Текст книги "Бег навстречу себе. О марафонах, жизни и надежде"

М. улетел в новогодний отпуск на океан и вечером перед операцией прислал мне короткое СМС: «Не бойся». К тому моменту я уже не боялась – я умирала от страха.

Он прервал свой отпуск и внезапно вернулся в Москву в день Нового года, когда меня уже выписали из больницы. Можно простить уход, но как простить возвращение? Осознание того, что у М. нашлись дела поважнее меня, лежащей на операционном столе, ради которых он смог изменить свои планы, стало той последней каплей. Я посчитала это предательством.

Операция прошло хорошо, рака у меня в конце концов не обнаружилось, и еще какое-то время я пыталась найти оправдание и логическое объяснение поступку М. Мне хотелось забыть это и пойти дальше, и мы даже попытались продолжить отношения, как будто ничего не произошло. Однако каждый раз, когда я смотрела на него, видела мертвый свет под потолком коридора, по которому меня везли в операционную. Такой беззащитной, одинокой и уязвимой я себя не чувствовала больше никогда. И вскоре я поняла, что мы не любим друг друга. Просто не любим. А за нелюбовь нельзя прощать или не прощать. Нелюбовь нужно отпускать.

Берлинский марафон случился за пару лет до этого. И тогда, в 2015-м, когда я случайно встретила М. в зале ожидания аэропорта перед вылетом в Берлин, мы в очередной раз уже несколько месяцев не встречались. По иронии судьбы при регистрации нас посадили на соседние кресла, о чем мы оба узнали уже в самолете. Сидя бок о бок с М. (нас разделяла только моя подруга Маша), я не могла сдержать улыбку. Тревоги о будущем марафоне стремительно выметались из головы крыльями бабочек, которые, как я ни пыталась их усмирить, порхали у меня внутри.

Уже в Берлине мы большой компанией отправились на ЭКСПО и, решив все организационные вопросы, разошлись по своим отелям, чтобы готовиться к забегу. И на следующий день я снова встретила М., разглядев его в толпе спустя пару километров после старта. Эта встреча в сердце многотысячного марафона была еще более невероятной, чем совпадение посадочных талонов. Я чувствовала, что знаки судьбы более игнорировать нельзя, и мы оба не собирались этого делать. Вместо того чтобы быть поглощенной контролем темпа, дыхания и того, что происходило на дистанции, прямо на бегу я переживала начало романтических отношений, и те самые бабочки донесли меня до самого финиша. Так я и пробежала за 2:54. Это были удивительные и непрогнозируемые на тот момент цифры после марафона за 2:59, который казался мне вершиной карьеры в любительском спорте, после которой бегуну нечего и желать. В тот день М. тоже удалось преодолеть заветный рубеж в три часа – той теплой берлинской осенью мы были страшно довольны бегом и счастливы друг другом. В Москве мы снова держались за руки.

Несмотря на то что точку в наших отношениях поставила я, М. оставался для меня человеком, о котором я думала и которого ждала даже тогда, когда ждать уже не было никакого смысла. Тем, с кем я сравнивала всех своих следующих мужчин. Тем, чей день рождения я помню без напоминания социальных сетей и записей в ежедневнике. Тем, чей телефонный номер я сохранила и еще долго открывала окошко мессенджера, чтобы поймать, когда высветится «онлайн». М. больше нет в моей жизни, кажется даже в моем городе и в моей стране, нет его и на другом конце провода. А если бы и был, написала бы я еще когда-нибудь то самое «Как дела?».

Нью-Йорк (1 ноября 2015 года, 3:00:30)

Через месяц после возвращения из Берлина я отправилась в Нью-Йорк. Мечта каждого марафонца – бежать в великом городе под крики сотен тысяч болельщиков. Марафон в Нью-Йорке для меня – это громадина моста Верразано в предрассветном небе, это долгое волнительное ожидание в огромном стартовом городке на территории военной базы, это сумасшедшая поддержка абсолютно незнакомых, но объединенных единым душевным порывом людей, страстно любящих бег. Нью-Йоркский марафон – это бесконечные мосты, забегая на которые внезапно ныряешь в вакуум, в котором становится слышно, как сильно и громко стучит твое сердце, как тяжело дышат люди, бегущие рядом с тобой.

Мой первый марафон в Нью-Йорке – это девочка, одиноко сидящая на разделителе потоков с плакатом It’s the last fucking bridge. Это панорамы города, в который влюбляешься сразу и навсегда. Это финиш в утопающем в желтых кленах Центральном парке, который весь звенит, пронизанный энергией бега. Мой первый Нью-Йорк – это тяжелая работа и бесконечная надежда на то, что получится пробежать еще немного быстрее.

Конечно же, мне хотелось сделать красивый хет-трик и пробежать в один год три марафона подряд из трех часов, но после Берлинского у меня оставался всего месяц. Под конец очень активного сезона накопилась усталость, и мне не хватило каких-то тридцати секунд, чтобы закончить гонку с желанным результатом. Помню, что на финише я плакала от горя, в то время как растерянные волонтеры, окружившие меня, гадали, нужна ли мне помощь. Я пыталась объяснить, что провалила старт, но никто не понимал, что тридцать секунд – это хуже, чем тридцать минут, и что лучше мне прямо сейчас провалиться сквозь землю. Я бесконечно ругала себя за то, что не отследила время и не заставила себя двигать ногами чуть быстрее. Сейчас я понимаю, что тридцать секунд, когда речь идет о трех часах на марафоне, – это бесконечно много и мне просто неоткуда было их взять. Однако тогда это казалось обидной неудачей и моим досадным проигрышем.

Вместе с тем именно эти соревнования стали моими любимыми из всей плеяды марафонов «Большой шестерки». Сюда я вернулась спустя три года, чтобы пробежать свой «последний» марафон.

Примерно через год после финиша моего третьего мейджора я неожиданно узнала, что марафоны в Бостоне, Берлине и Нью-Йорке объединяются с марафонами в Чикаго, Токио и Лондоне в одну серию. Надо сказать, что изначально у меня не было в планах бежать их все. Я просто не знала, что существует какая-то «шестерка». Но теперь желание пробежать все шесть марафонов серии стало моей целью. Оставалось три, на двух из которых – в Чикаго и Токио – я с легкостью прошла отбор. Время, показанное на предыдущих марафонах, позволяло попасть на другие без лотереи и стартовать уже из субэлитного кластера.

И что самое удивительное, я поняла, что, если у меня все получится, я стану первой россиянкой с медалью, которая дается за преодоление всех шести мейджоров.

Чикаго (9 октября 2016 года, 2:56:01)

Наступил 2016 год. Смело зарегистрировалась на Чикагский марафон, который должен был стать моим десятым марафоном. Но сезон начался неудачно: в мае я с треском провалила старт на марафоне в Казани, к которому готовилась всю зиму и весну. Полностью демотивированная, утешалась трейлраннингом. Все лето бегала в горах, наслаждаясь красивыми видами и не заботясь о скорости, которая уходила из меня с каждым новым забегом. Финишировав на первых в жизни ста километрах – с набором высоты шесть тысяч метров в рамках UTMB, – я вернулась на дорожку к тренеру всего за месяц до старта в Чикаго, уже точно зная, что показать действительно хороший результат не получится.

Я приняла этот факт, однако была готова выжать максимум из оставшегося для подготовки времени. Показательной стала последняя подводящая тренировка – чуть больше полумарафона в темпе, с которым я планировала бежать в Чикаго. Я совместила эту тренировку с Московским марафоном в конце сентября и не прогадала: бежать что бы то ни было в условиях реального старта гораздо проще. Кроме того, получаешь просто космический заряд энергии от участников, среди которых столько знакомых лиц.

Я прилетела в Чикаго всего за полтора дня до старта – в пятницу днем, оставив себе время только на то, чтобы отдохнуть с дороги. Сразу по прилете мы получили номера на ЭКСПО, оставили вещи в гостинице и отправились гулять по солнечному Чикаго. Мы – это Маша Спицина, Миша Тарасенко, с которыми мы вместе тренировались в «Гепарде», и Максим Климов, мой друг, который выступает против марафонской диеты и пропагандирует отказ от системных тренировок в пользу бега в удовольствие (спойлер: Максим оказался быстрее всех нас).

Погода стояла самая что ни на есть беговая: светило нежаркое солнце, было прохладно, но не слишком. Немного настораживал ветер, который дул с реки и залива, но после марафона в Казани, где ветер срывал с нас номера, меня этим было не испугать. Я старалась сосредоточиться на том, что видела вокруг себя. Чикаго – город небоскребов, которые обступают со всех сторон. Шла, устремив взгляд в небо. Кружилась на месте – кружились вместе со мной небоскребы. Широкие улицы, желтые осенние листья, чудные парки, коих в Чикаго множество. Причудливые скульптуры, фонтаны-лица, отполированная «фасоль», в отражении которой мы договорились сфотографироваться после финиша. Мне нравилось в Чикаго, хоть и гораздо меньше, чем в Нью-Йорке.

Мы пребывали в приподнятом настроении, ребята постоянно отпускали шутки, но разговор то и дело возвращался, конечно, к марафону. Я прогоняла в голове стратегию предстоящего утра: во сколько я проснусь, что буду есть, когда буду одеваться, какие цифры буду писать на руке. Самая амбициозная цель – постараться выбежать из пресловутых трех часов, но она казалась недостижимой спустя всего месяц тренировок и стокилометровой ультры.

О трассе марафона кое-что было известно заранее. Например, что на первых километрах нас ждали тоннели, в которых может потеряться спутник. Мосты, но не такие тяжелые, как в Нью-Йорке. Покрытие на мостах – металл в крупную сетку. Повороты – довольно много, насколько можно было судить по карте. Ветер с реки, особенно последние десять километров, и финишный взлет метров за восемьсот до окончания сорока двух километров. Все это нужно было учитывать, распределяя силы по дистанции.

Мой план был прост: первая половина должна была быть не быстрее второй, темп нужно было держать в промежутке между 4:10 и 4:15 на километр. Последние прикидки перед марафоном показывали, что в текущей форме для меня – это предельный темп, который я между тем не очень уверенно держала даже на полумарафоне. Но, как известно, во время соревнований все происходит совершенно не так, как вы себе представляете накануне. Например, внезапно откуда-то появляются силы и легкость в ногах, которые вы не чувствовали, еще когда выходили из дома. Или, наоборот, скорость неожиданно уходит, несмотря на то что вы были полностью уверены в своих силах. Магия марафона. Дистанция – вопрос со множеством ответов, среди которых всегда присутствует «свой вариант».

На этом мейджоре я стартовала с элитой в кластере American Development, наслаждаясь комфортом, будто случайно оказавшись в бизнес-классе «Аэрофлота», где предлагают шампанское, пока пассажиры эконома только проходят к своим местам. В специально огороженной зоне стоят две палатки: одна для элиты, вторая для «почти элиты» – того самого American Development. Здесь было очень мало людей, не было привычных очередей в туалеты, а в теплой палатке на столах свободно стояли бутылки воды и изотоника.

Оставшиеся минуты я потратила на легкую разминку, растяжку. Только после этого спокойно сняла теплые вещи, неторопливо сложила их в пакет. Мне не нужно было беспокоиться о том, как успеть до старта сдать вещи в камеру хранения, – я могла забрать их после финиша в этой же палатке. Возможно, даже постиранными и поглаженными. И мне не нужно было проходить в кластер заранее, чтобы занять место поближе, в первых рядах. Волонтеры терпеливо ждали и спрашивали, готова ли я, чтобы они проводили меня на старт.

Всего за несколько минут до выстрела судейского пистолета я оказалась в стартовой зоне, где уже стояли другие участники. Позади нас стояли кластеры А, В, С и последующие. Оглянулась, стараясь найти глазами своих друзей, но в толпе никого не удалось разглядеть. Сосредоточилась на стартовой арке, которая находилась прямо передо мной, и широкой полосе дороги, открывавшейся сразу за ней, – на первом километре сразу же просматривался небольшой подъем. Я смотрела на сильных, красивых женщин и мужчин, у которых на номерах были не цифры, а имена. Не буду скрывать: в тот момент меня переполняла гордость. Я уже знала: как бы ни закончился марафон, я буду вспоминать этот старт с теплотой.

Заиграл гимн. Я сама и все вокруг меня были в высшей степени воодушевлены. Вот уже стартовали хэндбайкеры[45]45
  Хэндбайк (хендбайк, англ. handcycle) – разновидность велосипеда, который приводится в движение с использованием рук, а не ног. Подобный вид транспортного средства предназначен специально для лиц с ограниченными возможностями.


[Закрыть] из соседнего рукава, оттуда же начали свой бег пары – незрячие спортсмены со своими сопровождающими. Мы встречали этих людей, связанных между собой короткой веревкой, на протяжении всей дистанции – и в этом был очень глубокий социальный посыл.

Стоя на старте у самой арки, бок о бок с теми, кто через два часа с небольшим выиграл этот марафон, я улыбалась солнцу, чикагскому небу и не находила в себе ни одной тревожной мысли, ведь никаких ожиданий, кроме ожидания радости и удовольствия, от этого марафона у меня не было. Внешне я была спокойна, но внутри то и дело пробегала легкая дрожь при мысли о том, что скоро все начнется. Зажмурила глаза. Три, два, один. Поехали.

Вернее, побежали. Нырнули под стартовую арку, погрузились в город. Бежалось легко. Первые километры вышли чуть быстрее, чем нужно, но уже скоро я должна была поймать правильный темп. Светило яркое солнце.

На обочинах, несмотря на ранее утро, стояли толпы болельщиков. Для них это был настоящий праздник: они пришли поддержать бегунов плакатами, криками, музыкой – внимания хватало всем тысячам спортсменов, которые вышли в тот день на старт. Адреналин буквально выплескивался на трассу.

Нас начали догонять быстрые ребята из кластера А. Вот уже и Саша Слепченко, с которым мы традиционно встречались на трассах марафонов в разных концах света, крикнул мне свое обычное: «Девушка, как пройти в библиотеку?» Затем мы вбежали под первый мост, и всё пошло не по плану. Под перекрытием мои часы потеряли связь со спутником, внезапно цифры на экране часов пропали. Я запаниковала. Старалась держать темп, но вместо этого, кажется, только ускорялась. Единственными ориентирами, которые у меня оставались, были цифры на руке с отсечками (как всегда, на предплечье я выписала контрольные точки для минимально приемлемого для меня результата – 2:59:33) и большие электронные часы, которые висели на каждом пятикилометровом отрезке трассы.

Первую пятерку пробежала за двадцать минут и три секунды. Это было быстро, слишком быстро для меня. Я старалась сдерживать ход, но, не зная и не чувствуя темпа, мне было очень сложно понять, до какого момента можно было снижаться. На протяжении всего марафона Чикаго играл со мной, небоскребами гася сигнал на часах, пряча от меня заветные цифры темпа и времени.

Я знала, что в этот момент в России за мной наблюдали мои друзья. Может быть, даже тренер приник к экрану, где двигалась по карте моя точка, и расстроенно отводил взгляд: «Опять она быстро начала». Оценивая ситуацию, я стала думать о том, что велик риск повторения марафона в Нью-Йорке, где я придерживалась заранее обреченного на провал плана: запасти время на вторую половину дистанции за счет быстрой первой. Тогда я очень сильно просела в конце, и в этот раз такой расклад совсем не входил в мои планы. Но я совсем не ожидала, что проблема со спутниками окажется настолько серьезной.

«Да скажите же мне кто-нибудь темп!» – хотелось крикнуть в небо, чтобы откликнулся кто-то из далекой Москвы. Пристраиваясь к попутчикам, интересовалась их скоростью. Но у всех была та же проблема. «Примерно 4:00–4:05», – получала я в ответ. Старалась сбавить еще, но тут же в панике начинала прибавлять. Пыталась бежать в комфортном темпе, ведь на марафоне не нужно терпеть, по крайней мере первую половину. Но без часов я попросту не знала, какой он – мой комфортный темп, который позволил бы мне, например, выбежать «из трех». Сделала себе закладку: периодически бегать без гаджетов, чтобы учиться чувствовать себя на бегу.

Часы показывали то одну минуту тридцать две секунды на километр, то четыре минуты тридцать восемь секунд. Я им больше не верила и до двадцать первого километра бежала как с закрытыми глазами. На этой отметке я оказалась через один час двадцать шесть минут тридцать три секунды, что на тот момент было очень близко к моему личному рекорду на половинке и на целых три минуты быстрее изначального плана (который у меня, как оказалось, несмотря на отсутствие ожиданий, все-таки был). Теперь вторая половина должна была пройти в мучениях: оставалось терпеть и не дать темпу упасть слишком сильно. Финишное время для меня было абсолютной загадкой.

Наконец контакт со спутниками восстановился. Стало тяжело. Повороты, повороты. Взлеты на мосты, где неожиданно настиг ветер. Наступил голод – раньше, чем ожидалось. Голод не физический, а скорее на психологическом уровне: мне просто не хотелось бежать дальше, хотелось сбавить темп и закончить марафон «как-нибудь». Ноги отяжелели. Это была расплата за первую половину в темпе, близком к максимально возможному для меня.

Старалась отвлечь себя. Поделила дистанцию на отрезки: добежать до тридцатого километра, потом до тридцать пятого, где я планировала съесть последний гель. В конце должно было остаться меньше, чем я обычно бегаю на разминке-заминке во время тренировки, – сущие пустяки. Отвлекалась на болельщиков, выкрикивала слова поддержки другим бегунам, жадно ловила вибрации, исходящие от них же, незнакомых мне людей: как бы тяжело нам всем ни было, многие нашли силы для того, чтобы подбодрить другого. Магия марафона.

Тридцатый километр. Прошло два часа три минуты и двадцать девять секунд. Это было на четыре минуты быстрее, чем я планировала. Финиш «из трех» был практически гарантирован, хотя я по-прежнему не знала, чем все закончится, ведь на самом деле марафон только начинался. Закрались смелые мысли про личный рекорд. Хитро улыбнулась про себя: а вдруг получится обогнать свои 2:54:42? Я была близка к этому как никогда.

Но у Вселенной в тот день был уготован другой план для меня. Последние десять километров оказались, конечно же, самыми тяжелыми. Ветер стал уже сильнее меня. Пришлось бежать на морально-болевых. Так хотелось пожалеть себя, разрешить чуть сбавить темп, ведь я знала, что, даже замедлившись до невозможных пяти минут на километр, выбегу из трех часов и цель на этот марафон будет достигнута. Но тогда мне этого было уже мало. Приближаясь к сороковому километру, я услышала знакомые слова: «They will not force us, they will stop degrading us, they will not control us, and we will be victorious! So come on!»[46]46
  «Они не заставят нас, они перестанут унижать нас, они не будут контролировать нас, и мы будем победителями! Ну, так давайте!»


[Закрыть] Это Muse, будто живьем, пели мне про восстание (Uprising). Завертела головой, пытаясь определить источник звука, но ничего не увидела. Слова песни любимой группы сработали как инъекция глюкозы: взгляд устремился вперед, и, подавшись всем телом, начала перебирать ногами изо всех сил, что у меня еще остались. Так просто сдаваться я не собиралась.

Километр, еще немного. Боковым зрением увидела отметку: оставалось восемьсот метров. Снова мост, взлет, ветер. Сил втащить себя практически не было. Чуть сбавила, добежала до середины моста и снова постаралась ускориться. Кажется, все. Но нет, еще четыреста метров – самые главные, здесь уже нельзя было жалеть себя. Придавила газ, выжимая себя до остатка. Хотя со стороны, наверное, казалось, что я еле бегу. Шаг, другой. Взгляд упал на часы: «Я могу успеть выбежать из 2:56». Невероятно. «Просто невероятно!» – восклицаю внутри себя.

Впереди выросла финишная арка. Крики вокруг оглушали: здесь, на последних ста девяноста пяти метрах дистанции, сосредоточены вся боль, счастье и сила марафона. И я снова чувствовала себя так, будто вот-вот выиграю свое золото: 2:55:57, 2:55:58, 2:55:59. Пары секунд мне все-таки не хватило: по ту сторону марафона я оказалась через два часа пятьдесят шесть минут и одну секунду. Но это уже не имело никакого значения. Я снова доказала себе, что невозможное возможно, и испытывала сладкую смесь благодарности своему телу, гордости и радости.

Неторопливо двигалась через стену волонтеров к своей медали, растягивая удовольствие. Она такая красивая и такая желанная! Оглянулась назад – уже скоро должны были финишировать мои ребята – и почти сразу увидела Максима. Он, обогнав всех нас, сидел на асфальте и грелся на солнце. У него на лице была такая же счастливая улыбка, которую с трудом могла сдержать я. Все получилось, и теперь нас ждали простые радости, которые не почувствовать, не проделав весь этот долгий путь. Подставить плечи солнцу, а потом быстро укутаться в фольгу, поймав дуновение ветра. Выпить воды. Недвижимо и столько, сколько хочется. Улыбаться всем вокруг, принимать поздравления, позировать фотографам. Счастье никуда не бежать.

Дождавшись ребят, мы начали дорогу домой. На поляне у выхода из финишной зоны – там, где утром возле палатки American Development почти никого не было, – теперь была толпа. Финишеры, болельщики, организаторы снуют туда-сюда. Тут же нам предложили узнать свой результат, распечатав его на аккуратной картонке. Со сцены лилась музыка, слышался смех, разносились запахи еды и пива. Кругом царило ощущение праздника.

А дальше начиналась обычная жизнь, где уже были совсем другие радости, горести и новые задачи, но воспоминания об этом марафоне остались со мной надолго. Чикаго – мой не самый быстрый, но самый непредсказуемый забег. Начав сезон в стопроцентной готовности, я проиграла старт, к которому специально готовилась, и закончила его с результатом, близким к личному рекорду на марафоне, к которому не готовилась вовсе. Воистину магия марафона существует. Никто из нас наперед не знает, что ждет нас на финише, – и это наше самое большое счастье.

Дорога в Лондон

После Чикаго оставались только Токио и Лондон. Мечта постепенно становилась реальностью. В Японию я отобралась как семиэлита[47]47
  Квалификация Semi Elite Entry принимает заявки спортсменов-иностранцев, которые показали свою скорость на одном или нескольких квалификационных марафонах. Стандарты для прохождения по программе Run as One: мужчины (<2:32), женщины (<3:19) (требования по состоянию на 2023 год).


[Закрыть], но, к сожалению, в очередной раз проиграла лотерею на Лондонский марафон.

Россиянам попасть в Лондон сложнее всего. Не помогает даже квалификация, потому что гарантированные слоты могут получить только граждане Евросоюза. После объявления результатов лотереи купить слот у аккредитованного агентства, скорее всего, также не получится, так как все места обычно раскуплены заранее. Остается участие в марафоне в качестве амбассадора одного из благотворительных фондов, но и его не так-то просто получить. Вакансии charity runners[48]48
  Участник соревнований, который выступает за определенный благотворительный фонд, собирая для него деньги и выполняя иные социальные функции (повышая осведомленность о работе фонда и пр.).


[Закрыть] разбираются с молниеносной скоростью. Многие бегут в Лондоне именно с целью участия в благотворительности и сразу же выбирают этот путь. Лондонский марафон, кроме всего прочего, известен тем, что собирает колоссальные суммы на всевозможные благие цели. Для того чтобы собрать несколько тысяч фунтов в чью-либо поддержку, нужно заполнить разнообразные формы, описывая, как важна для вас миссия фонда и как самоотверженно вы будете трудиться, собирая деньги. Но к тому времени, когда вы, понимая, что все прочие возможности исчерпаны, бросаетесь искать свободный фонд, скорее всего, уже поздно, и вы попадаете в лист ожидания. В общем, о марафоне в следующем году можно забыть. Что я и сделала.

Но внезапно мне повезло. Одним январским вечером после затянувшейся рабочей встречи я вышла на улицу и достала телефон. Мои планы на пятницу были безнадежно испорчены: тот, с кем я договаривалась встретиться после работы, не дождался меня. Настроение было скверное, я машинально проверила сообщения в мессенджерах и пролистала почту. Незнакомый адрес, письмо на английском: Now that you have place in the Virgin Money London Marathon. Make sure you have everything you need. Именно это называется удачей. Нужно ли говорить, что это была одна из лучших пятниц, какую только можно желать?

Случайно или нет, но мне представилась возможность, которую я не могла упустить: я стала волонтером фонда Royal National Institute of Blind People (RNIB). Слот на марафон для меня был гарантирован, но за это мне нужно было собрать для фонда тысячу девятьсот фунтов стерлингов. Через социальные сети я обратилась за помощью ко всему беговому сообществу и всем неравнодушным к моей истории людям. И получила колоссальный отклик.

Должна признаться, что это одна из самых трогательных и вдохновляющих историй в моей жизни. Люди поверили в меня. Я собрала необходимую сумму в течение полутора суток вместо отведенных мне на это четырех месяцев. И это стало самой быстрой фандрайзинговой кампанией за всю историю фонда. Кроме денег, которые мои друзья и совершенно незнакомые люди отправляли для помощи нуждающимся, в мой адрес летели слова поддержки, которым не было цены. Каждый, кто откликнулся, стал участником моей истории и разделил мою мечту со мной. В чате «Гепарда» мы с азартом следили, как увеличивается сумма донатов, и все вместе радовались, словно победе нашей сборной по футболу, когда цель была достигнута. Вместо негативных отзывов, к которым я внутри была готова и которые были бы, наверное, справедливы – ведь мной изначально двигало не желание помогать, а желание попасть на марафон, – я получила столько добрых слов и пожеланий, столько доказательств существования безусловной любви, что, кажется, только благодаря этой истории я продолжила бегать, несмотря на то что на дорожке мои дела шли все хуже и хуже.

Лондонский марафон, старт которого еще только должен был состояться, уже стал для меня символом веры в людей. Чувство причастности, единения и взаимовыручки оказалось гораздо важнее долгожданного слота. Бег – это гораздо больше, чем возможность выбежать из трех часов.

19 января 2017 года

«Особой важности пост.

Дорогие мои все! Сегодня остается ровно тридцать девять дней до старта Токийского марафона – моего пятого мейджора и первого марафона сезона-2017. А всего несколько дней назад я вновь надела кроссовки и принялась наверстывать упущенное. Возвращение на трек после операции дается нелегко, но я не теряю надежды добраться до финиша с достойным результатом. Как оправиться после долгой болезни и операции, восстановить форму, выйти на ее пик и не растерять мотивацию за такой короткий срок – отдельная история, финал которой мне неизвестен. Но тем интереснее будет выходить на старт 26 февраля.

После соревнований в Токио мне останется пробежать всего один марафон из серии World Marathon Majors – Лондонский. Думаю, всем причастным к беговому “рабству” в той или иной степени известно, что попасть на этот марафон сложнее всего. Я не знаю ни одного человека, который выиграл бы слот в традиционной лотерее (сама я трижды подавала заявку). Но внезапно мне повезло. Сезон, который начался с болезни, неожиданно продолжился новыми возможностями. И наверное, даже не нужно говорить, как для меня важен этот марафон именно сейчас.

Если вы откроете официальный сайт марафонов “Большой шестерки”, то без труда найдете аллею славы – Abbott World Marathon Majors Six Star Finishers. В длинном списке всего три имени под российским флагом – Алексей Ермаков, Александр Федюшкин и Сергей Карцов. Как видите, там нет ни одной россиянки. Возможно, вот-вот она появится. Но этой весной такой шанс есть и у меня. И я хочу быть первой.

Каждый из вас вправе думать, что эта цель сомнительная и что такое достижение затеряется во времени. Но поверьте, это не просто коллекционирование медалей: на каждом из этих марафонов я оказалась неслучайно. Три из шести я финишировала со временем менее трех часов и еще один – за три часа тридцать секунд. Еще три года назад, когда я только выходила на свою первую пробежку, я не могла представить, что покажу такие результаты на каждом из этих марафонов. Да что там, у меня и в мыслях не было, что я когда-то окажусь на марафоне в Токио или Нью-Йорке!

Make sure you have everything you need. Что мне нужно сейчас, так это ваша поддержка. Для участия в марафоне необходимо собрать тысячу девятьсот фунтов для Royal National Institute of Blind People (RNIB) – фонда, который занимается поддержкой людей, потерявших зрение. Я не буду лукавить, говоря о том, что исключительно забота о нуждающихся побудила меня заявиться на марафон через благотворительный фонд. Я не имею никакого права взывать к вашим самым добрым и лучшим чувствам, объяснять, что помогать – это важно, и подогревать интерес именно к этому (зарубежному) фонду. Я просто скажу, что верю в людей. Верю в то, что все деньги, которые я соберу с вашей помощью или вложу сама, помогут мне, а также одному, нескольким или многим незрячим людям стать немного счастливее, – и в общем-то неважно, какой они национальности.

Я буду искренне благодарна каждому из вас за любую помощь, которую вы окажете мне и фонду. В ответ я могу предложить то, что умею и люблю, – совместную пробежку и/или разговор по душам на беговые и околобеговые темы (говорят, я знаю все про марафонскую диету). Я с удовольствием дам несколько советов по грамотному восстановлению с помощью белого вина или напишу подробные инструкции о том, какие ошибки следует сделать каждому начинающему трейлраннеру. Я могу даже провести мастер-класс “Ипотека и марафон из трех” или просто сказать вам: “Большое спасибо!”

Если вы, дочитав этот длинный пост до конца, решили не пройти мимо, найдите, пожалуйста, ниже адрес моей страницы, где, нажав на кнопку Donate now, вы можете сделать пожертвование в любом размере. Обязательно укажите свое имя, чтобы я могла лично поблагодарить вас.

А 23 апреля 2017 года я отчитаюсь за каждый потраченный вами фунт и постараюсь показать все, на что я способна.

Всем благодарностей, любви и бега.

Ваша Оксана».

Операция, о которой я здесь часто вспоминаю, как вы уже знаете, закончилась для меня удачно: я отделалась удалением половины щитовидной железы. За неделю до нового, 2017 года я очнулась в реанимации и, после того как услышала от склонившегося надо мной врача, что буду жить долго и счастливо, сразу же попросила есть. «Это реанимация, здесь не хотят есть», – с удивлением посмотрел на меня доктор, который решил, что с него хватит моих истерик, и выписал меня из больницы уже через пару дней. Возможно, это первый случай, когда возвращают деньги за оплаченное пребывание в больнице и просят больше не возвращаться.

Врачи не назначили мне поддерживающей терапии: нужно было посмотреть, как будет справляться организм со своими функциями в новом состоянии. Месяц мне нельзя было заниматься спортом. Месяц мне нужно было носить компрессионные чулки. И месяц я могла посмотреть в сторону, только развернувшись всем телом. Я привыкала к новой себе. Руки и ноги были будто не мои, я боялась ими пользоваться.

Щитовидная железа похожа на бабочку. Это чуть ли не самый главный орган в нашем теле. Здесь вырабатываются важнейшие гормоны, которые управляют работой всех систем организма. Здесь находится источник нашего иммунитета, который иногда начинает работать против своего хозяина и принимается беспощадно разрушать структуру щитовидки, воспринимая этот орган как чужеродный. Это довольно распространенная патология, которая особенно часто встречается у женщин. К сожалению, аутоиммунный тиреоидит (так это называется) не лечится. Все, что можно сделать, – регулировать количество антител за счет питания (строжайший аутоиммунный протокол) и устранения неблагоприятных факторов вроде стрессов.