Текст книги "Хранительница. Обретение мира людей"

– Я вижу, ты готов к посвящению, – странной радостью наполнен голос короля.

– Да, – коротко, но твердо отвечает страж.

– Тогда приготовься, ты достоин испить чашу напитка, дарующего высшее блаженство. Иди и пройди инициацию достойно.-

Ина пристально смотрит вслед удаляющему стражу, долго, пока он не скрывается в тех-же дверях, куда ушли избитые новобранцы.

– Мне, кажется, я многое пропустила, занимаясь своей работой, – обратилась она к Атталу.

– Но это же твоя работа, девочка, – как ни в чем не бывало, ответил Аттал, – она требует много внимания и ты великолепно с ней справляешься, – он своей радушной улыбкой вернул прежнего короля, а потом, чуть наклонившись к ней и подмигнув, продолжил, – и между нами Хранительница, матильды становятся капризней и требуют большего внимания и силы, поэтому молодые жители знают, на что идут и ради чего они стараются. Матильды любят настоящих стражей, накаченных и сильных, разве нет Хранительница? Маленькие прихоти есть и в Гармоничном мире, ведь так? —

Ина спрятала глаза. Получить в вечные спутники стража, это мечта каждой Матильды. Хотя Ковер мироздания мог объединить любого, и никто этому не противился.

– Но боль порождает зло и ненависть, – Ина была непреклонна, и объяснение короля совсем не устраивало ее, – закон Гармоничного мира запрещает это.-

– Тогда они не будут стражами! Ремесленниками пахарями, но не стражами, – с абсолютной уверенностью твердо высказал Аттал.

– Ты говоришь, как человек Аттал, а не как один из жителей Гармоничного мира. Они все одинаковы и ремесленники, и пахари, и твои стражи, – Ину все больше удивлял и даже возмущал этот разговор с королем, которому приходилось объяснять давно принятые и абсолютно неоспоримые постулаты бытия Гармоничного мира.

– Расскажи это Матильдам, Хранительница, – неумолимо бросил король.

– Закон гласит – ужасная боль превращает в теней… —

– Но никакой закон не определил границы, да и саму эту ужасную боль, – нетерпеливо прервал ее король.

– Именно поэтому любая боль запрещена в Гармоничном мире, и никто не знает, что происходит с тенями в Запретном лесу, что с ними делают многорукие великаны, – Ина не собиралась уступать. Король смотрел на ее серьезное лицо, в глаза, горящие праведным гневом, разожжённые непонятным ей упорством короля и вдруг взорвался безудержным смехом. Ина насупившись смотрела на него, не понимая причины вызвавшие такую реакцию.

– Я знаю, – сквозь смех воскликнул он, – я знаю, девочка, – наконец успокаиваясь, останавливая свой смех, с ухмылкой сменивший смех на лице, выдал Аттал, – всего лишь разрывают этих убогих бездарей на части и пожирают их. —

Ина искоса взглянула на откровенно издевающегося над ней короля, но его лицо стало серьезным, он строго взглянул на Ину и продолжил: – и время тоже, время тоже пожирает всех, даже боги не бессмертны и ты это отлично знаешь, девочка. Даже в этом Гармоничном мире приходит заслуженный отдых и все становятся тенями.-

– Нет, не путай Аттал, это не тени, это обретенные сущности, это совсем другое Аттал. Тени-обретенные сущности – бесплотные оболочки, чистая жизненная энергия ушедших в свой срок дают новую жизнь в других мирах, но не тени – плотные материальные тела из которых ушла жизненная энергия, ставшие таковыми от порока и лишенные жизненной энергии рукой Хранителя. Но не всегда Хранитель забирает дарованную богами жизненную энергию. Невыносимая боль, терзающая плоть и душу, пожирающая жизненную силу, это категорически недопустимо в Гармоничном мире, это страшное преступление и причиняющий такую боль по закону сам становится тенью, и такие тени отправляются в Запретный лес в мир многоруких великанов. И этот – молодая поросль… —

– Ах, Хранительница, – махнул совершенно равнодушно рукой король, обрывая ее доводы, – я право устал от спора с тобой, это твоя забота разбираться в таких тонкостях. Порок редок в нашем мире, хотя и бывает, для этого есть великий судья – ты Хранительница. И ты мудра – порока в нашем мире все меньше. А молодой житель, который не смог стать стражем…, – король нахмурился, собирая складками лоб, подбирая необходимые слова и уже предсказуемо взорвался, – он даже не заслуживает стать пахарем, он не имеет право создать кокон с матильдой! Тогда зачем он в Гармоничном мире? Лучший исход для него – стать тенью, – и снова молчание, складки на лбу исчезли, и голос звучал твердо, но без особых эмоций, – а главное, самое главное, ты не знаешь, девочка – боль дает им возможность перенести реальную боль – боль от ран, полученных в бою. А для истинных стражей – великих стражей, стражей по зову сердца и велению их души, и великую боль, о которой тебе лучше не знать и эта великая боль делает их настоящими воинами. Это как посвящение в мире людей, посвящение мальчика в мужчины, а этого тебе не понять, это мужская часть Гармоничного мира, – глухо закончил король.

– Зачем король Аттал, зачем в Гармоничном мире всё это, – заглядывая в его глаза все же недоумевала Ина, ее никак не устраивали объяснения короля, может действительно это нечто совсем другое и даже необходимое, но всё ее существо противилось этому, так ли оно необходимо и вообще есть ли место для этого в беззаботном существовании утонченного Гармоничного мира.

– И здесь был когда-то хаос, девочка моя. Мы с твоим отцом сотни лет назад восстановили этот мир, строго разграничив сферы влияния с нашими соседями за Окраинным озером и Граничной рекой, мы много приложили усилий, добиваясь окончательной гармонии, но соседи вещь непредсказуемая во всех мирах, тем более мы не знаем, кто зажигает огни в пустых ранее Высоких горах и стражи должны быть готовы всегда … —

Он взял ее под руку и повел в другой угол плаца, где продолжалось обучение стражей.

– Держи палку крепче, – активно включился в процесс обучения Аттал, обращаясь к тренирующемуся стражу, отбивающемуся от нападающих на него с двух сторон верзил, почти мальчику. Ину совсем не воодушевлял этот процесс: – Водяное чудо встревожен, – обратилась она к Атталу, старательно пытаясь не смотреть туда, куда с таким искренним восторгом был обращен горящий взор короля.

– И что-же встревожило этого отшельника, – бросил Аттал, даже не отрываясь от наблюдения за тренировкой.

– Теней стало меньше, – передала Ина тревогу Водяного чуда.

– Его всегда тревожили какие-то глупости, что в этом плохого, значит порока меньше, наш мир становится лучше, – отмахнулся король.

– Но теней не просто стало меньше, их нет. Их последние сто лет нет вообще, тех, кого приходится провожать до Запретного леса Водяному чуду.-

Аттал внимательно глянул на нее.

– Я согласен. Это проблема. … Я ненавижу вас ленивые бездари, – вдруг закричал Аттал. Он бросился к обучающемуся и выхватил у него палку: – нападайте, ну! —

Резкими пляшущими движениями он отбился от бросившихся на него верзил, нанеся чувствительные удары, судя по вырвавшимся у них стонам, молча кинул палку юному стражу и вернулся к Ине.

– Зачем ты здесь, Аттал, – тихо произнесла Ина, – ты воин, разве тебе место в Гармоничном мире? —

– Я король, девочка, король этого мира. Ты управляй неведомым мне, а я буду управлять и заботиться о неведомом тебе. Мы гармоничны, как были когда-то в гармонии с твоим отцом. Тебе пора к Жабе. Я думаю, он закончил свое общение с Наивысшим Вечным.-

Ина вышла за ворота дворца. Аттал ушел от ответа. Что-то не связывалось. Что-то ускользает от нее и это смущало ее, усиливая предчувствия чего-то неизбежного, к чему она все ближе и ближе… Гулять по городу Стражей расхотелось. Ина привычно закрыла глаза в ожидании голубой молнии. Пульсирующая энергия проявилась мгновенно… Жилище Жабы – ничем непримечательный двухэтажный домик из нескольких комнат, прятался в самом конце заросшего, совершенно заброшенного, одичавшего сада.

– Я сожалею, но гоню Смотрителя растений от моей одинокой обители, – объяснял он как-то Ине, – кому-то комфортней среди благоухающих цветов, а моей душе предаваться размышлениям гораздо привольней в этих зарослях дикого винограда и зеленого плюща. А им привольней расти здесь в свободе, пряча мою обитель от лишних глаз.-

Да с последнего посещения сад зарос еще больше. Узкая тропинка шла к дому, закрытая плотным переплетением ветвей старых больших деревьев, оплетенных всевозможными вьющимися растениями, наглухо лишавшим солнечного света эти замшелые и от этого кажущиеся такими древними внушительные камни дорожки, по краям которой, из-под плетений гибких ветвей проглядывали небольшими фрагментами когда-то весьма прекрасные скульптуры. Ина еще помнила, как они выглядели, когда она первый раз посетила дом Жабы с Амой. По замшелым камням Ина прошла к дому. На небольшой площади из тех же замшелых камней перед дверью дома молчал заросший хмелем бывший фонтан, из-под зеленых листьев проглядывала резная чаша белого камня, которую предполагалось наполнять живительной влагой, но… Тишина, абсолютная тишина наполняла этот странный сад. Ни пенья птиц, ни движения обычных жителей садов, ни даже легкого ветра с реки. Что это было?… Странности вечного затворника. Объяснила себе тут же неясность Ина. Гармоничный мир и для Жабы, видимо, это и есть гармония. Неожиданно что-то напрягло Ину, еле уловимое движение, чуть слышимый шорох под чьими-то осторожными шагами. Краем глаз она увидела, что кто-то наблюдает за ней из зарослей за фонтаном. Ина остановилась перед стеклянной дверью.

– Хранительница Ина, – в стекле двери, четкими очертаниями отобразилась фигура в характерном одеянии с капюшоном на голове.

– Вечная дева, – не оборачиваясь, ответила Ина.

– Как любезно твое посещение нашего убогого, – мелодичный голос звучал легкой музыкой.

– Я посещаю второго Хранителя по долгу моего предназначения, – продолжила Ина странную беседу.

– Все по долгу, – засмеялась Вечная дева, и смех зазвенел, рассыпаясь звуками колокольчиков, – по долгу можно и в неприятности вляпаться, – продолжая смеяться, проворковала Вечная дева, – правда и неприятности могут обернуться приятностями. Нет, не буду тебя отговаривать, сегодня звезды были так капризны, ступай к убогому, да пусть свершится предначертанное.-

– О чем ты, – не поняла Ина, – пророчествуешь или смеешься, – обратилась она к отражению в стекле.

– Молода, невинна и так же наивна, – вечная дева в стекле, не отвечая, развернулась и легко, словно плывя в своем длинном, тащащимся хвостом по заросшим мхом дорожкам сада балахоне-накидке, пошла к выходу. Ина развернулась и посмотрела ей вслед. Вечные девы могли видеть будущее и прорицать и даже говорили иногда правду. Вот именно, иногда, усмехнулась про себя Ина. Уж она-то знала наверняка – будущее многовариантно и попасть в то, что действительно предначертано звездами весьма проблематично, хотя…

Ина осторожно толкнула прозрачную стеклянную дверь. Дверь открылась легко и совершенно бесшумно. Она проследовала мимо закрытых дверей по узкому коридору в зал приемов. Пусто. Поднялась по узкой лестнице на второй этаж и прошла к дверям дальней комнаты. Тихонько вошла в келью отшельника. Жаба сидел, поджав колени и закрыв глаза. На лысом затылке полностью обритой головы торчал неразвитый маленький хвост. Ине почему-то неприятно было видеть это подтверждение ущербности Жабы. Жаба, как и все остальные Смотрители, посвящая себя служению Главному Общему в Гармоничном мире, добровольно остановил рост своего хвоста, прибегая к каждодневному многочасовому чтению специальных изречений, предназначенных для такого заслуживающего уважения случая, чтобы энергия, с рождения накапливающаяся в хвостах для создания кокона, уходила на другие возможности, но у Жабы, совершенно лишенного охраняющих хвост от случайных повреждений волос, он больше походил на засохший обрубок ветки, на которой торчали обломки былых боковых веточек.

– Что привело тебя, Хранительница Ина, – глухо произнес Жаба, оборачиваясь, но не поднимая на нее глаз, еще не отошедший полностью от общения с Наивысшим Вечным. Ина не знала настоящего имени другого хранителя. Он всегда был Жабой. Она помнила, как Ама, при знакомстве с выбранным Атталом претендентом для передачи ему полномочий и знаний, пробурчала при маленькой еще Ине.

– Аттал, я не очень доверяю Жабам.-

Аттал тогда долго смеялся.

– Ты точна Ама, вот это и будет его имя, а то все Хранитель да Хранитель, он похож на маленьких квакающих жаб в пруду людского мира.-

– Я говорю о монстрах из тростников Срединной реки, – не ответила на его смех Ама.

– Какая разница, Ама, по-моему, это те же жабы, только раздувшиеся до таких размеров, как наш почтенный Хранитель.-

Только повзрослев, Ина поняла Аму – все оплывшее лицо Жабы было усыпано огромными бородавчатыми наростами, как и его, сложенная из необъемных складок подбородка, шея. Именно такие наросты красовались на телах огромных животных, неподвижно сидящих в зарослях тростника на Срединной реке, лениво иногда перепрыгивающих на другое место для того, чтобы, не двигаясь съесть весь окрестный тростник, издать резкий глухой крик и высунув длинный язык поймать зазевавшееся насекомое. Именно эти наросты вызывали устойчивое отвращение всех доброжелательных жителей гармоничного мира к этим зверям, исключая конечно Смотрителя животных, готового нестись к ним на помощь при малейшем сдвиге их вибраций, а это происходило довольно часто – животные объедались и от этого жестоко страдали.

Жаба ждал. Ина, чуть нахмурившись, отогнала эти воспоминания.

– Что привело тебя ко мне, – повторил он, тяжело поднимаясь с колен. Грузное тело завернуто в желтый халат из гладкой ткани, перетянутый широким серым поясом. Жаба привычно сложил руки на огромном животе, пряча руки, покрытые такими же наростами в широкие рукава халата: – жилище не ищущего мирских утех затворника не очень приятное место для посещений.-

– Страж не появился на ковре мироздания, после выбора матильды, – спокойно произнесла Ина. Жаба чуть поднял бровь, демонстрируя удивление.

– Это серьезно, – между тем, ровным голосом выдал он.

– Да, – кивнула Ина, – ты знаешь, мне не обойтись без тебя.-

– Хорошо, – согласно качнул головой Жаба, – завтра мы пойдем на Ковер мироздания. Сама знаешь, в путь отправляться лучше на заре, – он обошел все еще стоящую у дверей Ину и вышел в полумрак коридора, освещенного тусклым светом затененного сада, проникающего в маленькое оконце под самой крышей.

– Если не брезгуешь принять из моих рук пищу, я смею предложить тебе совместную трапезу, – вдруг обратился Жаба к молча шагающей за ним Ине.

– Жаба, не удивляй меня своими речами, – горячо заговорила ему в спину Ина, – что изменилось, разве я могу допустить хотя бы мысли о твоей нечистоте? —

– Ты давно не посещала мой дом, – тем же ровным голосом объяснился, не оборачиваясь, Хранитель.

– Только лишь потому, что не было в этом нужды, Жаба. Вспомни, ведь все время ты приходил ко мне разыскивать, то ремесленника, то пахаря, которых поражала одна и та же болезнь – леность, и мне приходилось отправлять тебя с ковра мироздания на розыски. Мы проводили совместную трапезу в моем доме и ни меня, ни Аму нисколько это не смущало.-

– Прости Хранительница, – Жаба, наконец, остановился и, не поднимая глаз, продолжил, – ты права, видимо я настолько пропитался своим одиночеством, что меня уже пугает чье-либо общество.-

– Вечная дева в саду, разве она не была в твоем доме, – вопрошает Ина.

Жаба удивленно поворачивает к ней голову.

– Вечные девы давно забыли о моем существовании, почему ты помянула их.-

– Нет, нет, Жаба, видимо я ошиблась, – бормочет Ина, отчего-то ей совсем не хочется рассказывать Жабе о странных словах Вечной девы.

Она медленно опускается за Жабой по ступеньками старой деревянной лестницы. Ступени скрипят под тяжелым телом Хранителя, который спускается боком, тяжело дыша, опуская на ступеньку сначала одну, обутую в тканую туфлю, раздувшуюся до размеров лапы тослтобрюха, ногу-тумбу, а затем другую. Спуск по невысокой лестнице долог и, слава звездным богам, пыхтящему Жабе не до нее, в ее потугах понять, неужели Вечная дева пришла ради нее? Неужели, это было все-таки пророчество? О каких неприятностях вещала Вечная дева? Ох, не зря ее мучила вчера бессонница под яркой звездой. Наконец, спуск закончен, и Ина, пройдя еще чуток, заходит за Жабой в открытые им двери, которые она уже миновала до этого в поисках Жабы. Небольшая узкая комната с большим окном, выходящим в сад за домом. Плотное сплетение ветвей деревьев сада хранит прохладу и полумрак этой комнаты с квадратным простым столом посредине. Жаба аккуратно достает из небольшой корзины, стоящей на столике у стены несколько различных круглых и продолговатых плодов. Снимет с ящика, закрепленного на каменной стене над столиком, аккуратно установленные в специальные ячейки, глиняные тарелки. Размеренно очищает плоды от пупырчатой кожуры и аккуратно нарезает в тарелки на небольшие кусочки. Ина молча наблюдает за его действиями, лишь иногда оглядывая простую обстановку комнаты. Жаба замечает ее взгляд.

– У меня нет очага, Хранительница, я не нуждаюсь в приготовлении растений. В своем первозданном виде они гораздо ароматней и приятней на вкус. Зато у меня вода из незамутненного источника, – с улыбкой достал он из самого угла полки и предоставил на рассмотрении Ине прозрачную стеклянную плоскую флягу, – она совершенно чистая, а на вкус ничуть не хуже воды из ручья под гибкими деревьями в ложбине у твоего дома, Хранительница. Вот видишь, я помню ваше с Амой гостеприимство и рад ответить тем же. – Жаба ставит на стол узкие высокие стаканы и наливает в них воду. Наконец, закончив с хлопотами по заполнению стола, он садится в широкое плетеное кресло напротив Ины. Ина, не торопясь, берет разноцветные кусочки с тарелки. Они действительно ароматны.

– Удивительно, – спокойно поддерживает бесцветным голосом разговор Жаба,

– Гармоничный мир не такой большой, а растения, произрастающие у Срединной реки, разительно отличаются от растений, живущих у Окраинного озера или Высоких гор.-

– Ама говорит, что это из-за отличия состава почвы и яркости получаемой ею солнечной энергии.-

– Что-ж, я всегда доверяю Аме, видимо это и есть причина… Значит страж не пришел на Ковер мироздания, – вернулся неожиданно, не меняя тембра голоса, Жаба к теме визита Ины, – странный страж, такое было не часто на моей памяти.-

– Всего два раза, – напомнила Ина.

– Да, только два, и оба раза стражи увлеклись хмельнопитием, чтобы, как они посчитали, стать храбрее, а в итоге все закончилось плачевно и банально, они просто проспали отпущенное время, там же, у Ковра мироздания. Глупо. Да, не очень приятная у тебя миссия отыскать и превратить в тень стража свершившего элементарную дурость.-

Жаба, не глядя на Ину, сделал глоток из узкого стакана. Ина вдруг отложила оранжевый кусочек, который она уже взяла с тарелки.

– Почему, Жаба? Почему ты принял на себя бремя Хранителя. Я по наследству приняла его, и у меня не было выбора – я человек, но ты, ты Жаба, что сподвигло тебя отказаться от житейских радостей, от создания светящегося кокона и получения маленького чуда, от наслаждения благами Гармоничного мира и обычной жизни в кругу любимых и родных? – Всё, она задала свой, давно терзающий ее вопрос, и ей стало даже немного легче. Ничего не изменилось. Жаба с равнодушием выслушал ее эмоциональную речь. Он осторожно поставил стакан на стол.

– Вот это, – спокойно ответил он, указывая на нарост на лице, – кем-то я уже был отмечен при рождении из светящегося кокона. Ты в Гармонично мире видела еще такое уродство, такое уродство, что родителям, доставшим меня из кокона, пришлось отнести в одну из пещер Высоких гор на границу Гармоничного мира и передать на воспитание Вечным девам, которые из-за отсохшего хвоста никогда не смогут иметь маленькое чудо. И они были рады мне, но не я сам себе, – наконец краешки губ дрогнули, являя Ине усмешку на непробиваемом до этого лице Жабы, – создать светящийся кокон, говоришь ты, – он посмотрел прямо в глаза Ины, – однажды я услышал разговор вечных дев.-

– У нашего уродца растет хвост, – он вполне успешно копировал тонкий голос Вечных дев.

– Бедный малыш, – ответила ей другая, – это будет катастрофа в Гармоничном мире, когда придет время, и матильда убежит с ковра мироздания, увидев, кто выбрал ее в Заветной роще. – Он, замолчав, устремил свой ничего не выражающий взгляд в окно.

– Тогда я нашел себе уединенную пещеру в Высоких горах в пределах разрешенной границы Гармоничного мира и ушел от вечных дев, чтобы стать отшельником. Видимо сама созидающая энергия Наивысшего Вечного предначертала мне мой путь, – уже совершенно спокойно с присущим ему безразличием закончил Жаба.

– Да, звездные боги бывают непонятны, – согласно кивнула Ина.

– Звездные боги всегда понятны, – бросив на нее короткий взгляд, озадачил Ину Жаба, – видимо это не печать звездных богов и меня изначально ждало совсем иное… – тихо проговорил он, снова смотря мимо Ины в окно, впрочем, не видя там своего мрачного сада. Ина покачала головой: – о чем ты, Жаба? —

Жаба, вдруг сузив глаза, пристально посмотрел на нее, словно пытаясь разглядеть в ней что-то очень важное сейчас для него, Ину удивил живой интерес, вдруг проявившийся в его глазах, меняя лицо Жабы, снимая с него маску безразличия и являя Ине совершенно другого Хранителя – живого и любопытного.

– Для тебя это бремя, для меня огромные возможности из проклятья сотворить величие, – тихо продолжил он, не отрывая заинтересованного взгляда от нее.

– Ты говоришь непонятные мне вещи, – строго глянула на него Ина.

Жаба усмехнулся: – а может это твое счастье и судьба хранит тебя этим твоим непониманием, – интерес ушел, делая глаза Жабы привычными, не выражающими ровным счетом ничего, – что-ж каждый верен самому себе и это уже неплохо, – закончил он беседу, поднимаясь из-за стола, оставляя Ину в полном недоумении, – пойдем, Хранительница, я провожу тебя в твою комнату, – не ожидая ее, двинулся Жаба к двери.

Ночью Ина спит плохо. Ей снятся кошмары. Она опять видит странные учения и совсем близко – оскаленное лицо стража бьющего по спине новобранцев. Провал. Она тихо входит в комнату для общения с Наивысшим Вечным. Комната пуста. На полу определен белой чертой круг. Непонятные знаки и символы начертаны вокруг круга. В темном углу горит слабым огнем, почти не освещая комнату, светильник. Пламя чуть дышит в металлической чаше на железной треноге. Провал. А потом Жаба.  Этот же страж, с закрытыми глазами, склонив побритую уже голову, стоит на коленях, тяжело дыша, перед Жабой в кругу, начертанном на полу комнаты для обмена мыслями.

– Ты готов испить чашу напитка дарующего высшее блаженство, – склоняется над бритой головой жаба, проводя по ней своей оплывшей в наростах рукой. Другая рука… Ина не видит, что сжимает в ней Хранитель.

– Да, – в голосе стража звенящей ноткой еще слышно напряжение.

– Ты готов пройти посвящение, – утробным голосом взывает к нему Жаба.

Юный страж тяжело дышит, но твердо отвечает: – да.-

Жаба аккуратно перебирает хвост юного стража, добираясь, наконец, до его основания.

– Ты готов! – уже кричит Жаба

– Да, – повторяет уверенно юноша. Взмах явленного ножа в руке Жабы. Вскрик боли, и тело юноши со стуком падает безжизненным кулем на пол. А Жаба спокойно подходит к горящему светильнику и бросает отрезанный хвост в огонь. Огонь жадно пожирает приношение, ярко вспыхивая, освещая всю комнату, изгибаясь на стене рогатой тенью.

– Владыка, прими нового посвященного, – тихо произносит Жаба… Вдруг Жаба оборачивается и смотрит прямо на Ину, словно находится сейчас в ее сне.

Ина вскрикивает от безумного страха, сжимающего горло, судорожными волнами накатывающегося на нее и просыпается окончательно, садясь в кровати, тяжело дыша, бессмысленно вглядываясь во мрак окружающей ее ночи.

Что за горячечный бред, мечутся мысли. Хорошо, что это всего лишь сон. Иначе… Страж без хвоста… лишенный хвоста таким изуверским способом… это означает только одно – он становится тенью. Тенью опекаемой Водяным чудом, но таких теней давно нет, куда исчезнет эта тень… Нет, это только сон, не более. Это понимание успокаивает, прогоняя еще живущие в голове видения, и Ина опускает голову на мягкую подушку. Но забвение сна так и не возвращается к ней, и лишь свет начинающегося утра окончательно разгоняет ночные кошмары. Ина осторожно входит в комнату для обмена мыслями с Наивысшим Вечным. Никакого юного стража, никакого круга в центре комнаты и даже светильника. Она вздыхает спокойно. Бред. Просто много навалилось за вчерашний день.

– Комната для обмена мыслями всегда привлекательна, – раздался вкрадчивый голос за спиной. Ина даже вздрогнула. Она не слышала, как Жаба вошел.

– Тебе всего лишь двести лет Хранительница, а ты уже интересуешься вечным, – как всегда тусклым ровным голосом поинтересовался он.

– Жаба ты знаешь, что-нибудь о демонах, – не сдержалась Ина.

Жаба внимательно посмотрел на нее.

– Разве в комнате для обмена мыслями с Наивысшим Вечным принято произносить это слово вслух.-

– И все-таки, – Ина была упряма.

– Ама воспитала тебя вольной. Ты черпаешь силы из окружающего, тебе понятны законы природы, а может это не всё, а может тебе действительно, хоть раз обратиться к Наивысшему Вечному.-

– Я делала это, уважаемый Жаба, и не раз, когда того требовала моя душа. Пойдем, даже твой сумрачный сад озаряется лучами восходящего солнца, нам пора к Ковру мироздания.-

Они выходят на замшелые камни сада. Ина привычно закрывает глаза. Голубая вспышка разрывает темноту, и она благодарит окружающее, складывая у лба пальцы треугольником. Жаба напротив бормочет слова благодарности, замерев в том же жесте.

– Утро прохладное, – отмечает Жаба, – роща громко разговаривает.-

– Это всего лишь ветер, он так и не успокоился с ночи, – усмехается Ина, вставая на тропу к черным деревьям первой. Сон не дает покоя Ине. Она снова и снова возвращается к ночному кошмару, просматривая заново всё возникающие в голове ужасные видение. Она слышит пыхтение быстро устающего Жабы за спиной. Нет, это все разговоры с Амой о демонах на ночь.

– И все-таки, Жаба, – не выдерживает Ина, резко разворачиваясь к Жабе. Он, не ожидая этого, почти врезается в нее, отшатнувшись, делает шаг назад.

– Неужели можно заставить, кого-либо отказаться от своей жизненной энергии, добровольно ее лишиться, чтобы стать тенью.-

Жаба серьезен. Он смотрит на Ину, словно изучает ее, найдя вдруг в ней нечто новое и даже удивительное для себя. Ина ждет. Жаба неожиданно усмехается: – ты еще так наивна, Хранительница. Можно всё, если знать, что давать взамен или хотя бы, что обещать.-

Он пристально смотрит в глаза Ины и его взгляд, вернее его отсутствие явленной черной пустотой… меняющееся на глазах лицо Хранителя… Она уже видела это.

– Иди на Ковер мироздания, девочка, – его голос звучит обыденно, и лицо становится обычным, а у Ины совсем нет времени анализировать увиденное. Она уже сделала шаг. Последний взмах ресниц и голубая молния. Но что-то не так, опять что-то не так, чему она не придала значения, но машинально отметила и в прошлый приход на Ковер мироздания. Жаба… Его рука не чертит магический круг, который отправляет ее в нужное место. Он просто поднимает руку в прощальном жесте, не более. Тогда кто? Кто стоит за его спиной, очерчивая нужное. К кому он поворачивается в последний миг ее присутствия на Ковре… Голубые вспышки, и она покидает это пространство.