Текст книги "Оноэ и Идахати"

О-Сае. Проснулся?

Идахати снова закрывает глаза.

Кускэ (подходя к нему). О-Сае уже давно здесь. Вставай. (Расталкивает его.)

Идахати. Пошел прочь!

О-Сае. Идахати! Милый…

Идахати. Ну, чего тебе?

О-Сае. Ты все пьешь?

Кускэ. Каждый день.

Идахати. Тебе чего? Скройся.

Кускэ. Ладно, ладно. (Уходит в кухню.)

О-Сае. Ты бы немного попридержался. С сакэ-то.

Идахати. «Попридержался»… Что ж, по-твоему, от этого в князья произведут? Ха-ха-ха! Нет, любезная, – с волками жить, по-волчьи выть. Что было, то прошло, живешь среди падали, ну и пей – единственный способ забыться.

О-Сае. Да ты не только пьешь. Ходит молва, что ты в кости играть начал, скандалишь. Смотри – дойдет до вашего главного. Уж слишком ты переменился! Прямо плакать хочется.

Идахати. Все по твоей милости. Если благородный, родовитый самурай стал таким, то только потому, что ты живешь на этом свете.

О-Сае. Конечно, все дело во мне. (Плачет.) Я и прошу тебя простить меня, но только в каком бы низком положении человек ни был, если он честен, если сердце у него правое, – боги и будды…[18]18
  Имеются в виду «исконные» японские боги, которым поклонялись японцы до распространения буддизма (VI–VII вв.), а также будды, по происхождению – индийские божества.


[Закрыть]

Идахати. Что «боги и будды»?… До них мне дела нет. Оставь свои проповеди. (Хватает бутылку и пьет прямо из горлышка.)

О-Сае (пытаясь удержать его). Опять…

Идахати. Пусти! Тебе какое дело? Эй, бонза! Принеси погорячее.

Кускэ (выглядывает из кухни). Как же, старшина… Ведь О-Сае так просит…

Идахати. Ты в нее втюрился, что ли? Не разглагольствуй, а скорей неси.

Кускэ. Сейчас. (Скрывается.)

О-Сае. В Ёсиваре ты столько не пил. Неужели человек так меняется? (Плачет.)

Идахати. Все одно и то же. Когда ты под боком, и сакэ не веселит. Нечего тебе здесь делать… Ступай! Слышишь?

О-Сае. Идахати, я о тебе же тревожусь.

Идахати. Напрасно. (Толкает ее.)

О-Сае. Если ты меня гонишь, я уйду, но прошу тебя, Идахати, попридержись немного.

Идахати. Опять за свое? Если ты сейчас же не уберешься, я тебе покажу. (Хватает бутылку и угрожающе встает.) Вон, вон отсюда!

Кускэ (выбегая из кухни). Старшина! Старшина! Нельзя рукам волю давать. Еще изувечишь ее. Стой, подожди! (К О-Сае.) А ты бы ушла отсюда. Старшина выпил…

Идахати. Вон! Сейчас же вон!

О-Сае. Я ухожу…

Идахати. То-то же… Здесь тебе делать нечего.

О-Сае. Все-таки… ты… (Хочет приблизиться к нему.)

Кускэ (не пуская ее). Уходи, уходи… Видишь, он рассвирепел, еще прибьет…

Идахати. Бонза, выпроводи эту чертовку!

Кускэ. Хорошо, хорошо. (То удерживая Идахати, то утешая О-Сае, выходит вместе с ней в сад.) Как раз и дождь перестал. До Синагавы – не близко… Поспеши, может быть, успеешь до дождя.

О-Сае. Да… До свиданья, Кускэ. Спасибо тебе. (Утирает слезы

и надевает шляпу.)

В этот момент появляется Усидзо, ведя за собою О-Кумэ.

Кускэ (замечая их). А, Усидзо, ты? (При виде О-Кумэ.) Эге! Вот так красотка! Это и есть сегодняшняя невеста?

Усидзо. Она. (Делает ему знак, чтобы молчал.)

О-Кумэ. Я… (Пытается вырваться.)

Усидзо (держит ее). Сейчас мы тебе все объясним… Не ломайся! Иди… (Тащит ее за собой в комнату.)

О-Сае в недоумении следит за этой сценой. Потом тихо отступает в тень и наблюдает за происходящим, оставаясь незамеченной.

Усидзо. Входи, входи. Теперь это твой дом.

О-Кумэ. Что?…

Усидзо. Э… чего ломаешься! (Втаскивает ее насильно в дом.)

Идахати (к Усидзо). Спасибо, братец, спасибо. Эй ты, О-Кумэ! Здорово! (К Кускэ.) Ты чего стоишь, уши развесил? Готовь сакэ.

Кускэ. Сейчас. (Уходит в кухню.)

О-Кумэ в сильном волнении.

Идахати. Чего ты оробела? Знать, судьба, чтоб красотка О-Кумэ из чайного домика в Асакусе стала хозяйкой у парии. Пойми это – и успокойся. Здесь по крайней мере сакэ вдоволь. Что ж? Не будем терять время… ты мне нальешь, а? (Кричит в кухню.) Где сакэ?

Кускэ (из кухни). Сейчас, сейчас. Вот спешка-то. (Выносит бутылку и ставит перед Идахати; к О-Кумэ.) А ты, красотка, наливай.

Усидзо. Ладно, ладно… Иди-ка лучше туда (показывает за дом) и посторожи.

Кускэ. Нечего сказать, должность хорошая…

Идахати. Чего ты там?

Кускэ. Ничего… (Уходит в кухню.)

Усидзо. Ну, старшина, начнем, что ли?

Идахати. Конечно. (Берет бутылку.) Эй, О-Кумэ, налей-ка!

Давеча я заплатил тебе немало.

О-Кумэ в замешательстве.

Идахати. Вино сегодня утром было отличное.

О-Кумэ молчит.

(Резко.) Ты не хочешь?…

О-Кумэ. Сейчас. (С отвращением берет бутылку и наливает сакэ.)

Усидзо. Когда эти девчонки наливают – вкусно! (Смеется.)

Идахати. Это все твоя работа.

О-Кумэ. Усидзо… отведи меня, как ты и говорил, домой.

Усидзо. О чем толкуешь, не понимаю…

О-Кумэ. Это я не понимаю. Прибежал давеча к нам, наговорил, будто тетка моя внезапно заболела и просит сейчас же к ней прийти… Я помчалась, и вдруг на дороге меня схватил и силой затащил в ваши селения.

Усидзо. Что ты болтаешь? Как же так: «Силой затащил!» Это средь бела дня-то? Ведь ты не ребенок… Если б не захотела, тебя бы здесь не было! Разве не по доброй воле ты пришла?

О-Кумэ. Нет, нет! Ты меня тащил, угрожая, что, если я закричу, – убьешь.

Идахати. Будет вам… Что теперь об этом толковать. (К Усидзо.) Кандзи должен что-нибудь купить на закуску.

Усидзо (берет бутылку). Эй ты, О-Кумэ, не нальешь ли и мне, а?

О-Кумэ не двигается с места. Усидзо наливает сам и пьет.

О-Кумэ. Пока еще не стемнело, отпустите меня домой. Там, вероятно, уже хватились…

Усидзо. Ладно, я тебя отпущу, только эту ночку ты переночуй у нас.

О-Кумэ. Нет, нет.

Усидзо. Вот упрямица. (Бросает взгляд на Идахати.)

Идахати (кивает головой, встает и берет копье). Эй, ты!.. Что скажешь, если я тебя сейчас пощекочу этим копьем?

О-Кумэ. Что?…

Идахати. Я сегодня уже колол одну женщину, там, в Кодзукаппаре. (Смеется.) Видишь, все в крови. (Показывает.)

О-Кумэ. О… (Дрожит от страха.)

Усидзо. Эта штука больно колется.

Идахати. Если ее вогнать под девятое ребро…

О-Кумэ. О…

Идахати. Кто угодно заорет. Ха-ха-ха!

О-Кумэ. Нет… больше здесь… (Вскакивает и пытается соскочить с галереи в сад.)

Идахати (удерживает ее древком копья). Стой, не упирайся! Я давно тебя заприметил в Асакусе, но знал, что. так просто дело не выгорит… я ведь из парий. Вот и доверился сообразительности Усидзо. Он и приволок тебя. Теперь хочешь не хочешь – ты моя. Побудешь пока у меня в женах… А там, как надоешь, отпущу в Кавасаки или подальше: в Каногаву, Фудзисаву – куда хочешь, в любую из пятидесяти трех станций.[19]19
  Имеются в виду пятьдесят три станции на тракте Токайдо, соединявшем древнюю столицу Японии Киото с городом Эдо, фактическим центром страны в XVII, XVIII и в первой половине XIX в. Пятьдесят три станции тракта Токайдо, бывшего оживленной транспортной артерией феодальной Японии, увековечены в знаменитом цикле гравюр художника Хиросигэ «Пятьдесят три станции Токайдо».


[Закрыть] Эй, Усидзо! Уговори ее… Ведь я с тобой поделюсь.

Усидзо. Спасибо. О-Кумэ! (Подходит к девушке, хватает ее за руки и опять втаскивает в комнату.) Хватит! Подумаешь, какая недотрога. Ну что ж?… Раньше – с вашими беспутными бонзами и храмовыми служками, а теперь с нами… Лучше не рыпайся. Вот эту штуку… (показывает копье) видишь? Ею старшина людей убивает. Понимаешь? Тем и живет.

О-Кумэ. Боже! (Дрожит.)

Идахати. Что ж, согласна? Отвечай прямо.

О-Кумэ падает и рыдает. О-Сае, наблюдавшая всю эту сцену, делает движение, как будто хочет выйти из своего укрытия. Появляется Кандзи. На голове у него – полотенце, в руках – мешок. За ним следом бежит О-Току – тетка О-Кумэ.

О-Току. Послушай, ты… Кандзи.

Кандзи. Отстань!

При виде их О-Сае снова отходит в тень.

О-Току. Мне сказали, что она, наверное, здесь.

Кандзи. Ничего я не знаю.

Оба входят в сад. О-Току замечает О-Кумэ.

О-Току. Ах, О-Кумэ! Значит, ты все-таки тут?

О-Кумэ. Тетя!

О-Току. Я вышла из дому за покупками, слышу, говорят, что О-Кумэ и Усидзо ушли к париям. Что бы это значило, подумала я, – и вот пришла разузнать. (К Усидзо.) Зачем ты сюда ее привел?

Усидзо. Просила – вот и привел.

О-Кумэ. Нет, нет… и не думала просить. Он насильно…

Идахати. Замолчи! (К О-Току.) Если ты на самом деле ее тетка, тогда слушай: я беру О-Кумэ в жены.

О-Кумэ. Что?…

Кандзи. Вот именно. Чем не невеста?

О-Току. Что вы говорите? Отдали мы ее в чайный дом,[20]20
  То есть продали в услужение в один из чайных домов, где нравы отнюдь не отличались строгостью.


[Закрыть] потому что обстоятельства вынудили… Мужа для нее к себе в дом возьмем.

Идахати. Ну что ж. Тогда я пойду зятем. Сколько приданого

принесу!

Усидзо. Где там… Раз она побывала у парий – это прилипло к ней навсегда. К людям уйти уже нельзя. Придется примириться, делать ведь нечего, а?

О-Току. Нет, нет!

Идахати. Значит, ты не согласна?

О-Току. Еще что… Затащили девушку обманом… То в зятья хочет идти, то в жены ее взять… Безобразие! Я этого так не оставлю.

Идахати. Что? Затащили обманом? Что ты такое говоришь? Кандзи, поддай-ка ей слегка!

О-Кумэ. Что? Что такое?

Усидзо. Ты сиди и молчи.

Идахати. Эй, бонза! Неси сюда полено.

Кускэ. Что еще? (Скрывается в кухню и возвращается с поленом.)

Кандзи. Теперь поколоти-ка ее немножко.

О-Току. Это уж слишком. (Хочет бежать, но Кандзи хватает ее за шиворот.)

Кускэ. Слушай, ведь она старуха… Не годится ее колотить.

Кандзи. Э, баба ты! Давай сюда! (Замахивается поленом на О-Току.) Я эти шутки люблю!

О-Кумэ. Стой, подожди!

Усидзо. Значит, согласна? Да?

О-Кумэ колеблется.

Идахати. Бей!

Кандзи. Ну, бабка, соглашайся скорей. (Ударяет ее.) Ну, как? (Бьет.)

О-Кумэ. О, пощади!

Усидзо держит ее. Идахати со смехом пьет сакэ.

О-Сае (выбегая из своего укрытия). Разве так можно?

Кандзи. Это еще кто? (Оборачиваясь.) О-Сае? Ты? Не мешай, пусти.

О-Сае. Нет. Идахати! Разве можно похищать девушек?

Идахати. А ты здесь вертелась? Чего вмешиваешься не в свое дело? Убирайся!

О-Сае. Нет, не уйду. Нельзя так, Идахати…

Идахати. Вот пристала. Кандзи! Дай и ей хорошенько.

Кандзи. Как? (Слегка колеблется.)

Идахати. Бонза! Помоги ему.

Кускэ. Нет. Этого нельзя. (Отступает.) Меня уж уволь. Наму Амида буцу.

Идахати. Ах, трусишки.

О-Сае (к О-Току). Не бойся… я здесь.

О-Току. Помоги нам.

О-Сае. Предоставь это мне.

О-Току. Прошу тебя. Дай нам обеим уйти отсюда целыми и невредимыми.

Идахати. Такиуйдете. О-Сае! Ты отстанешь?… (Поднимается с угрожающим видом.)

Вбегает Tema.

Тета (к Идахати). Главный зовет. Зачем, не знаю, но чтоб сейчас же шел…

Усидзо. Что это ему понадобилось?

Идахати. Вот уж не вовремя… ну ладно, пойду покажусь и сейчас же обратно. Надоели.

Кускэ выносит из кухни гэта и зонт. Идахати надевает гэта.

Смотрите! Следите хорошенько, чтоб не убежали!

О-Сае. Послушай, Идахати… (Бросается к нему.)

Идахати (отталкивает ее ногой; раскрывает зонт). Тета! Ты со мной. (Уходит налево.)

О-Сае с горестным видом смотрит им вслед. Легкий шум дождя. Крик лягушек.

Занавес

Действие третье

Картина первая

Задняя сторона жилища Идахати. Налево – полуобвалившийся колодец; около него – группа ивовых деревьев, возле которых протянуты бамбуковые жерди для просушки белья. На них развешано разное тряпье. Вечер того же дня. Накрапывает небольшой дождь. Вдали – звук барабана.

Справа выходит женщина из парий – О-Тацу; она повязана платком.

О-Тацу. Ах, ах… Кажется, сегодня польет по-настоящему. Уже вечер, а я забыла убрать белье. (Начинает снимать белье.)

Слева входит О-Тора с корытом в руках.

О-Тора. Чтоб ей, этой погоде! (Замечает О-Тацу.) Э…Э… Стой, стой!

О-Тацу. Чего тебе еще?

О-Тора. Стой, голубушка! (Подходит к ней.) Ты чью это

рубашку держишь, а?

О-Тацу. Моего мальчонки.

О-Тора. Нет, вы только послушайте! Я вывесила сушить… А она – «моего мальчонки»! Будет врать-то! Давай сюда.

О-Тацу. Что это ты городишь?

О-Тора. Вот это рубашка моего сына. Давай сюда, без разговора.

О-Тацу. Таких рубашек на свете сколько хочешь. Я, голубушка, чужого сроду не брала. Оставь свои шуточки. (Хочет уйти.)

О-Тора (бросаясь за ней). Ах так? Давай сюда, говорят тебе!

О-Тацу. Никак, ты меня за воровку принимаешь?

О-Тора. Раз стащила, значит – стащила. Что тут говорить? Выходит – воровка.

О-Тацу. А кто хотел стянуть гэта у Кандзи? Кого поймали и отдули метлой?

О-Тора. А ты уже забыла, как украла у Дэнхати ведро, а?

О-Тацу. Что?… Ах ты воровка проклятая!

О-Тора. Сама воровка!

О-Тацу. Я тебе сейчас…

О-Тора. Подожди же, каналья.

Дерутся. Справа выглядывает Кускэ и бросается их разнимать.

Кускэ. Стойте! Нельзя подымать шум. Слава богу, напоил и уложил, а вы тут…

О-Тацу. Идахати спит?

Кускэ. Старшины нет дома. Усидзо и Кандзи… Проснутся – опять скандал будет. Потише вы.

О-Тора. Да как же… мои собственные рубашки вот эта воровка…

О-Тацу. Ты опять за свое?

О-Тора. Всегда скажу…

Опять хотят затеять свалку, но Кускэ их останавливает.

Кускэ. Да бросьте вы… говорят вам. Ступайте туда, где никого нет, и хоть загрызите, хоть убейте друг друга – дело ваше. Пошли, пошли! Уходите отсюда, прошу.

О-Тацу. Подожди, Кускэ… ведь эта скотина…

Кускэ. Ладно, ладно. Ступай, ступай. Ну! (Выталкивает их.) Бабье проклятое. Едва-едва уложил… Проснутся, не дай бог! (Оглядывается по сторонам.)

Справа крадучись появляется О-Сае, за нею – О-Кумэ и О-Току.

О-Сае (к Кускэ). Что, можно?

Кускэ. Можно, можно. Темно, и дождь идет. Самый раз!

О-Сае. Усидзо и Кандзи – совершенно пьяны… и спят… Надо надеяться, ничего не услышат.

О-Кумэ. Подумать только. Сначала сказал, будто тетушка больна, потом сюда притащил. Ведь это же прямо ужас какой-то. Если бы не вы – не знаю, что было бы… Как нам отблагодарить вас, и не представляю.

О-Току. Еще бы! Тетка да племянница – всего только и есть на земле… Случись что-нибудь с нею, что я отвечу ее матери на том свете? Если все сойдет благополучно, все по милости милосердной Каннон! А ваше благодеяние никогда не забудем.

О-Кумэ. Сегодня уж не до того, простите, но потом обязательно поблагодарим вас как следует.

О-Сае. Я живу далеко, в Синагаве, и приходить благодарить меня незачем. А вот пока мы разговариваем, как бы нас не заметили…

Кускэ. Верно. Пока будете лясы точить, еще вернется старшина. То-то будет дело.

О-Сае. Идите, идите! Кускэ! Пойди с ними…

Кускэ. Я провожу до самого выхода.

О-Току (кланяясь). Уж и не знаю…

О-Кумэ и О-Току (вместе). Как благодарить вас.

О-Сае. Идите! Смотрите будьте осторожны.

О-Кумэ и О-Току направляются к выходу, Кускэ показывает им дорогу.

Ну, слава богу. Пока его нет дома, им удалось бежать… Что-то теперь будет? (Погружается в раздумье.)

Звук барабана. Справа появляется Кандзи, сильно пьяный. В руках у него копье.

Кандзи. Эй вы, черти! Беда, беда! Бабы пропали! (Оглядывает все закоулки.)

О-Сае. Кандзи! Я здесь.

Кандзи. А, О-Сае!

О-Сае. Ты едва на ногах стоишь. Ступай-ка лучше в дом. Покойней будет.

Кандзи. Беда случилась. Пьян? Где там пьян!.. (Мечется по сцене.) О-Сае, где девки?

О-Сае. Не знаю.

Кандзи. Не знаешь? Вот так штука. (Раздумывает.)

Входит Идахати с зонтиком в руках.

Идахати. Черт бы побрал этот дождь! (Присматривается к О-Сае и Кандзи.) Эй, кто тут торчит в темноте?

Кандзи. Старшина! Обе женщины убежали.

Идахати. Как? Ах, негодяй! Где О-Сае?

Кандзи. Она здесь.

Идахати (присматривается). Это О-Сае там стоит?

О-Сае. Да…

Идахати. Я все понял. (Хватает ее за руку.) Это ты выпустила их? Признавайся, ну?

О-Сае. Да… это я их выпустила.

Кандзи. Ты… ты… Вот так штука.

Идахати (в ярости). Я так и думал. Услышала, что я хочу ее взять в жены, и взревновала.

О-Сае. Я тебе уже сказала… Можно ли так человеку перемениться? Как мы уговорились? Пусть будем в разных концах, ты – в Асакусе, я – в Синагаве, но сердца наши будут неразлучны… И вдруг ты берешь себе в жены другую женщину. Пусть хоть на три дня. Где же твой долг по отношению ко мне?

Идахати. У меня нет никакого долга.

О-Сае. Как!

Идахати. Пять лет тому назад я сошелся с тобой и хотел даже жизнью своей пожертвовать. Молодой был, не думал о будущем. А теперь вижу – просто дурак!

О-Сае. Забыл… забыл все… как вместе хотели умереть.(Плачет.) Ты забыл эту рану. (Берется за шею.)

Идахати (проводит рукой по своей шее; саркастически смеется). Что было, то было. А теперь – иначе. Если уж ты мне так предана, то зачем позволила им убежать?

О-Сае. Они были как птички в объятьях змеи. Мне стало жаль эту О-Кумэ, и я ей помогла.

Идахати. Я столько времени приглядывался к этой девчонке, наконец добыл ее, а ты выпускаешь. Нет, этого я тебе не прощу. (Бьет ее.)

О-Сае (падает). Идахати… что ты!

Идахати. Сейчас узнаешь. (Бьет ее зонтом.)

О-Сае. Бей, топчи меня ногами. Сколько хочешь. Бей, бей!

Идахати. Нет, этого мало. Я тебя убью. Эй, Кандзи, давай палку, что у тебя в руках.

Кандзи. Это… копье…

Идахати. Все равно. Давай сюда! (Вырывает у него копье.)

Кандзи (удерживает его). Нельзя, нельзя! Старшина! (К О-Сае.) Беги, беги скорей.

Идахати. Попробуй только.

О-Сае. Неужели ты хочешь меня убить?

Кандзи. Старшина, старшина! Нельзя так.

Идахати. Пусти.

Кандзи загораживает собою О-Сае; Идахати борется с ним; О-Сае бежит к колодцу; Идахати устремляется за ней, ткнув Кандзи копьем. Кандзи падает. О-Сае спотыкается и хватается за дерево. Идахати протыкает ее копьем. О-Сае остается стоять пригвожденной к дереву.

Идахати. Ага! Видела? Совсем как на казни. Значит, суждено мне было убить тебя своей рукой – ту самую, с которой я пять лет назад хотел вместе умереть. За сегодняшний день двоих прикончил вот этим копьем.

Со стороны Ёсивары доносится шум.

Слышно, как поют в Ёсиваре… Будто бы рядом… И я любил эту мерзавку… когда хаживал в Ёсивару. (Горько усмехается.)

Появляется Усидзо.

Усидзо. Смотрю я тут на вас, думаю: что такое со старшиной? Глядь, а он убил О-Сае. Что это ты наделал?

Идахати. Так уж вышло. Вот что, Усидзо, нам с тобою надо отсюда мотать. Больше медлить нельзя.

Усидзо. Что такое?

Идахати. Да всё то дело… с ограблением.

Усидзо. А-а, это когда ты уволок из своего прежнего дома тысячу золотых, а я тебе помогал? Иль открылось?

Идахати. Заметили, что грабители были парии. Начали дознание. Сейчас меня позвал наш главный. Выспрашивал и так и сяк. Ничего не знаю, говорю. Отпустил, да только вижу я, что он как будто немножко подозревает. Вот и решил: подхвачу О-Кумэ и улепетну куда-нибудь. Прихожу, и на тебе – нет девки. Уж очень забрало меня за живое. Ну и… (Показывает пальцем на тело О-Сае.) Дура!

Усидзо. Вот оно что. Это и меня касается. Зевать нельзя.

Идахати. Я сегодня же ночью отсюда уйду… Попробую скрыться на время где-нибудь в Дзесю… А ты убери ее (указывая на О-Сае), да и ноги в руки. Там валяется Кандзи – подыми его, и пусть он тебе поможет.

Усидзо. Как? И Кандзи?…

Идахати. Он без сознания – только и всего. Сейчас придет в себя. Значит, ладно, Усидзо? (Хочет идти.)

О-Сае (открывает глаза). Идахати!

Идахати. Чего тебе? (Останавливается.)

О-Сае. Исправься… Стань как прежде… (Слабеет.) Воды, воды…

Усидзо. Воды просит.

Идахати. Предсмертная жажда. Дай ей.

Звон колокола.

Что? Уже десять часов? Ну и короткие же вечера теперь стали.

Колокол мерно звонит. Усидзо набирает из колодца воду в оставленное О-Торой ведро и зачерпывает оттуда бамбуковым ковшом.

Усидзо (подходя к О-Сае). На… вот тебе воды. (Подносит к ее губам ковш.) Да, старшина…

Идахати. Чего еще?

Усидзо. Ведь это – та самая, которую ты так любил, что готов был вместе с нею умереть. Да… человека не поймешь.

Идахати. Верно: человек, брат, штука непонятная.

Усидзо. Непонятная… (Невольно выпускает О-Сае из рук.)

Она со стоном падает на землю и умирает. Из Ёсивары. доносится шум.

Сегодня они что-то уж очень веселятся. (Смотрит на О-Сае.) Ну, из нее уже дух вон. Простись с ней, что ли, ведь не чужая.

Идахати. Не терплю я этого. (Уходит направо.)

Усидзо. Да… Вышло здорово нехорошо. Как же быть-то? Ведь я один с ней не справлюсь. (Подходит к Кандзи.) Эй, Кандзи, Кандзи! Вставай! Ну, Кандзи. Вставай! (Дает ему воды.)

Кандзи (немного приходя в себя). Мы… Нельзя… Нельзя…

(Как будто в бреду.)

Усидзо. Чего тут «нельзя». О-Сае уже на том свете.

Кандзи (окончательно приходя в себя). Что?…

Усидзо. Помоги мне. Давай уберем тело.

Кандзи. Вот так штука.

Появляется Кускэ.

Кускэ. Что здесь у вас такое? (Останавливается в изумлении.)

Усидзо. Тише ты. Старшина убил О-Сае.

Кускэ. Что он наделал! Ох, ох!.. Бедняжечка. Наму Амида буцу. (Кланяется телу О-Сае.)

Усидзо. Вот твое «Наму Амида буцу» и пригодилось в первый раз за все время. (Смеется.)

Кандзи. Даже я… и то сам не свой. Наму Амида буцу.

Усидзо. Ну, и ты туда же! Нечего тут мешкать. Давай скорей уберем ее.

Уносят тело О-Сае налево. Звук барабана.

Кускэ. Был бы я здесь, он и меня бы прикончил, пожалуй. Ах, ах, ах… Наму Амида буцу.

Появляется Xарада Госитиро; впереди – Рокудзо с фонарем в руках. За ними – несколько слуг.

Госитиро (к Кускэ). Эй! Здесь живет пария Идахати?

Кускэ (перепуганный). Хэй! Здесь, здесь.

Госитиро (слугам). Я войду и переговорю с ним, а вы окружите дом – и никого не выпускайте.

Слуги. Ха!

Кускэ. Я больше не нужен?

Госитиро. Нет! Ступай, ступай.

Кускэ. Ха! Наму Амида буцу. (Быстро убегает налево.)

Госитиро. Рокудзо! Ты тоже подожди меня здесь.

Рокудзо. Ха! (Становится на страже с фонарем в руках.)

Госитиро скрывается направо. Шум дождя. Сцена поворачивается.