Текст книги "Бег навстречу себе. О марафонах, жизни и надежде"

Нас выстроили в два ровных ряда перед сценой, на которой задорные тренеры проводили разминку, подбадривая бегунов. Предусмотрительно я встала в отсек[21]21
  Слово «кластер» появилось в моем лексиконе уже после того, как я стала марафонцем.


[Закрыть] финиширующих за четыре часа тридцать минут. Мы ждали. Настраивали гаджеты, в очередной раз перевязывали шнурки, снова и снова тянули мышцы, разминали колени.

Сердце замерло. Начался отсчет. Выстрел. Старт. Радостные возгласы, движение толпы. И вот я вместе со всеми выбежала за линию старта, увидела улыбающиеся лица бегунов, немногочисленных болельщиков.

15 сентября 2013 года

«Эйфория захлестывает меня уже на первом километре. В голове пульсирует одна-единственная мысль: “Я бегу марафон! Не могу поверить! Я бегу марафон!” Радостно. И неважно, что будет дальше, ведь впереди – настоящее приключение. Я доверяюсь своим ногам и отпускаю наконец последние страхи. Бегу!

Первые десять километров. Бежим по Краснопресненской набережной до “Москва-Сити”, где строители, отложив работу, выглядывают на нас из-за ограждений, фотографируют. Затем в сторону станции метро “Улица 1905 года”, через парк. Дорога идет чуть в горку, дыхание сбивается. Вдох-выдох через рот, продолжаем движение. Вокруг редкие прохожие, бредущие по своим воскресным делам. Чувствую значимость происходящего, будто сегодня мы творим историю. Ощущаю единение со всеми бегущими, каждый из которых – один на один со своей марафонской дистанцией.

Пятьдесят одна минута. Средний темп – 5:07 на километр. Стараюсь не разгоняться, экономлю силы. Откровенно мешает сумка на поясе, которая то и дело съезжает вверх. Не прекращается моросящий дождь, усиливается ветер. Плотные мокрые тайтсы неприятно облегают, липнет кофта с длинными рукавами, парусит стартовая футболка сверху. Встречается первый пункт освежения – здесь вода, губки. Дальше будут еще и разноцветные изотоники.

Через каждые пять километров волонтеры раздают бананы, апельсины, изюм. Сама собой необходимость гелей и батончиков, которые я раньше никогда на себе не испытывала, отпадает. Несмотря на то что знающие люди советуют подкрепляться каждые десять-пятнадцать километров, весь мой запас провианта так и остается нетронутым: на протяжении всего марафона я пью только воду.

Люди бегут такие разные – кто-то в забавном костюме, а кое-кто даже с собакой на поводке, и у каждого своя манера бежать. Невзирая на накапливающуюся усталость, все улыбаются, машут фотографам, сопровождающим нас на велосипедах, находят силы и пару секунд на то, чтобы перекинуться шуткой с немногочисленными болельщиками.

На пятнадцатом километре я не могу более терпеть и выбрасываю сумку со всеми гелями, так и не попробовав ни одного из них. Тем временем город окончательно просыпается. Прохожие на обочинах реагируют на нас, бегущих, на удивление восторженно. Хотя изредка раздаются и возмущенные возгласы о том, что из-за нас перекрыт весь центр и невозможно попасть домой.

Бежим по Крымскому мосту от станции метро “Парк культуры” до входа в Парк Горького, мимо высотки на Котельнической, в сторону Мясницкой. Двадцать километров за спиной. Прошел один час и пятьдесят одна минута. Скорость постепенно снижается: вторую десятку я одолела, пробегая километр за 5:16.

Эйфория первых километров проходит – дальше я бегу, полностью сосредоточившись на процессе. Главное – держать постоянный, не рваный темп. Труднее даются подъемы, которых я насчитала пять за все время пути (нужно будет больше поработать над бегом в гору). Уже начинаю отслеживать километры, на которые вначале не обращала внимания, считаю часы и минуты – прохожие подсказывают точное время. (Да, по дороге я спрашивала, который час, – так я пыталась контролировать лимит времени.) Очень хорошо, что удается сэкономить хотя бы десять минут, закончив двадцатку менее чем за два часа.

Скоро уже наступит отметка, за которой открывается бездна: я преодолею свой максимум в двадцать восемь километров – и не знаю, на сколько меня хватит после этого. Вспоминаю рассказы бывалых марафонцев: все говорят, что настоящий марафон начинается после тридцать пятого километра.

Двадцать пять километров. Мы пробегаем где-то в районе Цветного бульвара. Я узнаю и не узнаю улицы города. Нет машин, мы бежим прямо по проезжей части, а перед нами открываются все новые и новые, доселе невиданные ракурсы знакомых панорам.

Ноги уже дают о себе знать. Я еще ни разу не остановилась и ничего, кроме воды, не употребила. Подумав, что, наверное, стоит положить в себя что-то энергетическое, хватаю все-таки на пункте питания половинку банана.

Двигаемся в сторону Тверской. Смотрю прямо перед собой – обнаруживаю, что бегу по центру обычно запруженной машинами, широкой полосы дороги с видом прямо на Исторический музей, за которым угадывается Красная площадь. Феерия.

За вид приходится платить. Становится тяжело. Я то и дело бросаю взгляды на часы: сто, двести, триста метров – километр, сто, двести, триста – еще один… Асфальт, откуда-то брусчатка, снова асфальт. Льется дождь, волосы прилипают к лицу. Вдох, выдох. Шаг, другой.

Незадолго до поворота на Моховую преодолеваю отметку в тридцать километров. Отсюда с каждым новым метром повышается мой личный рекорд: так далеко я еще не забегала. Прошло два часа и сорок одна минута, темп снова падает – 5:24 на километр.

“Только не останавливайся”, – повторяю я, как мантру. Максимально собраться, выжать все, что осталось в ногах. Вижу усталость на лицах бегущих вровень со мной: расстояние между нами все больше, но почти никто не переходит на шаг.

Бежать остается всего-то десять километров с небольшим, но с каждым шагом сил все меньше. Тридцать два, тридцать три, тридцать четыре… Софийская набережная, Кремль, храм Христа Спасителя. Мы – мимо. Вон Петр вдалеке. Мы сильно растягиваемся, возле меня почти никого.

По обочинам в оцеплении стоят полицейские. Им холодно и скучно. Волонтер протягивает бутылку с водой, я делаю глоток. Роняю бутылку, она падает, фонтаном распуская воду. Слышу слова поддержки каких-то незнакомых людей, а в голове только одно: “Не останавливайся”. Я уже улучшила отмеренный самой себе результат в четыре с половиной часа, но хочу ускориться, а ноги отказываются двигаться быстрее. Наклоняюсь сильнее вперед, тяну себя. Еще совсем немного, Оксана.

Тридцать пять. Я бегу уже три часа одиннадцать минут. Теряю еще четыре секунды темпа – 5:29. Кажется, что плетусь, а не бегу.

Тридцать шесть. Фрунзенская набережная плывет по левую руку. Где же стадион? Шепчу: “Боже, дай мне сил!” Не останавливаться, только не останавливаться, только не сейчас, иначе зачем все эти километры за спиной… И я продолжаю бежать.

Показывается мост. Тридцать восемь. Мы уже на территории “Лужников”. Я издаю какие-то нечленораздельные звуки, – кажется, это стон. Появляются слезы, смешиваются с дождем. Еще совсем немного, но это будут самые долгие три километра – каждый за пять минут тридцать пять секунд. Ноги двигаются, как заведенные, сами по себе. Последний глоток воды, девочка-волонтер подбадривает: “Совсем немного”. И ведь правда. Стараюсь ускориться. Ну хоть пару секунд, ну пожалуйста! Ничего не получается. Кажется, ноги мне больше не подчиняются, бегут сами по себе, не обращая внимания на мои усилия.

Вижу баннеры с подсказкой, что сорок километров позади. Все, остается чуть-чуть. Больно. Вижу, что и тем, кто бежит со мной рядом, трудно.

Сорок один. Поворот на Большую спортивную арену. Но я все еще не вижу арки с надписью “Финиш”, не вижу встречающих болельщиков. Не вижу конца.

Сорок два. Внезапно дорога заканчивается у входа на стадион. Большая арена. Только в этот момент я осознала, что самые последние метры марафона состоятся там, где всего месяц назад соревновались мировые чемпионы. Такой внезапный финиш становится шоком. Будто я выиграла свою Олимпиаду и собрала все золото разом.

Наверное, это и называется эйфорией бегуна. Я вбегаю на стадион, вижу финишную арку по левую руку, слышу возгласы людей на трибунах. Конечно, зрителей там почти нет, но в голове у меня все вокруг рукоплещет. Под ногами разметка – двести метров, сто метров, пятьдесят… Из последних сил. Во всем теле боль.

Наконец заветный финиш прямо передо мной. Три, два, один. Последний рывок – и я оказываюсь за финишной чертой. Всё».

Я стояла по ту сторону марафона. Сорок два километра и сто девяносто пять метров. Три часа пятьдесят четыре минуты и двадцать девять секунд.

По щекам текли слезы, словно у роженицы, спустя несколько мучительных часов держащей на руках своего младенца. Мне уже не было больно (а было ли, хотя толком ни стоять, ни идти я не могла: мышцы одеревенели, трудно было согнуть ноги, чтобы просто присесть. В тот миг я плакала не от боли и не от усталости, но от счастья, самого настоящего, которое чувствуешь на самом глубоком физическом уровне каждой клеточкой измученного тела.

Повалилась на дорожку стадиона, увидела небо над головой. Полное обнуление, легкость, свобода, осознание безграничности своих возможностей.

Не помню, сколько времени провела в полузабытьи под марафонским кайфом, но в какой-то момент меня и еще нескольких таких же финишеров попросили освободить территорию. Нужно было уходить. Я бросила последний взгляд на финишную арку, принимавшую все новых и новых марафонцев. Сделала памятное фото, подобрала раскиданные вещи и на негнущихся ногах поплелась к выходу со стадиона, все еще утирая слезы. Большая спортивная арена закрывалась на долгую реконструкцию, а у меня начиналась новая жизнь.

На улице стояли поджидающие марафонцев друзья и родные. Совершенно не осознавая, в какой реальности нахожусь, я направилась в сторону раздевалок. Кругом сидели, ходили, стояли усталые, но очень счастливые люди: кто-то доедал гречку, запивая чаем, кто-то почему-то отжимался, кто-то тепло обнимался с близкими.

Я забрала вещи, переоделась и двинулась в сторону метро, где все было как прежде: люди ехали по своим воскресным делам, не подозревая ничего о том великом, что я пережила. А мне хотелось кричать во все стороны, рассказывать всем и каждому о том, что со мной случился марафон. Спустя четыре месяца после того, как я дочитала Мураками, я переживала один из самых счастливых дней в жизни. Как жаль, что первый марафон может быть только один.

Затем вновь потекла обычная жизнь, которая больше не была обычной.

Восстановление прошло очень быстро: уже через день после марафона я пробежала восемь километров, а в следующие выходные отправилась в Абхазию, где сходила в небольшой горный поход. Ноги реагировали с благодарностью (подобное лечим подобным). Постепенно я втягивалась в прежний тренировочный режим, избавлялась от образовавшихся запасов углеводов, приходила в себя, снова и снова рассказывала друзьям и знакомым свою новую – марафонскую – историю.

Теперь я хотела бегать быстрее, поэтому практически сразу после марафона отправилась в школу бега I Love Running (ILR), через которую, кажется, прошли почти все бегуны Москвы. Думаю, что не сильно совру, сказав, что в 2013 году у ILR не было альтернатив. Это был и есть очень заманчивый формат: команда, тренер, целевой старт в красивом интересном городе, необременительные тренировки с акцентом на социализацию. Я (не) влилась в уже существующую группу, поскольку намеревалась подготовиться к своему собственному старту – полумарафону в Амстердаме 20 октября 2013 года, который не совпадал с целевым стартом потока. Это был мой первый забег за рубежом и первый официальный полумарафон, который я, забегая вперед, преодолела за 1:41:19.

Но и этот опыт был, конечно, полезен. За те два месяца, что я провела в ILR, я узнала, что такое интервальные тренировки, СБУ, познакомилась с другими бегунами и великолепной Ириной Борисовной Подъяловской[22]22
  Cоветская легкоатлетка, победительница и призер чемпионатов СССР, рекордсменка СССР и мира (мировой рекорд на дистанции 800 метров в эстафете 4 × 800 не побит с 1984 года до сих пор), заслуженный мастер спорта СССР.


[Закрыть].

Однако после пары месяцев в I Love Running в какой-то момент мне стало скучно – сначала в группе для начинающих, и тогда я перескочила в «старшую», а потом и в ней. Приходя на тренировки, я неизменно старалась, безотносительно задания Ирины Борисовны, всех обогнать, что было, конечно, неправильно. Мне хотелось большего, чем просто общение и тренировочное веселье, и я довольно быстро поняла, что формат ILR мне не подходил. Впереди была зима, а на будущий год я уже планировала следующий марафон.

В этот момент меня и нашел Максим Денисов, который вместе с Сергеем Сорокиным создал марафонский клуб «Гепард». В том же 2013 году я стала одной из его первых учениц.

Глава II. Зависимость

Механизм формирования страсти

Наверняка вы слышали про эйфорию бегуна. Обычно под этим выражением понимают радость, которая захлестывает спортсмена на финише соревнований. Однако на самом деле это самый настоящий «приход», какой бывает от употребления наркотика. Биохимия бега схожа с биохимией других зависимостей, будь то алкогольная, наркотическая или никотиновая.

Привыкание формируется одновременно на физическом и психологическом уровнях.

Еще в 2015 году в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America вышла статья[23]23
  Fuss J., Steinle J., Bindila L. et al. A runner’s high depends on cannabinoid receptors in mice // PNAS. October 5, 2015. URL: https://www.pnas.org/content/112/42/13105.abstract.


[Закрыть], в которой было показано: мыши, побегав в колесе, становятся более спокойными и менее восприимчивыми к боли. Runner’s high, та самая эйфория бегуна, говорится в исследовании, – это субъективное чувство благополучия, которое некоторые люди испытывают после длительных тренировок. Этот эффект, вопреки распространенному мнению о выбросе эндорфинов, возникает из-за активации эндоканнабиноидных рецепторов. Эндоканнабиноиды – это вещества, по строению и действию похожие на действующие компоненты гашиша и марихуаны, только вырабатываются они нейронами головного мозга.

Пробежка взбалтывает в нас целый коктейль гормонов и химических веществ.

• Дофамин, известный как гормон радости, – человек получает в избытке от приема героина и ЛСД, а во время бега он вырабатывается тоннами. Одновременно это и нейромедиатор[24]24
  То же, что нейротрансмиттер, – биологически активное химическое вещество, посредством которого осуществляется передача электрохимического импульса от нервной клетки через синаптическое пространство между нейронами, а также, например, от нейронов к мышечной ткани или железистым клеткам.


[Закрыть], который создает сильное ощущение предвкушения результата, препятствуя синтезу других нейромедиаторов, благодаря которым мы чувствуем удовлетворенность и счастье. Это основа нашей мотивационной системы: мы не запрограммированы довольствоваться тем, что имеем, – нам свойственно получать удовольствие не от достижения цели, а от погони за ней.

• Серотонин – нейромедиатор, который отвечает за креативность и расширяет сознание, – вырабатывается за счет работы мышц.

• Адреналин из надпочечников высвобождается в кровь в момент возбуждения и запускает реакцию «бей, замри или беги». Он повышает частоту дыхания и сердечных сокращений, обеспечивая мышцам больший приток кислорода, чтобы у тела и мозга хватило сил как можно быстрее справиться с опасностью. Человек в этот момент испытывает эмоциональный подъем, «кайф», который может длиться до нескольких часов подряд.

Подвергнувшись искусственной стимуляции, организм блокирует самостоятельную выработку таких веществ. Чем больше мы занимаемся деятельностью, обеспечивающей значимое вознаграждение, тем больше дофамина вырабатывается в мозге, что со временем снижает нашу чувствительность к нему. Падение здорового уровня дофамина и серотонина приводит к депрессии – возникает потребность, которая может быть удовлетворена только следующей «дозой». Через пару дней после того, как вы сделали себе «инъекцию», ваше мироощущение меняется. И если раньше вы могли получать удовольствие от обычных дел – отдыха, сна, еды, мелких достижений, – то теперь вы просто ничего не чувствуете. Обычная жизнь перестает вас удовлетворять; более того, то, что раньше радовало, начинает вызывать раздражение, злость и иногда даже агрессию. Вы раз за разом вынуждены возвращаться к занятию, запускающему высвобождение очередной, большей дозы дофамина. Это и становится основой физиологического привыкания.

После бега мы становимся бодрыми, но спокойными и счастливыми, испытываем небывалое удовлетворение и при этом не ощущаем боли. Мы понемногу начинаем привыкать к этим волшебным ощущениям. При этом марафонцы и ультрамарафонцы подвергаются особому риску, так как испытывают большую потребность в веществах, блокирующих боль и усталость, соответственно разница между состоянием до марафона и после будет у них значительнее. Вспомните о травмах, полученных на забегах, или отбитых ногтях, которые вы замечаете только после финиша, но не во время гонки.

При долгом воздержании наступает синдром отмены, симптомы которого – раздражительность, ухудшение сна, головные боли, чувство вины, тревожность. И если бег для вас единственный или главный источник дофамина и эндорфинов (то есть если в вашей жизни нет иных источников радости и удовольствия), то высока вероятность того, что вы крепко подсядете.

При этом некоторые из нас склонны к зависимому поведению. Например, у пациентов с тяжелой формой зависимости от наркотиков диагностируется крайне низкий природный уровень эндорфинов – тех самых гормонов радости и удовольствия. Помимо наследственных особенностей, на выработку серотонина и дофамина влияют и внешние факторы: различные стрессы и психоэмоциональное напряжение. Так, на неуемное желание съесть вечером кусок торта будет влиять отсутствие положительных эмоций в течение дня и стремление их «добрать» (именно поэтому вечером еда кажется вкуснее, а сериалы интереснее). Ну а если перманентный дефицит радости – это то, что характеризует всю вашу жизнь, не исключено, что вы будете бегать запоем.

Одновременно с физиологической развивается и психологическая зависимость. Здесь стоит обратить внимание на связь любой зависимости с удовольствием или страданием: мы получаем удовольствие от обладания предметом зависимости или от совершения какого-либо действия либо страдаем от его отсутствия. Кстати, по мнению Виктора Франкла[25]25
  Австрийский психиатр, психолог, философ и невролог, бывший узник нацистского концентрационного лагеря.


[Закрыть], страдание, а вернее его преодоление, – один из способов наполнить жизнь смыслом, наряду с созиданием и получением нового опыта.

Спорт, подобно наркотической и алкогольной зависимости, может являться формой сублимации – перенаправления энергии с одной сферы на другую, например для подавления агрессии или злости.

Прирост беговой аудитории, который мы наблюдали последние несколько лет (только за период 2013–2018 годов интерес к этому занятию увеличился на триста процентов[26]26
  Marathon Statistics 2019 Worldwide (Research) // RunRepeat. URL: https://runrepeat.com/research-marathon-performance-across-nations. Вторая волна увлечения бегом поднялась в конце 2020 года, когда после снятия ограничений, вызванных коронавирусной пандемией, во всем мире резко возрос интерес к занятиям спортом на открытом воздухе. Подробнее см.: Жданова Ю. Пандемия вызвала бум бега // Коммерсантъ FM. 28 февраля 2021. URL: https://www.kommersant.ru/doc/4710794.


[Закрыть]), происходил не за счет профессиональных спортсменов, а за счет обычных людей – тех, кто каждый день ходит на работу, ругается с мужьями и женами, толкается в метро и стоит в бесконечных пробках. Внезапно все они побежали. Многие – от своих неудач и комплексов, от нелюбимой работы, от несчастливых отношений или же, наоборот, от одиночества. Вместо того чтобы привести в порядок свою жизнь, оказалось гораздо проще надеть кроссовки и принять участие в забеге. Фотография с финиша с медалью и уверенные цифры в протоколе рождают иллюзию того, что человек живет полной, насыщенной жизнью. Тем самым мы создаем впечатление, что делаем что-то из ряда вон выходящее, формируем образ исключительности – в своих собственных глазах и в представлении окружающих. Все это позволяет получать то самое социальное поглаживание, в котором, как считает Эрик Берн[27]27
  Берн Э. Игры, в которые играют люди: Психология человеческих взаимоотношений. Люди, которые играют в игры: Психология человеческой судьбы; пер. с англ. А. Грузберга. М.: Эксмо, 2006.


[Закрыть], нуждается каждый человек.

Спорт становится навязчивой идеей – дешевым, но очень опасным наркотиком. При этом грань между тем, что мы считаем деструктивной зависимостью, и продуктивным увлечением чрезвычайно тонка, если вообще существует: порицаемое и одобряемое поведение нередко обусловлено одними и теми же факторами[28]28
  Сталберг Б. Гори, но не сгорай. Как пойти ва-банк, добиться успеха и наслаждаться жизнью без баланса; пер. с англ. О. Медведь. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2020.


[Закрыть].

Возможно, вы со мной не согласитесь. Может быть, вы даже возмущены. Ведь вы занимаетесь бегом, просто потому что вам это нравится, а в жизни у вас если и есть проблемы, то их не больше, чем у остальных. И уж точно вы от них не бежите. Но подождите закрывать книгу. А что вы скажете, если я предложу вам пробежать сорок два километра в ближайшее воскресенье в полном одиночестве в парке возле дома? Без зрителей, чипа и номера на груди, без официального результата и без поста в социальной сети. Представьте, что марафон, к которому вы готовились целый год, отменился (как это было, например, во время пандемии коронавируса), а мое предложение – единственный способ реализовать наработанную форму. Некоторые из вас согласятся. Но многие из тех, кого можно отнести к серьезным любителям, вовсе не будут воодушевлены этой идеей, так как в действительности сам по себе бег не является для них источником мотивации и положительных эмоций. Такой «любитель» любит себя в беге больше, чем бег в себе, или же использует бег как способ «сбежать» от проблем, даже не осознавая этого, когда, не удовлетворенный результатом очередного марафона, он думает о регистрации на следующий.

Возможно, в вашем окружении есть бывшие бегуны, которые когда-то показывали высокие результаты и имели большие спортивные перспективы, но вдруг находили любовь всей своей жизни, обзаводились семьей и прекращали занятия. Эти примеры того, как с беговой зависимостью удается справиться просто потому, что бег перестает выполнять свою заместительную роль, подтверждают мою теорию.

К слову, заместительный потенциал бега был исследован в ряде научных экспериментов. В одном из них[29]29
  Reduced alcohol consumption in mice with access to a running wheel. Marissa A Ehringer, Matthias Zunhammer. Alcohol (Fayetteville, N.Y.) September 2009, No. 43(6), p. 443–452. DOI: 10.1016/j.alcohol.2009.06.003. SourcePubMed, https://www.researchgate.net/publication/26867545_Reduced_alcohol_consumption_in_mice_with_access_to_a_running_wheel.


[Закрыть] исследователи задались целью определить, продемонстрируют ли мыши, которые обычно добровольно потребляют большое количество алкоголя, снижение его потребления при доступе к беговому колесу в рамках двух различных моделей добровольного потребления: 1) неограниченный доступ, выбор из двух бутылок и 2) ограниченный доступ к питью в темноте.

В модели выбора из двух бутылок животные добровольно потребляли меньше алкоголя, когда в их клетке присутствовало колесо. Интересно, правда, что наблюдались некоторые половые различия. Так, самки мышей добровольно потребляли меньше алкоголя, когда у них была возможность тренироваться на беговом колесе, тогда как мыши-самцы потребляли меньше алкоголя, даже если колесо было заблокировано. Однако стоит отметить, что в обоих случаях в протоколе ограниченного доступа к питью (модель 2) не наблюдалось различий в потреблении алкоголя в присутствии бегового колеса. Есть и другие исследования, которые приводили к выводам не всегда в пользу бега. В этой связи научное сообщество сходится во мнении[30]30
  Exercise as a Potential Treatment for Drug Abuse: Evidence from Preclinical Studies. Mark A. Smith and Wendy J. Lynch. Front Psychiatry. 2011, No. 2, p. 82. Published online 2012 Jan 12. DOI: 10.3389/fpsyt.2011.00082. https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC3276339/.


[Закрыть], что требуются дополнительные исследования, прежде чем можно будет сделать окончательные выводы о потенциальной эффективности физических упражнений в лечении зависимостей, в частности алкогольных.

Между тем известны случаи, когда бег помогал излечиваться от наркотической или алкогольной зависимости – и сам становился зависимостью. Так произошло, например, с Чарли Энглом, бывшим кокаиновым наркоманом, который в 2006 году пробежал 111-дневный кросс длиной в семь тысяч километров через Сахару. Чарли также пересекал пустыни Гоби и Атакама, бежал через джунгли Амазонки, Вьетнама и Борнео. По итогам своих приключений он написал книгу «Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов»[31]31
  Энгл Ч. Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов. М.: Бомбора, 2019.


[Закрыть].

Другой пример – Тодд Крэндел, увлекавшийся алкоголем и всеми видами наркотиков от марихуаны до героина, который занялся триатлоном и тоже написал книгу «Гонка за выздоровление: от наркомана к “железному человеку”». «Когда я бегу, я чувствую себя как будто на амфетамине, – пишет Крэндел. – Мне говорят, что я всего лишь заменил одну зависимость на другую. Да, и то и другое – эйфория, но одна – деструктивная, а другая – чрезвычайно продуктивная»[32]32
  “Racing for recovery: From Addiction to Ironman” by Todd Crandell, John Hanc. https://www.amazon.com/Racing-Recovery-Ironman-Todd-Crandell/dp/189136961X.


[Закрыть].

Как понять, что вы зависимы, и к чему это может привести?

Зависимость наступает тогда, когда человек получает удовольствие и испытывает облегчение от тяжелых тренировок, но это имеет негативные последствия для него самого. Например, когда вы тренируетесь, получив травму или во время болезни, потому что тренировки, то есть соблюдение плана, являются для вас самоцелью. Зависимость – это когда вы пропускаете первые соревнования по шахматам у вашего сына, потому что у вас по плану длительная тренировка. Наконец, о зависимости можно говорить тогда, когда вы не можете отказаться от наркотика, даже если действительно хотите этого.

Когда я получила свою первую травму летом 2019 года (подробнее об этой истории речь пойдет впереди), под конец первого месяца без тренировок бег – это было все, о чем я могла думать. Я испытывала настоящие физические страдания, сродни тем, которые, наверное, испытывают героиновые наркоманы. Я была готова отдать все ради скорейшего выздоровления. Хотя термин «выздоровление» в этом случае не слишком корректен: я не занималась здоровьем, а пыталась отремонтировать запчасть, которая так не вовремя сломалась. Моя привычная система координат рухнула. При отсутствии обычного плана тренировок мне пришлось не только искать способы поддерживать себя в форме, ведь осенью я собиралась бежать марафон, но и думать о том, как жить свою жизнь, пока я не могу бегать. Оказалось, что бег – единственная сфера, которую я обустраиваю и в которой поддерживаю порядок. Карьера, личная жизнь, образование и развитие – все иные элементы «колеса баланса» оказались пустыми. Чтобы ничего не исправлять и не выравнивать (ведь это так сложно), мне срочно нужно было возобновить тренировки и продолжить жить своей понятной, упорядоченной жизнью, где все измеряется минутами на километр (ведь это так просто).

Доктор Аттила Сабо, международный эксперт по зависимости от физических упражнений, и профессор Марк Гриффитс, эксперт по аддиктивному поведению, разработали специальный опросник для выявления у человека зависимости от спорта (Exercise Assessment Inventory, EAI)[33]33
  The exercise addict test // BBC. October 11, 2006. URL: http://www.bbc.co.uk/nottingham/content/articles/2004/11/19/students_ntu_dr_szabo_spotting_exercise_addicts_feature.shtml.


[Закрыть]. Респонденту необходимо оценить следующие утверждения по пятибалльной шкале: категорически не согласен (1), не согласен (2), не уверен (3), согласен (4), полностью согласен (5).

Человек, наиболее подверженный риску зависимости от физических упражнений, набирает двадцать четыре или более баллов из тридцати. Потенциальный риск существует при результате от тринадцати до двадцати трех и очень маловероятный риск – от нуля до двенадцати.

Доктор Сабо говорит: «Существует заблуждение, что пристрастие к упражнениям полезно для здоровья, но это, конечно, не так. Эти люди не только рискуют нанести себе серьезный физический вред, но и настолько одержимы упражнениями, что ставят их выше своей семьи, друзей и карьеры. Дело не только в количестве времени, которое эти люди проводят тренируясь, но и в том, сколько они об этом думают. Для них упражнения – самая важная вещь в мире». В этом смысле зависимость от спорта похожа на алкогольную. Так, зависимый от спиртного не только употребляет его в большом количестве – это становится основной темой его разговоров и мотивом поступков, он выбирает себе знакомых с таким же «увлечением», создает множество ритуалов вокруг употребления. Если убрать выпивку из его жизни, эта самая жизнь, по его субъективным ощущениям, потеряет смысл.

А теперь посмотрите на содержание своих социальных сетей и вспомните, с кем и о чем вы общаетесь чаще всего.

Есть и другие подобные тесты, но все они нацелены на выявление конфликтов между увлечением спортом и другими сферами жизни, а также на определение последствий отсутствия тренировок для психологического состояния человека.

Когда бег действительно вреден

Последствия «употребления бега», конечно, не так страшны, как последствия употребления героина, но не менее ощутимы. В самой крайней степени зависимости бег начинает убивать, так как для такого «наркомана» здоровье более не ценно само по себе – оно не мотивирует. Новой религией становится культура «достигаторства», когда быть здоровым нужно только для того, чтобы хорошо пробежать марафон.

Аргументы о том, что бегать в принципе полезно, в данном случае неприменимы, поскольку мы говорим не о регулярных получасовых пробежках, а о тренировках по четырнадцать-двадцать часов в неделю и о месячном пробеге по пятьсот-шестьсот километров. К этой цифре следует прибавить стандартную сорокачасовую рабочую неделю, а также бытовой и иной стресс – верные спутники любой тренировочной деятельности спортсмена-любителя.

Испытывая зависимость, мы воспринимаем бег как самое важное, что у нас есть, как то, вокруг чего строится наш день и вся наша жизнь. В такой ситуации тренировка или соревнования всегда обладают большим приоритетом по сравнению с полноценным сном, встречей с друзьями и свадьбой лучшего друга. Это будет единственная сфера, в которой окажутся сосредоточены все ваши амбиции: не удивляйтесь, что вас не повышают на работе, ведь вы каждый раз приходите в офис после тренировки, где уже реализовали все ваши потребности, удовлетворили амбиции и где оставили все силы. Да и мысли о новой должности не столь приятны, как мысли о новом личном рекорде. Разве что они более заманчивы с финансовой точки зрения, ведь необходимость взять кредит в банке уже не удерживает вас от того, чтобы пробежать очередные сорок два километра в каком-нибудь Чикаго (моя реальная история).

При этом практически каждому старту сопутствует чувство непроходящего разочарования и недовольства собой. При любой зависимости вы страдаете гораздо дольше, чем ощущаете кайф от предмета своей страсти. Эндорфины волшебным образом улетучиваются через несколько минут после того, как вы преодолели очередной марафон, «айронмен» или забег в пустыне. И как бы хорошо вы ни пробежали, вы все равно найдете, за что себя упрекнуть, – в основном за то, что недостаточно много или усердно тренировались. Вы будете прилагать еще больше усилий и вместо отпуска на море поедете на сборы, где будете только бегать дважды в день, есть и спать, в перспективе рискуя заработать расстроенный сон, травмы, усталость и пониженную работоспособность.

Несмотря на то что такой спортсмен все еще считается любителем, потому что не зарабатывает спортом деньги, любви как таковой в том, что он делает, уже не остается. Если он остановится на минуту и задаст себе вопрос: «А нравится ли мне то, что я делаю?» – то внезапно может обнаружить, что бегает так же, как ходит на нелюбимую работу, – по инерции. Сам процесс его уже не радует, но бросить тренировки не хватает сил и смелости, так как, во-первых, для него это понятная система упорядочивания жизни, а во-вторых, все еще есть надежда, что следующее соревнование, которое будет еще сложнее и мучительнее предыдущего, приблизит к заветному счастью и принятию себя.

Кроме очевидных проблем социопсихологического характера, такая ситуация чревата реальными трагедиями. Так, в одном американском исследовании ученые изучили 1247 случаев внезапной остановки сердца, произошедших у людей в возрасте от тридцати пяти до шестидесяти пяти лет за одиннадцатилетний период. Пять процентов оказались связаны со спортом[34]34
  Смерти на марафоне – все еще редкий случай, скорее исключение, нежели правило. В одном исследовании 2019 года был сделан вывод, что риски составляют одну смерть на 149 968 участников. При этом мужские смерти составляют пропорцию 0,98 на 100 тысяч (то есть 1 человек из 102 503), женские – 0,41 на 100 тысяч (1 человек из 243 879). Смертельные случаи, как правило, случаются в последней четверти гонки. Подробнее см.: Dayer M. J., Green I. Mortality during marathons: a narrative review of the literature // PublMed. URL: https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/31321073/.


[Закрыть]. Из них семнадцать случаев произошли во время бега трусцой, семь – во время занятий в тренажерном зале, остальные – во время занятий другими видами спорта: баскетболом, ездой на велосипеде, гольфом, волейболом и футболом[35]35
  Marijon E., Uy-Evanado A., Reinier K. et al. Sudden cardiac arrest during sports activity in middle age // PublMed. URL: https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/25847988/.


[Закрыть].