Текст книги "Расплата за смерть"

– Работай быстрее!

– Я стараюсь. Вот если бы еще удалось позавтракать…

– Ты находишься здесь уже на протяжении восьми часов, поэтому я сомневаюсь, что в холодильнике хоть что-то осталось.

Ева снова посмотрела на дверь в кабинет Рорка, борясь с искушением постучаться. Ее спасло появление Фини.

– Все, устал! – тяжело отдуваясь, выдохнул он, положил на стол компьютерные дискеты, плюхнулся в кресло и вытянул ноги. – Проверил бортовой компьютер вдоль и поперек и даже наискосок. Несанкционированного проникновения не было – готов поклясться.

– Так, значит, они использовали персональный пароль Миллза? – нахмурилась Ева.

– Нет, иначе нам пришлось бы предположить, что Миллз сам сообщил убийце этот пароль. – Фини вытащил из кармана пакетик с орешками и принялся грызть их, кидая скорлупу в корзину для бумаг и часто промахиваясь. – Дело в том, что у Миллза не было персонального пароля. Он использовал универсальный, предусмотренный для экстренных случаев. Это старый пароль, но все еще действует. Несколько лет назад техническая служба начала устанавливать в служебных машинах новые компьютерные системы, однако до Миллза очередь не дошла – он пользовался устаревшей. Впрочем, это уже не имеет значения. Главное – тот факт, что преступник не взламывал защиту компьютера.

Ева кивнула. Все сходилось, и под ложечкой у нее снова неприятно засосало. По лицу Фини она поняла, что он думает о том же и испытывает те же чувства.

– Что ж, судя по всему, человек, которого мы ищем, является полицейским – либо действующим, либо в отставке.

Под ботинком Фини хрустнула скорлупа от ореха, и он вздрогнул.

– Ясно, что оба убитых знали преступника и доверяли ему. Или, по крайней мере, не видели для себя угрозы с его стороны. – Ева взяла ватманский лист, толстый фломастер и начала рисовать схему, состоящую из прямоугольников. – Вот – Коли. Вот – Миллз. Вот – Мартинес, – комментировала она. – Со всеми тремя напрямую связана капитан Рот. Посередине – Макс Рикер. Кого еще здесь не хватает?

Из ящика письменного стола Ева достала список сотрудников, которые принимали участие в охоте на Рикера, и обвела многозначительным взглядом лица присутствующих.

– Мы должны проверить всех этих копов! Проверить со всех сторон. Это нужно делать тихо, без всякого шума. Главное внимание обращайте на финансовое состояние каждого из них. Коли и Миллз имели очень подозрительные доходы, которые дают основания полагать, что они были нечисты на руку. Так что следите за деньгами.

– Проклятье! – прошептал Макнаб. Прищурившись, он внимательно изучал список полицейских. – Лейтенант, даже если эти двое оказались продажными и брали взятки у Рикера или кого-то из его подручных, зачем было их убивать? Зачем еще одному продажному копу уничтожать их?

– А ты полагаешь, что у воров существует какой-то кодекс чести?

– Нет, но… Я просто не вижу в этом смысла.

– Самозащита. Попытка прикрыть собственную задницу. Угрызения совести. – Ева пожала плечами. – Причины могут быть какими угодно. А может, все гораздо проще: Рикер заметает следы. Тридцать сребреников… – пробормотала она. – Рикер очень любит серебро. Даже если мы не найдем в этом списке убийцу, то вполне можем обнаружить здесь очередную жертву. Тридцать сребреников – символ предательства. Может быть, тот, кто убивает наших коллег, хочет таким образом сообщить нам, что они были продажными? Но если это так, мы обязаны выяснить, зачем он это делает. И для начала мы должны узнать, сколько еще полицейских из этого списка оказались нечисты на руку.

– Какая же поднимется вонища, когда все это выплывет наружу! – схватился за голову Фини. – Многие из наших будут недовольны – скажут, что ты запачкала грязью полицейский жетон.

– Он уже запачкан кровью. Ладно, мне пора в Управление, а оттуда в суд. А вы сегодня поработайте здесь. Я попробую организовать, чтобы сюда принесли еще пару компьютеров.

Дверь в соседнюю комнату по-прежнему оставалась на замке, и Ева не хотела унижаться перед подчиненными, стучась в кабинет собственного мужа. Поэтому она вышла в коридор, подошла к другой двери в кабинет Рорка и, проглотив собственную гордость, постучала в нее.

Рорк открыл практически сразу. В руке он держал кейс.

– Лейтенант? А я уже собрался уходить.

– Я тоже. Мои ребята сегодня будут работать здесь. Было бы очень здорово, если бы им смогли установить еще один или два компьютера.

– Соммерсет обеспечит их всем необходимым.

– М-м-м… Хорошо. Спасибо.

Рорк пошел к лестнице, и Ева двинулась следом за ним.

– Ты хотела сказать что-то еще?

– Вообще-то да. Очень тяжело работать, зная, что ты все еще дуешься на меня.

– И что ты предлагаешь в связи с этим?

Это было произнесено таким официальным тоном, что ей захотелось его ударить.

– Я же уже извинилась перед тобой! Что я еще должна сделать, черт побери?

– Да, ты извинилась. И как невежливо с моей стороны продолжать… дуться! Кажется, ты так это сформулировала – «дуться»?

– Ты более злопамятен, чем я, – мрачно проговорила Ева. – Так что мы с тобой не на равных. Это нечестно.

– В жизни вообще редко что бывает честно. – И все же жалобный голос Евы тронул Рорка. – Я люблю тебя, Ева, – сказал он. – Этого ничто не в силах изменить. Ничто. Но боже мой, как же ты расстроила меня!

Он сказал, что любит ее! Еву захлестнула волна облегчения. И в то же время она с тревогой думала: значит, стоит ей снова поступить так, как она считает нужным, он опять начнет наказывать ее?

– Послушай, я просто не хотела втягивать тебя в…

Рорк приложил палец к ее губам:

– Хватит об этом! Я уже втянут в твое расследование, и от этого никуда не денешься. А ты, когда у тебя выдастся свободная минутка от крестового похода за справедливость, подумай об этом.

Ева чуть не заплакала:

– Ты говоришь со мной, как с полной дурой!

Рорк запечатлел на лбу жены легкий поцелуй и начал спускаться по лестнице.

– Займись работой, Ева. Мы поговорим об этом позже.

Ева осталась стоять на лестнице.

– Ну почему он всегда командует?! – с тихим отчаянием прошептала она, услышав, как Рорк отдал какое-то приказание Соммерсету и вышел из дома.

В ее мозгу вертелись остроумные и едкие ответы, которыми она могла бы сразить Рорка наповал, но они, как всегда, появились слишком поздно.

– Лейтенант! – окликнул ее Соммерсет. Он стоял у подножия лестницы, держа в руках ее плащ. Это было что-то новенькое. – Я прослежу за тем, чтобы ваши сотрудники получили все оборудование, которое им понадобится.

– Вот спасибо, Соммерсет! Это отлично!

Ева сунула руки в рукава плаща и уже взялась за ручку двери, когда Соммерсет снова окликнул ее:

– Лейтенант!

– Ну, что еще? – раздраженно откликнулась Ева.

Соммерсет даже бровью не повел от этой резкости.

– Я хотел сказать относительно вашего поведения вчерашним вечером…

– Не лезь не в свое дело! Не хватало еще, чтобы ты начал меня воспитывать!

Ева распахнула входную дверь.

– Я думаю, – продолжал Соммерсет тем же невозмутимым тоном, – что вчера вы повели себя совершенно правильно.

Если бы старик выстрелил в Еву из ее собственного пистолета, она и то была бы меньше поражена. У нее буквально челюсть отвалилась от удивления.

– Что ты сказал?..

– Я также думаю, что вы не страдаете нарушениями слухового аппарата, а повторять одно и то же по два раза я не привык.

С этими словами Соммерсет повернулся и величественно прошествовал в глубь дома.

9

Надин Ферст приехала в Управление полиции точно в назначенный срок и через несколько минут уже была готова к выходу в прямой эфир. Насчет прямого эфира они, правда, не договаривались, но Ева, проявив широту души, не стала спорить, и Надин оценила этот благородный жест.

Надин и Ева дружили не первый год и уже не удивляли друг друга, как это бывало прежде.

Интервью в рабочем кабинете Евы шло гладко и профессионально. Никаких сенсаций оно не содержало. Надин прекрасно знала, что если Ева Даллас решила поделиться с ней информацией, то она, во-первых, преследует какую-то определенную цель, а во-вторых, скажет ровно столько, сколько сочтет нужным. Но тем не менее Надин Ферст получит хоть какие-то сведения из первых рук – и раньше своих конкурентов.

– Согласно сведениям, которыми располагает наш канал, – говорила Надин, обращаясь к Еве, – детектив Коли и лейтенант Миллз были убиты совершенно разными способами. Что же заставляет вас думать, что два эти убийства связаны между собой? Тот факт, что оба эти человека работали в одном отделе?

«Умно!» – подумала Ева. Она не сомневалась в том, что Надин уже успела выяснить о причастности обоих убитых копов к расследованию махинаций Рикера. Но у нее хватает ума не называть его имени до тех пор, пока Ева сама не сделает этого.

– Вы правы, именно этот факт, а также некоторые улики, которые мы пока не можем обнародовать, дают нам основания считать, что оба полицейских погибли от руки одного и того же убийцы. Оба офицера не только служили в одном и том же отделе, они еще и работали вместе над расследованием некоторых дел. Сейчас мы пытаемся отследить возможную связь этого факта с их гибелью. Полиция Нью-Йорка использует все имеющиеся в ее распоряжении средства для того, чтобы вычислить и отдать в руки правосудия убийцу двух наших коллег.

– Благодарю вас, лейтенант. – Журналистка повернулась к телекамере: – С вами была Надин Ферст. Мы вели репортаж из Управления полиции Нью-Йорка для «Канала-75». До свидания.

Затем она отдала микрофон ассистентке, кивнула оператору и села напротив Евы.

«Прямо как кошка, приготовившаяся полакомиться жирной канарейкой!» – подумала Ева.

– Итак… – начала Надин.

– Слушай, у меня нет ни секунды времени. Мне нужно идти в суд.

Надин вскочила как ужаленная.

– Даллас! – возмущенно воскликнула она.

– Почему бы тебе меня не проводить? – равнодушным тоном обронила Ева и рассеянно взглянула на членов съемочной группы, которые суетились, собирая аппаратуру.

– И то верно! – Надин просияла. – Нынче прекрасная погода для прогулки. Люси, – обратилась Надин к своей ассистентке, – возвращайтесь в студию, а я потом доберусь своим ходом.

– Как скажете. – Сообразительная Люси поняла, что ее начальница рассчитывает узнать что-то более существенное, и, возглавив маленькую процессию, вывела телевизионщиков из кабинета Евы.

– Ну давай же, говори! – взмолилась Надин, когда они с Евой остались вдвоем.

– Не здесь. Пойдем пройдемся.

– Ты это что, серьезно насчет прогулки? – Надин окинула страдальческим взглядом свои модные туфли на высоченном каблуке, совершенно не приспособленные для того, чтобы ходить в них по улице. – На какие муки приходится идти, отстаивая право общества быть в курсе событий!

– Не притворяйся. Ты носишь эту пыточную обувь только для того, чтобы мужики заглядывались на твои ноги.

– Тут ты права, – со вздохом согласилась Надин и вышла следом за Евой из кабинета. – Как дела на личном фронте?

На секунду Ева почувствовала искушение рассказать Надин о своей ссоре с Рорком. В конце концов, она была женщиной, и иногда у нее тоже появлялось желание обсудить дела сердечные с подругой. Однако затем Ева вспомнила, что у самой Надин «дела на личном фронте» постоянно обстоят далеко не самым лучшим образом, поэтому рассчитывать на дельный совет с ее стороны не приходится.

– У меня все нормально, – уклончиво ответила она, нажимая кнопку лифта.

– Не прикидывайся, у тебя все на физиономии написано. Что, проблемы в семейном раю?

В голосе Надин прозвучало неподдельное сочувствие, и Ева воздержалась от резкого ответа, который уже просился на язык.

– Просто я устала, – сказала она.

Выйдя из здания, Ева вздохнула полной грудью. Ей хотелось идти долго-долго, дышать, смотреть вокруг себя и наслаждаться одиночеством, которое дарит уличная толпа.

– Запомни, Надин: в твоем репортаже должна использоваться информация, полученная как бы из двух источников. Первый, официальный, источник – это я, поскольку ты брала у меня интервью. Но, как видишь, я отделалась общими словами. Второй, главный, – это якобы твой анонимный источник из Управления полиции. Ссылаясь на него, ты можешь сказать гораздо больше – то, о чем я тебе сейчас расскажу.

– Но послушай, Даллас! Когда репортаж будет готов, заинтересованным лицам не составит труда вычислить, что «анонимный источник» – это тоже ты.

– Неужели? – равнодушно обронила Ева.

Надин остановилась и внимательно посмотрела на нее.

– Извини, может, у меня слишком медленно работают мозги, но мне начинает казаться, что тебе именно это и нужно – чтобы тебя вычислили. Так? Чтобы кто-то на тебя сильно разозлился? Давая мне информацию, ты сознательно вызываешь огонь на себя, правильно я угадала?

Ева в ответ только пожала плечами:

– То, что я намерена тебе рассказать, – это даже не конкретная информация, а скорее предположения, а уж ты делай с ними что пожелаешь. Ты ведь наверняка уже знаешь, что и Коли, и Миллз в свое время участвовали в охоте на Макса Рикера. Если тебе это неизвестно, значит, я только зря трачу на тебя время.

– Конечно, я уже выяснила это. Но ведь, помимо них двоих, за Рикером гонялась еще добрая дюжина копов. Рикер, конечно, полная мразь, но он не дурак. Не думает же он, что, пришив двух полицейских, сумеет отомстить целой бригаде копов? Да и зачем ему это делать? Из-за того, что он потерял кучу денег? Но зато он остался на свободе!

– У меня есть основания думать, что по крайней мере один из убитых копов был связан с Рикером. – Ева старалась говорить как можно более обтекаемо: пусть Надин сама раскапывает факты. – А сейчас в суде состоятся предварительные слушания по делу четырех мужчин, которых, как я предполагаю, нанял Рикер. Им будут предъявлены различные обвинения, включая незаконное преследование офицера полиции. Мне кажется, что, если Рикеру хватило наглости послать четырех костоломов в погоню за полицейским, да еще среди бела дня, он не остановится и перед тем, чтобы отправить полицейского на тот свет.

– Он пустил их по твоему следу, Даллас? Это просто потрясающе! Как репортера, меня такая информация приводит в восторг, но как подруга я посоветовала бы тебе взять отпуск и уехать куда-нибудь далеко-далеко.

Ева остановилась у ступеней здания суда.

– Твой «анонимный источник» не может сообщить тебе о том, что Рикер подозревается в убийстве или организации убийства двух нью-йоркских полицейских. Но зато он вполне может тебе сказать, что следствие намерено самым тщательным образом разобраться в деятельности и связях мистера Макса Эдварда Рикера.

Надин тяжело вздохнула:

– Тебе ни за что не удастся припереть его к стенке, Даллас. Он как дым. Рассеивается в воздухе и исчезает.

– А вот это мы еще увидим, – бросила Ева и стала подниматься по ступеням.

– Увидим, – пробормотала Надин. – Но я буду очень волноваться.

* * *

Ева толкнула тяжелые двери здания суда и чуть не взвыла, увидев длинные очереди, выстроившиеся к пропускным пунктам с металлодетекторами. Однако делать было нечего, и она пристроилась в хвост той, что была покороче, – здесь пропускали не обычных посетителей, а работников суда и полицейских. Очередь двигалась со скоростью пьяной улитки, так что в здание суда Ева проникла лишь спустя четверть часа.

Когда она проходила через металлодетектор, тот отреагировал на ее пистолет возмущенным писком и миганием красных огоньков. Ева предъявила постовому свой полицейский жетон и пошла к эскалатору. В этот момент со второго этажа, где находился нужный ей зал заседаний, послышались громкие крики. Почуяв неладное, Ева кинулась вверх по эскалатору, перепрыгивая через три ступени, а затем локтями проложила себе путь через толпу зевак, собравшихся у дверей зала.

Льюис лежал, распростершись на полу. Лицо его было серым, глаза закатились.

– Он только что упал! – закричал кто-то. – Только что! Вызовите врача!

Бормоча проклятия, Ева пробилась к телу и опустилась рядом с ним на корточки.

– Мэм, вам придется уйти! – строго проговорил возникший рядом полицейский в форме.

– Я – лейтенант Ева Даллас. Это мой арестованный.

– Извините, лейтенант. Я уже вызвал врачей.

– Он не дышит! – Ева рванула рубашку на груди умирающего и стала ритмично надавливать ладонями на область сердца. – Уберите отсюда зевак! – приказала она. – Перекройте доступ в эту зону!

– Но, лейтенант…

– Выполнять! – рявкнула Ева и, зажав Льюису ноздри, начала делать искусственное дыхание «рот в рот», понимая, что это уже бесполезно.

Она не прекращала своих усилий до тех пор, пока не появились врачи и не констатировали смерть. Гадливо сплюнув на пол, Ева выпрямилась и, взяв за рукав конвоира, отвела его в сторонку.

– Докладывайте! – приказала она. – Я хочу знать обо всем, что произошло, с той самой минуты, когда вы забрали его из камеры.

– Все делалось обычным порядком, лейтенант. – Конвоир не мог понять, почему вышестоящий офицер ведет себя по отношению к нему так агрессивно только из-за того, что у какого-то подонка остановилось сердце. – В соответствии с инструкциями на арестованного надели наручники, а затем он спецтранспортом был доставлен сюда.

– Кто находился в машине?

– Я и мой напарник. Мы получили приказ не допускать контактов между этим арестованным и тремя остальными, поэтому его везли отдельно. Подъехав к зданию суда, мы вошли внутрь и поднялись сюда.

– Вы воспользовались специальным служебным лифтом?

– Нет, лейтенант. Там было столько народу, что не протолкнуться, поэтому мы поднялись по лестнице. У нас не было с ним никаких проблем, уверяю вас. Его адвокат уже находился здесь и попросил нас обождать пару минут, пока он разговаривает по сотовому телефону с другим своим клиентом. Вот мы и стояли. А потом арестованный пошатнулся и упал. Он начал хрипеть, как будто ему не хватает воздуха; мой напарник наклонился – хотел выяснить, что с ним, а я в это время отгонял зевак. И почти сразу вслед за этим появились вы.

– В каком подразделении вы служите… – Ева посмотрела на жетон у него на груди, – офиицер Хармон?

– В дивизионе охраны, лейтенант.

– К арестованному кто-нибудь подходил? С ним кто-нибудь общался?

– Никто, лейтенант. Мы с напарником постоянно находились по обе стороны от него, как того требует инструкция.

– Вы хотите убедить меня в том, что перед тем, как этот парень повалился на пол, к нему не приближалась ни одна живая душа?

– Именно так, лейтенант. Мы действовали строго в соответствии с инструкцией. Здесь было довольно много людей, но никто не заговаривал с арестованным и тем более не вступал с ним в физическое соприкосновение. С нами тоже никто не общался, только один раз кто-то остановил моего напарника и спросил, как пройти в зал, где слушаются дела по гражданским искам.

– Этот человек, который спросил дорогу… Насколько близко он подошел к арестованному?

– Она, лейтенант. Это была женщина. Она, видно, была очень расстроена и остановила нас, когда мы проходили мимо.

– Вы хорошо ее рассмотрели Хармон?

– О да, лейтенант! Лет двадцати с небольшим, блондинка, глаза голубые, хорошо сложена… Она так горько плакала, что даже выронила сумочку и оттуда высыпались все вещи.

– А вы с напарником, готова поспорить, были столь галантны, что бросились ей на помощь и стали эти вещи собирать?

Тон, которым Ева это произнесла, насторожил Хармона. Он почувствовал, что находится на пороге крупных неприятностей, и не ошибся.

– Лейтенант, на это ушло не больше десяти секунд, и арестованный все это время находился в поле нашего зрения.

– Пойдемте-ка со мной, Хармон, я вам кое-что покажу. А вы потом расскажете об этом вашему придурку-напарнику. – Ева подвела охранника к лежащему на полу Льюису, жестом велела санитару отойти и наклонилась над телом. – Видите эту круглую розовую отметину на груди?

Хармон, которого уже трясло от страха перед неминуемым наказанием, едва не уткнулся носом в волосатую грудь трупа.

– Д-да, л-лейтенант…

– Вы знаете, что это такое?

– Н-нет, л-лейтенант…

– Это отметина от шприца. Ваша рыдающая блондинка убила арестованного, которого вам было поручено охранять, прямо у вас под носом!

* * *

В поисках блондинки, которая отвечала бы описанию, данному конвоиром, здание суда было прочесано от чердака до подвала, но, как и ожидала Ева, поиски оказались безрезультатными. Поручив оперативно-следственной бригаде начать работу по возбуждению уголовного дела о новом убийстве, она позволила себе удовольствие допросить Кенарда.

– Вы ведь знали, что он готов согласиться сотрудничать с нами, не так ли?

– Не имею ни малейшего представления, о чем идет речь, лейтенант. – Они уже находились в Управлении полиции, в комнате для допросов, и Кенард, развалившись на стуле, с безразличным видом разглядывал свои ногти. – Хочу напомнить вам, что я не обязан здесь находиться и, согласившись приехать сюда, сделал вам одолжение. Сегодня утром я даже не виделся с моим несчастным клиентом. А вам, между прочим, еще только предстоит установить, является ли его смерть насильственной или она была вызвана естественными причинами.

– Здоровенный сорокалетний мужчина ни с того ни с сего падает и умирает от сердечного приступа? И это при том, что накануне офицер полиции предложил ему защиту полиции в обмен на свидетельские показания против другого вашего клиента, мистер Кенард. Замечательная получается картина!

– Даже если вы предложили ему защиту, лейтенант, мне об этом ничего не известно. Вы, видимо, забыли ввести меня в курс дела. А между тем закон требует, чтобы подобное предложение было сделано подзащитному с ведома и в присутствии его адвоката. – Кенард обнажил в улыбке мелкие зубы. – Вы нарушили процессуальные правила, лейтенант, и это, как видите, обернулось для моего клиента трагической гибелью.

– Вы все правильно понимаете, Кенард, и можете передать вашему основному клиенту, что этот его шаг окончательно вывел меня из себя. А когда я злюсь, я начинаю работать еще усерднее.

Кенард одарил Еву еще одной змеиной улыбкой:

– За моего клиента можете не волноваться, лейтенант, он умеет о себе позаботиться. А сейчас я, с вашего позволения, выполню свой долг по отношению к бедному мистеру Льюису. Насколько мне известно, у него остались жена и брат. Я должен выразить им свои соболезнования. А если по странной прихоти судьбы вы окажетесь правы и выяснится, что ему действительно помогли сойти в могилу, я посоветую его родственникам подать в суд на Управление полиции. Ведь в таком случае окажется, что он погиб в результате вашей халатности! Для меня будет огромным счастьем представлять в суде их интересы.

– Знаете, Кенард, чем дольше я с вами общаюсь, тем сильнее крепнет во мне убеждение, что Рикеру даже не нужно платить вам гонорар. Ему вполне достаточно просто кидать палочку в лужу, а вы будете прыгать в грязь и со счастливой мордочкой приносить ее хозяину. Это и станет вам лучшей наградой.

Адвокат продолжал улыбаться, но глаза его стали холодными и злобными. Не говоря ни слова, он встал, резко повернулся и вышел из комнаты.

* * *

– Я должна была это предвидеть! – мрачно говорила Ева, сидя в кресле напротив стола Уитни, хотя ей хотелось вскочить и заметаться по комнате. – Я была обязана сообразить, что у Рикера есть источники информации в Управлении!

– Ты все сделала правильно. О том, что Льюису нужно предоставить защиту, были проинформированы очень немногие – только те, кого это касалось напрямую.

В голосе майора Уитни клокотал гнев, но не на Еву, а на сложившиеся обстоятельства. Она знала, что этот гнев еще долго будет подпитывать его, как дрова питают огонь в очаге.

– И все-таки утечка произошла! А теперь, когда Льюиса убили, мне ни за что не удастся склонить кого-либо из оставшихся троих дать показания против Рикера. Я уже и сама не уверена в том, что мы действительно можем кого-то от него обезопасить. Мне нужна хоть какая-то зацепка, шеф! Однажды я уже смогла схватить его за жабры и смогу еще раз. Но мне необходим любой – пусть даже самый незначительный – повод для того, чтобы вызвать его на допрос!

Уитни почесал в затылке.

– Не так это просто. Рикер – тертый калач. Кстати, я хотел спросить тебя относительно Миллза. Ты уверена в том, что он брал в лапу?

– На все сто процентов, сэр. Но я не могу с той же уверенностью утверждать, что он брал именно у Рикера. Это сейчас пытается выяснить Фини. Мы работаем сразу по нескольким направлениям.

– Начиная с сегодняшнего дня я хочу получать ежедневные отчеты о каждом шаге, который предпринимает ваша группа. О каждом шаге, лейтенант!

– Слушаюсь, сэр!

– Я хочу знать имена всех полицейских, которые привлекают ваше внимание, даже тех, честность которых подтвердится в результате ваших проверок.

– Так точно, сэр!

– Если вы обнаружите, что список полицейских-взяточников не ограничивается именами Коли и Миллза, необходимо будет проинформировать отдел внутренних расследований.

Некоторое время Ева и Уитни глядели друг на друга в упор, словно соревнуясь в том, кто кого пересмотрит. Затем Ева заговорила, тщательно подбирая слова:

– Сэр, я воздержалась бы от этого шага до тех пор, пока в нашем распоряжении не окажутся доказательства гораздо более веские, нежели мы имеем сейчас. Пока у нас нет ничего конкретного – одни только подозрения.

– И сколько еще времени вам понадобится для того, чтобы ваши подозрения переросли в уверенность?

– Двадцать четыре часа, майор. Это все, о чем я прошу.

– Ну что ж, в вашем распоряжении одни сутки, Даллас, – помолчав, ответил Уитни. – Топтаться на месте дольше нам никто не позволит.

* * *

Не тратя времени даром, Ева позвонила Мартинес и договорилась о немедленной встрече. Подумав, что им будет проще разговаривать, если встретиться на нейтральной территории, она пригласила коллегу в небольшое кафе в центре города. Оно находилось на половине пути между Управлением и штаб-квартирой 128-го отдела, поэтому можно было не беспокоиться, что столики оборудованы полицейскими «жучками».

Мартинес немного опоздала, и, наблюдая, как она идет к столику, Ева поняла, что эта женщина всерьез приготовилась обороняться.

– Я встречаюсь с вами в свое свободное время, а у меня его не так много, – сказала она, усаживаясь напротив Евы, и та заметила, что ее голос столь же напряжен, как и все тело.

– Мои часы тоже тикают, – сказала Ева. – Хотите кофе?

– Я его не пью.

– Не пьете кофе? На что ж тогда похожа ваша жизнь?

Мартинес кисло улыбнулась и знаком подозвала мальчишку-официанта.

– Принеси-ка мне чаю, – велела она, когда парень подошел, – да не из этих ваших дурацких пакетиков, а завари как полагается. – Покончив с указаниями относительно чая, Мартинес повернулась к Еве: – Вы, видимо, обратились ко мне в надежде на то, что я помогу вам повесить что-нибудь на Коли и Миллза? Так вот, учтите, этого не будет! Вам, очевидно, нравится копаться в грязи не меньше, чем парням из отдела внутренних расследований, а меня от этого мутит.

Ева спокойно поднесла к губам чашку и взглянула поверх нее на свою собеседницу.

– Я поняла вашу мысль. А теперь скажите, откуда вы все это взяли?

– Когда один коп начинает охотиться на других, слухи об этом разносятся быстро. Теперь под удар попал наш отдел. Двое уже убиты, а вы… Вы бы лучше попытались выяснить, кому выгодно очернить этих бедняг еще до того, как их успели опустить в могилу!

Ева уважала женщин с таким непреклонным, бунтарским характером, но сейчас она подумала, что вряд ли эта черта помогает Мартинес в продвижении по служебной лестнице.

– Что бы вы ни слышали, что бы вы ни думали, моей главной задачей является найти тех, кто их убил.

– Ну конечно! Охотно верю! – фыркнула Мартинес. – Вашей главной задачей является прикрыть своего муженька!

– Простите, что вы сказали? Я вас не поняла.

– А что тут непонятного? «Чистилище» принадлежит вашему мужу. Вполне возможно, что там творились какие-то грязные делишки, о которых пронюхал Коли: они ведь не подозревали о том, что их бармен на самом деле является полицейским. И, когда он подобрался слишком близко, взяли да и кокнули его, чтобы спрятать концы в воду!

– А как вы в таком случае объясните смерть Миллза? – поинтересовалась Ева.

– Это только вы считаете, что убийства Коли и Миллза связаны друг с другом, – передернула плечами женщина.

– Знаете, Мартинес, когда я впервые повстречала вас с Миллзом, я сразу решила, что если в вашем тандеме и есть придурок, то это именно Миллз. А теперь вы подрываете мою веру в себя: заставляете меня усомниться в моих способностях разбираться в людях.

Глаза детектива Мартинес и так были темными, теперь же они пылали, как два черных солнца.

– Вы не являетесь моим непосредственным начальником, лейтенант Даллас, – отчеканила она. – Поэтому я не обязана выслушивать от вас оскорбления!

– В таком случае выслушайте хотя бы совет человека, который прослужил в полиции гораздо дольше вашего. Для начала научитесь соображать, когда можно говорить, а когда необходимо молчать. Не прошло и пяти минут, как мы здесь находимся, а вы наговорили уже в пять раз больше, чем я хотела узнать. Вы рассказали мне все.

– Черта с два! Ничего я вам не рассказала!

– Ну как же! Вы сообщили о том, что кто-то пытается бросить тень на ваш отдел. Что, видимо, этот же «кто-то» распускает слухи, будто Коли и Миллз брали на лапу. Спросите себя: кому это выгодно? Кто хочет, чтобы все вы насторожились и стали смотреть на меня, как на злейшего врага? Подумайте, детектив!

Ева ненадолго умолкла и отпила из своей чашки, давая собеседнице время переварить услышанное, а затем вновь заговорила:

– Мне нет нужды покрывать Рорка. Он сам умеет постоять за себя и уже давно привык рассчитывать только на свои силы. Так кого может беспокоить тот факт, что мое расследование бросает тень на двух полицейских? Только того, у кого есть причины для беспокойства. Разве я не права?

– Обо всем рано или поздно становится известно, – сказала Мартинес, но в ее голосе уже не было прежней уверенности.

– Вот именно! Особенно когда это кому-то очень нужно. Вы что, всерьез думаете, что это я положила больше трех миллионов долларов на счета Коли и Миллза, для того чтобы, по вашему выражению, «прикрыть задницу моего мужа»? Что я на протяжении нескольких месяцев переводила им огромные суммы с единственной целью – скомпрометировать своих коллег-полицейских?

– Только вы одна и говорите, что на их счетах были такие деньги…

– Да, я это говорю! Причем со всей ответственностью!

Несколько секунд Мартинес молча смотрела в лицо Еве, затем закрыла глаза.

– Черт! О, черт! Я не могу поверить, что мои товарищи способны на такое! Ведь я же – коп в пятом поколении! В полиции служила вся моя родня на протяжении последних ста лет! Для меня все это очень много значит. Я всегда считала, что мы, полицейские, должны стоять друг за друга горой…