Текст книги "Человек как iPhone"

"Это так, сила и правда за ними, даже за нами, ведь не случайно я здесь, хоть с ума сошел мир, а я остался прежним, потому меня спрятали от людей, готовых резать и убивать всех тех, кто на них не похож".

Он ходил по коридору, когда его позвал санитар.

– К вам пришли.

– Кто?

– Девушка.

– Это Эми. Чудно и хорошо.

Курт подошел к двери, вышел за нее и обомлел. Там стояла Надин.

– Я не могла иначе. Я привезла тебе сок, в котором плавают три мои слезы.

– Так много, о господи.

Они обнялись, Надин задрожала, прижавшись к нему, ощущая его тепло. Курт погладил ей голову, утонув в ее пепельных волосах.

– Как я соскучилась. Не могла без тебя.

Губы их встретились, в тепле, ласке, голоде, холоде, ожидании, времени и автомобиле Урал. Как бы странно то ни было, они стали счастливы. Они присели на лавочку и взяли друг друга за руки. Надин тихо плакала, она всё понимала, свою вину и правоту любящей женщины.

– Если бы не так, то ты сорвался бы с цепи, бросился на весь мир, мог бы и победить, но скорей всего проиграл бы. Ты пока слаб.

– Ничего. Я почти Ницше. Самый известный его афоризм.

– О, это круто, крайне сильно, смешно. Ты не голоден, друг?

– Нет, нисколько, ничуть.

– Я привезла тебе куриные крылышки.

– Я возьму их с собой.

– Если не хочешь есть.

– Это само собой.

Они просидели полчаса вдвоем, после чего Курт поднялся и двинулся прочь. К двери, прячущей жизнь, вывернутую наизнанку. Там он сразу попал в объятия огромного медведя.

– Привет, Курт, ты узнал меня? Это я, Арчи.

– Не припомню.

– Учились вместе.

– А, ты был тогда худым. Сейчас ты медведь.

– Да, я поправился, подкачался.

– Поздравляю, так здорово.

– Чем занимаешься?

– Музыкой, текстами.

При этих словах лицо Арчи изменилось, он замялся и загрустил, но быстро пришел в себя.

– Я тоже, – сказал он. – Хочешь послушать?

– Тут есть гитары?

– Да.

Арчи куда-то ушел и быстро вернулся с гитарой. Санитары мгновенно исчезли. Арчи устроился в небольшом зале, перед телевизором. Психи молча и медленно уселись вокруг.

– Песня кенгуру, – сказал Арчи и начал бренчать на гитаре, издавая нечленораздельные звуки.

– Да уж, – сказал Курт после окончания песни. – Ты крут, я даже играть не буду. Среди зверей ты бог.

– Правда? – обрадовался Арчи.

– Конечно, царствуй и правь.

– Ты издеваешься?

– Нет.

Они обнялись и пошли в палату Арчи, где стали резаться в карты и пить сок, который принесла Надин. Вскоре Арчи ушел и вернулся с санитаром, который постелил ему рядом с Куртом, на месте, где никто не лежал.

– Будем резаться в карты, пить сок и болтать, – сказал Арчи.

– Идет, – согласился Курт.

– Я тоже так думаю. Будем делиться тайнами. У тебя они есть?

– Одна.

– Какая?

– Я спрятал свое семя в доме, который строил.

– Зачем?

– Посмотрел фильм Легенда о Сурамской крепости. Там яйца разбивают и кладут в основе стены.

– Ты тоже так поступил?

– Да. Чтобы крепость стояла вечно. А у тебя какие есть тайны?

– У меня был секс в Таиланде с мужчинами. Я думал, что это женщины.

– Ясно. Ага.

– Мне было хорошо с ними.

– Еще бы. Они же женщины.

– Но раньше были мужчинами.

– Конечно. Господь простит.

– Надеюсь.

– Само собой.

Они прилегли и начали смотреть в потолок, будто бы он телевизор. Перед ними разворачивались войска, гремели барабаны и ржали кони. Танки стреляли в бедра, голени, плечи, икры. Самолеты бомбили бытие и фантазии Бротигана.

– Кайф.

– Офигеть.

– Ну да.

– Это же очень круто.

– Точно, – ответил Курт.

Он перевернулся, уперся руками в спинку кровати и начал отжиматься. То же самое сделал Арчи.

– Мы с тобой в унисон.

– Да, – согласился Арчи.

Они еще отжимались, когда в палату вошел санитар.

– Курт, к вам опять пришли.

– Хорошо, я иду.

– Будто бы наваждение, – сказал санитар и ушел.

Курт надел тапочки и пошел к выходу, вышел в открытую дверь и удивился Эми.

– Я думал, Надин.

– Нет, не она. Ты вот скажи, ты понимаешь, с чем шутишь? Я из Америки родом. Если ты будешь с Надин, то берегись. США нападут на весь мир. На твой город в первую очередь. Разбомбят тебя и Надин. А я выйду из войны целой и невредимой. Курт, берегись, тебя ничто не спасет, ты не понимаешь всего. Ты малыш. Малыш Иисус Христос.

– Эми, единственный выход – не видеться ни с тобой, ни с Надин. Дать вам свободу. Быть самому свободным. Кортни все это без разницы. К тому же вы вытеснили ее. Есть только вы.

– Садись, будешь есть.

– Я не хочу.

– Ты хочешь снова обидеть меня?

– Ладно, уговорила. Что там?

– Куриный суп.

– О, это чудо.

– Да.

Эми повязала Курту салфетку, достала термос и начала его кормить.

– Это самый вкусный суп в моей жизни.

– Пока не определишься, так и будешь валяться здесь.

– Я не валяюсь, я отжимаюсь, играю в карты, курю.

– Да, вот тебе сигареты. Я привезла.

– Спасибо.

Съев суп, Курт поцеловал в руку Эми и медленно пошел назад. Ничего не сказал. Не вздрогнул даже, когда за ним захлопнулась дверь. Просто вошел в палату, где в него верил Арчи.

– Что там?

– Приехала Эми. Она сказала, что пока я не выберу ее или Надин, то буду все время здесь.

– Посмотрим еще. Не отчаивайся. Все будет хорошо, – произнес тихо Арчи.

– Надеюсь.

– Я говорю.

– Идет.

Они легли, закрыли глаза и стали наслаждаться покоем и отсутствием свободы у них. Уснули, а когда проснулись, то пошли на таблетки. Приняли их, поужинали пловом с тушенкой, съели по половине апельсина, искупались, побрились и опять легли спать.

– Давай поболтаем, – предложил Арчи.

– О чем?

– Ты посвящал музыку американским женщинам?

– Было дело.

– Я чувствую, женщины тоже чувствуют, ты раздразнил их, они хотят иметь тебя в своей власти, для этого они на всё пойдут, на войну и на смерть.

– Что ж теперь делать?

– Бдить, бдить постоянно.

– Хорошо.

– А насчет угроз Эми и Надин я скажу тебе так: этой же ночью сбежим.

– Как?

– Я выломаю решетку тумбочкой, спустимся на простынях.

– Не поймают?

– Не думаю.

Арчи сделал так, как и сказал. В глухое время они бежали. Никто не хватился их. Улицы стояли спокойными. Двое заключенных мчались, а после шли. Ничего не произнося. Дойдя до невысокого здания, они остановились.

– Здесь я живу, – сказал Арчи.

– Мы зайдем?

– Без проблем.

Арчи толкнул общую дверь, вошел, достал ключ из-под половицы, пропустил вперед Курта и загрузился в квартиру сам. Они переоделись в одежду Арчи, сели за стол, закурили.

– У меня вино есть, – сказал Арчи.

– Хорошо. Можно выпить.

Арчи налил в два стакана вина, сделал затяжку и бросил в пепельницу бычок.

14. Ласточка вертолет

Головы кружились, языки заплетались, а Курт и Арчи всё курили и пили. За окном ревели сирены, но им было плевать.

– Звуки, звуки и звуки. Ерунда. Нипочем.

– Не нас ли там ищут? – удивился Курт.

– Кому мы нужны. Отдыхай. Веселись.

– Телефон мой у них остался.

– И у меня. Но я помню все номера.

– И я тоже.

– Есть запасной телефон.

– Та же фигня.

– Ну и хорошо, – успокоился Арчи и наполнил стаканы вином.

Они накатили еще и стали мясными и ватными.

"О, огнедышащие времена, полные армян и грузин, что они несут, всё человечество трепещет настолько, что заметить это нельзя, какие взрывы и силы грядут, какие нашествия, поползновения, сдвиги, Земля сто раз еще поменяет свою форму, переходя из рук в руки, пока стальная рука не схватит ее и не заставит делать то, что нужно и надо".

Утром Курт ушел от Арчи, дав ему свой номер, взяв денег на проезд и обещав вернуть. Первым делом он завалился к Кортни, всё ей рассказал, захватил запасные ключи от своего дома и помчался к себе. У подъезда стояла Эми. Она курила возле своей машины.

– Как ты меня нашла? – спросил Курт.

– В больнице спросила адрес.

– Меня ищут?

– Почти. Думают. Что-то делают.

Они поднялись к Курту, вошли в квартиру, разулись и сели за стол. Курт положил ладонь на руку Эми. Та отдернула руку, улыбнулась и задрожала.

– Я с тобой только потому, что твои посвящения дошли до меня. Ты много писал мне.

– Как это?

– Я услышала. Ты дошел до меня.

– Ну и дела.

– Всё так. Скоро сюда ворвется Надин, но не одна, с мужчиной, чтобы тебе было больно, чтоб ты страдал.

– Только не это.

– Тогда поехали ко мне пить вино и курить кальян.

– Да я только что пил.

– Ничего, мое вино не принесет тебе вреда. Считай, будешь пить мою кровь.

– О, интригует. Безумно. Я приму душ.

– Я подожду.

– Окей.

Долго стоял под горячей водой, не мылился, просто ловил кайф, после чего вытерся и оделся. Поехал с Эми в машине. Она уверенно вела минивэн, избегала пробок и тормозила на светофорах. В какой-то момент закурила тонкую. Выпуская влево дымок.

– Красивая я?

– Конечно.

Чуть не врезались в собаку, обогнули ее, помчались и тормознули во дворе Эми. Она с трудом нашла свободное место, припарковалась и повела Курта наверх, где они устроились на диване, потягивая кальян.

– Вино на балконе. Сейчас принесу.

– Как хочешь. Не тороплю.

– Еще бы. Ведь женщина главная.

Курт курил и думал о том, что кальян есть змея, с которой он целуется и поглощает ее яд. Вскоре принялись за вино. Оно удивительно бодрило Курта. Он пил и думал об Арчи, о прекрасном мужчине, помогшем ему бежать.

"Надо его познакомить с Кристом, вместе тусить, бывать в разных местах, сражаться с несправедливостью, летающей в воздухе, рубить её, избивать и ломать ветхий мир".

Тепло растекалось по жилам, Курт сидел и думал об Эми, вступившей в противоречие с Надин, не мог их никак помирить в своей голове, рвался, разламывался на куски, оглядывался вокруг, зажатый со всех сторон.

"Они обе прекрасны, обе божественны, обе белокуры и бестии, куда я попал, в какие железные лапы, в объятия, полные ненависти и любви, как меня угораздило родиться, какие вершины мне предстоят, какие еще падения, взлеты, ухабы, кочки. Надо прийти в себя, собраться, думать больше о музыке, взрывать ею пространство, корежить его, искать свободы и пробуждения всех человеческих голов".

Впустив в себя очередную дозу яда, он посмотрел на Эми: та таяла в воздухе, растворялась в нем, исчезала. Сердце ее было снаружи, оно висело на цепи вместо Христа и билось со всеми сразу.

– Эми, давай без любви, без чувства собственности будем втроем: я, ты и Надин.

– Нет, не могу так. И она не может.

– Хорошо. А как быть?

– Мы разрубим тебя пополам и будем хранить в холодильнике.

– Я не курица и не утка.

– Да? Тогда сделай выбор.

– Но как я его сделаю, если я вас обеих назвал своими женами в песнях?

– А о последствиях ты думал?

– Я полюбил вас по очереди.

– Кого первую?

– Тебя. Но с ней роман у меня был раньше.

– Роман? Без любви?

– Без любви.

– Сложная ситуация. Ты побудь один и подумай, которая из нас тебе больше нужна.

– Хорошо. Ну, пока.

– Ты куда?

– Думать и выбирать.

– Посиди. Покури и попей.

Эми переоделась при нем, поменяла белье и надела халат. Курт старался не смотреть на неё, но не мог. Красота завлекала.

– Извини, я забыла о тебе, – сказала Эми и улыбнулась.

– Ничего. Ты божественна. Но я пойду. Мне тяжко.

– Ну, иди, но не плачь.

Курт спустился по лестнице, набрал Кристу и зашагал по улице, держа телефон у уха.

– Крист, это я.

– Да? Незнакомый номер.

– Ну, запасной мой номер.

– Что-то случилось?

– Нет. Где-ты?

– В кафе Арбат.

– Что-то случилось?

– Да.

– Приезжай.

– Хорошо.

Курт прокатился на трамвае, прошелся пешком и заскочил в кафе. В дальнем углу поднялась рука, призывая к себе. Это был Крист. Курт сел к нему. Забарабанил пальцами по столу.

– Да ты пьян, – сказал Крист.

– Есть немного. Слегка.

– В дурку забрали?

– Да. Как ты понял?

– Да все, кто были в дурке, особенные. Чувствую.

– Хорошо.

В этот момент в кафе вошел мужчина и попросил продать ему сигареты.

– Арчи! – воскликнул Курт.

Арчи повернулся, улыбнулся и подсел к Курту и Кристу.

– Что ты здесь делаешь? – удивился он.

– Я только что пришел. Это Крист. Это Арчи, – представил друзей друг другу Курт.

Крист и Арчи промолчали, молча пожав друг другу руки. Арчи встал и купил шампанское.

– Здорово. Праздник, друг, – сказал Арчи Курт.

– Просто ни на что другое нет денег, – ответил тот и открыл бутылку.

– Водка стоит дешевле, – заметил Крист.

– Это смотря когда. Ценники не всегда говорят правду. Иногда то, что дешевле, оказывается очень дорогим, – не согласился Арчи.

Они задымили и начали пить волшебные пузырьки.

– Здесь не курят, – сказал им мужчина, пьющий водку в компании.

– Нам здесь закон не писал, – жестко ответил Арчи.

– Мы здесь закон, – взял слово второй мужчина.

– Может, не будем курить? Все-таки они правы, – предложил Курт.

Его никто не послушался, потому через минуту на улице кипела драка, которая кончилась разбитыми губами, кровоточащими носами, ссадинами на кулаках и совместным распитием водки, когда курили все и опускались туманом на город.

"Как же я пьян, надо позвонить Надин, сказать, что я на свободе, чтобы она не плакала и не таскала мне сок каждые пять минут своего бытия".

Когда он позвонил Надин, выйдя на улицу, то было занято. Потому он вернулся, хлопнул рюмку водки и снова вышел, так как звонила Надин.

– Привет, Курт, это ты? Тебе вернули телефон? Ты на свободе?

– Да, Надин, я в кафе.

– А в котором?

– Арбат.

– Надо же, я тут недалеко.

– Приходи, если хочешь.

– Хорошо, я приду.

Курт вернулся к компании, сообщил о Надин, сделал глоток шампанского и в задумчивости уставился из окна. Начал наблюдать женщин, мужчин, акварели, натюрморты, выпивку, шагающую по улицам, и Артюра Рембо.

"Вот он был великим поэтом, не устаю его читать, он чрезвычайно крут, просто сокровище, кладбище".

За подобными рассуждениями его застала Надин, она уверенно вошла в зал, поздоровалась со всеми и вывела Курта на улицу.

– Курт, ты в опасности, – сказала она.

– Дурка за мной охотится?

– Если бы дурка, все спецслужбы мира интересуются тобой, они чувствуют твою музыку, твои слова, им нужен ты.

– Хорошо. Что же делать?

– Только ехать ко мне. Я не шучу. Ничуть.

Курт промолчал, взял протянутую руку Надин и последовал вслед за ней, отставая слегка.

– У меня отсидишься. Ничего не случится. Курт, побыстрей шагай.

Они дошли до нее, зашли в квартиру, где их встретили две маленькие дочери Надин, улыбнулись Курту и матери и ушли танцевать под музыку поп.

– Это мои дочурки, – сказала Надин.

– Я понял.

– Представлять их не буду. Ты не запомнишь. А, и еще: если захотят, сами скажут свои имена.

– Ты развелась?

– Да нет.

– Муж не заявится?

– Всё может быть, но пока он в другом городе.

– Ясно.

– Конечно, надо спасать тебя.

– Будем спасать. Не спорю.

Они поужинали, посмотрели телевизор и легли спать. Надин постелила Курту на кухне. Сама расположилась в зале с детьми.

"Да, тяжелая ситуация, она здесь, муж далеко, чего ей надо – не ясно, но лучше когда все спецслужбы мира у меня на хвосте, чем подобная ситуация, надо бежать, валить".

Убедившись в том, что все спят, Курт оделся и осторожно вышел из дома, тронулся в путь, закурив сигарету и дымя наугад.

"Я всё правильно делаю, нельзя так, пусть будет Эми, на чужом горе не построишь собственного счастья, жизнь – ерунда, пустяк, но иногда этот пустяк бывает больше вселенной".

Зазвонил телефон, это была Надин. Курт ответил на вызов.

– Я слышала, как ты уходил. Ты трус. Даже не попрощался.

– Да, я трус, именно потому я вышел на улицу и пошел к себе – навстречу всем спецслужбам планеты.

– Ты испугался моего мужа.

– Не спорю. Но семья превыше всего.

– Я противна тебе.

– Нет, я люблю тебя.

– Тогда почему ты ушел.

– Я не ушел – я наступил на горло собственной песне.

– Молодец. Не вернешься?

– Я не знаю. Мы встретимся. Не сейчас, а потом.

– Хорошо. Буду ждать. Это в том случае, если тебя не арестуют и не посадят в тюрьму.

– Да, я понял, спасибо.

– Ну, до встречи.

– Пока.

Курт выключил телефон и продолжил шагать, двигаясь неизбежно домой. Никакой слежки за собой он не замечал. Город был тих и чист.

"Всё хорошо, но это не значит, что завтра не возникнет давление, тяжесть и всё такое, связанное с моим устремлением в будущее, где всё будет иным".

Около дома он покурил, заметив, что в одной машине сидят мужчины, но не стал думать о них, а поднялся наверх. Дома разулся, разделся и в темноте рухнул на диван. Рядом кто-то зашевелился.

– Слава богу, что не на меня упал, – раздался знакомый голос.

– Эми?! Ты как вошла?

– Я влетела через распахнутое окно, потому что ты опять не запер дверь, в которую я вошла.

– Ясно, понятно мне.

– Ты от Надин. Я знаю.

– Я безумно устал.

– Еще бы тебя же разрывают на части.

– Я не хочу так.

– Терпи.

Курт приобнял Эми и поцеловал ее в губы, пахнущие жимолостью и молодостью, вечерним Санкт-Петербургом и ласточкой в темноте.

"Какая она сладкая, вся неземная, сложная, но направленная ко мне, будто геноцид армян, вывернутый наизнанку, чтобы торчали пики и лезвия, орущие о победе духа над телом, спрятавшемся в шкафу, чтобы оттуда обзываться и корчить страшные рожицы".

Они прижались друг к другу и бросились душами наутек друг от друга, ведь иначе здание рухнет на них и погребет под собой.

– Курт, ты о чем-то думаешь?

– Да, о твоей красоте, об американской мечте, о юности нашей, которая не должна завершаться, поскольку она антипод Москве и резиновая, бесконечная, длинная.

– Ну и хорошо, обними меня крепче.

– Нет проблем, так как у меня холодные ноги.

– О, я согрею их. А ты мне расскажешь тайну своего успеха.

– Какого успеха? Ах да. Я забирался на девятые этажи и плевался и мочился там.

– Ого, а за это тебя не убьют?

– Могут, но дело в том, что мы должны стать богами, все, без исключения. Вот и всё. Не топтаться на месте, а развиваться. Если обезьяна сумела стать человеком, то человек тем более должен стать богом. Потому что враг у нас всех один. Это смерть. То есть бог.

– Бог – это смерть? Смешно.

– Очень. Но я захватил жизнь. Сделал ее абсолютом. Богу осталось только одно.

– Смерть?

– Ты сейчас права.

В обоюдных объятиях они и уснули, увидев одно на двоих сновидение: свадьбу без никого.

15. Греция напрокат

Утром Курт проснулся один. Эми не было. Только валялось в телефоне сообщение от нее. "Я ушла. Спи. До встречи". Курт облегченно вздохнул, он устал от страданий, от Надин и от Эми. Потому он заварил себе кофе. Сел его пить и листать смартфон. Вскоре его внимание привлекла девушка, которой пять лет не было в сети. Ее звали Стеф, он написал ей и кинул заявку в друзья.

"Мало ли, может, прочтет и поймет, всё бывает, не спорю, Австро-Венгрия здесь, ну, примерно под мышкой, так мне сегодня кажется, всё бывает во тьме, хоть и, впрочем, при свете. Девушка красивая, с грудями и с бедрами, с умным выражением лица, пусть и с другим, возможно, ничего в том плохого, Стеф, ты ко мне придешь, развернешь свою вагину, то есть воронку от взрыва, потому что, если подумать, в каждую женщину упала бомба и разнесла ее по всей вселенной, образовав место, которое затягивает в себя всё, а в самую последнюю очередь – пенисы, затыкающие его".

Какое-то неслыханное напряжение возникло в его душе от того, что он кинул заявку Стеф, потому он ее убрал, уничтожил, чтобы вкусить спокойствия. В тот же момент ему пришло сообщение от Надин. В нем было фото, где она голой сидела на диване, прикрывая рукою грудь. Фото через миг исчезло. "Извини, я случайно", – написала она. Он почесал голову и задумался. У него слегка встал. Так влияла Надин.

"Стеф очень хороша, но жива ли она? Не знаю, столько лет вне сети. Может, она стала богом и улетела? Или хотя бы ангелом. Ныне не разберешь. Всё очень может быть. Ее груди могли превратиться в два лаваша и обернуть собой колбасу, зелень, лук, чтобы сгинуть внутри Молоха: я не знаю, не ведаю".

Закурил хорошую сигарету, бизнес-класс, не иначе, высунулся из окна. Дворник убирался на улице. Парень чинил машину. Девушка ела боль.

"Эх, побуду сегодня дома, почитаю Мольера, выпью стакан вина, но не более, всё, хватит мне алкоголя, лучше писаться с девушками, лучше писать друзьям, отдыхать, отходить, от дурдома, от жизни, просто такая жизнь".

Включил телевизор, прошелся по каналам важным барином, ничего интересного не нашел, сел опять за смартфон, в котором Стеф появилась онлайн. Побыла так немного и исчезла, не прочтя его сообщение. "Опасная штучка, – подумал он, – но красивая дьявольски". В дверь позвонили. Это была Марина. Она вошла, улыбнулась и села на стул.

– Ты сегодня без парня? – вопросил ее Курт.

– Он в квартире, сейчас придет.

– Хорошо, будешь чай?

– Да, но много, премного.

– Сколько?

– Тринадцать литров.

– То есть стакан?

– Ну да.

Они стали пить чай и общаться о разном, Курт спросил ее об учебе, о парне, о месячных и золотых временах, когда мужики молились богу, а тот гонял на Тойоте.

– Давай смотреть телевизор, – предложила Марина.

– Да там ничего интересного.

– Включи.

– Хорошо.

Курт прошел с нею в комнату и щелкнул пульт от экрана, тот загорелся и показал фильм Исход.

– Будем смотреть?

– Ага, – улыбнулась Марина.

Она устроилась на диване, скинула тапочки, поджала ноги и потекла в кино.

"Хорошая девушка, такое ощущение, что мы знакомы тысячи лет, пьем, едим и гуляем, запускаем воздушные шарики, катаемся на каруселях, жарим шашлык по-киевски, верим в добро и зло, которые две ноги и две руки, но добро из них правое".

Марина зевнула, достала сигарету и закурила, дымя влево от головы, стоящей сотни солнц, если их стереть и взорвать.

– У тебя есть игры? – спросила она.

– Старые.

– Ну давай поиграем.

Курт достал приставку и Mortal Kombat, порезался с Мариной, проиграл, выиграл, проиграл, тоже закурил, включил музыкальный канал, кинул в рот жвачку со вкусом арбуза, поднялся с дымом превыше дома, коснулся облаков сознанием, впустил в себя дождь, поглотил его и вернулся назад.

"Сейчас самое время тушеваться, рубить Достоевского, зарабатывать его, нагружать им карманы и сумку и нести в банк, чтобы мне в год платили миллион Достоевских".

Внезапно устал, захотел спать, но сделал усилие воли, встрепенулся и огляделся кругом: Марина, диван, шкаф, телевизор и миллиарды мужчин и женщин.

– Как же выросли все, – сказала Марина, – двухметровые, трехметровые, десятиметровые и сорокаметровые люди гуляют по улицам.

– И это только начало. Собаки размером с дома. Кошки превыше крыш. Мыши имени Маяковского. Воробьи, уносящие машины в небеса.

Марина потянулась к нему, желая поцеловаться, но Курт напомнил ей о том, что у нее парень, что это некрасиво по отношению к нему, потому чмокнул ее в щеку, пожал ей руку и растянулся на полу.

– Не слишком много ли ты пьешь? – спросила Марина.

– Ты предлагаешь наркотики?

– О, это круто, но нет.

– Тогда что?

– Просто успокоиться и помедленнее крутить педали.

– Нужны скорость, даижение, взрыв. Только в этом случае мы выйдем из-под контроля Земли.

– Ой, как страшно. Смешно.

Марина легла рядом и уставилась в потолок.

– Он движется, – сказала она.

– Это голова освобождается от тела. Это очень жестокий процесс.

– Да, жестокость тебе не грозит. Так и будем лежать?

– Можно заняться армрестлингом.

– Интересно. Давай.

Они поставили стул, сели напротив друг друга и начали борьбу на руках. Курт уступил Марине, чтобы она не серчала. Принес кальян и поставил его на месте их рук. Они начали курить и дымить, смеяться, как сумасшедшие, и глядеть на себя в упор.

"Какие настали дни, напряжение до предела, до безумия, до тюрьмы и до смерти, но надо держаться, стоять. Нет ничего прекрасней сражения, вывихнутых душ, вправленных на место, нет, не надо сдаваться, только вперед и вверх".

Он взял в руки смартфон, обнаружил послание от Надин, зовущей его в бистро, увидел, что его сообщение прочитала Стеф, но ничего не ответила, и познал слова Криста, зовущего его собраться и крошить музыкой всё.

– Ты все еще занимаешься музыкой? – спросила Марина.

– Да, я тебе не мешаю?

– Нет, мне нравится, я танцую под нее, глажу белье и пью шоколад.

– Хорошо, но я последнее время чаще бухаю.

– Это тоже полезно. Водка есть самое то.

– Ну, водку я редко пью, чаще пиво, вино, ликер.

– Ликер? Это интересно.

– Знаю. Почти как женщины.

– Ага, у меня на флешке есть фильм, может, его посмотрим?

Курт выполнил ее просьбу, посему через пять минут они, лежа на полу, смотрели Вечное сияние чистого разума.

– Как я понимаю, данный фильм о том, что разум выстраивает вселенную.

– Если он победит, – уточнила Марина.

– Это да.

– Он еще о любви.

– Кант был любвеобильным, не спорю.

– Он в России, у нас. Мы его отобрали. Но этого мало. Надо учить его в школах.

Посмотрели фильм до конца, после чего Марина упорхнула к себе, так как пришел ее парень и позвал ее, а Курт позвонил Надин.

– Здравствуй, куда ты пропал?

– Никуда.

– Хорошо. Я в бистро. Ты приедешь?

– Без проблем. А куда?

– Астраханская восемь.

Курт сполоснул лицо, использовал дезодорант, выкурил сигарету и поехал к Надин, вызвав слегка такси. За полчаса доехал, обнял подругу при встрече, поцеловал ее в лоб.

– Ты забыл обо мне?

– Почему?

– С кем ты там был?

– С чего ты взяла?

– Я чувствую, знаю.

Съели по бургеру, Надин ела так, будто совершала преступление, очень осторожно кусала, очень осторожно жевала, очень осторожно глотала.

– Не хочешь поехать ко мне?

– Нет, – отозвался Курт.

– Хочешь обидеть?

– Да.

– Ну, спасибо тебе.

Надин замолчала и отвернулась, Курт приобнял ее, прижал ее к сердцу, к себе.

– Я пошутил.

– Я верю.

– Не хотел причинить тебе боль. Но я чувствую слабость в том месте после дурки. Что-то такое дали.

– Я верну тебе силу.

– Хочется, чтобы она вернулась сама.

– Я помогу тебе.

Они замолчали и уставились в окна, наблюдая машины, людей и инопланетян, то есть тоже людей, скрывающих свое происхождение, чтоб не попасть в дурдом. Курт открыл телефон и прочел сообщение от Стеф, та писала привет и предлагала встречу, готовая приехать и прилететь. Курт ответил согласием, поднял голову и увидел уходящую Надин. Сердце сжалось у него, стало учащенно биться. Он догнал ее, привлек к себе, начал осыпать поцелуями ее лицо и руки, которыми она начала отталкивать его.

– Уходи, она ждет, – говорила она.

– Я не уйду, ты что.

Надин все же вырвалась из объятий Курта и стремительно ушла, в этот же момент машина врезалась в машину, а пьяный затеял драку с тверезым. Курт набрал Арчи, поговорил с ним и поехал к нему. Летел на маршрутке, мчался, скользил. Вышел, закурил, позвонил. Арчи открыл в одних трусах, смутился, натянул штаны и улыбнулся.

– Вина нет. Есть абсент, – сказал он.

– Хорошо, я не против.

Сели за стол, начали возлияния, в перерыве которых Курт бренчал на гитаре и искал мелодии в космосе.

"Я пьянею, наливаюсь соком, как груша на дереве, чтобы упасть и покатиться по городу, состоящему из новостей, эсэмэсок, картриджей, поземки, стеклотары и льдин, на которых следы чеченцев и дагестанцев".

Нашел нужный звук, растянул его на три с половиной минуты, взревел, ударился об потолок и опорожнил рюмку с абсентом.

– Тебе хорошо у меня? – спросил Арчи.

– Самое то.

– Не боишься того, что убьют?

– Да, опасаюсь немного. Но надо рваться вперед.

– Правильно, хоть я торможу.

Допили бутылку, вышли на улицу, где Курт потерял Арчи и встретил парня, идущего с барабаном и бьющего в него.

– Кто ты?

– Я – Дэйв.

– Круто. Звучит чудесно.

– Я ищу себе группу.

– Ну-ка сыграй еще.

Дэйв заработал палочками, выбивая музыку, подобную суши. Он извлекал музыку и ел ее.

– Слушай, потрясно просто. Ты ешь суши из музыки.

– Ну тогда всё окей.

Они пожали друг другу руки и пошли в кафетерий, заказали мороженое, съели его, вышли, покурили, обменялись телефонами, поздоровались с красивой девчонкой и рассмеялись над невзгодами, страхом и отсутствием денег.

– Вечером в клубе Дождь.

– Я приду.

– Хорошо.

– Репетиция будет. Будем дырявить всё, – произнес Курт и пошел на трамвай.

Долго ехал, пронзая город, думал об Эми, Стеф и Надин. Предпоследней он написал, чтоб приезжала и прилетала. Дал ей свой адрес и телефон. Также он позвонил Кристу, сообщил о третьем участнике группы, предупредил о встрече, выключил телефон и сошел. Дотопал до дома, выпил горячий кофе, завалился на диван и захрапел, видя во сне снегурочек и Терминаторов, ходящих под руку по квартирам и дарящих людям металл в голосе и бытии. В момент соития в подъезде Терминатора и снегурочки он вскочил, протер глаза, сходил в туалет по нужде, сполоснул в ванной лицо и распахнул бутылку коньяка на весь мир.

"О, шикарная выпивка, просто полет и ночь, хорошо, что я ею запасся, теперь только пить, обрастать крыльями и ломиться в клуб, где меня ждут Крист и Дэйв".

Он почистил зубы, оделся, вышел из дома и направился в клуб.

16. Битва слона и страуса

По дороге он шел параллельно с девушкой, у которой была обалденная фигура, они шагали вровень, будто приклеенные друг к другу, когда он закурил, закурила и она.

– У нас с вами одинаковые сигареты, – сказал он.

– Наверное. Я не заметила. А вообще – я Жаклин. Я иду в клуб Дождь.

– Я тоже направляюсь туда.

– Там будет обалденный концерт.

– Разве? Лишь репетиция.

– Не знаю. Мне господь обещал концерт.

– Так прям и обещал?

– Спустился на облаке, взмахнул трезубцем и обещал.

– Ясно. Я Курт.

– О, вы мне нужны.

– Может, на ты?

– Давай. Будешь играть с друзьями?

– Даже не знаю. Так неожиданно.

– Да ничего. Будь готов ко всему.

– Хорошо.

Они добрались вскоре до клуба и разошлись, Курт пошел к сцене, поздоровался с Кристом и Дэйвом и обрушил мощные переборы и басы на антивселенную, чтобы она пришла в себя и закрутила до предела вселенную, как одно ухо выкручивает другое. В толпе выделялась Жаклин, она хлопала и прыгала, танцевала. Репетиция плавно переросла в утверждение Куртом себя, в агрессию, злость и накал. В ускорение времени, попавшего в пространство, угодившего в него, но теперь выбирающегося на свободу и желающего умчаться прочь.

"Только не останавливаться, ломать, крушить, жечь, чтобы возникло новое, рвануло отсюда в небо и перевернуло его, как ушат с холодной водой на голову младенца размером с пятиэтажный дом".

Среди зрителей он заметил Кортни с ее любовником, они сидели за столиком и пили вино. Смотрели друг на друга и посылали воздушные поцелуи всему из глаз и ушей. Курту они не грозили. Он сжимал в руках целый космос, несся Камазом и Мазом, разрывал воем ветер и разбрасывал его клочки, огромные сгустки энергии, способные уничтожить весь мир.

"Какая сила летит из меня, я чувствую ее, она горяча и страшна, но ужас в искусстве есть радость в жизни, так как Алиса в стране чудес".

После репетиции-концерта он, Крист, Дэйв и Жаклин сели за столик. Взяли вискарь. Разлили его по стаканам. Почувствовали на себе пристальный взгляд Роберта Родригеса, но пошутили на эту тему и начали пить.

– Курт, ты хороший парень, но твои друзья круче тебя, – сказала Жаклин.

– Я не спорю. Всё так.

– Сдается мне, что милая леди хочет рассорить нас, – молвил Дэйв.

– Нет, – парировала Жаклин, – просто констатирую факт.