлять.

Смотрю: так через недельку, другую – один пришел в церковь, стал себе в уголку да со мной Богу вместе молится; там – другой, третий, а тут уже и вся церковь полна стала набираться. А как помер батюшка отец Амвросий, народ его весь начал к Чекряку прибиваться: советов от меня да утешений ищут: без отца Амвросия-то жутко стало жить на своей вольной волюшке. Трудно человеку в наше время – без руководителя! Ну да я – какой руководитель! Вот был руководитель и утешитель – это отец Амвросий! Тот и впрямь был всяких недугов душевных и телесных врачеватель!.. Впрочем, по вере ищущего, Господь по обетованию Своему не отказывает человеку в его прошении во благо и через недостойных пастырей, «Его бо есть и миловати нас и спасати», Ему и слава, и благодарение во веки веков. Аминь.

Я вспомнил многострадальный день отца Егора, исполненный невероятного терпения любви и кротости… И ты-то, родной, считаешь себя, по глубокому твоему смирению, недостойным! Что же тогда мы? мы, уже почти возложившие на свою десную и на чело начертание апокалипсического зверя?!

Отец Егор умолк. Надо было прощаться; приближалась полночь. Пятнадцатичасовой трудовой день отца Егора должен же был когда-нибудь кончиться, хотя ни во взгляде, ни во всей фигуре батюшки не было видно и признаков малейшего утомления.

Я вспомнил, что хотел его спросить о своих делах. Рассказал ему о них, высказал свои соображения о их устройстве, свои опасения за будущее…

– Помолимся завтра. Бог поможет, что-нибудь и посоветую! – Я подошел под благословение и поцеловал благословляющую меня руку. Отец Егор неожиданно и к великому для меня смущению поцеловал мою.

Смирение души великой!

IX

К позднему зимнему рассвету удалось мне забыться тревожным сном переутомления и от тяжелого, беспокойного пути, и от пережитых впечатлений. Всю ночь скрипели двери «странной»: народная волна то отливала из Чекряка, то вновь приливала – шли и ехали, уходили и отъезжали почти безостановочно, скрипя полозьями саней, позвякивая бубенчиками. «Странная» была переполнена, а народ продолжал прибывать, несмотря на усиливающийся мороз и легкую «пыльцу»[8]8
  «Пыльца» – начинающаяся метель.


[Закрыть], шумевшую в поле.

Милоть Илии на Елисее! Благословение отца Амвросия на подвиги отцу Егору! Сила Божия, совершающаяся в немощи!.. Веру народную не обманешь, не подкупишь; она, как вольная птица, знает врожденным инстинктом, где вить свое гнездо. Вьет она его там, где вольнее пища, куда труднее доступ хищнику, где «не в сильном ветре, раздирающем горы и сокрушающем скалы, не в землетрясении, не в огне, а в веянии тихого ветра» ей является Господь, как являлся некогда Илии Фесвитянину, великому пророку Израиля…

Антоныч успел причаститься в то время, как я стоял на паперти, дожидаясь выхода отца Егора. Погруженный в свои думы, я не заметил, как он проскользнул мимо меня. В нашем тесном нумерке, свернувшись калачиком на коротком, жестком диванчике, он проспал всю ночь безмятежным сном младенца. Да он, сподобившийся принять Господа в великом и страшном Таинстве Святаго Причащения, действительно имел право быть младенцем.

Наутро канон и последующие беседы с народом у отца Егора не были так продолжительны. Часу в третьем дня, идя той же знакомой тропой из церкви к его дому, отец Егор обнял меня правой рукой за плечо, поглядел на меня серьезно и вместе ласково и сказал:

– Дела своего не бросайте, земли не продавайте! Помните, сила Божия в немощи совершается. Что задумали было, того не делайте. Бог и те же люди помогут! Годок, другой трудно будет, надоедно, а там и сами не заметите, как все устроится. Ведь могут быть и урожаи лучше, и цены выгоднее! Не правда ли? ведь могут?.. Пошли Господь милость Божию! Езжайте с Господом! В земле ищите и дохода и утешения – Господь благословит! Только не сомневайтесь!..

После всего виденного и испытанного мне уже было не до сомнений. Скажи мне в ту пору отец Егор идти в Орел босиком, я бы не задумался ни минуты это исполнить.

Через час Воин уже вез нас с Антонычем обратно на родину.

По возвращении домой я совсем было свалился больной в постель от бессонных ночей и тягостей зимней дороги. Святая вода отца Егора за сутки меня оправила и поставила на ноги.

С милым моим спутником, Антонычем, мы мирно вновь взялись за свой труд.

X

Прошло месяца два. Наступил март. Настала ранняя, по времени года, весна. Дожди и яркое солнце пригрели бугорки, зашумели вешней водой овраги, стали синеть и вздуваться мелководные наши речонки и реки.

В самом начале распутья я получил от некоего бельгийца, прикосновенного к когда-то нашумевшему на всю Россию кожинскому[9]9
  Кожин, бывши липецким предводителем дворянства, спекулировал на своей и крестьянской железной руде.


[Закрыть] делу, письмо, по которому было видно, что бельгийские капиталы были не прочь вступить со мною в некоторые деловые отношения. В ответном письме я просил своего корреспондента пожаловать для личных переговоров. Еще мой ответ не успел дойти по назначению, как горничная моя утром рано мне доложила, что меня хочет видеть какой-то иностранец.

Это был мой бельгиец, бедовый и юркий мужчина лет тридцати, с профилем, напоминающим Наполеона I. Из беседы с этим завоевателем конца XIX века выяснилось, что он инженер и явился ко мне как представитель бельгийской акционерной компании, до которой дошли слухи, что в моем имении находятся залежи огнеупорной глины. Компания эта поручила ему удостовериться в справедливости этих слухов и затем купить у меня имение для устройства грандиозного кирпичного завода, «avec un capital de cinq millions de francs, monsieur»[10]10
  С капиталом в пять миллионов франков, милостивый государь!


[Закрыть].

Для меня затевалось совершенно неожиданно новое дело. Взяты были образцы глины и отправлены в Бельгию. Через короткий сравнительно промежуток времени оттуда были присланы весьма утешительные вести: анализ глины дал прекрасные результаты и мне предложили за мое имение свыше четырехсот рублей за десятину. В то время в нашей местности цена за десятину не превышала двухсот рублей. Бельгиец, ведший со мною переговоры, был уполномочен заключить со мною нечто вроде предварительного договора впредь до приезда специального уполномоченного из Бельгии.

«Что же это отец Егор-то?» – подумалось мне.

Я передал все нужные для договора планы и документы своему бельгийцу, но договора писать все-таки не решился без совета отца Егора. Подробно и обстоятельно написал я ему письмо в Чекряк, спешно прося его совета и благословения.

Стоял разгар весеннего распутья. Шла полая вода. Мосты на дороге в Болхов частью были сорваны, частью затоплены. Мое письмо к отцу Егору взялись доставить с обратным ответом за пятнадцать рублей и то только потому, что староста вольных ямщиков, оказалось, питал большую веру в батюшку. Другие не брали письма ни за какие деньги.

Без ответа от отца Егора я на сделки с бельгийцем не решался, несмотря на то что нетерпеливый иностранец подгонял меня, что называется, «во всю».

Надо ли говорить, что я ему не открывал истинной причины своей нерешительности: такие причины разве могут идти в счет между людьми дела?!

До известной степени я переживал муки Тантала. Ответа от отца Егора не было, хотя я знал, что мое письмо ему доставлено. Мне был даже передан его словесный ответ:

– Сам ему почтой напишу!

Так прошел месяц, другой… Бельгиец меня заваливал письмами и телеграммами. Наконец назначен был и день приезда ко мне уполномоченного из Бельгии, а ответа от отца Егора не было.

Наступили веселые дни веселого мая. Я решился ехать сам в Чекряк.

Отец Егор меня встретил словами:

– А письмо-то ваше я получил. Небось вы на меня посердились маленько: ответ-то мой вам к спеху был нужен. Уж вы меня простите! Я и писать к вам собирался; да сяду писать, возьму перо… а писать-то что? Ведь дела-то нет никакого! Ведь правда? Нет ведь дела никакого?

– Как же, батюшка, нет? Дело сейчас только за мной да за вашим благословением!..

А отец Егор, не слушая меня:

– Ведь дела-то нет никакого! Вот и отложил я к вам писание-то свое: думаю, посердится, а там и преложит гнев-то свой на милость!

Потом оказалось, что с бельгийцами у меня, действительно, никакого дела не вышло: состоялось Высочайшее повеление о Кожине[11]11
  Кожин был уволен повелением этим из предводителей дворянства.


[Закрыть]. Блудливые бельгийские капиталы оказались трусливы как зайцы; и планы мои, вероятно, украшают теперь, в качестве воспоминаний о русских варварах и далекой Татарии, кабинет на родине моего бельгийского инженера.

О нем я уже не имел с тех пор ни слуху ни духу. Таков-то отец Георгий Коссов из села Спас-Чекряка Болховского уезда Орловской губернии.

Не стоит ли одесную его один из тех Ангелов, которых в последние дни Господь пошлет собирать своих верных со всех четырех ветров земли?!

14 мая 1903 года

Сщмч. Серафим (Чичагов)
Отрывок из труда «О возрождении приходской жизни. Обращение к духовенству тверской Епархии»[12]12
  Митрополит Серафим (Чичагов). Да будет воля Твоя. В двух частях. – Часть II. Лествица для молитв веры. М.-СПб.: Паломник, Нева-Ладога-Онега, Рюрик, 1993 г. – С. 79.


[Закрыть]

Надо быть чудотворцем, чтобы силой слова, силою духа не только убеждать людей, но и искоренять в них страсти, а для обыкновенных пастырей требуется большой труд, наблюдение, сочувствие прихожан и помощь ближайших сотрудников. Один в поле не воин, и тот, кто думает, что он в состоянии справиться единоличными силами в великом деле возрождения приходской жизни, впадет в излишнюю самонадеянность и едва ли дождется благих результатов от своей деятельности в этом направлении.

Мне представляли в Орловской епархии в пример единоличной деятельности священника, в высшей степени плодотворной, – отца Георгия Коссова; это приводит их к выводам, противоположным тем, которые сделаны мною. Но о. Георгий не только пастырь своего прихода, но деятель выдающийся, из ряда выходящий; к нему прибегают тысячи богомольцев и паломников, при помощи которых он и материально, и нравственно влияет на свой приход. Отец Иоанн Кронштадтский и о. Георгий Коссов служат нам всем примерами, но не пастырской, приходской деятельности, а подвижничества и самоотверженной жизни. Они имеют мировое значение, всероссийское влияние, и о приходе своем им нет времени заботиться и идти общепастырским путем. Господь призвал их как Своих избранников на путь совершенства духовного и облек в одежду послушания, смирения, терпения и трудолюбия, желая показать священнослужителям и христианскому миру, что сила духовная не в слове, не в красноречии, не во внешнем благоприличии, а в чистом сердце, в исполнении закона Христова, в благодатном духе и что наше время в духовном отношении ничем не отличается от библейского и перешедшего в область истории, когда были подвижники, мученики, столпы Церкви и победоносные вожди воинства духовного. Они более примером, чем словом и учением влияют на народ.

Тропарь, кондак, величание, акафист священноисповеднику протоиерею Георгию Коссову[13]13
  На данное время эти молитвословия не имеют официального церковного утверждения к общественному пользованию.


[Закрыть]

Тропарь, глас 6

Пастырю добрый Бога в сердце смирением стяжавый / Орловския земли предивное украшение. / Послушанием, терпением страхования преодолевый, / На месте пусте храм и школу создавый. / Любовью Христовой всех согревая, / Силою благодати бесы изгоняя, / Явлением мощей твоих нас ободряя, / Святой праведный отче Георгие, / Молись Пресвятой Троице спастися душам нашим.

Кондак, глас 6

Чудесы и подвиги украшенный / Святое житие оставил еси нам в память. / Мы же с любовию верно чтущие Тя / Молим, покрывай нас от всех бед и напастей / Святою своею любовию, / Священноисповедниче Георгие.

Величание

Величаем Тя, священноисповедниче Георгие, и чтим святую память Твою, Ты бо молиши за нас Христа Бога нашего.

Акафист Священноисповеднику протоиерею Георгию Коссову

Кондак 1

Избранный воине Христов, священноисповедниче отче Георгие, венцем славы небесныя украшенный, похвальное пение тебе приносим, ты же яко дерзновение имея ко Господу, моли Всеблагаго Царя Славы даровати милость почитающим святую память твою и теплым сердцем поющим: Радуйся, отче Георгие, твердый исповедниче и заступниче земли нашея.

Икос 1

От юности Христа возлюбил еси, и Тому тесным путем последовав, сосуд избран Духа Святаго явился еси, дар чудотворения и прозрения восприемый. Орловския земли заступниче, богоизбранне отче Георгие, преславный защитниче от врагов спасения нашего видимых и невидимых, темже нас на похвалу твою воздвизаеши радостию воспевати ти: Радуйся благочестивых родителей чадо прелюбезное; радуйся страху Божию и чистоте теми наученный. Радуйся, со млеком матерним веру православную впитавый; радуйся, узкий путь и тесныя врата ко спасению избравый. Радуйся Орловския страны в вере утверждение; радуйся, пред престолом Бога Вышняго наш твердый предстателю. Радуйся, отче Георгие, твердый исповедниче и заступниче земли нашея.

Кондак 2

Видя сердца твоего благое намерение, Христос предначерта узкий и тернистый путь спасения твоего. В зиму лютую, в болезни и нищете притекл еси в Спас-Чекряк, идеже место бе пусто и безлюдно. Но обаче то избра Господь да прославится тамо Имя Его, и бысть сие поприщем подвигов твоих. Темже взываем с радостию Богу: Аллилуйя.

Икос 2

Слыша велие житие и благочестие богомудрых отцев и старцев Оптинстих, бурею помышлений движимый пришел еси яко странник убогий к великому старцу Амвросию да укрепит твое сердце, и да наставит тя на подвиг пастырского служения. Он же, яко провидев вся Божия произволения о тебе, паки возврати тя в Спас-Чекряк, идеже и обрел еси доброе пристанище и утверждение. Видевше таковое Божие благоволение, глаголем сице: Радуйся, веры правыя нерушимое основание; радуйся светлый образе простоты и смирения. Радуйся, света Христова носителю; радуйся, всякия правды добрый ревнителю. Радуйся, любвеобилие неистощимое; радуйся, христианских добродетелей насадителю. Радуйся, отче Георгие, твердый исповедниче и заступниче земли нашея.

Кондак 3

Имеяй крепкую веру во благое промышление Господа нашего о спасении человеков, во смирении души возвратился еси в приход твой, отче Георгие, и взял еси крест твой на рамена твоя. Святым Даром от мраза замерзающим во храме ветхом, обаче возжигал еси ты свещу пред чудотворным образом Пресвятыя Богородицы и молил еси усердно Владычицу да управит путь твой. Мы же видяще таковое твое твердое упование на милость Царицы Небесныя, воспеваем: Аллилуйя.

Икос 3

Зря труды твоего послушания, враг спасения рода человеческаго завистию распалаемь, потщася изгнати тя, гнусными гласы хвалящеся воздвигнута бесы мнози супротив тебе единаго. Ты же молитвами старца Амвросия укрепляем, и небесному покровителю твоему Георгию Победоносцу подражая, победил еси древнего змия и разгнал еси нахождения бесовские. Мы же, благодаря о сем укрепившаго тя Господа, с любовию взываем та: Радуйся, всю надежду на Господа возложивый; радуйся, силою Божией полки бесовские победивый. Радуйся, Оптинскаго старчества достойный приемниче; радуйся, старца Амвросия духовный наследниче. Радуйся, имже наставлен был еси к духовному деланию; радуйся, яко с ним ныне во славе небесней пребываеши. Радуйся, отче Георгие, твердый исповедниче и заступниче земли нашея.

Кондак 4

Разум Божественных писаний стяжав и силою любве утверждаяся в вере, поревновал еси, отче, Евангельское житие стяжати по образу преподобных отцев Церкви древния. Егда же даде ти Господь разумение сего благоугождения, увидел еси, яко благо есть иго Христово и бремя Его легко есть, темже воспел еси со умилением: Аллилуйя.

Икос 4

Боготечно шествовал еси от силы в силу, отче наш Георгие, и яко достойный быв сосуд Божия благодати, велия чудеса яви Господь, ти яко угоднику Своему. Имея дар прозрения, сокровенная сердец ведый и грядущая яко настоящая, прославил еси имя Христово во всех концех земли нашея, сего ради вопием ти: Радуйся, на земли от Бога даром чудотворения прославленный; радуйся, нищету духовную себе усвоивый. Радуйся, отче Георгие, земли нашея защитниче; радуйся, грехми оскверненныя молитвами твоими очищающий. Радуйся, супротив духов злобы доблий воителю; радуйся, на небесех венцем неувядаемым увенчанный. Радуйся, отче Георгие, твердый исповедниче и заступниче земли нашея.

Кондак 5

Слышавше людие мнози богоугодное житие твое, прихождаху к тебе со упованием получити утешение и вспомоществование в житейских скорбех и нуждах. Спастися взыскующим Царства Небеснаго вспомоществуя, верный путеводитель явился еси им, благодарно взывая к Богу: Аллилуйя.

Икос 5

Светом добрых дел твоих и врачеванием недугов умилил еси души и сердца человеков. И бысть храм твой, яко врачебница безмездная всякому в оньже притекшему – богатому и убогому, премудрому и простому. Ты же едино в сердце утвердив, яко даже наказуя Господь милует, врачеваше всех. Таковей силе твоего чудотворения и нелицеприятию дивящеся, воспеваем ти хвалебную песнь: Радуйся, неутешных в скорбех утешение; радуйся, требующих помощи стено необоримая. Радуйся, душевных и телесных недугов скорый врачевателю; радуйся, словом и делом ближнему усердно послуживый. Радуйся, смиренномудрия учителю; радуйся, веры и любви насадителю. Радуйся, отче Георгие, твердый исповедниче и заступниче земли нашея.

Кондак 6

Провозвестник святости и праведности жития твоего явися святый праведный Иоанн Кронштадтский, именуя тя своим соратником и приемником. Такожде и братия Оптинския начаша почитати тя яко старца. Ты же смиренно верою и правдою Богу и людем послужил еси, ихже оберегая от невзгод и напастей. Темже людие православнии с радостию прославляют Бога: Аллилуйя.

Икос 6

Хотя Господа нашего Иисуса Христа достойно ублажати, поревновал еси, отче Георгие, новаго храма каменнаго созданию, вкупе же и просвещения христианскаго насаждению и обездоленных ограждению. Мы же, видяще неустанный подвиг твоего пастырскаго служения, изумляемся, како понесе таковые труды немощь естества человеческаго, и усердию твоему покланяемся, благодарно вопиюще ти: Радуйся, мир с Богом и людьми стяжавый; радуйся, в кротости и смирении поживый. Радуйся, тайныя человеческия помышления прозревавый; радуйся, терпения христианского учителю. Радуйся, обидимых неложное упование; радуйся, гордых и заблуждших вразумителю. Радуйся, отче Георгие, твердый исповедниче и заступниче земли нашея.

Кондак 7

Дивный храм Преображения Господа Славы воздвигл еси в глухом сельце, яко в царстем граде подобаше, и тем исполнил еси благословение старца Амвросия. С усердием молился еси, отче, ко Господу и Пречистей Его Матери: да пребудет храм сей жилищем Божией благодати и да услышит в нем Творец люди Своя, с верою вопиющия: Аллилуйя.

Икос 7

Созидая храм велий на приношения людския, но обаче жертвы неправедныя, отче Георгие, отвергал еси. Темже в тайная сердца зря, нечестиваго купца, обидящаго сирот и вдовиц, обличил и к покаянию привел еси его, научая за все благодарити и славити Господа. Зряще таковое милосердие твое, поем ти: Радуйся, свет Христов на месте тьмы бесовския утвердивый; Радуйся, на месте идольских капищ храм Божий поставивый; Радуйся, молитвенными слезами основание его оросивый; Радуйся, рукама своима краеугольный камень его положивый. Радуйся, непреложно на помощь Божию уповавый; Радуйся, богомудрый учителю и молитвенниче о душах наших. Радуйся, отче Георгие, твердый исповедниче и заступниче земли нашея.

Кондак 8

Стена и прибежище был еси чадом твоим, блаженне, егда во время гладов и смуты нищия и убогия питал еси, приют отроковицам устрояя, да обретут тамо сироты душевный покой и спасение. Темже блаженство милостивых унаследовал еси ныне, отче

Георгие, со святыми вечно воспевая на небесех хвалебную песнь: Аллилуйя.

Икос 8

Ревностно потрудившися на благо ближним своим, создал еси училище народное, идеже кротко и богомудренно добродетелем поучал еси, в милосердии, сострадании и целомудрии вся утверждая. Добре упасл еси Богом врученное тебе стадо, да не похитит враг невидимый едину от овец твоих. Темже тя хвалим и зовем ти сице: Радуйся, юныя души для Царствия Небеснаго возрастивый; радуйся, во главу угла любовь христианскую положивый. Радуйся, бездомных и сирот пристанище; радуйся, имже яко отец родной и добрый учителю пребывший. Радуйся, любовь к труду и молитве в сердца отроков влагавший; радуйся, любовию своею невзгоды других покрывавший. Радуйся, отче Георгие, твердый исповедниче и заступниче земли нашея.

Кондак 9

Новаго заступника, молитвенника и ходатая за Россию дарова тя Господь в годину тяжких испытаний всем верным, яко мнози отпадаху от спасительнаго корабля Церкви Православныя в море всепагубных треволнений. Ты же, отче, маловерныя и заблуждшыя усердно наставлял еси, ереси и учения тлетворная обличая, многия от пути погибели обратил еси ко Христу Жизнодавцу, научая пети Ему: Аллилуйя.

Икос 9

Видя державы Российския разорение, народа духовное падение, ересей чуждых востание и христиан верных злое погубление, молился еси непрестанно ко Господу, да пощадит Человеколюбец отчизну нашу от погибели всеконечныя ходатайством Царицы Небесныя и сонма Святых Русских. Сего ради вопием ти таковая: Радуйся, безбожия идольского неустанный сопротивоборче; радуйся, пастырю добрый и стада твоего от волков лютых защитниче. Радуйся, души заблудшие к Богу приводивый; радуйся, к единению с Матерью Церковью отпавших призывавый. Радуйся, во ограду церковную расточенныя овцы собиравый; радуйся, незлобия и всепрощения образ всем показавый. Радуйся, отче Георгие, твердый исповедниче и заступниче земли нашея.

Кондак 10

Бури безумия и злоречия не убоялся еси, священноисповедниче отче Георгие, егда предложенный ти соуз со враги на пагубу Отечества ничтоже сумняся отвергл еси. Мы же почитая во Христе твои страдания, просим твоея помощи и заступления. Утверди и нас в вере и терпении и подаждь нам разум воспевати Богу присно: Аллилуйя.

Икос 10

Кто убо исчислит лишения и болезни твоя, егда восташа на тя вожди бесовские и предаша мукам заточения за имя Христово. Ты же к вечному спасению и мучители твоя обратил еси, чудеса и исцеления творя, да узрят силу Божию в немощи совершаемую. Мы же припадая к честному образу твоему, со умилением взываем ти: Радуйся, хулы и напасти от заблуждших претерпевый; радуйся, за обидящих и гонящих тя молитвенниче усердный. Радуйся, среди поруганий яко отроча беззлобное пребывая; радуйся, к покаянию мучителей призывая. Радуйся, сокрушенныя слезы за оставивших путь Христов проливавый; радуйся, за виновных пред Судиею милостивый ходатаю. Радуйся, отче Георгие, твердый исповедниче и заступниче земли нашея.

Кондак 11

Многи скорби и болезни претерпел еси, отче наш Георгие, егда твердо стал еси супротив сил вражиих, ихже козни и коварства обличая и бесы от одержимых теми отгоняя. Темже до конца дней твоих помогал еси страждущим и скорбящим, непрестанною молитвою славословя Господа: Аллилуйя.

Икос 11

Тако подвизаяся, в молитве усердной в руце Господа предал еси чистую душу твою, юже ангелы вознесоша со славою в горния обители. Ты же и по святей кончине твоей не оставил еси сирыми нас, чад твоих, наставляя и исцеляя всех с верою к тебе приходящих, моляся за ны пред престолом Божиим. Сего ради приими от нас малое моление сие: Радуйся, в истине Христовой даже до муки смертныя пребывый; радуйся, до конца всякия скорби от диавола претерпевый. Радуйся, в скорбное время печальниче и утешителю верных; радуйся, яко многая чада твоя за Христа исповедницы и мученицы быша. Радуйся, при жизни добрый подвижниче; радуйся, и по смерти на небесех наш добрый предстателю. Радуйся, отче Георгие, твердый исповедниче и заступниче земли нашея.