Текст книги "Паника, убийство и немного глупости"

– Господи, – простонал Виталий Викторович. – Я вам не верю! Не верю!! Не верю!!! – Захлебнулся собственным криком, закашлялся. И, утерев выбитую кашлем слезу, сказал: – Я предлагаю договориться «на берегу» о сумме штрафных санкций, наложенных на Петра. Сколько вы хотите?

– Мы еще не решили этот вопрос. А решать его в одиночку я не могу.

– Да-а-а?! А зачем вы вообще сюда приехали?! – глумливо изумился Маргадон.

– Зачем? – Давид в два неторопливых шага подошел к Клариссе, опустился на диван рядом с ней и обнял за плечи. – Скажи-ка, моя девочка, кто сообщил тебе, что Воронцов пришел в себя и завтра может поговорить с Ириной?

– Никто, – чуть отпрянула та.

– Да? Ты просто так решила форсировать события?

– Я… – начала Кларисса, но ее перебил окрик Александра:

– Оставьте ее в покое! Это я позвонил Светильнику и узнал, что Воронцов вышел из комы!

– Браво! – Рука Давида сползла с плеча девушки. – Обработала парня. Восхищен.

Виталий Викторович, о котором все на минуту забыли, вновь привлек к себе внимание:

– Я настаиваю, чтобы сумма отступных была оговорена сейчас. Пока не привезли документы. Я не могу вам доверять, вы прежде должны назвать сумму и отпустить Петра.

– Виталька! – прикрикнула Надежда Прохоровна. – Замолчь!

Мусин удивленно вытаращился на «тетушку».

– Никто твоего Петьку убивать не собирается. Я вот в ваших бизнесменских делах ничего не смыслю и то поняла – убивать Петю нет ре зона. Знаешь, сколько тогда народу положить придется? Половину Москвы! Тебя, меня, моих всех. Шум поднимется. А без бумажек, которые ты у нотариуса подписал, Петька ничего сделать не сможет. Сам замаран, сам молчать будет.

А вот если убьют его – тогда да, шум поднимется. Понял?

– Хоть одна умная голова в этом бедламе, – устало выговорил Давид и с благодарностью взглянул на бабу Надю.

По правде говоря, все это выступление Надежда Прохоровна затеяла по одной простой причине. Перепугалась: Маргадон начнет сейчас права качать, и вся ее хитроумная комбинация с вызовом подкрепления из Москвы псу под хвост трубочкой свернется.

Часа в три ночи, когда Надежда Прохоровна уже, как ни крепилась, зевать начинала, на столике перед ней забился в громком треморе мобильный телефон. Давид знаком приказал всем, кроме бабы Нади, хранить молчание, нажал на пару кнопочек и повелительно кивнул: говорите.

– Алло, – хрипло, прокашливаясь, сказала Надежда Прохоровна.

– Баба Надя? Это Рома. Мы подъезжаем к повороту. Куда нам дальше?

Голос из трубки звучал немного странно, Надежда Прохоровна даже склонилась поближе над дисплеем, проверила, Ромин ли номер высветился.

– Рощу уже проехали?

– Ага.

– Ехайте до ворот. Там шлагбаум и будка – охранник парковку сторожит и все равно вас на территорию не пропустит, останавливайтесь там. Я скоро подойду.

Давид кивнул: Надежда Прохоровна ни на йоту не отступила от расписанного ранее сценария.

– Отлично. Ждем!

Баба Надя тяжело поднялась. Ватная слабость давила на плечи, окутывала локти и колени. С трудом передвигая ноги – Маргадон смотрел на нее как на первую христианку, отправившуюся укрощать на арене Колизея зубастых львов, – пошла к вешалке с пальто.

А ведь если припомнить, еще недавно она думала, что будет легче: двигаться, скрипеть мозгами и просто сказать хоть слово! Многотонная тяжесть сковала мысли и движения.

– Марат, – сказал Давид крепышу.

Тот понятливо мотнул головой и приоткрыл перед с трудом застегивающей пуговицы бабой Надей дверь в коридор.

«Сосновый бор» как вымер.

Лишь две фигуры – старческая сгорбленная в коричневом пальто и мужская квадратно-кряжистая, похожая на вставшую на дыбы садовую тележку, – тащились по дорожке-ящерице, присыпанной снежком.

Прошли вдоль дремлющего главного корпуса, обогнули прозрачное крыло бухгалтерии и вышли на прямую.

Поворачивая за угол, Надежда Прохоровна бросила взгляд через плечо: почти неразличимая в темноте, избегая света фонарей, за ними кралась еще одна фигура. Игорь вслед отправился, догадалась баба Надя.

Метрах в ста пятидесяти впереди, у перегороженного шлагбаумом въезда на основную территорию, стоял огромный джип Савельева. В небольшой сторожке охранника светился желтый прямоугольник окошка, но машина встала, не попадая под свет, в ее салоне над креслом водителя горела слабенькая лампочка: за рулем сидел, если зрение не обмануло бабу Надю, старший лейтенант Алешка.

Джип приветливо мигнул фарами…

– Без фокусов, – двигаясь чуть сзади, прикрываясь бабушкой Губкиной как щитом, сказал Марат.

– Сам не фокусничай, – пробурчала баба Надя. – В сторожке охранник. Небось с пистолетом.

Марганцовка хлюпнул носом и громко сплюнул себе под ноги. Отвагу, надо думать, показал.

Надежда Прохоровна полезла под шлагбаум. Марат опасливо наклонился за ее корпусом.

Задняя правая дверца джипа распахнулась… На улицу чуть ли не вывалился совершенно «пьяный»… Владимир Николаевич Дулин.

Надежда Прохоровна по инерции сделала шаг вперед. Майор дурашливо раскинул руки в стороны.

– Ба-а-а! Баба Надя, Надежда Прохоровна! – взревел, покачиваясь.

– Ромка… – пролепетала бабушка и тут же уцепилась за родимое имя, повлекла из себя слова: – Ты что, бездельник! Уже напился?!

– Ну-у-у, – неустойчиво закачался «Рома», расставил ноги широко и, вращая округлившимся пузом, засунул руки в тесные кармашки джинсов. – Есть маленько.

Если бы только баба Надя могла знать, как серьезно отнеслись оперативники из убойного отдела к каждой фразе пенсионерки, произнесенной в телефонных разговорах! Всю дорогу до «Соснового бора» в автобусе с милиционерами шло обсуждение, обсасывание каждого бабы-Надиного слова. Мария тоже не усидела дома, выручать отправилась! Все вспоминали малейшее слово и выражение, звонили за консультациями Софе, прикидывали их так и этак, выдвигали версии…

Надежда Прохоровна сказала: «Ромка тут не был».

А это – неправда. Значит, баба Надя сигнал подала – злоумышленники не знают, как Рома выглядит, на его место можно подставить опытного майора Дулина, в молодости успешно работавшего под прикрытием. Его и Надежда Прохоровна знает, не должна растеряться…

Еще Надежда Прохоровна сказала – «пол-литру обещала».

Значит, надо торговаться, в бутылке укрыт некий смысл, баба Надя подала идею.

Эх, если б знала пенсионерка Губкина, сколько умных голов над ее фразочками три часа корпело, – загордилась бы насквозь!

– Ты папку синюю привез?

– Привез, – дурашливо качнулся Дулин.

– Давай.

– А водка?

– Какая тебе водка?! Ты и так в дымину! Дулин вредно помотал головой:

– Ченч. Сначала водка, потом папка.

– Ромка! Ты что?! Где я тебе ночью водку найду?! – Надежда Прохоровна понимала: зачем-то майор затеял этот торг. Зачем-то тянет время.

– А ты, баб Надь, того… – Дулин выдрал руку из штанов, качнулся, поставил два согнутых пальца на уровень носа. – Ты мне это… вот такусеньких мерзавчиков из холодильника наковыряй.

– Какого холодильника?!

– А который в твоем номере стоит. Мы с Машкой в том году в Турции были, там в каждом номере холодильник, полно мерзавчиков…

Надежда Прохоровна гневно фыркнула.

– Э, мужик, – вступил Марат с угрозой, – ты кончай балаган ломать…

– Тихо, тихо! – зашикала баба Надя. – Не задевай его! Ромка у нас боксер, буйный!

– Я тоже не пальцем деланный…

Но Надежда Прохоровна уже вцепилась в рукав кожаной куртки.

– Стой, тебе говорю! Без водки все равно ничего не отдаст! Вишь, зарядился уже в дороге…

– А мы сейчас этого «заряженного» проверим…

Водительская дверца джипа начала медленно приотворяться, в окне сторожки дернулась занавеска и показалась заспанная физия охранника…

– Тихо, ребята! – цыкнула баба Надя и повернулась к машине спиной. – Пойдем, Ромка. Наковыряю тебе мерзавчиков…

– Вот это дело, вот это по-нашему, – загудел майор, прополз под шлагбаумом и обошел Марганцовку, как пограничный столб.

Надежда Прохоровна надеялась, что правильно разгадала замысел майора. Она пришла к машине одна. Значит, где-то в заложниках остался Виталий Викторович и его надо выручать, вытаскивать. Дулин не зря концерт устроил…

Марату ничего не оставалось делать, как тащиться за «пьянчугой» к корпусам.

Надежда Прохоровна шагала споро и ворчала:

– Ну что у меня за племянники! А? Один пьет, другой шляется…

– А где, кстати, Виталька? – икнул майор.

– Да тут, где ж ему быть.

– Мерзавчик клюнет с братом Ромой?

– Я тебе клюну! – не выходя из роли, зашипела баба Надя.

– А я добавлю, – пообещал шагающий за их спинами Марганцовка.

Майор запнулся. Остановился.

– Баб Надь, а это чё за ком с горы? Может, рыло ему начистить, а? – предложил довольно миролюбиво.

– На всех кулаков не хватит, – вроде бы по делу известной фразой подала Надежда Прохоровна знак и пихнула «Ромку» в спину.

Марат отстал на два шага, достал из кармана мобильный телефон и тихо, прикрывая трубку ладонью, быстро зашептал.

– Где Виталий? – тут же негромко и трезво спросил Дулин.

– Корпус Б, второй этаж, номер четыре, – четко отрапортовала баба Надя, и майор переправил ее ответ куда-то в район своего воротника на джинсовой куртке. Надежда Прохоровна догадалась: где-то неподалеку отсюда кто-то слышит каждое их слово. О том, что где-то по темноте за ними тащится Игорек, сказать уже не успела: Марат, почти спихнув плечом майора в придорожный сугроб, встал между ними.

– Э-э-э, брателло! – обиженно взревел еле устоявший на ногах Дулин. – Я чё-то не догоняю…

– Не ори, Ромка! – прикрикнула баба Надя. – Людей разбудишь.

– Не-е-е, – покачивая наклоненной крутолобой головой, вконец обиделся майор. – Рыло я ему все-таки начищу-у-у… Не, баб Надь! Кто он такой, а? Кто такой?!

Марганцовка, скрипнув зубами на весь санаторий, прибрал нервы и обернулся:

– Ладно, паря, проехали. Топай давай, наковыряем тебе водяры…

– А. Вот. Другое дело. А то пихаться. Я тут, понимаешь ли, еду в ночь-полночь, не пимши, не жрамши… Баб Надь, а закусочки какой-нибудь раздобудешь?

В принципе, если мерить гамбургским счетом, поведение «запойного племянника» отлично вписывалось в ситуацию. Действительно, в ночь-полночь, не пимши, не жрамши… Спиртным от майора так разит, словно он в нем выкупался… И ехать в обратный путь «незаправленным» он явно не собирался – это даже угрюмый Марат скумекал и о том начальству доложил.

– Закуски нет, – сказал он твердо. – На дороге купишь.

– На какой дороге?! Ночью?! – плаксиво взревел «племяш».

«Лапка ящерицы» уже подводила компанию к крыльцу корпуса – в окне молодоженского номера сквозь неплотно задвинутую штору угадывался силуэт подглядывающего человека, – и Марат решил, что время дискуссий закончено. Пропустил бабу Надю вперед на крыльцо, довольно ощутимо пихнул «племянника» вперед и, оглядевшись по сторонам, закрыл за всеми дверь.

Майор в это время успел шепнуть пенсионерке: «Их надо разделить».

Кого и как, Надежда Прохоровна поняла сразу. Протопала мимо двери в молодоженский номер и отправилась к себе выковыривать бутылочки из полного холодильника. Отомкнула магнитный замок, включила свет и ткнула пальцем на мини-бар:

– Входи. Бери.

– Ага, ага, – радостно присел перед холодильником Дулин. Раскрыл дверцу, присвистнул и засюсюкал: – Идите к папочке, малютки… – Нагребал полные карманы, похрюкивал и жадно бормотал: – Водички тоже захватим… Баб Надь, пакет есть?

– Нет пакета! Пихай в карманы! Дулин повернул к ней расстроенное лицо:

– Так не влезает! Что – врагам оставлять?! Суровый Марат, стоя в дверном проеме, с брезгливостью наблюдал спектакль «Невероятная жадность».

– Э, земеля! Подь сюда, – подозвал майор, но Марганцовка даже ухом не повел. – Подь, я те говорю. Подержи минералку! Я ее потом за ремень запихаю… Ну чё ты, а? Будь чело веком…

Марат сделал шаг вперед, протянул руку к литровой бутылке и…

То ли промахнулся, то ли майор специально руку отвел… В общем, получилось все наоборот – не Марганцовка цапнул минералку, а Дулин, выпустив бутылку, крепко схватил его за запястье и так дернул, что тот буквально влетел в номер и тут же сам собой насадился диафрагмой на крепкий милицейский кулак.

Дулин бережно подхватил оседающее тело и как-то незаметно саданул Маратке коленом куда-то в область уха. Марат закрыл глаза и перестал брыкаться.

– Тихо, баба Надя, тихо. Минус один, – шептал Дулин, подтаскивая бандита к батарее отопления и пристегивая к ней наручниками. И уже громче, явно в расчете на тех, кто замер сейчас ухом к дверной щели четвертого номера: – Спасибо, братишка! Фуфырик со мной раздавишь?.. А чё?.. Язвенник, что ль? – И совсем громко: – И хрен с тобой! Баб Надь, где Виталька?

– Нету его, спит давно, – тоже громко проговорила Надежда Прохоровна, читая по губам майора беззвучный вопрос: сколько их? оружие есть?

– Двое в номере, один на улице, – догадливо склонившись к майорскому воротнику, быстро зашептала баба Надя. – Видела один пистолет с глушителем.

Дулин с одобрением посмотрел на пенсионерку Губкину и разродился громким ревом:

– Не-е-е… Так не пойдет! Приехал, понимаешь ли, а брат Виталька дрыхнет! Да я его сто лет не видел!!! Вита-а-алька-а-а!

Надежда Прохоровна тоже поддала звукового оформления:

– Не ори! Не дома! Людей разбудишь!

– А нефиг дрыхнуть! Рома Савельев приехал!! Виталька-а-а?! – И затопал вперед по коридору, изображая, что с кем-то спорит: – Отстань! Отстань, говорю!! Я чё сюда зря тащился?!

Неизвестно, какими словами описал начальству приехавшего буйного племяша Марганцовка, но дверь четвертого номера тихонько распахнулась…

На пороге, в узкой дверной щели показалось перепуганное лицо Виталика Мусина.

– О! – не зная заложника в лицо, прорычал Дулин. – Здорово!

– Разбудил-таки, – догадливо проворчала в его спину Надежда Прохоровна, и майор, больше не дожидаясь подсказок, радостно упал на грудь «братишки»:

– Виталька?! Давай выпьем, у меня есть.

Мусин почти ввалился внутрь номера, Дулин шагнул, поддерживая, за ним:

– О-о-о-о!! Какое общество?! – Надо думать, Клариссу увидел.

Относительно того, почему вслед за «Ромой» не вошел Марат, никто толком сообразить не успел. Дулин качнулся вперед, собираясь представиться обществу, ловко поймал спрятанную за спину руку Давида, вывернул ее наружу…

Пистолет выпал. Давид согнулся, зажимая вывихнутое запястье между колен.

Майор Дулин подхватил оружие с пола и радостно наставил его на членов преступного сообщества.

По ковру коридора приглушенно ширкали ботинки группы захвата.

Самым поразительным в итоге этой истории было то, что Надежда Прохоровна испытала неловкость, когда мимо нее со скованными за спиной руками проводили Давида.

«Зачем?!» – одними глазами пораженно спрашивал он.

– Дела в судах надо решать, а не под пистолетами, – не ведясь на укор, выговорила Надеж да Прохоровна.

Но радости от удачно осуществленной операции все же не ощутила.

Не было радости. А только печаль и усталость.

Надежда Прохоровна отстранила причитающую Софу: «Ты молодец, Наденька, ты молодец, ты снова всех поймала!», обошла обеспокоенно заглядывающую в глаза Марию и вышла на улицу, искать потерянного в снегах Маргадона.

…Несчастный Мусин только что закончил предварительную беседу со следователем и растерянно бродил по заснеженным плиточным дорожкам. В глазах его застыл тот же недоуменный вопрос: «Зачем?! Я погубил Петрушу или спас?!»

Надежда Прохоровна натянула берет поглубже, приподняла воротник пальто и подошла к Виталию Викторовичу.

– Ты это, Виталик, не ходи тут как в воду опущенный, – сказала чуть смущенно. – Действуй.

– Как?! – Изо рта Маргадона вылетело округлое дымное облачко.

– Ты это… бери Ромку и езжай в райцентр за документами…

– Зачем?!

– А затем! Как только эти бумажки к следователю попадут, Петьку уже не выпустят! Привлекут за мошенничество… А со своими миллионами, если до времени их припрятать, он и адвоката наймет, и от государства откупится. Понятно? Давай, давай, езжай, если уж так получилось. Выбора у нас, Виталик, не было… Бери свою папочку из камеры хранения и так перепрячь, чтоб я могла на допросе честно сказать: была папочка, да сплыла. Я, Виталик, врать шибко не люблю, особенно если людям спасением обязана… – И подтолкнула Маргадона к стоящему неподалеку Роману. – Давай дуй в райцентр. А оттуда, если хочешь, в Москву…

– Я вернусь сюда и поеду с милиционерами выручать Петра, – горделиво перебил Виталий Викторович и побежал к Савельеву.

Надежда Прохоровна посмотрела в сторону крыльца и тут же внутренне съежилась: врать все же придется, причем немедленно. К ней торопливо шел майор Владимир Николаевич.

– Это куда же наш Виталий Викторович направился?

– А это… в корпус к Софе за таблеткой. Сейчас вернется.

Дулин молодцевато оглядел арену действий: освещенные окна двух номеров, милицейский народ, в многочисленности прогуливающийся по улице, – он в самом деле чувствовал себя героем.

– Арсеньев с Князевым приехали. Мы еще по дороге сюда с местными ребятами созвонились, ситуацию пробили… Вы как преступников-то вычислили, Надежда Прохоровна?..

Надежда Прохоровна отвела глаза, вздохнула:

– Преступники-то они, может быть, и преступники… Да не убийцы.

Только что подожженная сигарета чуть не выпала из милицейского рта.

– Как это? – Владимир Николаевич непонимающе уставился на бабу Надю.

– А так. Не убивали они никого, – обреченно и чуть виновато выговорила пенсионерка. – Они тут на цыпочках к документам подбирались, только вот сегодня торопиться начали и дров наломали. Им шум вокруг этих корпусов ни к чему был. Не убивали они никого, тут где-то в другом месте собака порылась.

– Да что вы в самом деле, Надежда Прохоровна! – Дулин огорченно зашвырнул раскуренную сигарету в урну. – Разыгрываете нас, что ли?!

– Нет, Володя, не разыгрываю. Жизнь вы нам, может быть, и спасли, но убийц не тех схватили. – И, снимая с майорской души капельку возмущенного кипения, добавила: – Но номера их все же обыщите хорошенько, вдруг я ошиблась?

Дулин отвернулся к темному лесу.

– И что искать прикажете? – ядовито усмехнулся.

– Ключ универсальный от всех замков, – серьезно произнесла бабушка. – Знаешь, горничные с такими убираться ходят. Преступник, который наши номера обыскивал, Марину убил и отравы в бутылку Бори добавил, должен иметь такой ключ.

– Или электронное устройство для вскрытия таких замков, – задумчиво добавил майор.

– Вот-вот. Если у этих ребятишек ключа нет – не убийцы они. По номерам свободно шнырять не могли. – Надежда Прохоровна зябко поежилась, потерла друг о друга ладони, одетые в теплые варежки. – А я спать пойду. Устала очень. – Отошла на два шага, потом повернулась. – Ты это, Владимир Николаич… Когда дуралея этого вызволять поедешь… поосторожней с ним, поласковей…

– Это вы о Петре Воронцове?

– Ага. Он ведь, дуралей чертов, не со зла все это натворил. От любви. Это тоже понимать надо – бедолага. Сделаешь, а?

– Сделаю, баб Надя, сделаю, – усмехнулся Дулин и долго смотрел, как бравая пенсионерка устало поднимается по крыльцу к своим подружкам Софе и Марии, бредет с ними по освещенной лестнице к номеру…

Вот и геройствуй потом, когда рядом такие бабушки бродят…

Комнату Надежды Прохоровны уже оставили в покое. Марганцовку от батареи отстегнули, все сфотографировали, запротоколировали – дело небольшое, основные действия в четвертом номере разворачивались, на полу только остались разбросанными крошечные бутылочки с яркими этикетками…

Бутылочки эти Мария в холодильник прибрала, пока Софья Тихоновна хлопотала вокруг укладывающейся в постель Надежды Прохоровны, пожелала храброй бабушке спокойной ночи и тактично оставила двух старинных подружек наедине.

– Спи, Наденька, закрой глазки, – мерно бормотала Софа, сидя в изножье постели и по глаживая Надю по лодыжке. – Уму непостижимо, как ты все это выдержала…

Похвала заставила Надежду Прохоровну поморщиться.

– Ты, Софа, лучше вот что скажи. Ирина спит?

– Конечно.

– А Таня?

– И Таня тоже. Мы их будить не стали – зачем?

– Правильно. Нечего людей зря беспокоить, тут и без них… – Села повыше на подушках, пристально посмотрела на догадливо приготовившуюся к некоему вопросу подругу: – Ты, Софа, вот что… Завтра с самого утра поговори с Татьяной. Когда она в Москву собиралась, не знаешь?

– Завтра. Сюда какой-то ее начальник приезжает. Ирина уговорила Татьяну сообщить в агентство о провале и смерти напарника только вечером, мол, транквилизаторами накачали, свидетели рядом были, то да се… Ира о чем-то там с мамой переговаривалась…

– Ну да, ну да. Ты попроси Татьяну не уезжать отсюда, если надо, я ей номер оплачу. А если приехавшее начальство заартачится, пусть скажет – я с ними, как это… договор заключу, все чин по чину. Татьяна здесь нужна. А Ира пусть с вами едет, – сказала после короткого раздумья. – Ее все равно тут не удержать, поедет Петю своего выручать.

– Наденька, но зачем?! Ведь все закончено! Преступников поймали, мы можем все вместе с Ромой вернуться. Хочешь?! Я попрошу его дождаться, пока ты выспишься.

Надежда Прохоровна задумчиво смотрела на противоположную стену, смешно зажимала губы беззубым ртом, но в целом выглядела отнюдь не потешно. Серьезно выглядела бабушка Губкина. И Софья Тихоновна, отчего-то испугавшись, негромко спросила:

– Что происходит, Надя?

– А то и происходит, Софа. Не тех преступников мы поймали. И пока на Давида всех собак впопыхах не повесили – убийцу надо искать.

– Господи, Надя, о чем ты?! Какой Давид, какие убийцы, все закончено!

– Нет, Софа, не закончено. Еще и не начиналось даже. – И вдруг, без всякого повода и перехода, выбросила вопрос: – Арнольдовичу твоему накапали, что тут происходит?

– Нет. – Потрясенная внезапным переходом, Софья Тихоновна помотала кудряшками.

– Молодцы. А то б потом… Ты вот что, Софа, езжай-ка в Москву вместе с Машей и Ромкой, а я здесь останусь. С Таней вот только переговори или, если хочешь, записку ей у портье оставь…

– Надя, о чем ты говоришь?! Что происходит?!

– Пока не знаю. Зависит от того, найдет ли Николаич ключ у молодоженов или Игорька.

– Какого Игорька?! Какой ключ?!

– Долго объяснять, – отмахнулась Надежда Прохоровна и сползла с подушек вниз. – Иди, Софа. Я спать хочу – умираю. – Повернулась на бок и гундосо добавила: – Предупреди Николаича, я ему завтра утром позвоню… Спокойной ночи…