Текст книги "Москвичка в кавычках"

Попытаюсь описать. Берутся таблетки от кашля, называются эфедрин, толкутся в порошок с марганцовкой. Потом небольшая добавка горячей воды, потом заливается всё это крутым кипятком и перемешивается. Получается такая каша хлопьями, коричнево-грязного цвета. Потом жидкую белиберду процеживают через марлю пару раз, и напиток готов. Совершенная без вкуса и запаха мура. Называется «муля». Я могу запутаться в рецепте, никогда её не готовила, но знаю, что на две пачки таблеток нужно закипятить один литр воды и получается один литр этой «мули». Действует так – у кого где слабый конёк, там и прорывается, извините, проявляется. У кого что болит, тот о том и мучается…

У нас был басист. Звали его Володя Манаков. У него проявлялось очень интересно. На него нападало такое трудолюбие, ужас! Трудоголиком становился временным. Начинал всё мыть, стирать, в номере гостиницы всё убирать, драить, окна мыть.

У Саши Ковалевского по-другому проявлялось. Его на подвиги тянуло. Эээх! По бабам. Он их за ночь так уделывал, что потом за нами по всему Дальнему Востоку очередная какая-нибудь замулиная мадама ездила. Прямо не отвязаться ему, бедному, от них было. Он у нас и так был «половой гигант», а с этой «мулей»…!!!

А вот у Вовки Кулешова, нашего пародиста, у того на разговор действовало. На то он и разговорник. Говорить любишь – говори. Он мог всю ночь протрепаться. Я обратила внимание, что в основном эта муля действовала на речь. Почти все сразу же становились весёлыми, болтливыми, друг дружку перебивали, ну прямо и не угомонить до утра никак. Уже утро, а народ всё ещё языками чешет во всю ивановскую.

И ещё одна интересная деталь, которую мы узнали нечаянно. Если ты сильно пьяный, и мулю немножко выпьешь, всего два глотка, тут же протрезвеешь, как стёклышко. Поэтому, после выяснения последней детали, я мулю всегда возила с собой в плоской бутылке из-под коньяка. На всякий случай. И не ошибалась.

И ещё в этой поездке был остров Сахалин!

ДАЛЁКИЙ ОСТРОВ САХАЛИН

Остров Сахалин находится на самом … да вы сами, наверное, знаете, где он находится. У чёртовой матери на рогах он находится. Далеко находится. Очень!

Прилетели мы туда самолётом из Владивостока. Я не буду вам сейчас рассказывать про Владивосток, хотя это тоже очень красивый город.

Почему именно Сахалин? А шут его знает! Может потому, что это были последние денёчки нашей с Толиком семейной жизни, или потому что у меня шестнадцатого октября день рождения, и я отмечала его на Сахалине единственный раз в жизни. Но я хочу рассказать вам и о самом острове.

Остров Сахалин кормит своё население рыбой. Изобилием рыбы! За первые же три дня мы так её наелись, что очень захотелось мяса. Но с мясом на острове были очень большие проблемы. Точнее его не было. Мяса не было. Была рыба белая, розовая, красная, солёная, копчёная, вяленая, свежая, большая, средняя, маленькая и всякая, какую ещё можно придумать вашей головой. Рыбой пропах весь город Южно-Сахалинск, гостиницы, улицы, Дворцы Культуры, деревья, воздух и даже земля. Вначале мне это даже понравилось, чуть-чуть подкопчённый и подвяленный воздух, но когда с моря подуло вместо веющего морской прохладой простора – свежей потрошёной рыбой – ФУУУ. Я терпеть не могу этот запах. Опять мне Бог подкинул…

На Сахалине мы были десять дней! Для запаха рыбы, человеку совершенно равнодушному к рыбе, это очень много. К концу начинает малость выворачивать внутренности наизнанку, приходится всё время сглатывать, чтобы удержать съеденный обед, да ещё из рыбы. Как там живут местные? Привыкли, что ли?

Кроме рыбы я там видела, и мне понравилось:

ТИХИЙ ОКЕАН.

Это, я вам скажу, впечатляяяет! Это не то, что в море, даже большом. Он даже волнуется по-другому. Как-то мощно! Волны тёмные, почти чёрные, и качаются, как-то тяжело переваливаясь, как огромный медведь бежит, в раскорячку и медленно. И такой от него идёт мощный импульс, как от живого огромного йети, то бишь, снежного человека. А может быть, это Бог качели такие для океанских лайнеров придумал? Самые большие.

ДВУХДНЕВНЫЙ ШТОРМ.

А теперь представьте, что это йети разозлилось, или Бог разобиделся и решил все лайнеры потопить к бениной маме. И начинается такое! С ног сносит не доходя до автобуса. В гостинице из всех щелей не просто дует, а тоже сносит. На улице, прямо по воздуху летают палки, балки, доски, столбы, чьи-то крыши, ветки деревьев потолще и сами деревья потоньше. Всё это норовит влететь именно в твоё окно, или упасть именно на твою голову, когда ты перебежками передвигаешься к автобусу на концерт. А местные так привыкли, что даже наши концерты не отменяли, и залы были полные! Во, цирк-то!

МОРОШКУ И КЛОПОВКУ.

Это ягоды такие. По названию понятно, что запах ещё тот. А какая разница между морошкой и клоповкой я так и не поняла. Что одна воняет, что другая! Но нигде кроме Сахалина эта гадость, я имею ввиду клоповку, не растёт, чему сахалинцы очень рады и пытаются ею накормить всех приезжих. Не одним же им травиться, надо и народ приобщить!

ЖЕЛЕЗНУЮ ДОРОГУ!

Вы зря хихикаете! Это у вас дорога и дорога. А у них ДОРОГА! Единственная в мире. Знаете, какая у неё скорость? Вот! А хихикаете! А скорость у неё пять километров в час, максимальная – двадцать километров. Такой класс! Просто она у них идёт серпантином в горы. Поэтому можно сойти с вагона, пройтись по округе пешочком, и не спеша догнать поезд, совершенно не напрягаясь войти в вагон и поехать дальше. Нас возили на экскурсию в совершенно потрясную погоду. Солнце светило вовсю, после шторма погода извинялась за своё свинячество. Она подкинула нам очень тихий и тёплый денёк. Мы гуляли по полям и собирали полевые цветы. Они ещё цвели во всю в октябре, потому что между горами было совсем по– сочински тепло. Мы даже шутили на эту тему. Цветы были совершенно ошалелых расцветок и размеров. На Сахалине всё по размерам больше, чем на материке. Жалко, что я краткосрочного романа не завела, проверила бы на мужике…

Слово-то какое – МАТЕРИК! Я это только там поняла! Материк – это, наверное, потому, что на нём все матом ругаются. Матерятся.

И ОЧЕНЬ МНОГО ХОРОШИХ ЛЮДЕЙ!

Да! Это тоже большой дефицит! Особенно на Материке. А на острове люди другие. Они оторваны от нашего хамоватого сообщества, ругающегося на Материке только матом, чтобы оправдать название, наверное. А сахалинцы спрятались за пролив и радуются. Правда иногда на них за это штормик набежит, попугает, попугает и убежит. А народу ничего, он же терпеливый! Он усё стерпит. Он жа народ!

На этом самом далёком в СССРе острове у меня случился день рождения. Когда у тебя день рождения в гостинице, ты на что можешь рассчитывать? На ресторан. И только. По всем городам и весям нашей необъятной и любимой Родины. А на Дальнем Востоке вникли. И помогли. Помогли стол накрыть самые обыкновенные дежурные на этаже. После «зелёного концерта» мы засели за стол. А назавтра утром улетали с далёкого и дальнего острова Сахалин на материк. То есть у нас собралось всё до кучи, и День моего Рождения, и «прощание славянки» с теперь далёкими, новыми друзьями и островом. Как мы гуляли – вы можете себе представить сами, без описания. Это всегда весело, шумно, колготно и бестолково. С песнями, шутками и всякими разными развлекалками и подначками… можете додумать сами. Артисты!

Самые стойкие догуляли до самого утра. В семь утра выезд в аэропорт. Лучше и не ложиться. Тем более мне, как хозяйке безобразия и не положено при гостях уходить спать, тем более имениннице…

Автобус подошёл к гостинице без опозданий. Мы стали подтягиваться еле-еле живые и погружаться. С трудом подтянулись к семи тридцати, то есть опаздывали. Как всегда, кого-то не хватало. Витюна. Ребята побежали будить. И вдруг выясняется, что ни его, ни вещей в номере нет. Нет! Где Витюн? В семь тридцать утра? И на Сахалине!

Путные люди спали, а беспутные, как мы, бегали по всей гостинице и орали: – Витюн! Витюн!

Хорошо, что дама, у которой он оказался, ещё не отключилась в сон. Она и вышла в коридор позвать наших ребят. Потому что Витюн, в позе «я мёртвый», без движения лежал у девицы в номере, и на попытки поднять его, не реагировал. Витюна вынесли за руки и за ноги, вместе с вещами, которые у него были с собой, и уложили в той же позе в конце автобуса.

Прибыли мы все, «ну очень трезвые», в аэропорт. Выгрузились. Витюна тоже выгрузили и облокотили спиной на стенку. Я к выгрузке никакого отношения не имела, потому что меня тоже выгрузили под белы рученьки. Меня поставили рядом с Витюном, навешивая обязательство держать его, чтобы он не упал. Как мы будем перемещаться в самолёт, я себе не представляла, потому что на тот момент времени я вообще ничего не представляла. Мне бы устоять! А впереди контроль! Ребята стали проходить контроль. А я стояла и держала Витюна, или сама держалась за Витюна, трудно сказать. Но я стояла и держала Витюна одной рукой за грудки, прижимая его спину к стенке. Но тут у меня зачесался нос и я отпустила руку – Витюн тут же начинал медленно съезжать по стенке. Вооо! Как интересно! Держу – стоит, отпускаю – съезжает! Я стояла и экспериментировала. Держу – стоит, отпускаю – съезжает! Вооо!

Останавила меня Людмила. Она очень заплетающимся языком стала выяснять:

– Ннинууууля. Где у тебя мууууля?

– Мууляяяя? А где муля? Она у меня? Да? Счааас найдём, еси у меня.

Муля и правда оказалась у меня! В пакете.

– Во, какая я, акаказвается, пердусмотрительная! Муля у Нинули!

Люда отобрала у меня флягу, первой выпила мулю и двинулась к контролю. Оказывается, её дежурная не пускала на посадку. Ругалась и доказывала, что в таком виде в самолёте не летают. Но мы-то знали, что летают! Ещё как летают!

Пока Люда передвигалась на посадку, походка у неё стала вполне ровная и уверенная, было видно со спины. Тогда я тоже выпила два глотка. И вдруг я очень чётко поняла, что мы уже в аэропорту. А Витюн у меня всё ещё сползает по стенке. Но тут набежал Толик, схватил все наши сумки, Витюна, и потащил нас на посадку. Он был трезвый, как огурчик! Оказывается, он взял мулю у ребят сразу по приезде в аэропорт и уже давно занимался посадкой. Поэтому был трезвый уже минут двадцать!

Подтаскиваем мы с ним Витюна к дежурной. Она тут же начинает кричать:

– Ещё один! Я его не пущу! Он у вас совсем пьяный! У вас совести нет, вы все ещё ничего, некоторые даже трезвые – и на Толика покосилась – А вот этот совсем пьяный! Даже не просите! Всё! Вы меня достали! Артисты!

И тут я, наконец-то, налила Витюну мулю в рот. Раньше я не могла. Мне просто нужен был помощник. А теперь Толик мне помог, подержал Витюна за грудки, прислоняя к стенке. Зажала я ему нос, пальцами щёки сжала и в образовавшуюся поперечную щёлочку влила мулю. Дежурная ор не прекращала, но смотрела на нас очень даже подозрительно, что это такое мы делаем? А Витюн стал, прямо на её глазах, укрепляться в ногах, выпрямляться по стенке, затем оторвался от неё и вдруг почти трезвым взглядом посмотрел по сторонам, а уже через секунду, совершенно трезвым голосом спросил:

– Ё! Моё! А мы что, уже в аэропорту? А где мои вещи? А кто меня нашёл и привёз?

У дежурной отвалилась челюсть! Она смотрела на нас, на Витюна, на меня, и вдруг бросилась к нам, как ненормальная с криком:

– Ребята! Дайте мне эту штуку! Она вам уже не нужна! Вы все уже прошли контроль. А у меня муж пьющий! Лётчик. Ребята! Расскажите, что это? Дайте мне рецепт? Я вас умоляю! – и всё это она выпалила оптом и в одну секунду.

Ну, мы ей, конечно, помогли. Ребята продиктовали ей рецепт, но предупредили, чтобы не злоупотребляла! И прошли в самолёт.

Так закончилась наша многодневная поездка на Дальний и любимый, на Дальний Восток. Она оказалась настоящей прощальной гастролью!

ЛИМИТА МОСКОВСКАЯ

Самолёт тащил нас в Москву долго и нудно, но я была этому рада. Весь полёт мы с Толиком занимались подведением итогов нашей совместной жизни, которая постепенно становилась не совместной. Как будто два чужих человека коптят небо друг около друга и при этом ещё и мешают друг другу жить. Кому это все было нужно? Теперь уже никому. Финансово друг от друга мы не зависели, физически стали чужими с той злосчастно ночи с чеченцами, морально мы вообще разъехались жить на разные полюса. Что может держать нас вместе?

Да и планы на мою собственную жизнь у меня были сугубо индивидуальные. Поэтому мы поставили большую и жирную точку нашей совместной жизни. Почти без скандала.

Вот теперь уже точно всё! Кажется, можно прокричать последнее и громкое:

УРРРАААА!

Можно вздохнуть глубоко полной грудью и начинать выстраивать своё будущее по намеченному плану. Так ещё и безопаснее. Я буду жить в неизвестном Ежу и Толику месте, и никакие бандиты не припрутся больше за моими сокровищами и моей жизнью, потому что некому будет на меня настучать. Если и буду нести ответственность, то теперь только за себя. Я сама теперь буду за себя отвечать и только за себя.

Я поступила, как порядочная. Честно рассказала Толику, что уже переехала жить отдельно и искать меня толку не будет.

Но тут опять на дороге булыжник с очередным НО вырос, не успела глазом моргнуть!

Я завела себе нового мужика. Ладно! Не смейтесь! И на старуху бывает поруха! Я не собиралась! Он нашелся сам, как-то неожиданно и вдруг. Раз, и вот он уже нарисовался. Знакомьтесь – Слава Аношкин.

Все восприняли это без каких-либо проблем. Так, как будто он тут был всегда. И Бобсон с Менделеевым, и клиентки, и немцы, и друзья, и все, включая моего сына, маму и папу. Изменилось только то, что теперь я была не одна. Постоянно. Но зато ни тебе гастролей, ни подстав, ни дурацких выходок с индивидуальным обогащением, ни бандитов с кастетами…

Я сразу почувствовала себя семейной дамой, а он сразу же взялся устраивать нашу жизнь. Мы переехали жить к его знакомому другу по имени Александр. Он был женат на такой худенькой женщинке Вальке, что ее во дворе все звали ее Тюлька.

Жили Саша, Валя и ее сын от первого брака в огромной квартире на улице Горького, в доме, где с одной стороны был магазин «Армения», а на другом углу – «Рыба». Квартира досталась ее маме от предыдущего мужа. Он был членом экспедиции Челюскина на северный полюс. После войны Валина мать вторично вышла замуж за инженера, доросшего на моей памяти до декана института. После смерти Валиной мамы он нашел себе другую женщину и стал жить у нее. Еще был брат, но он тоже съехал к своей жене.

До знакомства с Валентиной Александр работал в МИДе электриком. Это позволило наворовать там всяческих справочников. Из них Саша вдруг выяснил, что он однофамилец начальника одного из отделов КГБ, курирующий наше славное ЦК КПСС. Разница была только в имени. Этот был Александр Петрович, а тот Алексей Петрович. Но оба Латышевы.

И тут у Шурика созрел гениальный план. Как делать деньги из воздуха.

Используя ситуацию, за взятки, он устраивал народ в больницы, институты, санатории, аспирантуры, и даже на не очень высокие должности.

Сначала звонил от имени Алексея Петровича и просил оказать содействие своему брату – Александру Петровичу. И все оказывали.

Вот такой вот пирожок с капустой!

Наша новая квартира состояла из двух больших комнат. Одна метров пятьдесят, а вторая тридцать пять. В ней мы со Славой и поселились.

Пора более подробно рассказать вам о Славе.

Познакомились мы с ним опять же на деле. Как-то Бобсоновские ребята нашли большую «выставку» икон, на которую пришлось идти мне самой.

Доски в квартире на Маяковке мне показывал красивый парень с модными висячими усами. Как у «Песняров». Я товар отобрала и сразу расплатилась. Он проводил меня до такси, а по дороге, втихую, сунул мне свой телефон. Через два дня я и позвонила. Что мне, товар не нужен? Тем более без засветки, потому что меньше народу – больше кислороду…

Он назначил мне свидание у памятника «Героям молодогвардейцам». И приехал вдруг на машине «Победа» синего цвета, и я от неожиданности, как памятник на пьездестале, ой, простите, пьедестале, встала и рот разинула.

Памятник к памятнику подъехал.

И поехали мы в… баню. Да. Слава был с бодуна и тихо помирал.

Предложение попариться вырвалось у меня совершенно непроизвольно, и прозвучало так: «В таком состоянии лучше всего баня»!

Почему-то мою шутку он воспринял как руководство к действию. И так страдательно всю дорогу на меня смотрел, что я поняла – зря меня мама такой доброй родила. Не устою ведь.

И не устояла…

И опять влезла в очередную ошибку. Совместно проживать нужно только с горячо и самозабвенно любимым человеком. А чтобы это получилось, нужно пострадать, пару раз поругаться друг с другом, чтобы примирение было желанным и сладостным до истомы. В общем, если бы мы не поспешили тогда, может быть, у нас и состоялась бы большая любовь.

Всегда у меня так – все с бухты-барахты! Третий муж, Толик, с чемоданом притащился – я приняла. Второй, Пато, в шутку уговорил. А первый, Вадим, вообще в самый первый вечер со мной только потанцевал, и тут же до замужества с ребенком дошло…

Но вообще-то Славка был парень неплохой и не лысый, не глухой… Мог сам, без толкания в зад, прикрутить, открутить, порезать, распилить, накопать, закопать, сходить в магазин и купить именно то, что и сколько надо. А еще он был совершенно не жадный и не завистливый.

А еще он был лимита – его родители жили в городе Кременчуге. Жгучая смесь. Папа казак, а мама еврейка. Это накладывало свой отпечаток – он был хитроват. Но не со мной. Финтил с советской властью. Работал в местном ЖЭКе тренером, но ничего не делал. Абсолютно ничего – только отчеты писал.

Я, лично, такого не понимала – работать для галочки. Первое время я молчала, а потом стала малость возбухать. На что Слава мне приводил цитаты из народа: «Если они думают, что они нам платят, то мы будем делать вид, что мы работаем»!

Именно на Тверскую приехал Дитор в свой следующий приезд. К этому приезду я нашла ему другую проститутку. Профессионалку Вику. Такую профи, что у нее даже стрижка и укладка имелись на интимном месте.

Не удивляйтесь. В Москве во все времена можно было найти то, что нужно в данный конкретный момент. Как у Греции! Усё есть!!!

ЧТО ТАКОЕ ПУТАНЫ ПО-РУССКИ

Прилетали немцы обычно около четырех вечера, заселялись в «Интурист» на улице Горького и уже вечером могли ехать по своим делам. Это тем более удобно, что гостиница находилась от нашего дома в двух шагах.

Около шести вечера позвонил Хайнц, и мы договорились, что я за ними приду к гостинице. В это время пришла Вика и увязалась за мной. Как вы думаете, что было дальше? Правильно – нас менты повязали! Представляете?

Я им говорю: «Ребята, какая из меня проститутка? Какому иностранцу нужна такая лохматая чушка в драных штанах»? Распахиваю куртку и показываю джинсы со сломанной молнией. Один сразу задумался.

В это время Вика оттащила второго мента в сторону и что-то ему в ухо пошептала. Нас, конечно, отпустили. Интересная история!!! Вы, девушка, значит постукиваете!!! Будем использовать!

Выходим мы из гостиницы, оба мента следом за нами. У входа в гостиницу толкаются Дитор, Хайнц и Вернер. Хайнц нас увидел и как заорал, как иерихонская труба, на всю улицу Горького и на всю площадь:

– Нунуля!!! Ёёёё….. твою мать! А мы тебя минут десять ждем!

У ментов чуть шапки с голов не попадали. А он схватил меня в охапку и давай кружить вокруг себя прямо на площадке перед гостиницей. Менты стояли в проходе двери разинув рты. Мы немцев скорее под руки и давай ноги делать. А менты следом побежали, да так резво! Может, подумали, что мало нам под присмотром Вики отбыть восвояси, ещё и они нужны. Притащились следом за нами прямо в квартиру и в дверь позвонили. Господин Латышев А.П. вышел к ним один, что он им плёл, я понятия не имею, но они как-то быстро убрались. Может, он был Викин коллега по стуку? Так значит, ребятки мои, вы оба стучите? Дааа! Где живем…

Как потом гуляли, похмелялись, рассказывать не буду. Все как всегда – шумно, весело и до утра.

По делу всё шло, как запланировано. Все с глазу на глаз и подальше от стучащей публики. Для этого я даже придумала поход стукачей в кабак за солянкой к столу и прочей зеленью к шашлыкам.

«Часы» он привез и в декларацию вписал. Я сделала объезд территории и подготовила на увоз шестьдесят тысяч баксов, плюс пять на часы. А ещё он мне привёз и показал официальные бумаги на открытие счёта на моё имя. Вот так вот! Немцы люди честные! Я так обрадовалась, что вечером, ещё до его полной отключки, несколько раз уводила в другую комнату, бумагой любовалась и всё обсуждала.

На следующий день решили поехать в полюбившийся Дитору ресторан «Русь». Я так поняла, что имело место таскание его Ольгой именно туда, пока меня не было.

Два часа мы с Тюлькой чипурились! А как жа ж! Должна же я была поменять жабью шкурку на цивильное платье? Организовать новому мужику «под дых»! Мы ж девушки хоть куды! Тоже, хоть в лес, а хоть и на пруды… Дааа…

В общем «под дых» мы организовали от души, ну и поехали.

Входим гордо в ресторан и кого мы там видим – большую Олю, которая имела наглость взромоздиться прямо за наш заказанный столик!!! В брюках и новой тряпке с вырезом до самой прорези!!!Я совершенно ошалела от этого хамства!

Поставили еще прибор, но я теперь точно разозлилась. И специально посадила Олю с одной стороны от Дитора, а Вику с другой. Скандала долго ждать не пришлось.

Чтобы показать свои достоинства, длинноногая и грудастая Оля все время должна была ходить, гордо нося свой вырез, а маленькая Вика могла облокотиться только на коровьи глаза и опохалы вокруг них, сильно намазанные, поэтому то и дело в Дитора глазками стреляла. Обе они это как-то сразу поняли и послали друг друга на три русские буквы, прямо за столом и во всеуслышанье, и тут же, как петухи они схватились у Дитора над головой, вцепившись в волосы. Бедный немец аж шею в плечи втянул.

Правда, сразу же успокоились, тихо закипая внутри себя, поэтому настоящая драка произошла уже в туалете. Оттуда прибежала Валентина с перепуганным лицом и сказала, что они там конкретно друг дружку за волосы таскают. Впрочем, за стол они вернулись снова начепуренные. Посидели, посидели и вдруг Вика, тихо так, чтобы не все слышали, говорит через Дитора Ольге:

– Ты зачем мою серьгу в сральнике скоммуниздила? Это брюллики и от любимого мужчины.

– Ничего я у тебя не пи-пи! Сама куда-нибудь спрятала…

– Это зачем же я свою собственную вещь буду прятать? Как пить дать ты стырила… В трусы спрятала…

Тогда Ольга вдруг как вскочит, брюки спустила и как закричит:

– Где я спрятала? На, смотри!

– А в трусах? – хитро скосила глазом Вика.

В этот момент оркестр сделал перерыв и умолк. А Ольга стоит с расстегнутыми брюками, спущенными до колен, и вдруг выворачивает трусы перед Хайнцем и Вернером, даже пушок выскочил по краю, да как зарет:

– Ищи, сука!

И такое выражение на ее лице нарисовалось, ужас! Просто харя. Мерзкая и противная.

А Вика сидела молча, и загадочно улыбалась.

Тогда Ольга схватила со стола тарелку с салатом и запустила ее прямо Вике в голову. Но промазала. Нецелкая девушка была, не целкая.

В ресторане воцарилась гробовая тишина – слышно было, как на кухне повара матом ругаются. Дитор сидел за болванчика в преферансе. Как будто его уже скинули перед получением прикупа.

Немая сцена.

И вдруг Дитор сначала тихо, а потом все громче, громче и расхохотался. А за ним Хайнц. Он уже давно давился смехом, с момента вывернутых трусиков у себя перед носом. И все следом давай смеяться. И мы, и весь ресторан.

Представляете, сценка. Весь кабак во весь голос хохочет, и получается, что над Ольгой. Она схватила Дитора за грудки, отвесила ему пощечину и убежала.

Когда все отсмеялись, Дитор у меня и спрашивает хитро так:

– Нунуля, ду ист рэжиссор? Данкешен! Филе, филе данке!

Я скромно опустила глаза и промолчала. В этот момент и родилась на белый свет наша настоящая дружба. Даааа…

Как только я не прокладывала дорогу своему новому бизнесу…

ДЯДЯ КОЛЯ

Постепенно Слава стал знакомить меня со своими друзьями. Вот и я вас знакомлю!

Знакомьтесь: дядя Коля! (смотри рисунок на обложке).

Нет. Дядя не оттого, что он старый! Это от уважения и любви, а по возрасту мы с ним одногодки.

Коля тоже был художник, вот уж точно не от слова «худо». Из тех, которым не доставалось мест в академиях, потому что в них «дети пролетариев» на живопись натаскивались. Их, как медведей, учили на задних лапах ходить.

К моменту нашего знакомства он состоял членом какой-то молодежной секции и был достаточно известным. Я тут же обозвала его «дядя Коля» и привлекла к своей груди. Имея в виду дружбу. Может, он и сопротивлялся, я не помню, уж очень он мне понравился.

В то время он имел крохотную мастерскую на улице Петровка, жену Анюточку, с очень выразительными и сексуальными губами, дочь Настю подросткового возраста, любовницу, малость потрепанную машину «Волгу» и проживающую в западном Берлине сестру Галю. Еще у него была куча всяких и разных друзей, портреты которых занимали почти всю его мастерскую.

По натуре он был спартанец. Жевал сухофрукты, голодал раз в неделю, периодически занимался сыроедением, практиковал всякие новомодные примочки, типа уринотерапии. А еще был худой и высокий. Этакий Дон Кихот. Лоб имел высокий, задумчивый, а чтобы не было видно наивных, детских глаз, носил большие, умные, роговые очки.

Когда я узнала про его сестру, мои мозги тут же выдали: «Почему она не в работе»? Я спросила у дяди Коли об этом. Предварительно рассказала, чем я таким еще занимаюсь. Он, конечно, от моих откровений малость адреналина в себя киданул, но в особенный столбняк не вошел. Мы в то золотое, застойно-загнившее время все, в принципе, всегда и на все были готовы. Те, которые не хотели идти ровными рядами в коммунизм.

Думал дядя Коля не долго. Одну ночь. Оказывается, он буквально через месяц уезжал в Берлин. А еще у него там был старинный друг, которого звали Аркашка и у которого был свой антикварный магазин. И этот друг уже просил дядю Колю найти ему в Москве компаньонов по работе. Вот тебе и раз!

В общем, мы договорились так: я говорю с господином Послом, и он тоже полетит в Берлин. Там они состыковываются и все обговаривают. Самый лучший вариант состоял в том, чтобы уговорить господина Посла через диппочту возить и наши чемоданы. Оплата дополнительными досками.

Мадам и господин Посол приняли мое предложение хорошо, я бы даже сказала, с удовольствием.

Отправили мы их в Германию, а я занялась шитьем. Мы уже жили в Медведково, в трехкомнатной квартире, и шить простору было, хоть отбавляй! Тем более, что Док жил через три дома от меня. На радостях работала, как заводная – одно платье в день. Ангелина Забелина без доски почета. Клиентка приезжала утром, я ее обмеряла, при ней кроила и шила. Клиентки от такого сервиса тихо шалели.

Потом, помню, пришла как-то на свадьбу, а там все до единой женщины были одеты в мои платья. Человек сорок. Представляете? Приятно, черт возьми.

А если по-честному, я шить обожаю с детства. Мое самое первое платье было сшито из маминого панбархатного, вырезано из юбки сзади, для куклы. А фата из занавески за тумбочкой, чтобы не видно было….

К АРКАШКЕ

Все срослось! Через неделю пешком прибежала Наташка, девушка Дока, благо теперь близко, и передала мне очередное приглашение в проститутки.

Вошла я в посольство вечером в пятницу, а вышла из него аж через десять дней. Все это время работала как пчелка – проверяла, переписывала и упаковывала доски. За товар Посол привез восемь чемоданов платков от нового нашего компаньона Аркадия Гинзбурга.

Послушайте, опять наши люди в городе!

Жизнь вырулила на новую колею, но без Аликов и гастролей, потому что все время было занято – тут уж не до гастролей. Шитье, работа с дядей Колей (он занимался реставрацией), реализация товара через Славу и Бобсона. Схема налаживалась. За перевозку в Берлин к Аркашке одного чемодана икон господин Посол брал с нас пять тысяч долларов. Поэтому в наших чемоданах было такое количество и качество икон, чтобы в накладе не остаться.

Как вы думаете, а для чего мне-то это надо было? А все для того, чтобы в одно прекрасное время отправить свои драгоценности через Посла и Аркашку Дитору, выйти замуж за Енца и слинять из моей голодной и страшной коммунистической России, точнее из СССРа, к бениной маме…

Однажды мы со Славой поехали к Тюльке. И вдруг Александр Петрович предложил взять у него в дело пять тысяч долларов. Ни фига себе пироги!

Чтооооооооооо? Еще один понтярщик?

Интересные мы люди! Когда одна сволочь делает пакость, то сто нормальных людей на это смотрят и почему-то стесняются ему об этом в глаза сказать. Доброта хуже воровства. Я за свою жизнь столько денег народу раздала и столько помогала, что если составить список – он заедет за горизонт. А все потому, что меня Вовка Кулешов так научил дружить: сначала ты сделай человеку добро и ничего от него в ответ не жди, а уж как он потом – по совести… Не скажу, чтобы много было желающих рваться отблагодарить в ответ. Но дружба, она и должна быть от чистого сердца и безответная.

Я ничего не ответила Саше сразу, только сказала:

– Я в деле не одна. И я должна с ними со всеми посоветоваться.

Дома Славке досталось за всю масть! Во-первых, за нарушение конспирации. А во-вторых, почему это лжекагэбэшник решил, что его нечистоплотная рожа может быть моим партнером? А потом он же стукач!!! Хотя о последнем я Славке не сказала, это мои собственные умозаключения.

Да, я понимаю, что мы сами не подарок! Да, мы занимались контрабандой через границу. Да, мы вывозили из атеистической России иконы. Да, мы ввозили в Россию товар, который она не производила. Да, мы лично обогащались. Но никогда и никого не обманывали, никогда ни у кого и ничего не воровали и не вымогали. Даже пьянчужки Абалденной Девушки Наташки на поверку оказались честными бабами.

А вот КГБейка, оказывается, воровала!!! Да ещё как!!! Упадёте счас!!!

В одну из продаж наш господин Посол часть моих икон перепродал другому Послу, потому как сам не поехал. А того «взяли» на границе в городе Бресте. Вывернули чемоданы, нашли иконы и конфисковали.

Прошло два месяца. И вот на одной покупке Бобсон закупил эти же иконы! Вы можете объяснить, каким образом конфискованные иконы попали ко мне по-новой? Может, они были мечены изотопами и запущены в оперативную работу для прослеживания наших дорог? А? Что хочешь, то и думай. Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд!

– Боря! А если они с жучками, тогда и мы, и наша хата засвечена? – в ужасе выдохнула я, когда первый шок от увиденного прошел.

Принимаем решение за ночь съехать в Бобсоновское лежбище. Съехали! За два дня Бобсон нашел мента с аппаратурой и с контрольным детектором. Они все доски проверили.