Текст книги "Паника, убийство и немного глупости"

Подельники переглянулись.

– Как быстро ваши племянники доберутся сюда? – спросила Клара.

Надежда Прохоровна выпрямилась, подняла глаза к потолку: минуту на то, чтобы Мария окончательно поняла – баба Надя куда-то влипла, потом разговор с Романом – это дольше, потом звонят Алешке…

Тот либо сам сюда позвонит, либо догадается с Софой связаться, что, кстати, более вероятно, так как Ромка обязательно ему про уже какое-то убийство в санатории насплетничает… Софья обязательно начнет звонить сюда. И это будет сигнал – дорогие, любимые, догадливые все поняли.

А если не поняли, баба Надя так с подружкой поговорит – никаких сомнений не останется.

Потом начнут трезвонить Лешкиному знакомому начальнику убойного отдела майору Дулину. Только майор Дулин во всей российской милиции знает, что к шуткам дурного тона Надежда Прохоровна не расположена. Что нет в ней маразма ни на грош и, если чудить начала, – все всерьез, взаправду, без нужды она такую комедию ломать не станет. Пошлет с Алешкой и Ромкой своих ребят с пистолетами. Наверное.

Но чтобы послал наверняка, надо такой сиг-налец Софье отправить, чтоб никаких сомнений – влипли Надя с Маргадоном всерьез, без баловства.

– Часа через четыре, думаю, здесь будут.

– На хорошей машине от Москвы чуть более двух часов будет, – осторожно напомнила Кларисса.

– А встретиться друг с дружкой? – усмехнулась баба Надя. – Они у меня не в одном доме живут… Пока встретятся, пока Алешка машину со стоянки заберет. Часа через четыре, не раньше.

– Может быть, лучше предложить Роману оплатить такси? – переглянувшись с мужем, спросила Кларисса.

– Такси? Для Ромки?! Да он за рупь удавится! Или по дороге так нажрется, что все на свете перепутает! Тут хоть Алешка за ним присмотрит…

– Ну, вам виднее, – сдаваясь, сказала Кла рисса.

«Конечно виднее, – подумала Надежда Прохоровна. – Ребятишек с пистолетами собрать – тоже время надобно».

Только успела о Дулине вспомнить, в руке запиликал, затрясся мобильный телефон: на дисплее высветилось имя Софа.

«Быстро скумекали», – порадовалась баба Надя, но внешне этого никак не показала. Прищурилась на телефон и на короткий вопрос Клариссы «Кто?» ответила, брезгливо кривя губы:

– Софа. Встретила тут одну приятельницу.

Тоже отдыхает. Мы с ней договорились после кино на сон грядущий по свежему воздуху про гуляться.

Телефон заткнулся, но через двадцать секунд затрезвонил снова.

– Ответить? – скуксилась Надежда Прохоровна. – Она – липучка. Просто так не отвяжется. Придет сюда, проверить, куда я делась, а у меня заперто. Переполох поднимет. Попросит номер отпереть, проверить, не случилось ли чего?

– Ответьте! – резко бросила Клара. – Но без фокусов.

Надежда Прохоровна «забыла» включить громкую связь, приложила мобильник к уху:

– Да, Софа.

– Наденька, у тебя все в пор…

– Да сплю я, Софа, сплю! – перебила бабушка Губкина. – Голова разболелась, приняла анальгин…

После этих слов Кларисса злобно дернула Надежду Прохоровну за рукав, приказала глазами активировать функцию громкой связи…

Но было уже поздно и без разницы. Магическое слово «анальгин» произнесено.

Недели две назад, копаясь в аптечке Софьи Тихоновны, большой любительницы всяческих таблеток, Надежда Прохоровна достала из коробочки упаковку анальгина, покрутила ее перед носом Софы, спросила:

– Помереть раньше времени хочешь? По телевизору показывали – в нормальных странах анальгин давно продавать запретили! Чистая отрава. – И демонстративно выбросила таблетки в мусорное ведро.

А память, надо сказать, у Софьи Тихоновны всегда была исключительной.

– …Анальгина? – переспросила она негромко, услышав только что, как в трубке раздался какой-то треск, помеха, словно трубку кто-то вырывал или дергал. А потом обычный фон изменился, как будто голоса в ведро заухали.

– Ну да, ну да, – недовольно проворчала Надежда Прохоровна. – Голова разболелась, выпила таблетку и легла спать.

– Может быть, мне прийти? – с вкрадчивостью, заметной только старинной подруге, предложила Софья Тихоновна.

– Отстань! Мне спать охота! – взревела баба Надя и оборвала разговор, злобно ткнув на клавишу телефона. – Вот пристанет же!

Никто в гостиной номера люкс не мог предположить, насколько нетипичен был разговор двух стародавних приятельниц. Ни тон, ни лексика не совпадали с их обычаями. Надежда Прохоровна никогда не позволила бы себе по-хамски оборвать подругу: «Отстань, мне спать охота!»; Софья Тихоновна не помнила такого – Наденька забыла пожелать ей на прощание «доброй ночи»!

Они расстались, как телефонную линию ножницами обрезали.

Что, впрочем, если вспомнить манеру разговора «богатой старушенции» с женой племянника, вписывалось вполне, вполне… Бабулька ушлая, хамоватая – бывает.

А Софья Тихоновна уже через три минуты прогуливалась под окнами номера Надежды Прохоровны, где царила полнейшая темнота. Уже перезванивала Алеше…

Все худшие опасения Софьи Тихоновны подтвердились. Она еще для проверки позвонила и в пустой темный номер Виталия Викторовича…

Там тоже не ответили, а это означало – два компаньона серьезно влипли.

Куда и как – вопрос вопросов. Но как показал первый разговор с Алешей, Надежда Прохоровна обязательно появится откуда-то на телефонный вызов Романа, который должен привезти мифическую папку синего цвета.

На этом и надо играть. Кажется, Наденька дала понять все совершенно четко.

Софья Тихоновна позвонила Алеше и попросила его сообщить ей телефонный номер майора Дулина.

– Владимир Николаевич, – тоном, не допускающим шуток и возражений, сказала она, – вы хорошо знаете Надежду Прохоровну. В отеле, где мы все сейчас находимся, уже совершены два убийства. Можете не перепроверять информацию сейчас – я говорю правду.

– Все так серьезно?

– Более чем. Надежда Прохоровна не склонна к розыгрышам и прочей глупости. Она и еще один человек – в опасности. И потому я прошу вас отнестись к ситуации со всей серьезностью. Не тратить время на казенную волокиту, а направить сюда вооруженный наряд.

– Надежда Прохоровна опять нашла убийцу?

– Не исключено. Поторопитесь… Она дала мне понять, что может умереть раньше времени.

Часа полтора прошло с момента, когда Надежда Прохоровна сказала Софьюшке «Отстань!». Она уже сидела в кресле без пальто и берета, Кларисса любезно принесла стакан минеральной воды без газа; вид пистолета, положенного на колени Александром, перестал своим длинноствольным видом сбивать сердечный ритм.

Все как-то пообтерлось, утратило пугающую новизну: четыре человека на кожаных сиденьях начинали напоминать транзитных пассажиров на вокзале. Посматривали на часы в ожидании поезда, спокойно пили воду, двое надеялись, что толстый глушитель не дунет в их сторону паровозным паром…

Виталий Викторович, сообразивший, наконец, что стараниями бабы Нади пытать и убивать его немедленно никто не будет, презрел покорность и фатализм застрявшего путешественника – на небеса? – и бросился на Клару с гневными вопросами:

– Почему мы должны вам верить? – Ерзал на диване и ерепенился. – Как вы убедите меня или Надежду Прохоровну передать вам документы?! Ведь так, Надежда Прохоровна?!

Бабушка Губкина, понимая, что в подобных вопросах отмалчиваться нельзя подозрительно будет, – важно кивнула:

– Да. Хотелось бы убедиться, что с Петей все в порядке. Не чужой человек. Племянник.

– Дайте мне поговорить с Петром! – ободренный поддержкой, взвился Маргадон, по правде говоря до этого решивший, что баба Надя исключительно о своей седой голове печется и вмешательства в построенный ею некий план не потерпит. – Я вам не верю! Дайте мне поговорить с братом!

– Не время, Виталий Викторович, не время, – туманно мяукнула Кларисса.

– Почему?! Мой брат – убит?!

– С Петром Афанасьевичем все в порядке. Просто там, где он сейчас находится, нет телефонной связи.

– Устройте! У вас есть время! Пока мы не поговорим с Петром, никаких документов вы не получите!

– Заткнись, а? – лениво предложил Саша.

– Нет, не заткнусь! Надежда Прохоровна! Пусть они дадут нам поговорить с Петрушей!

Надежда Прохоровна хмуро посмотрела на Клариссу:

– Как вы узнали, где мы находимся? Петра пытали?

– Что вы! – отмахнулась Клара. Складывалось впечатление, что молодожены в тандеме Маргадон – бабуля бабулю признавали главной и на ее вопросы реагировали. – Какие пытки? Мы не живодеры. Петру Афанасьевичу вкололи тот же препарат, который приготовили и для вас. Он рассказал все без малейшего нажима, добровольно.

– Добровольно? – хмыкнула Надежда Прохоровна. – А почему вы вообще его кололи?

Красавица брюнетка прикурила длинную сигаретку, выпустила дым и, прикрываясь им как завесой, туманно, равнодушно произнесла:

– Петр Афанасьевич не согласился с окончательной суммой договора. Мы перевели первый транш, а он отказался подписывать документы.

– Вы обманули его?! Понизили цифры?! – взвился Мусин.

– Подкорректировали, – усмехнулась Кла рисса и плавным, тягучим движением дотянулась до пепельницы. – Человек, собравшийся в бега, должен быть более сговорчивым.

– Вы следили за Петром и Ирой?!

Кларисса выпустила в сторону Виталия струй ку дыма и не ответила.

Саша, также невнимательно относившийся к словам Маргадона, задал Клариссе весьма практический вопрос:

– Ты мою зарядку для мобильника в чемодан положила?

Клара лениво кивнула, стряхнула пепел…

– Проверь.

Девушка улыбнулась, с завораживающей кошачьей пластикой выбралась из кресла и одним пальцем подцепила крышку чемодана, лежащего на угловой тумбе. Во внутреннем сетчатом кармане его лежал комок проводов, намотанный на электровилку, какие-то бумаги и красочный буклет с фотографией большого белого парохода на обложке.

Похожую книжицу с пароходом Надежда Прохоровна уже видела. Недавно ее соседка Инна Станиславовна съездила в турне по странам Балтии. Выезжали тогда из Питера на пароме, кажется, до Стокгольма…

– Убедился? – насмешливо спросила мужа Кларисса, отпустила крышку. – Успокоился?

Саша пробурчал что-то нечленораздельно, потянулся, с хрустом разминая суставы…

В дверь номера тихонько постучали.

Этого неурочного стука в дверь не ожидал никто. Надежда Прохоровна прикрыла глаза и взмолилась: «Господи, сделай так, чтобы это не моя неугомонная Софа возникла!» Помощь из столицы к этому времени поспеть никак не могла. Мгновенно подобравшийся Саша буравил взглядом побледневшую даже под загаром Клариссу… В глазах обоих читался вопрос: кто к нам пришел? зачем?!

– Кларисса, открой, – раздался из-за двери негромкий повелительный голос мужчины.

Если штампованное выражение «у Клариссы помертвело лицо» и способно хоть в малейшей степени передать то, что произошло с девушкой, то примем его за основу. Еще дошло бы выражение: «в Клариссу словно нож из-за двери воткнули». За несколько мгновений девушка от напряженного ожидания обратилась в панику, потом нешуточным усилием воли согнала с лица ужас, пригладила черты и, открывая гостю дверь, уже выглядела скорее обрадованной, испытывающей облегчение:

– Давид! Давид, ты?!

Кажется, она собралась повиснуть на шее невысокого худощавого господина в отличном темном костюме, но тот остановил ее порыв властным движением руки. Прошел в гостиную, заглянул по-хозяйски в спальню и, вернувшись обратно, встал в центре комнаты, разглядывая застывших в испуге пленников и Сашу, нерешительно переложившего пистолет на подлокотник дивана.

Задумчивый и серьезный, он возвышался над людьми лакированной надгробной стелой, его поблескивающий костюм оттеняла сиреневая рубашка с расстегнутым воротом, руки он держал в карманах брюк, чуть-чуть покачивался вперед-назад и хмурил смуглое, лезвийно-острое, опасное лицо с глубоко упрятанными во впадины глазниц черными глазами.

Вслед за ним в номер вошли еще двое мужчин. Но на них внимания почти никто не обратил. Надежда Прохоровна отметила только, что одного из них, высокорослого блондина, она уже встречала в ресторане отеля.

– Давид?.. – растерянно прошептала Кларисса. – Ты здесь?..

– А где мне быть, дорогая? – не глядя на девушку, втыкая черные глаза в поникшего, сдувшегося «молодожена», ответил гость.

– А мы тут…

– Что происходит, Лара? – поворачиваясь к ней всем корпусом, перебил Давид. – Почему я узнаю о еще каком-то убийстве от Игоря? – Кивок в сторону ухмыляющегося блондина. – Почему не от тебя?

– Давид! При чем здесь убийство?! Какой-то парень чем-то отравился… – возразила Кларисса – и вдруг, словно опомнившись: – Ты за нами следил?! – Презрительный, изучающий взгляд на Игоря.

– Приглядывал, – кивнул гость. – И кажется, не зря.

– Давид! Как ты можешь?! Не зря?! Да мы… ведь я…

– Где документы? – перебил властный гражданин.

– Привезут. Сейчас привезут!

– Откуда?

– Из Москвы.

Давид усмехнулся, помотал наклоненной головой и, вскинув ее вновь, поглядел Клариссе прямо в лицо:

– А я где, Лара? Где, по-твоему, должен быть я?!

– Ты… – совершенно растерялась девушка, – здесь.

– Нет, Лара, я – в Москве. Ты должна была думать, что я в Москве. Так объясни мне, почему документы оттуда везут сюда?!

Кларисса разинула рот, округлившимися, ищущими глазами посмотрела вокруг, но вряд ли Саша или новые, молчаливо наслаждающиеся экзекуцией персонажи могли ей чем-то помочь.

Надежда Прохоровна, еще не уяснив, чем грозит им с Маргадоном появление важного господина в костюме, нашла в себе силы внутренне усмехнуться: а кажется, попалась красотка. Теперь – держись!

Но Клара-Лара довольно быстро нашлась: наполнила миндалевидные очи слезой негодования и бросилась врать так изобретательно, что баба Надя едва ей не зааплодировала.

– Давид… Давид… А как еще я могла?! Доку менты у ее, – указующий перст воткнулся в бабушку Губкину, – племянника! Он отдаст их только ей или ему, – когтистый палец перекинулся на Маргадона, – лично, лично в руки! Что бы изменилось, сообщи я тебе адрес, где документы спрятаны? Что?! Ты бы поехал за ними, да?!

Давид молчал.

– Нет, ты скажи! Поехал бы за ними?! Да? И что? Что бы получилось? Тебе бы их не отдали!

– А почему ты этих не повезла в Москву? Чтобы там документы передали лично мне в руки?

Кларисса хлопнула ресницами.

– А как, ты представляешь, я должна была везти этих в Москву? – спросила с тихой грустью. – Связанными в багажнике машины? Да?

У нас один ствол, их – двое. На первом же посту ДПС нас могли остановить… – Клара обреченно и картинно махнула рукой. – Что тогда? Что, если бы они рот раскрыли? А?! Отстреливаться от патруля? Валить ментов?! Или сразу удирать проселками?! Скажи, Давид! Ну скажи! Что было делать?!

«Браво, Клара», – мысленно восхитилась баба Надя.

Давид же наклонил голову вбок, задумчиво оглядел Клариссу и молча переваривал ее слова минуты две.

Клара прогулялась до мини-бара, достала бутылку минеральной воды и жадно сделала несколько глотков, промывая горло от вранья, в ее укоризненных глазах даже слеза блестела!

Давид поменял наклон головы, как будто чаша весов, мерило женской лжи, качнула ее в другую сторону. Его молчаливые холуи у двери чуть-чуть расслабились, перестали наблюдать за Сашей с пистолетом…

– Да врет она все, – прозвучал в абсолютной тишине басок бабушки Губкиной. – Ни в какую Москву она не собиралась.

Кларисса, только что поднявшая бутылку для нового глотка, дернулась, и вода облила ее подбородок и грудь; посмотрела на заговорившую бабку такими озверелыми глазами, что той показалось – щеку оцарапала!

– Да? – с удивленной насмешливостью спросил Давид. – И почему вы так решили?

– А Виталик ей сказал, что, пока с Петей не поговорит, никаких документов отдавать не будет, – наугад бомбила баба Надя. – Твердо сказал. А она в ответ – нет там телефонной связи.

– Нет, значит? – усмехнулся мужчина.

– Ага, нет. Никак, говорит, нельзя с Петром поговорить… – И намекающе, длинно посмотрела на главаря.

Давид ударил себя ладонями по бедрам и расхохотался:

– Ай да… – обернулся к двери.

– Надежда Прохоровна, – подсказал Игорек, «приглядывающий», надо думать, не только за парой голубков в молодоженском номере, но и за прочими, пользуясь сыщицкой лексикой, появившимися в поле зрения «объектами».

– Ай да Надежда Прохоровна! – закончил похвалу Давид. – Что, Лара? Всех вокруг пальца обвела, а со старушкой не справилась? Да? «Телефонной связи там нет…»

– Давид… я как лучше хотела… Зачем лишняя волокита?..

– А ты в чемоданчик ее загляни, – поняв, что угадала правильно – Петр жив, продолжала более успокоенно добивать Надежда Прохоровна. – Там расписание балтийских паромов в кармашке лежит…

Давид мотнул головой – уже серьезно, зло, без смеха, – и второй сопровождающий его тип в короткой и тесной кожаной куртке потопал в угол к чемодану, попутно цапнул с подлокотника Сашин пистолет и, откинув крышку чемодана, достал оттуда красочный буклет с изображением белого парохода.

Кларисса повесила руки плетями вдоль тела и задрала голову к потолку. Кажется, ей хотелось завыть.

Давид полистал глянцевую книжицу, швырнул ее на диван и уставился на Александра.

– Что, Саша… обработала тебя девочка?

Умаслила, ласкала?.. – В голосе мужчины почти не слышалось упрека или угрозы, только, по жалуй, жалость мужчины-собрата. И чуть-чуть брезгливости. Давид потер ладонью смуглую щеку с отросшей щетиной, подошел к двери в спальню. – Удобная кровать, да? На ней она тебя обрабатывала?..

«Молодожен» уставился в пол, могучие плечи обвисли, но как будто выдавали напряженное ожидание – ударят, не ударят, удавят или просто пинком под зад обойдутся. Он проиграл.

Но только не Кларисса.

– Давид, я взяла расписание паромов на всякий случай. В отеле крутится милиция, если бы к нам начали придираться, пришлось бы уходить. Нас ждали бы на дорогах к Москве, а мы ушли бы к Питеру… Дальше – за границу…

– Не ври! Если бы не собралась удирать за границу со всеми деньгами, то не стала бы рисковать из-за пустяков!

– Каких пустяков?! Моя свобода – пустяки?!

– Ты должна была прежде всего позвонить мне! Сообщить о ментах, спросить совета! Всегда и все решаю только я!

– Давид, но ведь ничего не изменилось! Я все сделала хорошо, правильно! Документы будут здесь через два часа! Ты их получишь!

Давид подошел к девушке, взял ее за острый, вскинутый подбородок двумя пальцами и, глядя в глаза, проговорил:

– Ты предала меня, Кларисса.

– Нет!

– Ты зря недооцениваешь людей. Зря считаешь, что женщина старше сорока способна только плов варить…

Клара дернула головой, освободила подбородок.

– Тебе лучше знать, – сказала со злой слезой в голосе. – Любитель престарелых женщин…

Давид с коротким размахом впечатал ладонь в гладкую девичью щеку.

– Никогда не говори о том, чего не понимаешь, девочка.

Кларисса рухнула на диван – не от удара, от обиды, – закрыла лицо руками и разрыдалась. Давид безразлично отвернулся и заговорил с Сашей:

– Она сказала тебе, что в тех документах?

– Да. Номера счетов и коды доступа.

– Глупец, – покачивая головой, тихо произнес Давид и с грустью добавил: – Мы все глупцы.

Виталий Викторович (по мнению Надежды Прохоровны, если не возглавлявший список всех глупцов, обманутых женщинами, то уж, во всяком случае, имевший право считать себя одним из наиболее пострадавших) храбро встал из кресла. Глянул на полную удивления бабушку Губкину и с отчаянной отвагой возопил срывающимся голосом:

– Где мой брат?! – Он строптиво вскинул подбородок, но по положению корпуса было заметно – пощечины, уже в свою далеко не румяную щеку, все же ожидать изволит. Готов отпрянуть обратно в кресло.

Давид будто бы очнулся от тяжких дум, поднял глаза на трясущегося то ли в припадке отчаянной храбрости, то ли в страхе Мусина, спросил вполне миролюбиво:

– Виталий Викторович, если не ошибаюсь?

– Да! – запальчиво выкрикнул Маргадон.

– Виталий Викторович, ваш брат жив-здоров. Ему не сделали ничего ужасного, он сам затеял нечестную игру.

– Вы предложили ему меньше, чем было раньше оговорено!

Давид покосился на плачущую Клару, вздохнул, распирая воздухом грудь:

– Виталий Викторович, эти ваши шалости с нотариальной конторой…

– Вы следили за Петром! Вы начали козни первыми! Он только подстраховывался! – Виталик храбро и детально сыпал обвинениями. Из недавнего разговора Клариссы и важного го с-подина он понял, что Петя жив, и страх уже не так всевластно сжимал его отчаянное братское сердце.

– Виталий Викторович, успокойтесь. Мы ничего не начинали первыми.

– Не верю!

Давид снова вздохнул так, что от приталенной рубашки чуть пуговицы не отскочили, посмотрел на негодующего Мусина и, словно бы решив какой-то важный для себя вопрос, опустился на подлокотник рядом с хныкающей Клариссой:

– Две недели назад наш юрист встретился с Петром Афанасьевичем на нейтральной территории – ваш брат привез для ознакомления пакет финансово-юридических документов. И вот когда машина вашего брата уезжала со стоянки перед рестораном, наш шофер заметил, что за машиной Петра Афанасьевича увязался «хвост». – Помолчал немного, печально гоняя по лицу мелкие морщинки, продолжил: – Как вы думаете, Виталий Викторович, как должны были поступить мы? Мы готовили крупную сделку. Знали, что ваш брат уже связывался с другими покупателями, и решили проверить – чьи интересы затронули. Это – понятно?

– Понятно, – брезгливо фыркнул Маргадон.

Но умный господин в дорогущем костюме мудро не заметил оскорбительной гримасы.

– Филеры из детективного агентства сработали небрежно. Наша служба безопасности была более профессиональна. Нам удалось выяснить, что Петр Афанасьевич готовится оставить родину, что он в весьма пикантной ситуации и ему, возможно, грозит война с влиятельным человеком, судебные разбирательства, при которых условия нашей сделки могут выплыть наружу…

– Ой! – язвительно перебил Виталий Викторович. – Только не говорите мне, что вы испугались этого!

– Мы решили уменьшить сумму сделки, предвосхищая возможные неприятности и потери. За все надо платить.

Маргадон, пожалуй впервые столкнувшийся с таким изобретательно аргументированным отпором, надул щеки, повел плечами и все же выпалил:

– Я не могу отдать вам документы! Вы реши ли обокрасть Петра!

Давид поболтал свисающей с подлокотника ногой в начищенном ботинке, щелчком пальца сбил с колена одному ему видимую пушинку:

– Виталий Викторович, у человека нельзя отбирать все. Нищему человеку нечего терять – он голодный и злой. Все отбирают только дураки и жадины. Предусмотрительные люди так не делают, это диалектика. На Петра Афанасьевича всего лишь будут наложены определенные штрафные санкции. – Давид обвел рукой шикарный молодоженский номер. – Согласитесь, глупо платить за эту вынужденную роскошь из своего кармана.

– Но ведь Петр хотел продать вам бизнес по-честному! Как договаривались! Это вы обманули! Она, – палец Маргадона указал на Клару, – искала деньги, значит, вы заплатили Петру, но меньше, чем он рассчитывал!

– Немногим меньше, – согласно кивнул Давид. – Но вполне достаточно, чтобы безбедно жить всю жизнь и обеспечить даже внуков.

– Я хочу поговорить с Петром.

– Ваше право.

– Кстати-и-и… – прищурился, насторожившись вдруг, Маргадон. – А почему вы не дали Пете поговорить со мною раньше?! Он давно мог бы связаться со мной и дать команду передать вам то, что вы ищете! Зачем все эти бандитские наезды, наскоки… все можно было сделать давно и цивилизованно!

Давид печально посмотрел на Клару, на остальных своих подчиненных…

– Виталий Викторович, к обоюдному нашему сожалению, миром правят жадность и глупость. Вначале ваш брат дождался перевода на его счета предоплаты… Почему-то он решил, что торговаться легче, когда часть денег уже в его кармане… – Давид картинно поднял плечи, показывая, каким сильным было его недоумение. – Начал нам угрожать, что аннулирует сделку… Потом другие остолопы лишили вас сотовой связи…

– Те два бандита, что напали на меня в Москве, – ваши люди? – догадливо перебил Маргадон.

– Я же сказал: остолопы, – грустно подтвердил делец. – Ваш брат слишком поздно сказал, где вы остановились на ночь. Эти – опять же говорю: болваны! – поехали к вам и вместо того, чтобы миром решить наши проблемы, устроили мордобой. Хотя… Виталий Викторович, у них есть небольшое оправдание: парни так неожиданно на вас наткнулись, что просто, как я надеюсь, не успели хорошенько подумать.

– Подождите. А как вы вообще узнали так быстро, где я ночевал? Вы что – сразу на переговорах начали пытать Петра?!

– Фу, Виталий Викторович. Почему пытать?! Инъекция не пытка! Петр Афанасьевич практически без всякого нажима рассказал нам все.

– Негодяи!

– Мы? А кто ездил к нотариусу и подписывал бумажки, превращая сделку в фикцию? Мы – защищались. Нам не оставили выбора.

– Тьфу! – громко сказала совсем уже запутавшаяся бабушка Губкина. Послушать этих «бизьнисьменов» – так каждый белый и пушистый, но дерьмецом пованивает за версту. И на Клариссу баба Надя поглядывала уже чуть ли не с жалостью. Ведь если призадуматься, первопричиной, толчком для этого бардака явилась как раз она – бабушка Надя! Это она с выпученными глазами бегала по санаторию и всех об Ирине расспрашивала! Как небось Кларисса веселилась, когда услышала «Мы тут одну знакомую разыскиваем, кажется, Ирой зовут, да не знаем, как она выглядит»? Хихикала небось!

Да и как не хихикать, когда тебе на блюдечке преподнесли: знать не знаем Иру, документы отдать не можем, они все еще у нас, берите, кто хотите.

Уписалась небось!

…Мужчины строго и недоуменно посмотрели на плюющуюся бабушку и вернулись к своим проблемам. Давид, в отличие от Клары и Саши, видел в Мусине достойного переговорщика.

– И все же я не совсем понимаю, – продолжал настаивать Виталий Викторович, – мотива ции ваших поступков. Как я могу вам доверять, если вместо того, чтобы дать Петру возможность поговорить со мной, вы подсылаете каких-то остолопов. – Мстительный взгляд на всхлипывающую Клариссу. – Где логика? Я активировал украденную сим-карту менее чем через сутки! Почему Петр ни разу мне не позвонил?! Ни мне, ни Ирине! Все разрешилось бы гораздо быстрее! Давид собрал вытянутые губы в щепотку…

– Скажи, скажи, Давид, – с язвительной усмешкой проговорила Клара, глядя снизу вверх на – как предположила баба Надя – любовника.

Тот метнул в нее режущий черной сталью взгляд, приказывающий заткнуться, а Мусин помертвело выговорил:

– Что с Петром?.. Он… в порядке?!

В голове бабушки Губкиной стремительно пронеслась догадка, подаренная недавними словами Клары «непереносимость сложных препаратов… мы склонны верить… это недуг семейного свойства…».

– Вы что, Петьку до сумасшествия своим «наркотиком правды» закололи? – спросила, разрывая гнетущую тишину.

Давид поднял голову вверх, вздохнул:

– Виталий Викторович, вы можете поговорить со своим братом в любую минуту и убедиться, что с ним все в порядке.

– А раньше?.. – чуть ли не шепотом спросил Маргадон, благодаря толчку от Надежды Прохоровны поймавший ту же догадку, носившуюся в воздухе.

– Раньше… У Петра Афанасьевича оказалась нестандартная реакция на определенный медицинский препарат.

– Он – что?!

– Сейчас с ним все в порядке. – И Давид щелчком пальца подозвал крепыша в тесной кожаной куртке. – Марат, позвони на точку, пусть подзовут…

Круглоголовый кряжистый подручный Давида тут же достал из кармана сотовый телефон, поупражнялся с кнопочками.

– Светильник, – сказал в трубку, – это Марганцовка. Тащи трубку к этому, с ним разговаривать будут. Мигом давай. – Минуты полторы, видимо, тишину слушал, потом сказал «Алло» и протянул телефон Мусину.

– Петруша, здравствуй! – завопил Виталик. – Ты где, ты как?! Да, да… со мной все в порядке… Ира здесь, в отеле, с ней тоже все в порядке, ждет тебя… Да, да… Что мне делать?! Отдавать бумаги?! Да, да… Хорошо… Постараюсь… Алло! Алло!!! – Оторопело посмотрел на Давида: – Связь прервалась…

– Значит, брат сказал вам все, что нужно.

– Но как же… Это же… – Виталий Викторович растерянно блеял, что не успел как следует поговорить с братом, но круглоголовый Марганцовка уже отбирал у него трубку. – Петр тоже вам не верит! – обиженно воскликнул Мусин.

– Но мы же не убили его? – пожал плечами Давид. – Мы гуманные люди, нам нужно только свое.

– Свое?! – взревел Маргадон. – Да вы нас без штанов оставите!!!

Лощеный господин поморщился от крика. Он уже на самом деле устал от жадных дураков и нервных родственников.

– Виталий Викторович, прекратите истерить, будьте мужчиной.

– Я – истерю?! Я?! Да как вам только… Надежда Прохоровна! Не отдавайте им никаких документов!

Давид с многотонной неподъемной печалью посмотрел на бабушку в кресле, выдвинул нижнюю губу…

– Скажи-ка, голубь, – сказала баба Надя, извлекая из недр памяти любимое когда-то обращение, – а почему вы в самом деле Ирочке-то не позвонили? Или Виталику?

– А потому, Надежда Прохоровна, что одна очень умная девушка сказала, будто бы документы она добудет без всяких упреждающих звонков, без лишней нервотрепки с телефонными переговорами.

Все посмотрели на Клариссу. Та съежилась.

– И еще эта умная девочка забыла сказать, что в отеле появился брат Петра Афанасьевича, который, по нашим предположениям, должен был давно отдыхать в Израиле. Я лишь сегодня от Игоря узнал, что Виталий Викторович все еще в России. Правда, Игорь?

– Точно, – солидно кивнул стриженый бугай у двери.

– А Ире-то почему не позвонили?! Она б за Петю вам все документы отдала! Раз вы думали, что они уже у нее…

– Не поговорив с Петром, она не отдала бы документы, – устало выговорил Давид. – А он только сегодня начал чувствовать себя нормально. Сложный случай – идиосинкразия.

– Как-как?..

– Надежда Прохоровна, да что вы с ним разговариваете! – гневным возгласом встрял Маргадон. – Неужели вы не понимаете – он нас разводит! Расслабляет!

– Это почему же вы так решили? – недоуменно поднял брови господин.

– Надежда Прохоровна, – намеренно обращаясь только к «тетушке», продолжил наседать Мусин, – они уже сожгли нотариальную контору! И Петр молчать не будет! Ведь не думаете же вы, что они выпустят его живым?!

Давид покачал головой:

– Полноте, Виталий Викторович, полноте. Господин Подольский сейчас звезда экрана. На всех телеканалах интервью дает – пострадал за честность. Его сожгли черные риелторы за несогласие работать… Неужели вы думаете, будто бы Борис Альбертович согласится подтвердить, что участвовал в нечестной сделке? Неужели в самом деле так думаете?

– А Петр?! Он молчать не будет!

– А ваш брат сам замаран выше крыши.

– Это… это все неправда! Зачем было сжигать нотариальную контору, если не убирать следы?! Нас вы тоже уберете!

– Чепуха. Мы не убийцы.

– Нет, не чепуха! Вы заранее готовили эту комбинацию. Вы знали, что с Борисом Альбертовичем невозможно договориться, он старый друг Петиного отца.

– Это случай, – медленно покачал головой Давид. – Один из моих компаньонов бывал в кабинете Подольского, пользовался его услугами и видел, что сейф у нотариуса – полнейшая фикция. Не спасет от огня документы. Так что это случай и спешка. Ведь ваш брат сказал, что документам будет дан официальный ход только после трех часов дня. Нам приходилось действовать на опережение.