Текст книги "Наследники и оборотни Империй. Конспирологическая повесть"

«Интересный тип, – подумал Николай Илларионович, – сначала он хотел сочетать национализм с интернационализмом. А потом и вовсе религию с коммунизмом – да не какую-нибудь, а воинствующий ислам».

«…Сукарно был очень недоволен проектами англичан по созданию независимой Малайзии, поскольку рассчитывал на установление контроля и над этой частью Малайского архипелага. Однако, не желая действовать открыто, он предпочёл использовать потенциал Компартии Индонезии. Последняя и вступила в тесное сотрудничество с Коммунистической партией Малайи, которая с послевоенных лет вела партизанскую войну в джунглях Малаккского полуострова. На территорию Малайзии начали просачиваться партизанские отряды, формируемые Компартией Индонезии. Поскольку на полуострове Малакка у Компартии Малайи хватало собственных ресурсов, отряды индонезийских коммунистов обеспечивали деятельность партизанского фронта на Борнео, северная часть которого вошла в состав Малайзии. На Борнео подразделения КПИ участвовали в боевых действиях против английских и австралийских войск, подавлявших коммунистическое движение в Малайзии. Тем временем, президент Сукарно шёл на дальнейшее обострение отношений со странами Запада, поддерживавшими создание суверенной Малайзии. Индонезия заявила о выходе из ООН после избрания Малайзии в Совет безопасности Организации Объединенных Наций. Разумеется, что коммунисты эти действия Сукарно поддерживали. Предвкушая дальнейшее развитие событий в направлении индонезийско-малайзийских отношений по военному сценарию, Компартия Индонезии в маоистском ключе выдвинула концепцию „вооруженного народа“, предусматривая передачу оружия рабочим профсоюзам. В июле 1965 года коммунисты, несмотря на протесты армейского руководства, приступили к обучению первых двух тысяч бойцов народного ополчения. К этому времени армейское командование уже открыто ненавидело коммунистов и с неприязнью относилось к проводимой президентом Сукарно политике. В том числе и потому, что последний направил в войсковые подразделения политических комиссаров, многие из которых были членами компартии или сочувствующих левых организаций. Точкой отсчёта стало 30 сентября 1965 года, когда молодежные коммунистические организации произвели попытку военного переворота, опираясь на сочувствующую часть офицерского корпуса».

«Поразительно! Всё по большевистскому сценарию в России – комиссары, листовки и прокламации в войска. Но только Азия – не Россия, и действие родило непредсказуемое противодействие: вирусы ненависти оказались обращены против тех, кто пытался заразить ими других…» Чем больше Николай Илларионович вдавался в тему, тем больше его уже редкие седые волосы вставали дыбом. Как, в какой момент люди теряют всякий человеческий облик и начинают уничтожать себе подобных? С семьями, стариками и детьми, с изощрённой жестокостью, причём независимо от вероисповедания. На резню коммунистов в Индонезии вышли и ортодоксальные мусульмане, и христиане, нарушившие первую заповедь Господа «Не убий!» И вышли не единожды, как в какую-нибудь Варфоломеевскую ночь, а делали это с ежедневной одержимостью в течение долгих двух лет, а потом ещё двадцать – время от времени… В то время в Индонезии находилось мало иностранных журналистов, путешествие было трудным и опасным, и режим, который осуществлял или спокойно наблюдал за убийствами, оставался у власти в течение трёх десятилетий. Местная пресса также была под абсолютной цензурой в таких вопросах. Политические круги западных стран во времена «холодной войны», естественно, предпочитали не поднимать тему; к тому же, «новый порядок» Сухарто их устраивал больше, нежели «старый порядок» Сукарно. За первые 20 лет после убийств были предприняты тридцать девять оценок количества убитых. Цифры варьируют от полумиллиона до двух миллионов человек, что больше, чем в любой другой момент в индонезийской истории. Аресты и заключение в тюрьмы продолжались в течение десяти лет после чистки. В 1977 году организация «Эмнести Интернешнл» предположила что «приблизительно один миллион» членов КПИ и других, опознанных или подозреваемых в причастности к компартии людей, были арестованы. Между 1981 и 1990 годами, само индонезийское правительство оценило, что число заключённых было между 1,6 и 1,8 миллионов человек. Возможно, что в середине 1970-х до 100 000 человек были всё ещё заключены в тюрьме без суда. Также есть цифры, что всего 1,5 миллиона человек прошли через тюрьмы в связи с теми событиями. Выжившие и не арестованные члены КПИ уходили в подполье или пытались скрыть своё прошлое. Поскольку арестованные, часто под пыткой, выдавали имена подпольных коммунистов, число заключённых в тюрьму резко выросло в период 1966—68 годов. Многие из подозреваемых коммунистов были застрелены, обезглавлены, задушены, или убиты перерезанием горла военными или исламскими группами. Мастер отложил статистику и попытался понять, где был спусковой крючок этого индонезийского холокоста.

«…Путчистами „Движения 30 сентября“ были убиты шесть генералов – высших руководителей индонезийских вооруженных сил, в том числе министр обороны Индонезии генерал-лейтенант Ахмад Яни. Также мятежники ранили пятилетнюю дочь генерал-лейтенанта Насутиона (Абдул Харис Насутион занимал должность начальника Генштаба армии), которая спустя несколько дней умерла от полученных ранений. Утром 1 октября подконтрольные путчистам воинские подразделения из дивизий „Дипонегоро“ и „Силиванги“ вторглись в Джакарту. От имени восставших выступил подполковник Унтунг Шамсури, который объявил, что переворот совершен в интересах защиты президента страны Сукарно от происков генералитета, связанного с ЦРУ США и планирующего военный переворот. Следующим обращением „Движение 30 сентября“ отменило в вооруженных силах Индонезии все звания выше подполковника, тем самым рассчитывая избавиться от консервативно настроенного генералитета. Однако в результате допущенных при планировании восстания серьёзных ошибок, уцелевшим от репрессий генералам индонезийской армии удалось оперативно среагировать на события. Генерал-майор Хаджи Мухаммед Сухарто, командовавший армейским резервом, сумел убедить солдат батальонов, вышедших на площадь Мердека в Джакарте, разойтись. К 19 часам того же дня 1 октября подчиненные Сухарто подразделения освободили от путчистов все контролировавшиеся последними объекты. 2 октября президент Сукарно, которому ничего иного не оставалось, назначил генерал-майора Сухарто главнокомандующим индонезийской армией. Фактически после подавления переворота именно к этому человеку – одному из наиболее опытных боевых офицеров индонезийских вооруженных сил – и перешла вся полнота власти в Индонезии».

«Вот оно! – Мастер хлопнул ладонью по столу. – Этот церемониться не будет, а будет мстить до последнего коммуниста и не отдаст власть до последнего же своего вздоха».

«…Генерал Сухарто, возглавивший, помимо вооруженных сил, и Оперативное командование по восстановлению безопасности и порядка, начал массовые репрессии против коммунистического движения. По всей Индонезии началась волна массовых убийств активистов Коммунистической партии, осуществляемых как военными, так и членами праворадикальных и исламистских группировок. В результате репрессий в течение нескольких месяцев было убито от 500 тысяч до 1 миллиона человек. Среди жертв антикоммунистической истерии были не только реальные активисты Компартии, но и большое количество людей, лишь подозреваемых в симпатиях к коммунистам, а то и вообще убитых случайно или по ложным доносам. Сухарто, произведённый в генерал-лейтенанты и назначенный министром обороны страны, фактически отстранил президента Сукарно от исполнения обязанностей главы государства. Военное руководство приняло решение безжалостно уничтожить коммунистическое движение в стране, не только из соображений мести за убитых сослуживцев – генералов, но и с целью навсегда обезопасить себя от возможного возрождения Компартии (тем более, что за свою историю индонезийские коммунисты при внешней поддержке несколько раз возрождались, в буквальном смысле, „из пепла“). Главную роль в массовой резне играли фанатичные члены исламистских организаций. Известно, что списки коммунистов предоставлялись им агентами ЦРУ. То есть, уже тогда Соединенные Штаты, заинтересованные в свержении антиамериканского режима Сукарно и уничтожении индонезийской компартии, использовали фундаменталистов в качестве исполнителей „грязной работы“. Коммунистов убивали ножами – „парангами“, причем жертвами расправ становились не только активисты партии, но и все члены их семей – даже дети. Трупы бросали на дорогах, в провинциях Восточной Явы отрезанные головы водружали на шесты».

Николай Илларионович вспомнил Нанкинскую резню японцев в Китае и отрубленную голову Счастливчика Ли, водружённую самураями на рождественскую ёлку вместе с головами других китайцев, привязанными за косы. «Да, будь в России побольше азиатской жестокости, и история бы пошла по-другому. И в Гитлера бы Запад не стал вкладываться, чтобы повалить коммунизм,» – подумалось ему.

«…Это привело к росту эпидемиологических проблем в целом ряде провинций страны, прежде всего – в цитаделях индонезийского фундаменталистского ислама – Восточной Яве и Северной Суматре.

Массовое убийство коммунистов имело место и на острове Бали, где традиционно проживают индонезийские индуисты. Здесь, в силу отсутствия значительного количества мусульманского населения, антикоммунистическую резню возглавили представители высшей индуистской касты, которые призывали к убийствам коммунистов, покушавшихся на основы традиционного кастового общества. Однако, коммунисты смогли оказать воинствующим индуистам сопротивление и лишь помощь прибывших коммандос парашютно-десантного полка из дивизии «Бравиджайя» помогли индуистским землевладельцам завершить уничтожение коммунистической партии на Бали. Помимо миллиона убитых, до двух миллионов человек были брошены в тюрьмы и концентрационные лагеря. Жертвами геноцида также стали и представители китайского населения. В Индонезии, равным образом, как и в большинстве других стран Юго-Восточной Азии, проживала внушительная китайская диаспора. Китайцы играли важную роль в торговле, бытовом обслуживании населения, в связи с чем воспринимались крестьянами и городскими люмпенизированными слоями как эксплуататоры и перекупщики, эдакие «евреи Востока». Естественно, что погромы сопровождались мародерством китайских магазинов, лавок, мастерских, грабежами и убийствами китайских семей. Власть антикитайским настроениям не особо препятствовала, поскольку было известно, что КНР поддерживает Компартию Индонезии и может действовать как раз через многочисленную китайскую диаспору.

12 марта 1966 года генерал Сухарто официально запретил Коммунистическую партию Индонезии и подконтрольные ей профсоюзы. Фактически резня 1965 года повлекла за собой уничтожение КПИ. Судисман, избранный после убийства Айдита и Ньото руководителем партии, через год тоже был казнен. Небольшое коммунистическое подполье сформировалось лишь в Блитаре в Восточной Яве, где в марте 1968 года крестьяне устроили массовое убийство членов исламистской партии Нахдатул Улама в знак мести за участие исламистов в убийстве коммунистических активистов. Вскоре после этой акции подполье в Блитаре было разгромлено. Основная масса коммунистов, оставшихся в живых, после ужасных событий разными путями постарались покинуть страну. Большинство коммунистов прибыло в Китайскую Народную Республику, некоторые направились в социалистические страны Восточной Европы. Партия продолжала действовать в эмиграции, но в самой Индонезии больше не имела реального влияния. Безусловно, что одной из причин случившихся событий являлись и стратегические просчеты самого руководства коммунистов. Вместо того, чтобы делать ставку на массовое движение, тем более, что все возможности для этого имелись – партия состояла из трех миллионов человек, руководство КПИ предпочло действовать путем «верхушечного заговора», опираясь на экстремистов-боевиков и небольшую часть офицерства. Естественно, что в офицерском корпусе симпатизанты КПИ составляли меньшинство и консервативному генералитету удалось молниеносно подавить попытку переворота, после чего руками праворадикальных организаций устроить настоящую бойню, ставшую фатальной для третьей по численности (после КПСС и Компартии Китая) коммунистической партии мира. Сукарно формально сохранял пост президента страны до 1967 года, хотя фактически находился под домашним арестом. После переживаний по поводу массовой резни в стране и провалу его политики на сближение с соцлагерем у бывшего главы государства обострилось сердечное заболевание, его состояние становилось все хуже и хуже. 21 июня 1970 года 69-летний Ахмед Сукарно скончался…»

Николай Илларионович, конечно, не имел никаких симпатий к индонезийским коммунистам (как и к любым коммунистам), но людей ему было жалко. Что мог он, как учёный, сказать этой новой главой, тем более проживая в США, которые имели в этой чистке прямой геополитический интерес и были «замазаны» по полной. Он решил писать о том, какой отпечаток это наложит на нацию на десятилетия. И ещё он дал книге «Хроники фанатизма» подзаголовок «Вирусы ненависти», потому что осознал, что желание убивать – это некая инфекция, которая попадает в человеческий организм от штаммов безнаказанности, алчности, властолюбия и предрассудков. И поражают они, как в Индонезии и индуистов, и христиан (протестантов, католиков), и мусульман; и военных, и гражданских; и левых, и правых, и даже вообще нейтральных…

«До этого переворота, – начал он главу, которую назвал „Бумеранг насилия“, – Индонезия была по-настоящему интернациональной страной и активно участвовала в создании Движения Неприсоединения (учредительная конференция этого движения состоялась в 1955 году в западно-яванском городе Бандунг). Президент Сукарно и его прогрессивное и патриотическое правительство держали в своих руках почти все природные ресурсы, пытаясь построить гордую, творческую и производительную страну. Однажды Сукарно даже унизил посла США перед огромным переполненным стадионом, выкрикнув: „К чёрту вашу помощь!“ Он не нуждался в помощи Запада. Он руководил одной из богатейших стран на Земле. Но такие демарши не забываются… Последствия были ужасны. Произошла, возможно, худшая послевоенная резня XX века. Массовые убийства, массовые изнасилования, отрезание женских грудей, пытки, и, после первых расстрелов, переполненные тюрьмы и концлагеря. Было убито около 40% всех учителей Явы, военные заняли школьные классы. Были закрыты киностудии и традиционные театры, писателей согнали в концлагерь Буру. Интеллигенты стали изгоями, коммунизм, китайский язык и культура, прогрессивное искусство и творчество стали неугодны или полностью запрещены. Вместо них начали насаждать западный турбокапитализм (который был специально предназначен для колоний, а не для Европы и Северной Америки), „религии“ (основанные на ритуалах, а не на интеллектуальных и духовных поисках Бога), „семейные ценности“ (т.е. патриархальное угнетение), пустую поп-культуру, эгоизм и потребительство. Всё это вместе породило одну из худших коррупций в мире…»

После некоторых колебаний Мастер всё же написал: «Участие ЦРУ в индонезийской зачистке не является секретом, хотя и крайне неохотно признаётся Вашингтоном. Пользуясь поддержкой ЦРУ, Сухарто, мобилизовав реакционный лагерь, исполнил свой план „полной ликвидации“ коммунизма в стране. После отстранения от власти президента Сукарно весной 1966 года в Индонезии воцаряется „долгая ночь“. Рассекреченные позже документы удостоверят, что Соединённые Штаты располагали подробными сведениями о виновниках этой антикоммунистической резни, о её масштабах и о ходе развития. Что это, позиция наблюдателя? В реальности США принимали активное участие в происходивших зверствах. Летом 1971 года американская пресса обнародовала содержание меморандума общевойскового штаба, датированного 13 января 1962 года, и имеющего отношение к расширению американского вмешательства во Вьетнаме. Вот что можно прочитать в этом документе: „Потеря Юго-Восточной Азии негативным образом сказалась бы на нашей военной стратегии (…) Все архипелаги Индонезии могут оказаться под властью СССР и стать коммунистическими базами (…) Советско-китайский блок будет контролировать доступ западных стран к Индийскому океану. Будет осуществляться давление на Филиппины и Японию, чтобы они заняли, в лучшем случае, нейтральную позицию“. И вот тут-то начинает применяться стратегия „домино“, призванная ускорить „быструю победу“ во Вьетнаме: одновременно с вторжением во Вьетнам Вашингтон активизирует свои контакты с реакционным лагерем внутри индонезийской армии».

Про Вьетнамскую войну Мастер сознательно решил не писать – слишком свежа и болезненна была эта тема. Но он никак не предполагал, что спустя несколько лет, уже в конце 70-х не удержится и напишет ещё об одной вспышке вирусов ненависти рядом с Вьетнамом. Не мог оставить его равнодушным режим Пол Пота и «красных кхмеров» в Кампучии (Камбожде). Это был последний акт геноцида, на исследование которого у Николая Илларионовича, которому уже вот-вот должно было исполниться 90, хватило сил. Он так и назвал эту главу – «Марксизм, мутировавший в маоизм и доведённый до логического конца в Камбодже». Мастер хотел начать так: «…В Кампучии, как тогда называлась эта древняя страна, огромное, бесконечное количество пальм. Пол Пот очень любил пальмы. Поэтому решил, что каждую из них надо удобрять телами нескольких людей, которых убивали и закапывали под деревом. Их не расстреливали, их приканчивали под громкую музыку тяпками и мотыгами, а потом отсекали им головы острыми, как ножи, листьями сахарных пальм с крепкими зубьями, которые лучше было бы сравнить с пилой,..» Однако потом решил, что этот случай помутнения рассудка требует медицинской точности.

«Пол Пот вошёл в историю как самый кровавый и нестандартный тиран. Он отменил деньги, школы и больницы, упразднил города, а всё население страны отправил на рисовые плантации. За несколько лет, что у власти находились «красные кхмеры» (1975—1979 гг.), Камбоджа практически вернулась в Средневековье. Как уверяют историки, была истреблена практически треть собственного населения. При этом сам Пол Пот вовсе не был тёмным дикарём из джунглей. При рождении ему далее имя Салот Сар (это потом, видимо, опасаясь правосудия, они станут скрываться под кличками). Его отец был зажиточным землевладельцем, имел 9 гектаров земли и большое поголовье скота. Благодаря связям семьи, в том числе и с королевским двором (его двоюродная сестра была любовницей камбоджийского принца), ребёнок с детства получал престижное образование вместе с детьми французской колониальной бюрократии, а позднее за государственный счёт его отправили обучаться в Сорбонну. Студент перспективного факультета радиоэлектроники учёбу так и не окончил, но успел познакомиться с несколькими земляками кхмеро-китайского происхождения, которые были увлечены идеями маоизма. Именно участники этой компании и стали опорой будущего диктатора. Как ни странно, но лидеры «красных кхмеров», чей режим вошёл в историю как один из самых бесчеловечных, были на редкость образованными людьми. Супруга Пол Пота была первой женщиной в Камбодже, имевшей западное высшее образование. Её брат – Кхиеу Сампхан, позднее отвечавший у кхмеров за экономику, защитил во Франции докторскую диссертацию. Даже начальник самого жестокого концлагеря «красных кхмеров» «Туол Сленг» считался одним из самых талантливых математиков страны. Вернувшись на родину и воспользовавшись неразберихой в стране – король был свергнут, вчерашние студенты попросту захватили созданную без их участия компартию, Пол Пот сумел устроиться помощником к лидеру партии и пролоббировать назначение в ЦК нескольких соратников. После этого, естественно, вождя коммунистов нашли мёртвым, а «студенты» узурпировали власть в партии и разогнали всю прежнюю коммунистическую верхушку. Пол Пот и соратники закрепились в труднодоступных горных регионах, где начали формирование армии для похода на города. Оружием помогали китайцы, враждовавшие с вьетнамцами и рассчитывавшие на новую силу, как на инструмент давления на Вьетнам. Основу армии повстанцев составляли местные подростки 12—15 лет. Иногда их вербовали насильно, но зачастую родители сами с удовольствием отдавали детей «красным кхмерам». После нескольких лет вялотекущей гражданской войны полпотовцам, объединившимся со сторонниками свергнутого короля, удалось захватить большую часть страны и осадить столицу. Провьетнамское правительство бежало. 17 апреля 1975 года «красные кхмеры» вошли в столицу Камбоджи – Пномпень. Как только Пол Пот пришел к власти, ничто, как говорится, не предвещало всех тех ужасов, которые коснулись граждан Камбоджи буквально сразу. Программа его правительства заключалась в том, чтобы «прекратить политику разорения крестьянства – основы общества, покончить с коррупцией и ростовщичеством; ликвидировать извечную зависимость Кампучии от зарубежных государств; навести порядок в стране, всё глубже погружающейся в анархию». Для этого в первую очередь и было принято решение установить жёсткий политический режим. Вот тут-то всё и началось, ибо «красные кхмеры» не просто хотели поднять аграрный потенциал страны, но и полностью отказаться от «всего западного и современного», то есть, другими словами, уничтожить всё технологически прогрессивное, что было на тот момент в Камбодже. Девизом правления Пол Пота можно было бы избрать «Обнуление истории». После захвата власти страну переименовали в Демократическую Кампучию и отменили прежнее летоисчисление. Первый год власти «красных кхмеров» стал нулевым годом. Все учебные заведения, религиозные учреждения и больницы были закрыты. Деньги отменены за ненадобностью. Идеал государственного устройства полпотовцы видели в гигантских сельскохозяйственных коммунах, где все с утра до вечера выращивают рис. Поэтому всё население было вывезено из городов под предлогом американских бомбардировок. В отличие от классических марксистов, опиравшихся на пролетариат, «красные кхмеры» тяготели к маоизму и сделали ставку на крестьянство, а рабочих и жителей городов объявили «зараженными буржуазным духом».

Население разделили на три категории. Крестьяне и горные кхмеры получили некоторые послабления, в коммунах им разрешалось иметь даже несколько куриц для личного пользования. Следующую категорию составили подлежащие перевоспитанию в «новых людей» жители городов. У них было значительно меньше прав, они находились под особым надзором. В целях перевоспитания члены семей разлучались и только за хорошее поведение супруги раз в неделю могли уединиться в специальных домах, предназначенных для свиданий. Большое распространение получили принудительные браки, а за попытку разойтись – наказывали. Коммуны стали не просто местом общей работы. Членов таких образований насильно обязали жить вместе, совместно воспитывать детей и принимать пищу. В категорию «неисправимых» попали представители немногочисленной интеллигенции и буржуазии, монахи и часть нацменьшинств. Они считались людьми, которых проще умертвить ради светлого будущего, чем тратить силы на перевоспитание. Поэтому их отправляли в концлагеря. Иногда их сразу убивали и хоронили на так называемых «полях смерти». У «неисправимых» отсутствовало право голоса, а продуктовый паёк каждого человека был сокращён до двух чашек риса в день. Выжить в подобных лагерях было практически невозможно. Например, заключение в самом знаменитом лагере смерти кхмеров «Туол Сленг» пережили всего двенадцать человек из почти 20 тысяч заключённых! Создал Пол Пот по примеру Мао Цзэдуна и собственных лоботомированных «хунвэйбинов». В армию «красных кхмеров» обычно набирали подростков 12—15 лет. Это были в основном деревенские ребята, не ходившие в школы, которых за несколько месяцев до этого изолировали в специальных лагерях, внушали ненависть к родителям, прививали любовь к Пол Поту и его режиму, а затем, когда у подростка мозг извращался до такой степени, что он мог убивать, выдавали оружие и давали право, по собственному усмотрению, чинить расправы над людьми. Эти злобные, агрессивные, необразованные подростки с оружием в руках превращались в настоящих зомби. Им было легче, чем тем же взрослым, сажать на штыки, разбивать головы о деревья, перерезать горло пальмовыми листьями. Они, у которых была полностью нарушена психика, видели в этом исключительно службу отечеству, а еще просто забаву.

Хоронили убитых тут же. Ямы выкапывали неглубокие – капать глубокие при такой «текучке», когда за сутки нужно было «разобраться» с несколькими десяткам грузовиков с заключенными, было просто некогда. В каждую закапывали сразу по 200-300-500 тел. Мужчин, женщин, детей…».

«Самое удивительное у этой мутации коммунизма было то, что у них не было „культа личности“, как у предшественников и „старших братьев“, – подумал Николай Илларионович, встав от печатной машинки, чтобы размяться. – Это даже заставляет внести поправки в мои прежние исследования. Население именовало их „правителями в масках“. Да они и были самой настоящей чумой…»

«…Сами жители Камбоджи весьма смутно представляли себе, кто же именно проделывает с ними всё это. Обычно при подобных режимах процветает «культ личности», но в Камбодже было наоборот. Лидеры «красных кхмеров» тщательно скрывали свои имена, практически не фотографировались и не выступали на публике. Даже их приказы подписывались не именами или хотя бы псевдонимами, а издавались от имени неких пронумерованных братьев (приказ брата №1, приказ брата №3, всего таких братьев было восемь). Реальная личность брата №1 (Пола Пота) стала известна только через год после начала его правления. В основе изначального замысла «красных кхмеров» лежал циничный расчёт. Главным товаром, производимым в стране на продажу, традиционно был рис. Поэтому существовала уверенность, что, если отправить всё без исключения население в коммуны выращивать рис, это позволит многократно увеличить урожай. Рис планировалось передавать Китаю (который тогда испытывал продовольственные затруднения) в обмен на дальнейшие поставки оружия. За три года новой эры «красным кхмерам» удалось достичь большого прогресса в разрушении основ цивилизации. Города опустели, больницы, фабрики, школы и университеты закрылись. Все суды были отменены, а законов просто не было, вместо них кхмеры руководствовались «революционным сознанием». В стране почти не осталось врачей, не было никаких лекарств, вся современная техника была уничтожена или пришла в негодность.

Но режим Пол Пота не был просто случайным нарывом на теле Земли – он был винтиком в геополитике и приводился в движение более крупными шестерёнками. Это же обусловило и его падение, потому что одно дело – уничтожать собственное беспомощное население, а другое – идти с 15-летними мальчишками против регулярных армейских частей. Китай находился во враждебных отношениях с Вьетнамом за его просоветскую ориентацию и подталкивал Камбоджу к войне с ним. Лидеры «красных кхмеров» охотно ввязались в этот конфликт. Был выдвинут лозунг: «Готовы воевать с Вьетнамом 700 лет!», начались нападения кхмерских отрядов на приграничные вьетнамские поселения. Вьетнам долгое время не отвечал на эти нападения, опасаясь Китая, но в декабре 1978 года после учинённой кхмерами кровавой резни в одном из сёл, вьетнамская армия атаковала соседей. И тут же подверглась нападкам в ООН со стороны США, обвинивших их в варварской агрессии против Демократической Кампучии. Сложилась уникальная ситуация: СССР относился к коммунистической Камбодже крайне враждебно, а США, напротив, поддерживали коммунистический режим (!) в качестве противовеса Вьетнаму».

«Чего стоила вся антикоммунистическая трескотня американцев и „охота на ведьм“ во времена маккартизма, стало ясно в Камбодже, – с отвращением констатировал Николай Илларионович. – Наверно, когда коммунизм в России падёт, США найдут несметную кучу поводов, к чему придраться, лишь бы и дальше разжигать русофобию».

«…Основу армии «красных кхмеров» составляли подростки, зачастую из далёких горных районов. Практически все офицеры старой армии были уничтожены, а новые командиры имели крайне низкий уровень. Разумеется, такая армия не могла противостоять недавно победившим американцев вьетнамцам. Война продлилась всего две недели. Часть армии, недовольная режимом, сразу же перешла на сторону вьетнамцев. В конце 1978 года Вьетнам начал полномасштабное вторжение в Камбоджу для того, чтобы свергнуть режим «красных кхмеров». В январе 1979 года вьетнамцы захватили Пномпень. Власть была передана новой политической силе – Единому фронту национального спасения Кампучии. Эта организация была представлена как освободитель камбоджийцев от тирании Пол Пота. Лидеры «красных кхмеров» бежали в отдалённые приграничные районы, где укрепились и создали партизанские базы. Однако повторить былой успех им не удалось даже после ухода вьетнамской армии. В последующие годы они практически отошли от политической борьбы и сосредоточились на контрабанде, проявив в себе бандитов, которыми и были с самого начала.

Итоги их короткого правления, однако, остались для Камбоджи национальной катастрофой. За период с 1975 по 1978 год число погибших составило 2 746 105 человек. По официальной статистике, 568 663 человека пропали без вести и либо погибли в джунглях, либо погребены в массовых захоронениях, подобных тем, которые были обнаружены в районе аэропорта Кампонгчнанг, около Сиемреапа и вдоль склонов хребта Дангрек. Эти 3 374 768 человек были убиты ударами мотыг, дубин, сожжены, закопаны живьём, разрезаны на части, зарезаны с помощью острых листьев сахарной пальмы, отравлены, убиты ударами тока, они подвергались пыткам с вырыванием ногтей, были раздавлены гусеницами тракторов, брошены на съедение крокодилам, у них вырезали печень, которая служила пищей палачам, маленьких детей четвертовали живыми, подбрасывали в воздух и насаживали на штыки, били о стволы деревьев, женщин насиловали и сажали на колы. И это собственных граждан! Режим Пол Пота оставил после себя 141 848 инвалидов, более 200 тысяч сирот, многочисленных вдов, которые не нашли свои семьи. Оставшиеся в живых были лишены сил, были неспособны к воспроизводству и находились в состоянии нищеты и полного физического истощения. Большое количество молодых людей потеряли свое счастье вследствие насильственных браков, осуществлявшихся полпотовцами в массовых масштабах. Было разрушено 634 522 здания, из них 5857 школ, а также 796 госпиталей, фельдшерских пунктов и лабораторий, 1968 храмов были разрушены или превращены в складские помещения или тюрьмы. Были также снесены 108 мечетей. Полпотовцы уничтожили несметное количество сельскохозяйственных инструментов, а также 1 507 416 голов крупного рогатого скота…»