Текст книги "Опасные тайны"

– У Гейба захромал жеребец. – Ганнер повторил свои объяснения.

– Но Три Валета выглядел просто прекрасно, когда я в последний раз видела его на треке. Когда это случилось?

– Судя по тому, насколько далеко успел зайти процесс, три или четыре дня назад.

– Но три дня назад он скакал в Чарльстоне и выиграл у ближайших соперников целый корпус! – Нахмурившись, Келси погладила кобылу. – Значит, ты говоришь, он накололся?

– Да. Сама ранка – как от крошечного гвоздя и расположена чуть выше щетки.

– Как это могло случиться?

– Могло случиться при перевозке – какой-нибудь острый угол или что-то в этом роде. Скорее всего. Маловероятно, чтобы это было сделано нарочно.

– Ты хочешь сказать, что кто-то мог искалечить двухлетку, чтобы он не мог выступать? Или даже хуже?

– Это маловероятно, – повторил Мэтт. – Это было не настолько серьезно.

– И как ты собираешься его лечить?

Келси внимательно выслушала, как Мэтт разре́зал нарыв, как обработал рану антисептиком, и заодно выяснила разницу между колотой и рваной раной.

– Теперь видишь, что я имел в виду? – шепнул Моисей Наоми. – Вот увидишь, скоро она потребует книги по ветеринарии. – Он повернулся к конюшне и прищурился. – Ты кого-нибудь ждешь, Наоми?

– Нет. – Наоми поджала губы и пристально вгляделась в приближающегося к ним молодого человека. Он показался ей чрезмерно худым и не слишком широким в плечах, хотя лицо его было довольно симпатичным. Юноша был в голубых джинсах и простом спортивном свитере, что ровным счетом ни о чем не говорило, и только ботинки выдавали его с головой. Отличные кожаные ботинки, которые стоили, наверное, сотни три, если не больше.

– Кто-нибудь знает этого ковбоя?

– Что? – Келси обернулась и радостно вскрикнула: – Ченнинг! – Она бросилась навстречу молодому человеку и обняла его, едва не разбив Мэтту сердце. – Откуда ты взялся?

– Да вот решил узнать, как ты тут поживаешь, прежде чем ехать в Лодердейл. У меня весенние каникулы.

– Ты еще не перерос это свое увлечение?

– Как можно перерасти девочек в бикини? Не представляю! – Он пожал плечами. – Ну, у тебя-то, я вижу, все просто отлично. Вон какие щеки! Тебя хоть сейчас можно снимать для рекламы о пользе натуральных продуктов и жизни на свежем воздухе.

Ченнинг обнял ее за плечи и перевел взгляд на трех человек, которые молча стояли у загородки.

– Только не говори мне, что это твоя мама! – вырвалось у него.

– Это Наоми. Идем, я тебя представлю. – Она обхватила его за пояс и повлекла за собой.

– Это Наоми Чедвик, а это – Моисей Уайттри и Мэтт Ганнер. Познакомьтесь – мой сводный брат Ченнинг Осборн.

– Добро пожаловать в «Три ивы», – Наоми протянула руку и была совершенно очарована, когда Ченнинг поднес ее к губам. – Келси много о тебе рассказывала.

– Надеюсь, что не все. – Ченнинг улыбнулся. – А у вас тут здорово.

– Спасибо. Надеюсь, ты немного у нас погостишь. Мы тебе все покажем.

– Я сорвался с цепи, – не без гордости объявил он и, не в силах побороть искушение, потянулся через загородку, чтобы погладить кобылу по бархатной переносице. – Вот и решил смотаться на недельку во Флориду.

– Чтобы строить глазки студенткам, – вставила Келси. – Чен учится на подготовительных курсах при медицинском колледже, поэтому он называет свои похождения практикумом по общей анатомии.

Ченнинг ухмыльнулся и потрепал кобылу за ухом.

– Юность быстро проходит, спроси кого хочешь. Кстати, я не нарушаю никаких ваших планов?

– Совсем нет, – успокоила его Наоми. – Ты поспел как раз к ленчу. Мэтт, может, и ты присоединишься к нам?

– Жаль, но я не смогу. Мне нужно на ферму к Бартлетту. У одной из его кобыл колики.

– А вы – ветеринар? – заинтересовался Ченнинг. – Мне всегда казалось, что лечить животных интереснее, чем людей. Они не жалуются и не ноют, как люди, верно? – добавил он поспешно, перехватив удивленный взгляд Келси.

– В общем – да. Правда, люди, как правило, не кусаются и не норовят ударить тебя копытом. Спасибо, Наоми, давай перенесем наш совместный ленч на потом. Рад был познакомиться, Ченнинг.

– Я тебя провожу, Мэтт, – отозвалась Наоми. – Келси, покажешь Ченнингу дорогу в столовую, когда вы проголодаетесь?

– Насколько я знаю Чена, он уже проголодался. – Келси повернулась к брату. – Может быть, отложим экскурсию на после обеда?

– Не возражаю.

– Тогда идем. – Они медленно пошли к усадьбе. – Я и не знала, что тебя интересует ветеринария, – заметила Келси.

Ченнинг смущенно пожал плечами.

– Наверное, это пройдет. Детское увлечение.

– Я помню, как ты рвался спасать птичек, которые ударялись об оконные витражи. А однажды ты приволок домой хромую собачонку, из которой блохи так и сыпались.

– Да… – Ченнинг улыбнулся, но глаза его остались серьезными. – Голову даю на отсечение, что последнюю милю пес прошел на трех лапах. Ма сразу дала нам от ворот поворот и отвезла беднягу в собачий приют.

– Я уже забыла… – Келси прислонилась головой к плечу брата. – Кендис так боялась, что он вернется. Должно быть, этой собаке было лет сто, не меньше.

– Просто она не была породистой, – поправил Ченнинг и пожал плечами. – Да нет, дело даже не в этом… Все равно с маминой аллергией держать в доме собаку или кошку нельзя. Кроме того, это действительно было просто детское увлечение.

Почему она никогда раньше не замечала в его голосе этой усталой покорности? – подумала Келси. Может быть, она просто плохо прислушивалась?

– Ты еще хочешь стать врачом, Ченнинг?

– Семейная традиция, – отозвался тот. – Я никогда не думал ни о чем другом. За исключением шестилетнего возраста, когда я мечтал стать астронавтом. Но Осборн может стать только хирургом, и никем другим.

– Кендис ни за что не станет заставлять тебя делать что-то, к чему у тебя не лежит душа.

Ченнинг остановился с негромким смешком и поглядел на нее.

– Тебе было восемнадцать, когда они поженились, и ты, так сказать, одной ногой уже ступила за порог отчего дома. Наверное, поэтому ты не очень себе представляешь, как обстоят дела на самом деле. Ма правит всем. Она делает это незаметно, но очень эффективно. Что касается герра профессора и меня, то мы просто исполняем все, что нам прикажут.

– Ты сердит на нее? За что?

– Она наложила запрет на выплату месячного содержания из моего опекунского фонда, потому что я отказался от полной учебной нагрузки на предстоящее лето. Казалось, все было готово, и лифт, который доставил бы меня на самый верх, уже ждал. Там я стал бы носить твердую фетровую шляпу и причмокивать вслед секретаршам, которые идут на ленч, но я хотел сначала поработать, попробовать, какой он – этот реальный мир. Вот я и решил прожить пару месяцев подальше от книг и поближе к настоящей жизни. Сама понимаешь, ма это не понравилось.

– Но это звучит достаточно разумно. Может, если я поговорю с Кендис…

– Нет, не надо. К тому же ма не очень довольна тобой. Все это, – Ченнинг обвел рукой ферму, – все это заставляет профессора нервничать, а Милисент Великая только подливает масла в огонь.

Келси с шумом выдохнула воздух.

– Значит, мы с тобой в одной лодке. Слушай, ты серьезно решил провести эту неделю в Лодердейле среди девочек в бикини?

– Если ты намерена предложить мне вернуться домой, то ничего не выйдет. Давай поцелуемся на прощание и – арриведерчи, Рома.

– Нет, ты меня не дослушал. Я хотела предложить тебе провести весенние каникулы здесь. Не думаю, что Наоми будет возражать, если ты побудешь со мной и с лошадьми.

– Играешь в старшую сестру?

– Да. Это тебя задевает?

– Нет. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – Спасибо, Кел.

9

Грума звали Мик. Он родился и вырос в Виргинии и любил хвастаться, что забыл о лошадях больше, чем большинство людей способны узнать за всю свою жизнь.

И это вполне могло быть правдой. За пятьдесят с лишним лет, что он провел при лошадях и при ипподроме, Мик успел близко познакомиться со всеми особенностями мира скачек. Начинал он с конюшенных мальчиков, но сумел быстро подняться до ученика жокея и часто рассказывал, как он занимался подготовкой скакунов для мистера Канингема, когда тот знавал лучшие дни.

Пока ему не стукнуло двадцать, Мик все еще оставался довольно мелким и легким для жокея, однако он так никогда и не преодолел расстояние, отделяющее подмастерье от мастера. Несмотря на это, он постоянно носил шелковый жокейский костюм – ему не хотелось, чтобы люди позабыли о его прежних заслугах. Когда-то давно и очень недолго Мик даже работал тренером на маленькой ферме где-то во Флориде. Это место досталось ему путем невероятного напряжения фантазии и отчаянного блефа. Потом на протяжении года или около того он владел жеребцом, если точнее, то Мику принадлежала доля в пятнадцать процентов, однако скакун так и не сумел раскрыть свой потенциал, до конца оставшись «утренней звездой» – лошадью, которая показывает отменные результаты на утренних тренировках, но в настоящей скачке ничем не выделяется. Тем не менее Мик побыл и владельцем, а для него это было самое главное.

Когда он услышал, что ферма Канингема перешла в другие руки, он вернулся, чтобы наняться на работу. Должность грума его вполне устраивала, тем более что Гейб Слейтер был похож на победителя. И, насколько Мик помнил, всегда был похож.

Ему льстило, что более молодые работники прислушиваются к его мнению. Возможно, они и звали его за глаза Петухом – главным образом из-за того, что он постоянно щеголял в ярко-голубой жокейке, да еще из-за неестественно важной походки, – однако ни в этом прозвище, ни в том, как его произносили, не было ни презрения, ни недоброжелательности.

Морщинистое, узкое лицо Мика было хорошо известно на всех ипподромах от Санта-Аниты до Пимлико. Это и было то самое, чего Мик хотел всегда.

– Нынче скорость будет невысока́, – заметил Боггс, разминая в пальцах сигарету.

Мик только кивнул. Утром прошел ливень, перешедший в обложной, бесконечный дождь, и дорожка раскисла. Слейтеров Дубль был настоящей звездой размокших глинистых треков.

Означенный разговор происходил в промежутке между утренней проминкой и началом заездов. Мик сидел под навесом, лениво следя за тем, как с крыши срываются капли воды, и размышляя о десяти долларах, которые буквально прожгли дыру в его нагрудном кармане. Он уже твердо решил поставить их на то, что Дубль натянет нос остальным.

Вытащив из кармана помятую пачку «Мальборо», Мик прикурил от сигареты Боггса.

Пока все было тихо. Жокеи оставались в своих раздевалках или сидели в парной, чтобы сбросить перед стартом еще несколько лишних унций. Тренеры с головой ушли в свои записи, а владельцы торчали в кафе, наслаждаясь сухим теплом и горячим кофе. Конюшни стояли молчаливые, притихшие, но пройдет совсем немного времени, и они снова оживут.

– Интересно глядеть на дочку мисс Наоми, – проговорил Мик, приглашая Боггса к разговору. – Пару недель назад она приезжала к нам в «Рискованное дело» и уехала мокрая до нитки.

Боггс выпустил изо рта струйку дыма.

– Слыхал я про это.

– Она была на твоем чалом жеребце, на Юпитере. Здорово она с ним управляется.

– Ездит почти как мать. Классно ездит.

Минут пять два старых холостяка курили молча, потом Мик сказал:

– Сегодня к нам заходил еще кое-кто.

– Да? – Боггс не стал спрашивать, кто это был. Стиль их разговора был освящен многолетней традицией, и ни один не собирался ее менять.

– Давненько его не было видно, но я его мигом узнал. – Мик бросил окурок в лужу и подождал, пока он зашипит и погаснет. – Я было совсем позабыл, что они с хозяином знакомы, пока не увидел их вместе. Тут, конечно, вспомнилось. Я-то еще помню те времена, когда мистер Слейтер работал у Канингема конюшенным мальчиком.

– Угу. Лет пятнадцать назад это было. Потом он нанялся в «Три ивы», сколько-то там проработал…

– Год или два. Здорово умел вкалывать, да и трепаться не любил. Он до сих пор не говорит того, чего не след… И всегда был одиночкой. – Мик негромко усмехнулся. – Вот не думал, что придется на него работать.

– Да, парень сам выбрался в люди.

– Этого у него не отнимешь. Мало кто мог подумать, что у него что-то выйдет, особенно с тех пор, как он пристрастился к картишкам. Еще одна ипподромная крыса – так о нем говорили. Но я знал, что из парня выйдет толк.

– Он мне самому нравился. – Боггс потер синяк на руке, оставшийся после того, как его укусил годовалый жеребенок. – Что-то такое в нем было. До сих пор есть.

– Да. Я был с ним в тот день, когда Липски хотел его пырнуть. Мистер Слейтер и тогда не сказал больше того, что следовало.

Боггс сплюнул на мокрую землю – больше в знак презрения к Липски, чем по необходимости.

– Не дело пить, когда везешь жеребца на случку.

– Верно. – Мик снова замолчал, раздумывая, не выкурить ли ему еще одну сигарету. – Мистер Слейтер терпеть не может пьяниц. Я было совсем позабыл, что его отец тоже любил прикладываться к бутылочке, пока на днях не увидел его на ферме.

– Кого? Рика Слейтера? – с интересом переспросил Боггс. – Он приезжал в «Рискованное дело»?

– Так об том я и толкую. Это было аккурат в тот день, когда дочка мисс Наоми уехала от нас мокрая. Рик, значит, приперся на ферму пьяный и весь сияет, что твой продавец Библий… – Мик решил закурить еще одну сигарету, чтобы продлить удовольствие от обмена информацией. – Ну, они с мистером Слейтером поговорили маленько. Я-то не слышал, что мистер Слейтер папаше сказал, да и по лицу его мало что поймешь. Настоящий игрок – ни одна жилка не дрогнет. – Он глубоко затянулся, наслаждаясь вниманием старого приятеля. – Зато старик-то расквакался да разнылся, и все насчет того, что сынок его, дескать, разбогател и что он сам, мол, просто проходил мимо – вот и заглянул проведать, как его кровиночка тут поживает.

– Скорее всего, просто хотел выкачать из Гейба побольше.

– Ясное дело. Мне так сразу не понравилось, как он все оглядывает – словно цифры на компьютере складывает. Полли как раз работала на лонже с однолеткой. Мистер Слейтер назвал жеребенка Инсайд… Золотые руки у этой Полли, верно – золотые.

– Да, – согласился Боггс, не находя ничего странного в запутанной истории, которую рассказывал ему Мик. Заметив на дорожке одного из ипподромных коноводов, он кивнул ему в знак приветствия. – Здорово у нее получается с однолетками. Думаю, Моисей хочет и мисс Келси так же натренировать, а то старина Чип снова заговорил о том, что хочет уйти на покой.

– Брехня. Какой уж год он грозится, а все никак… – Мик затянулся и снова вернулся к нити своего повествования: – Так вот, мистер Слейтер пошел наверх, в дом, а папаша его остался бродить между конюшнями. Ну, он время зря не тратил, знай посасывал из своей фляжки. Серебряная, между прочим, блестит что твоя пуговица. Набрел на Джемисона, прижал в углу и давай нудить. Потом мистер Слейтер вернулся, дал своему старику чек и вытолкал в шею. Без скандала, конечно, по-умному, но, ей-богу, казалось, будто он его пинками провожает.

– Никогда не любил Рика Слейтера. Дерьмо он, Рик.

– Я тоже. Говорят, яблочко от яблони недалеко падает, но тут, я думаю, оно далеко откатилось. Классный парень наш мистер Слейтер, точно тебе говорю. Всегда выслушает, если ему что говоришь. На днях спрашивал меня, что я думаю об уколе, от которого Три Валета захромал.

– Добрый конь Валет.

– Точно, добрый. Вот я и говорю мистеру Слейтеру, что сдается-де мне, что никакой это не несчастный случай. Ну, он только выслушал меня, поблагодарил вежливо… – Мик поднялся, хрустнув суставами. – Пойду взгляну, как там мой Дубль…

– А я, пожалуй, схожу кофейку глотну.

Они расстались, и Мик скрылся в полутьме конюшен. Дождь барабанил по крыше, заглушая звуки, которые производили переступавшие с ноги на ногу лошади, запертые в боксах. Один из грумов укрывал кобылу попоной, и Мик остановился, рассматривая ее стати.

Широковата в груди, решил он. Будет ковылять. Другое дело его Дубль. Вороной, без единого белого пятнышка, он был ровно шестнадцать ладоней ростом и отличался сильно покатыми плечами и коротким, крепким туловищем, в котором, как говорилось, было «много сердца».

И самое главное, у Дубля был кураж и мужество бойца.

С этими мыслями Мик пошел дальше по проходу. Он любил поговорить с Дублем перед стартом, побеседовать, так сказать, по-свойски и заодно заглянуть ему в глаза, чтобы понять, стоит ли сегодня ставить или нет.

– Ну, мальчик, на сегодня мы заказали дождь. Специально для тебя… – Мик отворил дверь денника и резко остановился. – Что ты тут делаешь, Липски? Какого черта тебе нужно возле лошади мистера Слейтера?

Липски как сидел на корточках, так и остался сидеть, искоса наблюдая за Миком, который быстро провел ладонью по передним ногам жеребца.

– Так… смотрю, – проговорил он наконец и добавил с вызовом: – Может, я на него ставку хочу сделать!

– Иди и делай, а отсюда выметайся.

– Ухожу, уже ухожу. – Липски поднялся, одновременно отворачиваясь к стене и стараясь закрыть что-то своим телом, но у Мика были зоркие глаза.

– Зачем тебе эта штука, парень? – Одним стремительным движением Мик перехватил руку Липски, в которой был зажат нож с блестящим узким лезвием. – Ах ты, сволочь! Хотел порезать его, да?

– Я не хотел причинить ему вред. – Липски опасливо поглядел на дверь бокса. Времени оставалось совсем мало. – Я просто хотел сделать так, чтобы он сегодня не вышел на старт. – «Сегодня и вообще никогда, – подумал он. – Стоит только повредить сухожилие…» – Слейтер давно нарывается.

– Это ты нарывался и получил свое, – поправил его Мик. – Никто не смеет трогать моих лошадей.

Страшная догадка промелькнула у него в голове.

– Так ты, гнида, наверняка и Валета сделал! – воскликнул он.

– Понятия не имею, о чем это ты говоришь. Послушай, Мик, я признаю, что это была дурацкая идея, но в конце концов я ничего не сделал. Посмотри сам, я его даже не коснулся.

– Конечно, я посмотрю. Только сперва мы пойдем к мистеру Слейтеру и послушаем, что он скажет.

Липски рванулся, разъяренный тем, что у такого щуплого старика такая железная хватка.

– Ты же не сдашь меня, Петух!

– Еще как сдам! А если на этом жеребце окажется хоть царапина, я приду плюнуть на твою могилу, если мистер Слейтер решит прибить тебя!

– Я не трогал твою паршивую лошадь! – Липски в отчаянии оттолкнул Мика свободной рукой, и двое мужчин начали бороться.

Дубль нервно затанцевал на месте, прижимаясь к стене стойла.

Липски в конце концов удалось вырваться. Он взмахнул ножом, клинок со свистом рассек воздух и, наткнувшись на предплечье Мика, царапнул бок жеребца. От боли Дубль попятился, а Мик выругался и набрал в легкие побольше воздуха, чтобы позвать на помощь. Но крик так и не родился. Нож вонзился ему в живот, прямо над ремнем, и воздух перестал поступать в легкие.

– Господи! – Липски, потрясенный едва ли не сильнее своего противника, машинально выдернул лезвие из раны и уставился на расплывающееся на ткани кровавое пятно. – Господи Иисусе, Мик! Я не хотел…

– Сволочь!.. – выдавил Мик, падая, в то время как жеребец, возбужденный и напуганный запахом крови, снова шарахнулся и встал на дыбы. Острое копыто ударило конюха в основание черепа, короткая, острая боль пронзила все тело Мика, а в глазах потемнело. В следующее мгновение он упал, и испуганный жеребец принялся топтать его копытами. Но Мик этого уже не почувствовал.

Паника охватила Липски. Он был близок к тому, чтобы опрометью броситься прочь, но вместо этого укрылся в углу. Это не его вина, твердил он себе. Он не убийца. Разве он позволил бы себе замахиваться на Мика ножом, особенно в трезвом виде? Нет, это случайность, дурацкая случайность. Если бы только старина Мик выслушал его, все кончилось бы совсем иначе.

Липски вытер кулаком губы и крадучись подошел к двери бокса. Окровавленный нож он засунул в ботинок и бесшумно выскользнул сначала в проход, а потом и из конюшни. Его сутулая фигура сразу скрылась за серой пеленой дождя.

Ему необходимо было выпить.

– Великолепно! – Ченнинг стоял на мокрой трибуне и жевал хот-дог. – Кто бы мог подумать, – добавил он с набитым ртом, – что это так здорово? Я чувствую себя так, словно побывал на репетиции какой-нибудь горяченькой бродвейской постановки!

Наоми улыбнулась. Если бы она могла выбирать брата для своей дочери, то она выбрала бы Ченнинга Осборна.

– Мне очень жаль, – пошутила она, – что мы не смогли обеспечить погоду получше.

– Ничего страшного! – В голосе молодого человека прозвучали нотки неподдельного восторга. – Так даже еще лучше. Мокрые лошади мчатся сквозь дождь, флаги трепещут, грязь во все стороны!.. – Он ухмыльнулся и запил хот-дог колой. – Не могу дождаться начала.

– Осталось совсем немножко, – утешила его Келси. – Сейчас, наверное, уже начали готовить лошадей для парада. Хочешь пойти посмотреть?

– Конечно. Спасибо тебе, Наоми.

– За что?

– За то, что ты разрешаешь мне все трогать руками и смотреть.

– Просто я рада, что ты предпочел нас солнцу, пляжу и девушкам в бикини.

– Здесь гораздо интереснее. – Простым и естественным жестом, который показался Наоми очаровательным, Ченнинг протянул ей руку. – Когда на следующей неделе я вернусь домой, то смогу хвастаться перед своими загорелыми, страдающими с похмелья друзьями, как я развлекался с двумя роскошными женщинами.

– А как же твоя вегетарианка? – не преминула поинтересоваться Келси.

– Кто? Виктория? – Улыбка Ченнинга была быстрой и беспечной. – Она бросила меня, как только увидела, что не может обратить меня в свою веру.

– Весьма недальновидно с ее стороны, – заметила Наоми.

– Я так ей и сказал. Ведь для многих я – желанная добыча, верно, Кел? – Он посмотрел на сестру и увидел, что она его не слушает и что все ее внимание направлено в другую сторону. «Ну-ну», – подумал Ченнинг, разглядывая Гейба. Подобного выражения на лице Келси он не видел довольно долгое время.

– Кто-то знакомый? – с небрежным видом поинтересовался он.

– Что? А-а… – Келси стушевалась и подняла руку, чтобы поправить козырек своей кепочки. – Просто сосед.

Гейб оборвал разговор с Джемисоном и, повернувшись, смотрел, как они приближаются. «Черт, – подумал он, – даже в мокрой одежде Келси выглядит отлично». Потом его взгляд остановился на юноше, который обнимал ее за плечи.

Слишком молод для соперника, решил Гейб. Слишком молод даже для того, чтобы покупать пиво. И все же в том, как его рука лежала на плече Келси, было что-то собственническое, а в глазах юноши Гейб заметил любопытство и предупреждение. Сводный брат, понял Гейб, делая шаг навстречу.

– Ты так и не обсохла после бассейна? – спросил он, следя за лицом Келси, по которому промелькнула легкая тень раздражения.

– Проснись, Слейтер, новый день настал! – нашлась она. – Познакомьтесь: Габриэл Слейтер – Ченнинг Осборн.

– Хорошо, что ты выбрал время навестить сестру.

– Надеюсь, она обрадовалась.

Гейб с удовольствием отметил, что Ченнинг сжал его кисть несколько сильнее того, чем требовалось для обычного рукопожатия.

– Как твоя кобыла, Наоми? Я хотел зайти посмотреть, да все недосуг.

– Она определенно понесла и вполне здорова. А как твой Валет? Он поправляется? Я слышала об этой неприятности от Мэтта Ганнера.

Этот вопрос заставил мысли Гейба свернуть в мрачное русло, но взгляд его остался таким же безмятежным и непроницаемым.

– Да. Через несколько недель он восстановит свою лучшую форму.

– Но на сегодня заявлен Дубль, правда? – вставила Келси.

Гейб снова посмотрел на нее. Ему хотелось одновременно и коснуться ее, и уязвить, поэтому он провел костяшками пальцев по щеке девушки.

– Ты, я вижу, следишь за расписанием.

– Можно сказать и так. Твои кони бегут с нашими ноздря в ноздрю.

– Хочешь еще одну частную ставку? Между прочим, ты все еще должна мне десятку.

– Хорошо. Учитывая обстоятельства… пусть будет двойная. Дубль – или ничего.

– Согласен. Хочешь взглянуть на победителя?

– Спасибо, но я уже видела Гордость Виргинии.

Гейб ухмыльнулся и взял ее за руку:

– Идем.

Он потянул Келси за собой, и Ченнинг нахмурился.

– Давно это продолжается? – спросил он Наоми.

– Мне начинает казаться, что – да. – Глядя вслед удаляющейся паре, Наоми потерла свой мокрый, замерзший нос. – Тебя это беспокоит?

– Развод дался Кел нелегко, и мне не хотелось бы, чтобы кто-то этим воспользовался. Ты хорошо его знаешь?

– Не очень, если говорить откровенно. – Наоми вздохнула. – Попозже я расскажу тебе все, что знаю. А теперь давай пойдем с ними. Может быть, это поможет тебе перестать беспокоиться.

– Отличная идея. – Ченнинг посмотрел на Наоми и улыбнулся. – Ты – парень что надо, Наоми.

Польщенная, Наоми взяла его за руку.

– И ты тоже.

– Знаешь, Слейтер, я всегда рада, когда наши лошади выигрывают скачки, но мне искренне жаль, что с Валетом так получилось. Конечно, я ничем не могу помочь, но…

– Запала на них, да?

Келси приподняла козырек своей кепочки и посмотрела на него.

– На кого?

– На лошадей.

Она пожала плечами и пошла дальше.

– Даже если так, что с того?

– Они помогают тебе успокоиться, смягчиться, а тебе это очень идет.

Гейб намеренно замедлил шаг. Ему хотелось подольше побыть с ней, прежде чем они достигнут бокса.

– Когда ты снова придешь?

Келси не стала притворяться, что не расслышала или не поняла его, но предпочла уклониться от ответа.

– Я была очень занята. У Моисея всегда находится для меня какая-нибудь работенка.

– Может быть, ты хочешь, чтобы я пришел к тебе?

– Нет. – Рассердившись, Келси резко обернулась через плечо. Наоми и Ченнинг почти нагнали их. – Нет, – повторила она. – Во всяком случае, ты выбрал не самое подходящее время, чтобы обсуждать этот вопрос.

– Как тебе кажется, твой братец вцепится мне в глотку, если я прямо здесь обниму тебя и поцелую?

– Конечно же, нет. – Келси почувствовала, что самообладание покидает ее и добавила: – Зато я могу.

– Ты настоящая искусительница. – Гейб прижал палец к губам. – Сегодня вечером. Я хочу видеть тебя сегодня же вечером.

– У меня есть чем заняться, Гейб. Ченнинг проведет здесь еще неделю.

– Сегодня вечером, – повторил Гейб. – Приходи, иначе я сам приду к тебе. Выбирай.

Он остановился возле бокса, все еще не выпуская ее руки.

– Ну, здравствуй, мальчик. Ты готов к… – Гейб не договорил, заметив на боку вороного кровавую полосу. – Что за черт!..

Он рывком отворил дверцу и сразу увидел на подстилке изуродованное тело.

– Назад! – Он взмахнул рукой, чтобы остановить Келси.

– Что с ним такое? У бедняжки кровь идет… – Келси продолжала напирать, и, когда Гейб схватился за уздечку, чтобы не дать жеребцу подняться на дыбы, она тоже увидела окровавленную солому и лежащего человека на ней.

– О боже… Боже мой, Гейб!

– Держи его! – приказал Гейб и, схватив безвольно повисшие руки Келси, заставил ее схватиться за уздечку.

– Что случилось? – Наоми, заметив странную бледность, разлившуюся по щекам Келси, рванулась вперед. – Я вызову «Скорую помощь». Ты справишься с конем, Келси? – Ее рука легла поверх руки дочери.

Келси моргнула и, кивнув, слегка откашлялась.

– Да. Думаю – да. Со мной все в порядке.

На самом деле ее мутило, и она не решалась повернуть голову, чтобы еще раз увидеть тело, лежащее в углу бокса.

– Господи! – Ченнинг с трудом сглотнул, потом протиснулся мимо Келси к Гейбу, который склонился над телом. – Я, конечно, не врач, – негромко сказал он, приседая рядом, – но я учусь. Может быть…

Но ему потребовался только один взгляд, чтобы понять, что здесь был бы бессилен даже такой опытный хирург, как его отец.

Кровь была повсюду. Солома буквально пропиталась ею, а глубокая рана на затылке убитого продолжала кровоточить. Ярко-голубая кепочка, испачканная красным, была наполовину втоптана в солому подстилки.

– Должно быть, эта лошадь взбесилась, – мрачно сказал Ченнинг. – Отойди от нее, Келси. Слышишь, отойди!

– Я его удержу. – Стараясь дышать ровнее, Келси погладила вороного по шее. – Он испуган, он весь дрожит.

– Черт возьми! Он только что убил человека!

– Это не он. – Гейб говорил негромко, но в его голосе звучали стальные нотки. Он осторожно перевернул Мика на спину, и под задравшейся рубашкой на животе грума стала видна страшная ножевая рана. – Это сделал кто-то другой.

Келси, дрожа, стояла под дождем и притворялась, будто пьет кофе, который принес ей Ченнинг.

– Тебе нужно уйти отсюда, – в десятый раз повторил ее брат. – Давай я провожу тебя домой или, по крайней мере, в клуб.

– Не надо, со мной все будет в порядке. Я должна ждать. Этот бедняга… – Келси повернулась и посмотрела в сторону конюшен. Они больше не казались ей радостными, кипящими своей собственной внутренней жизнью и энергией. Теперь они были просто грязными и страшными. Вокруг тесными молчаливыми группками собирались люди. – Гейб там, – закончила Келси. – С полицией.

– Он сам справится. – Ченнинг бросил взгляд на Наоми, которая, нахохлившись, сидела под навесом на перевернутой бочке. – Может быть, вам с Наоми все-таки лучше уехать? Твоя мама выглядит по-настоящему испуганной.

Келси продолжала смотреть на ворота конюшни. Она должна быть там, должна знать, что они говорят, должна своими глазами видеть, что там происходит.

– Гейб и я… мы нашли его, – пробормотала она. – Мне кажется, я должна помочь…

– Тогда иди и помоги Наоми.

Келси глубоко вздохнула:

– Хорошо. Ты прав.

Она подошла к матери и вздрогнула, встретив ее пустой, ничего не выражающий взгляд.

– Возьми, – она протянула Наоми свой нетронутый кофе. – Лучше бы тебе выпить бренди, но бренди у меня нет.

– Спасибо. – Наоми взяла чашку и заставила себя сделать глоток. Это не имеет к ней никакого отношения, напомнила она себе. На этот раз полиция не заберет ее с собой. – Бедный Мик…

– Ты его знала? Хорошо?

– Он давно работает в наших краях. – Наоми отпила еще глоток. Нет, конечно, это не бренди, но помогает. – Он и Боггс раз в неделю играли по маленькой в покер и сплетничали, как две старые девы. Думаю, Мик знал о моих лошадях столько же, сколько о лошадях Гейба, но он оставался лояльным. – Она судорожно вздохнула. – Мик был совершенно безвредным. Не представляю, кто мог сотворить с ним такое…

– Полиция все выяснит. – Немного поколебавшись, Келси неуверенно взяла Наоми за плечо. – Хочешь, я отвезу тебя домой?

– Нет. – Наоми накрыла руку дочери ладонью, и обе внезапно осознали, что впервые за все прошедшее время они прикоснулись друг к другу, не сдерживаясь и не размышляя о последствиях. – Прости, Келси. Тебе, должно быть, нелегко смотреть на такое…

– Нам всем нелегко.

– Все равно, я бы дорого дала, чтобы избавить тебя от этого ужаса. – Она подняла голову и встретилась с Келси взглядом. – Мне очень не по себе от всего этого.

– Тогда я останусь. – Келси повернула руку так, что их пальцы переплелись. Рука Наоми была холодной и напряженной. – А ты поедешь домой, – добавила она как можно тверже. – Полиция, возможно, захочет поговорить со мной, так что тебя проводит Ченнинг.