Текст книги "Пляска богов"

10

Блэр знала этот тон – слово «поговорить» означало драку. Вот и отлично. Великолепно. У нее как раз подходящее настроение для скандала.

Но это не значит, что она облегчит Ларкину задачу.

– Видимо, ты не заметил, что я занята. – Блэр не двинулась с места.

– А ты, видимо, не заметила, что мне плевать.

– Это моя комната, – спокойно заметила она. – И я тут распоряжаюсь.

– Тогда почему ты не вышвырнешь меня отсюда?

Блэр повернулась к нему и небрежно вытянула ноги – она знала, что ее жест будет воспринят как оскорбление.

– Думаешь, не смогу?

– Думаю, что это не так легко, как тебе кажется.

– Судя по всему, ты ищешь неприятностей. – Она скрестила ноги, подумав, что этим усиливает оскорбление. Потом лениво взяла бутылку с водой. – Говори, что хотел, и убирайся.

– Судя по твоему тону, кару, это ты ждешь неприятностей.

– Я знаю, что у тебя ко мне претензии, Ларкин. Ты это дал ясно понять. Выкладывай, и побыстрее. У нас нет времени, да и у меня терпение на исходе – не хочу растрачивать его по мелочам.

– Ты считаешь это мелочью? Так пренебрежительно говорить о разрушении домов людей, об уничтожении всего, что они с таким трудом создали за всю жизнь?

– В военное время это законно и оправданно.

– Я ожидал услышать нечто подобное от Киана. Он такой, какой есть, и с этим ничего не поделаешь. Но не от тебя, Блэр. И дело не только в стратегии, а еще и в том, как это было произнесено, в том, что ты назвала досадной помехой – и мятежниками – тех, кто будет защищать свои дома.

– Пришлось бы взять на себя обязательства, которые мы не можем себе позволить.

– Но ты можешь себе позволить сжечь дома.

Блэр прекрасно знала, как говорит и выглядит мужчина, испытывающий гнев и отвращение. Единственное, что ей оставалось, – постараться не принимать все близко к сердцу.

– Лучше пожертвовать кирпичом и деревом, чем плотью и кровью.

– Дом – это нечто большее, чем кирпич и дерево.

– Не знаю – у меня никогда не было дома. Впрочем, неважно. В любом случае все ограничится разговорами. Никто не собирается ничего сжигать. Поэтому, если…

– Что значит – у тебя никогда не было дома?

– Скажем, у меня никогда не возникало эмоциональной привязанности к крыше над головой. Но я скорее пожертвовала бы домом, чем собой или теми, кто мне дорог. – Мышцы на ее шее напряглись, словно веревки, и голову пронзила боль. – Глупый спор, потому что мы ничего не собираемся сжигать.

– Нет, потому что мы не чудовища.

Блэр побледнела. Он видел, как кровь буквально отхлынула от ее лица.

– Хочешь сказать, что ты, Мойра, Гленна и Хойт не чудовища – в отличие от нас с Кианом. Прекрасно. Меня не в первый раз сравнивают с вампиром.

– Я этого не говорил.

– Ты ожидал подобного от него, но не от меня, – повторила Блэр. – Что ж, теперь будешь ожидать. Нет, лучше ничего не жди. А теперь уходи.

– Я не закончил.

– Зато я закончила. – Блэр встала и направилась к двери. Ларкин преградил ей дорогу и взял за руку, но она вырвалась. – Двигай, или я тебе помогу.

– Значит, таков твой ответ? Угрожать, давить, толкать?

– Не всегда.

Блэр ударила его. Кулак взметнулся вверх раньше, чем она успела подумать. Удар сбил Ларкина с ног, а Блэр замерла, ошеломленная, шокированная и пристыженная. Потерять над собой контроль при постороннем, оскорбить человека действием – это просто непозволительно.

– Я не собираюсь извиняться, потому что ты сам напросился. Но я перешла границу. Мой поступок означает, что я уже перешла границу и разговор нужно заканчивать. Ну, вставай.

Она протянула руку.

Еще одна ошибка. Неожиданный рывок за руку, удар по лодыжкам, выбивающий почву из-под ног. Блэр упала, и Ларкин перекатился, прижав ее к полу, прежде чем она успела ответить.

Блэр подумала, что тренировки сделали свое дело.

– Так ты побеждаешь в спорах? Кулаком в лицо?

– Я закончила спор. Это была точка. Слезай с меня, Ларкин, и побыстрее. А то хуже будет.

– Плевать.

– Ах так. – Она выскользнула из-под него, вскочила и низко присела, готовая отбить все, что Ларкин мог в нее бросить. – Со мной этот номер не пройдет. Все очень мило, когда прогуливаешься на солнышке и рассуждаешь о пикниках, но в трудную минуту, когда я должна быть сильной, ты чувствуешь отвращение. Я превращаюсь в чудовище.

– Я не называл тебя чудовищем, и я не испытываю отвращения к тебе. Но я зол, как сто чертей. – Ларкин бросился на нее, и они снова упали и покатились по полу. От удара их тел опрокинулся стол, и стоявшая на нем стеклянная ваза разбилась вдребезги.

– Если ты на пять секунд прекратишь попытки пустить мне кровь, мы покончим с этим.

– Если бы я захотела пустить тебе кровь, ты бы уже валялся с перерезанным горлом. Кто ты такой, чтобы судить меня или презирать только потому, что я задела твои чувства. Мне от тебя не нужно этого дерьма, или…

– Тебе нужно заткнуться, черт возьми!

Ларкин запечатал ей рот злым, отчаянным поцелуем, не обращая внимания на локоть, вонзившийся в его живот. Потом ему все же пришлось поднять голову, судорожно хватая ртом воздух.

– Не смей мне говорить, чтобы я заткнулась. – Обеими руками она схватила его за волосы и снова притянула к себе, жадно прижимаясь губами к его губам.

«Черт с ним, – подумала Блэр. – Пропади оно все пропадом – правота и несправедливость, здравый смысл, безопасность. К черту самоконтроль. Иногда нужно просто брать – и отдавать. Не ищи смысла, – приказала она себе, стягивая с Ларкина рубашку. – Только плоть, только страсть». Подступавшие к глазам слезы смешивались с яростью и желанием.

Она сбросила с себя Ларкина, уселась на него верхом и стянула через голову футболку. Он сомкнул руки у нее за спиной и прижался губами к ее груди. Блэр замерла, откинув голову назад, отдаваясь чувствам.

Теперь он укрощает дракона, подумал Ларкин, – летит, увлекаемый его мощью. Это словно удерживать в руках пламя. Огонь ее страсти сводил его с ума. Он ласкал ее зубами и языком, а пальцы Блэр впивались ему в плечи, спину, бока. Потом девушка снова оказалась внизу; их губы сомкнулись, и ее тело приподнялось ему навстречу.

Ларкин спустил с ее бедер широкие брюки, и под ними не было ничего, кроме женщины, горячей и влажной. Хриплый стон сорвался с ее губ.

Волны наслаждения прокатились по телу, и Блэр испугалась. Но потом желание захлестнуло ее, подхватило, словно неистовый вихрь, кусая, царапая и разрывая на части. Никакой пощады не будет – она и не просила, обвив сильными ногами его тело. И вздрогнула, будто от удара молнии, когда его плоть вошла в нее.

Он вел ее в этом неистовом столкновении тел долго, до изнеможения, пока у обоих не истощились силы.

Что она наделала? Сумасшедший, безумный секс, без малейшей оглядки на безопасность, последствия… ни на что. Ни одной мысли, только грубое, первобытное желание.

Она еще чувствовала его плоть внутри себя, словно жар страсти сплавил их тела в единое целое. Как ей теперь отделиться от него? Как разбить это целое?

Она не должна испытывать такие чувства. Не должна желать чего-то – или кого-то – так сильно, чтобы забыть о себе. Отдавать себя, подчиняясь слепой, необузданной страсти.

Она не остановилась. Не смогла. И теперь придется расплачиваться.

Ларкин что-то пробормотал – она не разобрала. Потом ткнулся носом ей в шею, словно щенок, и перекатился на бок.

От этой немудреной ласки, последовавшей за яростной любовной схваткой, Блэр растерялась.

– А то раздавлю тебя. – Он еще задыхался. – Потрясающе, но немного не так, как я себе это представлял. Как ты себя чувствуешь?

«Аккуратно, – предупредила себя Блэр. – Аккуратно и спокойно».

– Без проблем.

Она села и потянулась за одеждой.

– Погоди минуту. – Ларкин тихонько шлепнул ее по руке. – У меня еще голова кругом идет. И я не успел на тебя взглянуть – мы оба слишком торопились.

– Дело сделано. – Она схватила брюки. – И это главное.

Ларкин приподнялся и первым успел взять рубашку Блэр.

– Эй, посмотри на меня.

– Я не очень сильна в послеигровом анализе, и, кроме того, у меня еще есть дела.

– Не помню никакой игры. Скорее это была драка. И, кажется, мы оба вышли победителями.

– Да, я так и сказала – без проблем. – Она с трудом сдерживала дрожь. – Отдай рубашку.

Ларкин пристально всматривался в ее лицо.

– Ты вечно куда-то уходишь. У тебя так много маленьких убежищ.

– Я не прячусь. – Блэр выхватила рубашку у него из рук.

– Прячешься. Как только к тебе приближаются, ты ускользаешь в одно из своих укрытий.

– Ладно, зачем ты меня злишь? – Она натянула рубашку. – У нас был секс – отличный секс. Это уже давно назревало, и теперь дело сделано. Мы можем вернуться к своим занятиям.

– Не думаю, что твой мир так отличается от Гилла, – то, что было между нами, не просто секс.

– Послушай, ковбой, если тебе нужны романтические отношения…

Он медленно встал. По выражению его глаз Блэр поняла, что Ларкин снова разозлился. Отлично. Просто великолепно. Они поругаются, и он уйдет.

– Какая уж тут романтика. Я пытался представить, как мы в первый раз будем вместе, но все вышло по-другому, и я нисколько не жалею об этом. А теперь ты пытаешься оттолкнуть меня, ударить – как тогда, кулаком. Знаешь, кулаком было честнее, чем вот так.

– Ты получил то, на что напрашивался.

– Не притворяйся. Ты знаешь, что дело не только в этом.

– А в чем? В чем? У нас все равно нет будущего.

– Ты смотрела в волшебный кристалл Гленны? Ты видела, что будет завтра и послезавтра?

– Я знаю – все это обречено закончиться, еще не начавшись. Киан – не единственный, кого невозможно изменить, Ларкин.

– Ага, вот мы и дошли до главного.

– Просто… – Блэр всплеснула руками и отвернулась. – Давай не будем. Если тебе недостаточно периодических объятий в темноте, поищи кого-нибудь другого.

Ей больно, догадался Ларкин. Не он первый причиняет ей страдания. Только пока непонятно, нужно ли ему извиняться.

– Я не знаю, чего мне достаточно, когда дело касается тебя. – Ларкин поднял с пола свои джинсы, рывком натянул. – Но точно знаю, что ты мне не безразлична. Ты дорога мне.

– Перестань. – Она схватила бутылку с водой со стола и жадно глотнула. – Я тебе даже не нравлюсь.

– Откуда ты взяла? Зачем говорить такие глупые и лживые вещи?

– Похоже, ты забыл, с чего все началось, зачем ты сюда пришел.

– Нет, не забыл, но не понимаю, какое это имеет отношение к моим чувствам.

– Ради всего святого, Ларкин, какие могут быть чувства к человеку, взгляды которого тебе чужды?

Теперь он тщательно подбирал слова. Ларкин понимал, что его сравнивают с Джереми, о котором рассказывала Блэр. О парне, который не смог – или не захотел – принимать и любить ее такой, какая она есть.

– Ты несговорчивая женщина, Блэр. Но и во мне тоже есть упрямство. Собственные взгляды, мысли и – как ты это называешь? – чувствительность. И что с того?

– А то. Ты, я. – Она ткнула пальцем сначала в него, потом в себя и провела по воздуху черту. – Граница.

– Чушь. Думаешь, я не могу спорить с тобой – даже жестко, как теперь, – и одновременно тебя любить? Уважать тебя, восхищаться тобой, даже будучи убежден, что ты в чем-то ошибаешься? Готов побиться об заклад, ты тоже считаешь, что в нашем споре не прав именно я. – Ларкин попробовал улыбнуться. – Но это совсем другое. Если все верят в одно и то же, если между людьми нет различий, то как же они сходятся друг с другом в вашем мире?

– Они не сходятся, – помолчав, ответила Блэр. – Со мной.

– Тогда ты просто глупа, да? Ограниченна, – прибавил он в ответ на ее удивленный взгляд. – Блэр, тебе не приходило в голову, что конечная цель – не всегда главное? Дело в самом пути и в том, что ты найдешь по дороге. Я нашел тебя, и это для меня самое важное.

– Цель тоже имеет значение.

– Да, не спорю. Но ты вызываешь во мне чувства, которые я никогда ни к кому не испытывал. Не скажу, что они всегда приятные, но я умею меняться и буду это делать до тех пор, пока не привыкну к тебе.

– Ты – возможно. Но я так не умею.

– Тогда просто следуй за мной.

– Думаешь, получится изменить меня?

В ответ он лишь улыбнулся, поцеловал ее в щеку, в лоб, потом в другую щеку.

– Только что я сумел развернуть тебя ко мне лицом. Это верный путь.

Блэр заставляла себя сосредоточиться на том, что делала. Иначе ее мысли дрейфовали в направлении, которое указал Ларкин. Потом она поймала себя на том, что грезит наяву, улыбается без причины или вспоминает, как приятно проснуться рядом с мужчиной, взгляд которого пробуждает в ней настоящую женщину.

– Тебе нужно быть практичнее, Гленна. Как и всем нам. Так. – Она постучала ногой по сундучку ведьмы. – Что здесь самое ценное?

– Все.

– Гленна.

– Блэр. – Гленна скрестила руки на груди. – Разве мы не собираемся на битву против вселенского зла?

– Да, конечно. И это значит, что мы должны быть легкими, быстрыми и мобильными.

– Нет, это значит, что мы должны быть во всеоружии. Вот мое оружие. – Гленна взмахнула рукой, словно девушки на спортивных состязаниях, демонстрирующие приз. – Ты оставляешь свой меч?

– Нет, но его я могу унести сама – в отличие от твоего сундука, который весит две тонны.

– И вовсе не две тонны. Максимум семьдесят пять фунтов. – Под долгим, испытующим взглядом Блэр губы Гленны дрогнули в улыбке. – Ладно, может, восемьдесят.

– Одни книги…

– Они могут оказаться незаменимыми. Кто знает? Только с транспортом пока непонятно.

– Черт возьми, лучше бы ты взяла с собой огромный каменный круг, – пробормотала Блэр. – У тебя вещей больше, чем у всех остальных, вместе взятых.

– Ну что тут скажешь? Я примадонна.

Блэр закатила глаза и отошла к окну башни. На улице шел дождь.

Времени осталось мало. Неумолимо приближался день отъезда. Она чувствовала – почти видела – нескольких солдат Лилит среди деревьев, но к дому вампиры не приближались. Не нападали.

Блэр ждала. После того, что сделал Ларкин, она понимала, что им должны нанести ответный удар. Невозможно представить, что Лилит молча проглотит подобное оскорбление.

– Может, она тоже слишком занята, готовясь к переезду в Гилл?

– Что?

– Я о Лилит. – Блэр снова повернулась к Гленне. – Уже несколько дней она ничего не предпринимает. Набег Ларкина должен уязвить ее. Подумать только, один человек – безоружный – не просто проникает к ним, но еще и выпускает пленников. Настоящая пощечина.

Глаза Гленны сверкнули.

– Хорошо бы сделать это не только в переносном, но и в прямом смысле.

– Согласна. В любом случае она, наверное, занята подготовкой к боевым действиям и теперь ей не до нас.

– Вполне вероятно.

– Я спущусь в библиотеку. Нужно обсудить кое-какие подробности о ловушках, которые мы собираемся расставить.

– А есть ли в этом смысл?

– Что ты имеешь в виду?

– Я вот о чем подумала. Мы что-то предпринимаем, они тоже. – Гленна прижала ладонь к сердцу. – Но время и место битвы уже определены. Никакие наши действия не изменят их.

– Не изменят. Морриган дала это ясно понять во время нашего последнего разговора. Но то, что мы делаем, как мы используем отпущенный нам срок, определит атмосферу сражения. Богиня и об этом говорила, а волнение – оно естественно.

– Хорошо. – Гленна проворно поставила приготовленные пузырьки в чемоданчик с лекарствами. – Сегодня я позвонила родителям. Предупредила, что несколько недель со мной будет невозможно связаться. Расписала, как прекрасно провожу время. Разумеется, я не могла сказать правду. Даже о Хойте ничего не сказала – это было бы трудно объяснить.

Она закрыла чемоданчик и повернулась к Блэр.

– Нельзя сказать, что я боюсь смерти. Нет, конечно, боюсь – и теперь даже больше, чем раньше. Мне есть что терять.

– Хойта и вечное счастье.

– Да, именно так. Но я готова умереть, если потребуется. И теперь даже больше, чем раньше, – по тем же причинам.

– Любовь тебя изменила.

– Да уж, – искренне согласилась Гленна. – Но я не жалею ни об одной секунде, прошедшей с того момента, как я встретила Хойта. И все же это так тяжело, Блэр. Родители не будут знать, что случилось, если я не вернусь. Никогда не узнают. И это угнетает меня.

– Тогда не умирай.

– Неплохая идея, – усмехнулась Гленна.

– Прости, я не хотела превращать все в шутку.

– Нет, это правда поддерживает. Но… если со мной что-то случится, ты передашь письмо моим родным? – Гленна протянула конверт. – Я знаю, это нелегко… – прибавила она, увидев, что Блэр колеблется.

– Нет, но… Почему я?

– У вас с Кианом больше шансов остаться в живых. Его я попросить не могу. Они не поймут, даже когда прочтут письмо, но я не хочу, чтобы родители всю жизнь терялись в догадках, не зная, жива я или нет. Не хочу, чтобы они так страдали.

Блэр внимательно рассматривала конверт, на котором красивым почерком были написаны имена и адрес родителей Гленны.

– Я дважды пыталась связаться с отцом, когда все началось. По электронной почте, потому что не знаю, где он. Но ответа не получила.

– О, прости. Наверное, он недоступен…

– Нет. Скорее всего, нет. Просто не отвечает мне, как обычно. И мне нужно с этим смириться. Ему все равно. Большая война с вампирами – вот что его волнует. Если я умру, отец опечалится. Потому что он учил меня побеждать, и мое поражение станет и его поражением тоже.

– Звучит жестоко.

– Такой он и есть. – Блэр посмотрела прямо в глаза Гленне. – И он не любит меня.

– О, Блэр.

– Пора и с этим смириться. Дело прошлое. Но у тебя другие отношения с родителями. – Она похлопала по письму. – Нежные и серьезные.

– Да, – согласилась Гленна. – Но теперь моя семья не ограничивается только ими.

– Понимаю. Теперь есть еще и мы, нас вместе с тобой шестеро. Для меня это важное приобретение.

Кивнув, Блэр сунула письмо в задний карман джинсов.

– Верну тебе первого ноября.

– Будем надеяться.

– Ладно, увидимся внизу.

– Я скоро. Кстати, Блэр? Это так здорово – то, что вы с Ларкином вместе. Приятно видеть.

– Видеть что?

Теперь Гленна смеялась от души.

– Думаешь, я слепая? Кроме того, у меня не глаз, а рентген, как у всех новобрачных. Я очень рада, что вы вместе. Вы очень подходите друг другу.

– Это всего лишь… Нет… я не надеюсь на счастливый конец, как в голливудских фильмах, когда музыка достигает крещендо, а свет становится розовым.

– Почему?

– У меня все по-другому. Так что я просто радуюсь тому, что есть. Когда люди вроде меня начинают заглядывать в далекое будущее, то непременно проваливаются в яму, которую кто-то вырыл у них под носом.

– Если они смотрят недостаточно далеко и недостаточно пристально, то не видят то, что ищут.

– В данный момент я слежу за тем, чтобы не провалиться в яму.

Блэр вышла. Невозможно объяснить – особенно женщине, парящей на крыльях недавно обретенной любви, – что в мире есть люди, которые просто не созданы для этого. Не всем суждено шагать рука об руку с мужчиной своей мечты навстречу закату.

Сама она этой дорогой всегда шла одна, вооруженная и готовая к смерти.

Далековато от романтики и надежд на счастливое будущее.

Однажды Блэр уже попробовала, и все закончилось печально. Но, черт возьми, Ларкин не похож на Джереми. Он крепче, сильнее – и красивее, если уж на то пошло.

Но сути это не меняет. У нее есть обязанности – миссия, а у него свой мир. Не самая лучшая основа для долговременных отношений.

Ее ветвь древнего рода Маккена умрет вместе с ней. Блэр так решила, когда приходила в себя после разрыва с Джереми.

Начав спускаться по ступенькам, она вдруг услышала музыку и остановилась. Склонила голову, прислушиваясь к знакомым звукам. Ашер?[18]18
  Ашер (р. 1978) – американский певец и танцор, один из самых успешных ритм-энд-блюз музыкантов афро-американского происхождения. (Прим. перев.)


[Закрыть]

Черт, неужели это Ларкин в тренажерном зале забавляется с ее плеером? Она его убьет!

Блэр бросилась вверх по лестнице. Конечно, приятно, что Ларкину нравится ее музыка. Но она потратила столько времени, чтобы загрузить и настроить плеер. А парень даже не знает, как работает эта штука.

– Послушай, ковбой, я запрещаю тебе…

Комната была пуста, двери на террасу плотно закрыты. Тем не менее музыка продолжала звучать.

– Странно. – Она обхватила пальцами короткий дротик, который всегда носила за поясом, и медленно отступила к сложенному у стены оружию. Комната была ярко освещена, так что никакая тварь не могла прятаться в тени. Тем не менее Блэр протянула руку к косе.

Послышался щелчок выключателя, и музыка смолкла.

Из зеркальной стены вышла Лора.

– Привет, chèrie.

– Ловкий трюк.

– Один из моих любимых. – Она описала круг, словно изучала комнату. На ней были туфли на высоких каблуках, черные брюки в обтяжку и такой же жакет, в глубоком вырезе которого кокетливо выглядывали пышные кружева.

– Значит, вот где вы тренируетесь и готовитесь к смерти.

– Здесь мы тренируемся, чтобы как следует надрать вам задницу.

– Как смело, как грозно. – Она словно плыла по залу, и каблуки ее туфель не касались пола.

«Ее здесь нет, – напомнила себе Блэр. – Это только иллюзия». Чтобы доказать себе это, она метнула дротик, который прошел сквозь фигуру Лоры и врезался в стену.

– Фу, как грубо. – Лора повернулась к ней и надула губки. – Так гостей не встречают.

– Тебя никто не звал.

– Нет, но в последний раз нам помешали, и ты не успела меня пригласить. Но я все равно принесла тебе подарок. Специально выбирала. Пришлось проделать путь до самой Америки. До Бостона.

Лора повела глазами, яркими, как солнце.

– Хочешь взглянуть? Или предпочитаешь угадать? Да, ты должна угадать. Три попытки.

Чтобы продемонстрировать полное отсутствие интереса, Блэр приняла небрежную позу и сунула руку в карман джинсов.

– Я не играю в игры с вампирами.

– Ты просто не умеешь веселиться, правда? Но когда-нибудь мы с тобой обязательно повеселимся. – Лора подплыла ближе, облизнула клыки и улыбнулась. – У меня грандиозные планы насчет тебя. Бедная Блэр. Разочаровалась в мужчинах. Отказываешься от их любви, но в душе мечтаешь о ней.

– Единственное, о чем я мечтаю, – прекратить этот разговор, пока ты меня окончательно не разозлила.

– Тебе нужна женщина. Тебе нужны… – Лора провела пальцем в воздухе у самой щеки Блэр. – Да, bien sûr[19]19
  Конечно (фр.).


[Закрыть], тебе нужны сила и наслаждение, и я их тебе дам.

– Меня не привлекают дешевые блондинки с дурацким французским акцентом. А наряд? Вчерашний день.

Лора зашипела, и ее голова дернулась вперед, словно она собиралась впиться зубами в Блэр.

– Ты еще пожалеешь о своих словах. Сначала будешь ползать на коленях, умолять. А потом закричишь.

Блэр в притворном изумлении широко раскрыла глаза.

– Черт возьми, разве ты уже не собираешься пригласить меня на свидание?

Лора со смехом отвернулась.

– Ты мне нравишься, правда. У тебя есть… вкус. Поэтому я приготовила тебе особый подарок. Подожди минутку. Я принесу.

Она отступила и растворилась в зеркале.

– Проклятье, – пробормотала Блэр и зарядила арбалет. Потом, вооруженная арбалетом и косой, осторожно двинулась к двери.

Этим должна заниматься Гленна. Пора приглашать ведьму.

Из стены снова появилась Лора, и когда Блэр увидела, что она тащит за собой, у нее внутри все похолодело.

– Нет! Нет, нет, нет.

– Какой красавчик. – Лора провела языком по щеке Джереми, который безуспешно пытался вырваться. – Теперь я понимаю, почему ты им увлеклась.

– Тебя здесь нет. – «Боже, у него лицо в крови. Правый глаз почти не открывается». – Все это не настоящее.

– Не здесь, но настоящее. Поздоровайся, Джереми.

– Блэр? Блэр? Что происходит? Что ты здесь делаешь? Что случилось?

– Это было совсем просто. – Лора сжала пальцами горло бедняги, заставив умолкнуть, и приподняла его над полом. Потом засмеялась, увидев, что Блэр бросилась на них, прошла насквозь и ударилась о стену. – Подцепила его в баре. Немного спиртного, пара намеков. «Мужчины – род неверный». Шекспир[20]20
  Шекспир У. «Много шума из ничего». Пер. Т. Щепкиной-Куперник.


[Закрыть]. Достаточно было шепнуть: «А не отправиться ли нам к тебе?» И дело сделано.

Она опустила Джереми, так что его ноги коснулись пола, но не убрала руку с горла.

– Неплохо бы сначала трахнуть его, но это лишило бы подарок блеска.

– Помоги мне. – Он задыхался, со свистом втягивая в себя воздух. – Блэр, ты должна мне помочь.

– Помоги мне, – передразнила Лора и швырнула его на землю.

– Зачем тебе тратить на него время? – Джереми пополз к ней, и Блэр почувствовала, как сердце у нее сжалось. – Тебе нужна я. Вот и приходи за мной.

– Приду, обязательно. – Лора прыгнула на Джереми, оттащила назад и уселась на него верхом. – Этот слабый, хотя и привлекательный, человек разбил тебе сердце. Правда?

– Он бросил меня. Какая мне разница, что ты с ним сделаешь? Ты попросту теряешь время, которое могла бы потратить на меня.

– Нет, нет, это не пустая трата времени. А тебе, chèrie, вовсе не безразлично. – Лора ладонью зажала рот Джереми, который начал кричать, и, не отрывая взгляда от Блэр, ногтем расцарапала ему щеку. Потом слизнула с пальца свежую кровь. – Гм. Страх придает ей особую прелесть. Попроси за него. Если попросишь, я сохраню ему жизнь.

– Не убивай его. Пожалуйста, не убивай его. Он ничего для тебя не значит. Он тебе не нужен. Оставь его в покое, отпусти его. Я встречусь с тобой, одна, где скажешь. Только ты и я. Мы это уладим. Нам не нужно, чтобы мужчины путались под ногами. Не делай этого. Попроси что-нибудь взамен. Попроси.

– Блэр. – Лора сочувственно улыбнулась ей. – Я не прошу. Я просто беру. Но ты очень хорошо просила, и поэтому… Не будь смешной. Мы обе знаем, что я все равно его убью. Смотри.

Она вонзила зубы в Джереми и прижалась к нему всем телом, а он задергался в жутких конвульсиях – жуткая пародия на секс. Блэр услышала свой крик. Она кричала и никак не могла остановиться.