Текст книги "Коллекционер"

Глава 9

Эш поставил высокий стакан в морозильник мини-бара. Летом Винни всегда пил ледяной джин-тоник, и, поскольку с предстоящим разговором связывались большие ожидания, как минимум любимый напиток ему был гарантирован.

Когда позвонил Эш, Винни без лишних вопросов согласился заглянуть после закрытия магазина. В его голосе слышалась печаль и готовность помочь, и Эш знал, что это сработает на руку, когда Винни войдет… в курс дела.

Он был хорошим человеком. Эш размышлял об этом, прочесывая интернет в поисках дополнительной информации, связанной с яйцом. Опытный делец с безошибочным чутьем, без малого сорок лет в счастливом браке, отец троих детей, любящий дед шести, а возможно, уже семи внуков.

Нужно свериться с древом.

Он взял к себе Оливера, прекрасно понимая, что связывается с ненадежным и своенравным единственным сынком сестры. Но, судя по всему, они поладили. С Винни было трудно не поладить, это правда, но он ожидал – и добивался – соответствующего отношения к делу от своих служащих.

Когда Эш спрашивал про Оливера, Винни всегда говорил, что тот осваивается, втягивается в работу, проявляет хватку и имеет подход к клиентам.

Этот подход, как сейчас понимал Эш, и был корнем всей проблемы.

Он откинулся на стуле, разглядывая яйцо. Где же ты был, изысканный и причудливый пасхальный дар, предназначенный для русских царей? Кто любовался тобой, прикасался к твоим красотам?

И кто желал тебя настолько, что был готов убить?

Услышав звонок, он поднялся из-за стола.

– Арчер, – сказал он в домофон.

– Привет, Эш, это Винни.

– Заходите.

Он снял блокировку замков, вышел из гостиной и спустился вниз.

Несмотря на жару и рабочий день, Винни был облачен в шикарный серый костюм с тонкой белой полоской и белоснежную рубашку. Образ дополнял искусно завязанный галстук с узором «пейсли» от Hermès. В руке у Винни был кожаный портфель.

Туфли блестели. Белые волосы были зачесаны назад и оттеняли загорелое лицо с опрятной бородкой.

Он скорее походил на состоятельного ценителя антиквариата, чем на человека, его продававшего.

Услышав шаги, он поднял глаза.

– Эш. – В его голосе еще слышался джерсийский выговор детства. – Ужасное время. – Поставив портфель, он заключил Эша в медвежьи объятия. – Ты как, держишься?

– Дел невпроворот. Это помогает.

– Это всегда помогает. Чем могу быть полезен? Олимпия прилетает сегодня и направится сразу в компаунд. Мне сказала не приезжать до воскресенья, но Энджи с детьми поедут туда завтра.

– Они с Энджи всегда были близки.

– Как сестры, – согласился Винни. – В такой ситуации ей лучше, чтобы рядом была Энджи, чем мы с Найджелом. Но раз уж мы все там будем, то можем в чем-то помочь.

– Отговорите ее от волынок.

Винни издал короткий смешок.

– Нет уж, дудки. Олимпия убеждена, что Оливеру они понравились бы. Полиция выяснила еще что-нибудь?

– Мне они, по крайней мере, ничего не говорят.

– Кто на такое решился? Они с Сейдж так подходили друг другу. Казались такой счастливой парой. Единственное, что мне приходит в голову, – это месть ее бывшего. Я так и сказал полиции, когда они приходили для разговора.

– У нее был парень?

– Чтобы у такой шикарной женщины, как она, не было парня? Правда, Оливер никогда не упоминал об этом, но до него кто-то, безусловно, был. Но он был счастлив, и это мы обязаны помнить. Последние несколько недель он летал как на крыльях. Говорил, что повезет ее в путешествие. Думаю, он хотел сделать ей предложение. У него был такой возбужденный озабоченный вид, какой бывает у мужчины перед ответственным шагом в жизни.

– Думаю, он действительно решался на ответственный шаг. Я хочу, чтобы вы взглянули на одну вещицу. Пойдемте наверх.

– Конечно.

Эш направился к лифту.

– Он не упоминал о сделке, которую собирался заключить? О важном клиенте?

– Ничего такого не припомню. Последние несколько месяцев у него были очень продуктивными. Он оценивал имущество в двух особняках, приобрел несколько великолепных вещиц под конкретных клиентов. Мальчик обладал отменной хваткой для нашего бизнеса.

– Да, вы говорили. Сейчас налью вам выпить.

– Не откажусь. Последние дни даются мне тяжело. В магазине все потрясены. Оливера любили, и он тоже всех любил, добрый мальчик. Бывало, выбесит не на шутку, а все равно любишь его. Ну, ты сам знаешь.

– Знаю. – Эш повел Винни в небольшую кухню при студии и достал из мини-бара запотевший стакан. – Джин-тоник, верно?

– Ты помнишь. А ты тут отлично устроился, Эш. Когда ты покупал это здание, я подумал, может, лучше превратить его в жилое помещение, сдавать в аренду и получать с него какой-то интерес. Ничего не могу с собой поделать.

– Я тоже. – Эш смешал напиток, выжал в него лайм и достал себе пиво. – Когда живешь в многолюдном сумасшедшем городе, нужно много личного пространства, где тебе спокойно. Здесь – оптимальный вариант.

– Это точно. – Винни прикоснулся стаканом к его бутылке. – Я тобой горжусь. А ты знаешь, что Сейдж купила твою картину? Оливер упоминал об этом.

– Я видел ее, когда забирал его вещи. Большую часть вещей. Пойдемте со мной, хочу узнать ваше мнение об одной вещице.

Он вышел из студии, пересек коридор и зашел в помещение, оборудованное под офис.

Яйцо стояло на письменном столе.

Винни мастерски умел сохранять непроницаемый вид. Эш знал это не понаслышке, поскольку неоднократно проигрывал ему в покер. Но сейчас на лице антиквара читался неподдельный восторг картежника, которому выпали сразу четыре туза.

– О господи! О господи!

Винни бросился к столу и упал на колени, словно богомолец. Мгновение спустя ошарашенный Эш понял, что антиквар просто присел, чтобы глаза были вровень со столом.

– Откуда оно у тебя? Эштон, откуда оно у тебя?

– А что это?

– Ты не знаешь? – Винни выпрямился, обошел яйцо, наклонился так близко, что чуть не ткнулся в него носом. – Это либо яйцо Фаберже «Херувим и колесница», либо самая искусная его подделка, какую мне доводилось видеть.

– Вы можете определить, что именно?

– Откуда оно у тебя?

– Из банковской ячейки Оливера. Он отправил мне ключ с просьбой подержать его у себя, пока он не объявится. Еще сообщил, что у него импульсивный клиент и большая сделка на носу. Думаю, у него были неприятности, Винни. И источник этих неприятностей стоит на столе. Думаю, из-за него Оливера убили. Можете определить его подлинность?

Винни опустился на стул и потер лицо руками.

– Следовало догадаться. Эта его оживленность, возбуждение с примесью беспокойства – причиной была не женщина, а вот оно. Я оставил портфель внизу. Он пригодился бы.

– Я принесу. Извините.

– За что?

– За то, что впутываю вас в это.

– Он был и мне родным, Эш. Он мой племянник, единственный сын моей сестры. Я обучал его ремеслу – рассказывал про антиквариат, про коллекции, их стоимость. Как покупать и продавать. Кому же еще тебе звонить, как не мне?

– Я схожу за портфелем.

«Это добавит ему скорби, – думал Эш. – Вот цена, которую приходится платить. Но в первую очередь всегда звонят родным. По-другому у них не бывает».

Когда он вернулся с портфелем, Винни стоял, склонившись, над яйцом, сдвинув очки на кончик носа.

– Вечно я их теряю. – Он снял очки и отложил в сторону. – Месяца не проходит, и опять нужна новая пара. Зато вот уже двадцать лет у меня при себе ювелирная лупа.

Он достал из портфеля тонкие белые нитяные перчатки и надел их. Включил настольную лампу и миллиметр за миллиметром принялся осматривать яйцо через лупу. Он действовал с дотошностью хирурга, разглядывая крохотные винтики и посверкивающие камешки.

– В свое время я приобрел два яйца – не императорских, конечно, но очень славных, датируемых примерно тысяча девятисотым годом. Мне посчастливилось своими глазами видеть и даже осматривать императорское яйцо из частной коллекции. Но это отнюдь не делает меня экспертом в этой области.

– Вы – мой эксперт.

Винни чуть улыбнулся:

– По-моему – и это только мнение – перед нами действительно «Херувим и колесница» работы Фаберже, одно из восьми утраченных императорских яиц. Сохранилась всего одна его фотография, и та плохого качества, и несколько описаний, в которых есть разночтения. Но работа, качество материалов, дизайн… и на нем стоит клеймо Перхина – ведущего мастера фирмы Фаберже того времени. Для меня это несомненно, но тебе потребуется заключение настоящего эксперта.

– У Оливера были документы. Большая часть из них на русском.

Эш достал содержимое конверта и передал Винни.

– Я не смогу их перевести, – проглядев бумаги, сказал тот. – Это, похоже, купчая, датированная пятнадцатым октября тысяча девятьсот тридцать восьмым годом. Вот подписи. Цена указана в рублях. Судя по всему, три тысячи рублей. Какой обменный курс был в тысяча девятьсот тридцать восьмом году, не поручусь, но кто-то выгодно вложился.

Он снова сел:

– Я знаю, кто может перевести эти бумаги.

– Буду вам признателен. Оливер знал, что это и сколько стоит. Иначе он обратился бы к вам.

– Думаю, да, знал. По крайней мере, знал достаточно, чтобы проводить самостоятельные изыскания.

– У вас есть клиенты, интересующиеся чем-то подобным?

– Именно этим – нет. Но всякий, имеющий живой интерес к антиквариату и коллекционированию, придет в восторг от такого приобретения. Если у него в загашнике найдется миллионов тридцать, а то и больше. На аукционе оно может уйти по куда большей цене или быть продано коллекционеру с конкретно этим интересом. И Оливер, безусловно, это знал.

– Вы сказали, последнюю пару месяцев он оценивал имущество в двух особняках.

– Так и есть. Дай-ка подумать, – Винни потер виски. – Он описывал и оценивал особняк Свонсона на Лонг-Айленде и особняк Хилл-Клейборнов в Парк-Слоупе.

– Свонсона?

– Да.

– Ни в одной описи ничего подобного не было.

– А кто составлял описи?

– В обоих случаях с клиентами работал Оливер. Приобрести яйцо отдельно он не мог – я бы непременно обратил внимание на многомиллионную покупку.

– Имей он на прицеле покупателя, то мог бы – это раз. Или если продавец не знал истинную цену – это два.

– Такое возможно. Порой люди имеют сильно завышенное представление о стоимости фамильного «Веджвуда». Другие считают хламом вазу «Даум» с журавлями.

– В его личных бумагах есть купчая на антикварную фигурку ангела с тележкой. Продана Мирандой Свонсон за двадцать пять тысяч.

– Боже правый! Миранда Свонсон была той самой клиенткой. Особняк принадлежал ее отцу. Она хотела продать почти все подчистую, и ею занимался Оливер. Он и словом не обмолвился…

Винни перевел взгляд на яйцо:

– Он хоть представлял себе, что это такое?

– Даже если у него были сомнения, ему следовало задаться этим вопросом, навести справки. Возможно, он так и поступил. Двадцать пять тысяч за это?

– Охренительная сделка, – заметил Эш.

– Если он знал, это было неэтично. У нас так бизнес не делается. Мы так с клиентами не поступаем. Но… что нашел, распознал – вот это похвально. Мог бы принести его мне. Я бы им гордился.

– Он не рассказал вам, потому что вы бы ему не позволили. Это не кража, по крайней мере, не явная. Иной даже обмана в этом не увидит. Вы бы увидели. И поэтому он не рассказал.

На это Винни ничего не сказал, и Эш продолжал:

– Он рассказал своей подруге, и она, весьма вероятно, дала ему деньги. Он вышел на коллекционера – либо через нее, либо через людей, с которыми познакомился благодаря магазину. Попытался ухватить фортуну за хвост. Сорвать большой куш. Он знал, что вы скажете, что потребуете, но уже был ослеплен.

– И заплатил очень дорогую цену за сомнительную сделку. Не говори его матери.

– Не буду. Из близких в курсе только вы.

– Так будет лучше. Я бы им гордился, – снова пробормотал Винни и повел плечами, словно отделываясь от тяжелых мыслей. Потом выпрямился и посмотрел на Эша. – Оставил тебе разгребать все это, да? К сожалению, такой грешок за ним водился. Скопируй все бумаги. Оригиналы я брать не буду. Отдам их в перевод, и, если тебе нужно заключение эксперта, я аккуратно поспрашиваю.

– С этим пока торопиться не будем.

– Я плохо знаком с историей вопроса. В общей сложности было заказано пятьдесят императорских яиц. Во время большевистской революции Ленин приказал обыскать дворцы и все ценности реквизировать. В тридцатые годы Сталин продал несколько яиц, полагаю, чтобы выручить иностранную валюту. Это яйцо целое, с сюрпризом, что повышает его стоимость. Во многих из тех, что сейчас находятся в коллекциях, сюрприз отсутствует полностью или частично. После революции восемь яиц были утрачены – украдены, проданы, спрятаны или оказались в очень частных коллекциях.

– Я порылся в интернете. Одно из описаний яйца приводится в описи драгоценных предметов реквизированного императорского имущества, датированной тысяча девятьсот семнадцатым годом. Похоже, в ленинскую казну оно так и не попало – или позже кто-то стащил его.

Эш отнес бумаги к копировальному аппарату.

– Где ты планируешь его держать, пока будешь заниматься изысканиями?

– Отвезу в компаунд.

– Хорошая мысль. Там надежнее, чем в моем хранилище. Но если ты положишь его в большой сейф и скажешь отцу, что вещь сугубо частная, он тебя не послушает.

– Там есть пара мест, где оно будет в целости и сохранности. – Эш нашел конверт и сложил в него копии. – Еще по стаканчику?

– Пожалуй, нет. Энджи сразу поймет, что я принял два. У нее радар. Один стакан между работой и домом – допустимо. Два – спи на коврике. – Это было сказано легко, даже бодро, но в голосе Винни слышалась печаль и, хуже того, разочарование. – Мне все равно пора. Когда доберусь домой, позвоню насчет перевода. Возможно, смогу привезти его тебе в компаунд. Ты завтра туда едешь?

– Да.

– Предложение по-прежнему в силе. Все, что в наших силах. – Винни поднялся и сложил документы в портфель. – Это важная находка. Оливер сделал большое дело, значимое в этом мире. Только сделал это неправильно.

– Я знаю.

– Не провожай, – сказал Винни, снова обнимая Эша. – И убери яйцо с глаз долой. Сбереги его и о себе подумай. Если что-нибудь разузнаю до отъезда, дам знать.

– Спасибо, Винни.

– Поскольку оно не было украдено, возвращать его законной владелице не нужно. Ему место в музее.

– Я позабочусь об этом.

– Я знаю.

В глубине глаз Винни затаилась печаль. Он похлопал Эша по спине и вышел.

Эш сказал себе, что обязательно уберет яйцо с глаз долой, но пока он будет рыться в интернете, пусть оно еще немного постоит тут.

Значит, Миранда Свонсон. Пора познакомиться с ней поближе.

Он снова сел за стол и вбил в поисковик эту фамилию.

* * *

Джей раздумывала над тем, чтобы еще разок наведаться в лофт братца. Поход в банк ее заинтриговал. Но визит дяди заинтриговал еще больше.

Встреча с ним, пожалуй, окажется более продуктивной.

– Брательника нужно брать. Прижать маленько, и выложит все как миленький.

Джей остановила свой выбор на нефритовых сережках с жемчугом. Очень стильные, очень традиционные, они будут отлично смотреться с коротким париком каре. Она перевела взгляд на Ивана.

– Да, прямо как выложила та сучка перед тем, как ты выкинул ее из окна?

– Я ее не выкидывал. Оно само вышло. Возьмем брательника, привезем сюда. Потолкуем. Делов-то.

Иван говорил с выраженным русским акцентом. Джей знала – она давно взяла за правило узнавать подноготную подельников – что он родился в Куинсе, отец – «вышибала» на побегушках у русской мафии, мать – стриптизерша, откинувшаяся после длительного романа с героином.

– Болван Оливер неделями не общался с братом. Я проверила его телефон и ноутбук. Ни звонков, ни имейлов. А на дядю он работал.

Джей ненавидела собираться при Иване и все-таки принялась тщательно красить губы, выбрав красную «Ред Табу».

Однажды он попытался ее полапать, но она быстро охладила его пыл – приставила ему к яйцам нож.

После того случая он совершенно успокоился.

– Дядюшка занимается антиквариатом, притом успешно, – продолжала она. – Это благодаря дядюшкиному бизнесу болван подобрался к яйцу.

– Притом что дядька ни хрена не знал.

– Тогда – да, – согласилась Джей. – А сейчас, вероятно, в курсе. Братец наведался в банк, затем дядя наведался к братцу. Думаю, братец, который трахает дохлячку, которая видела падение сучки, сейчас знает больше. Возможно, Оливер не был таким болваном, как мы считаем, и положил яйцо в банк.

– Ты сказала, что брательник яйцо не выносил.

– Это так. Возможно, он оставил его в банке, если оно там. Или получил информацию о яйце и его местонахождении. Это ценная информация. И тогда он консультируется с дядюшкой – боссом Оливера. А иначе с чего бы вдруг?

Она достала из коробочки обручальное кольцо. Жаль, что бриллиант – квадратная огранка, пять карат – подделка, хотя и очень качественная. Она надела кольцо.

– Дядюшка имеет представление о Фаберже. Он старше и не такой физически крепкий, как братец. И гораздо больше контактировал с болваном. Поэтому я отправлюсь с визитом к дяде.

– Трата времени.

– Босс оставил меня за старшую, – холодно сказала она. – Решения принимаю я. Если понадобишься, я дам знать.

Она посмотрела на себя в зеркало долгим изучающим взглядом. Летнее платьице веселой расцветки традиционного кроя, розовые туфельки на каблуках, сумочка темно-желтого цвета, неброские украшения – ничто не изобличало в ней ту, кем она была.

Все выглядело именно так, как было задумано. Как подобало состоятельной азиатке традиционных взглядов и притом замужней.

Она в последний раз проверила содержимое сумочки: кошелек, визитница, косметичка, мобильный, складной армейский нож, две пары фиксаторов, девятимиллиметровый пистолет «зиг-зауэр» – и вышла, не оглядываясь.

Иван будет делать, что она скажет, иначе она прихлопнет его. И они оба это знали.

Он не знал одного – что она прихлопнет его при любом раскладе. Послушание всего лишь отодвигало неизбежное.

* * *

Винни помогали держаться рабочие хлопоты и контакты. Его сердце и мысли разрывались между скорбью по глубоко любимому племяннику и ликованием по поводу считавшегося утраченным раритета.

Он отправил копии документов старому другу на перевод, подумал было написать сообщение Эшу, но не стал – завтра они увидятся на похоронах. Все, что связано с яйцом, лучше обсуждать устно, с глазу на глаз.

Ему претила мысль о том, что нужно таиться перед женой. Как только что-то прояснится, он все ей расскажет, а пока не стоит заниматься домыслами, чтобы не вызвать смятения в умах. Оливер, что бы он там ни натворил, заслуживал достойного прощания. И пусть те, кто его любил, погорюют о нем без лишнего груза на душе.

Достаточно того, что этот груз был на душе у Винни. Последние две ночи он почти не спал – мучился бессонницей, ходил из угла в угол и от этого чувствовал себя еще хуже.

Он любил племянника, видел в нем потенциал и в то же время не был слеп к его недостаткам. Сейчас Винни был убежден в том, что племянника сгубила погоня за быстрым результатом, любовь к кратчайшим путям и жажда легкой добычи.

И ради чего?

Находка утраченного раритета укрепила бы его репутацию в профессиональных кругах, обеспечила признание и материальное благополучие. К несчастью, бедный мальчик желал гораздо большего. И ничего не получил.

– Мистер Ви, может быть, вам лучше поехать домой?

Винни посмотрел на Джанис и слегка покачал головой. Она работала у него пятнадцать лет и всегда называла его Мистер Ви.

– Работа помогает мне отвлечься, Джанис. И сейчас, скажу тебе прямо, моей сестре важнее, чтобы рядом была Энджи, а не я. Поэтому я поеду завтра, а она пусть побудет с Энджи. А дома я буду слоняться из угла в угол.

– Если передумаете, то знайте, что мы с Лу можем закрыть магазин. А вы можете отправиться сегодня, чтобы побыть со своей семьей.

– Я подумаю об этом. Обещаю. А пока… займусь этой симпатичной молодой особой, – сказал он, имея в виду Джей, которая входила в магазин. – Уверен, что с ней я забуду обо всех проблемах.

– Шутник!

Джанис хихикнула, потому что именно это от нее ожидалось, но сама с беспокойством наблюдала за тем, как он пересекает магазин. «Он совсем убит горем, – думала она, – и должен дать себе время на восстановление».

– Добрый день. Что вам показать?

– Так много прелестная вещь.

Джей подпустила акцента, от которого так усиленно избавлялась, но с налетом образованности.

– Я увидела эта вещь, когда шла. Но сейчас, тут – много больше.

– Эта вещь привлекла ваш взгляд?

– Мой взгляд? – Она засмеялась и приложила палец к уголку глаза. – Да.

– У вас превосходный глаз. Это бюро времен Людовика XIV. Очень тонкая инкрустация.

– Можно потрогать?

– Конечно.

– Ах, – она провела кончиками пальцев по поверхности, – это прелестно. Старый, да?

– Конец семнадцатого века.

– Мой муж, он хочет старый для квартира в Нью-Йорк. Я искать, что люблю я, но что любит он. Вы понимать? Пожалуйста, извинить мой английский, он не очень хороший.

– У вас очень хороший английский, очаровательный.

Джей похлопала ресницами.

– Вы очень добрый. Это, я думаю, он очень будет любить. Я бы хотел – о, что это?

– Это тоже Людовик XIV. Шкаф-комод в стиле буль с инкрустацией из латуни и пластин из панциря черепахи. Как видите, в прекрасном состоянии.

– Да, выглядит новый, но старый. То, что хотеть мой муж. Но я не должен выбирать то же самый. Вы понимать? Они должны быть…

– Вы хотите гармонирующие предметы.

– Да, я думаю. Эти гармонирующие?

Винни посмотрел на бюро, которое «привлекло взгляд», и улыбнулся.

– Очень гармонирующие.

– И это! В наша квартира есть маленький библиотека, и этот хорошенький стол имеет вид как книги, но это ящик. Я его очень люблю.

– Это тюльпановое дерево, – начал Винни.

– Тюльпановое дерево. Какой хорошенький. Это я очень люблю. И эта лампа. Эта лампа место на… комод, вы сказал.

– У вас исключительный вкус, миссис…

– Миссис Касл. Я миссис Касл и очень рада с вами познакомиться.

– Винсент Тартелли.

– Мистер Тартелли. – Она поклонилась, потом подала руку. – Вы будете помочь мне, пожалуйста. Выбирать вещи для наша квартира. Так много прелестные вещи, – снова сказала она, оглядываясь по сторонам с мечтательным видом. – Мой муж приезжать. Я не могу выбирать без его одобрение, но я знаю, он будет хотеть много этого. Это. – Она повернулась к комоду. – Он очень, очень это любить. Это возможно?

– Конечно.

– Тогда я буду выбирать и звонить ему. Он будет так рад.

Втянуть его в разговор оказалось проще простого. Они прогуливались по магазину, он показывал вещи, она восклицала или извинялась за свой английский.

Пока они не спеша обходили оба этажа, она отметила для себя все камеры видеонаблюдения и постепенно перевела разговор с мебели на предметы искусства и коллекционирования.

– Я хотел бы купить подарок для моя мама. От меня. Она любит хорошенькие вещи. Они есть эта коробка? Это нефрит?

– Да. Это изящная бонбоньерка из нефрита. Резьба в китайском стиле.

– Она бы любить, – сказала Джей, когда Винни открыл витрину и поставил коробочку на бархатную подушку. – Это старый?

– Конец девятнадцатого века. Фаберже.

– Это француз?

– Нет, русский.

– Да-да. Я знаю его. Русский, не француз. Он делает знаменитые яйца. – Она заглянула в глаза Винни, и улыбка сползла с ее лица. – Я говорила что-то неправильно?

– Нет, вовсе нет. Да, Фаберже изготавливал яйца, которые изначально предназначались в качестве пасхальных подарков для супруги и матери императора.

– Это так очаровательно. Яйцо для пасхи. Вы иметь эти яйца?

– Я… У нас есть копии и одно яйцо, которое датируется началом двадцатого столетия. Но большинство императорских яиц и тех, что были созданы в тот период, находятся в частных коллекциях или в музеях.

– Понимаю. Возможно, мой муж хотеть такое и найти однажды, но эта коробочка – эта бонбон…

– Бонбоньерка.

– Бон…боньерка, – медленно произнесла она. – Я думаю, она бы нравиться моя мама. Вы оставлять ее для меня? С другие вещи? Но это буду купить я, для моя мама, вы понимать?

– Безусловно.

«Я тоже, – подумала она. – Ему известно про яйцо и где оно находится».

– Я уже брала у вас так много время, – начала она.

– Вовсе нет.

– Я бы хотела звонить мой муж, просить его приехать, смотреть вещи. Он может видеть другие вещи, вы понимать, или находить что-то я выбирал неправильно. Но я верю, что я сделала очень хорошо с ваш ценный помощь. Я скажу вам, я надеюсь, это не обидеть, он будет желать делать торг. Он бизнесмен.

– Само собой. Буду счастлив обсудить с ним цены.

– Вы очень хороший. Я буду звонить ему сейчас.

– Тогда я оставлю вас наедине.

Винни подошел к Джанис, которая закончила обслуживать покупателя.

– Как вы считаете, у нее серьезный настрой? – прошептала Джанис.

– Да. Посмотрим, что скажет муж, но у нее цепкий глаз. Может, она играет подчиненную роль, но знает, кто у них в их семье за главного.

– От нее так и пахнет деньгами – но в нос не бьет. Чувствуется класс и привычка потворствовать своим прихотям. И она шикарная. Могу поспорить, вы правы, и она уговорит его на большую часть. Это успех, мистер Ви.

– Неплохое завершение субботы.

– Мы закрываемся через полчаса.

– Вы идите. И Лу тоже. За полчаса со всем этим никак не управиться.

– Я могу задержаться. Мне нетрудно.

– Нет, идите. Я сам закрою. Если все пойдет так, как я предполагаю, то вполне вероятно, я поеду в Коннектикут сегодня вечером. Для меня это будет хорошим стимулом. В Нью-Йорк вернусь во вторник. Если в понедельник будут вопросы, звоните.

– Берегите себя, мистер Ви. – Джанис крепко обняла его. – Берегите себя.

– Обещаю. Увидимся во вторник утром.

Джей направилась к ним, убирая телефон в сумочку.

– Извините. Мой муж будет счастлив приехать, но он не близко. Это требовать минут двадцать. Но вы закрываться?

– Да, но я задержусь и переговорю с вашим мужем.

– Приватные переговоры? Но вам это беспокойство.

– Мне это в удовольствие, уверяю вас. А пока позвольте предложить вам чай. Или бокал вина.

– Бокал вина? – Она послала ему ослепительную улыбку. – Маленький праздник?

– Я мигом.

– Ваш босс, – сказала Джей, примечая, куда направился Винни, – он такой знающий и такой терпеливый.

– Он – самый лучший, – отозвалась Джанис.

– Вы должен быть счастливый, работать каждый день с такой красота и настоящий искусство.

– Я люблю свою работу и своего босса.

– Если это не слишком вперед… Нет, не вперед… прямо, можно я спрошу? Там, наверх, я нашла бонбоньерка для моя мама – подарок. Это Фаберже?

– Нефритовая? Да. Она чудесна.

– Я думаю, она чудесная, и моя мама будет любить ее. Но я спросила об этот Фаберже и может мистер Тартелли иметь его знаменитые яйца. Он казался печальный, когда я спросила это. Вы знаете, я сказала что-то и огорчила его?

– Я уверена, что нет. Возможно, его опечалило, что он разочаровал вас, потому что у нас нет лучших творений Фаберже.

– А. – Джей кивнула, придя к умозаключению, что зависшая в магазине продавщица не в курсе, и потому улыбнулась. – Если так, то не нужно. Я не разочарованный.

Винни появился с подносом, на котором было вино, сыр и крекеры.

– А вот и я. Маленький праздник.

– Спасибо. Как вы добры. Я чувствую себя здесь у друзей.

– Для нас клиенты – наши друзья. Пожалуйста, присаживайтесь и угощайтесь. Джанис, вы с Лу можете идти домой.

– Уже уходим. Приятно было познакомиться, миссис Касл. Надеюсь, вы придете еще раз.

– Приятного уикенда. – Джей села на красивый стульчик и подняла бокал с рубиново-красным вином. – Я рада быть в Нью-Йорк. Я очень люблю Нью-Йорк. Я рада знакомиться с вас, мистер Тартелли.

– А я – с вами, миссис Касл. – Он чокнулся с ней. – Вы давно в Нью-Йорке?

– О, только несколько дней, но не первый раз. Мой муж имеет здесь много бизнес, поэтому мы будем приезжать и жить здесь, и ехать назад в Лондон, где он тоже имеет много бизнес. И в Гонконг. Там моя семья, поэтому хорошо возвращаться обратно, но хорошо быть здесь.

– Каким бизнесом занимается ваш муж?

– Он делает много-много с финансы и собственность. Я ничего не понимаю в это. Когда мы имеем гости, мы должны иметь все уникальное, как тут. Уникальное – это важно. И он должен иметь, что делает его счастливый, тогда он счастливый дома и счастливый на работа.

– Думаю, ему очень повезло.

– Я надеюсь, он считает так же. Вот он!

Джей вскочила и устремилась навстречу Ивану, сунув руку в сумочку – на случай, если подельник начнет не с той ноты.

– Мой муж, а это – очень любезный мистер Тартелли.

– Мистер Касл, – Винни протянул руку, – приятно познакомиться. Я с удовольствием помог вашей супруге выбрать мебель для вашего нью-йоркского дома. У миссис Касл исключительный вкус.

– Можно и так сказать.

– Мы имеем приватный встреча, – сообщила ему Джей. – Мистер Тартелли любезно остался после закрытие поработать с нами.

– Я только запру двери, чтобы нас не беспокоили.

– Вот вино.

Когда Винни повернулся спиной, Джей указала на служебное помещение, и пока Винни закрывал магазин, они с Иваном отошли подальше от окон.

– Мы отобрали несколько предметов вам на одобрение, – начал Винни, подходя к ним.

Джей отступила в сторону и ткнула дулом пистолета ему в спину.

– Приватные переговоры пройдут в той комнате.

Акцент у нее пропал, и все очарование тоже.

– В этом нет необходимости. – Винни прошиб холодный пот. – Забирайте, что хотите.

– Так и поступим. – Джей сильно толкнула его. – Живо. Если будешь сговорчивым – все пройдет быстро и гладко для всех. В противном случае мой подельник сделает тебе больно. Он это обожает.

Она втолкнула Винни в служебное помещение. Все оказалось, как она и предполагала: это был склад, совмещенный с офисом.

Быстро и ловко она связала ему руки за спиной при помощи фиксаторов и толкнула на стул.

– Один вопрос, один ответ, и мы расстаемся. Безболезненно. Где яйцо?

Винни уставился на нее

– Яйцо? Не понимаю, о чем вы.

– Один вопрос. Неверный ответ, – вздохнула она и сделала знак Ивану.

При первом ударе кровь хлынула из носа Винни, и стул опрокинулся. Иван замахнулся, чтобы ударить второй раз, но Джей подняла палец.

– Тот же вопрос. Где яйцо?

– Я не понимаю, о чем вы.

Джей присела на край стола, скрестив ноги.

– Прекратишь, когда я дам знать, – сказала она Ивану.

Тот повел плечами, поднял стул и занялся любимым делом.